| отрывок, полностью в
архиве Прийма А К
НЛО ! Очевидцы неопознанного
Прийма А. К.
НЛО! Очевидцы неопознанного
А. К. Прийма - известный исследователь аномальных явлений, автор
пяти книг и многих статей о встречах с непознанным.
Профессиональный литератор, он пишет "контактные истории" в
жанре документальной прозы - с диалогами и захватывающей
интригой.
В новой книге "НЛО! Очевидцы неопознанного" писатель верен себе:
в яркой, интригующей манере он рассказывает о невероятном, но
тем не менее имевшем место в действительности- о встречах наших
. ников с домовыми, лешими, привидениями, экипажами НЛО.
Основная часть публикуемых "контактных историй" печатается
впервые и расследовалась автором лично. В книге впервые
публикуются уникальные фотографии из архива автора. Для широкого
круга читателей,
Чему бы жизнь нас не учила, Но сердце верит в чудеса.
Ф. Тютчев "Избранные стихотворения"
Лучшее доказательство, лучший аргумент - это аргумент
материалом.
В. Пропп "Исторические корни волшебной сказки"
ОТ АВТОРА
Пару лет назад в Москве была издана моя книга "Внеземляне
идут!", написанная в жанре документальной прозы. Она встретила
теплый читательский прием.
Вереницей пошли письма, отклики на нее. А в них циркулировала
мысль, в наиболее четкой форме высказанная в письме Олега
Пивовара из Киева, бывшего политического заключенного, а сейчас
руководителя школы боевых искусств Востока. "Давно увлекаюсь
литературой по аномальным явлениям,- писал О. Пивовар.- В
частности, держу на книжной полке все ваши изданные книги.
"Внеземляне..." много интереснее предыдущих. Вы тут, как
говорится, "нашли удачный прием" - расписали контактные истории
в форме динамичной документальной прозы с диалогами и
приключениями. Никто до вас не додумался сделать этого...
Пожалуйста, продолжайте в том же духе. Продолжайте делать то,
чего заведомо не умеют делать наши доморощенные "исследователи
загадочных феноменов", знаменитые среди читателей, прежде всего,
своим удручающим косноязычием".
Вдохновленный такой реакцией на мою книгу, я написал и затем
издал в Москве другую книжицу документальных повествований. Она
называлась "Неведомые Миры. Рассказы исследователя аномальных
явлений".
И опять пошли волной читательские письма Вот ^ишь одно из них-от
педагога А.Л.Смирновой из 1юменскои области: "Пишите, пишите,
пишите не останавливаясь, свои увлекательные документальные
очерки и впредь. Для пропаганды аномальной тематики они делают
куда больше, нежели многие отличающиеся резко дурным слогом,
псевдонаучные "монографии" на ту же тему..."
Книга, которую вы держите сейчас в руках-это "Новые рассказы
исследователя аномальных явлений" как указано в ее подзаголовке.
Надеюсь, новые рассказы придутся по душе читателям не меньше чем
старые, изданные мною ранее. Перед вами-снова документальная
проза, написанная по следам расследовании встреч наших
современников с Неведомым.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАГАДОЧНЫЕ ГОСТИ
"МИР ИДЕТ К КОНЦУ..."
Когда я впервые встретился с Дарьей Михайловной Шупик, ей только
что исполнилось 62 года. А произошла встреча в общежитии одного
из ростовских училищ. Дарья Михайловна служила там вахтершей.
Она оказалась невысокой, полной женщиной, одетой в
стираное-перестираное, ветхое летнее платье с короткими
рукавами. На ногах у нее были толстые войлочные тапочки, столь
же, ветхие, как платье, давно потерявшие свой первоначальный
цвет, выгоревшие от времени. Дарья Михайловна сидела за столиком
вахтера, уронив подбородок на грудь, и тихо посапывала. Ее глаза
были прикрыты. Она подремывала, когда я подошел к ней.
Рядом со столиком стояла на полу матерчатая хозяйственная сумка,
из которой выглядывал кирпич черного хлеба. Вся в старческой
бахроме, с заплатой на боку, сумка была под стать ветхому платью
и заношенным тапочкам. Она тоже давно просилась на помойку.
Я на мгновение замер, сочувственно разглядывая женщину издали.
Запах вечной бедности, улавливаемый не ноздрями, а душой, реял
вокруг нее. Я тяжко вздохнул, привычно анализируя туманные мысли
и ассоциации, приходящие мне в голову при встрече с каждым новым
человеком.
В Дарье Михайловне я увидел метафору растреклятой нашей русской
нищеты.
Это платье и тапочки... Эта сумка... Этот ее почтенный
возраст... Безрадостный закат жизни в лютом
безденежье... Дарья Михайловна Шупик была чем-то вроде символа
роковой безысходности судеб миллионов ее сограждан, вынужденных,
как и она, влачить жалкое существование на "помойке" современной
мировой цивилизации.
Я сам родился и вырос на этой "помойке". Я прожил на ней всю
свою жизнь, которая, впрочем, не обогатила меня лукавством,
называемым жизненным опытом. Я отказывался, следуя велениям того
опыта, приноравливаться к плохому, мириться с житейскими
обстоятельствами. Вонь нашей российской "помойки" всегда
вызывала у меня омерзение, откуда бы ни смердило - из мусорного
ведра телевизора ли, с трибуны ли, из вечно пустого ли кошелька,
из газеты ли... Я не понимал, почему я не должен постоянно
напоминать всем и каждому, что все мы обитаем отнюдь не в
цивилизованном обществе, а на самых дальних его задворках. И я
напоминал. В своих напоминаниях я особо подчеркивал, что наша
культура (ну, все эти бравурные вирши, романы и повести,
фильмы...)-это именно "помоечная" культура.
В результате у меня была... скажем так, достаточно специфическая
жизнь, полная неординарного колорита.
Хуан Хименес, блестящий прозаик, вечный бунтарь, однажды сказал:
"Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек".
Ну, вот я и писал "поперек". Всегда и только "поперек".
Более того, печатал, представьте себе, свои "поперечные" писания
в "Литературной газете", "Знамени", "Литературном обозрении",
"Новом мире" и так далее, и так далее. И очень сильно огорчал
ими "непоперечно пишущих", которых в нашей "помоечной" культуре
было, разумеется, подавляющее большинство. Их общее огорчение
росло и росло, а потом выросло в колотушку, которой мне дали по
мозгам. Меня вообще перестали печатать, перестали допускать мои
писания на страницы журналов и газет.
Это, однако, не помешало мне по-прежнему "жить поперек", то есть
наперекор главным "помоечным" течениям. Выставленный за
"антиобщественные печатные действия" из подцензурной
общественной жизни
на улицу, я занялся исследованиями аномальных явлений. В ту пору
когда это произошло, "аномальщина" пребывала под официальным
запретом в нашей стране. А стало быть, изучая ее в меру своих
скромных сил, я опять-таки водил пером "поперек" листа. Правда,
на сей раз почти никто не ведал об этом. Работа вынужденно
велась в условиях интеллектуального подполья...
Я был и, надеюсь, до конца своей жизни останусь вечно
"поперечным" человеком.
Исторический опыт показывает: только те, кто "жили поперек",
оказывались на форпостах того, что мы называем общественным
развитием. Неважно, где находились форпосты - в прериях Дальнего
Запада или в лабораториях алхимиков, в том знаменитом сарае, где
испытывалась первая в мире модель телевизора, или же где-то
еще... Важнее другое. Такие форпосты сотворялись руками только
"поперечных" людей, вечно неуспокоенных, ищущих что-то новое,
идущих всегда на шаг или пускай хотя бы на полшага впереди
"непоперечных".
Сегодня еще не существует строгой серьезной науки об аномальных
явлениях. Такая наука - дело будущего. Но чтобы будущее стало
когда-нибудь научно. состоявшимся настоящим, его нужно готовить.
Вся моя жизнь - это подготовка к нему.
То, чем занимаюсь я,- один из не достроенных еще до конца
форпостов. С его невысокой башенки едва видны, едва угадываются
на горизонте размытые силуэты грядущего, во имя которого и
возводится мною форпост.
Я верю, что делаю нужную и полезную для будущего работу. Я верю,
что тот, кто неизбежно сделает следующий шаг, опережая, меня, и
возведет во мгле будущего очередной новый форпост, воспользуется
моим багажом, оставленным для него на предыдущей пионерской
стоянке.
Вот одно мое занятное житейское наблюдение. Я опросил сотни
людей, общавшихся, по их словам, с "гостями из Неведомых Миров",
и ни один (!) из моих собеседников не оказался "поперечным"
человеком. Все они как на подбор были, говоря
гентным языком, среднестатистическими представителями нашего
общества. Отсюда - вывод: таинственных "пришельцев ниоткуда" не
интересуют по большому счету те, кто строят форпосты; внимание
внеземлян привлекают, прежде всего, рядовые, так сказать,
человеческие особи из числа смирившихся с жизнью, из числа
безвольно плывущих по течению бытия.
Дарья Михайловна Шупик - классический пример тому.
- Очнитесь, милая,- ласково молвил я, трогая за плечо дремавшую
вахтершу.- Здрасьте. Явился по вашему вызову.
Дарья Михайловна открыла глаза и с недоумением уставилась на
явившегося. - По моему вызову? - переспросила она. - Да. Я
получил ваше письмо. В качестве обратного адреса вы указали
адрес училища, в котором работаете вахтером. - Какое письмо?
- Вот это,- и я извлек из кармана надорванный конверт.
- Ничего не понимаю. Никаких писем никому не писала. Я одинокая
женщина. Мне писать некому.
-Дарья Михайловна... Э-э, кстати, ведь вы-Дарья Михайловна? Я не
ошибся?.. Я приехал в Ростовна-Дону десять дней назад. И с ходу
опубликовал в местной' газете статью, в которой рассказал о том,
чем занимаюсь. В конце статьи была сделана приписка: мол, если
вы располагаете сведениями о любой аномальной чертовщине, шлите
свои рассказы, отчеты по адресу: "Ростов. Отделение связи
такое-то. До востребования. Прийме А. К." - Так вы - тот самый
Прийма? - Тот самый.
- Предъявите ваш паспорт,- стеклянным, типично вахтерским
голосом, потребовала моя собеседница. Паспорт был предъявлен.
Престарелая вахтерша внимательно изучила его, Потом, возвращая
назад, тепло улыбнулась и произнесла:
-Верно, я послала письмецо вам. Сейчас и здесь, в общежитии, мне
неловко беседовать с вами. Если
не возражаете, приходите завтра утром ко мне домой. У меня будет
выходной день...
На дворе стоял сентябрь 1990 года. В небе ярко сияло знойное
южное солнышко, когда я подошел к дому, в котором жила Дарья
Михайловна Шупик. Дом оказался расположенным недалеко от
центрального городского железнодорожного вокзала в районе
жутчайших трущоб. Его двухэтажная коробка, сложенная из
побуревшего от времени кирпича лет сто назад, была втиснута
среди таких же дышащих на ладан домишек. Улица, вдоль которой
они теснились, круто взмывала вверх по склону высоченного холма.
Холм тянулся параллельно железнодорожным путям, разбегавшимся от
вокзала в два конца - на север и на юг.
Дарья Михайловна жила в подвале. То есть жила она не просто, как
все мы, на "помойке", а на самом ее дне в буквальном смысле
этого слова. Ниже нее обитали только земляные черви да мыши.
Окно в ее убого обставленной комнате размещалось почти под
потолком вровень с тротуаром. За ним то и дело мелькали шагающие
ноги, мужские, женские, детские. В "красном углу" комнаты стоял
на тумбочке единственный роскошный предмет - чернобелый
телевизор "Рекорд" двадцатилетней давности.
- Вот здесь и произошло великое чудо,- сказала Дарья Михайловна,
указывая рукой на окно. - Когда?
- Недавно. В конце марта... Вы не знаете, почему? - Простите, не
понял.
- Я спрашиваю, почему это случилось именно со мной? Посмотрите
на меня и на то, как я живу. Я всегда жила так. Всю жизнь
напролет бедствовала. Образование у меня - семь классов. По
образованию - и заработки. Кто я такая? Откровенно говоря,
никто. Этакая, о-хо-хо, зря живущая, как я сама изредка называю
себя... Так почему же, спрашивается, сподобилось мне узреть
великое чудо? Чем я могла приглянуться Богородице, навестившей
меня? Может быть, вы сумеете ответить на этот вопрос?
- Нет. Не сумею,- развел руками я.- Расскажите поподробнее, как
было дело.
Дарья Михайловна наморщила лоб, вспоминая. - А было так,-
задумчиво проговорила она.- Время близилось к полуночи. Я
выключила телевизор и собиралась ложиться спать, как вдруг
раздался странный звук. Он был похож на чье-то быстрое
неразборчивое бормотание. В недоумении огляделась я по сторонам.
Взгляд ненароком упал на окно. Я громко ахнула и перекрестилась.
Я опешила. Вижу, за окном стоит Богородица!
- Вы хотите сказать, что увидели ее ноги? - уточнил я,
выразительно посмотрев на узкое, растянутое по горизонтали
окошко, подоконник которого едва-едва возвышался над уровнем
тротуара.
- Да в том-то и дело, что нет! Не ноги увидела я, а Богородицу
целиком, в полный рост,- голосом, полным отчаяния, возвестила
моя собеседница.- Понимаю, мне трудно поверить. Наверное, вы
сейчас решаете, не сумасшедшая ли я. Даю вам честное слово, я
узрела ее в полный рост. Уж как это там, по ту сторону окна,
чудесным образом получилось, не знаю. По сей день не перестаю
удивляться. Знаю одно: Богородица явилась мне видимая с головы
до ног. Ночная улица за окном осветилась восхитительным неземным
золотистым светом. Она как бы раздулась во все стороны.
Пространство выгнулось подобно куполу. А в центре выгнутости
стояла Богородица.
Я достал из кармана блокнот, авторучку и, приготовившись
записывать, спросил:
- Почему вы думаете, что это была Богородица? Она что, сама
назвала себя так?
- Н-н-нет,- после короткой заминки молвила Дарья Михайловна,-
она не представилась. Ну и что с того? А кто же это еще мог
быть, если не она? Вся такая божественно прекрасная, в золотом
сиянии... Пожалуйста, опишите ее.
- На ней было черное платье до пят. Оно сильно облегало фигуру
до бедер, а ниже ниспадало сильно расклешенными складками.
Рукава платья были длинными, до запястий. На голове - черные
волосы, обрамлявшие лицо непышной прической. Это ее лицо... Оно
было ослепительной красоты! Возле ног
дицы стояли на тротуаре три белых ящичка. Они стояли там
горкой-друг на друге. Внизу-ящичек покрупнее, на нем - средних
размеров, а наверху - маленький.
- Говорите, они стояли на тротуаре? - вопросил я и, шагнув к
окну, вперился взглядом в тротуар по другую его сторону.- Но
ведь только что вы утверждали, что за окном в тот момент все
раздулось и выгнулось в разные стороны. Тротуар тоже выгнулся? И
если - да, то как удерживалась на нем горка из трех ящичков?
- Тротуар не выгнулся,- сообщила, коротко вздохнув, моя
собеседница. Он был единственной прямой плоскостью в странно
искривленном мире за оконной рамой... Богородица откинула крышку
на верхнем ящичке. Она вынула из него большой кусок белой ткани
с нарисованными на нем цветами разных форм и оттенков. Набросила
ткань как платок, на свои плечи и отчасти на грудь. В следующее
мгновение она стала опускаться вниз. Погрузилась по пояс в
тротуар точно в воду. А затем, глядя на меня, внятно произнесла:
"Мир идет к концу... Мы заберем тебя".
- Вы запомнили сказанное ею слово в слово? - осведомился я,
стенографируя в блокноте рассказ Дарьи Михайловны.
- Слово в слово! Услышав благую весть, я перекрестилась и
сказала: "Значит, я должна умереть сейчас?" Ответа не
последовало. Вдруг рядом с Богородицей появился Николай Угодник.
А Богородица тотчас же "выплыла" из тротуара наверх, и оба они
застыли передо мною в полный свой рост.
- Откуда вы знаете, что это был Николай Угодник? Он представился
таковым? Дарья Михайловна недовольно поджала губы. - Боги и их
помощники не обязаны представляться нам, смертным,- тихо
заметила она наставительным тоном.-Мы должны сами узнавать их...
Так вот, я узнала Николая Угодника сразу же. Именно таким
изображают его на иконах. Золотистая с проседью бородка
"скобкой". Добрые и мудрые глаза. - Как он был одет?
- На нем был однотонный балахон серого цвета, ниспадавший
складками до пят. Балахон скрывал очертания тела.
- Дарья Михайловна, миленькая, но ведь Николая Угодника
изображают на иконах всегда в другой одежде. Он на иконах - в
парчовой ризе и в парчовой же шапочке. А в руке у него -
раскрытая книга... Шапочка на голове имелась? -Нет. - А книга в
руке? - Тоже нет.
- Так кто же это все-таки был? - Николай Угодник,- голосом, не
терпящим возражений, отрезала собеседница. Потом прищурилась и
спросила едко: - Кто же еще, по-вашему, мог явиться ко мне рука
об руку с Богородицей? Разумеется, это был он, Николай, помощник
Божий, защитник бедных и обиженных жизнью, вроде меня... Когда
следом за Богородицей узрела я и его, то совсем уж оцепенела в
изумлении. А помощник Божий посмотрел на меня, улыбнулся и
молвил: "Доброе утро!" И тут же за окном стало пусто. Небесные
посланники исчезли, а золотистое свечение, окружавшее их,
померкло... Я была настолько потрясена происшедшим, что стала
бестолково бегать туда-сюда по комнате и глупо бубнить себе под
нос: "Какое утро? Какое утро? Сейчас еще нет двенадцати часов
ночи". Мой взгляд случайно зацепился за циферблат будильника,
стоявшего на столе. И я замерла как вкопанная. Стрелки на
циферблате показывали пятый час утра! По моим личным ощущениям
встреча с посланниками Божьими длилась около двух минут. Между
тем, на самом деле, прошло более четырех часов. Что было со мною
в течение этого долгого времени? Не ведаю... Вдруг мне
захотелось спать. Я шагнула к постели и буквально рухнула на
нее. А проснулась... Нет, вы не поверите мне. - Отчего же?
Поверю. Проснулась спустя ровно двое суток! ...Через несколько
лет, в очередной раз оказавшись в Ростове-на-Дону, я вновь
навестил Дарью Михайловну Шупик. Она по-прежнему служила
ром в общежитии и чувствовала себя для своих лет недурственно.
"Мир идет к концу..." - было сказано ей в свое время. Женщина
поняла сказанное так, словно бы речь шла о ее личном "мире", о
ее собственной жизни, сию минуту заканчивающейся. "Значит, я
должна умереть сейчас?" В ответ - загадочное молчание. Дарья
Михайловна по сей день жива и относительно здорова.
О каком же мире, который якобы "идет к концу", было туманно
сообщено ей? Неужели же обо всем нашем мире, земном?..
СОЛНЕЧНОЕ ПЯТНО
После той памятной встречи с Дарьей Михайловной прошло около
двух недель. Я мотался по Ростову с картой города в одной руке и
пачками писем в другой. Я занимался сбором самых разнообразных
диковинных сведений. В общем, жил очень интересной, с моей точки
зрения, жизнью, наполненной важными делами... А когда поток
писем, приходивших на мой адрес "до востребования", иссяк и я
отбегался по адресам, указанным в них, пришлось возвращаться
домой - в Москву.
Ну, а там без малейшей передышки я продолжил свои занятия
делами, которые находил самыми увлекательными среди всех дел на
Земле. В частности, созвонился с моим давним и верным
сотрудником всероссийски известным гипнотизером и экстрасенсом
Валерием Авдеевым.
На протяжении нескольких лет мы с ним проводили сеансы гипноза с
людьми, утверждавшими, что они якобы общались с некими
таинственными нечеловеческими существами.
Как показал наш многолетний опыт, гипноз - лучшее средство
проверки достоверности показаний таких людей. Под гипнозом
человек теряет сознательный контроль над своим "я". Он говорит
правду, одну только правду. Именно в ходе сеансов гипноза
нам удалось вывести на чистую воду ряд авантюристов, искавших
дешевой славы с помощью своих баек, насквозь, как выяснилось на
сеансах, лживых...
Пока я в сентябре 1990 года бегал по Ростову, как неутомимый
сыскной пес, вынюхивающий следы Неведомого, на мой, на сей раз
московский, адрес "До востребования" шли и шли косяком письма от
читателей моих статей. Времечко на дворе стояло развеселое,
лихое во всех смыслах: наступил момент истины, момент свободы
слова. Только что в стране была отменена цензура. И я не
замедлил воспользоваться этим. Стал печатать всюду, где только
удавалось, статьи и кор.откие заметки об аномальных явлениях.
Само собой, с указанием адреса "До востребования" в конце каждой
из них.
И вот, вернувшись из Ростова в Москву, я пожал обильный урожай с
публикации трех очередных моих статеек, появившихся месяцем
ранее в столичной прессе.
Мне пришлось дважды сходить на почту с двумя большими сумками в
руках. За один раз я просто не донес бы оттуда до своего дома
все эти вороха ворохов человеческих воплей о встречах с жуткими
демонами, плачей о штурмовых налетах полтергейстов, откровений о
встречах с богами, отчетов о контактах с экипажами НЛО.
Покопавшись в поступившей корреспонденции, я выудил из нее все
конверты с московскими обратными адресами. Потом занялся беглым
просмотром их содержимого. На это ушло два дня. Лишь затем я
позвонил Валерию Авдееву. - Привет, старик,- бодро сказал я.-
Накопилась новая пачка контактных сообщений от москвичей. В
большинстве из них указаны номера домашних телефонов...
Приступим к работе?
- Да хоть завтра же! - последовал немедленный энергичный
ответ.Созванивайся с контакторами и выстраивай их в очередь,
составляй список. А потом приводи людей по списку ко мне
домой... Когда приведешь первого? - Завтра и приведу.
-Договорились. До завтра!
26 сентября в квартире Валерия Авдеева была погружена в гипноз
некая Антонина Зайцева, возраст40 лет. То, что произошло в ходе
сеанса гипноза, носило, очень и очень мягко говоря, неординарный
характер.
За ходом сеанса наблюдал один совершенно посторонний для нас с
Авдеевым человек - некий Александр. Наш постоянный сотрудник,
профессиональный фотограф в тот день приболел. А тут вдруг
выплыл из московской круговерти Александр с фотоаппаратом под
мышкой, и я именно на один этот день спешно подключил его к
работе в качестве фотолетописца скромных наших деяний.
Антонина Зайцева утверждала, что 23 сентября 1988 года поздним
вечером она внезапно увидела перед собой пять сияющих огненных
сгустков. Они зависли, выстроившись в ряд. Почти сразу же
сгустки трансформировались в пять человекоподобных фигур,
состоявших опять-таки из сплошного света... Некий желтоватый
туман застлал в следующую секунду не только взор, но и сознание
Антонины.
При этом ей мерещилось, что в тумане долго звучали какие-то
голоса. Вроде бы они расспрашивали ее о чем-то, и женщина
подробно и обстоятельно отвечала на вопросы. Затем голоса
стихли. Клубящаяся пелена перестала затмевать взор, а также
мозги, одурманенные ею.
Антонина Зайцева огляделась по сторонам. Светящиеся существа
исчезли. В памяти женщины не осталось ни единого слова из ее
долгой беседы с ними... Сеанс гипноза начался.
Валерий ввел женщину, лежавшую с закрытыми глазами лицом вверх
на тахте, в гипнотическое состояние и передал так называемый
контактный "рапорт" мне. Отныне и до окончания сеанса Антонина
слышала только мой голос. Я спрашивал, она отвечала. А Валерий
Авдеев "держал" гипнополе распростертыми над ней руками.
Рядом с нами суетился Александр с фотокамерой, мерно
пощелкивавшей затвором.
Повинуясь жесткой установке гипнотизера, Зайцева вернулась
памятью к экстраординарному событию в
ее жизни. Сейчас она заново переживала встречу со светящимися
существами.
- Вспоминайте, вспоминайте, вспоминайте,- глухим голосом
настойчиво бубнил я, склонившись над нею.-У вас отличная память.
Вы помните все... Что говорят те существа? С чего начался ваш
разговор с ними?
Антонина отвечала с трудом, делая большие паузы между словами.
Она пребывала в глубоком трансе. Ее подсознание было полностью
расторможено. Из его таинственных глубин со скоростью очень
замедленной киносъемки выплывали картины и образы, навечно,
казалось бы, укрытые там неведомо кем и как ее сознательного
"я".
- Они... Они говорят, что прибыли из мира, которому нет названия
на нашем языке. Они - хорошие. Я чувствую это... Да вот они и
сами говорят: "Не бойся нас. Мы пришли с добрыми намерениями". -
С какими именно?
- Не знаю,- прошептала загипнотизированная женщина.- Они
говорят: "Мы - знание. И мы - свет. Мы приходим в ваш мир не
часто. Но когда приходим, ищем среди вас тех, кто способен
пообщаться с нами и не умереть после этого". Я спрашиваю их:
"Выходит, я не умру после вашего визита?" Они отвечают: "Нет. У
тебя - хорошие резонансные частоты. Они подходят для контакта с
нами. Расскажи о себе".- "Что рассказать?""Что хочешь. Давай
рассказывай". И я стала рассказывать.
- Они задавали наводящие вопросы в ходе вашего рассказа? -
Задавали.
- Приведите примеры таких вопросов. Какие факты вашей жизни
заинтересовали их в особенной мере?
Антонина Зайцева, до сего момента тихо-мирно возлежавшая на
тахте, принялась вдруг громко и прерывисто дышать.
- Не могу,- с явной натугой выдавила она сквозь дрожащие
губы.Нельзя. - Что - нельзя?
- Нельзя. Запрет. Полный запрет... Эти их наводящие вопросы... С
их помощью они узнали через
бытия моей жизни что-то важное о событиях на Земле вообще.
Нельзя - об этом. Запрещено... Мне плохо. Сердце выскакивает из
груди. Послушайте, мне на самом деле очень плохо. Эй, есть тут
кто-нибудь? Помогите! Почему вокруг так темно?..
Щепотью пальцев я осторожно охватил запястье Антонины и,
вздрогнув, тотчас же отдернул свою руку от ее трепещущей руки.
Пульс на запястье колотился так, будто под кожей работал
отбойный молоток.
- Немедленно забудьте о всех этих наводящих вопросах,- жестким
тоном скомандовал я.- Выбросьте из головы все воспоминания о
них. И успокойтесь. Главное, успокойтесь... Чувствуете, как вы
успокаиваетесь, как вам делается хорошо, комфортно и приятно.
Очень хорошо. Очень. Очень.
-Да. Хорошо и приятно. Чувствую... Пусть уйдет Саша. - Кто?
- Ну, этот, который с фотоаппаратом... Саша... Пусть он уйдет.
Мы с Валерием Авдеевым переглянулись. Гипнотизер выразительно
приподнял брови, демонстрируя мне свое удивление. Я коротко
хмыкнул, тоже слегка озадаченный.
Дело в том, что, готовясь к сеансу гипноза, мы с Валерием в
быстром темпе познакомили Антонину с Александром, представив его
как фотографа. В суете и спешке мы позабыли, когда представляли,
назвать его по имени. И в последующие минуты тоже не называли -
ну, как-то, знаете ли, к слову не пришлось.
Антонина Зайцева, погрузившись в гипнотическое состояние,
телепатически сняла, выходит, с кого-то из нас информацию о том,
как зовут фотографа. Скорее всего, прямо с фотографа ее и сняла.
- Почему Саша должен уйти? - полюбопытствовал я.
-У него... Он-не тот человек. Не наш. Он опасен. Они не хотят,
чтобы он присутствовал сию минуту здесь. - Кто они?
- Гости,- едва слышно вымолвила Антонина заторможенным голосом.-
Гости из другого мира. Они услышали наш с вами разговор, сейчас
ведущийся. Они...
И загипнотизированная женщина надолго примолкла. Я сидел и ждал
продолжения, заинтригованный ее обмолвкой насчет того, что
загадочные они якобы "услышали наш разговор". Наконец, Зайцева
опять встрепенулась.
-Зря...-шелестящим шепотом выдохнула она.- Да, зря вы затеяли
все это. Только переполошили их своими попытками... Зря. -
Какими попытками? Антонина, мерно дыша, молчала. - Что было
затеяно зря? Отвечайте на вопрос. Женщина продолжала мерно
дышать, не разжимая губ.
- А ну-ка, дай я попробую,- встрепенулся Валерий Авдеев, хищно
оскаливаясь.- Сейчас мы расшевелим ее. Сейчас она заговорит у
нас как миленькая. Запоет как соловей.
Нотка угрозы прозвучала в его голосе. Валерий прикоснулся
ладонью ко лбу лежавшей на тахте женщины и сосредоточился.
Зайцева громко застонала.
- Попытки...- прохрипела она.- Ваши попытки выявить суть
наводящих вопросов сильно встревожили их. И у них там... ну, я
не знаю... зажглось чтото вроде сигнальной лампочки. Была
объявлена тревога.
Антонина перевела дух и испустила новый стон. Ее глаза были
по-прежнему плотно зажмурены, веки чуть подрагивали, а по щекам
вдруг разлилась мучнистая бледность, очень не понравившаяся мне.
- Убери руку с ее лба,- резко бросил я, оборачиваясь к
Авдееву.Немедленно уменьши уровень гипновоздействия. И больше не
прикасайся к ней. Не забывай о том, что у тебя - гипнополе
чудовищной силы. Малейший пережим с твоей стороны может привести
к тому, что у нее сгорят мозги, как электролампа.
И я опять сосредоточился взглядом на Антонине Зайцевой.
- Тонечка, как вы чувствуете себя? - Странно,- полузадушенным
давящимся голосом изрекла загипнотизированная.- Очень странно...
А я и не знала, что все время нахожусь, оказывается, на контроле
у них. - С того самого дня?
-Да. - Беспрерывно?
-Да.
- Не значит ли это, что и сегодня, сию минуту... -Да, и сию
минуту тоже... Вы... Вы здорово растревожили их. Они сразу же
кинулись сюда. Сейчас они - уже здесь. Они намереваются
потолковать по душам лично с вами.
- Что... вы... сказали?! - прошептал я, тоже давясь словами от
изумления.
- Они - уже здесь,- повторила безучастно Антонина.- И они
требуют, чтобы ушел Саша. Он - вредный и опасный. Нехороший.
Пусть он уйдет. В его присутствии разговора не получится.
Фотограф Александр воззрился на загипнотизированную даму с
откровенной неприязнью. Я правильно оценил его рассерженный
взгляд. Мало радости было услышать о себе такое, как услышал
сейчас он,- да к тому же переданное якобы со слов таинственных
могущественных и, наверное, всезнающих "гостей из другого мира",
не ошибающихся в силу своего всезнания в характеристиках.
- Выйди из квартиры вон,- приказал Валерий Авдеев, нацеливая на
фотографа указательный палец, как пистолет.- Подожди на улице.
Когда понадобишься, мы позовем тебя.
Александр яростно сверкнул глазами. Пожал плечами. Обиженно
надул губы. Швырнул фотокамеру на кресло, стоявшее в изножьи
тахты, на которой возлежала Антонина Зайцева. Он развернулся на
каблуках и молча вышел из комнаты в прихожую. Я услышал, как там
открылась, затем закрылась дверь, ведущая на лестничную
площадку. - Саша ушел,- сообщил я.
- Это хорошо.
-А они, по вашим словам, уже здесь... Это правда, что они -
здесь?
Антонина издала серию странных булькающих звуков. Потом молвила:
- Они говорят вам: "Не бойтесь нас. Мы прибыли из мира, который
лежит очень далеко, но очень близко".
-Далеко, но близко... Хм. А где конкретно? - Они отвечают: "Он
лежит ниже солнечных долин в седьмой по счету спинальности".
Конец ответа.
- Очень интересно,- деловито отчеканил я с подчеркнутым
энтузиазмом.Хотя было совершенно непонятно. Спросите их,
известно ли им значение термина "спин" из лексикона нашей земной
физики, занимающейся изучением микромира?
- Да. Известно. Они сообщают: "Мы воспользовались этим термином,
чтобы приблизительно пояснить, откуда прибыли. Суть вашего
термина лишь частично отражает процессы, которые невозможно
описать другими словами на вашем простом языке". Конец
сообщения. Я возразил немедленно:
- В нашем простом, как они считают, языке есть и 'другие слова,
пригодные, наверное, для описаний.
- Они уточняют: "Непригодные для описаний". Конец уточнения.
В этот момент Валерий Авдеев тревожно засопел, зашевелился,
задвигался. Стул жалобно заскрипел под его крупным дородным
телом. Валерий восседал на том стуле возле изголовья тахты,
рядом с женщиной, вольно раскинувшейся в прострации на ней. Руки
Валерия, парившие в воздухе над головой загипнотизированной дамы
- "державшие" гипнополе, вдруг отлетели от ее головы в сторону.
Авдеев повернулся ко мне и, тыча пальцем в потолок, негромко
произнес:
- По-моему, над домом висит "летающая тарелка". - Брось шутить,
старик,- поморщился я.- Не время и не место для таких шуточек.
- Алексей, я вовсе не шучу,- сказал Авдеев, слегка повышая
голос.Нутром своим экстрасенсорным чую, она висит прямо над
нами. Над крышей дома. В небе.
- Ну и пусть себе висит! - рявкнул я, разозлившись, ибо ни на
йоту не поверил, само собой, сказанному.- Пожалуйста, поставь
руки на место. "Держи" поле,- и я снова склонился над
Антониной.- Итак, они говорят, что в нашем языке нет слов,
пригодных для описаний... э-э... неких внеземных процессов,-
напомнил я ей.- А что говорят еще? - Они просят вас... - О чем?
- Просят никогда больше не обсуждать со мною под гипнозом суть
их наводящих вопросов. Слышите, никогда. Этого делать нельзя.
Запрещено. - Хорошо. Не буду. Что они говорят далее? - Они...
Сейчас они хотят задать вам один важный вопрос.
- Наводящий? - невольно улыбнулся я. - Нет. Другой. Для них
очень важный. Животрепещущий. - Пусть задают. Я слушаю.
- Вопрос: "Есть ли среди людей кто-нибудь, кто знает, где
находится вход в солнечное пятно?" Конец вопроса.
- Вход?.. В солнечное пятно?..- я слегка растерялся, не уяснив
смысла сказанного.- Какое пятно? Спросите их, о чем идет речь?
Имеется в виду одно из темных пятен на Солнце? Или же круглое,
так сказать, пятно солнечного диска на земном небосклоне?
Попросите их сформулировать почетче.
- Они говорят: "Было сформулировано верно. Речь идет не о пятне
на Солнце, а о солнечной шахте". Так. Они замолчали.
Совещаются... Они повторяют вопрос: "Где у вас находится вход в
солнечное пятно?" Конец вопроса. - Не знаю.
- Вопрос: "А кто знает?" Конец вопроса. - И этого тоже я не
знаю.
- Они говорят: "Нам нужно найти в вашем мире вход в солнечное
пятно".
Мгновение поразмыслив над услышанным, я решил расставить
нехитрую ловушку. Очень уж хотелось получить от загадочных
собеседников Антонины Зайцевой какую-нибудь смыслоемкую
информацию. Пока что такой информацией в их туманных речах даже
не пахло. Я произнес вкрадчиво:
- Что ж. В принципе, конечно, можно попробовать поискать в нашем
мире этот самый вход в это самое пятно. Но чтобы начать поиски,
надо сначала знать, что это такое - солнечное пятно, что оно
вообще представляет из себя. Молчание было ответом. - Так
все-таки, что же это такое? Молчание. - Тоня, вы слышите меня?
Молчание.
- Что с вами? Немедленно отзовитесь. Я приказываю вам
отозваться... Отзовитесь! Отзовитесь! Молчание.
И тут в прихожей пустил длинную заливистую трель дверной звонок.
- Это наш умник ломится,- вслух прокомментировал трель Валерий
Авдеев.- Ну, который вредный и опасный. И. нехороший.
- Ладно. Схожу открою дверь,- хмуро проронил я и вопрошающе
глянул на гипнотизера.- Прерываем сеанс?
- А что же остается делать? Сам видишь, дама замолкла. А
повышать уровень гипнотического воздействия, чтобы расшевелить
ее, опасно. Тут ты безусловно прав. Биополе у нее - слабенькое.
Мозги в самом деле могут сгореть, как лампочка... С другой
стороны, этому нашему умнику надоело, небось, болтаться на
улице... Все. Прекращаем сеанс.
- Тоня, отзовитесь,- воззвал я на всякий случай еще раз к
загипнотизированной.- Приказываю вам отозваться.
Реакции не последовало. Лежавшая на тахте женщина чуть слышно
посапывала. Казалось, она крепко спала.
Я вздохнул и направился к двери, ведущей из комнаты в прихожую.
- Между прочим, "тарелка" улетела,- бросил мне в спину Авдеев,
издав отчетливый короткий смешок. Я круто обернулся. - Какая
тарелка?
- Да та самая, которая висела над крышей дома. Убралась она
куда-то восвояси. Нутром чую, отчалила из неба над домом.
- Кончай шутить,- буркнул я.- Мне не до шуток. Меня крайне
беспокоит, что женщина почему-то перестала реагировать на мой
голос. Выводи ее из гипноза. Надо выяснить, что с нею произошло.
Почему она вдруг заглохла, как сломавшийся радиоприемник.
С этими словами я вышел в полутемную прихожую. Пошарил в темноте
рукой по двери, отделявшей прихожую от лестничной площадки,
нащупал на ней замок и сдвинул на нем запорный курок в сторону.
Дверь распахнулась.
За нею стоял Александр, сильно запыхавшийся. Судя по его виду,
он совершил хорошую пробежку, преж-, де чем нажал пальцем на
кнопку дверного звонка.
- НЛО! - объявил в полный голос Александр, вступая в прихожую и
шумно дыша при этом.- Сию минуту я видел НЛО! - Где? - сухо
спросил я. Строго над крышей дома!
- Не верю,- мой голос был по-прежнему очень сух.
- Да как же так? - опешил Александр.- Почему не веришь? Я
действительно видел НЛО.
- Вы с Авдеевым заранее сговорились, чтобы разыграть меня,-
молвил я ледяным тоном.
-С каким Авде... Ах, с Валерием! Ничего не понимаю. О чем мы с
ним сговорились? - Не хуже меня знаешь о чем. - Подожди. До меня
не доходит, про что ты говоришь, но подумай сам: как мы с
Валерием могли сговориться о чем-то заранее, если ты познакомил
меня с ним лишь полчаса назад? Утром ты сообщил мне по телефону
его домашний адрес и рассказал, как доехать до его дома. А когда
я приехал, то все
вы были уже в сборе - и Валерий, и ты, и эта... как ее там...
Антонина. Ведь так было дело?
- Да. Так,- проговорил я, смутившись.- Извини, пожалуйста, за
глупые подозрения с моей стороны.
Все то, о чем напомнил мне Александр, начисто вылетело у меня из
головы, переполненной сейчас совсем другими помыслами и
соображениями.
- Повторяю, извини. Я был не прав. Рассказывай, что ты видел.
Обиженная мина на лице Александра тотчас же сменилась
облегченной улыбкой.
- Ну, выставили вы меня на двор,- затараторил оживленно
он.Прогуливаюсь я там туда-сюда, глазею по сторонам, покуриваю.
И при этом думаю: эх, жаль оставил я фотоаппарат на кресле в
комнате, где вы проводите сеанс гипноза. Пролети сейчас в небе
"летающая тарелка", и мне будет нечем сфотографировать ее.
Поднимаю голову, осматриваю на всякий случай небеса. И аж
приседаю от неожиданности! - "Тарелка"?
- Она самая. Висит в небе тускло-серебристый диск. В диаметре -
метров десять, если не больше. Низко этак висит - почти над
крышей дома. А еще точнее - строго над шахтой подъезда, в
который выходит дверь из квартиры Валерия Авдеева!.. Я замер на
месте с открытым ртом. Прошло несколько минут. Слышу детские
голоса, крики: "НЛО прилетел! НЛО!" Диск, вижу, вдруг накренился
и поплыл прочь от крыши здания в сторону леса, виднеющегося в
отдалении. А я побежал сюда к вам, чтобы рассказать об
увиденном.
За моей спиной раздался другой, тоже мужской, голос.
- Ну, а я тебе что говорил? - осведомился с легким торжеством
Валерий Авдеев, минутой ранее, наверное, тихо вышедший из
комнаты в прихожую и тоже, как и я, слышавший рассказ
Александра.- Прилетала "тарелочка". Да, прилетала. Повисела над
нами. И я учуял: пока висела, интенсивно прощупала нас с тобой
неведомо чем и как. А потом взяла да и улетела. Вот, собственно,
и вся история.
РАСХИТИТЕЛИ ЖЕНЬШЕНЯ
- Мы, конечно, хищники,- сказал Матвей Фролыч Стародубцев.- Но в
сравнении с уссурийскими лешими мы - просто малые дети. Сосунки,
Матвей Фролыч сидел на стуле напротив меня в гостиничном номере,
за окном которого раскинулся широкий и прямой как стрела,
центральный проспект города Уфы. Пару дней назад я приехал сюда,
чтобы выступить в одном местном Дворце культуры с циклом лекций
об аномальных явлениях.
После окончания первой же лекции Матвей Фролыч подошел ко мне,
чтобы потолковать с глазу на глаз в более спокойной, нежели во
Дворце культуры, обстановке. Хочу рассказать вам, молвил он, о
том, как я 'лично встретился с шайкой леших в тайге... На другой
день утром старик появился на пороге моего гостиничного номера.
Рассказ Матвея Фролыча Стародубцева произвел на меня сильное
впечатление.
Выяснилось, что моему собеседнику недавно стукнуло восемьдесят
лет и что последние два десятилетия из этих восьмидесяти он
живет в Уфе. Раньше жил на Дальнем Востоке и был по профессии
трактористом, работавшим на лесоповале, а в августе каждого года
становился ненадолго корневщиком.
Корневщик - это человек, который ищет и при удаче находит в
глухой тайге растение, называющееся женьшень. Обнаружив
растение, он выкапывает его из земли и отделяет корень от
зеленой верхушки. Корень женьшеня, как известно, самый мощный в
мире природный стимулятор. Известно о женьшене и другое: он
крайне редко встречается в природе. Добытчики чудодейственного
корня издавна именуются корневщиками. Сочное это, необычно для
слуха звучащее словцо - корневщик - я впервые услышал из уст
Матвея Фролыча.
- Да, мы, корневщики,- хищники,- повторил он.- Занимаемся
форменным разбоем. Каждый год летом прочесываем вдоль и поперек
тайгу... Испокон веков женьшень ищут только во второй половине
августа и в самом начале сентября, когда его ягоды
созреют, а корень наберет силу. Поисками занимаются сотни людей.
В заготконторе корней платят за них бешеные, по нашим меркам,
деньги. Растеньице ведь редчайшее! Случается, весь сезон,
отведенный на поиски, пробродишь по чащобам, а ни одного корешка
так и не отыщешь... женьшень встречается все реже и реже. А
мы...
Матвей Фролыч повысил голос. - Мы,- молвил он с чувством,-
хищнически уничтожаем его последние природные запасы, исчезающе
малые! Ради чего делаем это? Исключительно ради выгоды. Принесет
удачливый корневщик в заготконтору четыре или даже пять корешков
- и, считай, год напролет может жить припеваючи, ни перед кем не
ломая спину и нигде не служа. М-да.. Бывали иногдавпрочем,
крайне редко - случаи, когда корневщик уходил из заготконторы с
чемоданом денег. Понимаете, не с узелком, а именно с чемоданом.
Вот и я сам тоже... Матвей Фролыч задумался.
- Что - тоже? - спросил я, почти догадываясь, каким будет ответ.
- Да сам я тоже ушел как-то раз из конторы с таким чемоданом.
Помню, еле закрыл его, так много денег было наложено под его
крышку. Денежные купюры были тогда крупными по размерам. Еле-еле
вколотил я несколько десятков пачек этих "крупняков" в
чемодан... А произошло это после того случая. - Какого случая?
- После моей встречи с лешими. На дворе стоял 1959 год. А дело
было так...
В тот год Матвею Фролычу Стародубцеву не исполнилось еще и
пятидесяти лет. Мужчина в самом расцвете сил, он страстно любил
шататься по уссурийской тайге в поисках женьшеня. Его страсть
подогревалась не только высокими ценами, назначавшимися в
заготконторе за каждый отдельный корешок индивидуально, согласно
разработанной классификации - класс экстра три ноля, класс
экстра ноль, первый класс первой категории, второй категории,
второй класс и так далее... Матвей Фролыч был влюблен в
уссурийскую тайгу. Августовские дни,
проводимые в походах по ней, он считал лучшими днями своей
жизни.
Стародубцев не был особо удачливым корневщиком. За сезон добычи
он отыскивал один или два, хорошо - три, а в редчайших случаях -
четыре корня женьшеня. Однако даже один найденный корешок давал
доход, не соизмеримый с месячной зарплатой тракториста на
лесоповале, не такой уж и маленькой, к слову сказать.
Истории с чемоданом, набитым в заготконторе под завязку
деньгами, предшествовала другая история.
На окраине деревни, в которой Стародубцев жил, стояла китайская
фанза. Она была построена стариком китайцем, прижившимся на
русской земле еще с довоенных лет. Ван У - так звали китайца.
Ван У, маленького росточка, сухонький и весь сморщенный, всякий
раз расцветал улыбкой, когда видел перед собой здоровяка Матвея
Стародубцева, детину почти двухметрового роста, с кулаками, как
кувалды, косая сажень в плечах. Как-то так, сами собой,
сложились обстоятельства, что Матвей подружился с Ван У.
Частенько наведывался в его фанзу, пил там со стариком чай,
беседовал о разных житейских пустяках. Старый китаец сносно
владел русским языком. Но вот однажды Ван У заболел. А Матвей
оказался единственным в деревне человеком, который продолжал
навещать тяжко занедужившего старика-китайца. Он приносил ему из
своего дома нехитрую крестьянскую снедь, подметал по
собственному почину земляной пол в фанзе.
Ван У таял на глазах. Старость не та болезнь, которую можно было
вылечить.
Как-то раз вечером, когда до смертного часа китайца оставались
считанные дни, тот поманил Матвея, подметавшего пол, к себе.
Говорят, ты - ва-панцуй,- прошептал умирающий. "Ва-панцуй"
означает на одном из северных китайских диалектов "искатель
женьшеня". На том диалекте слово "панцуй" - синоним другого
китайского слова "женьшень". Ну, а "ва" - охотник, искатель,
собиратель. Матвей знал все это. - Да. Я - ва-панцуй,- ответил
он.
- Удачливый? - Нет.
- Спасибо, что провожаешь меня в последний путь, заботишься о
старике. Ты добрый человек... Я хочу подарить тебе удачу.
Стародубцев, услышав такое, улыбнулся. - А разве можно подарить
удачу? - хмыкнул он. Можно. Слушай меня внимательно. И умирающий
китаец поведал Матвею в высшей степени странную историю.
По его словам, "тайна удачи ва-панцуя" передавалась в его роду
из поколения в поколение. Ван У был последним живым
представителем своего рода. За долгую жизнь он дважды становился
богатым человеком, сказал китаец. Дважды использовал "тайну
удачи". В нашем роду, пояснил он, существует поверье - на
протяжении одной человеческой жизни нельзя использовать "тайну
удачи" более двух или от силы трех раз. Если воспользуешься ею в
четвертый, то непременно помрешь. И, вздохнув, китаец уточнил,
мой дед, жадный до денег, рискнул, ушел в тайгу "ловить удачу" в
четвертый раз, а вернулся оттуда весь покрытый язвами и вскоре
помер. Ну, а я, сказал Ван У затем, "ловил" ее дважды и побоялся
"ловить" в третий раз, потому что долго и очень тяжело болел
после второго...
"Тайной удачи ва-панцуя", как оказалось, был некий заговор на
китайском языке, который следовало произносить вслух в глухой
тайге ночью в конце августа. Заговор был приманкой для лисов.
Лис (в мужском роде) - традиционный персонаж китайского
фольклора, аналогичный русской нечистой . силе - домовому,
лешему.
Ван У сообщил Матвею, что в обоих случаях, когда он дочитывал
среди ночи в тайге заговор до конца, к нему тотчас же прибегали
гурьбой лисы. Они подхватывали его под локти, вели по лесу и
приказывали ему искать панцуй. Неким чудодейственным образом Ван
У, заколдованный, по его словам, лисами, находил в обоих же
случаях фантастическое количество панцуев. Всякий раз - по целой
охапке. Большую часть найденного женьшеня лисы
забирали себе. Однако и Ван У перепадало немало. Прощаясь с ним,
лисы говорили, что он хорошо поработал и что часть корешков -
его законная доля от добытого. А потом растворялись в воздухе.
- Запиши тайные слова, подманивающие лисов,- молвил китаец.-
Сейчас я продиктую тебе их.
Не желая спорить с умирающим, Матвей так и сделал. Записал
русскими буквами то, что медленно, по слогам набормотал ему Ван
У по-китайски.
Через пару дней Ван У умер. Произошло это в мае.
А в августе Матвей Стародубцев отправился в очередной свой поход
по уссурийской тайге. Уже выходя из дома, он в последний момент
вспомнил о той записи. Записка лежала в картонной коробке с
самыми разными документами, спрятанной в платяном шкафу под
бельем. Недолго думая, Матвей шагнул к шкафу, выудил бумажку с
заговором из коробки...
В течение двух последующих недель он бродил в одиночку по тайге
без всякого толка. Женьшень никак не попадался на глаза, ставшие
уже слегка слезиться от постоянного - с рассвета до заката -
напряжения.
Даже самые опытные корневщики знают, как непросто ^приметить
тоненький стебелек панцуя на фоне буйной таежной растительности.
Женьшень не переносит яркого света. Он селится только там, куда
вообще не попадают солнечные лучи. Его невозможно встретить на
открытых местах - на полянах, на берегах таежных речек, на
безлесых вершинах сопок, открытых всем ветрам. Панцуй можно
обнаружить лишь в глубоких распадках, ущельях либо на северных
склонах сопок, никогда не освещаемых солнцем - причем далеко не
во всяком лесу. Женьшень не встречается в хвойном лесу. Его
любимое дерево, под которым он чаще всего пускает свой
корень,-кедр.
Женьшень - низкорослое и крайне тонкое растение. В сущности
цветочек, этакая зеленая былиночка с несколькими листиками на
ней.
У двадцатилетнего женьшеня, традиционно называемого корневщиками
"панцуй-тантаза", всего лишь три листика. У шестидесятилетнего,
или "панцуя-упие",_
пять листиков. Шестилистный, столетний по возрасту, женьшень
"панцуй-липие" - встречается чрезвычайно р.едко. Корень "липие"
попадает на стол заготконторы корней не чаще чем один раз в
десять лет. Он всегда вызывает там сенсацию. Стоимость одного
"липие" равна, как минимум, стоимостям тридцати "тантаза" или
пяти "упие".
Я привожу все эти экзотично звучащие названия вовсе не для
расширения вашего, читатель, кругозора. Они активно обыгрываются
в диалогах, которые вскоре последуют. Не зная того, что стоит за
тем или иным названием, вы ничего не поймете в диалогах.
Цветет женьшень в июле. А в августе появляются на нем крохотные
красные ягодки.
Вот и поди сыщи неприметное это растеньице с его едва-едва
видимыми ягодками в лесной чащобе, где густые заросли кислицы
оплетены лозами дикого винограда, а между высокими и
разлапистыми кустами шиповника вся земля покрыта густой травой и
буквально морем самых разнообразных, очень ярких и очень
крупных, таежных цветов...
Сидя поздним вечером на лесной полянке у костра, Матвей
Стародубцев горестно размышлял над тем, что его нынешний
августовский поход по тайге запросто может окончиться ничем.
Женьшень, что называется, не шел в руки. Фортуна, удача
отвернулась в это лето от Матвея.
Удача... Корневщик чуть вздрогнул. Ему вспомнился тот его
разговор с умирающим китайцем о "тайне удачи ва-панцуя".
Матвей полез в нагрудный карман гимнастерки, облегавшей грудь
под накинутым на плечи, брезентовым плащом. Извлек из кармана
крохотный клеенчатый пакетик. Выходя две недели назад из дома,
Матвей бережно завернул бумажку с китайским "заговором на удачу"
в клочок клеенки, чтобы уберечь от сырости, от дождей, нередких
в уссурийской тайге в августе.
Стародубцев неторопливо прошелся взглядом по написанной на
бумажке тарабарщине: он не знал китайского языка. Потом криво
усмехнулся и громко прочитал написанное вслух.
И весь напрягся в ожидании, слабо, впрочем, веря в то, что лисы,
китайские эти лешие, немедленно примчатся к нему.
Наш корневщик был убежденным атеистом. Но он не желал
возвращаться из тайги домой с пустыми руками. Китайский "заговор
на удачу" был его последним шансом поймать фортуну за хвост,
пусть и нелепым шансом, бредовым, с его атеистической точки
зрения. В сложившихся обстоятельствах не оставалось, однако,
ничего другого, как воспользоваться им.
А вдруг заговор не предсмертный бред умирающего китайца, и в нем
есть какое-то рациональное зерно? Хотя, хмыкнул Матвей, что
рациональное может быть в колдовском заговоре...
В глубине леса разлилось голубоватое сияние. Оно имело четко
очерченную форму - было похоже на огромный шар, состоящий из
света. У Матвея побежали мурашки по спине, когда он узрел это
загадочное явление.
На фоне шара появились три человекообразных силуэта, внезапно
возникших на поляне в нескольких шагах от костра, словно
выросших там из-под земли.
В беседе со мной Матвей Фролыч Стародубцев сказал:
- Хотите верьте, хотите нет, но я решительно не помню, как леший
выглядели. Бок о бок с ними я провел время до самого рассвета.
Видел их с такого же расстояния, с какого вижу сейчас вас. И тем
не менее не могу сказать ничего определенного об их внешнем
облике. Сам удивляюсь этому и отказываюсь понимать, почему это
так.
Трое леших неопределенной наружности выстроились перед костром в
ряд.
Один из них воскликнул на чистом, между прочим, русском языке:
- Привет, Ван У! Давненько не виделись. -Я-не Ван У,- хриплым
шепотом выдавил из себя перепуганный Матвей в ответ. - Почему ты
- не Ван У? - Ван У недавно умер. - Что такое "умер"? - Его
больше нет.
- Чепуха! - резко бросил леший и сделал шаг вперед.- Такого не
бывает, чтобы личность перестала существовать.
Стародубцев, трясясь от страха, проговорил: - Я сам похоронил
его.
- Похоронил... Да, мы знаем это слово. Спрятал тело в землю.
Похоронил тело, но не душу. Нельзя похоронить душу... Как зовут
тебя? - Матвей.
Леший, сделавший шаг вперед, обернулся и сообщил своим
приятелям:
- Ван У передал Матвею свой шифр связи с нами.
Потом он вновь уставился на корневщика. - Так. С тобой все ясно.
Сделав еще несколько шагов вперед, он подошел к Матвею вплотную.
Вытянул руку и приказал: - Положи свою ладонь на мою ладонь.
Стародубцев подчинился приказу. Когда ладони соприкоснулись, он
вздрогнул: рука лесного демона оказалась холодной как ледышка.
- У него ее больше, чем было у Ван У,- молвил загадочно леший с
ледяной рукой, опять оборачиваясь к своим дружкам-. - Это
хорошо,отозвался один из них. А другой осведомился: - Интересно,
надолго ли его хватит? Они вели разговор на русском языке. - На
три полных поиска,- сказал тот, у которого была очень холодная
ладонь. . - На три полных? - поразился его приятель. - Ручаюсь.
Но второй поиск можно будет проводить не ранее, чем...-Далее
последовало какое-то нечленораздельное бульканье, в котором
Матвей не понял ничего.- А о сроках проведения третьего
поговорим лишь после окончания второго. Какой, однако,
прекрасный экземпляр попался! - Да. Редкостный.
- Что ж, спускай его с поводка. Начнем первый поиск.
Леший, стоявший вплотную к Стародубцеву, отнял свою руку от руки
корневщика.
- Ты - сильный мужчина. Очень сильный. Молодец,- возвестил он и
властным тоном распорядился: - Вставай. Пошли. Пойдешь первым, а
мы следом за тобой.
Матвей с готовностью выпрямился, приподнимаясь с земли. По его
словам, страх перед лесными дьяволами в ту же секунду каким-то
непонятным образом полностью улетучился из его сознания. - Куда
я должен идти?
- Знаешь ущелье, которое - во-о-он за той сопкой?
- Знаю, кивнул головой корневщик. - Вот с ущелья и начнем.
И далее, по колоритному выражению Матвея Фролыча Стародубцева,
"закрутилась-завертелась колесом натуральнейшая бесовская
свистопляска". Такую оценку той "свистопляске" он дал в
разговоре со мною. Когда же она там, в тайге, творилась,
Стародубцев воспринимал все происходящее не просто без страха,
но даже без малейшего удивления. Похоже, следом за чувством
страха леший "отключили" у него также способность удивляться,
более того - вообще здраво оценивать как свои, так и их
поступки.
Кроме того, они неким невероятным образом перенастроили зрение
корневщика. На какое-то время Стародубцев обрел способность
видеть в инфракрасной области светового спектра! Матвей Фролыч
вспоминает: Ночная тьма сгинула без следа. Окрестности залило
слабым красноватым свечением, в котором я видел лес, обступивший
поляну, почти так же хорошо, как и днем... И мы побежали! Я -
впереди, а три леших цепочкой следом за мной. Мы понеслись по
тайге вихрем, с немыслимой скоростью. И что интересно - я ни
разу не споткнулся, ни разу не налетел ни на одно дерево, ни
разу не зацепился рукавом ни за один куст. Еще одна странная
подробность - отчетливо помню: я все время ровно и спокойно
дышал, пока мчался по лесной чаще, как метеор... Итак, мы
побежали и спустя минуту ворвались в ущелье, до которого от
поляны было добрых полчаса ходу нормальным шагом.
- Ищи панцуй! Ищи! - азартно крикнул в затылок Матвею один из
лесных дьяволов.
Стародубцев почувствовал, как его тоже охватывает охотничий
азарт. Мчась по ущелью, он зыркал глазами то влево, то вправо. И
внезапно приметил стебелек женьшеня. Уж как там приметил, он
затруднился объяснить в разговоре со мной. Ну, приметил - и все
тут.
- Панцуй! - вскричал радостно Матвей. - Где? Покажи.
- Да вот же он,- и, подбежав к женьшеню, росшему среди таежных
цветов, шатром укрывавших его, корневщик указал пальцем на
растение.
- Не годится! - азартно крикнул один из леших.- Пустяк!
Двадцатилетка. Тантаза... Ищи дальше! И все четверо помчались
вперед по склону ущелья. - Еще панцуй! - гаркнул вскоре Матвей.
- Где? Покажи. - Вот он.
- Снова тантаза... Ищи дальше. - Еще!.. - Тант |
