Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Аномальное   

Здоровье

Рейки  

Астрал  

Йога

Религия  

Астрология

Магия

Русь  

Аюрведа  

Масоны

Секс

Бизнес 

НЛП

Сознание

Боевое  

Он и она

Таро  

Вегетарианство  

Ошо

Успех

Восток  

Парапсихология

Философия

Гипноз  

Психология  

Эзотерика  

ДЭИР

Развитие

900 рецептов бизнеса

Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Лабиринты общения.

скачать

Выдержки из произведения

Егидес Аркадий Петрович

Лабиринты общения, или Как научиться ладить с людьми

КРАТКОЕ ВВЕДЕНИЕ,

которое имеет смысл прочитать, хотя сам я предпочитаю читать книгу с середины, а потом, если понравится и захватит, то возвращаюсь к началу. Слишком уж обманчивы книги. Вдруг время только зря потратишь. Ведь есть же умная, ставшая бестселлером книга Дейла Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». Чего же еще? Ну что ж, Карнеги — это действительно мило. Но мало. Он писал полвека назад. Да, до него подобных книг не было. И его парадоксальные находки, касающиеся бытового общения, убедительны. Но сам же он признается, что все его советы могут быть выписаны на одной почтовой карточке. А книга большая потому, что дается подробное обоснование его нестандартным коммуникативным теоремам... А так ведь только: запоминайте имена, не спорьте, не обвиняйте, умейте слушать... Кроме того, у психологов возникли и возражения (есть даже книга «Анти-Карнеги»), Но сами они часто разрабатывают в основном лишь понятийный аппарат и теоретические концепции... Причем иногда с досадой отмечаешь, что все это так лишь... предисловие к введению, общие подходы к частным подходам, глубина пустоты... А психотерапевты и психологи-практики должны помогать людям действенно и конкретно. Поэтому двадцать лет назад я начал заниматься с обычными живыми людьми, у которых, казалось бы, не было «проблем с общением», но, как оказалось, не было только видимых проблем.

В центре Москвы, на улице Чехова, дом 9, есть уютный подвальчик, восемнадцать ступенек вниз — семь комнат, туалет, кухня, — много раз показанный по телевидению, сфотографированный и расхваленный корреспондентами журналов и газет. Это клуб психологической культуры общения «Маленький принц». Здесь и происходила обкатка программ тренинга и теоретического материала, которые легли в основу моих книг и публикаций. Здесь в живых дискуссиях с обучающимися оттачивались жизненные позиции и разрабатывались приемы тренинга новых, более успешных форм поведения. В 1991 году мы организовали филиал «Маленького принца» в школе № 1041 г. Москвы. И сам клуб, и его филиал в школе — это моя мастерская, лаборатория, полигон для занятий со студентами... Почти пятнадцать лет я работал доцентом на факультете педагогики и психологии Московского государственного педагогического университета (МГОПУ) им. М. А. Шолохова. Стараниями декана профессора И. П. Клемантович факультет превратился в серьезный центр подготовки психологов и социальных педагогов. Некоторое время я заведовал кафедрой прикладной психологии на этом факультете. И первое издание книги «Лабиринты общения» предназначалось не только широкому кругу образованных читателей, но и студентам. Ректорат МГОПУ посчитал, что эта книга является учебником, и наградил меня дипломом первой степени за ее подготовку и издание. Но «время, вперед!». Теперь я доцент кафедры связей с общественностью в Государственном университете управления (ГУУ) — в том, корпуса которого высятся рядом со станцией метро «Выхино» в Москве. Я продолжаю сотрудничать и с МГОПУ. Но основные усилия сосредоточил на том, чтобы вместе с директором Института социологии и управления персоналом ГУУ профессором Альбертом Владимировичем Филипповым и, понятно, под его руководством обучать и воспитывать будущих специалистов по честным пи-ар-технологиям и честной рекламе.

Что такое честная реклама? Роюсь на полках университетского магазина. Из множества красивых названий привлекло «Манипуляции в общении». Полистал, вчитался. Понятно написано. Явно нужно. Интересно, глубоко. Купил, начал читать, положил в стопку для непосредственной работы. Но все, что я откладываю для изучения, перехватывает и прочитывает моя жена Лена (экономист и в душе психолог). И вдруг она мне показывает рубрику «Литература». В ней автор В. Н. Панкратов выделяет книги, которые нельзя не читать. В их число он включил и «Лабиринты общения». Вот это и есть честная реклама... потому что лично мы друг с другом не были знакомы. Спасибо вам, Вячеслав Николаевич!

Как-то общаться умеет каждый, но можно всегда научиться делать это успешнее. Можно улучшить, как говорят в психологии, психотехнику общения. Наше среднестатистическое общение насыщено ошибками, которые мы легче замечаем у других, чем у себя. Осознать, преодолеть, улучшить хорошее — хотите — пожалуйста. Не хотите? Считаете, что вы прелесть?.. Попробуйте прочитать эту книжку; увы, я гарантирую некоторое разочарование в себе. И уж потом захотите, может быть, прочитать еще раз иди еще не раз более тщательно.

В книге много логико-графических схем и схематических рисунков, выполненных мною и Еленой Коробковой. В них мы заботились не о формальной правильности и натуралистическом сходстве, а о том, чтобы они лучше помогли понять смысл.

Предупреждаю, что книга — хотя и написана публицистическим языком, — не для легкого чтения. И поэтому мы предлагаем вам

ДЛИННОЕ ВВЕДЕНИЕ,

которое можно было бы и не читать, но тогда придется к нему как к справочнику все время обращаться при чтении книги. Так что начнем преодоление с того, что заставим себя запомнить несколько психологических позиций, а потом уж можно будет читать главы в различной последовательности: хоть с последней начать, или с середины, или вообще в шахматном порядке — как захотите...

ДЕЛОВОЕ И АФФИЛИАТИВНОЕ ОБЩЕНИЕ

Договоримся сразу, что не будем пугаться терминологии. Если ее понять, то она все же помогает, а не запутывает. Кроме того, это еще и интересно. Вот уже в арсенале нашем — термин «психотехника общения». А эти два новых термина (деловое и аффилиативное общение) объясним прямо сейчас. Сначала было дело, потом было слово — такое мнение высказывали многие мудрецы уже давно, если они не были теоретиками от религии. Это означает, другими словами, что в процессе именно совместного дела, в совместной деятельности возникает общение людей. Можно даже подправить этот тезис и сказать, что общение — это часть совместной деятельности людей, и трудно понять, что сначала: действие, которое совершается вместе, или знаки, которыми обмениваются люди в этом совместном действии. Интересно также, что, даже если человек занят делом в одиночку, он «про себя», а иногда и вслух разговаривает сам с собой, то есть фактически с воображаемым другим. Это мы разобрались с «деловым общением». Но, хотя речевое общение не может возникнуть без совместной деятельности, оно может тем не менее как бы отрываться от нее и приобретать самоценность. Нет-нет, в конце концов оно все равно часто включает разговор о деле и продолжается в дело, но может осуществляться и как бы само по себе. Мы ведь часто собираемся для того, чтобы «поболтать», потому что тянет друг к другу. Такому тяготению соответствует греческий корень «фил», и общение ради общения, общение как самоцель называется аффилиацией. Это «неделовое общение».

И деловое, и аффилиативное (неделовое) общение играют большую роль в межличностных и коллективных отношениях людей. Работа, друзья, знакомые, продавцы, слесарь-сантехник, врач. И семейные отношения представляются здесь как нельзя более типичными...

Деловое общение служит кооперированию в решении бытовых вопросов, взаимодействию по профессионально-трудовым и учебным проблемам членов группы, организации досуга и т. п. Аффилиативное общение играет роль эмоциональную — общаются близкие люди, понимающие друг друга и желающие понять друг друга еще больше. Они сочувствуют и сопереживают (эмпатия), готовы при эмоциональном дискомфорте оказать поддержку. Психологи А. В. Петровский и В. А. Петровский называют это действенной групповой эмоциональной идентификацией (ДГЭИ). Важно аффилиативное общение и для сплочения группы, что, в свою очередь, сказывается положительно и на деловом взаимодействии членов группы.

В проблеме общения выделяются обычно вопросы передачи сообщения, вопросы социальной перцепции (восприятия человека человеком) и вопросы взаимодействия, или интеракции, как предпочитают иногда говорить психологи. Для оптимального взаимодействия нужно, чтобы сообщения передавались оптимально, а социальная перцепция была бы адекватной и достаточно тонкой. Но нас будет интересовать именно само взаимодействие, сузим-уточним, коммуникативное («общенческое») взаимодействие. Поэтому если мы и коснемся других вопросов, то лишь тогда, когда это будет необходимо для разрешения интересующих нас проблем в рамках коммуникативного взаимодействия. С другой стороны, само взаимодействие имеет множество аспектов, трудно поддающихся строгой классификации. Здесь и расширение круга общения, в том числе знакомство и заинтересовывание собою людей, и интимное сближение (и сама по себе сексуальность), и выступление перед аудиторией, и педагогическое общение, и общение в роли лидера, в частности ведение дискуссий, организация мозговых штурмов... Но больше из множества проблем нас будет волновать создание комфортного психологического микроклимата в группах. Основа для этого — нравственность, принципы которой одинаковы как для жизнеповедения в целом, так и для общения.

Общение и принципы нравственности

Когда мы говорим о нравственности, то многие ее позиции настолько очевидны, что вроде и говорить о них не стоит. Нет, стоит, потому что, несмотря на очевидность при прямом их изложении, в житейских ситуациях ими могут пренебрегать.

Нравственность в сфере отношений и общения предполагает много принципов.

Надо учесть не только свои интересы, но в равной степени и интересы другого человека. А еще лучше — альтруизм, то есть благородные поступки на благо отдельных людей, групп и общества в целом (конечно, не в ущерб кому-либо). Или, по крайней мере, — справедливость, проявляющаяся в равенстве прав и обязанностей, в равенстве возможностей, зафиксированном в законах, в эквивалентном обмене, без обмана, результатами своего труда в соответствии с договором.

Если говорить об отношениях в системе «личность — личность», главным принципом должен быть их субъект-субъектный характер. Я субъект, личность; и ты тоже субъект, тоже личность. Такая позиция предполагает активное противодействие субъект-объектным тенденциям в других личностях, но в особенности в себе; ведь в себе эти тенденции чаще всего не осознаются и означают, что я, мол, субъект, а другие люди для меня не более чем объекты. Тогда — решает такой «субъект» — я могу выжимать выгоду из любого человека любым способом: воровством, грабежом, угрозами, шантажом. Или скрытым психологическим принуждением. В психологии принято говорить о нем как о манипуляции — манипуляции человеком, который расценивается не более чем вещь.

А. В. Петровский и В. А. Петровский (мы их уже цитировали, когда говорили о ДГЭИ) — ввели еще один важный термин — «персонализация». Persona — личность. А персонализация — это расцветание личности одного в личности другого. В общем, целесообразный психологический феномен, если только персонализация не субъект-объектна по своему характеру, когда я стремлюсь, игнорируя твои желания, переделать тебя по своему усмотрению; а нередко встречается именно этот противоречащий подлинной нравственности вариант.

Наконец, еще одним принципом, связанным с перечисленными выше, является самоактуализация личности, то есть реализация всего личностного потенциала, всех способностей, сопровождаемая благородными устремлениями дарить результаты своего творчества людям.

Все обсуждавшиеся выше принципы значимы и для сферы общения. Общение ведь тоже входит в более широкую сферу отношений.

Включенность в нее делового общения понять легко: общение как бы обслуживает деловые отношения. Но и в аффилиативном общении игнорирование принципов нравственности может приводить к конфликтам. Когда мы будем разбираться в психотехнических подробностях, мы будем обсуждать, как именно тот или иной принцип соблюдается или нарушается в конкретных ситуациях общения.

Общение в разнообразных малых группах

Одна из общностей, в которых мы осуществляем взаимную коммуникацию, — семья. Для большинства людей с ней по значению соизмерима служебно-профессиональная сфера, но если сравнивать с общностью, скажем, друзей, то тут уж чаще всего бывает важнее именно семья. Понятно, внутрисемейные проблемы доставляют больше переживаний, чем менее значимые контакты, к примеру, с работниками сферы обслуживания. Но, с кем бы мы ни общались, у всех есть самолюбие, которое «чутко реагирует» на бестактность. И прохожий, и сосед могут выразить во взгляде презрение, а нам это неприятно. Повышенное внимание мужчины к красивой женщине заденет любую его знакомую, тем более жену. Окрик учителя оскорбляет достоинство подростка. Мы в дальнейшем будем говорить о том, что приложимо ко всем сферам общения. После многопланового разбора общих закономерностей вы сможете проводить самостоятельный анализ частных жизненных ситуаций.

Психотехника общения в семье важна для отношений в ней самой. Но для семьи нужно, чтобы общение-отношения и в других сферах тоже были оптимальными. Тем более что сферы общения не только сходны в плане закономерностей общения, но и сопряжены друг с другом.

■ Представим себе, что в магазине вас обвесили, а вы сдержались, потом вам наступили на ногу, вы поморщились и не отреагировали; сдерживаться приходится и на работе...

И что же будет дома? С близкими людьми мы куда менее сдержанны, чем с чужими. А накопленная агрессия сделает конфликт неизбежным и более острым.

Но можно и иначе. Будем стараться не создавать конфликтных ситуаций. И будем правильно реагировать в тех случаях, когда партнеры по общению, не будучи спровоцированы нами, поведут себя в отношении нас несправедливо. То есть мы, не впадая в эмоциональную бурю, в то же время не сдерживаем агрессию, а планомерно разряжаемся в правильно организованном справедливом сопротивлении.

И если будет воспроизводиться именно такое коммуникативное поведение, то в семье будет спокойнее. Ну а если семья поддерживает тебя в твоем творчестве, она защита, опора и отдушина, то и на работе дела спорятся, и доходы семьи больше... — это ведь не открытие. Отметим «отдельной строкой», что равномерно-оптимальная психотехника общения (кстати, иногда говорят просто «техника общения») должна процветать во всех отсеках нашего социального бытия. Так лучше.

Конфликтогенное и синтонное коммуникативное поведение

Разведем эти понятия.

Как достигается оптимальная обстановка для сотрудничества и аффилиации (помним, «аффилиация» — общение ради общения, то, что в интеллигентском просторечии называется «треп»)? Стремлением к обеспечению удовлетворения потребностей партнера по общению в соответствии с принципами справедливости и благородства. Такое поведение будем называть синтонным, то есть в тон его потребностям. Тон (в переводе с латыни) — звук, так что можно слово «синтонное» перевести как «созвучное». Получается, созвучное потребностям человека.

Напряженность и конфликты обусловливаются тем, что деятельность одного партнера по удовлетворению своих потребностей мешает удовлетворению потребностей другого. Такое поведение и будем считать конфликтогенным, порождающим конфликты. Ведь это вызовет агрессивную реакцию у второго партнера, которая, в свою очередь, будет стимулировать агрессивность первого. Использовать понятие «потребность» для определения конфликтогенного и синтонного поведения предложил психолог Н. И. Козлов. Оно приложимо и к коммуникативному поведению. На наш взгляд, это определение не только правильно отражает существо вопроса, но и очень облегчает изложение и запоминание нашего материала. Когда-то, будучи молодым психологом, Козлов пришел к нам в «Маленький принц» и как творчески мыслящий человек стал участвовать в творческом процессе. До Козлова мы излагали отдельно конфликтогенное поведение и отдельно синтонное. А в соответствии с предложенным определением конфликтогенный посыл и синтонный посыл составляют как бы пару взаимоисключающих позиций в плане той или иной потребности партнера. Например, потребность не чувствовать за собой вины, или, как иногда говорят психологи, не иметь комплекса вины.

■ Жена разбила чашку. Я обвиняю жену — это «конфликтоген». А могу обвинить себя в том, что поставил чашку близко к краю стола (то есть я беру ее вину на себя и облегчаю ее душу), — это «синтон».

В дальнейшем для краткости мы так и будем говорить, но уже без кавычек, о конфликтогенах и синтонах. Если из поведения (по отношению к человеку) изымается все, что могло бы играть конфликтогенную роль, но и не подаются синтонные посылы — продолжим наш пример: вина не возводится на супруга, но и не берется на себя, — то такое поведение (в коммуникативном плане и в целом в плане человекоотношений) можно назвать нейтральным. И это деление «конфликтогенность — нейтральность — синтонность» мы постараемся выдерживать, если удастся, в дальнейшем изложении.

Получается, что конфликтоген — антипод синтона. Это очень важно в практическом смысле. Если стремиться улучшить психотехнику общения, то стоит только поменять минус на плюс в плоскости той или иной потребности партнера по общению (деловому ли, аффилиативному ли), как у него увеличится чувство коммуникативного комфорта.

В плане деления поведения человека на конфликтогенное и синтонное могут быть рассмотрены, наверное, практически любые потребности. Но если говорить о собственно коммуникативном поведении, то здесь задействованы потребности скорее не материальные, а нравственные. Действительно, что бы мы ни взяли, нравственная сторона оказывается затронутой. Нарушаются законы по отношению к нам — это означает, что нами пренебрегают. Или наоборот, сотрудники побывали во время перерыва в магазине и купили вам заодно важную для вас мелочь — несколько хорошо пишущих стержней, — это означает, что одновременно с материальными благами, пусть и ничтожными, вам дарят знаки уважения.

Для того чтобы конфликтогены и синтоны могли легче распознаваться как таковые, сведения о них должны быть хорошо формализованы, описаны признаками. Должна быть проведена классификация. Но вот беда. Конфликтогены и синтоны очень трудно поддаются строгой классификации. Я обнаружил даже, что может быть «конфликтогенный синтон» (или, если так удобнее, «синтонный конфликтоген»). Что за парадокс? Это ведь что-то сродни твердой жидкости, горячему холоду... Да нет.

■ Младший, например, подает старшему руку первый. Это —желание выразить приятие, и это же — нарушение этикета...

Здесь вообще многое переплетается. Сказав об одном явлении, мы вдруг обнаруживаем, что кое-что из сказанного относится и к другому. Но уж лучше пойти на некоторую избыточность обсуждения, чем упустить важные для практики нравственно-психологического совершенствования вещи. С другой стороны, не имея пока возможности проводить углубленный теоретический классификационный анализ, мы будем придерживаться принципа удобства изложения.

Конфликтоген — это плохо!

Допустим, вас оскорбили нецензурными словами, нелестно отозвались о национальности, к которой вы принадлежите... Конфликтогенное поведение! Моральный ущерб! Может быть, однако, имеет смысл говорить более широко о психологическом ущербе. Это включало бы моральный ущерб, но не исчерпывалось бы им. Допустим, над вами не без оснований посмеялись. Аморально ли это? В общепринятом мнении — нет. Ведь «смеяться, право, не грешно над тем, что кажется смешно». Но психологически человек чувствует себя неуютно. Поэтому все же — ...и моральный. Ущерб может быть и материальным. Вас обсчитывают, требуют деньги за упаковку, отпускают товар грязными руками, не выплачивают обещанные проценты по вкладам, а то не возвращают и сами вклады...

При обсуждении вопросов, связанных с конфликтогенами, можно говорить о величине материального и морального ущерба... А если брать психологический план, то конфликтогены можно делить по тонкости. «Твое лицо не обезображено интеллектом» — язвительно и грубо... «Ты умный человек, ты должен знать такие веши» — это потоньше, но ясно все же, что это конфликтоген. А вот жена мужу: «Умничка, не забыл» — тут, пожалуй, без психологического анализа не каждый сразу обнаружит конфликтогенность.

Более острый конфликтоген может сразу вызвать конфликт. Предположим, муж резко высказывается о невысоких способностях жены, после чего следует быстрая и практически всегда четко запрограммированная по типу «сам дурак» реакция. Может он быть и менее острым и тогда как бы поступает в копилку напряженности.

Конфликтогены и синтоны могут касаться как личности партнера в целом, так и отдельных характеризующих его моментов: профессиональных навыков, внешности, вкусов, взглядов, привязанностей, реликвий, любой общности, к которой он принадлежит (его родственников, значимых для него групп, профессионального клана, национальности, его поколения, его учреждения).

Как в русле отношений, так и в русле делового и аффилиативного общения конфликтоген может быть подан осознанно, преднамеренно и даже злоумышленно. Но он может оказаться нечаянным, незапланированным, ненарочным. Это зачастую не понимается, но все равно затрудняет процесс общения.

Еще одно небезразличное для коммуникативной психотехники уточнение. Нельзя считать конфликтогенным посылом даже грубый промах и как следствие значительный ущерб для нас, если партнер старался сделать нам добро. А ведь часто в таких случаях возникает стихийный конфликт.

Конфликтоген — это опасно.

И ПСИХОТЕХНИКА ОБЩЕНИЯ У КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА ДОЛЖНА БЫТЬ ТАК СКОНСТРУИРОВАНА, ЧТОБЫ КОНФЛИКТОГЕНЫ НЕ ТОЛЬКО НЕ КУЛЬТИВИРОВАЛИСЬ, НО ЧТОБЫ ИМ ДАЖЕ НА БЕССОЗНАТЕЛЬНОМ УРОВНЕ БЫЛИ ПОСТАВЛЕНЫ МОЩНЫЕ ФИЛЬТРЫ.

И тогда психотехника общения станет психотехникой безопасного общения, или, если короче, психотехникой безопасности.

Психозащитная природа конфликтогенного коммуникативного поведения

Психологические механизмы подачи конфликтогенов связаны с механизмами поверхностной психической зашиты. Внимание! Новый термин — «психическая защита». Ну и — разъяснение. Сильная личность — это человек самоактуализирующийся, то есть реализующий свои потенциалы и дарящий людям результаты своего творчества. Тот же, кто первый подает людям конфликтогены, то есть препятствует удовлетворению их обоснованных с точки зрения широкой морали потребностей, поступает так от слабости. Он защищается мыслью о своем праве «взять не давая» от мысли о своей творческой несостоятельности, неполноценности. Это и есть психологическая защита, то есть переустройство в психике, обусловливающее транквилизирующий (успокаивающий) эффект. Ведь что такое вор? Это творчески несостоятельный человек. Что такое сексуальный насильник? Часто это подобие мужчины, которое отвергают женщины. То, что сейчас прозвучало, — случаи довольно грубые. А вот потоньше. Что такое человек, который высокомерно высмеивает козла отпущения? Это нередко в чем-то неудачник, который самоутверждается, унижая более слабого. Психозащитные механизмы. Но они только так называются. Они не спасают, они загоняют переживание своей слабости вглубь, вместо того чтобы преодолеть ее... Если все это каким-либо способом осознается личностью, то открывается путь к сопротивлению этим поверхностно-психозащитным механизмам, а затем и к формированию другого, более совершенного стиля отношений и общения. Имеет смысл помочь в этом себе и другим.

Как проявляются конфликтогены и синтоны

Психологи усиленно подчеркивают — и это очень резонно, — что в общении не последнюю роль играет невербальный, то есть несловесный, компонент. Действительно, интонация может одним и тем же словам придать в корне противоположный смысл. Иногда можно вообще обойтись без слов, а выразить эмоции позой, жестами, мимикой. Не стоит преувеличивать значение невербального компонента речи. Но в передаче эмоционального смысла невербальная составляющая очень важна. Это относится в том числе к синтонам и конфликтогенам. Вот такое вроде бы синтонное слово — «спасибо»... Произнесите его с иронией, и вы получите обратный эффект.

Конфликтогены и синтоны проявляются в конкретной вербально-невербальной (словесно-несловесной) форме. Это определенные в той или иной мере вариативные и в той или иной мере стабильные — а сейчас выразимся сложнее, но и точнее — словесно-интонационно-мимико-пантомимические знаковые комплексы. Отношение к каждому из таких комплексов, известных в живой речи, должно быть хорошо продумано. От комплексов, несущих конфликтогенный заряд, целесообразно избавляться. А комплексы, имеющие значение синтонов, следовало бы чаще воспроизводить в своем коммуникативном поведении. В дальнейшем мы проанализируем ряд таких комплексов, чтобы читатель смог проделывать это самостоятельно, сначала по аналогии, а затем творчески переосмысливая свои наблюдения в процессе общения в своем окружении.

В то же время в психологическом анализе трудно надеяться лишь на творчество. Проблемные ситуации часто сопровождаются дефицитом времени. Каждый более или менее вероятный конфликтогенный словесно-интонационно-мимико-пантомимический знаковый комплекс лучше не угадывать даже по подробному описанию, а как бы знать в лицо. Тогда будет легче оттормозить его и изъять из своего обихода. И можно будет быстро опознать коифликтоген в поведении партнера. Для того чтобы быстро реализовать оптимальные варианты реагирования. Пусть будет парирование, а не замешательство с тщетными и суетливыми попытками отыскать или изобрести в сложной эмоционально напряженной обстановке нужную формулу ответа.

Аналогично и в отношении синтонов. Они тем быстрее будут выдаваться вовне, чем яснее будут ранее осознаны и даже заучены. Чтобы их тоже не надо было изобретать на ходу. То есть они должны в психике быть в зоне скорейшего воспроизведения. С другой стороны, коль скоро синтоны в поведении партнера будут как таковые нами регистрироваться без промедления, то от нас быстрее последует синтонный же ответ, что будет способствовать улучшению отношений.

«Холодный» и «теплый» мир

Теперь понятно: если устранить из поведения конфликтогены, мы добьемся улучшения микроклимата. Но это улучшение недостаточное, это обеспечение лишь нейтрального, «холодного» мира, так сказать, состояния «невойны». Для достижения же «теплого» мира, комфортного психологического микроклимата в паре или в группе наше поведение в целом, и коммуникативное в том числе, должно быть син-тонным. При этом случайные конфликтогены, которые, несмотря на старания, все же могут проскочить, растворятся в синтонах, партнер по общению не утратит самоуважения и уважения окружающих, если просто «не заметит» их. И конфликта не будет.

Культивирование синтонных посылов в коммуникативном поведении при устранении конфликтогенных — это составляющая доброты, проявляемой личностью к людям. Ведь нелогично будет выглядеть поведение человека, который добр «одной стороной своей деятельности», но конфликтен в общении.

Микроклимат в любой малой группе складывается не только из первичного коммуникативного поведения партнеров, которое, как только что говорилось, может быть преимущественно конфликтоген-ным или преимущественно синтонным, но и из реагирования на первичное коммуникативное поведение партнера. Ведь если первичное коммуникативное поведение партнера конфликтогенно («Он первый начал», — говорят дети), то наша реакция на это поведение может быть оптимальной и способствовать «теплому» миру, а может иметь те или иные дефекты, и тогда будет лишь «холодный» мир, а то и «холодная война», если и вовсе не разгорятся конфликты. В дальнейшем материале мы сначала разберемся именно в этом первичном коммуникативном поведении, а затем подробно обсудим реагирование на конфликтогены.

Надо научиться разбираться в людях,

если в процессе общения мы хотим учитывать их особенности. Конечно, любой человек имеет сходство с другими людьми и отличается от любого животного. Но психика людей зависит и от пола, и от возраста, и от национальной принадлежности, и от много чего другого. Более всего для нас важны особенности людей в зависимости от психотипа. В рамках нормы выделяется восемь значимых для нашей темы психотипов: паранойяльный, эпилептоид, гипертим, истероид, шизоид, психастеноид, сензитив и гипотим. Я сейчас не буду заниматься их описанием, но по ходу изложения мы будем кое-что комментировать в этом ключе. А если кому будет интересно узнать подробнее, чем об этом есть в справочниках, то читайте: А. П. Егидес и Н. Ш. Сугробо-ва. «Как научиться разбираться в людях» (Алма-Ата, издательство «Караван», 1990). Это настолько интересная тема, что я пишу сейчас расширенный вариант, главы из которого периодически публикуются в журнале «Воспитание школьников». И издается солидная книга в издательстве «АСТ-ПРЕСС».

Ну вот длинное предисловие и закончено. Напомним, что материал по конфликтогенам и синтонам мы условились излагать дихотомически, то есть попарно: конфликтоген и как бы симметричный ему синтон, а посредине — «нейтральная полоса».

КАК РАСПОЛАГАТЬ К СЕБЕ ЛЮДЕЙ...

Конфликтогены и синтоны, связанные с позициями «выше», «ниже», «на равных»

Одной из наиболее фрустрируемых, то есть напрягаемых, ранимых, в процессе общения потребностей является потребность в социально-политическом равенстве. Она появляется у людей в процессе нравственного развития человечества. Вероятно, она связана с потребностью в превосходстве. Сама же потребность в превосходстве обусловлена, скорее всего, важностью ее для выживания индивида (выживет превосходящий). И может быть, большее значение здесь имеет биологически необходимая функция лидера в стаде животных одного и того же вида, внутри которого и проходит соревнование за право быть лидером. Лидером может быть тот, кто лучше всех способствует процветанию общности данного вида. Подчинение лидеру обеспечивает оптимальное в этом плане поведение всех. Можно согласиться с американским психологом Эриком Берном, который подчеркнул значение родительского доминирования и обратил внимание на то, что подчинение ребенка родителю лежит в основе подчинения взрослого (в котором как бы живет и ребенок — ведь каждый взрослый был ребенком) другому взрослому. Но, наверное, следует учесть, что существует и межвидовое доминирование, при котором играет роль возможность обеспечить себе безопасность, подчинившись более крупному или ловкому животному другого вида, однако это не позиция родителя и ребенка.

В межвидовых отношениях доминирующее положение животного одного вида обеспечивает процветание этого вида за счет подавления животных другого вида. Для нас очень важно, что природа мотива доминирования именно биологическая, а не социальная. Вступлением в права собственно человеческого начала биологическое не ликвидируется, но вынуждено как бы потесниться.

Многие люди стремятся занять положение «выше». Если это трудно, они соглашаются с положением равных, но сопротивляются положению «ниже».

ЛЮДИ, У КОТОРЫХ РАЗВИТЫ НРАВСТВЕННЫЕ УСТАНОВКИ НА СПРАВЕДЛИВОСТЬ И БЛАГОРОДСТВО, НЕ ПРЕТЕНДУЮТ НА ПОЗИЦИЮ «ВЫШЕ», ЕСЛИ ЭТО НЕ ОБУСЛОВЛЕНО ЧРЕЗВЫЧАЙНЫМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ, ТРЕБУЮЩИМИ ПРИНЯТЬ НА СЕБЯ РУКОВОДСТВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СУДЬБЫ ДРУГИХ.

А у тех, кто не разделяет идеи равенства, часто прорывается установка на превосходство. И вот человек вместо желанных знаков равенства или даже признания его превосходства в чем-то над вами получает от вас знаки превосходства над ним, что нередко сопряжено с чувством унижения. Теоретик театра режиссер Ершов говорит в таких случаях о пристройке сверху (в книге «Режиссура как практическая психология»): это конфликтогенно, так как вызовет ответное желание не уронить свое достоинство и оказать сопротивление. И это бессмысленно. Ведь демонстрирование превосходства происходит в расчете на большее уважение окружающих, в результате чего должно повыситься и самоуважение. Но разве повысится уважение и разве есть основания для самоуважения и высокой самооценки, если самовозвышение происходит за счет унижения других людей? Человек, самоутверждающийся таким путем, не выбрался из пут биологической стихии, где нравственность еще отсутствует. Реальное (а не иллюзорное) основание для самоуважения обеспечивается самосовершенствованием, возвышением над самим собой (я сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня), в том числе благодаря преодолению импульсов к доминированию. Демонстрирование превосходства к тому же часто обусловливается, как отмечают психологи, низкой (в глубине души) самооценкой, тогда и возникает психозащитное «я выше». Человек с адекватно высокой самооценкой не будет для поддержания духа постоянно выкрикивать такие «лозунги».

Проявления превосходства могут быть грубыми и оскорбительными. Не так уж редко приходится слышать, как люди говорят друг другу: «хватит молоть чушь», «глупости все это». Но чаще превосходство проявляется в смягченной форме, преподносится в соответствии с правилами этикета и становится «допустимым» в общении. Например: «ты не понимаешь, что...», «ну ладно, ладно, ладно...», «ты же умный человек, а говоришь такие вещи», «не нервничай», «не обижайся». К категории тонких, смягченных проявлений превосходства относятся и такие невербальные «коммуникаты», как вальяжная снисходительность, доверительное обнимание, «дружеское» похлопывание, санкционирующий кивок — все правильно, дескать, — сопровождается это часто показным уважением, участием, простотой...

В приведенных примерах позиция превосходства занимает видимое главное место, то есть здесь я ставлю целью показать свое превосходство. Но она часто прослеживается и в таких коммуникативных явлениях, которые имеют вроде бы другую с виду мотивацию. Например, в отрицательных оценках, обвинениях, высмеивании... При изложении материала по этим вопросам мы вернемся к демонстрации превосходства. До сих пор мы говорили о пристройке сверху как о кон-фликтогенном посыле как бы безусловно, без оговорок. Рассмотрим этот вопрос шире.

Если проявления превосходства грубы и оскорбительны, то они определенно играют конфликте генную роль. Но если пристройка сверху осуществляется в смягченных формах, она конфликтогенна лишь тогда, когда партнер имеет основания считать, что он с вами на равных или выше. Причем в этом случае второй вариант более острый; например, дочь говорит матери: «Ты опять в квартире устроила беспорядок». С другой стороны, конфликтоопасна даже такая ситуация, когда один из партнеров демонстративно ведет себя на равных, а другой небезосновательно считает, что он выше первого.

■ Однажды молодой психолог приехал в гости к уже известному психологу, который был старше годами. Хозяин напоил младшего чаем, и тот решил, что пора переходить на «ты». Старший посчитал это нахальством, и, хотя не высказался на эту тему, течение беседы нарушилось — психологи тоже люди.

Проявления превосходства с вашей стороны могут не играть конфликтогенной роли, если вы объективно выше и партнер это признает. С другой стороны, если партнер ведет себя с позиции «выше», имея, однако, к этому основания, не следует это расценивать как конфликтоген. Скажем, руководитель вызывает подчиненного к себе в кабинет, а не идет к нему на рабочее место. Такая адекватная пристройка сверху — проявление нейтрального поведения, хотя оно, заметим попутно, не является и синтонным. Аналогичные примеры можно взять и из семейных отношений. Старшие по возрасту члены семьи из искренних побуждений дают советы, которые должны рассматриваться, скорее всего, как пристройка сверху. Это нормально. И не стоит «пылить», а стоит понять. Конфликтогеном надо считать только неадекватную, безосновательную пристройку сверху.

Рассогласование в балансе управления-подчинения очень часто возникает, когда в определенном аспекте должен подчиняться один, а в ином аспекте — другой. В таких случаях ситуация проблематична. Например, молодая женщина и пожилой мужчина... Кто кому должен уступить место в троллейбусе? Или завкафедрой — доцент, а в подчинении у него профессор... Кто к кому должен идти в кабинет? В таких случаях каждого из участников общения должны стимулировать не амбиции, а интересы дела, миротворчество, благородство.

До сих пор мы говорили о конфликтогенном значении демонстрирования превосходства. Но что будет противоположным ему синто-ном и как проявится «нейтральность»?

Если моя пристройка сверху по отношению к партнеру обоснованная, и партнер ее санкционирует, признает правильной, и при этом я не выказываю ему знаков унижения, и он не высказывает восхищения в мой адрес (иными словами, если пристройка сверху одного и пристройка снизу другого адекватны), то и мое коммуникативное поведение, и коммуникативное поведение партнера можно считать нейтральным.

Если я в соответствии с принципами справедливости и благородства, а не из лести — в целях манипулирования — активно показываю партнеру, что искренне признаю его превосходство над собой в каком-либо отношении и искренне восхищаюсь им, это можно считать синтонным коммуникативным посылом. Такое признание не унижает мою личность в целом: ведь я могу превосходить человека в чем-нибудь другом (а если и нет, то я равен ему в социально-политическом отношении); речь, следовательно, не о социально-политическом неравенстве, а о неодинаковом развитии тех или иных качеств у разных людей. Итак, восхищайтесь. Но восхищайтесь искренне, как правильно советует Карнеги.

В такой ситуации, бывает, некоторые проявления превосходства по отношению к себе я могу расценить как синтонные.

■ Вот авторитетный для младшего школьника дедушка хвалит внука за хорошие оценки, делает это несколько свысока, но внуку это может быть приятно. А может быть, и не хвалит, а, допустим, мягко-авторитарно просит именно его, а не другого мальчика: «Сань, будь добр, во-он ту стамеску...»

Если я адекватно пристраиваюсь снизу, а партнер, будучи демократичным, ведет себя на равных, мое поведение нейтрально, а его поведение синтонно... Преподаватель в столовой становится в одну очередь со студентами. Студенты предлагают пройти вне очереди, а он: «Постою лучше с вами...»

А вот если пристройка снизу со стороны партнера неадекватна, то есть основания принять ее за лесть, с помощью которой от меня можно чего-то, по его представлениям, добиться — здесь также вероятна напряженность, если не конфликт.

Обязан, а не сделал...

Жизнь без противоречий в обществе вряд ли возможна. Она просто остановится. Но противоречия могут перерастать в конфликты. И мудрые правители стали изобретать правила, которые называются законами. Законы, конечно, тоже взялись не из ниоткуда, а из прижившейся в народе морали — неписаных законов. Но все же за нарушение этих последних в тюрьму не сажали, а только пожурят-пожурят да и перестанут. А вот нарушение законов писаных чревато неприятностями более существенными. Закон и мораль будем считать, вслед за философами, общественным договором, который и создается для бесконфликтного бытия в социальном пространстве...

Исполнение закона: обязан и сделал — что это? Ну, понятно, не конфликтоген. Но синтон ли? Да нет же, это всего-навсего нейтральное поведение. Не обязан, а сделал — синтонное поведение. (А может быть, даже благородное, то есть здесь более высокая степень синтонности, если приложенные усилия и значимость услуги велики.) Ну, если уж обязан, а не сделал — тут, как ни прискорбно, — конфлик-тогенная ситуация. То же и в случаях «должен и сделал», «не должен, а сделал», «должен, а не сделал», если говорить в плоскости морали.

Итак, записанные в законе обязательные запреты и предписания и передаваемые изустно и лишь должные моральные требования оберегают потребности другого члена общества от моих потребностей, необоснованно ущемляющих его адекватные потребности.

И если каждый сдержит свои потребности, то они будут слегка фрустрированы, то есть напряжены, у каждого (хотелось бы для себя, конечно, побольше благ), но именно только слегка. А в силу того, что будет удовлетворена сверхважная потребность в справедливости («я» и «он» в социальном отношении равны), то в целом личность будет испытывать состояние психологического комфорта. Сами мы будем всегда тщательно соблюдать законы и мораль, если не хотим неуправляемых, разрушительных конфликтов. Придется, может быть, вступать в конфликты с нарушителями закона и морали, в управляемые, разумеется, но это все же совсем другое дело. Одновременно отметим: если мы делаем что-то за пределами того, что обязаны по закону, это не должно нарушать закон по отношению к другим людям. С другой стороны, достаточно неприятным и жестким конфликтогеном может быть требование сделать что-то за пределами обязанностей партнера. Нередки ведь случаи, когда мы, например, пришли к закрытию поликлиники и вынуждаем, чтобы, несмотря на это, нас приняли и выписали больничный лист. Ответственность за собственную недисциплинированность мы пытаемся переложить на работников поликлиники — они, дескать, негуманны. Все это — манипуля-тивные приемы, и их надо избегать.

Точки над «А»...

Но ведь каждую мелочь в межличностных отношениях закон предусмотреть не может. Да и народная мудрость не столь уж подробна. Как же тогда быть? Здесь на арену выходит межличностный договор. Действительно, ведь мы знаем, что если супруги разведутся, то закон требует от отдельно проживающего супруга платить алименты на ребенка супругу, с которым тот проживает. Но в законе не указано, кто должен выносить мусор, а кто готовить обеды. Да и более важные проблемы не отражены в законе.

Ну неужели о каждой мелочи надо договариваться? Нет, не о каждой. Но о каждой такой, которая может привести к конфликтам. Вот что ускользает от внимания.

■ Я об этой мелочи думаю одно, а он — другое. Я думаю, что он как настоящий современный муж будет делить со мной тяготы кухонной работы. А он, «гад такой», думает, что я, в соответствии с традицией, как истинная жена буду вести дом целиком.

И каждый, как видим, имеет свои основания.

На эту тему есть любопытная «историческая история». Софист Протагор, который, как и всякий софист, настолько искусно владел логикой, что мог незаметно для другого выдать ложь за истину, договорился (слушайте внимательно — договорился) с неким Клеонтом, что обучит его риторике. И если он обучит Клеонта настолько хорошо, что тот выиграет благодаря этому свой первый суд, то Клеонт заплатит ему условленную сумму. Если проиграет, то ничего и не должен. Все вроде бы нормально.  Но Клеонт не хотел вызывать никого на суд. Да и с ним никто не судился. Тогда Протагор сказал Клеонту:

— Отдай плату. Ибо все равно ты отдашь. Я вызову тебя на суд, и (еще раз, внимание!), если ты выиграешь его, заплатишь мне по уговору. А если проиграешь, то заплатишь по суду.

Но Клеонт недаром был учеником софиста:

— Нет, Протагор, если я проиграю, то я не плачу по уговору, а если я выиграю, то не плачу по суду.

Вот так! Поэтому договаривайтесь при наличии значимых противоречий точнее и подробнее. К слову, Протагор все-таки убедил Клеонта расплатиться с ним, пообещав вызвать его на суд повторно; ведь тогда уже однозначно Клеонт должен был бы отдать плату.

А в целом запомним, что незаключение договора при отсутствии соответствующего закона чревато конфликтами.

Надо учиться анализировать противоречия. Для этого необходимо подробно изучить, наблюдая и расспрашивая, потребности человека, его вкусы, взгляды, верования, моральные установки. И докопаться до того места, где зарыта злая собака противоречия, которая может больно укусить. Договор нужно составлять и в случае одноразовых контактов, но в особенности когда вы вступаете в новые долговременные отношения. В брак, например. Поступаете или берете на работу кого-то, организуете АО или ТОО.

Договаривайтесь на берегу, чтобы потом, отплыв, не выяснять отношений — плот может перевернуться. Ставьте точки над «А», чтобы не ставить их над «I». Не обязательно на бумаге (впрочем, если все сугубо официально, то лучше именно так). Но хотя бы повторите неоднократно и убедитесь, что все друг друга поняли правильно, чтобы нельзя было потом сослаться на то, что «мы об этом не говорили».

ДОГОВОР ОБОЗНАЧИТ ГРАНИЦУ ДОЗВОЛЕННОГО-НЕДОЗВОЛЕННОГО, КОТОРУЮ ПОСТОЯННО НУЖНО ИМЕТЬ В ВИДУ И СТАРАТЬСЯ НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К НЕЙ.

Она будет играть дисциплинирующую роль для обеих сторон.

Разные психологические типы по-разному воспринимают рекомендации о договоре. Эпилептоиды в своей пристрастности к порядку и психастеноиды со своей щепетильной совестливостью обычно легко принимают сказанное, но гипертимы с их широтой и истерои-ды с их манипулятивностью воспринимают это в штыки. И все-таки, утратив, может быть, в глазах окружающих часть реноме — вот въедливый человек! — вы выиграете в деловом отношении. К вам будет больше доверия, так как вы не только будете стимулировать заключение этого договора, но и выполнять его неукоснительно. Истероидам могу сказать, что выгоднее заключать и выполнять договор, чем манипулировать, используя неясности. Лучше, преодолев свои иррациональные стремления к манипуляциям, заслужить славу надежного человека.

Мелкие пакости и мелкие услуги

Все, о чем говорилось, подходит и к проблемам собственно общения. Прежде всего сами реальные действия по отношению к человеку выполняют и коммуникативную функцию. Делая что-то для него, я показываю, как я к нему отношусь. При этом если польза или вред малы, то действие может само по себе рассматриваться скорее как знак, чем как именно действие, важное для жизни партнера. То есть речь идет в этом случае о преимущественно коммуникативном процессе. Вы пытаетесь взять без очереди недефицитный товар, нарушая законное право других. Вы не уступили место старому человеку, нарушив этикет, а значит, и этику. Вы не слишком торопились и опоздали на 10 минут на условленную встречу. Все это конфликтогены, но мелкие. Уточним: это конфликтогены и на уровне отношений, но преимущественно на уровне общения... Отсутствие таких конфликтогенов равняется нейтральному коммуникативному поведению. Ну а если вы предложили стоящему за вами в очереди торопящемуся на поезд человеку пройти перед вами (хотя по закону вы можете его и не пропускать), если вы уступили свое место в метро увлеченному чтением сверстнику (сверх требований этикета), если изъявили желание помыть посуду сверх обязанностей, которые взяли на себя по договору о разделении функций в доме, — все это синтонные посылы, выраженные в действиях, но являющиеся преимущественно все же коммуникативными знаками (расположения, приятия, готовности к благим поступкам в дальнейшем...).

Имеет смысл быть справедливым и благородным не только на уровне серьезных акций в адрес партнера, но и стремиться к осмотрительности в плане коммуникативных мелочей. Ведь мелкие поведенческие моменты со знаком минус, складываясь в систему, могут создавать большое напряжение, которое придется снимать специальными усилиями. А постоянно следить за собой, если это войдет в привычку и будет срабатывать на уровне автоматизма, не так уж сложно. На занятиях в клубе «Маленький принц» был такой случай.

■ Опоздавшая женщина вошла в класс, где не было свободных стульев. Ни один мужчина не поднялся принести ей стул. Все мужчины были пристыжены психологом и оштрафованы в соответствии с правилами психологического тренинга.

В последующих специально подстроенных аналогичных тренировочных ситуациях все как один вскакивали и бежали за стулом. Опыт показывает, что некоторые усваивают подобного рода истины достаточно быстро и тщательно следят за своим поведением, другие же нуждаются в более длительном тренинге, принципы которого будут изложены в дальнейшем.

Так же обстоят дела и с подачей синтонных посылов. Постоянная забота о человеке, с которым мы часто общаемся, — это так естественно. Позвонили ему по телефону — оставьте записку. Идете в магазин — «не купить ли тебе что-нибудь заодно?». Мелкие услуги подобного рода нетрудны и могут быть многочисленными знаками расположения, приятия и уважения. В семье система таких услуг совершенно необходима, и стоит сосредоточиться на этом. Это не помешает помнить друг о друге, когда появляются и серьезные проблемы. Но мелкие возникают чаще. И это все — возможность показать свое хорошее отношение к близким. И в служебной сфере не стоит пренебрегать коммуникативным значением мелких поступков. Надо, чтобы о нас складывалось впечатление, что от нас можно ждать скорее хорошего, чем плохого. Конечно, это не должно подменять реального делового сотрудничества. И с другой стороны (внимание!), надо, чтобы услуги, оказываемые вышестоящим, не воспринимались как лесть и были такими же, как и услуги в адрес нижестоящих; а в принципиальных вопросах остаемся принципиальными.

Этика и этикет

Мы уже затрагивали тему этикета, когда говорили, что этика предписывает соблюдать этикет. И наверное, этим пренебрегать не стоит. Конечно, за нарушение нравственных установок вас не посадят. Но чаще всего осадят. Не арестуют, если мы не поздороваемся, войдя в дом, но посмотрят искоса. А иногда несоблюдение партнером этикета воспринимается очень болезненно. Особенно если не соблюдает этикет мужчина по отношению к женщине. И еще более «особенно», если муж — по отношению к жене. Вот жена что-то обронила, а он не поднял... Жестокий конфликтоген.

Не надо, конечно, и преувеличивать. Этикет стоит соблюдать там, где будут отрицательно реагировать на его нарушение, где его чтут.

Впрочем, возможно, что в компании друзей общепринятым этикетом пренебрегают. Можете и вы пренебречь. Но с другой стороны, это будет означать, что здесь принят иной свод правил общения и поведения, положим, более свободный, лишенный некоторых общепринятых условностей, но впитавший другие, свои условности. Попав в новую для себя среду, компанию, семью, имеет смысл поинтересоваться особенностями принятого ею этикета, и если они приемлемы в принципе, то старайтесь вести себя в соответствии с ними. Будет меньше сложностей.

Скажем шире. Надо соблюдать не только общепринятый этикет, но и правила, принятые лишь в данной общности людей, независимо от ее величины: в этнической группе, возрастной когорте, профессиональной среде, в кругу друзей, в доме, куда вы приглашены... При этом иногда приходится пренебречь правилами некого всеобщего этикета.

■ В то же время никак нельзя пренебречь общечеловеческой нравственностью.

Если же приходится вынужденно нарушить эти правила, надо смягчить свои неизбежные конфликтогенные посылы, объясниться, извиниться, попросить разрешения и т. п. Особенно важно помнить о сказанном в условиях межнационального брака...

Чтобы не попасть в трудное положение, можно пользоваться правилами общепринятого этикета. Мы долго игнорировали эту сторону общечеловеческой культуры. Но опыт показывает большую заинтересованность людей в этом вопросе. В клубе «Маленький принц» тема «Этикет» пользуется большим вниманием, оставляя позади даже сексологию.

Знание общепринятого этикета существенно поможет в общении в любой среде. Но все же, входя в новую для себя общность людей, надо изучать особенности ее этикета, наблюдая и запоминая, а при необходимости задавая вопросы.

Соблюдение этикета, общепринятого или «локального», не должно сопровождаться придирчивостью к его нарушениям со стороны окружающих. Это, в свою очередь, могло бы играть конфликтогенную роль.

■ Вспомним Чехова: пролить соус на стол нехорошо, но заметить это еще хуже. Тем более неуместны бурные проявления возмущения.

Человек может не знать тех или иных правил этикета, зная их — не выполнять по каким-то причинам или вообще считать их излишними. Стоит ли в таком случае идти на обострение? Более подробно об отрицательных оценках мы еще будем говорить. А сейчас зафиксируем только необходимость большей терпимости к нарушителям некоторых правил этикета.

ЭТИКЕТ В ОТЛИЧИЕ ОТ ЗАКОНА ИНТЕРЕСЕН ДЛЯ НАС ТЕМ, ЧТО ОН КАК БЫ ПРЕДПИСЫВАЕТ АКТИВНУЮ ПОДАЧУ СИНТОННЫХ ПОСЫЛОВ, В ТО ВРЕМЯ КАК ЗАКОН ТОЛЬКО ОГРАЖДАЕТ НАС ОТ КОНФЛИКТОГЕННОГО ПОВЕДЕНИЯ.

Этикет предписывает думать о том, как бы не задеть интересы партнера. Быть щепетильным в этом плане. Более того, показать, дать понять это, даже продемонстрировать. И это является синтонным посылом. Если в метро человек идет широким шагом и размахивает руками, это — «раздайся море...» (далее по тексту известного выражения). Наоборот, стоило бы предупредительно прижать их к себе вместе с сумкой, чтобы она не мешала другим. Или, идя впереди и раскрыв дверь, я не бросаю ее, а, предусмотрительно оглянувшись, придерживаю. Зайдя к друзьям по дороге домой, я звоню жене и даю телефон и адрес друзей — и этим подаю ей знак, что никакого обмана, я действительно у друзей и она может не тревожиться. Для гостя, который может у вас заночевать, всегда в запасе «не бывшая в употреблении» зубная щетка. Значит, это не вынужденное приглашение, а вы вообще гостеприимный человек. Это все — мелкие, но необходимые синтоны на уровне этикета. Они означают, что вы дорожите обществом данного человека, не хотите его потерять, уважаете его достоинство.

Одним из серьезных и трудных вопросов этикета являются знаки уважения к старшему по возрасту и социальному статусу. Старшие рассматривают отсутствие таких знаков как конфликтогены. Ну а младшие не слишком задумываются об этом. Как быть? Наверное, младшие должны уступать место или очередь людям старческого возраста. А младшие по статусу должны соблюдать субординационную этику. При общении с человеком выше вас по положению имеет смысл продемонстрировать, что вы цените его социальную роль (если это действительно так) и его время, понимаете его занятость. Идя к нему по делам, надо приготовить все для быстрой записи и не отнимать его время в поисках того, чем бы записать. Если это руководитель, проявите готовность четко выполнить принятое им решение, если вы в принципе согласны с этим решением. Если вы руководитель, то имеете, конечно, право вызвать подчиненного в кабинет (хотя «синтоннее» было бы выйти к рабочему месту подчиненного). И стоит подчеркивать, что во всех остальных планах вы не ставите себя выше. Не заводите в своем учреждении спецстоловой. А в общей столовой становитесь в общую очередь...

Начало и конец цитаты...

В законе сказано, что если украдено целое произведение, то это плагиат и наказуемо. То есть провозглашено право на интеллектуальную собственность. Право авторства. Везде, кроме России, где до сих пор автор никак не защищен от плагиата. В прессе на этот счет были всевозможные обсуждения еще в застойные времена, когда ни о чем другом нельзя было полемизировать. Но и сейчас законы на этот счет туманны. Однако не только юридические аспекты интересны, а пожалуй, в большей мере важны именно этические. Неприятно, если затирают.

■ Между прочим, Карнеги советует: когда человек хочет воздействовать на другого, надо сделать как-то так, чтобы его авторская мысль была бы высказана партнером и воспринималась бы этим партнером как своя собственная.

То есть Карнеги учит беспринципному манипулированию ради получения результата. Не стоит так поступать. Это способствует моральному падению партнера. Вы ведь поощряете воровство. Зачем? Можно подавать оправданные синтоны, и это лучший способ налаживания отношений. С другой стороны, никогда не надо присваивать чью-то интеллектуальную собственность. И, цитируя, следует всегда называть автора. Если вы почему-либо не хотите этого делать, как минимум, дайте понять, что вы кого-то точно или приближенно цитируете, что не вы автор этой мысли.

Один психолог процитировал мою большую статью. При этом и автора назвал в первом абзаце. Но вот он перешел к другому абзацу, продолжая практически переписывать мою статью. Создавалось впечатление, что это не мои мысли, а его. Неприятная ситуация. Другие психологи, прочитав его книгу, говорили мне, что, смотри, мол, тебя обокрали. Выясняю, в чем дело. Оказывается, не нарочно. Ну, не нарочно, так не нарочно. И все же советую всем, чтобы не было таких неприятных совпадений, пользоваться общим правилом, существующим в мире. Обозначать четко начало и конец цитаты. Любым способом. А по радио так и принято говорить: «Конец цитаты». Недоразумения исключены.

Тот психолог, о котором шла речь, не был моим учеником. А так, просто читателем.

А вот Николай Иванович Козлов, которого я цитировал в «Длинном введении», подарил мне три свои книги с дарственными надписями. В двух дарственных надписях есть слово «учитель». Это — обо мне. А в третьей книге это слово в приложении ко мне напечатано в тексте. В книгах этих фигурирует множество идей, позиций, фраз, словосочетаний, описаний тренингов, непосредственно взятых на моих занятиях с людьми из «населения». Описаний, словосочетаний, фраз, позиций, идей, которые конечно же вошли сейчас в эту мою книгу. Которая не была написана в обычном смысле этого слова, а, как говорил Карнеги о своей книге, она росла, как ребенок, по мере занятий с людьми. Я, как убеждается читатель, владею публицистическим пером. И публиковался в «Литературке», «Известиях», «Советской культуре»... Из центральных газет не печатала меня только «Правда». Было много статей в крупных научно-публицистических и научных сборниках. И книги написал. В том числе вот эту. Но за преподавательскими хлопотами в педагогическом университете я, к сожалению, не смог воспользоваться многими дельными советами Н. И. (к которому всегда прислушивался, когда речь шла о прагматических вопросах) по компьютеризации своего труда. И издал всего две книги. Одну — в 1990 году, маленькую, на 4 авторских листа, «Как научиться разбираться в людях» в соавторстве с Н. Ш. Сугробовой (алма-атинский «Караван»), стотысячным тиражом. И другую в 1996-м, побольше, на 14 листов, — «Как располагать к себе людей», но всего двухтысячным тиражом как учебное пособие дЛя студентов (будущих практических психологов). Ну и первое издание этой книги в 1999 году («Филинъ»). Между прочим, когда Н. И. приступал к занятиям в «Маленьком принце», мы поставили с ним точки над «А». Договорились об авторской щепетильности. Как Протагор с Клеонтом. И, как и Протагор, я был неточен. Я не оговорил вопроса о начале и конце цитаты. И вот другие психологи, мои студенты (будущие психологи) и вовсе не психологи, а «люди из населения» вдруг сообщают мне, что все, что я говорю на своих лекциях и в статьях, есть у Козлова в книге «Как относиться к себе и к людям». А тут читаю книгу «Истинная правда, или Учебник для психолога по жизни» Н. И. Козлова и вижу свой материал по знакомству в случайной обстановке и многое другое. Нет, я не разочаровался в своем ученике. Талантливый (много прекрасно разработанных сценариев психологических тренингов, глубокие мысли, бойкое перо). Благодарный. «Еще раз спасибо вам, Аркадий Петрович», — говорит в «Истинной правде...». А до этого там же желает мне «доброго здравия». Несколько раз даже процитировал со ссылкой. Воспроизвел, правда чуть-чуть неточно, мою сакраментальную фразу «Я за деньгами не гонюсь, особенно за маленькими», но зато поставил ее эпиграфом к целой главе. А другую целую главу даже озаглавил «Егидес, или Начало пути практического психолога». Здорово, правда? Но это еще не все. В первой книге, где больше всего материала из практики «Маленького принца», говорится следующее: «Я писал книгу прикладную, а не теоретическую... прошу прощения у тех авторов, чьи мысли и образы я... использовал, не всегда на них ссылаясь... Правда, на одного человека я не ссылался настолько часто, что надо сразу его назвать: Аркадий Петрович Егидес... Собственно, благодаря именно ему я начал формироваться как психолог-практик». В наших с ним беседах Николай Иванович мне объяснил: «Ссылаться на каждую использованную мною вашу фразу просто немыслимо — книга пестрела бы вашей фамилией. Но ведь и на Иисуса Христа я не всегда ссылаюсь». Спасибо вам, Николай Иванович. Считайте, что это «спасибо» я произнес два раза. Мне лестно, что вы меня цитируете наряду с Иисусом Христом. Вот только весь вопрос в пропорциях. Сколько раз Его и сколько раз меня. Кроме того, мысли Иисуса Христа печатали не такими тиражами, как мои. И слава Богу. Я не претендую ни на Его роль, ни на Его муки. А сарказмы эти все я вынужден написать и напечатать, дорогой Н. И., для того чтобы меня не обвинили в плагиате ваши и мои читатели. Заодно я бы не хотел, чтобы они приписали мне некоторые ваши мысли. Во-первых, потому что не все из них я разделяю, а во-вторых, потому что чту ваше авторство. Многими из них я восхищен и буду цитировать непременно со ссылкой (уже давно делаю это), как бы часто ваше ФИО ни мелькало на моих страницах.

Разумеется, материал предыдущего абзаца я адресую не одному лишь Н. И. Козлову, но и читателю. И не только для того, чтобы была восстановлена точность, но и в качестве интересного парадокса с цитированием и ссылками.

Сочувственное цитирование со ссылкой — это неисчерпаемый источник синтонов. Острота ли, просто ли умная мысль — все равно. Это признание интеллекта, проявление уважения. И как результат — рост авторитета цитируемых людей. И цитирующих. И наоборот, плагиат или просто замалчивание — это воровство. Ведь интеллектуальная собственность — это тоже собственность. Так что цитировать надо до запятой, от которой пусть и не жизнь человека зависит (вспомним «казнить нельзя помиловать»), но часто — честь. Будем щепетильны.

P. S. к этой главке. Рабочее название этой книги было «Человек общающийся». По глубокой и нравящейся мне аналогии с «человек разумный», «человек умелый», «человек нравственный», «человек играющий». Все это разные сущности явления «человек». Общение, деловое и аффилиативное, — еще одна, далеко не последняя сущность. Но слишком уж философичное получалось название. Оно мне и сейчас нравится своей точностью и лаконизмом. Но многих читателей, для которых написана книга, такое название могло бы не привлечь или даже отпугнуть. Я судорожно искал другое название. И вот оно найдено — «Лабиринты общения». Но его я не придумал. Его подарил мне случайный приятный и интересный человек из купе поезда, подполковник Олег Николаевич Звеков. Спасибо вам, Олег Николаевич, не только за точное, лаконичное и яркое название, но и за предоставленную мне возможность дать пример сочувственного цитирования со ссылкой.

Знакомый знакомого

Знакомый познакомил вас со своим знакомым. Теперь вы с ним тоже знакомы... Дает ли это вам основания для сепаратных отношений с ним, с одновременным игнорированием своего первого знакомого? Закон на этот счет молчит. Вроде бы молчит и мораль. И в общем-то, если говорить формально, вы не совершаете подлости. И тем не менее... Уютно ли, хорошо ли в жизни тому первому знакомому, который вам доверился, введя вас в свой круг? Поставьте себя на его место... Будете ли вы в следующий раз столь неосмотрительны, что введете в свой круг человека, который может отодвинуть вас локтем и начать сепаратные деловые переговоры или даже только сепаратные дружеские разговоры? Конечно, нет. Ведь это пренебрежение интересами человека, вытеснение его из его же круга. Ведь человек получает уже меньше внимания от ранее близких ему людей. Учитываете ли вы это? Речь, разумеется, идет о ситуации, когда в принципе все люди неплохие. То есть ваши друзья общаются с введенным в их круг вашим протеже без натуги и довольны этим общением. И ваш протеже не роняет ваш авторитет в глазах друзей. И все же ситуация щекотливая. А вот введенный уже начинает с вашими друзьями сделки. Нет-нет, они честные и не направлены против вас. Но вы в них не участвуете. И всего-то. Ведь он имеет на то право? Да, имеет. Но стоит ли вести себя так, как этот ваш бывший знакомый? Бывший... Ибо через некоторое время все равно вы поссоритесь. Напряженность растет, коль скоро таким образом нарушаются ваши интересы, и при ссоре по любому поводу искры из глаз, которые вы начнете метать, попадут в бочку с порохом.

Итак, все это конфликтогенно. А как поступить, чтобы и волки, и овцы?.. Сыты и целы?.. А просто. Вы включаете своего знакомого, который вас познакомил со своими друзьями, в разговор и в предложения, вы не собираетесь в новой компании без старого друга, зовете его, по крайней мере, каждый раз, когда собираетесь пойти к новым друзьям, постоянно держите его в курсе разговоров с ними, советуетесь, обсуждаете.

КРУГ ДРУЗЕЙ ПРОСТО РАСШИРЯЕТСЯ И СТАНОВИТСЯ БОЛЕЕ КОНСОЛИДИРОВАННЫМ...

Еще лучше (синтоннее), если вы сможете вместе с новыми своими (старыми его) друзьями сделать для него что-то приятное, пусть не материально, пусть только психологически приятное, а материальные выгоды делите тоже по справедливости в соответствии с его вкладом или отдаете ему несколько больше. Почти аналогичная ситуация с введением человека в круг своих идей, которые представляют моральную или материальную ценность. Распространять их или использовать для заработка надо бы только при согласии автора. Иначе — напряженность и конфликты. Кто-то скажет: где же душевная щедрость? Конечно, душевная щедрость это хорошо. Но использовать душевную щедрость друга для личного обогащения, не делясь с ним, нехорошо. Если вы злоупотребите душевной щедростью, вам не будет доверия в дальнейшем. Вы этого хотите? Имеете право. Я только консультант, но «консультант с копытом», и запомните день и час, когда я вас об этом предупредил. Наоборот, неукоснительное цитирование со ссылкой на автора и с его разрешения, включение его в получение дивидендов, ставших возможными благодаря использованию его идей, — вот что станет слагаемыми успеха в делах и личных отношениях с людьми, особенно с близкими друзьями.

Оценки... самооценка...

У человека есть потребность в оценивании других людей. Умные и глупые. Эрудированные и невежды. Со вкусом и без вкуса. Но есть и особо важные критерии: хорошие и плохие с нравственной точки зрения.

Оцениваем мы не только других людей, но и самих себя.

Но что такое самооценка? Это интериоризированный процесс оценки себя глазами других людей. Если подойти этимологически к термину «интериоризация» (interior — в переводе с латинского — внутренний), то его дословно можно было бы перевести как «вовнутриствление». То есть сначала вас оценивали другие. Потом этот процесс стал внутренним, но сохранившим свое происхождение. Так сказать, «Я — глазами других».

Итак, люди смотрят на вас со стороны. Вы смотрите на них и оцениваете их. И каждый из нас смотрит на себя глазами других. Общаясь, работая, вступая в деловые контакты, мы не можем выпутаться из сетей такого взаимного оценивания и самооценивания. Об этом в свое время говорил В. Леви.

Нас заденет больше, конечно, отрицательная оценка со стороны значимого для нас человека. В фильме «Успех» заслуженная артистка говорит в адрес залетного постановщика спектакля: «Я не вижу здесь режиссера». Но и при меньшей значимости оценивающего получить отрицательную оценку неприятно. Учтем и такое. Меня отрицательно оценивают по малозначимому для меня качеству, и я не претендую здесь на превосходные степени. Скажем, играю на скрипке как любитель, а профессиональный скрипач мне говорит, что у меня недостаточно хорошо получается тремоло. Переживания мои в этом случае не очень велики. Но и здесь скорее неприятно, чем приятно. Если же я претендую, например, на компетентность в какой-то области, то отрицательная оценка ранит сильней ножа. Попробуйте-ка женщине сказать, что она плохая хозяйка.

Проведенные специальные опросы показывают, что себя мы оцениваем чаще всего положительно. И очень боимся отрицательных оценок.

Отрицательные оценки...

Почему же мы их так боимся? Казалось бы, «подумаешь», но нет, из отрицательных опенок делаются обычно «оргвыводы». Это неинтересный человек, с ним скучно. Это опасный человек — тем более с ним не надо иметь дело. Это бесполезный человек. И т. д.

Отрицательная оценка влечет за собой не только нежелание общаться в принципе или по какому-либо вопросу (например, «ты ничего не понимаешь в искусстве, с тобой не о чем разговаривать»), но это означает, что «и другим не советую». И мы лишаемся нужного общения со значимыми для нас людьми. Далее, от разных людей в связи с утвердившейся отрицательной оценкой могут последовать проявления неприятия, неуважения, пренебрежения. Но может быть и хуже. Неумный, неспособный, значит, не надо давать ему интересную и хорошую работу, за него не надо выходить замуж. Более того, его можно наказать. Потому что отрицательная оценка часто перетекает в обвинения. Одно дело просто неэрудированный. Но ведь из-за этого может произойти, например, авария. От отрицательной оценки недалеко и до самого страшного, до осмеяния. Все это порождает неприятную тревогу. К тому же если я вот так уж совсем плох, то должен становиться лучше, а это потребует дополнительной трудной работы над собой. Значит — опять волнения. Но главное, наверное, в том, что отрицательная оценка сказывается на самооценке. Самооценка-то в результате снижается так же, как снижается самоуважение, если я вынужден согласиться с отрицательной оценкой со стороны окружающих. И поэтому мы чаще всего строим поверхностную психологическую защиту.

Защита отрицанием отрицания

Как мы защищаемся от отрицательных оценок? Прежде всего мы не всегда соглашаемся с ними. При этом сначала последует, может быть, просто отрицание вашего отрицания моих достоинств, то есть вашей отрицательной оценки. Нет, я не плохой. Я хороший. Но чаще всего человек не останавливается только на отрицании отрицательной оценки себя. Это была бы лишь пассивная защита. Более же часто встречаются люди агрессивные. Они на отрицательную оценку в свой адрес дают отрицательную оценку в ответ. Нет, это не я плохой. Это ты плохой. Причем ответ может идти в той же плоскости: в моей эрудиции изъяны несущественные, а в твоей существенные. Или в иной плоскости: я-то достаточно осведомленный человек, а вот ты уродина. Для нас важно, что в любом из этих вариантов

ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ ОЦЕНКА НАКАЛЯЕТ АТМОСФЕРУ, ВЫЗЫВАЕТ АГРЕССИВНЫЙ ОТВЕТ И ПОРОЖДАЕТ КОНФЛИКТ,

Есть и еще варианты психологической защиты от отрицательных оценок. Не обратить внимания, пропустить мимо. Или внешне согласиться, но внутренне оставаться при своем. Или: да, я в этом отношении имею недостатки, зато в других отношениях у меня много достоинств, а они более важны. Но есть люди плохо защищенные. У них отрицательная оценка снижает их волю к жизни, они утрачивают веру в добро, в себя, в будущее, ухудшается их настроение. Как результат — снижается творческий потенциал.

И тогда встает вопрос:

Надо ли?

Итак, в ответ на отрицательную оценку — чаще всего защитная реакция. У человека агрессивного она преобразовывается в конфликтную готовность и в собственно конфликты. Нарушаются и разрушаются отношения и конструктивное сотрудничество. Если мы имеем дело с дефензивным (защищающимся) человеком, контакт тоже расстроится, хотя открытого конфликта не будет. При этом нас заест совесть, если она у нас есть.

В любом случае проигрыш. И поэтому на риторический вопрос, внесенный в заголовок, ответим: не надо.

Не надо еще и потому, что недостатки, как это давно замечено, часто являются продолжением достоинств. Муж — хороший лектор, привык говорить громко и увлеченно в аудиториях, но дома его голос звучит слишком сильно для камерной обстановки. Более того, можно даже сказать, что достоинства — продолжение недостатков. Он хороший лектор потому, что он умеет громко и членораздельно говорить. Андре Моруа в «Письмах к незнакомке» предупреждает, что нельзя уничтожить недостатки человека, не уничтожив его личность.

Поясним, однако, что отрицательных оценок давать не надо только в том случае, когда речь идет о чертах личности, которые не вредят другим людям. Ну а если вредят, если,, например, недалекий человек занимает место и не занимается делом — тогда надо! Потому что это конфликтоген с его стороны.

■ Вот он навязывает свой не очень хороший вкус и задерживает развитие искусства. Или его ханжеские взгляды на секс приводят к абортам, разводам, распространению СПИДа... Или, будучи премьер-министром, он прогнозирует трехкратную инфляцию, а она оказывается стократной. Или...

Много еще этих «или». Мы должны реагировать на его конфликтогенное поведение, дефензивный он или агрессивный, в том числе и отрицательной оценкой тех или иных черт его личности.

Но бывают другие ситуации. Отрицательную оценку моего поступка или черты дал близкий друг, который является моим alter ego, моим вторым «я», который переживает за меня, как я сам, за мой престиж в обществе. К его оценке я могу отнестись как к самооценке. Он дает ее мне не на людях, он не красуется перед ними. Тогда это не конфликтоген, а синтонный посыл. Я просчитался, и он досадует вместе со мной. Если же в роли такого друга я, то форма подачи — кроме того, что не на людях, — должна быть максимально щадящей с подчеркиванием своего в целом положительного отношения. Такая отрицательная оценка целесообразна тогда, когда сам человек меня воспринимает как близкого друга, как свое alter ego. И тогда нужно быть особенно бдительным. Но главная сложность в том, что оценка идет с позиции «на равных». Я = ТЫ. Я тебе говорю, как сказал бы себе. Ты воспринимаешь то, что я говорю, как если бы ты сказал это себе сам. Учтем все же, что положительная оценка моей отрицательной оценки у него больше будет идти от ума, чем от живого чувства. Живое же чувство будет все-таки обидой, хотя и преодоленной.

Отрицательная оценка моего действия — синтон и в том случае, если она дается мне, например, со стороны обучающего меня человека, к которому я соответственно «пристраиваюсь снизу».

Оценки и дети

Итак, мы, взрослые, не любим отрицательных оценок. И дети их не любят. Но с детьми еще сложнее: ведь взрослый худо-бедно, но сам как-то нейтрализует для себя отрицательные эмоции в связи с отрицательной оценкой. А ребенка потом надо долго успокаивать.

У тех, кто помладше, вообще не получается построить психологическую защиту в виде отрицания отрицательной оценки. Ребенок принимает за чистую монету утверждение, что он в чем-то плох. Он доверяет взрослому, полагается на него, он внушаем. Но пережить мысль, что он плох, тяжело. Для ребенка удар по самооценке особенно невыносим. Сразу — плач. Выдвинутая вперед и дрожащая нижняя губочка. Вам приятно это видеть? Давайте детям отрицательные оценки. У старших дошкольников, однако, уже формируется простое несогласие. Они с негодованием отвергают отрицательную оценку, но тоже часто с плачем. Я не плохой, я хороший. Я умный, а не глупый. В любом случае отрицательная оценка дезорганизует поведение ребенка. Не способствует его саморазвитию. Ухудшает самочувствие.

Поэтому-то добромудрый Сухомлинский просил учителей не ставить вообще оценок на первых порах, лишь постепенно приучая детей к необходимой и неизбежной в конце концов ситуации оценивания. Ну а родители? Часто они почитают, но не читают Сухомлинского. Ведь так и тянет сказать, пусть и в любящей форме: «неумейка», «незнайка», «зазнайка». А житейские отрицательные оценки для ребенка не менее страшны, чем двойка, поставленная в дневник учителем.

Нормальный ребенок обычно легко воспитывается на только положительных оценках. Но и он может расшалиться. Он производит пробы: что позволят, а что нет. Вот он перешел грань. Скажите, что вы бы так не сделали. Потому-то и потому-то. Скажите, что ему это тоже было бы неприятно. Продемонстрируйте, чтобы убедился. Обычно два-три таких сеанса — и ребенок прекращает нецелесообразное поведение. То есть не надо идеализма. Живем мы на грешной земле. Но убедитесь, что вы все сделали, чтобы он понял. И только после этого можно было бы применить наказание временным отказом от общения с ним. Но скажите себе, как оно и есть, что ребенок родился не по своей воле, а по вашей. Он появился на свет потому, что вы хотели самоутвердиться — стать родителями. Помучьтесь — за удовольствие надо платить... Но на самом деле это только с виду муки. Радость от результатов педагогическо-родительского творчества заставит вас воспринимать пробы «непослушания», как воспринимаются первые шаги или как первые слова, которые тоже ведь сначала несовершенны. Так и характер ребенка — в его формировании тоже свои «падения и нечеткое произнесение слов»...

Темы

Что в человеке обычно подвергается отрицательной или положительной оценке? Каковы, так сказать, темы оценок?

Наверное, прежде всего это отрицательная оценка личности в целом. Эта тотальная оценка означает, как уже говорилось, что я не хочу с тобой общаться и вообще иметь дело. И другим не советую. Такая отрицательная оценка личности в целом может проявляться не только в более грубом «ты серый человек» или еще более оскорбительном «ты ничтожество», но и просто, например, в незаинтересованности человеком. Вот приятельница вашей жены пришла к вам в дом. Жена ее угощает. А вы вышли к ужину, буркнули формальное приветствие и уткнулись взглядом в «АиФ» или стали выискивать интересные «аргументы и факты» в «Вестях». Не интересует она вас. Ну, что ж, ждите взрыва.

Но можно отвергать личность не в целом. Можно «частями». Например, отрицательная оценка личности может происходить и через отрицательную оценку тех ценностей, которые для нее значимы. Я что-то ценю — ведь это черта моей личности. А если кто-то что-то из моих ценностей резко отрицает, тем более с оскорбительным оттенком, то это оскорбление касается и меня лично. Допустим, я люблю Анатоля Франса, для меня это тончайший юморист, философ, эстет, а кто-то говорит, что это скукотища. Это отрицание моей личности.

Но ценность ценности рознь. Она может носить и характер реликвии. Или даже религиозный характер. Тогда еще сложнее. А если отвергаются ценности, которым человек посвятил жизнь (участвовал, например, в построении казарменного квазисоциализма)?

Нередко отрицательной оценке подвергается интеллект. Популярное «ты дурак» — грубость. Но не то же ли самое означает «ты ошибаешься»? Ведь только форма смягчена. В обсуждении этой темы высказывались и такие мнения. Если более грубо, то даже меньше ранит, потому что это как бы более далеко от истины. Один слушатель выразил это кратко-образно так: «Лучше услышать «идиотка», чем «дебилка», так как в первом случае явное преувеличение».

Вы низкого мнения об эрудиции человека, а то и хуже — заявляете об этом. Опять напряженность и конфликты. Эрудиция... это же камень преткновения во многих интеллектуальных состязаниях. Ну, ладно, конечно, я могу чего-то не знать и быть не глупее. Но упрек в незнании чего-либо, пусть даже не по специальности, задевает. А уж если по специальности — то тем более. Особенно малоприятно, если тебя уличают в неграмотности, то есть в том, что ты не знаешь чего-то, что знают все.

А что значит опровергать человека, какие-то его мысли, мнения? Положительная это оценка? Или отрицательная?

■ И опять по этому поводу афоризм одного из членов клуба «Маленький принц»: «Получается, что человек не несет истину, а несет чушь...»

Значит, и это важно в качестве элемента целостной оценки личности.

Часто оценке подвергается вкус человека: «Да, со вкусом у тебя всегда было неладно». Или более тонкая шпилька: «Сейчас так не одеваются».

Подвергается сомнению или отрицанию наличие чувства юмора. Ну, попробуйте: скажите, что у человека нет чувства юмора... Улыбаться больше от этого он не станет.

А вот человек претендует на признание своего творчества, а вам оно не нравится: «Он занимается ерундой!» Имеете право отвергнуть? Да. Но и здесь за удовольствие надо платить. За удовольствие сказать правду-матку придется платить одиночеством.

Все может быть подвергнуто отрицательной оценке и отвергнуто. Родственники, друзья, клан, этническая общность... — и все это зоны конфликтов.

И самое, пожалуй, тяжелое — это отрицательная нравственная оценка человека. Грубые формы: мразь, мерзавец, подлец, негодяй, сволочь, скотина... Велик набор слов... Но можно резюмировать все это двумя словами «плохой человек» — «редиска», мол... Понятно, что такая оценка нравственного облика вызовет чаще всего негодование и конфликт.

Если человек не согласится с оценками реальных поведенческих фактов, то как он отнесется к приписыванию ему не совершенных им поступков — к клевете?

Обсуждая темы отрицательных оценок, мы поняли, что они могут быть не только грубыми, но и тонкими. Но от этого они не перестают быть конфликт сменными. Так что для поддержания хорошего микроклимата надо избегать и тонких отрицательных оценок.

Если мы даже не произносим слов, отрицательная оценка может быть выражена непроизвольно нашей мимикой, жестами, позами, интонациями. Еще раз об ироничном «спасибо»: оно может означать отрицательную оценку сделанного вами. А настойчивое «спасибо» — призыв прервать вашу затянувшуюся речь. Надо тщательно следить и за этой частью нашей коммуникативной жизни.

Почему мы даем людям отрицательные оценки?

Что толкает нас на отрицательную оценку? На этот вопрос большинство быстро находит ответ: у человека на самом деле что-то достойно отрицательной оценки. Что ж, если это так, то стремление оценить человека по заслугам отрицательно — вполне приемлемо? Но вот что любопытно. Нами был проведен такой опрос: какие оценки мы слышим чаще? Из 300 опрошенных 95% ответили, что отрицательные. Чем объяснить такое впечатление? Неужто отрицательного в человечестве в самом деле больше, чем положительного? Ведь для оценивания каждого отдельного человека точкой отсчета должно служить само человечество, а не идеал нравственности, не полубог Иисус и не сам Господь Бог. Человек — мера вещей. Но более того, человек — мера и людей. Тогда возьмем все и перемешаем, и получится «фифти-фифти»: 50% в человечестве хорошего, 50% — плохого. Кто не грешен — пусть бросит в меня камень. А нас тянет видеть не 50 на 50, а преимущественно плохое.

Тому есть несколько причин.

В биомире, откуда мы пришли, опасность поджидала повсюду. У наших предков должна была развиться избирательная настороженность по отношению к отрицательному. Вот ее-то и получили мы в генетическом коде. А в мире более возвышенном, куда мы идем, куда зовет нас человеческая совесть, мы должны, наверное, преодолеть этот биогенетический анахронизм. И быть более объективными людьми. Лучше осуществлять тезис: «Ищи в людях хорошее!» Плохое ведь и само лезет в глаза. Отсюда необъективность. Уравновесим нашим старанием биогенный страх перед плохим. Создадим в нашем внутреннем взоре более приятную, безопасную среду. Меньше в связи с этим будем огрызаться. И даже мимика и жесты будут потом у нас мягче. И люди тоже будут по отношению к нам добрее, и мир вокруг станет реально безопаснее.

Кроме того, к положительному мы привыкаем, и оно перестает нас удивлять и восхищать. Ну сколько можно восторгаться красотой жены... Привыкаем. А к отрицательному — к гвоздю в сапоге — привыкнуть трудно. И опять же это все «в пользу» отрицательного. Оно лезет в глаза. Ох, сколько иррациональных тенденций надо в себе преодолеть!

И это еще не все. Говорилось о психологии превосходства. Как общее к частному все это относится и к психологии оценивания. Вопрос, как оценивают себя обычно по тому «параметру», по которому оценивают отрицательно другого? Из 300 опрошенных 93% ответили: «Положительно». Часть респондентов ответила, что может быть такой вариант: ты плохой, но и я плохой. Мы оба плохие. Что ж, такой вариант возможен, но определяющим является первый.

Итак,

ДАТЬ ОТРИЦАТЕЛЬНУЮ ОЦЕНКУ ЧЕЛОВЕКУ — ЭТО ВОЗВЫСИТЬСЯ ЗА СЧЕТ ЕГО УНИЖЕНИЯ.

Понятно, что этот мотив часто камуфлируется, маскируется в глазах самого субъекта и в глазах окружающих стремлением к объективности. Но тотчас же самоуважение уменьшается, как только это становится ясно.

Не упустим из виду, что если вы студент и сказали другому студенту, что это, мол, чушь, то такая ситуация менее конфликтогенна, чем если вы, будучи студентом, сказали это же преподавателю. То есть если вы даете отрицательную оценку человеку, который выше по статусу или возрасту, то это воспринимается острее, чем если вы в позиции «на равных». Следовательно, надо учитывать еще и взаимные пристройки друг к другу.

Если самовозвышение за счет унижения другого оценивается даже нами отрицательно, то другим людям это заметнее. Нас осудят. А мы все же хотели бы положительной оценки.

Еще одна тонкость. Оценивая кого-то отрицательно в присутствии третьих лиц, я себя идентифицирую с этими третьими лицами, а они идентифицируют себя со мной. Им я делаю комплимент, как и самому себе: мы выше того, кого мы оцениваем отрицательно. Я активен здесь, а они, третьи лица, пассивны, я объединяю себя с ними и противопоставляю уже «нас» ему. Это как бы выгодно. В их адрес это син-тонный посыл, чем я их подкупаю, а они берут эту моральную взятку. Ситуация нечистоплотная.

Сказать «ты дурак» — труднее, чем сказать «он дурак». Второе поэтому встречается чаще, хотя это в принципе так же безнравственно. К слову, чаще это бывает за глаза, но и в ситуации лицом к лицу так легче получить свои психологические дивиденды превосходства.

Ну а еще почему? Почему нам милее в человеке отрицательное?

Тенденция оценивать человека отрицательно может восприниматься как смелость. Ведь, подчеркивая недостатки, вы натолкнетесь на его сопротивление. И не каждому под силу преодолеть такое сопротивление. А если другие солидарны с вами, но не осмеливаются говорить — то моя смелость еще похвальнее. Ну а если в противовес даже похвалам других в адрес какого-либо человека вы решаетесь на отрицательную его оценку, то в наших глазах это граничит уже с героизмом. Я объективен. Другие — конформисты. Я не сливаюсь с массой. Я нонконформист. И это плюсуется к самовозвышению за счет унижения партнера. Самоуважение растет.

В опасных случаях, когда я отрицательно оцениваю стоящих у власти или хотя бы противоречу похвале в их адрес со стороны партнера, — такой нонконформизм и в самом деле достоин уважения. Но когда вразрез с мнением других — и неопасно, это похоже на нравственное кокетство нонконформизмом: вот старшие, ветераны, любят Клавдию Шульженко, а я низвожу ее, расцениваю как малоинтересную певичку.

Мотивы отрицательного оценивания, конечно, присутствуют все вместе, в какой-то пропорции. Может быть, превалирует действительно стремление к объективности. И в этом случае, если партнер объективно плох и занимает чужое место, нанося этим обществу ущерб, его и надо оценить отрицательно. И пусть при этом другие мотивы (самовозвышение, например) все же реально видны, бог с ними, главное все-таки — первый мотив. Но лучше, если мы будем задаваться вопросом: мое отрицательное высказывание мотивируется попыткой самовозвыситься за счет унижения партнера или стремлением к объективности? — и честно себе на этот вопрос отвечать.

Сказанное заставляет с осторожностью относиться к желанию дать отрицательную оценку. Всегда надо иметь в виду эти дополнительные моменты, искривляющие в отрицательном направлении наши впечатления.

Ситуация оценивания

Сама по себе эта ситуация приятна или неприятна? Мои опросы показывают, что большинство людей ее расценивают скорее как неприятную. Почему? А потому, что в ситуации оценивания провоцируются отрицательные оценки. В обычном общении отрицательные высказывания в какой-то мере сдерживаются стремлением к вежливости.

Боязнь ситуации оценивания определяется еще и обстоятельством, о котором мы уже говорили, плохое лезет в глаза, в то время как хорошее мы советуем в людях тщательно искать. По опыту я поэтому тревожно ожидаю: сейчас начнут искать не хорошее, а плохое (мне кажется, конечно, что «во мне больше хорошего», а они будут «искать плохое»).

Это на бессознательном уровне прогнозируется человеком, он трепещет, старается избежать ситуации оценивания.

■ Известно, что начальство не любит тестироваться. Кто знает, какими будут оценки. Ну, если хорошего найдут больше и, например, все же изберут большинством голосов на какой-либо пост, то стоит потерпеть. А если изберут другого? А ты услышишь только отрицательное о себе?

Тревога на эту тему реальна. Неприятно переживать поражение и неприятно предвкушать возможное поражение.

От неприятной для партнера позиции оценивания или, скажем острее, позиции оценивателя надо отказаться. Если, конечно, нет необходимости, как, например, во время выборов, когда мы не можем реализовать свое право на агитацию против, не давая отрицательных оценок альтернативным кандидатам; но и здесь имеет смысл быть все же мягче.

Как защищаться?

Прежде всего задать себе вопрос: идеален ли я? Ответ понятен — идеальных людей нет. Значит, я должен воспринимать отрицательные оценки как неизбежность. Смириться с их возможностью. Отрицательные оценки могут идти от людей явно не вашей ориентации. Так что это хорошо, значит, вы человек со стержнем. А люди — они тоже имеют право на суждение. Значит, и на осуждение. И это тоже неизбежность. А раз неизбежность, то лучше постараться отнестись ко всему философски и вести себя спокойно.

Надо признать критику обоснованной в той части, в которой вы ее таковой считаете (найти и самому основания — вы же не идеальны!). И далее, если партнер не прав по существу дела, проводить мягкую конфронтацию, жесткую конфронтацию и управляемый конфликт по тем примерным алгоритмам, которые будут разобраны в дальнейшем.

«Полоса нейтральная»

Избегать отрицательных оценок — это проявление нейтральности, которая будет работать пусть на «холодный», но все же мир. Отметим, однако, что даже нейтралитет — задача тоже трудная и требует внимания, усилий и некоторого навыка. Мы часто задеваем человека, хотя и не ставим себе такой цели. Надо предотвратить и нечаянную нашу агрессию, проявляющуюся в отрицательной оценке. Легче следить за собой, когда наши бессознательные механизмы выдают наружу оценку личности человека в целом или пусть только его отдельной черты. Но сплошь и рядом затрагиваем его ценности. Чтобы этого не происходило, имеет смысл до каких бы то ни было высказываний при партнере насчет искусства, политических дел и тому подобного уяснить и даже изучить ценностные ориентации партнера, его вкусы, взгляды, религиозные и политические убеждения, предпочтения. Чтобы нечаянно не задеть реликвий или хотя бы малых, но все же значимых ценностей. И если это непринципиально, то не высказывать отрицательного мнения по этим поводам.

Изучать можно «методом наблюдения» за его высказываниями и полемикой с другими людьми. А можно и с помощью тактичных расспросов. При этом вопро