|
Начало
Начало было для меня типичным, как и для большинства молодых людей,
которые во второй половине 60-х - начале 70-х годов прошлого
столетия, впервые услышали о каратэ. Всё чаще в разговорах с
друзьями и знакомыми звучало это загадочное слово, и ощущение некой
таинственности возникало при его произнесении. Слово каратэ скорее
не переводили на русский язык с японского, а расшифровывали
по-разному - голая, пустая или чистая рука. Несмотря на всю
таинственность разговоров о каратэ, все почему-то «знали», что это
секретная борьба, и что родина её Япония. Что приёмы этой борьбы
держатся в строгом секрете, потому что, овладев ими, любой человек
может убить голой рукой кого угодно. Поэтому и название у неё такое
- пустая рука, то есть без оружия, а чистая она, потому что её
секреты доступны лишь людям с чистой совестью. Интерес к каратэ
резко возрос после демонстрации на экранах кинотеатров страны фильма
известного японского режиссера А. Куросавы «Гений Дзюдо», когда
большинство, собственно, и услышали впервые слово каратэ. Тем
временем, то тут, то там, стали появляться странного вида брошюрки,
как правило, на английском или других иностранных языках. Странный
вид этих брошюр, а иногда и целых книжек, объяснялся тем, что это
были ещё непривычные по тем временам, копии, сделанные на
копировальных машинах. Эти огромные агрегаты были большой редкостью
и только в государственных организациях и учреждениях, где за их
работой, то есть за доступом к этим машинам, осуществлялся
строжайший контроль. Несколько позже появились и копии,
изготовленные на ЭВМ первых поколений. Производство подобных копий
было строго запрещёно и расценивалось как изготовление запрещённой
литературы с использованием государственной собственности, да ещё,
не дай Бог, с целью наживы. Но они, тем не менее, продолжали
появляться, так как приток подлинников, главным образом, по
дипломатическим каналам и через редких иностранных и отечественных
туристов, постоянно возрастал. Появилась такая копия и у меня. Это
была копия книги широко ставшего впоследствии известным у нас и за
рубежом автора - Роланда Хаберзетцера «Каратэ для черных поясов». Её
принёс мой однокашник Саша Лебедев, с которым мы в то время,
страстно увлекаясь рок-музыкой, репетировали каждый день, осваивая
игру на электрогитарах, и слушали записи своих кумиров - “Beatles” и
“Rolling Stones”.
Появление столь необычной книги сильно отвлекло нас от привычных
занятий, и мы стали после каждой репетиции тренироваться по
Хаберзетцеру. Мы считали большим везением приобретения пособия не
для новичков, а для черных поясов, что, по нашим сведениям, было
высшей степенью в каратэ. Друг мой был хорошим футболистом, а я с 9
лет занимался спортивной гимнастикой. Это вселяло в нас надежды на
успешное освоение «секретов тайной борьбы». Мучались мы с этой
книгой более полугода. Сначала каждый день, потом два - три раза в
неделю, затем всё реже и реже, так как чувство разочарования всё
больше и больше вселялось в наши умы и души. Значительно
продвинувшись в английском языке, мы никак не могли обнаружить в
скудных текстах и намёка на какие-либо секреты, тайные приёмы или
«смертельные» точки, - ничего из того, что мы с таким рвением
пытались там обнаружить. И, наконец, было совершенно непонятно, как
вообще можно драться с противником, принимая те позы-стойки, в
которые «ставил» нас автор. Да и движения рук и ног, означавшие
атакующие и, особенно, защитные действия, вызывали большие сомнения
в их эффективности. Было, мягко говоря, неясно, как с помощью этой
техники можно поразить врага, тем более его убить. Разве что взять
его и приставить к стенке? В общем, мы и не заметили, как перестали
открывать книгу Р. Хаберзетцера «Каратэ для черных поясов».
Десятью годами позже, мне вновь пришлось столкнуться с «магией»
этого пособия. Будучи председателем Ивановской областной федерации
каратэ, я с коллегами посещал занятия многочисленных неофициальных -
«подпольных или полуподпольных» секций каратэ. После окончания
тренировки в одной из таких групп, методического разбора занятия и
высказанных нами более чем критических замечаний, лидер секции,
симпатичный, интеллигентного, как говорится, вида молодой человек,
положил на стол книгу Р. Хаберзетцера «Каратэ для черных поясов» и
сказал: «Какие могут быть замечания? Видите по чему мы занимаемся?».
Сейчас, когда на книжный рынок в магазины и на «развалы»
выбрасывается немыслимое количество различных пособий по восточным
единоборствам, я впадаю в недоумение, читая во введении к
большинству из них о том, что данное пособие предназначено для
самостоятельных занятий начинающих.
Другая книжная история произошла со мной не так уж давно, и связана
она с проблемой книжного образования в области воинских искусств.
В январе 1997 года, когда я с моим другом и коллегой Виктором
Смирновым впервые приехал в Мьянму на стажировку, эта проблема вновь
возникла, правда в несколько ином аспекте. Мы привезли с собой
несколько книг содержащих в себе описание техники нашей школы «Чой»,
написанных её основателем и руководителем Поповым Г.В. и некоторыми
из его старших учеников. На третий день занятий было решено показать
эти книги главе Мьянмарской школы Мастеру Нюнт Дину, принимавшего
нас в Янгоне. Вручая ему книги, мы пояснили, что содержащиеся в них
материалы были предметом нашего многолетнего изучения, рассчитывая,
при этом, на его положительную оценку полученных таким образом
знаний. Мастер взял предложенную ему кипу книг, полистал одну из них
и унёс все в дом. Естественно, что мы ожидали положительную реакцию,
надеясь, что это повлияет на содержание занятий и на отношение к нам
не как к начинающим, а как к ученикам достаточно продвинутым.
Дело в том, что с первого занятия Мастер Нюнт Дин и его юный
инструктор Мио Зо Оо, обрушили на нас такую мощную нагрузку, что мы
были почти на пределе физических возможностей, тем более, что
акклиматизация ещё не прошла. Но, что самое обидное, нас «гоняли» по
технике для начинающих.
Наши ожидания не оправдались, и Мастер начал занятия в прежнем
режиме. Казалось, что никакой реакции на нашу затею с книгами не
последовало, и наш ход остался без внимания. Но это только казалось.
Ответный ход Учитель сделал на вечерней тренировке. Когда мы,
переодевшись, вошли на додзё, перед нами, кроме Нюнт Дина и его
ассистента, стояли ещё три инструктора, гораздо более высокого
уровня квалификации, нежели наш 15 летний Мио Зо Оо. Итак, на
каждого из нас по два инструктора, и под неусыпным оком учителя
началась такая работа, что о ней, пожалуй, стоит рассказать особо,
позже, в отдельной главе. Почти через месяц, когда мы все-таки
вернулись к обсуждению содержания злополучных книг и вспомнили нашу
затею, Нюнт Дин сказал: «Тогда я принял вас за книжных червей».
В 1968 году я стал студентом филологического факультета Ивановского
педагогического института по специальности история и английский
язык. Тогдашним новшеством в системе образования было создание
специализированных школ с усиленным изучением отдельных предметов.
Предполагалось, что выпускники нашего факультета будут преподавать
историю на английском языке в спецшколах с усиленным преподаванием
иностранных языков. Эксперимент не удался, и я получил диплом
учителя истории, обществоведения и английского языка.
Выбор будущей профессии, а точнее, выбор предмета образования, был
неожиданным даже для меня самого. Мои родители и родственники, мои
друзья и школьные учителя считали, что после окончания школы я
должен продолжать получение образования или в энергетическом вузе на
инженера, или на физкультурном факультете - для продолжения карьеры
в спортивной гимнастике, которой я занимался с детства. Основания
так полагать у них были. В школе я учился по всем предметам на
хорошо и отлично, как тогда говорили, а в спортивной гимнастике,
благодаря прекрасному тренеру Виктору Сергеевичу Агафонову, был
неоднократным победителем в соревнованиях различного ранга в своей
возрастной категории.
Но за три месяца до окончания десятого класса я узнал о
существовании нового факультета и неожиданно понял, что в дальнейшем
буду изучать историю. И началась усиленная подготовка к
вступительным экзаменам. О профессии учителя я тогда и не думал.
Разве я мог предполагать тогда на какой путь и каким образом
приведёт меня сделанный выбор. Но судьба уже подталкивала меня в
нужном ей направлении.
Летом 1973 года я поехал в очередную археологическую экспедицию в
станицу Тамань копать древнегреческую колонию. Эта экспедиция
оказалась для меня особенной. Однажды после работы на пляже я
увидел, как наш научный сотрудник, мой друг и знакомец ещё с 1969
года, выполняет какие-то упражнения. То, что он занимался йогой, мне
было известно, но то, что он демонстрировал, было нечто совсем иное.
Движения были настолько необычны и красивы, что я сразу и не
распознал в них технику похожую на каратэ, смутное представление о
которой я получил от Р. Хаберзетцера. Юра объяснял, что он выполняет
рензоку ваза (комбинационная техника), а упражнение состоит из мае
гэри, тата дзуки, уширо гэри, и что он уже несколько месяцев
занимается каратэ, и что терминология на японском языке, есть ещё и
ое дзуки, гьяку дзуки - это удары, аге уке, сото уке, учи уке -
блоки, и что его учителя (не тренера) зовут Герман. Всё это было
чрезвычайно необычным: и гармония движений, и звучание непонятных
слов, и, конечно фамилия Герман, ассоциировавшаяся у меня с
пушкинским героем и тайной «Пиковой Дамы».
Весь следующий месяц я не отставал от Юры, требуя показать мне,
что-нибудь ещё и ещё, в общем, всё, что он успел узнать.
Воодушевлённый тем, что благодаря гимнастическим навыкам у меня, как
мне казалось, всё здорово получается, я был готов заниматься в любое
время дня и ночи. Тренировались мы почти каждый день. В последующие
месяцы и годы мы провели множество индивидуальных тренировок - в
спортзале, на улице и дома друг у друга. Эти тренировки никогда не
забудутся, как и мой первый учитель, Юра Тильман, он же мой друг
Юрий Ильич.
Несколько раз в тот памятный археологический сезон к нам приезжал
Володя Толстиков с ребятами из другой экспедиции. Они были нашими
соседями и копали Пантикапей на горе Митридат в Керчи. Володя, как
оказалось, вместе с Юрой занимался каратэ у Германа, и в его
экспедиции, где он тоже был научным сотрудником, все были заражены
новым увлечением. Поэтому все наши встречи непременно сопровождались
совместными занятиями. Именно от Володи Толстикова, я впервые узнал,
что Герман это не фамилия, а имя учителя, и что зовут его Герман
Васильевич Попов.
|
|
