Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Аномальное   

Здоровье

Рейки  

Астрал  

Йога

Религия  

Астрология

Магия

Русь  

Аюрведа  

Масоны

Секс

Бизнес 

НЛП

Сознание

Боевое  

Он и она

Таро  

Вегетарианство  

Ошо

Успех

Восток  

Парапсихология

Философия

Гипноз  

Психология  

Эзотерика  

ДЭИР

Развитие

900 рецептов бизнеса

Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

скачать

Выдержки из произведения

Религия, согласно м-ру Герберту Спенсеру¹, — это «великая (я бы сказал, величайшая) реальность и великая истина, которая является, без преувеличения, неотъемлемой и нерушимой частью человеческой природы». Он полагает, что религиозные институты мира действительно отражают — так же как и любой другой общественный институт — подлинное и универсальное чувство, присущее роду человеческому. Мелкие суеверия, заслонившие и извратившие религиозное чувство, нельзя смешивать с самим религиозным чувством; это вредное заблуждение, общее и для защитников, и для противников религии. Наука, расчищая этот нарост предрассудков, всё ближе и ближе подводит нас к скрытой за ним истине и, следовательно, является помощницей и подругой истинной религии. Фундамент истины — широкое скалистое плато, на котором воздвигнуты теологические надстройки всего мира. Это и есть «общее основание всех религий», как сказано в названии нашей лекции.

Что же это за скала? Это — конгломерат, состоящий из нескольких элементов. Первый из них — представление о том, что часть человеческой природы является нефизической, второй — идея посмертного существования этой нефизической части, третий — существование Бесконечного Принципа, лежащего в основе всех явлений, и четвертый — определенная связь между этим Бесконечным Принципом и нефизической частью человека.

Ныне и ученые, и богословы признают эволюцию интеллектуальных понятий от более низких к более возвышенным в ступенчатой последовательности. Эта эволюция сопровождается просветлением, ибо в религии, как и во всех прочих областях мышления, свет невозможно увидеть, пока не рассеются тучи. Первозданная истина — свет, богословские системы — тучи, и они остаются тучами, хотя и сверкают всеми цветами радуги. Фетишизм², анимизм³, поклонение героям, поклонение предкам, поклонение книгам, политеизм, монотеизм, теизм⁴, деизм⁵, атеизм, материализм (включая позитивизм), агностицизм; слепое обожествление идола и слепое обожествление суровых испытаний — всё это альфа и омега человеческой религиозной мысли, мера относительной духовной слепоты.

Все эти идеи проходят сквозь одну-единственную призму — человеческий разум. Вот почему они столь несовершенны, столь нелепы, неспособны узреть всю полноту света, взирая на мир через собственную ограниченность: невозможно увидеть дневной свет сквозь пыльное оконное стекло, а звезды — через грязный объектив. Почему? Потому что физические чувства настроены только на предметы физического мира, в то время как религия трансцендентна. Религиозная истина предназначена не для физического наблюдения, а для интуиции. Тот, кто не развил в себе эту физическую способность, никогда не сможет постигнуть религию; он может лишь принять ее в качестве вероучения или представить ее себе в эмоционально-сентиментальном аспекте. Первое следует заклеймить как фанатизм, второе — как религиозную истерию. Их изнанкой является скептицизм, одинаково угрожающий обоим.

Подобно человеку, религия имеет несколько возрастов. Первый — провозглашение, пропаганда, мученичество, второй — завоевание и вера, третий — пренебрежение, самокритика, четвертый — упадок и упорный формализм, пятый — лицемерие, шестой — компромисс, седьмой — разрушение и угасание. И, подобно человеческой расе, ни одна из религий как целое не проходит все эти стадии последовательно. Довольно одного лишь беглого взгляда на историю религий, чтобы увидеть следующее: во всех великих религиях возникают еретические школы и секты, каждая из которых на свой манер восстает против первозданной ортодоксии и делает собственный шаг по пути к конечной цели, вкратце нами обрисованному. Как врач наблюдает симптомы своего пациента, так и я отмечу, что в ожесточенной взаимной ненависти этих клик и сект история постоянно являет нам очевиднейшие доказательства верности нашего постулата: физический мозг физического человека никогда не сможет по-настоящему познать религию. Вся эта ненависть и ожесточение, вся эта беспощадная борьба между сектами и мировыми религиями показывает, что люди принимают несущественное за суть, иллюзии — за реальность.

Проверить данное утверждение проще простого. Оставим в стороне эту войну богословов и обратимся к тем людям, которые развили свои физические возможности, — и что же мы увидим? Вместо раздоров — мир, согласие, взаимная терпимость, братское взаимопонимание в отношении основ религии. Каково бы ни было их экзотерическое вероисповедание, они возвысились над ним и далеко превзошли его, и их прирожденные святость и доброта наделяют жизнью и силой ту церковь, которую они представляют. Они — цвет рода человеческого и братья всем людям, ибо знают, что за свет сияет сквозь тучи, и под фундаментом всех церквей видят одну и ту же скалу. Я прошу тех из вас, кто хочет в этом убедиться, прочесть «Дабистан»⁶ Мохсина Фани, где приведены свидетельства о садху⁷ двенадцати различных религий, записанные два века назад. «Допустим, все эти предпосылки верны, — скажет современный скептик, — но можете ли вы мне доказать, что наука не вымела прочь все ваши религиозные гипотезы вместе с мифами, легендами, суевериями и прочим хламом?» Хорошо, я отвечу ему: «Да». Ведь это и есть исходный пункт деятельности Теософического Общества! Кое-кто считает нас оппонентами науки, однако мы, напротив, являемся самыми горячими ее защитниками — до тех пор, пока она не начинает превращать неполное, недостаточное знание в догму и распространять ее на новые факты. Когда она доходит до этой точки, мы бросаем ей вызов и сражаемся с нею всеми силами — так же как сражаемся с догматизмом богословия. Ибо, по нашему мнению, не имеет значения, чему вы поклоняетесь слепо: фетишу, человеку, книге, тиглю — всё равно это слепое идолопоклонство; кроме того, наука может быть (и уже бывала) такой же жестокой и безжалостной в своей области, как церковь — в своей.

Первый наш шаг — условиться между собою, что означает слово «наука». Для меня — это сбор и упорядочение наблюдений о природе. Если это верно, то я протестую против полумер: я хочу, чтобы наблюдения были полными и охватывали всю природу, а не только ее половину. Что это была бы за онтология⁸, которая, притязая на исследование законов существования, обращала бы внимание только на нашу анатомию, физиологию и всё, что относится к физической оболочке человека, и упускала бы из виду всё, что касается его душевной жизни? «Абсурдно!» — скажете вы. Но я спрашиваю вас, что абсурднее: изучать лишь тело человека, забывая о его духе, или изучать его тело и дух, оставляя без внимания внетелесные проявления его серединной природы. Хотите, чтобы я пояснил, что имею в виду под этой «серединной природой» и ее внетелесными проявлениями? Сейчас я это сделаю. Начну с утверждения, что человек — это нечто большее, нежели то, что может сгореть в огне, быть съеденным тиграми, утонуть в воде, быть разрубленным на части или сгнить в земле. Материалист будет возражать, однако это не имеет значения: мое утверждение так же легко доказать, как то, что он — человек.

В Европе существует наука, называемая психологией; это неправильное употребление термина — здесь совсем другая «логия». Однако не будем спорить о словах. Когда начинаешь анализировать западную идею, лежащую в основе термина «психология», то обнаруживаешь, что она относится только к нормальным и ненормальным мыслительным проявлениям мозга. Один класс ученых — особенно психиатры, то есть специалисты по душевным болезням, — утверждает, что разум есть функция серого вещества в мозговых долях; стоит повредить мозг в результате одного из дюжины несчастных случаев, и чувства отсекаются, мысль прекращается, ум разрушается и мыслящее, а следовательно, ответственное за свои поступки существо угасает. Всё, что от него остается — лишь мертвая плоть, и из этой мертвой плоти до несчастного случая исходило посредством магнитно-электрической энергии всё, что отличает человека от низших животных, подобно тому, как лотос вырастает из липкой грязи.

Противоположная группировка утверждает: мозг — орган духа, машина, посредством которой он проявляет себя, а мышление — нечто в человеке, продолжающее мыслить и существовать, даже если мозг разрушен и человек умер. В первом мнении отражается тон материалистической науки, во втором — тон христианских церквей и двух десятков миллионов так называемых современных спиритуалистов. Материалисты рассматривают человека как единство, как мыслящую машину, другие же видят в нем двойственность — соединение тела и души. Ни одна из этих школ не оставляет места для «серединной природы». Правда, то здесь, то там вы найдете случайные ссылки на третий и высший принцип — дух, как, например, в христианском Новом Завете, где Павел говорит: «И ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фес, 5:23.). Выражение это, как бы оно ни было обосновано в богословии, оказывается ужасно расплывчатым и еретическим в качестве научного термина. Однако целое направление в христианском учении и в учении медиумов поддерживает теорию двойственности; со смертью тела второй принцип начинает собственную деятельность, чтобы в конечном итоге достичь постулированного состояния summum bonum или summum malum⁹.

Ныне опытные наблюдатели медиумических феноменов видят множество оживших фигур или более-менее вещественных явлений умерших людей и считают их душами, возвращающимися, чтобы навестить мир живых. Они и понятия не имеют о «серединной природе». Зато индийские философы анализируют человека значительно глубже. Вместо единства или двойственности они выдвигают идею о том, что человеческое существо состоит не менее чем из семи отдельных составляющих. Они таковы:

1. Материальное тело — стхулашарира.
2. Лингашарира.
3. Жизненный принцип — джива.
4. Кама-рупа, переходящая в маяви-рупу.
5. Физический интеллект (или животная душа) — манас.
6. Духовный разум — буддхи.
7. Атма.

Их анализ столь детален, что каждая из этих групп в свою очередь делится на семь подгрупп. Вообще говоря, первый, четвертый и седьмой принципы отмечают границы тройственности, или троичности, человека. А четвертый принцип, находящийся как раз посередине между грубым телом (стхула-шарирой) и Атмой, то есть божественным вечным принципом, — это и есть серединная природа, поисками которой мы занимаемся. Теперь нам нужно задать следующий вопрос: что такое этот четвертый принцип, или маяви-рупа, человеческий двойник? Разумен он или неразумен, материя он или дух? И еще один вопрос: может ли его существование быть научно объяснено и доказано? Рассмотрим же их по порядку.

Сам по себе двойник — не более чем дымка, туман или твердое тело, в зависимости от относительного состояния своей конденсации. При одном наборе атмосферных, электрических, магнитных, теллурических¹⁰ и иных условий эта форма может быть невидимой, но способной издавать звуки или подавать другие признаки существования; при другом наборе условий она может быть видима как туманная дымка; при третьем — сконденсироваться до состояния полной видимости и даже осязаемости. Одни лишь сухие, краткие отчеты о случаях, когда такие явления наблюдались, могут занять множество томов. Иногда форма проявляет признаки разума, разговаривает, иногда она может лишь показываться. Я имею в виду появление умерших людей. Лично я наблюдал более пятисот подобных явлений в одном американском городе, где их видели еще сотни людей, и изложил свой опыт в книге, которая удостоилась похвалы нескольких именитых европейских ученых за тщательную запись научно достоверных наблюдений. Я упоминаю об этом лишь для того, чтобы вы убедились в том, что здесь не идет речь ни о галлюцинациях, ни о голословных утверждениях. Вот вам и та самая серединная природа человека, которая действует вне физического тела и после его смерти! Впрочем, будучи приверженцем восточных представлений о душе, я не считаю, что эти посмертные явления и есть сам человек — мыслящее, самостоятельное Эго¹¹. По моему мнению, это всего лишь туманный образ покойного — материя, которую питает энергией остаток жизненной силы, теплящейся в замирающих молекулах. Но чтобы доказать наше предположение, мы должны продемонстрировать, что этот серединный принцип — маяви-рупа, или двойник — может усилием воли отделяться от живого тела, переноситься на расстояние и оживляться полным сознанием человека.

Для доказательства этого мы можем найти два средства: 1) совпадающие свидетельства очевидцев, зафиксированные в литературе различных народов, и 2) показания ныне живущих свидетелей. Много подобных свидетельств содержится в индийских религиозных и философских сочинениях. Не говоря уже о других случаях, можно вспомнить об истории с Шанкарачарьей¹², который, введя свое тело в состояние транса, оставил его на попечение учеников и вошел в тело только что умершего раджи, в котором обитал несколько недель. Упомяну и случай с Агастьей¹³, вставшим в разгар битвы между Рамой и Раваной, в то время как его тело в состоянии транса находилось в Нильгири. Эта история рассказывается в «Рамаяне»¹⁴. В «Йога-сутрах» Патанджали¹⁵ утверждается, что этот феномен по силам каждому сиддху¹⁶, достигшему совершенства в йоге. Что до живых свидетелей, то я тоже отношусь к их числу, ибо несколько раз видел двойников, разумно действовавших на больших расстояниях от своих тел. У нас есть десятки схожих свидетельств от лиц, заслуживающих доверия, живущих в различных частях света; их можно прочитать во многих европейских книгах, посвященных этим вопросам. Я не пытаюсь утверждать, что мы можем ожидать от скептически настроенной публики безоговорочного принятия всех этих доказательств, какими бы убедительными они ни были; данный феномен настолько превосходит обычный человеческий опыт, что поверить в его реальность можно, только увидев его своими глазами. Однако я утверждаю, что в данном случае речь идет о вероятной истине; ибо, следуя самым суровым канонам научной ортодоксии, мы не можем подозревать в заговоре лжи стольких свидетелей, которые никогда не видели друг друга и не слышали друг о друге и фактически даже принадлежали к разным поколениям, но оставили свидетельства, друг друга подтверждающие.

Но если перед нами случай вероятной истины, то человек науки спросит: чего мы потребуем от него дальше? Допустим ли мы естественное и научное или же сверхъестественное, а значит, ненаучное, объяснение отделению двойника от живого человека и появлению двойника человека умершего? Я уверенно отвечаю: первое. Я достаточно предан науке, чтобы отрицать — да, подчеркиваю, отрицать! — что когда-либо, в наши дни или в любую другую эпоху, имели место чудесные явления. Какое бы событие ни произошло, оно должно было произойти в соответствии с законами природы. Предполагать что-либо иное значило бы утверждать, что законы Вселенной непостоянны и могут быть нарушены по прихоти некоей Силы, которая своевольно вмешивается во всё на свете. Тогда бы мы жили во Вселенной, которая бы двигалась толчками: то шла бы, то останавливалась, как часы, с которыми играет ребенок. Вера в сверхъестественное — проклятие всех религий. Подобно инкубу¹⁷, она присосалась к шее всех вероисповеданий, вызывая сатирические нападки скептиков; это гниль, пожирающая сердцевину любой веры, построенной на ней. Она-то, затаившаяся в теле церкви, и обрекает ее на окончательное разрушение точно так же, как раковая опухоль, незаметно растущая в человеческом организме, когда-нибудь убьет его. А из всех эпох наш девятнадцатый век менее всего годится для того, чтобы представляться публике поборником сверхъестественных религий. Подобные религии там и тут исчезают со сцены, тая, словно восковые фигурки в пламени лабораторных горелок. Нет, когда я выступаю в защиту индуизма, буддизма и зороастризма, я хочу, чтобы стало понятно: я не требую какого-либо уважения или терпимости к ним там, где они выходят за пределы законов природы. Я верю — нет, знаю! — что их основы должны быть научными, и именно на этих условиях, по моему убеждению, они должны выстоять или погибнуть. Я не утверждаю, что все они в равной степени в ладах с наукой, но считаю, что какую бы основу они ни имели — широкую или узкую, длинную или короткую, — это должна быть научная основа. Вот почему я и прошу вас, чтобы не выглядеть больше смешными, прекратить отрицать существование серединной природы человека, потому что, многое прочитав и многое испытав на собственном опыте, я убедился: двойник, или маяви-рупа, — это научный факт.

Возвращаясь к нему, вновь зададим вопрос: так что же он такое? Материя или что-то еще? Я скажу так: материя плюс нечто еще. И здесь давайте остановимся на минуту и задумаемся: а что такое материя? Неглубокие мыслители, к которым следует причислить желторотых юнцов, едва закончивших университет (какими бы учеными степенями они ни обладали), слишком торопятся связать понятие материи с такими свойствами, как плотность, видимость и осязаемость. Непростительное заблуждение! Воздух, которым мы дышим, невидим, но материален; его компоненты: кислород, водород, азот и углекислый газ — состоят из атомов, имеют массу, и их присутствие можно продемонстрировать путем анализа. Электричество невозможно увидеть (за исключением специально созданных условий), и всё же оно материально. Никто никогда не видел вселенского эфира, о котором говорят ученые, но он — тоже материя в крайне разреженном состоянии. Возьмите знакомый пример — агрегатные состояния воды — и взгляните, как быстро восходят они по шкале разреженности, чтобы в конце концов ускользнуть из тисков науки! Твердый как камень лед, подтаявший лед, конденсированный пар, перегретый и невидимый пар, электричество — и вот они уже перешли из мира следствий в мир причин!

После такого предупреждения умоляю вас, мой интеллектуально разгоряченный юный друг из Мадрасского университета: не возражайте мне, когда я скажу, что индийская философия человека гораздо лучше согласуется с направлениями развития современной науки, нежели сверхъестественное христианское или научное, материалистическое, представление о человеческой природе. Подобно агрегатным состояниям воды, каждое из которых находится на ступень выше к невидимому миру, в эзотерической индийской философии есть последовательный ряд форм расположения молекул в человеческом организме; на одном конце этого ряда — вещественная масса стхулашариры, на другом — высшая сублимация, называемая Атмой, или Духом. «Но как же могут они существовать все вместе, в сочетании? Значит, человек подобен нескольким ящикам или корзинам, вставленным друг в друга? Или вы намереваетесь высказать научно абсурдное предположение, будто две вещи могут одновременно занимать одно и то же пространство?» Это побочный вопрос, вытекающий из главного, но с ним мы должны разобраться в первую очередь.

Я скажу, что мне разъясняли это так: каждый из этих нескольких наборов атомов, составляющих семь частей человека, расположен внутри следующего, более грубого набора атомов. Они обладают несколькими видами энергии, центры которой располагаются в точках, которые индусы называют шаддхармами, или центрами жизненной силы. Высший из них — сахасрара, в которой находится Атма. Эта верхняя точка расположена в области темени, другие же помещаются в основании позвоночного столба, в брюшной полости, в пупке, в сердце, в нижней части гортани и в центре лобной пазухи. Таким образом, атомы буддхи как бы заполняют промежутки между атомами манаса, атомы манаса — между атомами кама-рупы, те — между атомами дживы, а атомы дживы — между атомами стхулашариры. А поскольку каждый более грубый принцип содержит в себе частицы всех более тонких принципов, стхулашарира представляет собою плотную оболочку, в которой заключены все части сложной человеческой природы. Всех их пронизывает и наполняет силой Атма, или та непостижимая высшая энергия, которая недоступна физическим чувствам и которую сам себе описывает Брахман в «Мандукья-упанишаде», говоря: «Ты — ни то, ни другое, ни третье, ни что-либо, что ум может постичь с помощью физического восприятия». Ваш знаменитый поэт из народа телугу прекрасно аллегорически изображает эту идею в поэме «Ситарама Анджанеям» («Космическая материя»), где Сита, которая сама является олицетворением Пракрити¹⁸, из скромности отказывается открыть дочерям и женам риши¹⁹, кто ее муж. Тогда женщины показывают на разных мужчин, каждый раз спрашивая: «Это он — твой муж?» Она отвечает «нет», но когда указывают на Раму, она молчит, ибо не может говорить о господине ее сердца перед посторонними. Так поэт стремится разъяснить нам: хотя мы можем свободно говорить о том, чем не является Атма, когда нас спрашивают, что она такое, мы должны хранить молчание, ибо слова бессильны выразить эту возвышенную идею.

Итак, мы подготовили почву для того, чтобы ответить на оба вопроса, заданных нашим воображаемым критиком. Когда при помощи развитой энергии посвященного в оккультную науку кама-рупа выделяется им за пределы физического тела, она целиком содержит в себе свои манас и буддхи (включая джитту и ахамкару — чувство индивидуальности), то есть ум и духовный разум. Посвященный покидает свою земную оболочку, в которой остаются джива и лингашарира, и временно живет, мыслит и действует в собственном двойнике. Поскольку плотность атомов в нем не столь велика, как в физическом теле, он обладает повышенными способностями к перемещению и восприятию. Преграды, которые могут остановить тело — например, стены комнаты, — не могут остановить двойника, так как его частицы способны проникать через промежутки грубой материи, составляющей стену. Двойник существует в субъектном мире и способен пересекать его пространство подобно мысли, которая сама по себе является формой энергии. Или, если посвященный того пожелает, он может проецировать свой образ, не наделяя его разумом, и заставлять его появляться в месте, на котором он заранее концентрирует свою мысль. Лишь от него зависит, будет ли этот образ всего лишь иллюзорной формой или его собственным «Я»; это может быть лишь материя или материя плюс он сам. Что же касается научно достоверного описания серединного характера человеческой природы, то я уже показал, что мы можем осуществить его благодаря сбору свидетельств и собственным наблюдениям. Добавим, что дальнейшие доказательства мы можем получить лучшим и самым надежным способом, пройдя необходимый курс тренировки и выделения собственного двойника. Ибо это — не тайная наука, открытая немногим избранным, а наука истинная, основанная на законах природы и доступная каждому, кто приобрел нужную квалификацию. Самый скромный труженик может приподнять покрывало наравне с величайшими монархами и священнослужителями.

Однако люди постоянно спрашивают: почему эти тайны не становятся достоянием всего мира так же открыто, как подробности химической науки или любой другой отрасли знания? Вопрос естественный для поверхностного мыслителя, но нелогичный. Разница между психической и физической наукой состоит в том, что первой можно обучиться только путем развития собственных духовных сил. Их не может развить за вас ни университетский профессор, ни друг, ни однокурсник или родственник: вы должны сделать это только сами. Разве может другой человек обучиться за вас музыке, санскриту, живописи или ваянию? Разве может кто-то другой за вас есть, спать, ощущать тепло и холод, переваривать пищу, дышать? Как же вы можете ожидать, чтобы он обучился за вас психологии? Так или иначе, он не может этого сделать, как бы нам этого ни хотелось, и это — окончательный ответ всем задающим подобные вопросы. И точно так же нельзя быть абсолютно уверенным в том, что вам удастся развить в себе эти способности, как бы вы ни пытались. Разве у каждого человека есть способности к языкам, музыке, поэзии, науке, философии? Вы знаете, что для этого нужно обладать определенными задатками, и если у вас их нет, вам никогда не стать музыкантом, поэтом, ученым или философом. Трудно овладеть наукой о природе, даже если у вас имеется к этому естественная склонность, но наука о духе сложнее всех — я бы даже сказал, сложнее всех наук вместе взятых. Вот почему махатму²⁰ описывают как «редкий цветок среди целого поколения пытливых умов» (Синнетт, «Оккультный мир»), и во все эпохи истинный садху почитался едва ли не как сверхчеловек. Этот термин применяется к нему лишь в том смысле, что он возвышается над слабостями, предрассудками и невежеством своих собратьев.

Люди, проявляющие абсурдную слепоту к опыту целой расы, то и дело просят нас, основателей Теософического Общества, придать его членам ранг адептов. Мы должны показать им короткий путь к Химавату²¹, тайные тропы к ашрамам²² в Нильгири! Они не желают трудиться и страдать, чтобы обрести знание, как это делали все до сих пор; их нужно усадить в вагон первого класса и доставить прямо под покрывало Изиды! Они воображают себе наше Общество чем-то вроде клуба чудотворцев или школы магов, где за десять рупий можно стать махатмой между утренним омовением и вечерней трапезой! Подобные люди совершенно упускают из виду две главные цели, провозглашенные нашим Обществом: формирование ядра Всемирного Братства для поисков истины и развития добрых отношений между людьми, а также поддержку изучения древних религий, философских школ и наук. Они не ценят по достоинству эту чисто альтруистическую сторону деятельности Общества и, кажется, не считают благородным и почетным делом труд во имя просветления и счастья человечества. Они обладают ненасытным любопытством к чудесам, но, увидев их, зачастую не вдохновляются на поиски тайных источников мудрости, а остаются сидеть с разинутым ртом и высунутым языком, гадая, в чем же заключался фокус и что им покажут дальше.

Такие умы не смогут получить никакой выгоды, вступив в Теософическое Общество, и я не советую им стучаться в наши двери. Нам не нужны такие легкомысленные эгоисты. Наше Общество создано для серьезной, трудной, самоотверженной работы, и нам нужны лишь те, кто достоин звания человека и нашего уважения. Нам нужны те, кто начнет не с вопроса «Что я могу получить от Общества?», а с вопроса «Что я могу сделать для Общества?» Нашей работе должны служить люди, которым достаточно и того, что они трудятся на благо следующего поколения и тех, что придут ему на смену. Люди, которые видят плачевное положение религии во всём мире: как унижаются благородные вероисповедания, а храмы, церкви, святые места заполняются лицемерами и насмешниками