Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Аномальное   

Здоровье

Рейки  

Астрал  

Йога

Религия  

Астрология

Магия

Русь  

Аюрведа  

Масоны

Секс

Бизнес 

НЛП

Сознание

Боевое  

Он и она

Таро  

Вегетарианство  

Ошо

Успех

Восток  

Парапсихология

Философия

Гипноз  

Психология  

Эзотерика  

ДЭИР

Развитие

900 рецептов бизнеса

Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

скачать

Выдержки из произведения

Случаи "раздвоения" человека чрезвычайно многочисленны для всех времен и у всех народов, и рассказы о них переплетаются с историями о привидениях, призраках и мертвецах.

Старинное шотландское предание гласит, что каждый человек имеет своего двойника на земле, который может являться к нему в знаменательные случаи жизни и в особенности в час смерти.

Просматривая "Жития святых", а также процессы колдунов конца средних веков, читатель с удивлением находит значительное число вполне удостоверенных случаев раздвоения, как у религиозных мистиков, так и у колдунов. С точки зрения самого явления эти случаи тождественны: те и другие вызваны были одним и тем же — страстным желанием, но побудительная причина этого желания у мистика-созерцателя совсем другая, чем у колдуна, который переполнен ненавистью и жаждой мести.

В современном обществе, где колдун исчез, а религиозный человек не имеет уже той веры, которая помогала его предшественникам совершать чудеса, случаи раздвоения еще более многочисленны, чем в прошлые века. Объясняется это, конечно, тем, что теперь их лучше наблюдают, и в особенности обилием спиритических и оккультных журналов, которые собирают и изучают эти случаи, так как находят в них подтверждение своим теориям или по меньшей мере серьезные аргументы в доказательство последних.

Если раздвоение живого человеческого организма возможно, хотя бы в мало известных условиях и только у редких людей, нельзя ли исследовать его опытным путем в различных видах?

Исследование это, конечно, возможно. Известно, что вообще раздвоение совершалось у мистиков, когда они, погруженные в глубокое размышление, впадали в нечувствительность к возбуждениям внешнего мира; с другой же стороны, во время магнетического сна и в некоторых аналогичных состояниях наблюдаются у людей иногда странные явления, в особенности узнавание фактов, совершившихся на далеком расстоянии, — необъяснимое явление, если не предположить передачи чего-то от спящего субъекта в место и в час совершения явления.

Рассуждая таким образом путем аналогий, понимаешь, что магнетизм как бы создан для того, чтобы служить испытательным полем для исследований этого рода. Мысль эта, впрочем, не новая, так как полковник де-Роша уже достиг этим способом опытного раздвоения субъектов сомнамбул, доводя их магнетический сон за пределы, когда субъект обыкновенно еще сохраняет сознание.

Ни одна отрасль человеческих знаний не может в настоящее время исследовать "раздвоение" с столь многочисленными шансами на успех, как магнетизм.

Все изучавшие последний с философской точки зрения понимают, что материя была бы бездейственна, если бы ее не оживляла независимая сила, что везде существует материя и сила, и человек двойствен, то есть состоит из материального тела и тело это оживлено разумной силой, называемой в просторечии душою или духом. Ученые магнетизеры, изучавшие опытным образом магнетизм, по данным современной науки знают, что магнетическая сила, выделяемая человеческим телом, обладает значительно высшей потенциальностью, чем силы физическая и химическая, и принадлежит она не телу видимому, а силе, оживляющей тело. Переданная какому-либо телу магнетическая сила проникает в сердце этого тела, в самые атомы его, так как она противостоит кипению, сгоранию и различным химическим процессам, которые разлагают тело на его составные элементы. Как я доказал в своей "Магнетической физике", она неразрушима, по крайней мере, для низших сил и воздействий природы.

Очевидно, что эта неразрушимость человеческой магнетической силы переходит в бессмертие, и путем рассуждения начинаешь понимать, каким образом магнетизм может быть мостом для непосредственного перехода из физического мира в психический мир — другими словами, по выражению теософов, из физического плана на астральный и оттуда на план мысли.

Результат этих исследований не докажет бессмертия, но он даст возможное предвидение его, так как самым верным и бесспорным образом я докажу существование в нас многих начал, многих тел, взаимно проникающих. Я выясню, что видимое тело с психической точки зрения является лишь орудием невидимого тела, и что последнее оживляет первое, и что в нем заключено сознание. Я докажу также, что эти два элемента нашей личности могут быть разделены во время жизни и изучены даже на расстоянии независимо друг от друга. Я докажу существование души, которая обитает в невидимом теле. Оттуда же до доказательства того, что смерть есть лишь перемена состояния и что наша индивидуальность жива за пределами могилы, — расстояние не дальше одного шага.

Несколько слов еще о заглавии настоящего труда и о названии, которое я даю раздвоенной части живого человеческого тела.

Раздвоенной части человеческого тела давали различные наименования. Наиболее известные: двойник, астральное тело, призрак, флюидическое тело, тень и пр. Из различных этих наименований три первых вполне соответствуют идее раздвоения. Первое было бы наилучшим, если бы не давало повода к смешению, так как его можно смешать с эфирным двойником, который имеет лишь относительное значение в явлении раздвоения. Выражение "астральное тело" равным образом подходяще, но экстериоризованное астральное тело почти всегда заключает в себе и эфирный двойник, который служит ему орудием, и мысленное (ментальное) тело, которое есть душа его. Из остальных названий наиболее отвечающим цели следует признать слово призрак.

В описаниях своих, впрочем, говоря о призраке, я часто буду пользоваться выражениями "эфирный двойник" и "астральное тело", так как эти два элемента нашего невидимого тела почти постоянно входят в материальный состав его.

Вот почему я дал своему труду заглавие: "Призрак живых".

Г. Дюрвилль.

Мы сочли полезным прибавить к книге Г. Дюрвилля дополнительную главу: "Выделение человеком астрального призрака по собственной воле", в которой читатель может познакомиться с результатами исследований Ш. Ланселена, одного из талантливых продолжателей работ полк. А. де-Роша и Г. Дюрвилля.

I. Тела человека по учению теософов. — II. Тела человека по представлениям древних. — III. Тела человека по взглядам современных китайцев.

I. Тело человека, как и животных, не так просто, как мы можем познакомиться с ним посредством зрения и осязания, по крайней мере в обычных условиях нашего физического существования.

Везде дух соединен с материей. Это соединение существует на каждом плане (сфере), где малейшая частица имеет материю для тела и дух для жизни. Мысль есть материя, но не в смысле Молешота, который утверждает, что мысль есть движение материи. Мысль есть субстанция, а тело её состоит из астральной материи.

Чаттерджи ясно говорит об этом:

"Но то, что с одной точки зрения есть жизнь, может быть формой с другой. Всякая вещь, поскольку она форма — уничтожается; поскольку же она сила или жизнь, она будет продолжать свое существование. Возьмем для примера человеческое тело; здесь наиболее грубая форма, это — та материя, твердая, жидкая и газообразная, которую вы видите перед собой. Эта форма оживотворяется непосредственно силой, которая есть растительная жизнь, иначе — эфирный элемент. Этот эфирный элемент есть жизнь по отношению к грубому физическому телу. Разбейте соединение грубых элементов: эфирное начало переживет их. И хотя это переживание длится не долго, для ясновидящего оно, тем не менее, очевидно. Следовательно, эфирное тело есть жизнь по отношению к физическому телу, но оно же и форма по отношению к последующему началу, т.е. астральному телу. Эфирное тело уничтожается, астральное продолжает жить. Когда же астральное тело уничтожится в свою очередь, ментальное, по отношению которого астральное являло форму, сохранится как жизнь и т.д. Один и тот же элемент одновременно и жизнь, и форма, жизнь — относительно низшего начала и форма относительно высшего. Ибо, во вселенной все вибрация: никакой разницы, по существу, между теми или другими началами. Они — жизнь или форма; мужское или женское; положительное или отрицательное — смотря по тому, с какой точки на них смотришь. Когда одна вибрация прекращается, продолжается другая, более тонкая... С самого верха и до самого низа лестницы бытия форма уничтожается, а жизнь сохраняется." ("Сокровенная религиозная философия Индии", с. 68).

По учению индусов, всё более и более подтверждаемому новой наукой, человек — существо сложное, включающее в свой состав несколько тел.

Различные тела человека представляют собою лишь одежды, в которые облечена душа, подлинный человек, "я" (ego), бессмертное начало, составляющее нашу индивидуальность. Этих тел у вполне развитого человека семь. Только четыре из них, составляющие нашу временную личность, доступны нашим исследованиям при современном состоянии наших знаний. Начиная с более грубого, наиболее наружного и наименее важного, так как душа покидает его первым, и кончая тончайшим, которое представляет как бы рубашку, снимаемую после всех других одежд, эти тела суть:

1. Физическое тело, вместилище физиологических функций: пищеварения, дыхания, усвоения, кровообращения, движения.

2. Эфирное тело, вместилище жизненной энергии, рассматриваемой исключительно с физиологической точки зрения, есть как бы архитектор, который строит физическое тело и заботится о поддержании его.

"Жизненность, созидательная энергия приводит в порядок физические молекулы и собирает их в определенный организм, — говорит Анни Безант, — это дыхание жизни в организме или скорее часть мирового дыхания жизни, которую организм присваивает во время короткого периода времени, называемого нами жизнью". ("Death and After" — "Смерть и после").

Тело это составляет дубликат физического тела; в качестве такового его вообще называют эфирным двойником или просто двойником. Большинство теософов принимают его за составную часть физического тела, даже как бы составляющую одно целое с последним, так как оно обитает на том же плане и не может никогда покинуть его. Вне тесного соединения этих двух физических частей нашего существа эфирный двойник рождается лишь за несколько дней до физического тела и переживает его только несколькими днями. Этот двойник есть "линга шарира" теософов Индии, который служит медиумом, посредником между физическим телом и астральным.

"Термин эфирный двойник, — говорит Анни Безант, — очень точно передает характер и состав этой более тонкой части физического тела, что делает его значимым и удобным для запоминания (каким, собственно, и должно быть каждое специальное обозначение); "эфирный" — потому что состоит он из эфира, а "двойник" — потому что являет собой точный дубликат плотного тела, его тень, если можно так выразиться" ("Человек и его тела", с. 16).

3. Астральное тело — обиталище чувствительности, воображения, животных страстей и мало возвышенных вожделений. Оно мыслит, но более чувственно, чем рассудочно. О нем можно сказать вместе с Паскалем: "Сердце рассуждает безрассудно"*). Через его посредство происходят столь оспариваемые явления телепатии, наши видения во сне и большая часть случаев с привидениями. Это "преддух" (peresprit) спиритов, "чувственная душа" древних философов. Оно также обиталище того, что современные психологи называют низшим сознанием, бессознательным или подсознанием. Теософы Индии называют его телом желания, телом камическим или кама-рупа.

__________
* Игра слов: у сердца свои причины (raisons), которых не понимает рассудок (raison).

4. Ментальное тело (тело мысли) есть обиталище воли, разума, благородной и возвышенной мысли. Оно хранит наши воспоминания и приобретенные нами знания. Это — мыслящее "я", разумная душа древних философов (anima римлян, психея греков), в нем совершаются все явления сознания. Размышление, суждение, решения, постановления принадлежат к его области. Это высшее начало, которое управляет всеми нашими функциями, руководит всеми нашими разумными действиями. Теософы называют его манас низший, низший — относительно манаса высшего, пребывающего в причинном (каузальном) теле, которого я не касаюсь здесь.

Умирая, физическое тело разлагается и душа удаляется с тремя другими своими одеждами. Эфирное тело тоже скоро умирает и распадается на части. На это вообще требуется не более 4—5 дней, и душа, облегченная и более свободная, удаляется с двумя тончайшими телами, астральным и ментальным, которые остались у ней. Астральное тело живет вообще гораздо дольше и долговременность его существования меняется, смотря по степени эволюции души. Оно живет недолго у людей, которые побороли свои страсти, чтобы вести благородную и возвышенную жизнь; у людей же, которые всегда были рабами своих страстей, оно живет продолжительно. Но час смерти наступает и для него, как и для предыдущих; душа, освободившаяся, удаляется в теле мысли, которое составляет последнее её одеяние, чтобы проявиться в новом и значительно лучшем состоянии, чем предыдущие. Жизнь мысли, очень короткая и почти бессознательная у мало развитых людей с долгой астральной жизнью, длится наоборот очень долго у более развитых людей, астральная жизнь которых была короткая. Астральная жизнь есть очистительное состояние, а жизнь мысли есть как бы небесная жизнь религиозно настроенных людей, с тою только разницей, что как бы длительна она ни была, она никогда не бывает вечною. Приходит роковой момент, когда вся ея энергия бывает истощена, и вот тело мысли, где она была заключена, умирает и распадается в свою очередь.

Душа, достаточно развившаяся, вступает тогда в полное владение собою, с полным сознанием своего прошлого и будущего. Она видит как свои земные существования, так и тот путь, который ей надо пройти, чтобы достигнуть совершенства, состояния, которое нас вполне освобождает, поднимая нас выше планов, где колесо перевоплощения непрерывно увлекает нас к рождению и смерти. Видя основу, на которой будут ткаться её будущие существования, пользуясь опытом своего прошлого, душа может в некоторой степени изменить эту основу соответственно своим вкусам, намерениям и способностям. Затем, снова влекомая к земле желаниями, которые ей надо исполнить, и повинуясь законам перевоплощения, она снаряжается и снова воспринимает тело мысли, затем тело астральное и, наконец, эфирное и физическое тела, чтобы возродиться на земле с единственною целью продолжать свое развитие.

Эти тела, орудия души, служат последней для проявления на различных планах природы. Тела физическое и эфирное обитают на физическом плане и никогда не покидают его; область астрального тела — астральный план, а тела ментального — план мысли.

II. Тела человека по представлению древних. В древности были известные понятия о существовании в нас многих различных начал, или, по выражению теософов, нескольких тел. Я не стану разбирать эти понятия у различных народов и ограничусь лишь приведением некоторых подтверждений.

Халдейские маги, как почти все последователи Зороастра, верили в душу разумную, высшую, небесной природы и в душу чувственную, животную, низшую и земной природы. Часто, говорили они, эти души облекаются, чтобы показаться на земле в форме различных призраков и подобий животных.

Греки тоже признавали две души: разумную и чувственную. Последняя, которую они считали подобием настоящей души, занимала среднее место между настоящей душой и грубым телом. Это подобие, которое они называли "эйдолон", появлялось при заклинаниях. И оно обитало на Ахероне.

Поэт, воспевший науку и магию первых культурных веков, Гомер в "Илиаде", гл. 23, заставляет это подобие действовать под видом Патрокла. Последний пал под ударами Гектора, а между тем он вновь является, это его лицо, его голос, даже льется кровь из его раны. (См. также "Одиссею", I. II).

"Энний, — говорит Лукреций, — живописал нам эти священные места Ахерузы (устья Ахерона, вход в ад), где не обитают ни наши тела, ни наши души, но живут наши подобия". И среди этих теней видится Лукрецию Гомер, изливающий потоки слез. И в недрах этого мира эта третья часть поэта, его двойник, его призрак объясняет его сознанию тайны природы.

Философы неоплатоники Александрийской школы, последователями которых были Ориген и многие отцы церкви, называли этого посредника грубого тела "ангоэйде", "астроэйде", то есть "имеющий блеск светил". Это, очевидно, астральное тело теософов, названное так последними потому, что показывается ясновидящим в световой форме.

Это последнее начало, которое вследствие появления призраков во все времена признавалось реальным, имело по общему мнению те же черты, те же манеры, то же выражение, как у видимого тела. Это оно, говорят иллюминаты всех времен, появляется под видом привидения или призрака, иногда даже при жизни тех, кого оно представляет, но чаще после смерти, когда видимое тело не было похоронено или когда разумная душа должна была сделать важное показание.

Это тело должно быть ка или двойник египтян, нефеш каббалистов, что Парацельс назвал позднее эвеструм.

Следует сказать несколько слов о телах человека по представлениям у древних египтян. Физическое тело было только поддержкой, общей державой личности, которая влияла на него: это был инструмент для исполнения работы. Личность пребывала в трех невидимых телах, которые заключались обыкновенно в ка или двойнике. На многочисленных памятниках, как показывают барельефы рождения Аменофиса III, воспроизводимые здесь, двойник изображается позади физического тела. Иногда он делает магнетические пассы, которые магически действуют на затылок человека, давая ему силу и жизнь.

"При смерти, — говорит Гайе, ученый работник раскопок Антинойских, — соединенные элементы этой поддержки, общей державы, разделялись, но из них всех одно физическое тело переставало жить. Душа, Ба, изображаемая в виде ласточки с человеческой головой, улетала в блаженные области. Жизненное начало, Кху, пламя, исходящее из солнца, возвращалось к своему очагу. Двойник, Кха, покидал таинственную область неба, которая была его местопребывнием, царство Ашор, чтобы переселиться в могилу и снова соединиться со своей прежней державой, вливая в неё новую жизнь...

Обряды погребения и культ мертвых доказывают нам, что сношения двойника с мумией длились бесконечно по мистическому ритуалу. Египтянин знал уже, что несмотря на видимый конец жизни материя продолжает жить. Требовалось только сохранить труп и обладать тайною ввести его в сношение с его двойником, чтобы обеспечить ему бессмертие"...

В 1907 году тот же автор, знаток жизни древних египтян, так говорил на лекции, которую он прочел в музей Гиме о пророчицах Антинойских, о переживаний двойника:

"По верованиям древних египтян, в человеке есть более тонкое тело, которое живет после смерти грубого тела.

В освященной часовне, в день погребения, тело умершего покоится в состоянии мумии, которая скоро будет унесена в её подземное жилище. Необходимо позаботиться о её будущности, так как судьба двойника тесно связана с судьбой мумии, которая может быть осквернена, уничтожена, которая может также разложиться, что вызвало бы уничтожение двойника.

Сидя на табурете, жрец под покрывалом двоекратно вызывает душу умершего: "Житель могилы! Житель могилы!" Двойник является, отраженный на стене или экране. Его завертывают в покрывало и переносят на статую умершего, которая будет его державой.

Двойник продолжает жить в могиле, но в случае опасности он может выйти и встать на одну из своих держав, так как для устранения всякого увечья, похищения, уничтожения, которые были бы роковыми для него, для него заготовляют десять, двадцать, сто держав: крохотное изображение, которое можно скрыть в любом уголке, унести в кармане, или исполинские статуи, высеченные в горе, которые невозможно похитить.

Вот эти-то статуи и вопрошали пророчицы. Их принимали за живые, одушевленные жизнью двойника, и статуи отвечали словами или жестами на предлагаемые им вопросы. С ними совещались во всех обстоятельствах жизни, чтобы преодолеть судьбу или отвратить злые силы".

III. Тела человека по взглядам современных китайцев. Аббат Гью, миссионер в Китае, в середине XIX века, описал в своем "Путешествии в Китай" четыре начала, составляющие нашу временную личность. Шевалье Гугено де-Массо, католик-писатель, который всюду видит магию, даже где её нет, который считает магнетизеров и спиритов помощниками ада, написал много сочинений о магии, весьма замечательных с точки зрения документов. Он лично знал аббата Гью, который много раз объяснял ему, что думают китайские философы об этом вопросе, и он так вкратце передает эти объяснения:

"Человеческая душа делает человека существом рассудительным, но она не простая и не чисто-духовная. Она состоит из тонких частей материи: состав её образуется из двух главных частей — лин и хунь. Лин, более очищенная и высшая часть, более способна для умственных действий. Из их соединения в теле образуется смешанное существо, способное к действиям разума и к действиям, имеющим объектом материю. При смерти лин и хунь остаются соединенными. Они составляют существо, которое носит различные наименования, смотря по месту, которое оно занимает в воздушной иерархии; китайцы признают эти два существа за духовные, но образовавшиеся из очищенной материи. В человеке, говорят они, есть еще третье существо, которое соединяется лишь с телом. т. е. с четвертой частью человека, и расстается с ним лишь после совершенного разложения его или полного рассеивания всех его частей. Оно исчезает тогда, как тень, после разложения породившего его тела".

I. Эфирное тело. — II. Астральное тело. — III. Ментальное тело.

Из четырех перечисленных мною тел человека три, хотя и материальны, невидимы в обыкновенных условиях нашего физического существования, по крайней мере, для большинства из нас.

Я должен сказать прежде всего, что эфирный двойник и астральное тело почти всегда смешивают. Когда в исключительных случаях одно из невидимых тел появляется в видимой форме, форму эту вообще называет призраком темный народ, не имеющий понятия об оккультной науке; для большинства же более осведомленных в этой области людей это безразлично — двойник или астрал раздвоенного человека.

Для того, чтобы уметь различать их и в особенности чтобы иметь руководящую нить в запутанном лабиринте опытов, мы должны знать свойства и особенности, известные или предполагаемые, каждого из этих тончайших тел. Вот главные:

I. Двойник или эфирное тело. Эфирный двойник ясно виден подготовленному глазу, — говорит Анни Безант, — он имеет серо-фиолетовый цвет: мутный или чистый, в зависимости от того, грубым или очищенным является плотное тело. ... Это благодаря эфирному двойнику жизненная сила — прана — перемещается по нервам тела, что и позволяет им действовать в качестве носителей двигательной силы и обеспечивает их чувствительность к внешним воздействиям. Но ни физическая, ни эфирная нервные субстанции не являются вместилищем мыслительной и двигательной способностей, равно как и способности чувствовать, поскольку они являются действиями "Я", проявляющегося в своих внутренних телах; его проявление на физическом уровне становится возможным благодаря перемещению дыхания жизни вдоль нервных волокон и вокруг нервных клеток..." ("Человек и его тела", с. 36).

"Для ясновидящего эфирный двойник, — говорит Ледбитер, — выглядит как бледно-светящееся туманное сгущение фиолетового цвета, которое пронизывает более плотное физическое тело и несколько выходит за его пределы" (как это показано на рис. 6). ("Человек видимый и невидимый", с. 109).

Выходящая за пределы физического тела часть называется аурой.

"Эту полностью физическую часть ауры человека, — продолжает тот же автор, — иногда называют "аурой здоровья", потому что ее состояние зависит от здоровья человека. По цвету она бледная, голубовато-белая, почти прозрачная; кажется, что в ней множество линий, равномерно исходящих из тела в разных направлениях. Это обычное состояние совершенно здорового тела. Линии отделены друг от друга, упорядочены и расположены относительно параллельно, насколько это допускает сияние. В случае болезни картина изменяется, вблизи пораженной части линии искривляются, становятся неупорядоченными, направленными в разные стороны или повисают, подобно стеблю увядшего цветка." (там же, с. 112).

"Во время сна, — говорит Анни Безант, — его мыслящее "я" покидает эти два тела (физическое и эфирное) или, вернее, одно это тело, состоящее из видимой и невидимой частей; в последний раз оно делает это в момент смерти, но в этом случае оно увлекает за собой также и эфирного двойника, отделяя его от плотной копии и прекращая таким образом доступ к последнему дыхания жизни, превращавшего его в единое органическое целое. Однако вскоре "я" освобождается и от эфирного двойника, который, как мы уже говорили, не может перейти на астральный план и остается, чтобы разрушиться, подобно своему плотному пожизненному партнеру. Иногда эфирный двойник проявляется сразу после смерти физического тела и предстает перед друзьями умершего, если его умершее тело находится неподалеку. Но, как правило, он не выказывает заметных признаков сознания и просто "проявляет" себя, ничего при этом не делая и не говоря. Увидеть его — в силу его физической природы — сравнительно легко: небольшое напряжение нервной системы — и зрение становится достаточно острым, чтобы разглядеть его. Он также повинен в частом появлении кладбищенских призраков, поскольку витает временами над могилой, в которой находится его физический двойник, а по указанным выше причинам увидеть его гораздо проще, чем астральное тело." ("Человек и его тела", стр. 38).

Когда приходит смерть, в особенности если физическое тело ослаблено долгой болезнью или измождено старческой дряхлостью, теряя силы удержать физическую жизнь, — двойник экстериоризуется и попадает под воздействия напряженных чувств некоторых умирающих. У большинства последних он возбуждает настоящий ужас, так как они постоянно видят около себя беспокойного призрака, который не покидает их и которого они почти никогда не признают за своего двойника. Некоторые умирающие не видят, но чувствуют его. Они вполне сознают, что кто-то возле них лежит рядом, почти всегда с левой стороны.

Верно или неверно, но все теософы утверждают, что занятие медиумизмом опасно. Анни Безант, которую я подозреваю в преувеличивании, так высказывается по этому вопросу:

"Подобное разделение (физического и эфирного тел) возможно для нормального человека только после смерти, хотя существуют и такие люди, которые способны на частичное разделение своего физического тела во время земной жизни — их называют медиумами. Это весьма опасное отклонение, поскольку оно сопряжено с нервным напряжением и нервными расстройствами, но, к счастью, встречается оно сравнительно редко. В этом случае при отделении от физического тела эфирный двойник разделяется надвое; полностью он никак не может отделиться от плотного тела, не вызвав смерти последнего, поскольку его присутствие является обязательным условием, обеспечивающим циркуляцию в теле дыхания жизни. Но даже частичное его отделение погружает тело в состояние летаргии, и его жизнедеятельность практически замирает; процесс воссоединения его разделившихся частей вызывает состояние крайнего утомления, и вплоть до восстановления его нормального единства физическое состояние медиума является очень нестабильным и чреватым опасными последствиями. (там же, с. 39).

Излучения магнетизера, которые иногда видимы для некоторых больных в известных условиях, исходят из эфирного тела и действуют на таковое же тело больного. Если двойник, действительно, содержит в себе жизненность, одушевляющую физическое тело, и если на нем лежит обязанность развития и сохранения последнего, то очевидно, что на него и должна направить свои старания медицина. Таково по крайней мере мнение доктора Паскаля, автора многих сочинений популярной теософии. Но долго еще этого не будет, так как официальная медицина, не придающая большого значения причинам болезни, слишком охотно направляет свои удары на симптомы, хотя и знает, что эти удары почти всегда получает сам больной.

Когда двойник экстериоризуется, он почти всегда выходит с левой стороны, на уровне селезенки, под видом излучений.

II. Астральное тело тоньше, нежнее, чем предыдущее, серо-голубоватого цвета красивых, нежных оттенков, которые быстро меняются под влиянием волнения. У человека развитого и у людей, развивавших это тело с специальной целью — прежних колдунов — оно очень хорошо организовано и значительно сложнее, чем физическое тело. Оно имеет чувства, соответствующие физическим чувствам, но способные отзываться на более быстрые вибрации, что придает им б`ольшую чуткость и силу.

Это — орудие души на астральном плане в первую нашу стадию в потустороннем мире, после физической смерти; это также её орудие во время нашего сна, а иногда, хотя реже, в некоторых неопределенных состояниях между сном и бодрствованием.

"Описать полностью сформировавшееся астральное тело человека — несложно, — говорит Анни Безант, — представьте себе, что человек покидает свое физическое тело и от него остается лишь более прозрачная, светящаяся копия, четко различимая для ясновидящего, но недоступная обычному зрению. Я сказала — "полностью сформировавшееся астральное тело", так как недостаточно высокоразвитый человек напоминает в своем астральном теле эмбрион. Его контуры еще не определились; материал, из которого оно сделано, — тусклый и рыхлый; и если отделить его от физического тела, то оно предстанет в виде бесформенного, меняющего свои очертания облака, явно непригодного для роли самостоятельного носителя; по сути дела, оно скорее представляет собой сгусток астральной материи, чем сформировавшееся астральное тело; массу из астральной протоплазмы, напоминающую амебу. Полностью сформировавшееся астральное тело указывает на то, что человек достиг весьма высокого уровня интеллектуальной культуры, или духовного развития; так что внешний вид астрального тела является показателем уровня прогресса, достигнутого его обладателем. ...

Как мы уже знаем, оно пронизывает физическое тело и распространяется далее во все стороны от него, подобно цветному облаку. Цвет его зависит от природы человека — от его низшей, животной, страстной природы, а та его часть, которая распространяется за пределы физического тела, называется камической аурой, поскольку принадлежит она телу камы (или телу желания), обычно называемому астральным телом человека. Ведь астральное тело является носителем камического сознания человека, вместилищем всех животных страстей и желаний, центром чувств, в котором, как уже говорилось, возникают все ощущения. Вибрируя под воздействием мыслей, оно постоянно изменяет свой цвет: если человек выходит из себя, оно покрывается алыми пятнами; если он влюблен, по нему проходят переливами розово-красные волны." ("Человек и его тела", с. 50—52).

"Теперь, если мы вкратце рассмотрим функционирование астрального тела в состоянии сна и в состоянии бодрствования, то мы сразу же и без труда поймем, как оно действует, когда само становится носителем сознания, уже без участия плотного тела.

Если мы рассмотрим астральное тело человека в то время, когда он спит и когда он бодрствует, то заметим одно весьма характерное различие: когда человек бодрствует, вся его астральная деятельность — изменение цвета и тому подобное — происходит в пределах самого физического тела и в непосредственной близости от него; но когда человек спит, астральное и физическое тела отделяются друг от друга, и в то время как физическое тело — как плотное тело, так и эфирный двойник — мирно покоятся в постели, астральное тело парит над ними.

Если человек имеет среднее развитие, то его астральное тело, будучи отделенным от физического, представляет собой бесформенную массу, как уже было сказано выше; оно не может отдаляться на значительное расстояние от физического тела, не может служить в качестве носителя сознания; и человек в нем может пребывать лишь в очень неопределенном, полусонном состоянии, не будучи адаптированным к деятельности вне своего физического носителя. ... Если произойдет что-нибудь, направленное на еще большее отстранение астрального тела от его физического спутника, последний проснется, и астральное тело тут же воссоединится с ним.

Но если рассмотреть тот же вопрос, взяв высокоразвитого человека, то есть такого, который мог бы действовать и на астральном уровне, используя для этого свое астральное тело, то мы увидим, что, когда его физическое тело погружается в сон, а астральное отделяется от него, то оно представляет собой точную копию физического тела этого человека, к тому же — в полном сознании; его астральное тело полностью сформировано и имеет четкие очертания, выглядит оно в точности так же, как и сам человек, и может служить ему в качестве носителя сознания (и надо сказать, что этот носитель гораздо удобнее физического). Человек при этом бодрствует и может действовать в этом теле более активно и более совершенно и наделен лучшей способностью познавания, нежели тогда, когда он был ограничен рамками плотного физического носителя; он может без труда и с огромной скоростью перемещаться на любые расстояния, не доставляя при этом ни малейшего беспокойства спящему в постели физическому телу". (Там же, с. 58)

"Астральное тело может предстать перед другими людьми вне своего физического двойника как во время земной жизни его владельца, так и после нее. Разумеется, тот, кто в совершенстве овладел искусством управления своим астральным телом, может оставить свое физическое тело в любой момент и отправиться в астральной форме на какое угодно расстояние. И если тот человек, которому путешествующий в астральном теле решил нанести визит, обладает ясновидением, т.е. астральным зрением, то он сможет увидеть своего гостя в его астральном теле; если же этот человек ясновидением не обладает, то гость может слегка уплотнить свой астральный носитель, вбирая в него частички физической материи из окружающей его атмосферы, — таким образом астральное тело может достаточно "материализоваться", чтобы его можно было увидеть физическим зрением. Этим объясняются многие феноменальные появления образов друзей и знакомых, находящихся в это время довольно далеко — явление более частое, чем вообще думают...

При определенных обстоятельствах эти астральные образы могут видеть даже те, кто еще не развил в себе астральное зрение, даже если появляющиеся в астральных телах люди не прибегают при этом к материализации. Если физическая нервная система человека перенапряжена, а физическое тело — ослаблено (например, болезнью), то жизненная энергия в нем пульсирует слабее, чем обычно; при этом возрастает зависимость нервной деятельности от эфирного двойника, что резко повышает ее чувствительность. В таких условиях человек может на время стать ясновидящим. Например, мать, — которая знает, что ее сын, находящийся где-то за границей, тяжело болен, и силы которой истощены беспокойством о нем — может стать восприимчивой к астральным вибрациям, особенно в ночные часы, когда жизненная энергия снижается до своего минимального уровня; если же и ее сын тоже думает в это время о ней, а его физическое тело погружено в бессознательное состояние, то его астральное тело может перенестись к ней, и вполне возможно, что она увидит его.

Чаще всего такие перемещения случаются сразу после того, как астральное тело будет исторгнуто из физического "смертью" последнего. Подобные феномены возникают довольно часто, особенно тогда, когда человек страстно желает увидеть кого-либо, с кем его связывают узы любви, или же если он стремится передать кому-то определенную информацию, но умирает, не успев осуществить это стремление." (Там же, с. 65).

Составленное из более тонкой материи, чем тело физическое, астральное тело прозрачно. Это свойство его подтверждается народным поверьем, по которому тело у призраков не отбрасывает тени, и сквозь него можно видеть находящиеся позади призрака предметы. Бывают исключения, когда очень сгущенный астрал притягивает к себе материю с физического плана, чтобы вполне материализоваться и принять совершенный вид живого человека, чему имеются многочисленные примеры в "Житиях Святых".

Призрак бывает вообще одет, как обыкновенно одевается физический человек; но иногда он появляется, закутанный в флюидический газ.

Он может показываться в различных формах, и теософы утверждают по этому поводу, что в большей части спиритических материализаций экстериоризованный астрал медиума принимает форму проявившегося существа. Они не отрицают возможности сообщений между жителем астрального плана и медиумом, но они утверждают, что сообщения эти весьма редко бывают, да и то, говорят они, ничто не доказывает, что они действительно обусловлены присутствием человека, так как на астральном плане имеются существа, никогда не жившие на физическом плане, которые тем не менее могут проявляться на нем.

Астральное тело медиума может показываться даже в форме животных: проявления такого рода назывались в былые времена оборотнями.

III. Ментальное тело. Все теософы согласно описывают его блистающим ярким светом с чрезвычайно нежными оттенками, которые медленно меняются.

Это — орудие души па плане мысли, когда она покинула астральное тело.

Мысленное тело образуется постепенно под влиянием мысли, в особенности если последняя благородна и возвышенна; и по мере того, как образуется тело, оно увеличивается в объеме, т. е. растет.

"Действуя совместно с астральным и физическим телами, — говорит Анни Безант, — тело разума не является однако же точной копией физического человека (подобно астральному телу). Оно имеет овальный контур, похожий по форме на яйцо, и, как можно догадаться, наслаивается на физическое и астральное тела, окружая их по мере своего развития светящейся аурой, которая становится, как я уже говорила, все больше и больше в процессе интеллектуального роста человека. Нет нужды говорить, что вследствие развития высших умственных способностей человека эта яйцеобразная форма превращается во всю более прекрасный и величественный объект" (Там же, с. 77).

Восприятие мысленное у развитого человека гораздо более развито, чем астральные чувства. Мысленное восприятие совершается как бы одним чувством. Анни Безант говорит по этому поводу:

"Разум начинает ощущать присутствие некоторых вещей из его собственного мира, как бы непосредственно вступая в контакт с ним. Здесь не нужны никакие особые органы, чтобы видеть, слышать, осязать, обонять и определять вкус; все те колебания, которые мы воспринимаем здесь через посредство определенных органов чувств, в том мире воспринимаются во всей своей полноте непосредственно разумом, если он способен улавливать их. Тело мысли ощущает их все одновременно, то есть постоянно чувствует все то, что оно вообще в состоянии ощутить." (Там же, с. 78).

Ледбитер утверждает даже:

"Само то чувство, которым мы можем всё это познавать, является вовсе не наименьшим из чудес этого небесного мира. Наблюдатель больше не должен слышать, видеть и осязать посредством органов, отделённых друг от друга и ограниченных в своих способностях, как он это делает в нашем мире, и он приобретает даже не ту расширенную способность зрения и слуха, которой он обладал на астральном плане. Вместо этого он чувствует в себе присутствие какой-то странной новой способности, которая не является ничем из предыдущих, но тем не менее заключает в себе их все и значительно их превосходит. Она позволяет ему, когда перед ним предстаёт какой-нибудь человек или предмет, не только его видеть и слышать, но ещё и мгновенно его познавать, изнутри и снаружи — его причины, его последствия, его возможности, по меньшей мере в том, что касается ментального плана и всех других планов, лежащих ниже его. Он обнаруживает, что думать для него — означает постигать и осознавать, и в непосредственном действии этого высшего чувства нет места никакому сомнению, колебанию или задержке. Думает ли он о каком-либо месте — он уже находится там, о каком-либо друге — его друг уже перед ним. Для него более не существует возможности недоразумений, и он уже не может быть обманут или введён в заблуждение какими-либо внешними видимостями, ибо каждая мысль и чувство его друга открываются перед ним на этом плане, подобно книге.

Если ему посчастливилось иметь среди своих друзей такого, чьё высшее чувство столь же развито, их общение будет столь совершенным, что превзойдёт все земные представления. Для них больше не будет расстояний и разлук, их чувства уже более не скрыты и не выражены лишь в неуклюжих словах, вопросы и ответы для них уже излишни, так как умственные картины читаются ими в самый момент их образования, и обмен идеями оказывается столь же быстр, как вспышки возникновения этих мыслей в уме." ("Ментальный план", с. 28).

Указав, что на плане мысли ментальное тело выражается в цвете, звуке и форме, так что вся мысль передается в цветовом и звуковом образе, Анни Безант прибавляет:

"Но и в том случае, когда человек мыслит, будучи в "бодрствующем" сознании, то есть оставаясь связанным со своими физическим и астральным телами, производителем мыслей остается тело разума; мысль при этом переходит сперва в астральное тело, а затем и в физическое; когда мы думаем, то думает наше тело разума — носитель мысли, сознание, проявляющееся в виде нашего собственного "я"." ("Человек и его тела", с. 79).

План мысли, рассматриваемый, как местопребывание души, со своим телом мысли в качестве орудия, называется дэвачан у теософов (христианский рай), а житель этой высшей области — дэвачани.

Дэвачани, т. е. умерший на земле, пребывая в дэвачане, где он пожинает плоды своей земной работы, наслаждаясь заслуженным им счастьем, никоим образом не может сообщаться с земным планом. И если в чрезвычайно редких случаях происходит действительное сообщение между дэвачани и очень развитым человеком, то это значит, по утверждению тех же теософов, что тело мысли последнего во время сна его физического тела поднялось до дэвачани, видело его, вдохновилось его мыслями и передало своему физическому мозгу воспоминание своих впечатлений. Но они не говорят, может ли тело мысли человека показываться другому человеку не во сне. Весьма вероятно, что если тело мысли может покидать астрал для одиночного путешествия, то только человек с психической культурой, значительно превышающей обычное высокое развитие, способен видеть его.

Это утверждение теософов, что тело мысли может переноситься в рай, не ново. Об этом говорится во втором Послании ап. Павла к Коринфянам, гл. XII, ст. 2, 3 и 4.

"Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать."

На основании вышесказанного и других аргументов, которых я не привожу здесь, можно, следовательно, утверждать, что во всех почти случаях в живом человеке имеются два невидимых тела, которые могут иногда быть видимы: это тело эфирное и тело астральное.

Видимые проявления этих тончайших тел человека, т. е. то, что можно назвать видениями, всегда носили различный наименования: тени, мертвеца, призрака, двойника или астрала, причем люди не думали о том, кто проявлялся — эфирный двойник или астральное тело.

Я поступлю так же в следующей главе, обозначая проявляющееся видение названием призрака. Во второй части, основываясь на опыте, приобретенном мною в течете трудных, но интересных исследований, я попытаюсь определить, происходит ли в том или другом случае проявление лишь одного эфирного двойника, бродящего поблизости, или же тут налицо проявление души, облеченной в свои тончайшие тела и пользующейся, как орудием и способом действия, эфирным двойником или астральным телом.

I. В языческой древности. — II. У сомнамбул, — III. У умирающих. — IV. У ампутированных.

Призрак живых показывался во все времена истории и в различных обстоятельствах; это называлось некогда двутелесностью.

I. Этой способностью особенно прославились в языческой древности Аполлоний Тианский и Симон-маг, которых видели одновременно в двух местах.

В своей книге "О граде Божием", святой Августин говорит о случае раздвоения в животной форме и дает объяснения, которые заслуживают внимания.

"Один человек, по имени Престанций, — говорит он, — рассказывал, что его отец, поевши у себя дома отравленного сыра, лежал на постели в глубоком сне и никакими способами не могли его разбудить. Спустя нисколько дней он проснулся и рассказал, что он испытал во сне. Он был лошадью и вместе с другими лошадьми возил солдатам припасы, которые называют рецийскими, потому что доставляют их из Реции.

Было удостоверено, что дело действительно происходило так, как он рассказывал, хотя он думал, что это ему приснилось.

Я никогда не поверю, — прибавляет Августин, — чтобы демоны обладали искусством или властью, не скажу, изменять сущность человека, но даже давать его телу форму и размеры животного.

Я скорей поверю, что у этого человека тот элемент воображения, который превращается в призраки, принимая бесконечно разнообразный вид внешних вещей под влиянием мысли или снов, и будучи бестелесным, с удивительной быстротой облекается в образ тел, — я скорее поверю, повторяю я, что этот элемент, когда чувства усыплены или замкнуты, может необъяснимым образом представиться чувствам другого в телесной форме.

Итак, в то время, как его тело покоится в каком-нибудь месте, живое, но с чувствами в более сильном оцепенении, чем во сне, — призрак его воображения, воплощенный, так сказать, в виде какого-нибудь животного, появляется чувствам других людей и даже сам себя видит, как видят во сне, носящим тяжести в этом виде..." (кн. 18, гл. 23).

А вот более характеристичный факт: Веспасиан, отправившись в Египет, пробыл несколько месяцев в Александрии и там, как делали это позже короли французские, испанские и английские, он исцелил прикосновением одного слепого и одного параличного.

"Эти чудеса, — говорит Тацит, — усилили в Веспасиане желание посетить местопребывание Сераписа, чтобы узнать о судьбе империи. Он велел удалить всех из храма; как только он вошел, поглощенный мыслью о Боге, он увидел позади себя одного из египетских начальников, Басилида, который, как ему было известно, лежал больной в постели, на расстоянии нескольких дней пути от Александрии. Оп справился у жрецов, не был ли в храме в тот день Басилид; справился у прохожих, не видал ли кто его в городе; наконец, пославши всадников, он убедился, что Басилид находился в то время в восьмидесяти милях расстояния. И он уже не сомневался более в том, что его миссия небесная, и принял имя Басилида, как ответ оракула".

Этот факт рассказан одинаковым образом Светонием в его "Истории двенадцати цезарей".

II. У сомнамбул, по крайней мере ясновидящих, раздвоение весьма очевидное. Когда их спрашивают о том, что происходит в отдаленном месте, они всегда утверждают, что они отправляются в это место; они описывают, что, по их словам, они видят, и это описание, при проверке, обыкновенно оказывается более или менее точным.

Все магнетизеры и даже любители, вызывавшие сомнамбулическое состояние у некоторых субъектов, наблюдали это видение на расстоянии. Они даже заметили, что если послать сомнамбула в жаркую страну и оттуда немедленно в холодную, то на нем сейчас же сказывается внезапная перемена температуры и субъект ощущает дрожь с чиханьем и другими симптомами простуды, которая не замедлит укорениться, если не вывести субъекта из его состояния. Это недомогание может продолжаться несколько дней. Мне самому случалось много раз наблюдать такое странное явление отражения.

В различных сочинениях о сомнамбулизме и сомнамбулах встречаешь многочисленные наблюдения, которые можно объяснить только раздвоением субъектов. Я не стану приводить фактов в доказательство реальности этого явления, ограничусь лишь отрывком из статьи "Ясновидение", написанной Евгенией Гарсиа в сомнамбулическом состоянии и напечатанной в "Chaine magnetique" 16 апреля 1890 г.

... "Это сияние, которое исходит из всего нашего существа в виде пара, сперва сероватого и постепенно переходящего в белый туман, который сгущается и, увеличиваясь в прозрачности и силе, образует блестящее неосязаемое тело, эта точная копия тела уснувшей, которая видит, как образуется возле неё это тело, словом, это светоносное раздвоение, которое совершилось посредством магнетического флюида, помогающего эфиру выделиться из материи, и это блестящее тело, которое своим кратковременным выделением из плотной материи, называемой телом и плотью, позволяет ясновидящей видеть вещи, скрытые от наших телесных глаз, есть ни что иное, как так называемые дух, разум, шестое чувство или душа. Да, это душа, которая, выделившаяся из своей плотной оболочки, называемой телом, и темная в состоянии бодрствования, снова воспринимает в состоянии сна свои первобытные свойства, т. е. становится чистым духом, невесомым, неосязаемым существом, которое проникает всюду и, как мысль, её главная сущность, не знает расстояний и в одну тысячную секунды пролетает расстояние между Парижем и Пекином. Когда это блестящее тело хорошо образовалось, вот что мы видим, не телом нашим, а нашим двойником.

Во-первых, нашу жалкую оболочку, на которую мы смотрим — увы! — с жалостью, надо сознаться. Она порядком стесняет нас и, как блестящая бабочка, мы были бы довольны не возвращаться в свою тусклую куколку. Второе, что мы видим и понимаем, — это наш магнетизер. Но мы понимаем его странным образом. Мы не слышим, как он говорит; звук не доходит до нас, но мы видим, как в его мозгу, в центре создания идей, зарождается, созидается и распускается его мысль, в виде блестящих испарений или вибраций, производимых тоже душою или флюидическим телом, но в состоянии связи. Мы же, не пребывающие в состоянии связи, ощущаем с невыразимой чувствительностью эти блестящие флюидические вибрации, которые передаются нам, телу нематериальному, телом материальным, но которые испаряет дух в невесомом флюидическом токе, который соединяет землю с эфиром, передает земные вибраций её атмосферной оболочке и атмосферные вибрации земле, а звуки наших слов — слуху, который передает их мозгу, где они бывают поглощены и восприняты блестящим телом или душою, но с легкостью, в тысячу, десять тысяч, сто тысяч раз большей, потому что для двух материальных тел вибрации должны пройти весь указанный мною путь, между тем как тело нематериальное по своей крайне чувствительной природе флюидического тела, видит непосредственно, как в другом материализованном теле образуются мысли, и видит гораздо лучше малейшее внешнее ощущение.

Этими вот способами и совершается "передача мысли", которая удивляет людей. В ней ничего нет более удивительного, чем в других состояниях, так как это явление происходит постоянно и является результатом абсолютно несомненного факта, совершающегося с большей или меньшей точностью в зависимости от легкости образования мыслей у магнетизера. Если это человек с точными, определенными мыслями, — их весьма легко бывает воспринять. Если же, наоборот, это человек нерешительный, с переменными мыслями, — взаимное понимание становится трудным, так как вибрации будут сложные и путаные. Что касается других лиц, нас окружающих и говорящих с нами, мы тоже понимаем их, но с меньшей легкостью, чем нашего магнетизера.

И это имеет свою хорошую сторону, и надо остерегаться, имея дело с ясновидящими, занимающимися лечением больных, привычными внушениями облегчать эту передачу, так как, вместо того, чтобы видеть внутренность тела, ясновидящие будут читать мысли своих пациентов, а ведь известно, сколько есть мнимых больных, страдающих воображаемыми болезнями, и хороший получится результат от лечения таких болезней!

В первый раз, когда я ясно сознавала свое состояние ясновидения, я испытала следующие ощущения. Я вдруг увидала себя стоящей посреди комнаты, в которой меня усыпили. "Я как будто сейчас сидела и, значит, встала, не заметив этого", — подумалось мне. Я оглядела себя. "Странно! Я блестящая, прозрачная, как перо легкая". И вдруг я увидела свое тело, неподвижно распростертое в кресле. Трое, четверо людей окружали меня, внимательно глядя на меня. Почему они так смотрят на меня? Я подхожу и смотрю на себя, как они. Я видела ясно всю внутренность моего тела, видела биение сердца, обращение крови, сплетения вен, мускулы, точно я была из стекла. Я подошла к своему магнетизеру, положила свою руку на его руку и сказала: "Не правда ли, я как будто мертвая?" И каково же было мое удивление! Жест и звук исходил от моего материального тела, а не от второго моего "я".

В то же самое время я услышала или скорей прочла в его мозгу подготовляющийся ответ. "Вы думаете, что нет", с живостью сказала я, прежде чем он ответил.

"Да", — ответил он мне, — и это "да" я услышала таким же образом, как в первый раз. И с тех пор всегда так же.

Поэтому надо дотронуться до сомнамбул, чтобы они могли вас слышать или скорей видеть и поглотить вибрации вашей мысли.

Внимательно рассмотрев себя, я стала рассматривать окружавших меня лиц. Я видела их так же, как если бы находилась в состоянии бодрствования, только они были прозрачные. Я видела все их органы, словом, видела процесс жизни. Затем я взглянула вокруг себя, но вместо того, чтобы увидеть темную и непрозрачную поверхность стен и мебели, я видела все светлым, как стекло. Я видела также хорошо людей и квартиры моих соседей, как будто мы жили в хрустальном доме.

У меня явилась мысль выйти прогуляться. Не теряя из вида мое материальное тело, я была перенесена так же быстро, как мы перебрасываем нашу мысль из одного места в другое, с одного конца Парижа в другой. Я видела людей, езду экипажей и дома прозрачные, как стекло, видела так же хорошо, как если бы находилась в состоянии бодрствования и дома были стеклянные, а не каменные.

В тот день на этом и покончилось все. Я могу только прибавить, что во время своей прогулки испытала сильное волнение и вдруг очутилась посреди комнаты, которую покинула. И я смутно видела свое тело материальное и мысленное, затем все постепенно сгустилось, и вскоре я ничего более не видела: меня разбудили.

Меня усыпляли сотни раз, и я всегда видела одно и то же, кроме случаев, когда люди, магнетизировавшие или окружавшие меня, были недоверчивые или слишком материальные."

Я не стану разбирать этого описания, которое достаточно само говорит за себя, так как мы находим в нем, в весьма точном описании, главные черты "раздвоения".

III. Проявления человеческого призрака чрезвычайно многочисленны при наступлении смерти.

Нить астральной материи соединяет физическое тело с душой, которая сознает, что эта связь готова разорваться навсегда. Тогда душа, в большинстве случаев, делает большие усилия, чтобы известить о том тех, кого она любит, в особенности если ей надо передать им важное сообщение. Этот момент должен быть тяжелым и мучительным для неё, особенно если она недостаточно еще развилась, чтобы не переоценивать земные блага. Этим, конечно, объясняется частая передача сообщений в момент смерти.

Явление раздвоения совершается здесь, как и в описанных случаях. Душа, облеченная наружно своим астральным телом и, быть может, эфирным, устремляется с быстротой молнии к близким людям, чтобы известить их о том, что происходит или уже произошло. В эти последние минуты присутствующие люди, если они достаточно чувствительны, услышат проявление, увидят его или, по крайней мере, интуитивно почувствуют происходящее. Если призрак недостаточно материализовался, чтобы быть видимым для присутствующих, последние могут быть предупреждены об этом нежданном посещении так называемыми телепатическими явлениями, каковы — перемещение предметов, необычные звуки, ощущения зрительные, осязательные или слуховые, сообщения мысленные, предчувствия, сны или уведомления, если люди спят, и другие ощущения, не воспринимаемые посредством физических чувств, которые теософы и оккультисты относят к астральной области.

Разумеется, не все души обладают достаточной энергией, чтобы показаться на расстоянии в осязаемой форме, и если бы даже они могли исполнить это в некоторой степени, то ведь имеется одна лишь категория людей — медиумы ясновидящие, которые способны непосредственно воспринять их присутствие. Несмотря на это затруднение, зависящее от самой природы людей, замечательные проявления в момент смерти происходят чаще, чем вообще думают.

Было опубликовано много случаев, наблюдавшихся в условиях, исключающих всякую возможность ошибки.

IV. Призрак свидетельствует о себе при жизни физического человека и в так называемых фантомных ощущениях, которые всегда сопровождают ампутацию членов. Некоторые немецкие магнетизеры утверждают, что они могут воздействовать на ампутированного, магнетизируя лишь продление члена, которого тот лишился. Как бы ни было, все ампутированные испытывают некоторые более или менее болезненные ощущения в отнятом у них члене, в особенности при перемене погоды.

Чтобы объяснить этот хорошо известный факт, официальная наука предлагает целую серию взаимно исключающих гипотез, тем более трудных для понимания, чем они сложнее. Она во-первых не допускает вообще, чтобы ампутированные чувствовали боль в отсутствующем члене, относя эту боль к оставшейся части члена; затем, она предполагает, что вероятно в центре мозговой корки, соответствующем отнятому члену, зарождается эта фикция. Чувствительные нервы, выходящие из этого центра в отнятый член, естественно атрофируются, но возможно, что они сохраняют еще достаточно жизненности, чтобы реагировать под влиянием некоторых причин, способных производить иллюзии ощущения.

Вместе с оккультистами и теософами доктор Паскаль утверждаете в "Sept principes de l'homme" (Семь начал человека), что эти ощущения реальны, и он дает им совершенно логическое объяснение. "Ощущения, — говорит он, — имеют обиталище в астральном мозгу, а не в физическом, который есть орудие первого, и хотя астральное тело может быть ранено в некоторых случаях, абсолютно уничтожить его нельзя. Несмотря на нож и пилу, которые отрезают физический член, астральный член сохраняется во всей своей целости и те, которые обладают даром астрального видения, всегда видят отнятый член, как будто он на своем месте".

Г-жа Гофф, знаменитая немецкая ясновидящая, многократно указывала на этот факт своему доктору, г. Кернеру, который дает о том следующее описание в "Voyante de Prevost" (Ясновидящая из Прево).

"Когда ей приходилось встречаться с человеком, потерявшим какой-либо член, она продолжала видеть отнятый член в теле. То есть, она видела форму члена, воспроизведенную нервным флюидом, как видела флюидические формы умерших людей. Это любопытное явление может, пожалуй, объяснить ощущения перенесших операцию людей, которые чувствуют при себе отнятый член. Невидимая флюидическая форма члена пребывает в непрерывном сообщении с видимым телом и это достаточно доказывает нам, что после уничтожения видимой оболочки форма сохраняется нервным флюидом".

Гипотеза астрального тела, которое почти всегда составляет призрак, проще и понятнее научной гипотезы; к тому же она основана на фактах, говорящих в её пользу. Вот несколько таких фактов:

Хирургам ее их помощникам весьма часто приходится наблюдать следующее явление. Отнятие члена производится под действием хлороформа, вызывающего бесчувствие, и пациент не проявляет вообще никаких признаков чувствительности. Член отрезают и пациент испускает стон и даже крик, и в ту же минуту наблюдают моментальную остановку дыхания.

По окончании операции пациент постепенно приходит в чувство, но воображает, что еще владеет отнятым членом; он испытывает и быть может будет всегда испытывать в месте отрезанного члена более или менее определенные ощущения.

Весьма важные наблюдения были напечатаны по этому вопросу. В своем сочинении "Magie practique" (Практическая магия) Лермина передает следующие факты, которые он затем разбирает. Первый факт был получен, говорит он, в 1881 г. одним американским доктором, которого он не называет.

"Я осматривал, — рассказывает этот хирург, — со своими друзьями механический пильный завод. Один из моих друзей поскользнулся, и верхняя часть руки была подхвачена круговой пилой и изувечена. Необходимо было сделать операцию. До города было далеко. После операции отрезанную руку положили в ящик с древесными опилками и зарыли в землю. Вскоре, на пути к полному выздоровлению, мой друг стал жаловаться на боль в отсутствующей руке и говорил, что чувствует на руке опилки, и гвоздь нажимает палец. Так как его жалобы продолжались и он даже потерял сон, а его близкие начали бояться за его рассудок, то мне пришло на мысль съездить на завод, где произошел несчастный случай, и удивительная вещь! Когда я мыл вынутую из земли руку, чтобы очистить ее от опилок, я нашел гвоздь от крышки ящика воткнувшимся в палец. И это еще не все. Пациент, находившийся на расстоянии многих миль от завода, говорил в то время своим друзьям: "Льют воду на мою руку, вынули гвоздь, теперь гораздо лучше".

Почти такое же приключение случилось с Самюэлем Морганом, служащим на фабрике швейных машин Зингера. После операции вследствие несчастного случая он жаловался на боль в плече и судороги в отстутствующих пальцах. И оказалось, что отнятый член был затиснут в маленький ящик, в котором его зарыли в землю, так что кисть руки была подвернута в таком положений, что, будь она живая, она вызвала бы боль, на которую жаловался пациент.

Достаточно, впрочем, поговорить со студентами в наших госпиталях, чтобы собрать множество подобных фактов, которые обыкновенно объясняют внушением воображения.

Американцы, более смелые, пробовали использовать эти факты в интересах лучшего излечения пациента.

Они открыто заявляют, что физическая боль производит длительное отражение в духовной форме отнятого члена. Случающаяся после операции гангрена происходит, по их мнению, от разложения отрезанного тела. При сжигании этого члена опасность исчезает. Но так как пациент страдал бы во время сжигания отнятого члена, как если бы он был еще соединен с его телом, то необходимо анестезировать пациента во время операции.

Опыты эти, правда, не были произведены во Франции, хотя тысячи раз приходилось наблюдать необъяснимые боли и постоянство ощущения в отнятых членах. Я лично знал человека без ноги, который положительным образом утверждал, что чувствует боль в пальцах ноги."

Астральный член может, кажется, иногда материализоваться в достаточной степени, чтобы быть в состоянии исполнять нисколько минут функцию отнятого члена. Аббат Ганнапье приводит следующий пример в любопытном труде "Teratoscopie du fluide vital et de la mensambulance", который он издал в Париже в 1822 году.

"Я знаю молодую девушку, у которой отрезали бедро; несколько раз бывало, что она стояла и делала несколько шагов обеими своими ногами, т. е. здоровой ногой и ногой жизненного флюида, что обыкновенно случалось, когда она вставала с постели; её мать, свидетельница этого, невольно вскрикивала: "Ах, бедняжка, ведь деревянная нога не при тебе!" Доктор моих друзей уверял меня, что видел, как офицер, с отнятым бедром, доходил до середины своей комнаты, не замечая отсутствия деревянной ноги, и останавливался только тогда, когда вспоминал о том; тогда нога жизненного флюида была уже более не в силах выдерживать тяжесть его тела.

Может показаться удивительным, что нога жизненного флюида, вещества невидимого, неосязаемого, невесомого, может вынести тяжесть тела, но более удивительно то, что телесная нога, из материй грубой, может выдерживать такую тяжесть. На это ответят без сомнения, что телесная нога живая, и что жизнь дает ей нужную силу, чтобы поддерживать все тело. А я, в свою очередь, отвечу, что жизненный флюид дает жизнь и силу телесной ноге, и что жизненный флюид не теряет своей силы, когда бывает отделен от телесной ноги, в особенности если его направляет воля души или другая какая-либо сила, заменяющая в некотором роде волю."

Что происходит с астральным телом в то время, когда физическое тело, приведенное в бесчувствие на операционном столе, находится в распоряжении оперирующего хирурга? — Важный вопрос, который нелегко решить. Очевидно, что человеческое тело раздвояется под действием хлороформа, но только в исключительных случаях оперируемый сознает это раздвоение. Вот случай, напечатанный в "Occult review", который может пролить некоторый свет на этот вопрос, потому что в нем описаны интересные впечатления под наркозом хлороформа.

Г. Роже де-С... рассказывает, как во время операции под хлороформом ему вдруг привиделось, что он стоит перед окном большой залы.

"Солнце сверкало, — говорит он, — небо было голубое, за окном деревья, цветы, птицы поющие. Вид казался мне знакомым, но я не мог его признать. Я подошел к окну, поднявшись на цыпочки. Ветерок был такой легкий, солнце такое теплое, что я высунулся из окна. Мои ноги не касались более пола, мое тело было на половину за окном, я хотел удержаться за что-нибудь, чтобы не упасть, но я видел один лишь воздух. Я не упал. С удивлением я увидел, что парю в воздухе.

В противоположной стороне от окна двигались фигуры вокруг чего-то на столе. Я подошел. Никто не замечал моего присутствия. Было несколько мужчин и две женщины, которые внимательно смотрели на стол. У одного из мужчин рука была красная от крови. Он положил нож на стол. Я понял, что была сделана операция.

— Каков пульс? — спросил хирург.

— Сильно слабеет.

— Надо поспешить. Скорей компресс.

Сиделка подала ему, что он требовал. Рука хирурга прошла сквозь меня, чтобы взять компресс.

— Довольно эфира, доктор, я готов. Бинт.

Слова были обращены к сиделке, которая подала свернутый бинт сквозь меня, не вызвав у меня ни малейшего неприятного ощущения.

Форма под простыней на столе казалась мне чрезвычайно знакомой. Лицо, закрытое отчасти полотенцем и ингалятором, было трудно рассмотреть. У меня было такое впечатление, точно я сам перенес такую же операцию. Я хотел подойти к окну, но не мог.

— Скорей, — сказал хирург, разрывая бинт и завязывая узел.

Помощник снял полотенце и ингалятор. Я был вынужден взглянуть на открытое лицо. Я как будто узнал его, но не мог вспомнить, где я видел его. Пока я рассматривал черты, мне пришло на мысль, что тело это принадлежит мне, что я владелец его. Эта мысль скоро перешла в твердую уверенность. Тело приходило в сознание, ресницы вздрагивали, и выражение боли появилось в лице. Меня охватило непреодолимое желание завладеть этим телом.

Тогда случилась странная вещь. Точно это тело было крепко связано со мной, точно оно было частью меня самого. Я вдруг лишился чувств, я перестал существовать, фигуры и зала стали смутными, и все исчезло из моих глаз. Когда я пробудился, я лежал на постели и испытывал мучительный боли от произведенной операции."

Реальность призрака живых энергично утверждается одними и не менее энергично отрицается другими. Строго говоря, вопрос еще не решен; именно с целью решения его я и приступил к настоящим исследованиям.

Вопрос этот был уже предусмотрен полковником де-Роша и мною, лет пятнадцать тому назад, при изучении экстериоризации чувствительности. Известно, что в глубокой стадии магнетического сна чувствительность субъекта излучается вокруг него, образуя равноотстоящие поясы-слои, более или менее плотные, более или менее чувствительные, как показывает наш рисунок, исполненный одним субъектом г. де-Роша; а затем происходит сгущение флюида, сперва с обеих сторон субъекта в форме, имеющей иногда сходство с соответствующей стороной его; обе эти формы затем соединяются налево от субъекта, образуя его двойник, его призрак.

Полковник де-Роша констатировал даже, что призрак принимает объективную форму, и он пробовал фотографировать ее. Он водил своего субъекта, г-жу Ламбер, к Надару. Тот снял фотографию и получил изображение полупризрака, а не целого призрака.

"Когда субъект объявил, что призрак образовался на расстоянии метра от неё с правой стороны, я протянул свою руку в указанное место, где она почувствовала прикосновение моей руки, что указывало на то, что я дотронулся до призрака; мою руку осветили, и направили аппарат на нее. Объектив закрыли. Раму с пластинкой вложили в аппарат, произвели снова темноту и снова открыли объектив для позирования, которое продолжалось около четверти часа.

Велико было наше удивление, когда, при проявлении пластинки, мы увидели... пятно, изображающее человеческий профиль, совершенно такой, как указал субъект.

Удивление усилилось, когда мы сообразили, что если субъект видел своего двойника в профиль, то к находящему против него объективу он был повернут фасом. Мы предположили сперва, что так как двойник повторял движения материального тела, подобно тени его, то пластинка была запечатлена в ту минуту, когда г-жа Л. обернулась взглянуть, что делал её двойник. Но тогда профиль был бы обращен в противоположную сторону, и была бы видна левая, а не правая сторона лица. К тому же, на клише были два пятнышка, одно под ноздрей, другое под правым глазом. Когда мы убедились, посредством микроскопа, что в происхождении этих пятен были неповинны стеклянная пластинка и слои бромистого серебра, я предположил, что это отпечаток двух гипногенных точек, через которые флюид субъектов выделяется быстрее, чем из других частей тела. Произведенный с крайней предосторожностью опыт показал мне, что у субъекта действительно были на правой стороне лица под глазом и ноздрей две гипногенные точки.*

Было, следовательно, установлено, что на пластинке была проявлена правая сторона призрака: но каким образом это произошло? И только несколько недель спустя, я узнал, что голубой призрак, появившийся с правой стороны субъекта, был лишь воспроизведением одной только правой половины субъекта."

Полковнику де-Роша принадлежит великая заслуга, что он первый установил, насколько возможно научно, что чувствительность некоторых людей — сенситивов — может экстериоризоваться под продолжительным действием магнетизма, а затем, сгущаясь, эта чувствительность образует изображение или, вернее, флюидическое тело субъекта, которое видимо для некоторых людей, в специальных условиях. Он установил, как сделал это и я, что это таким образом образованное тело, этот призрак, может удаляться от субъекта, но мы оба тогда еще не исследовали свойства, способности, возможности, которыми он обладает. Этот вопрос составляет предмет моего настоящего труда. Теперь, беря вопрос, каким он был пятнадцать лет назад, я буду лишь побочно касаться экстериоризации, отсылая читателя, интересующегося этим вопросом, к замечательному труду полковника де-Роша: "Экстериоризация чувствительности".**

__________
* Гипногенными точками называются точки на теле субъектов, простым давлением на которые их можно привести в гипнотический сон.
** В русском издании главной части этого труда полк. де-Роша он озаглавлен: "Световые излучения человека и перемещение чувствительности внаружу", изд. книгоизд. "Новый Человек".

Я должен сказать, что слова "экстериоризация" и "раздвоение" принимают вообще за синонимы, но я вынужден дать им более точное определение. Я называю экстериоризацией состояние субъекта, чувствительность которого излучается вокруг него, а раздвоением — состояние, во время которого чувствительность эта заключена в призраке, уже принявшем форму субъекта.

Я методически изложу свои исследования в этой совершенно новой области знаний о человеке и просто опишу факты в том виде, как я наблюдал их; моя искренность будет очевидна для всех, но отрицатели конечно не преминуть утверждать, что я сам обманулся или был обманут. Но для меня это — безразлично.

Эти опыты трудны не только для экспериментатора, но также и для субъекта, который делает шаги в этой области под руководством и ответственностью первого.

Во время опытов этих жизненность тем более исчезает у субъекта, чем большая будет у призрака сгущенность и чем важнее производимые им явления. При большом сгущении призрака мускульная сила совершенно пропадает, взор потухает, пульс и дыхание становятся незаметны, наружная температура сильно падает и субъект впадает в глубокою летаргию, из которой бывает часто трудно его разбудить.

Когда утомленный субъект ослаб от чрезмерной работы, требуемой от призрака, когда он взволнован, смущен или удивлен, в особенности появлением незнакомого для него лица, не симпатичного для него, он может впасть в весьма опасный обморок, который требует спокойного, но энергичного магнетизирования в течение получаса и даже трех четвертей часа, чтобы вывести субъекта из чрезвычайно тяжелого состояния, в котором он находится. Приведенный в чувство и разбуженный, он ощущает сильнейшее изнеможение, которое может продолжаться несколько дней, если не позаботились в ходе опыта слегка усыпить его, чтобы потом разбудить; и это приходится делать до пяти-шести раз в течение сеанса, продолжающегося от часу до двух часов. Как видите, на долю субъекта выпадают большие и небезопасные трудности.

Но когда экспериментатор достиг достаточной опытности, чтобы окружить субъектов нужными заботами и принять необходимые меры предосторожности для устранения опасностей, он замечает с величайшим удовлетворением, что субъекты всё более и более заинтересовываются исследованиями, которые совершенно покоряют их, их умственные и душевные способности расцветают, ясновидение у ясновидящих становится более ясным и точным, а физическое здоровье, если оно не вполне хорошее, быстро улучшается. Все хорошо руководимые субъекты единодушно признают эту пользу; и потому они большей частью желают увеличить число опытов.

Часто и весьма даже часто сеанс кажется чрезвычайно утомительным для субъекта. При своем пробуждении субъект бывает слаб, даже в изнеможении; он часто прямо дрожит от холода, и челюсти у него судорожно щелкают; он всегда жалуется, что температура в комнате, где производят опыты, слишком низкая. Если в камине огонь — а он должен быть всегда, по крайней мере с 1 сентября до конца мая — он подходит к камину с величайшим удовольствием. Он греется минут восемь—десять, а затем ему надо подкрепить силы ужином, которому он делает должную честь. В большинстве случаев силы довольно скоро возвращаются, но иногда проходит час и даже полтора часа после пробуждения, прежде чем они вернутся и субъект будет себя чувствовать совсем хорошо. Этот срок значительно сокращается, если, как я уже говорил, усыпить субъекта и через нисколько минут разбудить, ничего не требуя от него. Я всегда так поступаю со всеми субъектами после каждого сеанса, когда они согреются, и я с удовольствием замечаю, что они чувствуют себя тогда лучше прежнего, и силы у них прибавляются, а не уменьшаются.

Во время большей части раздвоения мускульная сила у субъекта почти ничтожная; после первого пробуждения она всегда бывает ниже нормальной и вообще она заметно увеличивается через 15—20 минут после второго пробуждения. Это я констатировал с помощью динамометра Обри на некоторых субъектах. Я измеряю вытягивание правой руки перед сеансом, когда мускульная сила должна быть нормальная; измеряю его после первого пробуждения и в третий раз после второго. Вот цифры, собранные после целого ряда наблюдений. Для сокращения, привожу полученные мною цифры перед сеансом и после второго пробуждения.

Г-жа Р...,

субъект, которого я наблюдал иногда, не имея возможности исследовать её призрак.

Перед сеансом 90; после второго пробуждения — 100.

Г-жа Франсуа.

Последнее измерение было сделано после продолжительного обморока, чрезвычайно изнурившего субъекта.

Леонтина.

Г-жа Викс.

Перед сеансом 45; после второго пробуждения 46.

Г-жа Ламбер.

Девица Жан.

I. Марта. — II. Ненетта. — III. Эдме. — IV. Леонтина. — V. Г-жа Франсуа. — VI. Г-жа Викс. — VII. Г-жа Ламбер. — VIII. Девица Тереза. — IX. Девица Жан.

Прежде всего считаю не лишним представить читателю главных субъектов, которые, предоставив в мое распоряжение свою ценную способность раздвоения, помогали мне в моих исследованиях. Я сделаю это вкратце, придерживаясь хронологического порядка их сотрудничества.

I. Марта, 20 лет, представленная г. Андре в сентябре 1907 г.

Хороший субъект. Очень болезненная уже несколько лет. В конце 1906 г. ее считали чахоточной и лечили без заметного результата. В начале 1907 г. она была исхудавшей, без сил и постоянно кашляла. Г. Андре магнетизировал ее с терапевтической и экспериментальной целью. Она быстро поправилась и через полгода была совершенно здорова, приобрела 12 кило.

Она не изолируется в сомнамбулизме; веки у ней закрыты или полузакрыты. Проходит через фазы гипноза, резко отделенные одна от другой долгим вздохом. Бесчувствие полное во второй фазе; часто проявляет ясновидение с третьей фазы до шестой. Она иногда может тогда читать крупную печать, которую представляют ей позади головы.

Экстериоризация начинается с седьмой или восьмой фазы и достигает наивысшей степени (около 1 м. 50 см. вокруг неё) около 12-й. Субъект видит себя тогда окруженным темноватой тенью, которая постепенно светлеет и становится блестящее. При продолжении магнетизирования экстериоризованная чувствительность приближается к субъекту и сгущается по сторонам его на расстоянии 60—70 сантиметров, в форме двух колонн светового тумана, более блестящих в верхней части, чем в нижней. В известный момент правая колонна проходит за спиною субъекта и сливается с левой. При дальнейшем магнетизировании эта масса сгущается и принимает форму человека, в котором субъект немедленно узнает себя и говорит, что это его двойник. Субъект не может уже более читать печатный лист позади своей головы, но исчезнувшее ясновидение его переходит в двойник. Чтение возможно, если держать печатный лист позади головы двойника.

Марта никогда не посещала спиритических собраний; она не медиум и не имеет понятия о спиритизме. Ее магнетизировал только г. Андре.

II. Ненетта, 16 лет, представленная г. Андре в сентябре 1907 г.

Хороший субъект, легко засыпает без заметных фаз. Беcчувствие полное через несколько минут магнетизирования. Она не изолируется; веки закрыты или полузакрыты; часто — ясновидящая. Очень здоровая.

Через шесть-восемь минут магнетизирования начинается экстериоризация, наполняя скоро собою расстояние от 1 м. 60 см. до 1 м. 80 см. кругом субъекта. Субъект видит себя тогда окруженным сероватой тенью, которая скоро сгущается по обе стороны его в форме двух колонн, более блестящих наверху, чем внизу. Как у Марты, правая колонна проходит позади субъекта и соединяется с левой. Человеческая форма вырисовывается в этой массе, которая продолжает сгущаться; вскоре делается видна женщина, в которой субъект узнает свою тень, свой призрак. Хорошо образовавшись, призрак становится слева и немного впереди субъекта. Ненетта не медиум; никогда не бывала на спиритических сеансах, была магнетизирована только г. Андре, исключительно с экспериментальной целью.

III. Эдме, 18 лет, представленная г-жей Сталь в октябре 1907 г.

Молодая девушка, которая знала до сих пор одни лишь неприятности жизни. Мало образованная, но очень умная, она — наивная, любящая и преданная душа. Желала бы приносить пользу людям и потому имеет горячее желание развить и укрепить в себе ясновидение, которым обладает в некоторой степени. Она природная сомнамбула, т. е. может засыпать сама или по крайней мере впадать в состояние, подобное сомнамбулизму. В этом состоянии она дала доказательства ясновидения. С целью развить эту способность она была магнетизирована многими, но не методически.

При установлении общения она легко засыпает под действием нескольких пассов. Бесчувствие полное, веки закрыты, и глазное яблоко направлено вверх. Не совсем изолирована и не представляет заметных фаз. Экстериоризация начинается вскоре и расходится на весьма большое расстояние, не менее 2 м. 50 см. Она видит себя тогда окруженной очень белым светом, который исходит из неё, особенно из лба, горла, областей желудка и сердца. Это выделение, никогда не виданное ею, производит сильное впечатление на нее и очень удивляет. Во время первых сеансов она беспокоилась, жестикулировала, волновалась и беспрестанно спрашивала: "что это такое?" На нее неприятно действуют движения людей, находящихся в поле её экстериоризации.

В известный момент магнетизирования происходит быстрое сгущение этого экстериоризованного света, и совершается раздвоение не в обычном процессе. Субъект видит с величайшим удивлением очень блестящую массу перед собой, немного налево, на расстоянии метра приблизительно. Масса эта, вышиною в два метра при диаметре около 80 сантиметров, находится в непрерывном движении; она состоит из блестящих, непрерывно двигающихся частиц. Масса сгущается и принимает форму женщины, в которой субъект узнает себя. "Но это Эдма!" — с удивлением восклицает он.

На втором сеансе, прежде чем она узнала себя в находящемся возле неё призраке, произошла комическая сцена. Я спрашиваю ее, на кого похожа эта форма. — "Не знаю, — наивно отвечает она. — Смешная... Вся двигается... Я вижу свет сквозь нее... Она большая..." и она прибавляет растерянно: "у неё лапы, она идет.". — "На что похожи эти лапы, на мои?" — спрашиваю я. — "Да, на ваши, но они красивые". Я поднимаю правую руку субъекта. — "О, наверху также лапы, одна поднята", и все более и более удивленная: "но это рука, моя, правая моя рука!" Я опускаю правую руку и поднимаю левую. — "Ах, еще смешнее, теперь она поднимает левую руку!" Я пригибаю голову субъекта: — "Еще смешнее; двигает головой, и все это выходит из меня... Ведь это я там".

Начиная с третьего сеанса раздвоение происходило обычным образом: сгущение совершалось по сторонам субъекта в виде двух очень блестящих колонн, затем правая колонна прошла перед субъектом, между ним и мной, и соединилась с левой. Призрак принимает вскоре подобие субъекта и становится слева и впереди субъекта, на расстоянии около 80 сантиметров.

В начале моих опытов с Эдме она не занималась спиритизмом. Потом она заинтересовалась им и стала медиумом. Эта новая способность как будто ослабила её способность раздвоения; в состоянии раздвоения она утратила живость, и наивность первых сеансов совсем исчезла. Несмотря на это, она представляет еще отличный субъект для опытов.

IV. Леонтина, портниха, 27 лет, представленная г. Дюбуа в октябре 1907 г.

Субъект ясновидящий, чрезвычайно чувствительный, обладающий довольно хорошим здоровьем. Была уже усыпляема г. Дюбуа, который констатировал экстериоризацию. Он наблюдал, что излучение простирается приблизительно на два метра, и что оно удлиняется в сторону магнетизера, когда тот действует на него притяжением, Он даже сделал замечание, нигде не встречаемое: экстериоризация достигает известного диаметра и если щипать, колоть или просто касаться её границ, она отступает, и если снова щипать или колоть в то же место, субъект ничего не чувствует более. Чтобы заставить снова себя почувствовать, надо приблизиться к субъекту на 10—15 и даже 20 сантиметров. По совершении снова нескольких пассов экстериоризация возвращается в свои прежние границы.

Г. Дюбуа никогда не наблюдал раздвоения, о котором он впрочем не имел никакого понятия.

Я усыпляю субъекта с весьма большой легкостью. Веки закрыты, глазное яблоко обращено вверх и экстериоризация происходит быстро справа и слева, впереди субъекта, а не сзади. При продолжении магнетизирования последний, никогда не слыхавший об опытном раздвоении, видит, как образуется сгущение по обе стороны его, в виде двух сероватых, немного блестящих колонн. Правая колонна проходит впереди субъекта и соединяется с левой; но для этого требуется, чтобы магнетизер отошел, если он стоит возле субъекта, чтобы дать проход колонне, которая иначе не может пройти. Когда она проходит, субъект протягивает руки, как бы схватывая что-то. Постепенно эта колонна сгущается и принимает форму женщины, в которой субъект узнает себя: это его призрак, располагающийся всегда в 76—80 сантиметрах по левую сторону; он блестящий, особенно в верхней части.

Леонтина обладает в высшей степени способностью самостоятельно раздвояться, самопроизвольно, не сознавая этого, или же под влиянием даже не сильного желания; и раздвоение это дает весьма замечательные явления. Вот нисколько примеров из множества их.

Однажды за шитьем Леонтина перестала работать, неподвижно уставив глаза перед собою. Ея мать, замечая, что она не в нормальном состоянии, окликает ее. Леонтина слышит ее, хочет ответить, но не может. В какую-нибудь минуту, что продолжается это состояние, она перенеслась в комнату знакомой ей особы. Она не знала расположения комнаты, которой никогда не видала, но в следующие дни она точно описала ее жившей в этой комнате особе. Она видела кровать, сколько и какого рода были покрывала на ней, мебель, число стульев, видела все безделушки и различные предметы до пары старых туфель, конечно спрятанных от посторонних глаз. Подобного рода вещи весьма часто случаются с ней, когда она даже не думает о том. Вдруг швейная машина замолкает, лицо портнихи принимает каталептическое выражение и она теряет сознание, вообще не дольше одной минуты, и когда приходит в себя, то сознает, что была в определенном месте, известном или неизвестном ей, видела происходившее там в то время, видела жесты присутствовавших лиц и слышала даже их разговор. По её расчету, потребовалось бы не меньше получаса, чтобы передать все, что она перевидала и переслышала за одну эту минуту.

Очень любопытная по природе, она мне сказала однажды, что, интересуясь явлениями раздвоения, она желала бы помнить, что она делает, говорит и видит на моих опытных сеансах. Я указал ей на хорошо известный способ для вспоминания — прикладывание на несколько минут пальца ко лбу. Вернувшись домой после сеанса, она ложится и, прежде чем заснуть, приложила палец ко лбу, чтобы вызвать воспоминание о виденном ею. Результат получился неприятнейший, так как по мере того, как приходило воспоминание, она начала раздвояться и не замедлила увидеть в полумраке своей комнаты своего призрака, парящего над её кроватью. Её больная мать, равным образом в постели, с которой она не могла подняться, позвала Леонтину, для оказания какой-то услуги. Последняя услышала голос матери как бы издалека; но она была в полнейшей невозможности не только услужить, но даже и ответить ей. Призрак же, видя свое недвижное тело под собою, размышляет о ничтожестве бренной оболочки, отделенной от него, жалея, что тело не может отозваться на настоятельный призыв. Это состояние раздвоения продолжалось по меньшей мере часа два. Наконец оно прекратилось; призрак мог вернуться в свое тело, и обычное сознание постепенно восстановилось. Леонтина сохранила ясное и точное воспоминание о сеансе, который они припомнила, а также о странном и необычном состоянии, через которое она прошла; и она поклялась никогда более не стараться вспоминать то, что она делала или видела во время своего раздвоения на опыте.

Странные явления происходят часто вокруг неё без видимой причины; вот нисколько примеров.

Дверца шкафа, в котором она держит различные вещи, часто самопроизвольно открывается и повсюду раздаются стуки, причем ни она, ни мать её не видит руки, производящей стуки.

Однажды ночью гипсовая статуэтка на камине сделалась блестящей, особенно в верхней части. Леонтина и её мать, лежавшие в постели, были очень удивлены этим явлением, которое продолжалось с час времени и более не повторялось.

Как-то раз вечером, расстроенная и очень уставшая от усиленной работы в течение нескольких дней, она прилежно работала, как вдруг её машина остановилась. Она хотела двинуть ее рукою, но почувствовала сопротивление, которого не могла преодолеть — словно посторонняя рука препятствовала движению машины. После безуспешных попыток пустить в ход машину она встала, но сознавала, что она не в нормальном своем состоянии. Она делала усилия, чтобы собраться с силами, войти в нормальное состояние и ей это удалось не без труда, лишь через нисколько минут. У неё явилось смутное сознание, что она была в раздвоении и что её двойник, не желая более работать, остановил машину, задержав в руках передаточный ремень. Прежде чем она пришла в себя, попросили ученицу осмотреть машину; она хотела пустить ее в действие, но ей удалось это только тогда, когда к Леонтине вернулось её нормальное состояние.

Леонтина никогда не бывала на спиритических сеансах; она не знает, что такое спиритизм, и утверждает, что она не медиум.

V. Г-жа Франсуа, 28 лет, ноябрь 1907 г.

Очень кроткая, мечтательница и замкнутая в себе, хотя довольно веселая, г-жа Франсуа весьма хороший субъект, отличного здоровья. Её часто усыпляет её муж, который иногда наблюдал у неё замечательное ясновидение. Он доводил ее до экстериоризации, но не посмел вызывать раздвоение, которое казалось ему опасным.

Субъект экстериоризуется очень быстро, и сгущение делается с обеих сторон на расстоянии 60—70 сантиметров. В известный момент после легкого нервного содрогания субъекта правая колонна проходит позади субъекта, соединяется с левой и образуется призрак на расстоянии 50—60 сантиметров.

Весьма любопытная подробность, которую мне не приходилось наблюдать с другими субъектами. Г-жа Франсуа видит сперва грубую форму неприятного вида, в которой она различает скелет, слабо освещенный внутри. Она пугается и отворачивается, закрыв лицо руками. "Это мертвец". — говорит она, — "надо его прогнать". Я разубеждаю ее и продолжаю магнетизирование. Скелетная форма постепенно исчезает, заволакиваясь сероватым дымом или паром, и новая форма, сгущаясь, принимает вид большой толстой женщины неприятной наружности. — "Это не красиво", говорит субъект. Магнетизирование продолжается, наружный вид женщины улучшается и начинает походить на субъекта. — "Эта женщина похожа на меня", — говорит он, — она делает такие же движения, как я", и прибавляет с удивлением: "Да ведь это я!". С этой минуты призрак, приятный на вид, принимает позу субъекта и становится очень блестящим, особенно в верхней части.

Эти наблюдения, сделанные уже на первом сеансе, неизменно повторялись потом, когда я допрашивал субъекта; но вид скелета в силу привычки становился все менее и менее неприятным.

Г-жа Франсуа никогда не присутствовала на спиритических собраниях и не знает, что происходит на них, но схожие со спиритическими явления наблюдаются около неё без прямого участия с её стороны. Редкий день проходит, особенно в известные сроки, чтобы не слышались стуки в мебели и необычные звуки повсюду. Весьма часто происходят еще более странные явления, в которых ясно можно видеть действие призрака субъекта, самопроизвольно раздвоившегося. Вот несколько примеров, выбранных из множества других, среди которых встречаются еще более странные.

У г-жи Франсуа есть маленькая шкатулка, которой она очень дорожит и в которой она держит принадлежности шитья и вышивания. "На днях, — рассказывал мне г. Франсуа, — моя жена лежала, а шкатулка стояла на обычном своем месте на камине в спальне. Я видел, как шкатулка открылась сама собою и тяжело затем захлопнулась. Я спросил жену, почему шкатулка открылась и затем закрылась; она ответила мне, что сама открыла ее, чтобы взять ленту".

Однажды вечером супруги собирались ложиться спать. Г-жа Франсуа казалась уставшей, задумчивой, полусонной; она стояла возле кровати. Г-н Франсуа ясно услышал стук в изголовье кровати. В ту же минуту г-жа Франсуа, которая продолжала стоять на прежнем месте, вдруг подняла руки к голове и сказала, что она сильно ушиблась. "Что такое?" — спросил г. Франсуа у жены. "Я неловко легла, — ответила она, — и сильно ударилась головою о спинку кровати".

На днях одна из любимых вещей г-жи Франсуа пропала. Г. Франсуа усыпил жену, потому что она хотела знать, где могла быть эта вещь, и она объявила, что вещь лежит вместе с другими разными вещами в чемодане у соседки, которая бывала у них в доме. На другой день г-жа Франсуа отправилась к этой соседке и ловко завела разговор об этом чемодане. — "Странная вещь", — сказала соседка, — "вчера, в таком-то часу, я услышала громкий звук, как будто чемодан открылся и тяжело захлопнулся". В тот именно час, когда был слышен звук, г-жа Франсуа была усыплена для розысков потерянной вещи.

Отмечаем одну особенность: эти явления всегда происходят неожиданно. Не один раз г. и г-жа Франсуа хотели произвести их в то время, когда она была в сомнамбулическом состоянии, и ничего никогда не выходило. Г-жа Франсуа не медиум; она не знает, что такое спиритизм.

VI. Г-жа Викс, 46 лет, ноябрь 1907.

Превосходный субъект-профессионал, хорошо известный всем интересующимся опытами этого рода. Уже двадцать лет участвует в моих опытах магнетической физики. Полковник де-Роша очень ценит её содействие в его исследованиях полярности и экстериоризации чувствительности. Обладает весьма хорошим здоровьем.

Она проходит через последовательные фазы гипноза, резко отделенные одна от другой, и очень быстро раздвояется в обычном процессе. Немного ясновидящая, в магнетическом сомнамбулизме она делает любопытные описания так называемого оккультистами астрального мира. Не медиум.

VII. Г-жа Ламбер, февраль 1908.

Превосходный субъект и, подобно предыдущей, много лет принимала участие в исследованиях полковника де-Роша.

Она пользуется теперь отличным здоровьем, но не всегда так было. Лет пятнадцать назад она была довольно болезненной и часто бывала вынуждена не выходить из комнаты. Она тогда постоянно экстериоризовалась; обессиленная таким состоянием, она не хотела более выходить из дому, потому что, как только к ней подходили, у ней являлось такое ощущение, точно ходили по её ногам. Когда ей случалось ехать в омнибусе, не только постоянно "наступали ей на ноги", но и садились к ней на колени и больно задевали ее со всех сторон. Иногда она возвращалась домой с синяками от ударов, которые получала чрез посредство экстериоризованного чувствительного слоя, постоянно окружавшего ее со всех сторон.

Много раз с ней случалось неожиданно полное раздвоение. Так, лежа в постели, изнеможденная и почти не в силах двигаться, она с ужасом глядела на свой призрак, который часами парил над ней, неподвижный, если она не двигалась, и повторяющий, как тень, её малейшие движения, если она меняла положение или двигала каким-либо членом. Когда призрак находился в известном положении, она видела его отражение в зеркале. Когда он вдруг перемещался, ее охватывал ужас и холодный пот выступал на лице.

Много раз, когда она лежала в изнеможении, она испытывала ощущение, подобно некоторым умирающим людям, что кто-то лежит рядом с ней. Не подозревая, что это ощущение тоже обусловлено её раздвоением, она плотно закутывалась в одеяло и лежала, задыхаясь, часами, боясь пошевелиться, дрожа и обливаясь потом.

Она никогда не занималась спиритизмом и не верит в реальность духов; медиумы, которых она считает за ловких фокусников, раздражают ее и доводят до грубости. Однажды ей случилось быть на сеансе у знакомых. Она видела, как двигался стол, слышала удары ног в паркет, в ответ на предложенные вопросы, но вместо того, чтобы заинтересоваться этим явлением, она старалась разгадать фокус и не могла, рассердилась и наговорила дерзостей всем присутствовавшим, — пришлось прекратить сеанс в полном его разгаре. Ей случалось встречаться у полковника де-Роша с медиумами Эвзапией и Полити; не вынося их присутствия, она быстро удалялась.

В своей квартире она часто слышит удары и разные шумы в стенах и мебели. Вещи падают, когда их никто не трогает...

Однажды, когда она лежала в постели, уставшая и сонная, наслушавшись более странных и громких шумов, чем обыкновенно, стоявшая на этажерке фарфоровая статуэтка была брошена невидимой рукой и головка разбилась.

Она не обладает ясновидением в сомнамбулизме; с закрытыми веками и совершенно изолированная, она не проходит заметно через фазы гипноза во время экстериоризации и весьма быстро раздвояется в обычном процессе. Её призрак располагается по левую сторону её на расстоянии 20—25 сантиметров.

Почти все субъекты ослабевают и не могут почти двигаться по мере того, как призрак сгущается и становится способным к действию. Г-жа Ламбер, наоборот, как будто делается сильные и напрягается иногда так сильно, что падает в изнеможении.

Считаю нелишним упомянуть об одном факте, который произошел во время моих исследований.

Г-жа Ламбер дружна с одной семей, состоящей из матери-вдовы и дочери 25 лет, которые не желают, чтобы их имена были оглашены. Удовлетворяя таковое их желание, я обозначу эти лица инициалами А...

В субботу, 13 июня 1908 г., г-жа Ламбер была у А... Около 8 часов вечера, проходя по темной гостиной, она увидала у камина немного блестящую туманную колонну, вышиною с человека среднего роста, но с неясно обрисованными контурами. Испуганная, она быстро прошла в столовую и объявила, что видела призрак. Г-жи А..., обе отчасти субъекты, подошли к дверям гостиной и смутно различили колонну, не понимая причины этого явления. Все вернулись в столовую и скоро позабыли про это видение, не придав ему большого значения.

На другой день, после полудня, г-жа Ламбер снова пришла к А. и увидала у подъезда соседнего дома приготовления к похоронам. — "В соседнем доме есть умерший", — сказала она, придя: — "траурные кареты стоят, и подъезд черным обит". Никто не слышал о смерти в доме, и г-жи А. ничего не знали о том. По уходе похоронной процессии г-жа А. спустилась к швейцару того дома спросить, кто умер. — "Старая барыня", — ответил он, — "приятельница семьи X... с третьего этажа, приехала к ним недели две назад и умерла у них". Г-жи А. живут на третьем этаже, и гостиная, где видели накануне призрачную колонну, примыкает к комнате покойницы. Труп лежал на кровати у стены, разделяющей две квартиры. Расстояние между трупом и местом появления колонны было 1 м. 50—60 см.

Г-жа Ламбер, оправившись от своего вчерашнего испуга, подошла к камину, где появилось видение, и была очень удивлена, что в этой части комнаты было гораздо теплее, чем в остальных. Г-жи А. тоже подошли и заметили повышенную температуру, что их очень удивило.

Г-жа Ламбер приходит на научные сеансы по вторникам. В следующий вторник, 16-го июня, она поспешила рассказать мне о видении и сопровождавших его особенностях. Я тотчас же предположил, что появившийся призрак был призраком умершего лица и бродил по близости от лежавшего на постели трупа. Но это не то было, как вы увидите. Когда субъект был раздвоен, я спросил, что это была за туманная колонна. — "Это не то, что вы думаете", — тотчас же ответила она мне. "Это призрак человека, умершего несколько лет назад. Он стар и близок г-жам А., которым он вот уже несколько месяцев как желает передать что-то, и ему это не удается. Он воспользовался флюидическим веществом соседней покойницы, чтобы сделаться видимым призраком. Сильно желая войти в сообщение, он расходует для этого много энергии и это-то произвело теплоту, которую эти дамы и я заметили в занимаемом им месте". Г-жа Ламбер описывает мне призрак и говорит о его твердом намерении предупредить г-жу А. о семейных делах, которые касаются их интересов, но я не могу добиться, чтобы призрак субъекта вошел в прямое сообщение с призраком умершего человека. Я указываю субъекту способ, чтобы вспомнить переданное ею мне для повторения заинтересованным лицам.

На следующее утро г-жа Ламбер отправилась к г-жам А. и передала им все, что говорила мне вчера. Г-жа А... узнала по описанию своего отца, умершего два года назад, и высказала г-же Ламберт свое беспокойство по поводу дела о наследстве, которое клонилось как будто не в её пользу. Вот уже два дня, как г-жи А. видят призрак покойного, который следует за ними или предшествует им, куда бы они ни шли, особенно в квартире; тут, если дамы менее заняты, он возвращается к своей стоянке у камина и видим теперь смутно в форме блестящей колонны, как его видела г-жа Ламберт в первый раз. Протягивая руку в эту колонну, они всегда ощущают весьма сильную теплоту. Девица А. повесила в гостиной обыкновенный термометр и по определении температуры в комнате перевесила его в верхнюю часть флюидической колонны; через четверть часа, утверждает она, она заметила повышение температуры почти на два градуса.

Во вторник 23-го июня г-жа Ламбер сказала мне, что блестящая колонна становится менее видимой, а теплота, хотя менее сильная, все еще была очень ощутительна.

Я решил, с разрешения г-ж А,, проверить с двумя лабораторными термометрами, была ли эта теплота действительно объективная. Я отправился в четверг 25-го, около 2 часов пополудни, с г. Годрикуром, секретарем "Французского магнетического общества". Г-жа Ламбер была там. Я произвел её раздвоение, чтобы узнать, не могла ли она, находясь возле призрака покойного, войти в сообщение с ним и выслушать его признания. Она увидела его, как видела у меня, но ничего не могла узнать кроме того, что уже знала. Я разбудил ее и мы с г. Годрикуром приступили к измерению температуры в нескольких местах гостиной. Вот полученные нами цифры.

Оба наши термометра были поставлены на кресло у закрытого окна в трех метрах от местонахождения призрака. Через четверть часа, когда установилось равновесие между окружающей средой и инструментами, мы констатировали, что они показывают 20,7°. Один из термометров был оставлен на кресле, в качестве контрольного, а другой поставлен на пол в месте нижней части призрака. Через десять минут он спустился до 20,4°. Тогда его повесили на высоте 1 м. 60 см., там, где температура казалась более повышенной, чем где-либо. Через десять минуть инструмент показал 21°; оставленный же на кресле всё ещё показывал 20,7°. Мы перемещаем его в глубину гостиной, на другое кресло, в двух метрах от местонахождения призрака. Через десять минут он спустился до 20,5°, а висевший оставался на 21°. Мы повесили оба инструмента рядом и через десять минуть увидали, что они оба показывали 20,8°.

Весьма вероятно, что ходьба взад и вперед переместила воздух, во время восстановления равновесия температуры во всей комнате, что могло вызвать понижение в месте нахождения призрака. Один из термометров был снова помещен на первое кресло. Мы все вышли из гостиной, закрыли дверь, и через полчаса он показывал 20,7°, между тем как другой оставался на 20,8°.

Так как в камине нет тепла, а за стеною, разделяющей две квартиры, как я говорил выше, стояла кровать в спальне, то следовательно в той части гостиной, где г-жи А... и Ламбер ощущали большую теплоту, чем в остальной комнате, было небольшое, но действительное повышение температуры. В начале наблюдения повышение в этой части было 0,6° на полу, 0,5° в глубине гостиной и 0,3° около окна; в конце разница была еще 0,2°, что можно объяснить сильным вибрационным движением призрака.

Для дополнения этого наблюдения мы оставили один из термометров девице А., которая согласилась по нашему совету произвести наблюдение на другой день, в более полном спокойствии.

Около двух часов ночи она тихонько открыла дверь в гостиную, которая оставалась закрытою после нашего ухода, поставила термометр на кресло у окна, села и через десять минут отметила, что он показывал 20,8°. Она повесила его там же, где мы вешали накануне, удалилась, тихонько закрыв дверь, и, вернувшись через два часа, увидала на нем 21,2°. Она снова положила инструмент на то же кресло, где он был в начале, и отметила через несколько минуть 20,8°. Итак, сравнительно с наибольшей теплотой было повышение температуры — 0,4°.

VIII. Девица Тереза, учительница, представленная г. Дюбуа, март 1908 г.

Очень нервная, очень впечатлительная, но здоровье отличное. Несмотря на это, испытывает иногда ничем не оправдываемые тревоги и опасения. Весьма чувствительная, она была уже два-три раза усыплена г. Дюбуа. Нет ни ясновидения, ни заметных фаз при гипнозе.

Она раздвояется легко, по обычному процессу; призрак её становится по левую сторону её, на расстоянии 40—50 сантиметров.

Она не медиум; спиритизм, о котором она слышала, не интересует ее и она не была ни на одном спиритическом сеансе.

В 1903 году, когда она еще была в учебном заведений, она видела во сне людей в иностранной земле. В 1905 г. она отправилась в Львов (Австрия) учительницей в одну семью и узнала людей, которых видела во сне. У себя дома никогда не слышит необычных шумов.

IX. Девица Жан, портниха, 20 лет, август 1908 г.

Хороший субъект, легко засыпает, не проходя классические фазы гипноза. Слабого здоровья, чрезвычайно нервная, была бы вероятно ясновидящей, если бы ее развивали для этого.

Раздвояется довольно скоро и видит блестящие излучения, исходящие сперва из правой стороны её, затем из обеих сторон. Экстериоризация её простирается почти на метр вокруг неё. Нет сгущения с правой стороны в виде блестящей колонны, но излучения с этой стороны скоро подходят к передней части тела и проходят налево, вровень с селезенкой, в форме шнура толщиною в руку, которая обрисовывается.

Вскоре призрак образуется с левой её стороны, сперва в виде подвижной колонны, которая затем сгущается, принимает форму женщины, и эта женщина — она сама. В хорошо образовавшемся призраке шнур, соединяющий его с физическим телом, бывает толщиною с большой палец на руке.

Дома у себя она часто слышит треск в мебели и раздающиеся с разных сторон стуки. Она считает себя медиумом; много раз с членами своей семьи она приводила в движение стол и получала по правилам спиритизма ответы на предложенные вопросы.

I. Образование призрака. — II. Общение призрака с физическим телом. — III. Призрак блестящ. — IV. Одеяние призрака. — V. Условия опытов.

I. Образование призрака. Мы видели, что субъекты, подвергаемые действию магнетизма более или менее долгое время, экстериоризуются, т. е., при сохранении их обычного сознания чувствительность их, исчезнувшая с их кожи в начали сеанса, излучается теперь вокруг них на расстояние до 2 м. 50 см. и даже 3 метров. Начиная с известного момента, эта чувствительность, которую все субъекты видят в форме тумана, беловатого, серого или сероватого флюида, иногда со слегка радужными оттенками, сгущается и располагается по обеим их сторонам, на расстоянии от 20 сантиметров (г-жа Ламбер) до 80 (Эдме и Леонтина).

Субъекты полковника де-Роша видели с правой стороны своей правую половину своего призрака, с левой стороны — левую половину призрака, и обе половины были окрашены и вполне походили на соответствующие стороны их тела. Я ничего никогда подобного не наблюдал даже с субъектами полковника. Может быть, это происходит от того, что полковник и я употребляем различные способы; во всяком случае, у всех без исключения субъектов, раздвоение которых я производил, флюидические массы, которые сгущаются по сторонам их, скорее походят на колыхающуюся колонну с неправильными контурами, чем на половину человека. При продолжающемся магнетизировании, в известный момент, проявляется некоторое притяжение для их соединения. Правая колонна, более притягиваемая, берет самый короткий путь, чтобы соединиться с левой и приблизительно на месте, занятом последней, скоро образуется призрак. Образование это всегда совершается одинаковым образом у одного и того же субъекта и мало чем отличается у всех субъектов. Чем многочисленнее раздвоения у последних, тем скорее происходит образование призрака. Правая колонна проходит обыкновенно позади субъекта, чтобы соединиться с левой, с которой она сливается, но бывает много исключений. Леонтина составляет замечательное исключение. Обе колонны стремятся соединиться. Если есть свободное место между магнетизером и субъектом, правая колонна быстро проходит к левой. Если место недостаточно велико, она безуспешно старается пройти к левой колонне, и субъект, дергаемый в обе стороны, теряет терпение, раздражается и, наконец, предлагает экспериментатору отойти. Когда место освобождается, субъект выставляет вперед верхнюю часть тела, протягивает раскрытые руки, сжимает кисти и делает руками движение к себе, точно он хочет что-то схватить на пути. У Эдме и Терезы правая колонна тоже проходит впереди них, даже если магнетизер крепко их держит, руки в руки и колени между колен, как это приходится часто делать, чтобы лучше следить за ощущениями субъектов. Жан представляет еще более замечательное исключение. Чувствительность излучается вокруг неё и не сгущается направо в флюидическую колонну, но рассеянная масса приближается к субъекту, постепенно проходит по передней части тела, слегка касаясь кожи, и удаляется на уровне селезенки, чтобы соединиться с колонной, которая начинает образовываться с левой стороны, на расстоянии 40—60 сантиметров.

В этот момент у всех наблюдаемых мною субъектов эта флюидическая масса не похожа на человека: это неопределенная масса, туманная колонна, заметно выше и обширнее субъекта. Под действием магнетизирования последнего эта масса уменьшается в объеме, становится блестящее и постепенно принимает человеческую форму. Вскоре эта форма, которая продолжает сгущаться, принимает облик субъекта: это его двойник, его призрак, который всегда стоит по левую его сторону, иногда немного впереди, как у Ненетты и Эдме. Контуры более или менее ясные и точные, особенно в верхней части, которая значительно деятельнее нижней.

Под действием продолжающейся магнетизации призрак еще более сгущается и делается блестящее, особенно у головы. Достигнув известной степени сгущения, он принимает позу субъекта. Если последний комфортабельно сидит в кресле, призрак садится в другое кресло, поставленное для него в месте, которое он должен занимать, и тут он повторяет, как тень, все движения и жесты субъекта. Это портрет последнего; изображение объективное, реальное, так как отражаемое в зеркале, преломляемое при переходе из одной среды в другую, как всякий свет, оно может иногда быть сфотографировано. Вот пример повторения движений, которое наблюдается у всех субъектов, если раздвоение достаточное.

Я поднимаю левую руку субъекта, который сейчас же говорит, что двойник поднял левую руку. Я опускаю руку эту и поднимаю правую; субъект тотчас же восклицает, что двойник поднял правую руку. То же самое явление происходит и с движениями ног, головы, туловища, вплоть до малейших жестов. Эти движения реальны, потому что когда бывает темнота и в качестве свидетелей имеется один или несколько субъектов, последние, не видя движений экспериментатора и субъекта, различают все движения призрака при полном молчании первых двух.

Здесь явление осложняется. В темноте, если я беру кусок материи, носовой платок субъекта, ваш или свой, например, и кладу его развернутым на руку субъекта, прикрывая ее, при поднятии руки субъект говорит, что двойник поднял такую-то руку, но что он не видит кисти руки. Кусок материи непрозрачен для глаз призрака. То же самое происходит и со всеми частями тела. Но эта материя делается прозрачной, если я положу ее на 2—3 минуты на кресло, занимаемое призраком. Когда я после этого поднимаю руку, закрыв кисть, субъект тотчас же говорит, что двойник поднял такую-то руку, и не упоминает о кисти, которую видит, как и руку; тогда приходится обратить его внимание на кусок материи, чтобы он признал, что материя — тут, почти невидимая на его руке.

Самовнушение и внушение экспериментатора или свидетелей не играют никакой роли в этом явлении. В темноте я положил, ничего не говоря, неведомо для всех носовой платок на кресло, занимаемое двойником, и после целого ряда предшествовавших опытов я положил платок на кисть руки, как будто я повторял опыты. Ничего не знающий субъект не может применить самовнушение. Я продолжаю затем опыт с платком, который не был в двойнике, и, прикрыв им кисть руки, я громко говорю, что субъект увидит кисть руки, потому что, уверяю я, платок прозрачен. Я поднимаю руку, но субъект говорит, что двойник поднял такую-то руку, но что он не видит кисти руки. Я снова уверяю его, что он должен видеть ее; он утверждает в свою очередь более энергично, что не видит ее. В обратном опыте, т. е. закрыв кисть руки платком, который побывал в призраке, и громко утверждая, что субъект не может видеть кисти сквозь платок, он тотчас же заявляет, что отлично видит ее.

Можно еще возразить, что бывает мысленное внушение, так как я знаю, что должно произойти. Это возражение само собой отпадает на следующем опыте. Я беру два одинаковых платка: один из них будет прозрачный, так как лежал на кресле, занимаемом призраком; другой непрозрачный, потому что не был на кресле. Один из них, скажем прозрачный, имеет заметный знак на левой стороне, невидимый на правой. Я передаю оба платка одному из свидетелей и прошу его подать мне в известный момент сперва один платок, какой он пожелает; затем другой, чтобы я наперед не мог знать, что произойдет. Поднимая руку или ногу, покрытую платком, субъект всегда видит ее, если она покрыта прозрачным платком, и никогда не видит ее под платком непрозрачным.

Самовнушение и внушение, мысленное и даже словесное, не имеют, следовательно, никакой роли в этом явлении. Так как то же самое относится и к тем явлениям, которые я описываю в следующих главах, то я более не распространяюсь об этом.

Если, поднимая руку, вложить в нее какой-нибудь предмет, то некоторые субъекты всегда видят руку призрака пустою, но Леонтина и Ненетта видят раздвоенный предмет. Вот пример с Леонтиной.

Как и раньше, в темноте я поднимаю левую руку субъекта и кладу в руку свой смятый сложенный платок. — "Двойник поднял левую руку, — говорит субъект, — что-то есть у него в руке: белье, что-то белое, носовой платок". Убрав платок и опустив руку, я поднимаю правую, взяв в нее маленькую книжку. — "Двойник поднял правую руку, — продолжает субъект, — у него вещь в руке, книжка".

Если продолжать магнетизирование субъекта, для получения большего сгущения призрака, последний получает способность удаляться от субъекта; его лицо принимает иногда выражение заметно другое, чем у субъекта, он перестает копировать движения последнего и становится более способным производить явления, которые я опишу в следующих главах. Но эта способность зависит всегда от некоторых важных условий. Требуется во-первых, чтобы он мог приобрести нужную для того силу, а затем, чтобы он хотел этого, потому что, унося с собою способность мыслить, хотеть, рассуждать, словом, все, что составляет индивидуальность субъекта, он становится исключительным обиталищем сознания.

В начале опытов большинство призраков тяжелы, неловки и трудно перемещаются. Когда призрак Ненетты переходил из одной комнаты в другую, он всегда ударялся руками и плечами, проходя через широко открытые двери, и субъект всегда горько жаловался на это. Он никогда не хотел проходить, если около двери был кто-нибудь, так как было "мало места". Во избежание этих неудобств, его приглашали проходить сквозь стены и, чему трудно поверить, на основании предыдущего, он проходил, как впрочем и все другие, без малейшего затруднения. Призрак Эдме, хотя очень живой и легко перемещающийся, был не более ловкий. Если несколько минут не обращали на него внимания, он покидал свое место, отправлялся к наиболее для него симпатичным участникам опыта и оставался там, пока его искали в другом месте. Когда его заставляли оставаться на месте, он парил вертикально, поднимаясь и опускаясь, и в своем часто резком поднимании он ударялся головою о потолок, на что субъект жаловался, прикладывая руки к голове. Эта неповоротливость и неловкость быстро исчезают по мере того, как повторяются опыты и призрак привыкает действовать вне физического тела.

Призрак не ходит; по крайней мере, я никогда не слыхал от субъектов и чувствительных свидетелей, способных видеть его малейшие движения, чтобы он, как мы, передвигал ноги; он скользит над полом. Ноги у него к тому же едва сформированы и наибольшая часть деятельности всегда заключается в верхней части.

Сохраняя свою свободу действия, призрак повинуется вообще в весьма большой степени воле экспериментатора. Он повинуется также воле субъекта, которая есть и его воля; призрак Леонтины, впрочем, не повинуется ей. Я прошу, например, субъекта приказать призраку сесть на тот или другой стул в 2 или 3 метрах от места его стояния. Она говорит мне, что прилагает все усилия, чтобы отправить его туда, а он как будто не понимает ее. Но стоит только мне приказать, чтобы он отправлялся туда, он почти всегда отправляется. Призрак г-жи Ламбер не повинуется ни мне, ни ей: он делает то, что хочет.

Составные части призрака выходят в виде излучений из всех частей тела субъекта, особенно из лба, темени головы, горла, надбрюшной области и селезенки. Выходя, излучения эти оставляют, по крайней мере в первые опыты раздвоения, неприятное впечатление, даже болезненное в некоторых случаях. Субъект жалуется тогда на головную боль, например Эдме и г-жа Франсуа; другие чувствуют щекотание в горле, вследствие чего кашляют, хотя вовсе не больны кашлем, как Леонтина, Эдме и также Жан. Эти неприятные впечатления быстро исчезают и в конце сеанса субъект находится в отличном расположении духа.

Оккультисты утверждают, что выделение призрака совершается через левую сторону на уровне селезенки. Утверждение это не совсем точно. Все субъекты согласно утверждают, что экстериоризация совершается повсюду, но особенно в верхней части тела. Жан показала мне, что она всегда начинала с правой стороны, продолжая затем через различные части тела. После этого наблюдения над ней, весьма медленно магнетизируя разных субъектов, я просил их направить все свое внимание на то, чтобы узнать, действительно ли начинается экстериоризация во всех верхних частях тела одновременно. Они все согласно признали, что в первые минуты она действительно начиналась на правой стороне.

Не продолжая далее анализа, можно признать, что экстериоризация начинается направо, продолжается во всех верхних частях тела, и затем выделившиеся излучения переходят налево, чтобы образовать на малом расстоянии призрак-двойник.

Независимо от этой флюидической материи, доставляемой субъектом, непрерывно дополняемой материей, которую дает магнетизер во время магнетизирования, как уже заметила это ясновидящая из Прево, призрак заимствует некоторые начала, некоторые флюиды из атмосферы, позволяющие ему материализоваться более, чтобы быть более сильным и способным к действию.

Если желают получить от призрака физическое явление, надо энергично магнетизировать субъекта. Почти всегда наблюдается, что призрак сперва растет, делается более блестящим в верхней части; затем он сокращается, сгущается, делается меньше и часто менее прозрачным. Это вырастание, как и сгущение, всегда начинается с головы. Явление это очень замечательно у Терезы.

Если проявляется ясновидение в стадии сомнамбулизма, оно заметно уменьшается во время экстериоризации и совершенно пропадает, когда образуется призрак. Как это будет видно при исследовании мною чувств призрака, ясновидение переходит к последнему, который видит предмет, а иногда и все относящееся до него, если положить его на лоб, темя, затылок, надбрюшие или на другую часть тела, где видит субъект, когда бывает в состоянии сомнамбулического ясновидения. У субъекта все чувства уничтожены и он не видит более глазами тела, не слышит ушами, не обоняет запахов органом обоняния, не ощущает вкуса. Как мы увидим в следующей главе, все эти впечатления как будто воспринимаются призраком посредством чувств астрального тела, как утверждают теософы.

Когда раздвоение бывает почти полное для того, чтобы призрак был достаточно сгущен для получения явлений, экспериментатор должен почти постоянно магнетизировать субъекта, особенно посредством очень медленных продольных пассов, сверху вниз, чтобы поддерживать насыщение призрака флюидом; но он может также действовать длительным возложением пальцев в надбрюшной области. Он может также действовать, не делая никакого движения, одною силою воли, направленной с определенной целью на субъект или даже на призрак. Действие, оказываемое на последний, кажется мне чрезвычайно энергичным, даже грубым и часто неприятным для субъекта, если не действовать с большой осторожностью. Пользуясь народным выражением, скажем, что "нужна железная рука в бархатной перчатке". Вот пример прямого действия на призрак г-жи Франсуа.

Я выставляю свою левую руку на расстоянии 50—60 сантиметров от лба призрака, чтобы прекратить головную боль, на которую жалуется субъект. Вскоре он заявляет, что боль уменьшается, прекращается, что она совершенно исчезла. Субъект кажется мне уставшим; я хочу прекратить раздвоение и разбудить субъекта поперечными пассами перед лицом и грудью призрака, но я должен перестать, потому что субъект жалуется, что это энергичное, даже грубое действие чрезмерно волнует призрак, а волнение это болезненно отзывается на субъекте. Я бужу последнего, прямо действуя на него, возложением левой руки на лоб.

Я часто будил других субъектов, возлагая левую руку на лоб призрака, на расстоянии от 60 до 80 сантиметров, но я замечал иногда неприятное впечатление от этого на субъекте. Холодные вдувания в лоб призрака, как и поперечные пассы перед лицом и грудью, всегда отражаются болезненно на субъекте.

При зарядке аккумулятора полюса электрического источника приводятся в соприкосновение с одноименными полюсами аккумулятора. При этом получается более энергичное действие на субъекта, то есть если магнетизировать в изономном положений.

По мере производства опытов все явления происходят легче. С наилучшими субъектами, многократно приводимыми в состояние сомнамбулизма или только экстериоризации, часто требуются целый час для получения первых признаков раздвоения, и чаще всего только после 2—3 сеансов удается настолько раздвоить субъекта, чтобы двойник мог исполнять все его движения. Это самый утомительный и трудный период для экспериментатора, потому что он должен развивать субъекта, но он тем не менее весьма интересен, потому что экспериментатор может легко изучить все начальные явления. Как только субъект приучен к опытам, он почти всегда вполне раздвояется в несколько минут, и начальные явления проходят тогда незаметно, если не присматриваться к ним.

Раздвоение медленно прекращается пробуждением субъекта, снова проходя через все фазы, через которые проходил субъект во время раздвоения; иногда под влиянием волнения призрака оно моментально прекращается и субъект в этом случае испытывает почти всегда сильное потрясение.

II. Общение призрака с физическим телом. Отражение. Раздвоенный субъект постоянно находится в общении со своим двойником посредством соединяющего их флюидического шнура независимо от расстояния между ними. Шнур этот, очень толстый в начале раздвоения, делается затем толщиною в мизинец, но у некоторых субъектов он бывает заметно толще, особенно в исходной своей точке, между тем как у других он тоньше (у Леонтины). Он обыкновенно цилиндрический, но у Терезы он плоский, имея вид очень толстой тесьмы. Во всяком случае он не одинаковой толщины, так как местами представляет вздутия, как бы шишки, которые, кажется, служат резервуарами флюидической материи для питания шнура, когда призрак удаляется. Несмотря на эти запасы, его диаметр уменьшается по мере удаления, следуя известному правилу, которое я не пытался определить.

У большинства субъектов шнур идет от пупа. Так это у Марты, Ненетты, Леонтины, г-жи Викс. У некоторых других он начинается на несколько сантиметров выше и налево, около нижней части селезенки. У г-жи Ламбер он идет от гипногенной точки, всегда более чувствительной других частей тела, в 3—4 сантиметрах впереди селезенки. Наконец, что я считаю чрезвычайно редким, шнур г-жи Франсуа идет от темени, то есть верхушки головы, каковое место у неё тоже одно из самых чувствительных в организме.

Какова бы ни была исходная его точка в физическом теле, шнур всегда доходит до соответствующей части призрака.

В шнуре идет сильное движение. Лучшие ясновидящие сравнивают его с разнородным нервом, так как они ясно наблюдают в нем два противоположных течения, проходящих одно возле другого: одно из них идет из физического тела в призрак, для доставления ему материи, которая питает его деятельность и способность к действию, другое, более тонкое и блестящее, идущее от призрака к телу, его орудию, служит для передачи ощущений, которые призрак может в известной степени выражать посредством своих различных органов. Течение от субъекта к призраку идет всегда по нижней части шнура со стороны земли, течение же от призрака к субъекту идет над первым, как бы более легкое.

Вот наблюдение, которое я мог бы включить в описание образования призрака, но я нахожу, что оно более уместно здесь. Я говорил, что в известный момент, когда две флюидические полуколонны уже образовались по обе стороны субъекта, правая направляется к левой, чтобы соединиться с ней. Требуется объяснение. Левая полуколонна уже соединена с телом субъекта шнуром, который в это время громадного объема. Правая полуколонна проходит насколько возможно ближе к телу субъекта, спереди или позади, теряет форму и целиком входит в шнур, который приводит ее направо от образовавшейся там полуколонны. В нисколько минут во время первых сеансов опыта или в нисколько секунд, когда субъект тренирован, обе полуколонны сливаются и образуют одну общую колонну, в которой скоро начинает обрисовываться призрак. Вот в это-то время она принимает особую окраску, голубую направо, оранжевую налево, которые придают призраку столь замечательный вид.

Вначале призрак чрезвычайно чувствителен и малейшие прикосновения болезненно отзываются на субъекте. Если призрак получает сильный удар, почти всегда оказывается синяк на соответствующей части субъекта и более или менее сильная боль продолжается несколько дней. Становится понятным, что раздвоенные колдуны получали удары, наносимые их двойнику, удалившемуся для совершения преступления.

Шнур тоже весьма чувствителен к малейшему прикосновению, и если сильно задеть его, то у субъекта всегда вырывается крик боли. Если субъект и призрак стоят перед экспериментатором, один с правой стороны, другой с левой, а экспериментатор медленно подвигается вперед, чтобы пройти между ними, он скоро дотронется до шнура и субъект почувствует более или менее сильный удар. Если он продолжает очень медленно подвигаться далее, он растягивает шнур, который эластичен и удлиняется, но в то же время тянет субъекта.

Если спросить последнего, то, оказывается, он испытывает такое же ощущение, как если бы тянули веревку, к которой он был бы привязан, но ощущение это еще гораздо неприятнее.

Растягивание шнура у г-жи Ламбер бывает чрезвычайно сильное и, когда призрак внезапно удаляется, она, сильно притягиваемая, испускает крик боли и падала бы на пол, если бы я не поддерживал ее.

Чувствительность призрака, как и чувствительность шнура, чрезвычайно сильная в начале раздвоения, постепенно уменьшается, но никогда не исчезает совершенно и потому служит для людей, не видящих призрака, средством узнавать, в какой стороне находится призрак, покинувший свое обычное место.

В длинной статье в "Revue scientifique et morale" полковник де-Роша утверждает, что эта чувствительность, в особенности чувствительность шнура, бывает значительно больше в отношении экспериментатора, чем других лиц, не находящихся в прямом общении с субъектом. В доказательство своего утверждения он приводит пример, который можно принять прямо за несчастный случай, так как пострадавший субъект должен был целую неделю пролежать в постели в состоянии, внушавшем серьезные опасения. Ничего подобного я никогда не наблюдал даже с его субъектами, так как их чувствительность не кажется мне более сильной по отношению ко мне, чем к любому из моих помощников, который принимает те же меры предосторожности, что и я. Так как г. де-Роша, человек весьма просвещенный, столь же методичен, как осторожен, то я приписываю эту разницу в чувствительности субъектов относительно его и меня с одной стороны и помощников с другой стороны, несколько различным методам, которые мы оба употребляем в опытах.

Вот комическая история о чувствительности шнура, не имевшая серьезных последствий для двух субъектов, героев её.

В начале моих опытов с г. Андре, Марта и Ненетта были раздвоены в моем рабочем кабинете. Мы хотели проверить, сознает ли находящийся в другой комнате призрак то, что в ней происходит. Для этого г. Андре пошел в гостиную, где он должен был проделать несколько несложных действий. Я послал вслед за ним призрак Марты, который должен обратить все свое внимание на действия и жесты г. Андре. Затем я посылаю с той же целью призрак Ненетты, который зацепляет первый призрак в свой шнур. Оба субъекта жалуются. Призраки волнуются, перемещаются и перепутываются шнурами. Субъекты жалуются и кричать еще громче. Для прекращения этого состояния г. Андре приходит ко мне; субъекты прямо ревут от боли, так как несмотря на принятые им меры предосторожности он невольно задевает оба шнура и тянет их. Наконец он подходит ко мне. Мы предлагаем субъектам встать и с трудом добиваемся этого; мы пробуем провести одного вокруг другого, но положение становится еще более плачевным, и мы вынуждены сделать то, с чего мне следовало начать при заплетании их: разбудить субъектов, чтобы прекратить раздвоение.

Пробудившись, оба субъекта жалуются на сильную боль в пупочной области, они испытывают такое ощущение, как будто им стянули талью веревкой.

Когда раздвоение прекращается и субъект бывает почти разбужен и начинает приходить в себя, он не вполне еще владеет собою, так как призрак оставил флюидические частицы в кресле, где пребывал в начале раздвоения, а затем в периоды отдыха; этих частиц не хватает теперь физическому телу, которое постепенно возьмет их обратно. Пока операция эта не будет кончена, субъект не находится в полном обладании своими физическими силами и интеллектуальными способностями, и не следует помощнику и даже самому экспериментатору садиться в кресло, занимавшееся призраком, так как, будучи еще в общении с этим предметом, субъект почувствует неловкость, даже недомогание, которое может дойти до боли. Только спустя 10—15 минут, когда тело субъекта войдет в обладание этой его частью, оставленной двойником, можно садиться в кресло без вреда для субъекта. И в это же время субъект совершенно приходит в себя.

Чтобы скорее достигнуть этого, субъекты при полном своем пробуждении спешат сесть в кресло, которое занимал призрак. Так, Жан с жадностью посматривает на кресло, старается охранить его от постороннего прикосновения и не медлит покинут занимаемое ею, чтобы пересесть в него. Если спрашивают ее, почему она меняет кресло, она всегда отвечает, что она на своем месте, что она должна тут быть и она не понимает, почему сидела на другом кресле.

Замечательный факт происходит тут и подтверждает закон течений в человеческом теле, который я формулировал в своей "Магнетической физике". Раздвоение экстериоризованного субъекта начинается с правой стороны и флюидическая материя направляется налево для образования призрака. Когда прекращают раздвоение, флюидическая материя снова экстериоризуется вокруг субъекта и входит в него с правой стороны в то время как левая охлаждается. Когда субъект сидит в кресле, которое прежде занимал призрак, вхождение материи оканчивается с правой стороны; обе стороны охлаждаются, а левая охлаждается еще более.

На трех субъектах в апреле, мае и июне 1908 года я констатировал с помощью двух лабораторных термометров это изменение температуры. Измерялись ладони, одинаково нажимающие ртутные резервуары, и для большей точности при получении значительных разниц после первого измерения инструменты менялись и по установлении равновесия температуры делалось второе измерение. Измерение ладони одним инструментом всегда точно совпадало с измерением другим инструментом.

Измерение делалось первое — перед раздвоением, второе — несколько минут после пробуждения, и третье — когда субъект в кресле призрака успел обратно взять все, что тот оставил там. Температура в моем кабинете никогда не бывала ниже 19°; иногда она доходила до 23°.

Вот записанные мною наблюдения в хронологическом порядке:

Тереза.

1. — Перед раздвоением:

Правая рука — 30,2°; — левая рука — 30,1°.

Спустя 4—5 минут после пробуждения:

Правая рука — 28,6°; —левая рука — 27,5°.

Когда субъект взял обратно излучения, оставленные в кресле, которое он занимал:

Правая рука — 26,5°; левая рука — 23°.

II. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35,2°; левая рука — 34,5°.

Спустя 4—5 минут после пробуждения:

Правая рука — 33,6°; левая рука — 31,7°.

Когда субъект принял обратно излучения:

Правая рука — 31,2°; левая рука — 28,1°.

III. — Перед раздвоением:

Правая рука — 34,9°; левая рука — 35°.

Через 4—5 минут после пробуждения:

Правая рука — 34,8°; левая рука — 34°.

Когда субъект взял обратно излучения: Правая рука — 34,5°; левая рука — 33,8°.

I. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35,5°; левая рука — 34,6°. Через 4—5 минут после пробуждения: Правая рука — 35,3°; левая рука — 34,3°. Когда субъект взял обратно излучения: Правая рука — 35,2°; левая рука — 34,2°.

II. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35,8°; левая рука — 35,7°.

4—5 минут после пробуждения (сеанс был очень утомительный):

Правая рука — 35,6°; левая рука — 35,9°.

Когда субъект взял обратно излучения:

Правая рука — 35,9°; левая рука — 36,1°.

III. — Перед раздвоением:

Правая рука — 35°; левая рука — 35°.

4—5 минут после пробуждения:

Правая рука — 34,2°; левая рука — 35°.

Когда субъект взял обратно излучения:

Правая рука — 30,9°; левая рука — 30,1°.

Как видите, после раздвоения понижение температуры у субъекта, особенно в левой стороне, почти постоянное, так как в 7 наблюдениях лишь имеется одно, где температура увеличена в обеих сторонах. Не вследствие ли очень утомительного сеанса для субъекта? Я допускаю, но не могу утверждать.

III. Призрак блестящ. В состоянии бодрствования сомнамбулы видят в темноте человеческое тело блистающим более или менее ярким светом, смотря по степени их чувствительности и тренировки их в этого рода опытах.

Все тела, даже те, которые считаются неодушевленными, представляются ясновидящим как бы живыми, потому что они суть вместилище блестящих вибраций, более или менее видимых движений, которые сообщаются струениям в окружающей среде. Каждую минуту они получают излучения из этой среды и посылают в нее другие, так что непосредственным наблюдением можно констатировать с помощью органа зрения непрерывную смену флюидов, сил, которые созидают, разрушают, снова созидают, чтобы снова разрушить и вечно изменять. Молекулярные движения, не попадающие непосредственно в поле зрения физика, вполне видимы даже для обыкновенных сомнамбул.

Тела живые, от низшего животного до человека, представляют явление полярности, которую замечают в электричестве, магните и земном магнетизме. То же самое находят и в телах лишь со следами организации, как кристаллы. Полярность эта не только проявляется, как сила, притяжением разноименных полюсов и отталкиванием одноименных, но эти полюсы вполне видимы в форме цветного света (См. об этом в моей "Магнетической физике"). Полюс положительный или южный, который состоит из правой стороны человеческого тела, блестит ясно-голубым светом, от бледно-голубого до темно-синего цвета в зависимости от наблюдаемых субъектов и зрения различных сомнамбул, а полюс отрицательный или северный — не менее яркого оранжевого цвета, дополняющего голубой, который из палевого переходит почти в красный, проходя все оттенки желтого.

Подобно электричеству, этот свет, состоящий из цветной материй, более тонкой, чем материя, воспринимаемая нами органом зрения, наблюдается в двух формах: в форме динамической или движения, совершающегося внутри тела и производящего течения, которые идут в известных направлениях из одного конца организма в другой и даже выступают из него; и в форме статической или отдыха, на поверхности кожи. Последняя форма световой материи составляет вокруг нас флюидическую атмосферу, откуда непрерывно исходят излучения, как бы выходящие из пор кожи и перпендикулярно направляющиеся от неё на расстояние, которое нелегко определить, так как, чем более развит ясновидящий, тем более это расстояние. Для некоторых редких, очень тренированных субъектов это расстояние простирается до двух метров, между тем как слабые ясновидящие не видят далее 3—4 сантиметров. Эти излучения более энергичны в оконечностях и по близости органов чувств; особенно сильно лучатся глаза. Это аура эфирного двойника теософов, которую можно фотографировать, как это показывают два прилагаемых рисунка, полученные без объектива, единственно приложением руки к неприготовленной стороне пластинки, в проявительной жидкости, в течение 12—15 минут. Аура составляет поле действия магнетизера. Силою своей мысли и воли он заставляет вибрировать все составные части своей личности и его вибрационные движения передаются посредством эфира субъекту, помещенному на известном расстоянии от него; затем он извлекает из своего организма излучения, настоящий флюид, который приходится признать, даже при теории струения; излучения проникают в субъекта и доставляют ему флюидическую материю, которую он употребляет для производства явлений.

Это световое проявление описывается всеми ясновидящими, как зрелище замечательной красоты, но оно бывает еще красивее в раздвоении: цвета более ясные и прозрачные, оттенки более многочисленные, тонкие и нежные. Зрение обыкновенных сомнамбул достигает тогда пределов физического плана, готовое воспринять еще большие красоты астрального плана; наиболее сильные ясновидящие уже созерцают их.

Если сомнамбулы, свидетели раздвоения, видят указанные мною световые явления весьма поверхностно, то раздвоенные хорошие субъекты, особенно если они тренированы в раздвоении, видят их гораздо лучше и проникают в более далекие горизонты, недоступные их зрению в состоянии бодрствования.

Вместе с раздвоением происходит факт столь же простой, как и замечательный. Во время бодрствования и даже в различных состояниях магнетического сна тело субъекта блестящее и окрашенное, как это видят он сам и другие ясновидящие. Как только начинается раздвоение, световая материя в физическом теле стремится выделиться и перейти в форму призрака, который начинает обрисовываться. По совершении раздвоения призрак не только становится блестящим, но он появляется в нежных цветах и оттенках, которые наблюдались у субъекта до раздвоения. Физическое тело, следовательно, действительно отделено от своего эфирного двойника. Оно в то же время отделено и от своего астрального тела, потому что последнее есть вместилище чувствительности, а чувствительность, как световая материя, заключена теперь в призраке.

Это еще не все. По мере того, как мы анализируем находящихся перед нами двойника и раздвоенного, мы должны признать, что раздвоение значительно сложнее, чем думали вначале. Призрак, видимо образованный эфирным телом, мог бы быть оживлен только более тончайшей силой. Очевидно, что эта сила здесь, что она исходит с астрального плана и что она составляет в свою очередь другое тело — астральное, обиталище наших ощущений, как я докажу это в следующей главе. Но в некоторых случаях призрак бывает ослепительной белизны, более приятной и красивой, чем свет солнца или какой-либо искусственный свет, и без красочных оттенков, по крайней мере, на зрение обыкновенных ясновидящих. Так в самопроизвольном раздвоении г-жа Ламбер видела свой призрак совершенно белым. Белым же неизменно бывает призрак мертвых, навсегда освобожденный от своего эфирного двойника.

Важная подробность, которая уже одна доказывает присутствие эфирного тела в призраке!

В экстериоризации — это конечно чувствительность излучается вокруг субъекта, так как, если щипать, колоть или ударять слой атмосферы, захваченный излучениями, субъект всегда чувствует, иногда весьма болезненно, все прикосновения. Эта чувствительность, скопляющаяся в некоторых телах, в воде, например, может переноситься и, если колоть или волновать воду, субъект даже через несколько дней после своего пробуждения болезненно чувствует этот укол или волнение. Он с жадностью пьет эту воду, если оставить ее в его распоряжении.

Иначе обстоит дело в раздвоении.

Возьмем два стакана одной и той же воды и вложим один в руки субъекта, когда он усыплен, но не экстериоризован. Будем медленно экстериоризовать его, чтобы дать воде время пропитаться, и уберем этот стакан в то время, когда начнется раздвоение, поставив его куда-нибудь подальше, на камин, например. Окончив раздвоение, поставим другой стакан на кресло, занятое призраком, чтобы он пропитался подобно первому, и произведем затем опыты с обоими стаканами, когда субъект будет совсем разбужен. Мы увидим тогда, что вода, бывшая в стакане у субъекта в руках во время экстериоризации, действует совершенно так, как я говорил: вода содержит в себе известное количество чувствительности субъекта, которая не вошла еще в последнего. А с водою в стакане, поставленном в призраке, можно делать что угодно, субъект ничего не почувствует, как чувствует с водой другого стакана. Однако он замечает, что в последней есть что-то, принадлежащее ему, но что, — он не может определить.

Что же произошло в двух стаканах? Чувствительность, составная часть астрального тела, экстериоризованная для первого стакана, пропитала содержимое последнего. Все астральное тело или часть его было тут одно, без эфирного тела, которое исполняло еще свою нормальную функцию в физическом теле. Произошло раздвоение: эфирное тело экстериоризуется, чтобы образовать призрак, и чувствительность соединяется в нем с астральным телом. Но если чувствительность в призраке, почему не действует она на второй стакан воды? Причина столь же проста, как и естественна; эфирное тело есть материя грубая, видимая, которая составляет тело призрака, а тело астральное с чувствительностью составляет силу, разум, который оживляет этот призрак. Первое есть одеяние, орудие второго, которое слишком завернуто в материю, чтобы иметь возможность действовать физически снаружи.

Эфирное тело мало удаляется от физического тела, так как, будучи носителем жизненной силы, если бы оно удалилось слишком далеко, последствием такого удаления могла бы быть смерть. Поэтому, если призрак удаляется на известное расстояние и на известный срок, он оставляет эфирного двойника на своем посту в физическом теле для исполнения его обычной функции. И он состоит тогда только из астрального тела. Но последнее было бы бездейственно, если бы не оживлялось более тонкой силой, исходящей из непосредственно следующего высшего плана: плана мысли. Эта сила составляет в свою очередь настоящее, но весьма легкое тело: тело мысли, обиталище мысли, суждения, воли. Тело мысли есть действительно высшее начало, которое оживляет призрак, так как последний, несмотря на трудность действия для него, вне его физических органов, есть исключительное вместилище чувственного сознания.

Не следует идти далее по этому пути, так как исследуемое мною поле слишком расширилось бы, и существенные подробности раздвоения были бы тогда недостаточно изучены.

Призрак и физическое тело, соединенные флюидическим шнуром, могут быть сравнены с телефонным аппаратом. Действительно, физическое тело есть вибрирующий приемник, который служит для механической передачи и выражения через условные звуки вибраций мысли и воли сознательной части, которая заключается в первом.

Как я уже сказал, эфирное тело, необходимое для жизни физического тела в обыкновенных условиях жизни и даже во время самопроизвольного раздвоения, переходит во время опытного раздвоения в призрак, которого оно составляет наиболее грубую часть, без малейшей опасности для жизни субъекта. В этом утверждении как будто есть странное противоречие, которое я поясню гипотезой. Так как эфирное тело переходит в призрак во время опытного раздвоения, а жизнь не покидает физического тела, то последнюю должна поддерживать флюидическая материя, которая постоянно приливает от магнетизера. В случае прекращения этого прилива разумная часть, оживляющая призрак, немедленно вернула бы эфирное тело на его обычный пост, где последнее прекратило бы тотчас же раздвоение. Этот вопрос, мне кажется, легко решить прямым опытом, но не желая задерживаться теперь, я предоставляю будущим экспериментаторам ответить более точно.

Следует заметить, что хотя я принимаю в целом теорию теософов, которую считаю наиболее рациональной, все же мои опыты, подобно опытам Райхенбаха и полковника де-Роша, противоречат их утверждениям касательно обширности и окраски ауры эфирного тела. Весьма вероятно, что если бы они не пренебрегали так опытами вообще и в частности раздвоением, которое они теоретически считают чрезвычайно опасным, то они исправили бы свои описания, чтобы сделать их более согласными с моими.

После этого необходимого, хотя, быть может, длинноватого отступления, вернемся к призраку, который разбираем как световое явление.

Все сказанное мною относится к призраку, образованному возле субъекта и от которого не требуется работы, в особенности физической.

Чтобы производить физические явления: взвешивание на весах, удары по столу, перемещение стола и другие явления, требующие большей или меньшей затраты мускульной силы, для призрака нужна какая-нибудь сила. И силу эту он имеет, и если её отчасти нехватает ему, он может легко взять ее из окружающей среды. Но для каждой силы требуется достаточная точка опоры для того, чтобы сила превратилась в работу, эту же точку опоры призрак находит лишь в себе. Для этого он должен взять материю в окружающей среде, чтобы материализовать свое тело, сделать его плотнее и устойчивые. В таком состоянии он перестает быть таким блестящим и прозрачным, каким был в бездействии. Тереза представляет замечательный пример в этом отношении. Когда её призрак способен действовать, стучать ли по столу или переставить стол, её руки на столе, соприкасающиеся или на малом расстоянии друг от друга, делаются настолько непрозрачными, что ни она сама, ни свидетели сомнамбулы не видят сквозь них стола. Когда призрак стоит, субъект не видит более полок моего книжного шкафа сквозь верхнюю часть тела призрака.

Это явление, весьма естественное на мой взгляд, было замечено ясновидящей из Прево, и доктор Кернер, её биограф, говорит по этому поводу: "Чем темнее призрак, тем громче его голос, и тем большей силой он обладает, чтобы производить всякого рода шумы и другие физические явления".

Если, для составления способного действовать тела, призраки заимствуют силу и материю из окружающей среды, то все эти тела должны были бы иметь в одинаковых условиях один и тот же вид. Но это не так. Призрак г-жи Ламбер делается тем блестящее, чем он сильнее и способнее производить те же физические явления.

"Он освещает всю комнату", — говорит субъект, и действительно свидетели сомнамбулы видят его более обычного блестящим.

Вот еще вопрос, который я не пробую решить.

Когда призрак, хорошо сгущенный, расположен к действию и ничего не делает, он обладает известным количеством силы, которое не может долго сохранять. Эта сила внезапно выходит из наиболее сгущенных частей в виде излучений и даже световых лучей, брошенных в различных направлениях, которые, пробежав расстояние от нескольких дециметров до 1 метра и даже полутора, исчезают в окружающей среде. Эти световые лучи, совсем не похожие на молнию или электрическую искру, бывают часто видимы для всех присутствующих. Их можно фотографировать, как показывает рисунок 10. Я получил это клише в аппарате, когда старался безуспешно сфотографировать призрак Терезы.

Использовав до шестидесяти чувствительных пластинок для получения двух или трех малоинтересных клише, я изменил по крайней мере на время свой способ действия. Мы подумали с г-ном Лефраном, который помогал мне, что вследствие весьма большой чувствительности экранов из сернокислого цинка, освещенных магнием, они могли бы дать нам лучшие результаты для уловления этих световых лучей. Освещая тусклые части экрана, они должны были бы поддержать светоносность, которая скоро исчезает в других местах. Таким образом запечатленный экран должен был бы дать отсвет в свою очередь на положенную на него на несколько минут чувствительную пластинку. Если бы это оказалось верно, то можно было бы надеяться снять фотографию с призрака.

Фотографический аппарат был помещен на кресле, предназначенном для призрака. Экран освещен в соседней комнате и положен вместо пластинки в раму, которая вставлена затем в открытый аппарат. Когда призрак хорошо образовался на предназначенном для него месте, ему предложили не двигаться. Через 10—12 минут позирования вынули экран, который заметно потерял свою светимость, его положили плашмя на стол в темной комнате, где оперировали, а на него положили минуты на две чувствительную пластинку. Укрытая от света, пластинка затем проявляется и фиксируется.

На полученных таким образом клише оказываются явственные изображения течений светового флюида и отдельных ярких лучей.

Я говорил, что призрак живых раздвоенных более или менее блестящ и когда он вблизи физического тела, то он бывает голубой с правой стороны и желто-оранжевый с левой. Уже 20 лет как я изучаю световые проявления человеческого тела в темноте, я встретил одно только исключение в этом отношении в лице Леонтины. Этот замечательный субъект, не будучи раздвоен, блестит в темноте прекрасным белым светом с обеих сторон. Когда она бывает раздвоена, то она видит свой призрак, как видят его и сомнамбулы, свидетели её раздвоения, в форме очень блестящего белого света, похожего на злектрический свет.

Это странное явление, причина которого мне неизвестна, все-таки нисколько не противоречит тому, что я говорил об эфирном двойнике, которому принадлежат цвета полярности, так как в своих самопроизвольных раздвоениях Леонтина видит свой призрак белым, но белизны более тусклой, чем в опытном раздвоении.

IV. Одеяние призрака. По народному поверью призрак мертвых появляется задрапированным в легкую белую материю вроде савана, в котором хоронят покойников. Если же допросить крестьян о привидениях, то некоторые будут серьезно уверять, что видели или слышали от того, кто не способен лгать, который якобы видел недавно умерших мать или отца, явившихся сообщить ему важные вещи, и видел он их такими, какими они были живые, в обычной их одежде.

В домах, где водится призрак скупца, стерегущего свои сокровища, или предполагаемого автора давно совершенного в том доме преступления, оба эти привидения видели некоторые люди в той же одежде, какую те носили при жизни. С другой стороны, духи умерших людей, вызываемые спиритами, описываются ясновидящими медиумами то в драпировках, то в обычной одежде.

"Призрак умерших, — говорит ясновидящая из Прево, — имеет такой же вид, какой имели умершие при жизни, только призраки не окрашены и выглядят сероватыми; таково же и одеяние их — как бы дымчатое. Наиболее блестящие и счастливые духи носят различные одежды. У них длинное развивающееся блестящее одеяние, с поясом вокруг талии. Черты лица у привидений те же, что были при жизни у них, но более туманные и темные. Глаза у них часто сверкают, как пламя. Я никогда не видала волос у них. Все женские духи имеют одинаковый головной убор и кроме того иногда ту же прическу, что носили при жизни. На голове у них нечто в роде вуали, закрывающей лоб и волосы. Призраки добрых духов — блестящие, а злых — темные".

Двойник живых, произвольно раздвоившихся, почти всегда бывает одет, как раздвоенный субъект; в опытном же раздвоении, наоборот, он почти всегда задрапирован.

Без всяких вопросов некоторые субъекты говорят вам, что двойник не одет, как они, но завернут в флюидический газ, закрывающий его сверху до низу кроме лица, которое остается открытым. Когда вы расспрашиваете других, их первым впечатлением оказывается то, что на двойнике нет никакой одежды, но рассматривая его внимательные, они более или менее ясно различают драпирующий его газ.

"Лицо покрыто флюидическим газом, но совершенно видимо, голова и тело задрапированы", — говорит без моего вопроса об этом г-жа Викс.

"Дымчатый вид окружает лицо, а весь двойник задрапирован в длинное белое флюидическое одеяние, лицо открыто", — утверждает Эдме.

"Лицо и руки обнаженные; голова и остальное тело драпированы в тонкий и прозрачный газ", — говорит Леонтина.

Единственный субъект, г-жа Франсуа, на сделанный мною однажды вопрос, был ли одет призрак, ответила мне без малейшего колебания: "Да, как я, в черном платье".

Этот ответ, несходный с показаниями других субъектов, меня удивил, и я спрашивал и переспрашивал их в различных формах, употребляя даже внушение, которое могло бы вызвать другие ответы; несмотря на это, я всегда без исключения получал одни и те же ответы. Я должен прибавить к этому, что каждый раз, когда я имел свидетелей ясновидящих, я спрашивал также их, не предлагая вопросов раздвоенному субъекту, какое было одеяние у двойника, и, как относительно г-жи Франсуа, так и относительно других, ответы получались такие же, какие давали раньше все раздвоенные субъекты.

Для всех раздвоенных субъектов, как и для сильных ясновидящих в состоянии бодрствования, призрак (кроме призрака г-жи Франсуа) — больше натуральной величины и представляет вид, показанный на рис. 11. Ясновидящие средней силы вместо того, чтобы видеть призрак весь снизу до верха, видят только верхнюю часть его.

Наш рисунок исполнен насколько возможно математически верно искусным художником, г. Раппа, с фотографического снимка, который я получил в объективе прямо на экстра-быстрой пластинке Lumiere, в темноте.

Клише чрезвычайно замечательно. Снимок такой тонкий и легкий, что положительно невозможно получить его непосредственное воспроизведение. Его можно рассматривать со всеми его деталями только сквозь световой источник. Это призрак г-жи Ламбер, снятый в тот момент, когда он, более сильный и сгущенный, чем когда-либо, заместил несколькими минутами позже сидевшего на своем стуле свидетеля. Я опишу это явление в гл. VII.

Почему призрак умерших и призрак живых раздвоенных не всегда бывают одеты одинаковым образом? Вот вопрос, на который мне невозможно ответить точно. Я могу предполагать лишь следующее: — Призрак бывает задрапирован, когда, не имея серьезной причины для появления, он колышется нерешительный, в состоянии слабой материализации и, наоборот, он одет как субъект, когда по какой-либо причине он бывает более тяжелый и материальный.

V. Условия опытов. Не всегда бывает легко соединить все условия, необходимые для изучения раздвоения. Требуется: 1) атмосфера не должна быть ни тяжелой, ни сырой, воздух не должен быть насыщен электричеством, как при приближении грозы, а температура должна быть ровная и относительно высокая; 2) если не полная, то по крайней мере относительная темнота; 3) на опытных сеансах допускается лишь небольшое число свидетелей, связанных взаимной симпатией, интересующихся исследованиями, без увлечения и предвзятого мнения, не требующих всегда собственной проверки реальности происходящих явлений; 4) собрания должны происходить в комнате, далекой от уличного шума, и должна быть полнейшая тишина как в этой комнате, так и в соседних. Необходимо также, чтобы комната для опытов была всегда одна и та же, так как явления в ней получаются легче, чем в комнатах, где не производят опытов.

Время, наиболее благоприятное для опытов — после полудня, от трех часов дня до одиннадцати вечера. Утром необходимые обмены между экспериментатором и субъектом с одной стороны, между субъектом и призраком с другой, происходят, по-видимому, труднее, чем от 8 до 10 часов вечера.

Райхенбах уже замечал, что световые явления в темной комнате возрастают с известного часа, достигая максимума около десяти часов вечера, а затем уменьшаются, нисходя до минимума от 4 до 6 часов утра.

Когда призрак хорошо сгущен, он расположен к действию и способен производить некоторые явления; его вид тогда весьма привлекателен для ясновидящих, которые охотно подходят к нему. Его тело состоит из мириад световых частиц, как будто независимых друг от друга, которые постоянно делают очень быстрые вибрационные движения, волнообразно передающиеся окружающей среде и вызывающие иногда слишком сильную симпатию между призраком и ясновидящими субъектами, присутствующими при раздвоении. Независимо от этих молекулярных движений, различные части тела оживлены более грубыми волнообразными движениями, которые медленно передаются сверху вниз, как маленькие волны под дуновением легкого ветерка. В большинстве случаев эти волны идут из двух главных центров: 1) области, где берет начало флюидический шнур и 2) вершины головы.

Чем определяются эти два центра совместных движений и для чего они служат? — Очевидно, что первые волны идут из физического тела через шнур и что они приносят материю, составляющую тело призрака. Вторые, более высшего рода, так как они блестящее и приятнее на вид, как будто указывают место прилива силы, оживляющей эту материю.

Эту гипотезу тем легче можно принять, что по мнению теософов тело мысли, обиталище высшей силы, управляющей организмом, не имеет формы последнего, так как оно, по словам Анни Безант, "яйцеобразное тело, которое проникает в тела астральное и физическое и выходит за пределы их, образуя вокруг них лучезарную атмосферу ...". У нас обиталищем мысли и воли будет, конечно, мозг, т. е. верхняя часть тела. Если признать то же самое для тела мысли, что весьма вероятно, то эта же самая часть призрака будет обиталищем, центром излияния силы в органическую материю призрака.

В доказательство этой гипотезы я прибавлю, что один из моих субъектов, г-жа Франсуа, всегда уверяла меня, что видит над очень блестящей головой призрака "как бы большой блестящий шар яркого блеска, бросающий лучи во все стороны". Это буквальное её выражение, которое она употребила на первом сеансе раздвоения, и не изменявшееся впоследствии. На вопрос о роли, которую играет этот "шар" в обычных явлениях жизни, она ответила мне без малейшего колебания: "Это обиталище мысли и воли".

Субъекты из слабых ясновидящих не видят этого шара; г-жа Ламбер увидела его лишь через 6—8 месяцев опытов, хотя я не предлагал ей никаких вопросов по этому поводу. Сильные ясновидящие, свидетели раздвоения, видят его совершенно ясно, не будучи раздвоены.

Бросим теперь беглый взгляд на главные причины, препятствующие образованию призрака и помогающие его распадению, когда он хорошо образовался.

Сырость имеет весьма большую наклонность растворять излучения по мере того, как они скопляются для образования призрака, так что бывает почти невозможно достигнуть такого сгущения, чтобы призрак был способен к работе; вибрации световых частиц менее видимы, и большие волнения едва обрисованы. Тяжелая и грозовая атмосфера еще вреднее, в особенности если воздух уже пропитан сыростью.

Я проверил это наблюдение на опыте. Для этого я сперва привел субъекта (г-жу Ламбер) в сомнамбулическое состояние, не говоря ей о том, что намерен был делать, завернул ее в простыню, которую смочили в соседней комнате, а затем начал производить раздвоение ее, как делаю это обычно. Но я не мог произвести его, потому что большая часть экстериоризованных излучений поглощена была простыней. Я произвел раздвоение Жан обычным образом и, когда её призрак был достаточно сгущен, я хотел послать его к свидетелю, г. Фальку, который держал мокрую простыню перед собой в протянутых и поднятых над головой руках. Свидетель хорошо вообще видит призрак всех субъектов, особенно если он находится близ него, но призрака Жан он не видел сквозь простыню. Когда он опускал простыню, он видел очень близко призрак. Я настаиваю перед субъектом, чтобы призрак непременно прикоснулся к г. Фальк. Субъект волнуется, жалуется на холод, но призрак — ни с места. Я еще более настаиваю и свидетель едва видит призрак, который пробует обойти простыню, но не имеет силы. Субъект истомлен и дрожит от холода, когда я разбудил его. Он ослаб и плохо себя чувствует: ему не хватает излучений, поглощенных простыней, — как раз то, что я предвидел. Чтобы вернуть субъекту то, чего ему недоставало, я наскоро свернул простыню и положил под ноги субъекту. К нему постепенно вернулись утраченные силы и она ясно чувствовала, что содержимое простыни входило в нее исключительно через правую сторону. То же самое явление произошло с г-жей Ламбер.

Холод парализует субъектов и замедляет образование призрака; впрочем, когда он образовался, он действует удовлетворительно; зимою температура не должна быть ниже 19—20 градусов.

Если тепловые вибрации благоприятствуют образованию призрака и поддерживают его сгущение, то световые вибрации, более быстрые, вредят и стремятся нейтрализовать еще более быстрые вибрации материи призрака.

Известно, что наиболее замечательные спиритические явления почти невозможно получить при полном свете, разве только на очень короткое время и с очень сильным медиумом. Ярые противники пользуются этим фактом, чтобы утверждать, не домогаясь проверки, что эти явления существуют лишь в воображении восторгающихся поклонников и что медиумам нужна темнота для сокрытия их фокусов.

Но эта причина растворения весьма допустима, особенно для истинных ученых, так как им хорошо известно количество энергии в свете.

Папюс считает, что для получения психических явлений требуется в 45 раз больше энергии при полном свете, чем в темноте. Эта пропорция кажется мне слишком преувеличенной, по крайней мере для явлений в раздвоении, но она все же должна быть довольно значительной и надо иметь ее в виду, особенно для физических явлений.

Свет всегда считался препятствием для проявлений призраков, и народное поверье справедливо полагает, что они появляются чаще ночью, чем днем, и Вольтер верно сказал: "В старину призраки убегали утром, как запоет петух".

Психические явления бесспорно труднее получить, чем физические; истинные ученые согласно утверждают, что свет препятствует распространению герцовских волн в беспроволочной телеграфии. Так, на лекций, читанной в 1908 г. в Англии в "Royal Institution" (Королевском институте), изобретатель этого телеграфа, г. Маркони, высказал следующее:

"Телеграммы посылаются в настоящее время через Атлантический океан как днем, так и ночью; однако в известные периоды, к счастью довольно короткие, передача трудна, иногда даже невозможна, если не употреблять энергии, в увеличенном против нормы количестве.

Так, например, по утрам и вечерам, когда вследствие разницы в долготе в различных частях Атлантического океана чередуются свет и темнота, сигналы бывают очень слабые, иногда даже неразличаемые.

Быть может, освещенные области атмосферы имеют для электрических волн другой знак преломления, чем темные области, так что волны могут быть преломляемы и отражаемы, переходя из одной среды в другую"...

Спустя нисколько недель после этой лекций г. Букеде-ла-Гри, который принимал большое участие в применении беспроволочного телеграфа для передачи полуденного часа в нашем полушарии, объявил своим коллегам в Академии Наук, что назначенная для этой передачи комиссия избрала час полуночи, "так как, — заявил он, — герцовские волны передаются несравненно лучше в темноте, чем при свете".*

__________
* Это верно не для всех радиоволн, а лишь для более длинных. Современная наука объясняет эти изменения влиянием солнечного излучения на отражательную способность разных слоёв ионосферы — прим. ред.

Свет имеет большое влияние на наши глаза. Доктор А. Шарпантье говорит следующее:

"Нормального человека помещают в темной комнате и замечают, что зрачки у него расширены. Производят свет в зрительном поле — моментально зрачки суживаются. Свет потушен, и зрачки снова расширяются, и так далее. Это явление, совершенно независимое от всякого сознательного действия, представляет собою рефлекс зрачка на свет".

Я прибавлю еще, что свет не только вреден для образования и проявлений призрака, но он мешает также средним ясновидящим, присутствующим в качестве свидетелей, видеть призрак. Простой экран с почти потухшим светом уже мешает видеть слабым ясновидящим.

Я делал опыты с цветным светом малой силы и получил лучшие результаты лишь с белым светом. Красный цвет, вероятно вследствие тепловых лучей, которые он обильно выделяет, есть самый вредный, так как он расслабляет всех ясновидящих и вызывает в них неприятный жар; фиолетовый цвет так же неприятен, как красный; желтый и оранжевый располагают к меланхолии; зеленый не нравится; одни лишь бледные оттенки голубого цвета нельзя причислить к неприятным. Наилучшие результаты давал мне так называемый в стеклянной торговле "тринадцатый голубой".

Есть лица, в присутствии которых невозможны никакие явления. Люди эти бывают двух родов: 1) сильные, здоровые и очень самовольные, особенно если воля у них не дисциплинирована, как у всех упрямцев, так как они сильно выделяют лучи вокруг себя и не могут ограничить свое лучеиспускание; некоторые суровые магнетизеры, требующие, чтобы все повиновались им, и все вообще люди, которые, неизвестно почему, антипатичны субъекту; 2) некоторые субъекты ясновидящие, в особенности если они очень симпатичны субъекту опытов.

Первые выделяют обильные излучения, которые, энергично бросаемые, отталкивают излучения, даваемые субъектом для образования призрака, и последний, тоже отталкиваемый, качаемый, не может достаточно сгуститься. Контуры бывают едва обозначены, молекулярные вибрации мало появляются, а крупные волны беспорядочны или бледно обрисованы. Второго рода люди не вредят образованию призрака в начале раздвоения, но бывает невозможно переступить известный предел сгущения и заставить призрак не сходить с места, как так его тянет к свидетелю ясновидящему, и он отходит от него, чтобы снова и опять вернуться.

В обоих случаях экспериментатор затрачивает много энергии, не получая важных явлений.

Шум составляет одно из вреднейших препятствий для образования призрака и сохранения его в состоянии сгущения, если он хорошо образовался.

Хорошо сгущенный призрак готов к действию; достаточно бывает продолжительного шума известной силы, оживленного разговора, хотя бы вполголоса, между свидетелями, чтобы контуры призрака стали менее ясны, чтобы большие волны сделались беспорядочны и порывисты. Призрак дрожит тогда всей своей массой, становится расплывчатым, менее блестящим, менее приятным на вид и теряет всякую способность к работе. Если в то время у него будет внезапное волнение, как иногда случается без уважительной причины, когда раздается сильный шум, или направят на призрак сноп яркого света, как делает фотограф для моментального снимка в темноте, — призрак оставляет свое место и прячется позади субъекта, как за щитом. Он также часто совершенно распадается и его составные элементы почти моментально входят в тело субъекта. Раздвоение тогда кончено, и если желают продолжать опыты, то надо снова раздвоить субъекта, но тогда призрак боязлив и подходит с недоверием к тому месту, куда зовет его требуемая от него работа; во всяком случае, теряется много времени и редко получаются затем удовлетворительные результаты.

Звуковые вибрации оказывают, следовательно, сильное действие на призрак, а так как всякое движение последнего отражается на субъекте, то бывает можно, держа за руки субъекта, констатировать в нем звуковые движения, как это делают на поверхности вибрирующего колокольчика, приложив к нему руку. Эти движения призрак чувствует задолго до того, когда доходит шум до слуха присутствующих. Тяжелая телега, например, идет по улице, на известном расстоянии; никто её не слышит, но экспериментатор чувствует под своими руками волнение субъекта. Волнение растет, телега приближается, ее слышат, и волнение усиливается; телега проехала, шум прекратился, но волнение продолжается еще нисколько минут. Призрак тогда более или менее дезорганизован. Чувствительность к звуковому движению так велика, что, держа субъекта за руки, замечаешь волнение, произведенное в призраке боем часов, который едва слышен.

Из этого описания легко можно понять, что всякий шум, даже перемена места свидетеля, а главным образом, приход постороннего человека в рабочий кабинет, должны вызвать большее или меньшее расстройство. Вот пример тому.

Однажды вечером я производил опыты с г-жей Франсуа, в присутствии гг. Дюбуа и Франсуа. Мы легко получали по желанию удары по столу, к которому никто не прикасался. Около половины десятого раздался звонок. Субъект заволновался и я увидел, что призрака не было ни около рабочего стола, ни в предназначенном для него кресле по левую сторону субъекта. Я спрашиваю у субъекта, где призрак. "Он пошел узнать, кто звонил", ответил субъект. Я спрашиваю, кто пришел мешать нам в такой час, и надо ли принять его? — "Пришел к вам мужчина, и можно принять его", ответил субъект. Я попросил г. Дюбуа принять посетителя. Это был доктор X...., приятель мой, который принес мне рукопись. Так как он был незнаком субъекту, его тихонько привели в рабочий кабинет.

Призрак дезорганизовался и субъект был в сильном расслаблении. Я успокоил последнего и пытался сгустить первый, и когда сгущение показалось мне достаточным, я велел ему подойти к столу и ударить два раза. Через несколько минут послышался треск в столе, и раздались два удара, а затем три удара, сделанные с раздражением.

Субъект ослаб и присутствие нового свидетеля страшно стесняет его. Опасаясь припадка, я весьма медленно разбудил его, чтобы снова усыпить и разбудить несколько раз; когда наконец я нашел его в удовлетворительном физическом и душевном состоянии, хотя немного нервным, я отпустил его.

На другой день, хотя нервная, г-жа Франсуа чувствовала себя довольно хорошо, но на послезавтра нервность усилилась и сделалась очень сильная головная боль, которая с пароксизмами и короткими промежутками успокоения продолжалась дней десять. Недовольная этим неприятным случаем и боясь возврата его, она более не являлась и я потерял в ней, к моему большому сожалению, одного из лучших своих субъектов.

I. Наши чувства, наши ощущения. — II. Зрение. — III. Слух. — IV. Обоняние. — V. Вкус. — VI. Осязание.

I. Наши чувства, наши ощущения. У человека пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание.

Философия говорит нам, что ощущение есть впечатление предметов, которое душа воспринимает чувствами.

Физиология показывает, что ощущение разлагается на впечатление, передачу и опознание. Впечатление производится на органы чувств; оно передается нервами, исполняющими эту функцию, в нервный центр органа, где, при содействии разума, совершается опознание. Так, глаз принимает световые впечатления. Луч света ударил в него, сетчатая оболочка этого органа восприняла это впечатление, которое передается зрительным нервом в мозговой центр органа и проявляется там в чувствовании. Как раз в этот момент мы познаем предмет, который запечатлелся в нашем зрении. Другие органы чувств действуют таким же образом.

Физиология рассматривает это явление только с чисто материальной точки зрения, не признавая психической причины, которая кажется ей лишней помехой. Философия выдвигает душу, но недостаточно объясняет механизм этого действия. Теософия идет далее, так как дает нам довольно точные подробности, мало основанные, впрочем, на доказательствах.

"Силы мысли, движения, чувствительности, — говорит Анни Безант, — не содержатся в нервном веществе. Это способы действия "я", действующего в своих" более внутренних телах". ("Человек и его тела").

"То что вы называете "цветом", — утверждает Чаттерджи, — есть не более чем действие световых колебаний на вашу сетчатую оболочку. Эти колебания передаются глазным нервом мозгу, мозг передает их сверхфизическому или "астральному" началу человека; от "астрального" передача идет на "ментальное" начало, и только тогда вы видите предмет." ("Сокровенная религиозная философия Индии", с. 28)

Действительно, чувствуются ли ощущения видимым телом или невидимым, которое оживляет видимое?

Опыты доказывают нам, что первое есть орудие, которым пользуется второе, чтобы выразиться, и что все ощущения действительно чувствуются этим телом. Я докажу это посредством раздвоения на физическом теле и его двойнике, отделенных друг от друга и исследованных отдельно.

У человека раздвоенного все физические чувства совершенно уничтожены; он ничего не видит физическими глазами, не слышит ушами, не обоняет запаха, не чувствует вкуса; осязание не существует для него, потому что он не ощущает прикосновения. Все впечатления воспринимаются отдельными чувствами, унесенными призраком с собою.

Для всех субъектов призрак — это весь человек, а физическое тело есть только орудие, инструмент, данный ему природою, чтобы он мог выразиться физически. "Призрак — это я сама, — говорит Леонтина, — физическое тело — пустой мешок". "Двойник — это я, — утверждает Жан, — я не знаю, что такое тело, но оно не я".

Эдме дает по этому вопросу весьма живописное описание, отвечая на предложенные мною вопросы: "Тело, которое вы трогаете, — говорит она, — ничто; просто оболочка другого. Вся моя личность в блестящем существе. Это оно думает, знает, действует; оно передает физическому телу все, что я говорю вам".

— Как надо называть это блестящее существо?

— Название не нужно; это Эдме, это я; если хотите, зовите его Эдме.

— Надо же однако отличить его от другого. Согласны вы называть его астралом, призраком, двойником, так как это ваш двойник?

— О, нет, нет! Только не астрал. Называйте его двойником, если желаете; но он не двойник, потому что это я.

Спрошенная на другом сеансе, она снова объявила, что физическое тело ничего не чувствует, ничего не видит, и что все впечатления передаются ему двойником через соединяющий их шнур. "Прикасаются к двойнику, — говорит она, — впечатление прикосновения ударяет в физический мозг, и ощущение отражается в нем. Когда разговаривают, то полагают, что мое физическое тело слышит потому, что оно отвечает; но это неверно. Оно ничего не слышит; слышит двойник. Вопрос и ответ передаются шнуром в физический мозг, как бы через движение, через нечто вибрирующее. Видит также двойник, и зрение передается физическому телу движением, это как бы электричество, заставляющее физический мозг вибрировать, и тогда мозг видит то, что видел двойник. Все впечатления, получаемые двойником, передаются в мозговые центры, но эти центры ничего не видят сами по себе".

Это заявление составляет истинное откровение, важность которого привлечет внимание читателя. Его следовало бы развить и пояснить. Я пока ничего не буду говорить, но по мере изложения собранных мною наблюдений представлю некоторые объяснения, которые окончательно выяснят его во всей его удивительной простоте.

Опыты доказывают до очевидности, что призрак уносит с собой чувства и разум субъекта, которые имеют настоящее обиталище и настоящие свои органы в астральном теле, а не в физическом.

Призрак непосредственно получает впечатления через органы чувств. Передача совершается специальными проводниками в астральные центры, где происходит чувствование. Полученное ощущение передается телу субъекта шнуром, нервы передают его затем в мозговой центр органа, и оно выражается физически, как бы отражением. Слух призрака непосредственно получает вибрации слов, но он может также получать их от физического тела. Когда говорят с последним, оно как будто слышит и понимает, так как отвечает, но в действительности оно ничего не слышит и ничего не понимает. Звуковые волны, впрочем, чувствуются, но они не производят никакого впечатления на этот расстроенный инструмент, который не имеет более слуха, чтобы слышать, и разума, чтобы понимать. Волны звуковые передаются шнуром призраку, который есть душа, которая чувствует, превращает чувствование в ощущение, формулирует ответ в вибрации, передает эти вибрации последовательными волнами физическому телу, которое выражает их, т. е. отвечает на них физически — следовало бы сказать автоматически — органами голоса.

Наблюдая эти факты, замечаешь скоро, что чувства значительно более развиты у раздвоенного субъекта, т. е. у призрака, чем у нормального человека, потому что в первом не имеется органических сопротивлений, которые они находят во втором.

Отправления слуха совершаются не только ухом, но и по близости всех частей тела призрака. Обиталище зрения не всегда бывает в глазах призрака. Некоторые субъекты ясновидящие видят мелкие вещи, представляемые призраку, тою частью, которою видят в состоянии сомнамбулизма. Часто отправления зрения совершаются теменем, лбом, затылком, надбрюшной областью, концами пальцев. Субъекты не ясновидящие не видят вообще показываемых им вещей. Отправления других чувств совершаются астральными органами подобно тому, как совершаются физическими, когда субъект бывает в нормальном состоянии.

Если настоящее обиталище чувств не в физическом теле, то слепые и глухие должны были бы видеть и слышать в известных условиях, хотя бы их органы были неспособны воспринимать впечатления.

Я имею абсолютную уверенность, что оно так и есть, и что в раздвоении слепой видит, глухой слышит и бесчувственный ощущает прикосновение. Мне не привелось изучить это явление, которое я только мельком наблюдал, так как я еще пока не встречал ясновидящих субъектов глухих, слепых и совершенно не чувствующих прикосновения. Но я воспользуюсь случаем, если он представится, и надеюсь, что в следующем издании настоящей книги будут наблюдения этого рода.

Осязание истеричных субъектов доказывает мне это; бесчувственные части в нормальном состоянии делаются чувствительными в раздвоении. Впрочем, Райхенбах уже наблюдал нечто подобное. В темной комнате он производил опыты со слепым, сильным ясновидящим, который видел одические излучения, выделяемые людьми и даже находящимися там металлическими предметами.

Тут надо сделать важное замечание. Призрак действует, как физическое тело в нормальном состоянии. Известно, что мы воспринимаем лучше впечатления, когда наше внимание обращено на них. Так, мы видим, слышим, отведываем, различаем запахи лучше, когда смотрим, слушаем и обоняем. То же самое бывает и с призраком, который видит, слышит, отведывает и обоняет лучше, когда ему предлагают обратить внимание на впечатление, которое он должен испытать.

После этого предисловия, немного длинного, но необходимого для того, чтобы были понятны поразительные явления раздвоения, я представлю читателю главные собранные мною наблюдения о каждом из чувств, излагая их приблизительно в порядке собирания их.

II. Зрение. Прежде всего замечают, что субъект раздвоенный совершенно не видит предметов, представляемых глазам физического тела, и веки у него полуоткрыты или совсем закрыты. Я не встречал ни одного исключения из общего этого правила среди исследованных мною многочисленных субъектов.

Если субъект бывает ясновидящим в состоянии сомнамбулизма, то ясновидение уменьшается в начале экстериоризации и совершенно исчезает, когда экстериоризация достигает высшей степени своего лучеиспускания. Мне неизвестно, куда оно девается. Его обретают, когда раздвоение бывает почти полное. Вот примеры тому.

1. Марта в сомнамбулическом состоянии видит предметы, которые подносят ей к затылку, и может иногда прочитать нисколько строк в газете. В начале октября 1907 года, между пятью и шестью часами вечера, при относительном свете г. Андре, художник, и я производим с ней следующий опыт. Лист с печатными крупными буквами (название газеты) положен перед полуоткрытыми глазами субъекта. Он заявляет, что ничего не видит. Лист кладут на темя, потом на область надбрюшную; он снова заявляет, что ничего не видит, несмотря на нашу настойчивость. Лист был положен затем перед лицом призрака, которого мы усадили на стул перед субъектом на расстоянии около двух метров. Субъект объявляет, что ничего не видит. Лист кладут на область надбрюшную, на темя и по сторонам головы; он продолжает не видеть. Лист подносят к затылку, и он тотчас же читает: "Отечество" и прибавляет, что это название газеты. Зрение призрака не настолько развито, чтобы он мог читать мелкие буквы. Несколько раз повторенный в одинаковых условиях опыт давал всегда одни и те же результаты.

2. Эдме в сомнамбулическом состоянии видит иногда предметы, которые подносят к её затылку. В конце октября 1907 года, между пятью и шестью часами вечера, в темноте, в присутствии г-жи Сталь, гг. Бонне, Гранжан и моего сына Гастона, я делаю следующие два опыта: —

Я передаю свои часы Гастону, который находится в трех метрах расстояния от субъекта, и говорю ему, чтобы он стоял, а я близко пошлю к нему призрак субъекта, который уже был раздвоен. Вытянув правую руку перед собою и согнув кисть, в которой часы, он направит руку к затылку призрака. Я посылаю призрак, который становится, как я указал; не говоря ни слова, Гастон протягивает часы. Почувствовав сотрясение во всем своем существе, субъект говорит, что видит белый и круглый предмет. "Он идет, как механизм, — говорит он, — и дает звук, тик-так, как часы". Следует заметить, что субъект видит сперва часы, а слышит их потом, хотя и не всегда обозначает это удовлетворительно.

Я вручаю затем Гастону, ничего ему не говоря и никому также не говоря о содержимом, закрытый конверт, который у меня был в кармане, и прошу его представить конверт призраку в прежних условиях. — "Я вижу, — говорит субъект, — два круглых предмета вроде копейки". — Деньги это? — спрашиваю я. — "Да, деньги", отвечает он. — Какого цвета? — "Это желтое или скорей желто-красное". — Так значит новые копейки? — "Нет, это не копейки; это золото". — Нет ли еще чего-нибудь в конверте? — "Да, деньги, билеты". После сеанса конверта вскрыли в присутствии всех свидетелей и увидели два кредитных билета и две золотые монеты по 20 франков.

В первом опыте внимание субъекта не было направлено на предмет узнавания, но оно было направлено во втором опыте, более трудном благодаря конверту, который скрывал предметы. Можно опять выставить мысленное внушение; я ведь знал, какой предмет был представлен призраку, и знал содержимое конверта. Мы увидим дальше, однако, — самовнушение, мысленное внушение и даже словесное внушение не играют никакой роли в этом явлении и в подобных ему.

3. В первых числах ноября 1907 года, в тот же час, как в предыдущих сеансах, мы освещены двумя свечами, одна в моём рабочем кабинете, другая в зале собраний во "Французском магнетическом обществе", которые разделяет широкий коридор.

Я в глубине кабинета с Эдме, которая раздвоена. Я прошу троих свидетелей опытов: г-жу Сталь, г-жу Фурнье и г. Бонне пройти в залу и делать там простые и легкие для описания движения, чтобы мы могли проверить, увидит ли что-нибудь посланный мною туда призрак. Доктор По де-Сан-Мартен поместился в коридоре у окна, чтобы видеть одновременно субъекта и меня в глубине кабинета, а также положение и различные движения, которые будут делать наши экспериментаторы. В течение 7—8 минут мы производим следующие четыре опыта.

Я посылаю призрак в указанную комнату; экспериментаторы и свидетели на своих постах. Первый опыт. Г-жа Фурнье садится на стол. — "Я вижу, — говорит субъект, — г-жу Фурнье, которая сидит на столе". Второй опыт. Трое ходят по зале и делают движения руками, не заботясь о правильности и сущности движений. — "Они ходят и делают жесты руками; я не знаю, что это такое". Третий опыт. Г-жа Сталь взяла брошюрку со стола, открыла ее, села возле г-жи Фурнье и подала брошюру ей. — "Обе дамы читают", говорит субъект. Четвертый опыт. Все трое взялись за руки и ходят вокруг стола, размахивая руками. — "Как смешно, — говорит субъект со своей обычной наивностью, — они пляшут вокруг стола, как три дурака".

4. На той же неделе, в тот же час, в темноте, в присутствии моего сына Анри, г-жи Сталь и г-жи Фурнье, я делаю следующий опыт:

Эдме раздвоена в моем рабочем кабинете. Я спрашиваю у неё, может ли призрак пройти сквозь стены, чтобы переходить из комнаты в комнату и видеть, что там происходит. Она отвечает мне утвердительно. Мысленно я предлагаю призраку пройти сквозь стену в нашей комнате и пройти в библиотечную залу. — "Я вижу, — говорит субъект, — большую комнату, полную книг. В комнате свет; молодой человек работает с книгами; сидит женщина и ожидает". Описание было верное, только в данную минуту не было женщины, которая минут 10—15 назад сидела в комнате в ожидании исполнения своего требования.

Я пожелал, опять-таки мысленно, чтобы призрак отправился в нашу квартиру, в верхнем этаже, пройдя сквозь потолок. Субъект говорит мне, что "вряд ли это возможно". Тогда я предлагаю пройти по лестнице, которую указываю, так как субъект не знает её. Через несколько секунд субъект говорит мне, что он в комнате: "Стоит кровать, стол, заваленный бумагами и книгами, полки с книгами. Комната освещена стенной лампой." Все это верно, только лампа не была зажжена. Это комната моего сына Гастона, студента-медика, который в данную минуту не занимался в комнате.

Я хочу послать призрак в свою комнату. Он не пошел туда, потому что описал мне большую комнату с большим столом, стульями; висячая с потолка лампа была зажжена; женщина сидела у стола". Это описание столовой, описание верное, хотя не совсем точное. Пошли наверх для проверки. Лампа была зажжена, но женщина не сидела у стола. Г-жа Дюрвилль, за нисколько минут перед тем писавшая за столом, вышла в кухню.

Эти описания, как можно заметить, имеют тот же характер, что описания ясновидящих сомнамбул, которые весьма часто описывают людей и предметы на местах, которые они занимали раньше, но не занимают более в данную минуту.*

__________
* Это объясняется "астральным клише", которое оставляется телами после себя и улавливается астральным зрением ясновидящих.

5. 5 ноября 1907 года, в девять с половиной часов вечера, в присутствии гг. Адатто, Дюбуа, Робера, Гильдебранда, Бернара и Портра, мы производим в темноте различные опыты над обонянием и слухом с г-жой Викс раздвоенной.

После того, как было констатировано, что призрак слышит и чувствует запахи на расстоянии 2—3 метров от субъекта, г. Адатто спрашивает, может ли призрак узнать время по его часам.

Я предлагаю г. Адатто встать и показать часы призраку, которого я пошлю к нему. Часы показаны с оборотной стороны и экспериментатор спрашивает, который час. "Я не могу видеть, который час, — говорит субъект, — циферблат повернут не ко мне". Экспериментатор повертывает часы циферблатом в сторону призрака. — "Я не могу рассмотреть, который час, — резко говорит субъект, — мне неизвестны напечатанные цифры". Циферблат на часах г. Адатто был турецкий с турецкими буквами и цифрами в специальном расположении, так что не знающий турецкого языка человек не мог узнать время по этим часам.

Мы желаем проверить, может ли показать время призрак по другим часам, но субъект устал и мы не получаем определенного результата.

6. 2 января 1908 года, пять с половиной часов вечера. Свидетели: гг. Дюбуа, Дюбе и Брие, мы в темноте.

Леонтина раздвоена в глубине моего кабинета; свидетели находятся в четырех метрах от субъекта. Я предлагаю г. Дюбе встать и показать какой-нибудь предмет призраку, которого я пошлю к нему. Призрак возле него, г. Дюбе вынимает перочинный ножик из кармана, держит его крепко зажатым в правой руке, протягивает руку к призраку и спрашивает, видит ли он предмет в его руке. — "Я вижу маленький предмет, — говорит субъект, — это карандаш или перочинный ножик". Г. Дюбе при свете карманного электрического фонаря берет с моего стола перо с резервуаром. "Это перо, но не такое, как другие; в ручке чернила". Экспериментатор берет лист почтовой бумаги и держит в руке. — "Это белая бумага, — говорит субъект, — ее употребляют для письма".

Я предлагаю г. Брие встать и показать призраку, которого я посылаю к нему, какой-нибудь предмет по собственному его выбору. Он показывает оборотную сторону своих часов. "Я вижу, — говорит субъект. — предмет в руке; он черный и круглый, это часы". Экспериментатор показывает другую сторону часов. — "Те же самые часы, — говорит субъект, — но с другой стороны. Я вижу стрелки, а между тем не могу разобрать, который час". Спрошенный по этому поводу, он отвечает, что не может точно разглядеть, потому что призрак вибрирует слишком сильно, и его беспокойные глаза постоянно перебегают с места на место. "Все тело, — говорит он, — охвачено беспрерывным вибрационным движением, и это движение мешает мне видеть точное положение стрелок".

7. 5 января 1909 года, девять часов вечера, в темноте; г. Фальк и мой сын Гастон присутствуют на сеансе. Я произвожу раздвоение Жан.

После легких шумов в столе, до которого никто не касался, я предлагаю Гастону встать и выставить какой-нибудь предмет перед призраком, который я посылаю к нему. Он показывает часы, которые держит в руке, и просит призрака взглянуть, что это за предмет. — "Я вижу что-то круглое, — говорит Жан, — оно производит звуки; я слышу тик-так; это часы".

Тот же экспериментатор достает из кармана мундштук для папирос, который показывает таким же образом. — "Я вижу, — говорит субъекта, — длинный белый предмет, вроде ножа; это перочинный ножик; нет, это часы".

Он показывает серебряное портмоне. — "Я вижу что-то плоское, почти круглое; это портфель; нет, тут деньги, это портмоне".

8. Чтобы видеть предметы, призрак переносится к данному предмету. Вот пример самопроизвольного действия призрака, который я уже приводил в предыдущей главе, говоря об опасности приводить во время сеанса незнакомое субъекту лицо. Я повторю его, потому что большинство читателей не обратили, конечно, внимания, на факт ясновидения.

На сеансе мы получали стуки по желанию в столе, к которому никто не прикасался. Вдруг позвонили: субъект заволновался и я заметил, что призрака не было ни у стола, ни на предназначенном для него месте, по левую сторону субъекта. Я спрашиваю у субъекта, где призрак. — "Пошел узнать, — отвечает тот, — кто звонится." Я спрашиваю, кто звонился, и надо ли открыть ему. — "Это мужчина, который желает вас видеть, — отвечает субъект, — ему можно открыть". Это был доктор X, который принес мне рукопись.

9. Одна молодая дама, с которой я безуспешно оперировал нисколько недель, страдает странной болезнью, которую ни один из многочисленных её докторов не мог определить. Заболела она год назад онемением правого бедра, которое она чувствует гораздо толще, чем оно есть на самом деле. Ей тоже кажется, что как будто что-то, только не жидкость, течет иногда поверх бедра, не по коже, но на некотором расстоянии от последней. Ощущение это постепенно распространилось по всей ноге, по правому боку и наконец по всей голове. Без всякой перемены в умственных способностях голова стесняет ее, потому что она ясно ощущает, что она далеко выступила за свои видимые пределы.

Больная незнакома субъекту и свидетелям; мне одному известны главные признаки её болезни, которую я считаю одним из родов экстериоризации, хотя чувствительность везде нормальная. Я пригласил ее на данный сеанс в надежде, что призрак может дать нам некоторые полезные указания.

Я произвожу раздвоение Эдме (11 ноября 1907 г.), в пять с половиной часов, в присутствии г-ж Сталь и Фурнье, г. и г-жи Бонне. Мы в темноте. После различных опытов над ощущениями призрака я посылаю последнего к больной, чтобы он сказал нам, как видит ее.

— О! — с удивлением восклицает субъект, — у этой дамы голова гораздо больше, чем она должна быть... Что-то такое выходит оттуда... Это её астрал... Правая нога еще смешнее; она представляет как будто целое тело, с особою полярностью и окраской; её астрал тоже выходит из всей ноги. Больная должна испытывать странные ощущения, но её жизни не грозит опасности.

Я никогда не получал видения от призраков субъектов, не ясновидящих в сомнамбулическом состоянии. Призраки таких субъектов видят комнату, хорошо освещенную; они различают в ней также присутствующих лиц и главные предметы, но они не видят мелких вещей и безделушек, которые им показывают. Так, когда показывают часы призраку г-жи Ламбер, спрашивая, что это за предмет, она сейчас же отвечает: "Я ничего не вижу; но так как я слышу тиканье, я понимаю, что это часы". Если ей показывают предмет, который не производит никаких звуков, она не может узнать его. Все не ясновидящие субъекты, которых я наблюдал, поступали так же.

III. Слух. Слух — тончайший и нежнейший орган чувства у призрака. Он способен воспринимать звуки на значительно большем расстоянии, чем это обычно делает физическое тело даже при величайшем внимании. Все без исключения субъекты раздвоенные отлично слышат, когда тело ничего не слышит. Вот несколько наблюдений, которые я излагаю в порядке собирания их.

1. В начале моих опытов с г. Андре, Марта раздвоена; её призрак сидит в кресле по левую сторону её на расстоянии метра. Я подношу часы к части призрака, соответствующей левому его уху. Марта явственно слышит тиканье. Я прикладываю часы к затылку, к надбрюшной области, к ногам призрака, — она продолжает слышать. Я приставляю постепенно часы к наружному отверстию ушей субъекта, к затылку, надбрюшной области и к ногам субъекта — он ничего не слышит. Опыт, повторенный с тем же субъектом в разных условиях, всегда давал одни и те же результаты.

2. Призрак Эдме слышит часы, как призрак Марты; он слышит также шелест тонкой бумаги, которую мнут.

Желая узнать, может ли он услышать из другой комнаты, если говорить ему тихо, я принял следующие меры: я поставил стул посреди залы собраний "Магн. общества" и предложил г-же Сталь встать около этого стула в указанное мною время и очень тихо говорить призраку, которого я пришлю сюда из своего кабинета. Г-жа Фурнье поместится в коридоре, разделяющем две комнаты, около окна, чтобы видеть субъекта и меня в кабинете, а также движения и жесты г-жи Сталь.

Я произвожу раздвоение субъекта, и когда призрак оказывается достаточно сгущенным, я посылаю его в большую залу сесть на приготовленный для него стул. Г-жи Сталь и Фурнье на своих местах. Эдме жалуется сперва, что г-жа Сталь прикасается к ней, что для неё весьма неприятно. Она слышит, как та говорит, но так как она расслаблена, она не понимает, что та говорит. Я прошу ее обратить все свое внимание на то, чтобы услышать, и прошу г-жу Сталь повторить, что она говорила: — "Она дает мне советы и просит быть спокойной".

Субъект очень утомлен, расслаблен; я посылаю призрак обратно на его место. Г-жа Сталь объявляет нам, что она сказала призраку; "Я здесь; слышите вы меня? Будьте спокойны и не нервничайте". Слова эти произнесены были так тихо, что г-жа Фурнье, сидевшая в трех метрах расстояния, не слышала ни одного слова.

3. Призрак Леонтины слышит очень явственно тиканье часов, а физическое тело, несмотря на словесное внушение, не слышит. Мы в полутемноте.

Я передаю свои часы доктору По де-Сен-Мартен и прошу его незаметно для субъекта проверить, кто слышит звуки: призрак или физическое тело. Ничего не говоря, в известный момент доктор осторожно подходит к субъекту и по очереди прикладывает часы к обоим его ушам, не прикасаясь к ним. Субъект ничего не говорит. Доктор подносит часы к наружным ушным отверстиям. Субъект ничего не говорит. Тогда доктор направляет внимание субъекта на часы, приставленные к уху субъекта, говоря, что тот должен слышать их. Субъект объявляет, что ничего не слышит. Доктор настаивает, утверждая, что тиканье часов очень громкое, что тот должен слышать его. Субъект раздражительно говорит, что не слышит его. Через несколько минут доктор неслышно подходит к призраку, сидящему в кресле по левую сторону субъекта, и протягивает часы к тому месту, где голова призрака. Субъект тотчас же заявляет, что слышит тиканье часов. Затем часы кладут на кресло, на пол, в некотором расстоянии от ног призрака. Субъект объявляет, что он чувствует перемещение предмета и отлично слышит его, куда бы его ни положили.

Зная, что совершенно глухие люди слышат тиканье часов, когда держат их в зубах, я беру от доктора часы, велю субъекту открыть рот, вкладываю в рот кольцо часов и велю субъекту прижать его зубами, обратив свое внимание на звуки, которые должен услышать. Затем я прошу его разжать зубы, чтобы вынуть предмет. Субъект сознавал, что сжимает что-то зубами, но, несмотря на внушение, он ничего не слышал.

4. В темноте, я один в кабинете с Терезой раздвоенной.

После того, как были получены по желанию стуки в столе, до которого никто не касался, я хочу узнать, может ли призрак услышать легкий шум, когда его внимание обращено на другой предмет. Для этого я ставлю свое кресло перед письменным столом возле окна, в метрах пяти от субъекта, и кладу свои часы на кресло. Подхожу к субъекту и, чтобы отвлечь его внимание, снова получаю стуки в столе; затем, в известный момент, предлагаю призраку сесть в кресло и сказать нам, если он увидит что-нибудь интересное на моем письменном столе. Он медленно направляется к креслу. При свете карманного электрического фонаря я проверяю, там ли он, и возвращаюсь к субъекту, который восклицает: "Ничего нег интересного на вашем столе, но я слышу тиканье часов". Я спрашиваю, где часы. — "Я не знаю, — отвечает он, — но слышу их прекрасно". — Ну, — говорю я, — будьте внимательны. Положив руки на стол, вы узнаете, не на столе ли часы. Субъект отвечает тотчас же: "Часы не на столе". После некоторого молчания, прибавляет: "Прямо забавно, я сижу на часах". Снова помолчав немного, он говорит лукаво: "Да, это очень смешно, обыкновенно мои уши не там".

5. 16 февраля 1909 года, опыт с Жан, в девять часов вечера, в присутствии гг. Фальк и Демальи, в темноте.

Я хочу узнать, слышит ли на известном расстоянии призрак почти неслышный шум, и сравнить слышание сильных и очень легких шумов.

Констатировав еще раз, что субъект ничего не слышит ушами, я посылаю призрак к моему письменному столу на расстояние четырех метров от субъекта и прошу г. Демальи приложить его часы к голове призрака. "Я вижу, — говорит Жан, — круглый предмет; это часы; я слышу тиканье".

Я даю свои часы экспериментатору, который заменяет ими свои. — "Я вижу часы, — повторяет субъект, — но часы не те; эти больше, и тиканье громче." Это было верно.

Я беру дощечку и сильно царапаю по ней ногтями, чтобы произвести громкий царапающий звук. — "Я слышу шум; точно царапают по доске". Я спрашиваю, громкий или слабый этот шум? — "Я хорошо слышу его, — отвечает субъект, — но он не громкий".

Я легонько провожу ногтями по дощечке. Очень легкий звук едва слышен г. Демальи на расстоянии одного метра. Г. Фальк не слышит его в 2 метрах. — "Я слышу, что скоблят дощечку, как прежде", — говорит субъект. Я спрашиваю, громче или тише звук, чем предыдущий? Субъект отвечает, что слышит его так же, как и прежде.

Я прошу г. Демальи подойти ко мне, как можно ближе, не прикасаясь ко мне. Я четыре раза легонько провожу мякотью пальца по дощечке, которую прикладывал к правому уху своему. Я едва слышу, а г. Демальи, в нескольких сантиметрах от меня, ничего не слышит. — "Я слышу шум в дощечке", — говорит субъект. Я спрашиваю, сколько раз он слышал этот шум? — "Я не считала сколько". — Обратите внимание, я прикасаюсь четыре раза к дощечке. — "Я слышала тот же шум четыре раза". Я провожу по дощечке один раз, по-прежнему очень легко. Г. Демальи, у которого очень тонкий слух, ничего не слышит. — "Я слышала один только раз". Я провожу пальцем три раза. — "Я слышала три раза".

Я спрашиваю у Жан, так же ли хорошо слышит она последние звуки, как громкое царапанье ногтями. — "Я слышу очень хорошо, — говорит она, — что звуки не одинаковые, но я слышу одинаково хорошо как те, так и другие".

Я велю призраку оставаться на занимаемом им месте: отхожу на один метр расстояния и легонько провожу по дощечке два раза. — "Звук повторился два раза". Я отхожу на два метра и провожу по дощечке два раза. Субъект ничего не слышит более. Я приближаюсь на 25 сантиметров и провожу по дощечке два раза. Субъект как будто что-то слышит, но он не различает звуков. Я подхожу еще на 25 сантиметров и повторяю действие. — "Я слышала шум два раза", — говорит субъект.

Я зажигаю свечку, которую ставлю на письменный стол и снова начинаю проводить пальцами по дощечке. На расстоянии 1 м. 50 см. субъект ничего не слышит, между тем как в темноте хорошо слышал. Я подхожу к призраку на один метр расстояния; он ничего не слышит; очень легкие звуки только тогда слышны ему, когда я подхожу очень близко к призраку. Для проверки этого факта, весьма существенного для меня, я гашу свычку и снова провожу пальцами по дощечке на расстоянии одного метра, затем на 1,5 м. от призрака, и субъект слышит. Опыты слуха, весьма часто повторяемые, в самых различных условиях и со всеми мерами гарантии, всегда давали одни и те же результаты со всеми субъектами, даже когда последние, утомленные или нерасположенные, бывали неспособны производить другие явления.

IV. Обоняние. Подобно другим чувствам обоняние имеет настоящее свое обиталище не в физическом теле, а в астральном, и оно локализовано, более чем зрение и слух, в специальных органах, соответствующих таковым первого. Если мы предпочитаем один запах другому, то это предпочтение тоже заключено в астрале. Я докажу это несколькими опытами, взятыми из множества подобных опытов.

1. Эдме раздвоена в моем рабочем кабинете. Призрак сидит в кресле по левую сторону субъекта на расстоянии одного метра. Мы в полусвете.

Без ведома субъекта доктор По де-Сен-Мартен подносит на минуту к носу субъекта откупоренный флакон нашатыря. Субъект ничего не чувствует. Через несколько минут экспериментатор, ничего не говоря, осторожно подходит и подносит тот же откупоренный флакон к нижней части лица призрака. — "О! — говорит субъект, отвернувшись и зажимая нос пальцами, — это флакон, пахнет скверно". Экспериментатор убирает флакон и подносит другой, тоже откупоренный, с бергамотной эссенцией — "Это пахнет лучше", — тотчас же говорит субъект. Тот же флакон подносят к носу самого субъекта, который не чувствует его. Доктор говорит, что дал ей понюхать приятный запах и, употребив словесное внушение, говорит субъекту, что он должен чувствовать его. Субъект объявляет, что ничего не чувствует.

2. Леонтина раздвоена, как предыдущий субъект; призрак занимает прежнее место.

Доктор По де-Сен-Мартен подносит откупоренный флакон с нашатырем к носу призрака. Субъект сейчас же зажимает нос пальцами правой руки и отвертывается с гримасой. — "Ах, как скверно, — говорит он, — это болеутоляющая вода"; затем изменив свое утверждение: "Нет, это нашатырь".

Минут через пять-шесть, когда субъект не подозревает этого, доктор подносит к его носу откупоренный флакон с нашатырем. Субъект, как будто не чувствуя неприятного запаха, ничего не говорит. На вопрос, чувствует ли он что-нибудь, объявляет, что ничего не чувствует. Доктор снова вооружается внушением. "Это нашатырь, — говорит он, — я поднес к вашему носу; вы не только должны чувствовать его, но это ощущение должно быть весьма неприятно для вас. Вы чувствуете; я вижу, вы сделали гримасу". Субъект, как бы обиженный, что ему не верят, отвечает резко: "Говорю вам, что ничего не чувствую; если вы не верите, то мне все равно". Флакон минуты две держали у носа субъекта и не только он ничего не чувствовал, но и после пробуждения не имел неприятного ощущения.

Доктор возвращается на свое место. Я начинаю другие опыты. Через 8—10 минут он тихонько подходит к призраку с откупоренным флаконом бергамотной эссенции, который подносит к месту, где голова призрака. "Я вижу, — говорит субъект, — что вы поднесли флакон к моему уху; это для того, чтобы я почувствовала что-нибудь"; — иронически улыбаясь, он добавляет: — "но я ведь не ушами чувствую". Доктор передвигает флакон к носу призрака. Субъект тотчас же объявляет, что чувствует приятный запах. "Это бергамот; мне это больше нравится, чем нашатырь".

3. Г-жа Викс раздвоена в моем кабинете в присутствии гг. Адатто, Дюбуа, Робера, Гильдебранда, Вернара и Портра. Мы в полутемноте.

Сделав серию опытов слышания, я произвожу опыт обоняния с нашатырем, камфарой, пачули, фиалкой и бергамотом.

Я откупориваю флакон нашатыря и ставлю его под нос субъекту, который ничего не чувствует. Через нисколько минут, при неведении о том субъекта, я ставлю тот же флакон под нос призраку, который находится по левую сторону субъекта на расстоянии метра. Зажав нос пальцами и отвернувшись от призрака, субъект энергично заявляет, что ему неприятно это: "Это пахнет скверно; это нашатырь", — говорит он.

Я немедленно заменяю нашатырь откупоренным флаконом с эссенцией фиалки. Субъект тотчас же объявляет, что ему нравится это: "Фиалка — мой любимый запах", прибавляет он.

Я подношу затем камфару. Субъект объявляет, что камфара безразлична для него. Бергамот и пачули по очереди подносятся к носу призрака. Субъект объявляет, что эти запахи совсем не нравятся ему. Один за другим запахи подносятся к носу субъекта, который объявляет, что ничего не чувствует.

Я прекращаю раздвоение, бужу субъекта и, разговаривая о незначительных вещах, перевожу разговор на запахи и прошу как свидетелей, так и субъекта, назвать мне свой любимый запах. — "Я люблю только фиалку, — говорит субъект, — пачули и сирень мне неприятны, и я не выношу бергамота, который скверно действует на меня".

Запахи, которые чувствовал и одобрил призрак г-жи Викс, когда физическое тело ничего не чувствовало, вполне, следовательно, соответствуют тому впечатлению, какое оказывают они на нее в нормальном состоянии.

Бывают случаи, особенно если призрак делает значительные усилия, чтобы произвести физические явления, когда субъект сильно ощущает неизвестный для него запах, которого присутствующие не чувствуют. Г-жа Ламбер утверждает, что запах этот производит реакция, которую оказывают световые излучения, выделяемые призраком, на некоторые газы в атмосфере той среды, где производятся опыты.

V. Вкус. Чтобы сделать понятным описание серий опытов над ощущениями вкуса, я вынужден переписать почти буквально те замечания, которые я пишу после каждого сеанса. Вот протокол одного из сеансов от 12 декабря 1907 года в присутствии гг. Комб, Дюбуа и моего сына Гастона. Мы при слабом освещении.

Леонтина раздвоена в моем кабинете. Я намерен проверить, кто ощущает вкус — субъект или его призрак.

Я поставил два кресла перед столом овальной формы, на одном уже сидит субъект, другое кресло для призрака так поставлено, чтобы субъект, выдвинувшись вперед, мог свободно облокотиться на стол. Так как призрак естественно принимает позу субъекта, то он тоже облокотится на стол. На столе стопка книг перед призраком и в промежутке между руками. Стопка книг поднимается до вышины подбородка, чтобы служить мне меткой для рта.

Призрак помещается по левую сторону субъекта в назначенном для него месте; когда сгущение кажется достаточным, я предлагаю субъекту выдвинуться вперед и облокотиться на стол, как я указал, и предлагаю призраку принять такое же положение.

Субъекта не предупреждают о том, какого рода вещества будут употреблены на опыте. Вещества эти без запаха должны действовать только на чувство вкуса.

1. Я кладу в руку субъекта кусочек алоэ, который тот должен положить в рот, разгрызть и сказать нам, вкусно это или не вкусно. Леонтина грызет кусочек и объявляет, что "это не имеет вкуса". Во избежание слабительного действия, которое может иметь место потом, я предлагаю субъекту выплюнуть то, что во рту у ней.

2. Я кладу кусочек сахару в руку субъекта, прошу разгрызть его и сказать нам, вкусно или не вкусно это. Ответ тот же, что и прежде.

3. Я беру щипчиками щепотку квассии и кладу ее около нижней части лица призрака, в том месте, где я предполагаю его рот. Я велю двойнику открыть рот, чтобы могло попасть туда подносимое мною, и затем закрыть рот и стараться разобрать вкус. — "Невкусно, — тотчас же говорит субъект, — горько". Я осторожно беру щипчики с квассией, которую кладу в руку субъекта, а он должен положить в рот, чтобы попробовать. Он исполняет это и говорит, что ничего не чувствует. "Это не имеет вкуса", — прибавляет он.

4. Я беру щипчиками кусочек алоэ и подношу ко рту призрака, соблюдая прежнюю осторожность и повторяя прежние советы. — "Я знаю это, — говорит субъект, — но это невкусно, горько". Я кладу кусочек алоэ в рот субъекту и предлагаю пососать его. Она исполняет это и объявляет, как прежде, что ничего не чувствует.

5. Я вливаю в чайную ложку несколько капель сернокислой хины и подношу ко рту призрака с прежними приказаниями. — "Невкусно, — говорит она, — горько".

6. Я опускаю щепотку целибухи в чайную ложку с водой и делаю то же, что в предыдущий раз. "Скверно, — говорит субъект: — горько и на языке терпко".

7. Беру щипчиками ломтик апельсина и подношу ко рту призрака, повторяя прежние приказания. — "Это вкусно, — говорит субъект, — это апельсин". Я кладу ломтик апельсина в рот субъекту и прошу сказать нам, что это такое. "Не знаю, — говорит она: — вы давали мне отведать апельсин, а теперь я не знаю, что это такое".

8. Я кладу щепотку соли на ложечку и подношу ко рту призрака с прежними приказаниями. — "Это соль", — говорит субъект.

9. Щипчиками беру кусочек сахару и подношу ко рту призрака с обычными приказаниями. — "О! это сахар", — говорит она. Я кладу сахар на стол. Через нисколько минут, желая проверить, не играет ли роль, вопреки очевидности, в производстве этих явлений внушение, я снова беру кусочек сахару и кладу его в рот субъекту, чтобы он грыз его, уверяя его, что это кусочек алоэ. Она грызет сахар; я уверяю ее, что это противно, и она, конечно, находит это скверным. — "Мне все равно, если это скверно, я ничего не чувствую", — говорит она.

Я повторяю эти опыты с 4—5 субъектами, и так как результаты получались такие же, то бесполезно описывать их.

VI. Осязание. Через осязание мы узнаем осязаемые свойства тел, как очертание, температуру, плотность и пр. Наружными органами его являются осязательные, заложенные в коже и некоторых слизистых оболочках. Процесс осязания очень сложен и я буду рассматривать его только со стороны общих осязательных ощущений, как впечатления температуры, прикосновения, получаемые телом удары, уколы, щипки.

Известно, что почти все субъекты бывают бесчувственны в магнетическом сне, но неизвестно, куда скрывается их чувствительность. Когда те же самые субъекты бывают экстериоризованы, то чувствительность их излучается вокруг них во все стороны, образуя чувствительную атмосферу, которая может, как я говорил, простираться на несколько метров кругом их. Если щипать, поджигать или колоть эту атмосферу, то субъект чувствует сильную боль и в то же время он ничего не чувствует, если щипать, жечь или колоть его кожу. То же самое происходит и в раздвоении, с тою только разницей, что чувствительность не излучается тогда вокруг субъекта, но локализована в призраке и шнуре, соединяющем призрак с физическим телом.

Самые легкие прикосновения, задевания и нажимания, а также удары, уколы, щипки, наносимые призраку, всегда отзываются и иногда весьма болезненно на субъекте.

Эта чувствительность призрака, которая отражается в субъекте, является серьезным затруднением, когда бывают свидетели, желающие проверить эту особенность. Когда призрак посылается к ним, они могут прежде всего констатировать его присутствие, о чем будет речь далее, весьма характеристичным впечатлением свежести, которую они ощущают, а если этого мало для их любопытства, они грубо запускают руку в тело призрака, щиплют или колют. Призрак, который страдает от этого, тотчас же удаляется, слабеет, а субъект, равным образом ослабевая, чувствует большую или меньшую боль.

Для призрака, который находится в постоянном движении, требуется порядочно места по левую сторону субъекта. Если свободное пространство меньше 30—40 сантиметров, он каждую минуту натыкается на ограничивающую его поверхность, ушибается и субъект горько жалуется.

Когда призрак сильно ударяется о твердое тело, он не только ушибается, но боль продолжается несколько дней у субъекта, а иногда струпья свидетельствуют о силе удара.

Чувствительность призрака к прикосновениям наблюдается на всех сеансах и у всех субъектов без исключения. Она составляет в некотором роде общеизвестный факт, который не требует точных доказательств. Поэтому я ограничиваюсь описанием лишь следующего случая.

В начале моих опытов, в октябре 1907 года, в присутствии г. Андре я занимался с Мартой и Ненеттой. Опыты происходили или в зале собраний "Магн. общества" или, когда было холоднее, в моем протопленном кабинете.

Однажды Марта, которая за последнее время не имела ни малейшего случая простудиться, была раздвоена в моем кабинете. Я посылаю её призрак в холодную залу с Ненеттой и г. Андре. Субъект начинает жаловаться на холод и дрожит. Я призываю призрак, но субъект с трудом отогревается. Я бужу его; через несколько минут он начинает чихать и чувствует легкий озноб — предвестники начинающегося гриппа, действительно, на другой день Марта кашляла, жаловалась на потерю аппетита, насморк и тяжесть в голове: у ней был грипп.

I. Призрак субъекта действует на призрак другого субъекта. — II. Призрак субъекта действует на субъекта нераздвоенного.

Призрак обладает всеми свойствами нормального человека, а также и другими, который не могут проявляться сквозь его слишком стеснительную физическую оболочку. Это замечается в большинстве опытов.

Хотя факты предыдущей главы ясно показывают, что действие колдуна на отсутствующего человека направляется именно на астральное тело его, а физическое тело подвергается лишь отраженному действию, я считаю нужным изложить здесь наблюдения, сделанные над призраком и над нормальным человеком.

I. Действие призрака субъекта на призрак другого субъекта. Обе первые серии опытов были сделаны в начале моих исследований с г. Андре. Ради большей ясности и точности я полагаю нужным придерживаться протоколов, которые я составляю после каждого более или менее важного сеанса.

22 октября 1907 г., в пять часов, при свете уходящего дня. Экспериментаторы: гг. Андре и Дюрвилль, субъекты: девицы Марта и Ненетта. Опыты происходят в моем рабочем кабинете и в зале собраний "Французского магнетического общества".

В моем кабинете г. Андре производит раздвоение Ненетты, а я — раздвоение Марты. После нескольких опытов над ощущением звуковых волн обоими призраками, удаленными от их физического тела, мы исследуем, может ли призрак субъекта действовать на призрак другого субъекта? Для этого г. Андре уходит с Ненеттой в залу собраний общества, а я остаюсь в кабинете с Мартой, тоже раздвоенной. Призраки субъектов сидят по левую сторону их. Двери закрыты. Г. Андре приступает к опытам, мне же неизвестно, какою целью он задался.

Г. Андре приказывает Ненетте послать свой призрак к призраку Марты и прыгнуть на его ноги. Почти в эту же минуту Марта быстро убирает ноги и жалуется, что кто-то наступил ей на ноги.

Г. Андре приказывает Ненетте послать свой призрак нанести сильный удар кулаком в голову призрака Марты. Последняя прижимает руки к груди и жалуется на сильную боль в груди. На вопрос о причине этой боли, она говорит, что как будто что-то упало ей на грудь. Я возражаю ей, что в сидячем положений её и призрака никто не мог упасть ей на грудь. Она отвечает, что не знает — она только то знает, что почувствовала сильный удар.

Г. Андре приказывает Ненетте послать свой призрак сильно потянуть левую ногу призрака Марты. Последняя жалуется на весьма сильное напряжение левой ноги, которое вызывает боль.

Очевидно, что Марта сильно чувствует действие, которое оказывает призрак Ненетты на её призрак, кроме второго опыта, когда она почувствовала удар в грудь, а не в голову, как было приказано.

Мы хотим проверить, почувствует ли Ненетта действие призрака Марты на её призрак. Г. Андре остается с ней в зале собраний общества, а я с Мартой в кабинете. Оба субъекта все еще раздвоены. Г. Андре и Ненетта не знают, что я собираюсь приказать Марте. Двери закрыты.

Я говорю Марте: "несколько минут назад вам было больно, виновата плутовка Ненетта; её призрак прыгнул на ваши ноги, нанес вам удар кулаком и дернул за ногу. Вы должны отплатить ему тем же; вы согласны, да?" На её утвердительный ответ я говорю: "пошлите ваш призрак к призраку Ненетты, чтобы он сильно дернул его за волосы". — Ненетта объявляет, что ничего не почувствовала.

Я говорю Марте: "ваш призрак должен сильно потянуть за ногу призрак Ненетты". Последняя почувствовала судорогу во всем теле.

Я говорю Марте: "вы мало проявили энергии; Ненетта почти ничего не чувствует. Руки у ней обнажены, пусть ваш призрак соберет всю свою энергию и поцарапает ей правую руку". — Ненетта жалуется, что ей поцарапали правую руку.

Марта устала; мы будим субъектов. Нас ожидал сюрприз. Не будучи еще вполне разбуженной, Марта жалуется на боль в левой ноге, как будто ее очень сильно тянули, а Ненетта заявила, что у ней правая рука расцарапана, что ей очень больно и ей кажется, что кровь идет. В то же самое время она растирает правую руку левой рукой. Оба субъекта вполне разбужены. Марта продолжает сидеть. Она жалуется на сильную боль в левой ноге, точно кто-нибудь тянул ее. Я беру ее за руки, чтобы помочь встать; она встает, но, не удержавшись на ногах, снова падает в кресло. Ненетта прижимает правую руку и на лице у неё выражение боли. "Моя рука до крови исцарапана, — говорит она, — кто-то царапал меня". Я заворачиваю рукав её платья; рука красная, но мы не придаем значения этой красноте, которая могла произойти от трения руки субъектом; во всяком случае мы не находим следов царапин.

Мы снова погружаем субъектов в сон, чтобы дать им отдохнуть, а также, чтобы впечатления эти исчезли. По пробуждении они обе были в хорошем физическом и душевном состоянии и не чувствовали усталости.

На следующем сеансе Ненетта говорит нам, что на другой день после последнего опыта правая рука у ней болела и были на ней продольные красно-желтые линии, как будто ее сильно царапали ногтями. Синяки эти, которые мы считали неизбежными, почти пропали, когда она говорила нам о них, и потому мы не можем подтвердить их реальность.

Мы желали проверить в другой раз с теми же субъектами эту первую серию опытов, но субъекты были не расположены, атмосфера сырая и мы получили почти те же результаты, но менее точные.

II. Призрак субъекта действует на субъекта не раздвоенного. 20 февраля 1908 г., в 9 часов, на научном сеансе в обществе, в присутствии пятнадцати членов. Субъекты: г-жи Викс и Ламбер, в двух комнатах предыдущего опыта; мы при слабом освещении.

В зале общества, возле стола между окон, г. Бонне погружает г-жу Ламбер в сомнамбулическое состояние, а я у себя в кабинете произвожу раздвоение г-жи Викс. Два свидетеля помещаются у окна в коридоре, разделяющем обе комнаты, чтобы видеть почти одновременно г. Бонне и г-жу Ламбер с одной стороны и г-жу Викс и меня с другой.

Я хочу послать призрак моего субъекта к г-же Ламбер и чтобы та почувствовала его присутствие. Он должен сперва подойти к ней, побыть несколько минут, затем, чтобы она не сомневалась в его присутствии, он должен сильно встряхнуть ее за плечи.

Г-жа Викс отвечает мне, что это действие причинило бы боль г-же Ламбер, а она никому не желает делать больно. "Призрак исполнил бы все, что вы желаете, — прибавляет она, — но я не хочу. Он только положит руки на плечи г-жи Ламбер".

Призрак удаляется. В ту же минуту г-жа Ламбер, которая не знала, что должно произойти, говорит, что чувствует появление призрака; затем она восклицает: "О, он мнет мне плечи". В то же время она делает движения головою и верхней частью туловища, как бы желая стряхнуть неприятный груз.

Я предлагаю призраку субъекта проявиться более энергично г-же Ламбер, которая горячо желает этого. Я хочу, чтобы он дернул ее за волосы, уверяя, что действие это не причинит ей боли. Субъект категорически отказывается, говоря, что, зная по себе, как велика чувствительность усыпленного субъекта, она ограничится тем, что приложит правую руке к затылку той и пальцами пощекочет. Через несколько минут она заявляет: "Я иду туда". В ту же минуту г-жа Ламбер делает движение головой и верхней частью туловища и прикладывает обе руки к затылку, говоря, что ее щекочут.

Я хочу произвести другие опыты, но г-жа Викс упорно отказывается, повторяя, что не желает причинять боли другому субъекту.

Я прошу г. Бонне разбудить г-жу Ламбер и даю г-же Викс отдохнуть несколько минут.

Теперь я желаю проверить, почувствует ли разбуженная г-жа Ламбер действие призрака другого субъекта. Г-жа Ламбер сама приходит сказать г-же Викс, что ей хотелось бы испытать её действие в состоянии бодрствования и в другой комнате; затем она возвращается в залу и садится у самого дальнего окна. Г. Бонне следует за ней и разговаривает с ней.

Я хочу, чтобы призрак г-жи Викс положил руки на плечи г-жи Ламбер и как можно сильнее встряхнул ее.

Г. Бонне и г-жа Ламбер чувствуют приближение призрака который прикасается к последней, но другого действия та не ощущает.

Призрак возвращается к субъекту. Я велю ему вернуться к г-же Ламбер и сильно дёрнуть ее за правую ногу. Г. Бонне и г-жа Ламбер чувствуют его появление и последняя говорит, что прикоснулись к её правой ноге.

Я бужу субъекта, который в прекрасном физическом и душевном состоянии.

Эта последняя серия опытов показала, что призрак может оказывать действие на лиц, находящихся в состоянии бодрствования, но в меньшей степени, чем на призрак раздвоенного субъекта.

I. Чувствительность призрака. — II. Его действие на свидетелей. — III. Его действие на экраны с сернистым кальцием.

Ясновидящие тем лучше видят призрак, чем сильнее и развитее их способность ясновидения. Сильные ясновидящие отлично видят его, различают его черты, движения, усилия, даже изменения в выражении лица. Призрак блестит очень ярким светом, который освещает почти всю комнату, со своими отличительными цветами, голубым на правой стороне, желто-оранжевым на левой. Средние по силе ясновидящие видят его в неполной человеческой форме; он блестящ, но цветные оттенки едва заметны. Слабые ясновидящие видят лишь туманную форму, беловатую или сыроватую. Многие свидетели, не ясновидящие, видят часто появляющийся и исчезающий свет и световые струи, которые, по словам ясновидящих, бросает призрак. Но есть свидетели, которые положительно ничего не видят и всегда бы сомневались в присутствии призрака в действительно занимаемом им месте, если бы не имели в своем распоряжении способов проверки. Этих способов весьма много; я изложу некоторые.

I. Чувствительность призрака. Во второй главе было сказано, что призрак чрезвычайно чувствителен и малейшее прикосновение отражается на субъекте, иногда даже весьма болезненно. Эта чувствительность дает возможность всегда проверить, находится ли призрак там, где должен быть.

Предположим, что при достаточном освещении призрак, хорошо сгущенный, сидит в кресле, поставленном для него по левую сторону субъекта.

Если подойти слишком близко к креслу, можно коснуться его ног, наступить ему на ноги и вызвать большую или меньшую боль, которая отражается на субъекте, и тот подбирает ноги, волнуется и жалуется. Протягивая руку к верхней части тела, производят такое же действие на субъекта. Есл