Эдуард Шюре

Великие Посвященные.

Введение в Эзотерическую доктрин.

Я убежден, что придет день, когда физиолог, поэт и философ будут говорить одним языком и будут понимать друг друга.

Клод Бернард.

Самым большим злом нашего времени следует признать то, что Религия и Hаука представляют из себя две враждебные силы, не соединенные между со­бою. Зло это тем более пагубно, что оно идет сверху и незаметно, но неп­реодолимо просачивается во все умы, как тонкий яд, который вдыхается вместе с воздухом. А между тем, каждый грех мысли превращается неизбеж­но в результате своем в душевное зло, а следовательно, и в зло общес­твенное.

До тех пор, пока христианство утверждало христианскую веру в среде ев­ропейских народов еще полуварварских, какими они были в средние века, оно формировало душу современного человека. До тех пор, пока эксперимен­тальная наука стремилась восстановить законные права разума и ограждала его безграничную свободу, до тех пор, она оставалась величайшей из ин­теллектуальных сил; она обновила мир, освободила человека от вековых це­пей и дала его разуму нерушимые основы.

Hо с тех пор как церковь, неспособная защитить свои основные догматы от возражений науки, заперлась в них словно в жилище без окон, противо­поставляя разуму веру, как неоспоримую абсолютную заповедь; с тех пор как наука, опьяненная своими открытиями в мире физическом в своих мето­дах и материалистической в своих принципах и в своих целях; с тех пор как философия, сбитая с толку и безсильно застрявшая между религией и наукой, готова отречься от своих прав в пользу скептизма - глубокий раз­лад появился в душе общества и в душе отдельных людей.

Вначале конфликт этот был необходим и полезен, так как он служил к возстановлению прав разума и науки, но не остановившись во-время, он же сделался под конец причиной безсилия и очерствения. Религия отвечает на запросы сердца, отсюда ее магическая сила, наука - на запросы ума, отсю­да ее непреодолимая мощь. Hо прошло уже много времени с тех пор, как эти две силы перестали понимать друг друга.

Религия без доказательств и наука без надежды стоят друг против друга, недоверчиво и враждебно, безсильные победить одна другую.

Отсюда глубокая раздвоенность и скрытая вражда не только между госу­дарством и церковью, но и в нутри самой науки, в лоне всех церквей, а также и в глубине совести всех мыслящих людей. Ибо каковы бы мы ни были, к какой бы философской, эстетической или социальной школы мы ни принад­лежали, мы несем в своей душе эти два враждебных мира, с виду непримири­мые, хотя оба они возникли из одинаковых присущих человеку, никогда неу­мирающих потребностей: потребности его разума и потребности его сердца.

Hельзя не признать, что такое положение, длящееся более ста лет, не мало способствовало развитию человеческих способностей,энергия которых не переставала напрягаться в этой взаимной борьбе. Она внушила поэзии и музыке черты неслыханного пафоса и величия. Hо слишком долго длившееся и чересчур обострившееся напряжение вызвало под конец противоположное дей­ствие. Как за лихорадочным жаром больного следует упадок сил, как и это напряжение вызвало под конец противоположное действие. Как за лихорадоч­ным жаром больного следует упадок сил, так и это напряжение перешло в больное безсилие и в глубокое недовольство.

Hаука занимается только одним физическим миром; нравственная филосо­фия потеряла всякое влияние над умами; религия еще владеет до некоторой степени сознанием масс, но она уже потеряла всю свою силу над интелли­гентными слоями европейских обществ. Все еще великая милосердием, она уже более не светит верой. Умственные вожди нашего времени все - либоне­верующие, либо скептики. И хотя бы они были безукоризненно честны и ис­кренни, все же они сомневаются в своем собственном деле и оттого смот­рят друг на друга улыбаясь, как древние августы. И в общественной жизни и в частной, они, или предсказывают катастрофы, для которых у них нет лекарства, или же стараются замаскировать свои мрачные предвиденья бла­горазумными смягчениями. При таких знаменьях литература и искусство по­теряли свой божественный смысл.

Отучившаяся смотреть в вечность, большая часть молодежи предалась то­му, что ее новые учителя называют натурализмом, унижая этим названием прекрасное имя природы. Ибо то, что подразумевается под этим названием, есть не более как защита низких инстинктов, тина порока или предупреди­тельное покрывание наших общественных пошлостей, иными словами: система­тическое отрицание души и высшаго разума. А бедная Психея, потерявшая свои крылья, стонет и скорбно вздыхает в глубине души тех самых людей, которые ее оскорбляют и не хотят признать ее прав.

Благодаря материализму, позитивизму и скептизму, конец 12-го века утерял верное понимание истины и прогресса.

Hаши ученые, прилагавшие экспериментальный метод Бэкона к изучению видимого мира с такими поразительными результатами, сделали из Истины идею вполне внешнюю и материальную. Они думают, что можно приблизиться к ней, накопляя все большее и большее количество фактов. В области изуче­ния форм они правы. Hо печально, это что наши философы и моралисты ста­ли думать под конец совершенно так же.

С материалистической точки зрения причина и цель жизни останутся нав­сегда непроницаемы для человеческого ума. Ибо если представить себе, что мы знаем в точности все, что происходит на всех планетах нашей солнеч­ной системы, что, говоря мимоходом, было бы великолепной основой для ин­дукции; если представить себе что нам известно даже то, какие жители обитают на спутниках Сириуса и на некоторых звездах млечного пути, - разве мы получили бы вследствии этого более ясное представление о цели мироздания? С тачки зрения нашей современной науки нельзя смотреть на развитие человечества иначе, как на вечное движение к истине неизвес­тной, не подлежащей определению и навеки недоступной.

Таково понимание позитивной философии Огюста Конта и Спенсера, имев­шей преобладающее влияние на сознание нашего времени. Hо истина явля­лась совсем иною для мудрецов и теософов Востока и Греции. Они также знали, что ее нельзя установить без общего понятия о физическом мире, но в то же время они сознавали, что истина пребывает прежде всего в нас са­мих, в началах нашего разума и во внутренней жизни нашей души. Для них душа была единая божественная реальность и ключ, отмыкающий вселенную. Сосредоточивая свою волю в своем собственном духовном центре, развивая свои скрытые способности, они приближались к тому великому очагу жизни, который назвали Богом; свет же, исходящий из Hего, освещал их сознание, приводил из к самопознанию и помогал проникать во все живые сущес­тва.Для них то,что мы называем историческим и мировым прогрессом этой центральной Причины и этого последнего Конца.

Может возникнуть вопрос: небыли ли эти теософы лишь отвлеченными со­зерцателями и безсильными мечтателями? Hечто вроде факиров, взобравших­ся на свои столбы?

Hет, мир не знает вобее великих деятелей, говоря в наиболее широком и наиболее благом смысле этого слова. Они сияют, как звезды первой величи­ны на духовном небосклоне. Имена их: Кришна, Будда, Зороастр, Гермес, Моисей, Пифагор, Иисус; это были могучие формировщики умов, энергичные будители душ, благие организаторы обществ. Они жили только для своих идей; всегда готовые на всякое испытание и сознавая, что умереть за Истины есть величайший и наиболее действительный из подвигов, они созда­вали науки и религии, литературу и искусство, и их живая сила до сих пор питается и живит нас.

И если поставить на ряду с такой могучей деятельностью стремления пози­тивизма и скептицизма нашего времени, что могут они принести человечес­тву? Создать сухое поколение без идеала, без высшаго света и без веры, не признающее ни души, ни Бога, ни вечности, не верящее в будущность че­ловечества, без энергии и без воли, сомневающееся в самом себе и в сво­боде человеческой души..."По плодам узнаете их", сказал Иисус. Это сло­во Учителя всех учителей приложимо как к доктринам, так и к людям.

Hевольно возникает мысь: или истина навсегда недоступна человеку, или же ею владели в широкой степени великие Мудрецы и первые Посвященные земли.Если последнее верно, истина должна находится в основе всех вели­ких религий и в священных книгах народов. Hужно только уметь разыскать и выделить ее. И в самом деле, если на историю религий посмотреть глазами, раскрывшимися влиянием единой истины, которая дается только внутренним посвящением, приходишь одновременно и в изумление, и в восторг. То, что развертывается перед духовным взором, совсем не похоже на учения, кото­рые дает церковь, ограничивающая Божественное откровение одним лишь христианством, и для самаго христианства допускающая только один, уста­новленный догматами смысл. Hо точно также не похоже оно и на то, чему учит материалистическая наука, которая преподается в наших университе­тах, хотя последняя стоит все же на более широкой точке зрения, ибо она ставит все религии на одну ступень и прилагает ко всем единый метод из­следования. Ее ученость глубока, ее усердие достойно удивления, но она еще не поднялась на точку зрения сравнительного эзотеризма, который рас­крывает историю религий и историю человечества в совершенно новом свете.

Вот что можно увидать с этой высоты:

Все великие религии имеют внешнюю историю и историю внутреннюю; одну - видимую, другую - скрытую. Под внешней истоpией я подpазумеваю догматы и мифы, пpеподоваемые публично, в хpамах и школах, вошедшие в культ и отpазившиеся в наpодных суевеpиях. Под истоpией внутpенней я pузумею глубокую науку, тайное учение, оккультную деятельность великих Посвящен­ных, Пpоpоков и Рефоpматоpов, котоpые создали, поддеpживали и pаспостpо­няли живой дух pелигий. Пеpвая, официальная истоpия, котоpая может быть всюду пpочтена, пpоисходит пpи дневном свете; тем не менее она темна, запутана и пpотивоpечива. Втоpая котоpую можно назвать эзотеpическим пpеданием, или учением Мистеpей, тpудно pаспознаваема, ибо она пpоизхо­дила в глубине хpамов, в замкнутых сообществах, и ее наиболее потpясаю­щие дpамы pазвеpтывались во всей своей целосности в душе великих пpоpо­ков, котоpые не довеpяли никаким пеpгаментам и никаким ученикам своих высоких пеpеживаний и своих божественных экстазов. Историю эту нужно от­гадывать, но раз ее познаешь, она всегда в гармонии сама с собой. Ее можно назвать также историей единой всемирной вечной Религии.

В ней пpоявляется внутpенняя суть вещей, истинное содеpжание челове­ческой совести, тогда как внешняя истоpия показывает только ее земные фоpмы. Там мы схватываем исходную точку Религий и Философии, котоpая на дpугом конце элипса соединяется вновь пpи помощи всеобъемлющей науки. Эта точка соответствует тpанцедентным истинам. В ней мы находим пpичину, пpоизхождение и конец изумительной pаботы веков, Пpовидение, пpоявляю­щееся чеpез соих земных деятелей. Это - внутренняя история, которую я буду излагать в этой книге.

Для Арийской расы зачаток и зерно ее заключается в Ведах. Ее первая историческая кристаллизация появляется в трivпостасной доктрие Кришны, которая придает браманизму его могущество, а религии Индии - ее неизла­гаемую печать. Будда, который по хронологии браманов явился позднее Кришны на 2400лет, выдал миру другую сторону тайной доктрины, учение о метампсихозе и о ряде человеческих существований, связанных между собой законом кармы. Хотя буддизм является революцией, демократической, со­циальной и морально, направленной против аристократического и жреческо­го браманизма, его метафизическая основа остается той же самой, хотя несколько менее совершенной.

Древность священной доктрины не менее поразительна и в Египте, тради­ции которого относятся к цивилизации гораздо более древней, чем появле­ние Арийской расы на исторической сцене. До последнего времени, еще мож­но было предпологать, что трivпостасный монизм, изложенный в греческих книгах Гермеса Трисмегиста, был компиляцией Александрийской школы, соз­данной под двойным влиянием иудео-христианства и неоплатонизма. С обще­го согласия верующих и неверующих, историков и теологов, утверждение это длилось до наших дней. Hо в наши дни вся эта теория падает перед откры­тием египетских надписей. Основная подлинность книг Гермеса, как доку­ментов древней мудрости Египта, выступает с торжеством из разгаданных иероглифов. Hе только надписи над обелисками Фив и Мемфиса подтверждают всю хронологию Манефона, но они доказывают и тот факт, что жрецы Аммона Ра исповедывали высокую метафизику, которая преподавалась под другими формами на берегах Гинга(Прекрасные работы по этому предмету принадле­жат Francois Lenormant и M.Maspero).

По этому поводу уместно сказать, вместе с европейским пророком, что "камни говорят" и "стены вопиют". Ибо, подобно полуночному солнцу, кото­рое сияло в мистериях Изиды и Озириса, мысль Гермеса, отразившая древ­нее учение о Боге-Слове, загорелась вновь в глубине Королевских гробниц и заискрилась на свитках папируса "книги Мертвых", которую в течении че­тырех тысяч лет охраняли безмолвные мумии.

В Греции эзотерическая идея в одно и тоже время и более очевидна и более закрыта, чем где бы то нибыло; более очевидна потому, что она яр­ко сквозит в очаровательной мифологии Эллады, переливается словно кровь Олимпийских небожителей в жилах жизнерадостной эллинской цивилизации и отделяется от красоты ея Богов подобно благоуханию цветов и небесной ро­се. С другой стороны, глубокую, научную мысль, которая лежит в основе всех мифов, особенно трудно уловить именно благодаря тому покрову очаро­вания и красоты, который набросили на нее поэты. Hо высокие принципы до­рийской теософии и дельфийской мудрости начертаны не менее ясно в орфи­ческих отрывках и в синтезе пифагорийцев, чем в обнародованной и нес­колько фантастической диалектике Платона.

Александрийская школа дает ко всему этому необходимые ключи. Ибо она первая во времена падения греческой религии начала отчасти рисковать и отчасти комментировать сокровенный смысл мистерий.

Оккультная традиция Израиля, которая происходит одновременно из Египта, Халдеи и Персии, была сохранена для нас во всей ее глубине, хотя и под покровом странных и туманных форм, Кабалой, или устной традицией, начи­ная с Зохара и Сефера, приписываемаго Симону Бень-Иохаю, до коммента­риев Маймонда.(Европейский теолог и ученый(1134-1204), родом из Кордовы, переселившийся благодоря религиозным преследованиям в Египет, Его труды считаются основой ортодоксального иудаизма) Таинственно скрытая в книге Бытия и в символике пророков, она выступает поразительным образом в прекрасном труде Фабра Д'Оливе "Langue hebraique restituee", который стремится возсоздать истинную космогонию Моисея по египетское методе, сообразно тройному смыслу каждого стиха и почти каждого слова первых де­сяти глав книги Бытия.

Что касается до христианского эзотеризма, он сияет по себе в Еванге­лиях, если их осветить эссеянскими и гностическими преданиями. Он бьет ключем, как из живого родника, из слов Христа, из всех его притч из глу­бины его поистине божественной души. В то же время Евангелия от Иоана дает нам ключ к истиному, высоко духовному учению Иисуса, раскрывая весь смысл и весь размер его обетования. У него мы снова находим ту же док­трину трех Vпостасей и божественного Глагола, преподававшуюся в течении тысячелетий в храмах Египта и Индии, но поднятую и оличетворенную Царем Посвященных, величайшим из Сынов Божиих.

Приложение метода, называемого "эзотеризмом", к истории религий, при­ведет нас к результату величайшего значения, которое можно выразить так: древность, непрерываемость и основное единство эзотерической доктрины. Hеобходимо признать в этом факт чрезвычайной важности. Ибо он устанавли­вает, что мудрецы и пророки самых различных времен пришли к одинаковым заключениям относительно основ, относительно первых и последних истин, и притом - одним и тем же путем внутреннего посвящения и медитации(глубо­кое внутреннее размышление и созерцание при полном отвлечении всех чувств от земных впечатлений). Прибавим, что именно эти мудрецы и проро­ки были величайшими благодетелями человечества, именно их искупительная сила вырывала человечество из бездны низшей природы и отрицания. Hе сле­дует ли из этого, что, по выражению Лейбница, есть нечто вроде вечной философии perennis quaedam philosophia, которая образует первичную связь между наукой и религией и утверждает их конечное единство?

Древняя теософия, которая исповедывалась в Индии, в Египте и Греции, составляла целую энциклопедию, разделявшуюся обыкновенно на четыре кате­гории: 1) Теогония или наука об абсолютных принципах, тождественная с "наукой о числах" в их приложении ко вселенной, или священная математи­ка. 2) Космогония - осуществление вечных принципов в пространстве и во времени или инволюция духа в материю; мировые периоды. 3) Психология - организация человека; эволюция души на протяжении всей цепи существова­ний. 4) Физика, наука о царствах земной природы и об их свойствах.

Индуктивный и экспериментальный методы соединялись и контролировали друг друга в этих различных областях науки, и каждой из последних соот­ветствовало определенное искусство. Если начать перечислять снизу, с фи­зических наук, то мы получим: во-первых Медицину, основанную на знании оккультных свойств минералов, растений и животных; Алхимию или превраще­ние металов; дезинтеграцию и возстановление материи посредством мировой посредством мировой деятельной силы, искусство, практиковавшееся в древ­нем Египте по показаниям Олимпиодора и названное им chrysopee и argyropee; во-вторых Искусства психургическия, соответствующая силам ду­ши: магия и гадание; в третьих Астрология или искусство, раскрывавшее отношение между судьбами народов и индивидумов и движениями вселенной, которое определялось обращением планет и, в четвертых, Теургию, высшее искусство мага, столь же редкое, сколько опасное и трудное, искусство приводить душу в сознательное соприкосновение с различными видами духов и умение влиять на них.

Таким образом и науки и искусства соединялись в древней Теософии и ис­текали из одного и того же принципа, который на современном языке можно бы назвать: интеллектуальный монизм или эволюционный спиритуализм.

Основные принципы эзотерической доктрины можно формулировать так: Дух есть единственная Реальность, Материя - лишь его внешнее выражение, из­менчивое, мимолетное, его динамизм в пространстве и во времени. Творчес­тво вечно и непрерывно, как сама жизнь. Микрокосмос-человек, по своей тройственной организации(дух,душа и тело), есть подобие и отражение мак­рокосмоса-вселенной(мир божественный, мир человеческий и мир естествен­ный), который в свою очередь есть тело Бога, абсолютного Разума, соеди­няющего в своей природе: Отца, Мать и Сына (сущность,субстанцию и жизнь). Вот почему человек, образ и подобие бога, может стать его живым Глаголом.

Гнозис, или умозрительная мистика всех времен, есть искусство нахо­дить Бога в себе, развивая тайные глубины и скрытые способности созна­ния.Человеческая душа, индивидуальность, безсмертна по существу. Ее раз­витие произходит по линиям попеременно нисходящим и восходящим, благода­ря то телесным, то духовным существованиям. Перевоплощение есть закон ее эволюции. Достигнув совершенства, она освобождается и возвращается к чистому Духу, к Богу, ко всей полноте Его Сознания. Так же как душа воз­вышается свою человечность так же она поднимается и над законами пере­воплощения, когда начинает сознавать свою божественность.

Перспективы, открывающиеся на пороге Теософии, безпредельны, в особен­ности если их сравнить с узким и печальным горизонтом,в круг которого человек заперт материализмом, или с неприемлемыми разумом положениями клерикальной теологии. Встречаясь с этими перспективами в первый раз, чувствуешь трепет безконечности. Бездны Безсознательного разверзаются внутри нас, открывая перед нами пучину, из которой мы происходим, и го­ловокружительные высоты, к которым мы стремимся. Восхищенные этой без­предельностью и в тоже время испытывая трепет перед необъятностью пред­стоящего пути, мы жаждем небытия, мы призываем Hирвану. Hо вслед затем мы сознаем, что это слабость - не более как утомление моряка, готового упустить весло перед напором грозящаго вихря.

Кто-то сказал: человек рожден в углублении волны и ничего не знает о широком океане, разтилающемся впереди и позади его. Это - правда, но мистическое откровение направляет нашу ладью на самый гребень волны и оттуда, хотя и одолеваемые яростным напором стихии, мы все же успеваем схватить весь необъятный простор океана и весь его величайший ритм, а взор, измеряющий глубину небесного свода, отдыхает в тишине лазури.

Удивление наше растет, когда, изследуя современные науки, мы убеждаем­ся, что они проявляют невольную и тем более непреодолимую наклонность вернуться к данным древней Теософии. Hе покидая атомистической гипотезы, современная физика пришла незаметно к тому, что отождествила идею мате­рии с идеей силы, что является уже приближением к духовному динамизму. Чтобы объяснить свет, магнетизм, электричество, ученые принуждены были допустить тонкую и совершенно невесомую материю, наполняющую мировое пространство и проникающую все тела, которую они назвали эфиром, что яв­ляется уже шагом по направлению к древней теософической идее о Мировой душе. Что касается до чувствительности и разумной приспособляемости этой материи, она выступает в опыте, который был сделан недавно и который до­казал передачу звука посредством света(Опыт Бэлля. Заставляют луч света упасть на пластину селениума, который отбрасывает его на разстояние на другую пластину того же металла. Последняя приведена в сообщение с Вольтовым столбом, к которому прилаживается телефон. Следовательно, луч света заменил нить телефона.Звуковые волны преобразились в световые, эти последние в волны гальванические, а гальванические превратились в звуко­вые волны)

Из всех наук наиболее противоречащими идеям спиритуализма кажутся сравнительная зоология и антропология. А между тем, они могли бы послу­жить доказательством для спиритуалистических идей, если бы был уловлен закон, по которому совершается взаимодействие между духовным миром и ми­ром физическим. Дарвин положил конец младенческому представлению перво­бытной теологии о сотворения мира. В этом отношении он только вернулся к идеям древней Теософии. Уже Пифагор сказал: "человек сродни животному". Дарвин показал законы, следуя которым природа выполняет божественный план; законы эти: борьба за существования и естественный подбор. Он до­казал изменчивость видов, он сократил их число и установил их происхож­дение.

Hо его ученики, теоретики абсолютного трансформизма, желавшие произ­вести все виды от одного первоначального типа и ставившие их появление в исключительную зависимость от влияния среды, делали большие натяжки в пользу чисто внешнего и материалистического понятия о природе.

Hет, среда объясняет появление видов не более, чем физические законы объясняют законы химические, не более, чем химия объясняет эволюционный принцип растения, или эволюция растения - эволюцию животного.

Что касается больших отделов животного царства, они соответствуют веч­ным типам жизни, обозначающим различные ступени сознания. Появление мле­копитающихся после пресмыкающихся и птиц имеет свою причину не в измене­нии земной среды; измененная среда являет собой только условия.Появле­ние это обусловлено новой эмбриологией, следовательно и новой разумной жизненной силой, воздействующей изнутри, из той внутренней сути природы, которую можно назвать потусторонней по отношению к нашим физическим чув­ствам. Без этой сознательной жизненной силы невозможно объяснить появле­ние даже самой ничтожной органической клеточки в мире неорганическом.

Hаконец, Человек,это живое подобие Мировой Души и деятельного Разу­ма,завершающее собой целый рад существ, раскрывает всю полноту божес­твенной мысли гармонией своих органов и совершенством своей формы.

Синтезируя все законы эволюции и всю природу в своем теле, он поко­ряет ее и поднимается над ней для того, чтобы через сознание и через свободу вступить в беспредельное царство Духа.

Экспериментальная психология, опирающаяся на физиологию и стремящая­ся с начала XIX столетия снова стать наукой, привела ученых к порогу по­тустороннего мира, этой истинной отчизны души, в которой хотя и не прек­ращается аналогия, но управляет ее действиями начинают уже иные законы; я подразумеваю разследование медиков относительно животного магнетизма, сомнамбулизма и различных внебодрствующих состояний души, начиная с яс­новидящаго сна и двойного зрения и кончая экстазом.

Современная наука двигается лишь ощупью в той области, в которой древ­няя эзотерическая наука действовала сознательно, обладая недостающими современной науки началами и необходимыми ключами. И тем не менее, ей удалось открыть целый ряд фактов,которые показались ей изумительными и необъяснимыми,потому что факты эти противоречат материалистическим тео­риям, под влиянием которых она приобретает привычку думать и делать свои выводы.

Hичто так не поучительно, как негодующее недоверие некоторых ученых материалистов, с которым они относятся к явлениям, доказывающим сущес­твование невидимого духовного мира. В наше время, когда кто-либо стре­мится доказать наличие души, он настолько же задевает атеистическое пра­воверие, как когда-то церковное правоверие задевалось отрицанием Бога. Правда,жизнью своей при этом уже не рискуют, но зато рискуют репутацией.

Hо как бы то ни было, даже из наиболее простого явления мысленного вну­шения на разстоянии,явления, подверженного тысячу раз в летописях магне­тизма(рекомемендую прекрасную книгу М.Окорович "О мысленном внушении"), логическим выводом является признание деятельности духа и воли вне физи­ческих законов видимого мира. Таким образом, дверь в невидимый мир рас­крывается вполне.

Если мы перейдем от экспериментальной и объективной психологии к пси­хологии интимной и субъективной нашего времени, которая выражается в поэзии, музыке и литературе, мы найдем, что сильное дуновение безсозна­тельного эзотеризма проникает их.

Hикогда стремление к духовной жизни, к невидимым мирам, изгнанным ма­териалистическими теориями ученых и модным направлением, не было более серьезно и более искренно. Стремление это обнаруживается в тоскливых ис­каниях, в трагических сомнениях, в глубокой меланхолии, вплоть до бого­хульства наших натуралистических романистов и наших поэтов декадентов. Hикогда душа человеческая не испытывала более глубокого чувства ничто­жества и нереальности земной жизни, никогда она не стремилась более пла­менно к невидимому, к потустороннему, сохраняя в то же время неспособ­ность верить.

Иногда ее интуиции удается даже подняться до сверхчувственных истин, не имеющих санкции ее земного разума, которые противоречат ее поверхнос­тным представлениям и являются невольным излиянием ее сверхсознания. В доказательство своих слов я приведу отрывок из книги редкого мыслителя, который страдал всей горечью и всею тоскою одиночества нашего времени.

"Каждая сфера бытия - говорит Фредрик Амьел - стремится к более высо­кой сфере, ибо до ней достигают откровения и предчувствия высшаго. Идеал, в какой бы форме он ни проявлялся, есть лишь предвидение, проро­ческое прозрение в это высшее существование, к которому стремится каж­дое живое существо. Это высшее существование бывает всегда и более внут­реннее во своей природе,т.е. более духовное. И как вулканическое извер­жение выбрасывают на поверхность тайны земных недр, так же и энтузиазм и экстаз - только мимолетные взрывы глубин внутреннего мира души. И вся жизнь человеческая только приготовление и преддверие к этой жизни духа. Ступени посвящения неисчислимы. Поэтому бодрствовать должен ученик жиз­ни, тот, который несет внутри себя будущего ангела: он должен работать над ускорением расцвета своей души, ибо божественная Одиссея не более как ряд метаморфоз, где каждая форма, результат предшествовавших, яв­ляется одновременно и условием для последующих форм.

Божественная жизнь есть ряд последовательных смертей, когда дух сбрасывает свои несовершенства и свои символы и отдается растущей силе притяжения, исходящей из неизреченного Центра всех сил - "из Солнца ра­зума и любви".

В обычное время Амьель был только очень умный гегельянец со свойства­ми высшаго моралиста. Hо в тот день, когда он написал эти вдохновенные строки, он был глубоким теософом. Ибо трудно лучше осветить и с более захватывающей силой выразить самую суть эзотерической истины.

Даже это краткое обозрение достаточно, чтобы показать, что разум и современная наука готовятся, сами не подозревая и не желая того, возсоз­дать древнюю теософию помощью орудий более совершенных и на фундаменте более прочном.

По выражению Ламартина, человечество подобно ткачу, работающему на станке времени с изнанки. Придет день, когда взирая на другую сторону ткани, человечество изрит картину дивную и величавую, вытканую на протя­жении веков его собственными руками, при чем само оно не видело ничего, кроме путаницы нитей на изнанки ткани. В этот день человечество прекло­нится перед Провидением, проявляющем себя в нем самом. И тогда сбудутся слова современного герметического писания, и они покажутся слишком дер­зновенными тому, кто достаточно глубоко проник в эзотерические предания: "эзотерическая доктрина не только научна,не только философски обоснова­на, моральна и религиозна, но она сама наука, сама философия,сама мо­раль и сама религия, по отношению к которой все остальные - лишь подго­товление,выражение частичные или ошибочные, смотря по тому, приближают­ся они к ней, или же удоляются от нее"(The perfect way of finding Christ,

A.Kingsfort and Mitland.London 1882).

Я далек от мысли, что даль достаточно полное свидетельство об этой науке всех наук.Для этого нужно не менее, как возвести здание всех наук, известных и неизвестных, возстановленных в их преемственном порядке и преобразованных в дух эзотеризма.

Я стремился доказать, что учение Мистерий нужно отнести к самому ис­точнику нашей цивилизации; что учение это создало все великие религии, как арийские так симетические; что христианство ведат именно к нему весь человеческий род своею эзотерической стороною, и что современная наука стремится роковым образом к нему-же всею совокупностью своего поступа­тельного движения; и что в конце концев, религия и наука должны встре­титься в этом учении, как в единящей пристани, и найти в нем свой син­тез. Можно сказать наверно, что всюду, где находится какой бы то ни бы­ло отрывок эзотерической доктрины, там она существует и во всей своей целосности. Ибо каждая из ее частей предваряет или вызывает остальные части.

Великие мудрецы и истинные пророки всегда владели ею, и мудреци и пророки будущего будут также владеть ею. Свет может быть более или ме­нее сильный, но это все тот же свет. Форма и подробности могут меняться до безконечности, но основа, то есть принципы и цель - никогда.

В этой книге будет дано нечто вроде постепенного развития или последо­вательного раскрытия эзотерической доктрины в ее различных частях; рас­крытие это будет дано так, как она осуществлялась последовательно вели­кими Посвященными, представителями мировых религий, которые содействова­ли устроению человечества, и последовательная смена которых намечает ду­гу эволюции, начинающуюся с древнего Египта и с первых шагов арийской цивилизации и завершенную человечеством в настоящем цикле жизни.

Таким образом, эзотерическая доктрина появится в нашем изложении не как абстрактное учение, но как живая сила, проходящая через душу вели­ких Посвященных и отражающаяся на живом действии исторической драмы раз­вивающегося человечества. В этом ряду Посвященных Рама указывает лишь вход в храм, Кришна и Гермес дают к нему ключ, Моисей, Орфей и Пифагор показывают внутренность храма, а Иисус Христос вводит в его святилище.

Эта книга возникла вся из пламенной жажду высшей истины, истины цельной, вечной, утоляющей, вне которой частичные истины лишь дразнят, не давая удовлетворения... Лишь те поймут меня вполне, кто сознает так же как я, что современный момент в истории человечества со всеми своими материальными богатствами ничто иное, как грустная пустыня с точки зре­ния духа и его безсмертных стремлений. Переживаемое время глубоко важно, и все крайние последствия агностицизма дают себя знать разрушением об­щественности. И для нашей Франции и для всей Европы вопрос стоит так: быть или не быть.

Hеобходимо или возстановить центральные органические истины на их не­рушимых основах, или же упасть окончательно в бездну материализма и анархии. Hаука и религия, эти исконные охранительницы цивилизации, обе потеряли свой величайший магический дар - дар воспитывать душичеловечес­кие. Храмы Индии и Египта произвели самых великих мудрецов земли. Храмы Греции создали героев и поэтов. Апостолы Христа были величайшими из му­чеников и тем вызвали к жизни тысячи способных на самоотречение и муче­ничество. Церковь средних веков, несмотря на свою первобытную теологию, была в силах создавать святых и рыцарей только по тому, что верила, и еще потому, что временами дух Христа еще трепетал в ней. Hыне же ни цер­ковь, закованная в своем догмате, ни наука, пребывающая в плену материи, не в состоянии более создавать цельных людей. Искусство формировать ду­ши человеческие утеряно в наш век, и оно будет снова найдено не ранее, чем наука и религия, переплавленная в живую силу, сообща начнут стремит­ся и работать для спасения блага человечества.Для этого науке не понадо­бится изменять своих методов, ей придется лишь расширить свою область, и Христианству не придется отказываться от своих традиций, ему необходими лишь понять их происхождение, их дух и истинное значение их обетований.

Это время духовного возрождения и социального преобразования придет, мы в этом глубоко уверены. Уже появляются ясные знамения. Когда наука будет знать, а религии вернется ее нравственная мощь, тогда и искусство творчества может возродиться в одно гармоническое целое.

Hо пока это возрождение еще не настало, что в этот век, когда все стремится по наклонной линии в пропасть, когда в сгущающихся сумраках таится угроза, несмотря на то, что начало того же века(книга написанна в 1895 году) казалось поднятием к свободным вершинам, озаренным блистаю­щей зарей?

"Вера - сказал один мыслитель - есть мужество духа, который стреми­тельно бросается вперед, уверенный, что найдет истину". Эта вера не враг разума, а его свет; это вера Христофора Колумба и Галилея, которая же­лает проверки и докозательств; это - единственная вера, возможная в на­ши дни. Для тех, кто ее потерял безвозвратно, а таких много, ибо пример действовал сверху, - дорога легкая и торная: следовать за современным течение и подчиниться духу времени вместо того, чтобы бороться с ним; предаться сомнению отрицания и, прикрывая глубокое ничтожество всего ви­димого блестящим покровом, украшенным прекрасным именем идеала, оста­ваться твердо убежденным, что последний не более как полезная химера.

Что касается до нас, которые верят, что идеал есть единственная Реальность и единственная Истина в вечно меняющемся и скоротечном мире, для нас, которые верят в утвержение и существование всех его обетований, как в земной истории человечества, так и в будущей жизни, которые знают, что это утверждение необходимо, как врожденное право человеческого брат­ства, как разум вселенной и как логика Бога; - для нас, обладающих этим убеждением, остается только один выход: будем утверждать эту истину без страха со всею силою, на которую мы способны; бросимся во имя ея и с нею на арену деятельности и, несмотря на всю царящую запутанность и смяте­ние, попробуем проникнуть путем внутренняго проникновения и индиви­дуального посвящения в Храм вечных Идей, дабы вооружиться в его святили­ще непреоборимыми Основами.

Это именно то, что я пытаюсь провести в предлагаемой книге, надеясь, что другие последуют за мной и выполнят поставленную задачу более совер­шенно, чем ее выполнил я.

------------------

Книга первая.

РАМА (арийский цикл)

Зороастръ спросил Ормузда,великаго творца:"Кто тотъ первый человек, съ которымъ беседовалъ Ты?" Ормуздъ отвечалъ:  "Это прекрасный Yima,  тотъ, который был во главе Смелыхъ."

Я приказалъ ему бодрствовать надъ принадлежащими мне мирами и я далъ ему золотой мечъ, мечъ победы. И Yima выступил на путь Солнца и соеденилъ смелыхъ людей в  Airyana - Vaeja,  которая была создана чистою.

Зендъ-Авеста(Vendidad Jade 2 Fargard)

О Агни! Священный огонь! Огонь очищающий! Ты, который спишь в дереве и поднимаешься въ бли­стающемъ пламени с алтаря, ты - сердце жертвоп­риношения, смелое парение малитвы, божественная искра во всемъ, и ты же - преславная душа Солнца.

Ведический гимнъ.

I.

Человеческия Расы и Происхождение Религий.

"Hебо - мой Отецъ, онъ зачал меня. Все небесное население - семья моя. Моя Мать - великая земля. Самая возвышенная часть ея поверхности - лоно ея; тамъ отецъ оплодотворил недра той которая одновременно и супру­га и дочь его"

Вотъ что четыре или пять тысячъ летъ назад пелъ ведический поэтъ передъ жертвенникомъ, на котором пылалъ огонь из сожигаемыхъ сухих трав. Глубочайшей интуицией, величавымъ сознаниемъ дышатъ эти странныя слова. Въ нихъ тайна двойного происхождения человечества. Предшевствуетъ земле и превосходит землю божественный типъ человека; его душа - небеснаго происхождения. Hо тело его происходит из земныхъ элементовъ, оплодотво­ренныхъ космической Сущностью. Объятия Урана и великой Матери означаютъ на языке Мистериъ - сонмъ душъ или духовныхъ Монадъ, которыя появляются, чтобы оплодотворить земные зародыши; они - организующия начала, безъ ко­торыхъ материя оставалась бы бездейственной и распадающейся массой. Hаи­более возвышенной частью земной поверхности, которую ведический поэтъ называетъ ея лономъ, является континенты и горы, колыбели человеческихъ расъ. Что же касается Hеба, Варуна(Уранъ грековъ), оно являетъ собой не­видемый сверхфизический строй, вечный и разумный, и оно обнимает собой всю безконечность Пространства и Времени.

Въ этой главе мы будемъ разсматривать лишь земное происхождение че­ловечества, следуя эзотерическим традициям, подвержденнымъ антропологи­ческой и этнологической наукой нашего вермени.

Четыре расы, которыя разделили между собою весь земной шаръ, возник­ли въ различныхъ странахъ земли.

Постепенно создававшиеся, медленно перерабатываюшиеся космическимъ творчерствомъ континенты поднимались изъ глубины морей, на растоянии ог­ромныхъ промежутковъ времени, которые древние жрецы Индии называли меж­дудилювическими(между двумя всемирными потопами) циклами.

Hа протяжении тысяцелетий каждый континетъ развивалъ свою флору и фауну и свое человечество съ различнымъ цветом кожи. Южный континетъ, поглощенный последнимъ великимъ потопомъ, былъ колыбелью первобытной красной расы; индейцы Америки лишь остатки техъ троглодитовъ(пещерные люди, которые, по определению современной науки, принадлежали, главнымъ образом, къ четвертичной геологической эпохе), которые поднялись на вер­шины горъ передъ темъ, какъ обрушился ихъ континентъ. Африка - мать чер­ной расы, называемая греками эфиопской. Азия произвела желтую расу, ко­торая удерживается въ китайской народности.

Последний пришелецъ - белая раса, вышелъ изъ лесов Европы, прости­равшихся между бурнымъ Атлантическимъ океаномъ и улыбающимся средизем­ным моремъ. Все разновидности человеческаго рода происходятъ изъ смеше­ния, вырождения и подбора этихъ четырехъ великихъ расъ.

В предыдущихъ циклахъ господствовали поочередно красная и черная ра­са и они обладали могучими цивилизациями, оставившими следы въ циклопи­ческихъ постройкахъ и въ архитектуре Мексики. В храмахъ Индии и Египта имелись относительно этих угасшихъ цивилизациях краткия указания въ тай­ных письменахъ и иероглифахъ.

В настоящемъ цикле господствует белая раса, и если измерить вероят­ную древность Индии и Египта, начало ея господства следуетъ отнести за семь или восемь тысячъ лет назадъ. (Это разделение человечества на четы­ре последовательныя первоначальныя расы признавалось и древними жрецами Египта. Они представлены въ живописныхъ изображенияхъ на гробнице фарао­на Сети I въ Фивах подъ видомъ четырехъ фигур съ различной окраской ко­жи. Красная раса носит имя Ротъ, азиатская раса съ желтой кожей - имя Аму; африканская черная называется Галасиу(Halasioa); европейская белая раса с белокурыми волосами - Тамху(Tamaheu).)

По браманическимъ традициям, цивилизация началась на нашей земле пятьдесятъ тысячъ летъ тому назадъ на южном континенте, где обитала красная раса тогда, когда вся Еврома и часть Азии находились еще под во­дою. Мифологии упоминают о пришедствующей расе гигантовъ. Въ пещерахъ Тибета были найдены гиганские человеческие скелеты, построение которых походитъ более на обезьяну чемъ на человека. Ихъ относят к первобытному человечеству,посредствующему, еще близкому къ животному состоянию, не владевшему еще ни члено-раздельной рачью, ни общественной организацией, ни религией. Ибо эти три вещи возникаютъ всегда одновременно; и в этомъ скрытый смыслъ триады бардовъ, который выражается такъ: "Три вещи сосу­ществовали изначально: Богъ, Светъ и Свобода". Съ первымъ возникнове­ниемъ речи родится общественность и неясное туманное сознание о божес­твенномъ порядке. Это - дыхание Иеговы въ уста Адама, глаголъ Гермеса, закон перваго Ману, огонь Прометея, Бог, содрогающийся въ человеческой животности.

Красная раса, как мы уже сказали, занимала континент, погрузившийся на дно океана, называемый платоном по египетским традициям - Атлантидой.(По эзотерическим учениям древней Мудрости Атлантида находи­лась между западным побережьем теперешней Европы и Африки и обеими Аме­риками. В незапамятныя времена обширный материк этот погрузился на дно океана, а оторвавшаяся от него часть, в виде большого острава, которому Платон дал название Poseidonis, существовала еще долго после катастрофы; он погрузилась в воду около 9500 лет до Р.Х. Атлантида считается роди­ной четвертой расы, именуемой в оккультизме Kusha. Ея третьей подрасой были Толтеки, от которых и произошла красная раса.) Великий катаклизм природы уничтожил его и раздробил на чати. Несколько полинезейских рас, а также индейцы Северной америки и ацтеки, которых Фр.Пизарро встретил в Мексике, вот все остатки древней красной расы, которая обладала ког­да-то цивилизацией, имевшей свои дни славы и величия. Все эти отсталые представители погибшаго прошлаго несут в своей душе неизлечимую меланхо­лию древних рас, вымирающих без надежды на будущее.

После красной расы на земле господствовала черная раса(по эзотеричес­ким учениям, черная реса произошла от расы существовавшей на южном мате­рике, который погиб раньше Атлантиды, третьей коренной расы Лемурийской.

- Красная раса произошла от второй корреной расы, от Атлантов) Высший тип этой расычерной нужно искать не среди негров, а среди абиссинцев и нубийцев, у которых сохранился характер эпохи ей расцвета,когда она дос­тигла наивысшей точки развития.

Черные наводняли юг Европы в доисторические времена, но были в свое время вытеснены оттуда белыми, и самое воспоминание о них совершенно ис­чезло из народных преданий. Но два неизгладимые следа все же оставлены ими в верованиях народов: страх перед драконом, который был эмблемой их королей, и уверенность, что дьявол чернаго цвета. Черные отплатили бе­лым за это оскорбление и сделали своего дьявола белым.

Во времена своего господства черные имели религиозные центры в Вер­хнем Египте и в Индии. Их циклопические города увенчивали зубцами гор­ные кряжи Африки, Кавказа и центральной Азии. Их общественный строй представлял собою абсолютную теократию. На верху - жрецы, которых боя­лись, как богов; внизу - кишашия как в муравейнике, племена, даже без признаннаго семейнаго-начала, с женщинами-рабынями. Их жрецы обладали глубокими познаниями, они признавали божественное единство мироздания и владели звездным культом, который под именем сабеизма, проник и к белым народностям.(это утверждается и арабскими историками, как Абуль-Гази, в генеологической истории татар и персидским историком Магомед-Мошен, см.книгу William Jones:"Asiatie Researches.. I. Разсуждение о татарах и персах")

Но между наукой черных жрецов и грубым идолопоклонством народных масс не было посредствующих звеньев, не было идеализма в искустве, не было доступной мифологии, хотя уже существовала промышленность, в особеннос­ти строительное искусство, умение строить из колосальных камней и произ­водство из металлов в гигантских горнах, где выливались металлы с по­мощью военнопленных.

У этой расы, могучей по свей физической выдержке, по страстной энер­гии и способности привязываться, религия являлась царством силы, кото­рое поддерживалось страхом. Природа и Бог являлись сознанию этих младен­ческих народов не иначе как под видом дракона, страшнаго допотопного зверя, нарисованное изображение котораго красовалось и на королевских знаменах и вырезалось жрецами над дверями их храмов.

Если черная раса созрела под палящим солнцем Африки, Расцвет белой расы совершался под ледяным дуновением севернаго полюса. Греческая мифо­логия называет белых гиперборейцами. Эти люди рыжеволосые, голубоглазые, шли с севера через леса, освещаемые северным сиянием, в сопровождении собак и оленей, ведомыми смелыми предводителями, понуждаемые даром ясно­видения своих женщин. Золото волос и лазурь глаз - цвета предопределен­ные. Этой расе назначено было создать культ священнаго огня и внести в мир тоску по небесной родине. Позднее белая раса попеременно то возста­вала мятежно против неба, до желания взять его приступом, то простира­лась ниц перед его славой в безграничном обожании.

Белая раса, подобно остальным расам, должна была пройти через все ступени развития, прежде чем овладеть самопознанием* Ея отличительные признаки - потребность индивидуальной свободы, чувствительность, кото­рая создает силу симпатии, и преобладание интеллекта, придающаго вообра­жению идеальное и символическое направление. Способность страстно чув­ствовать вызвала у мужчин привязанность к одной женщине - отсюда наклон­ность этой расы к единоженству, к брачному началу и семьи. Потребность к индивидуальной свободе, соединенная с общественностью, создала клан с его избирательным началом. Идеальное воображение вызвало культ предков, который составляет корень и центр религии у народов белой расы.

Начало социальное и политическое зарождается в тот день, когда тольпа полудиких людей теснимая враждебным племенем, собирается вместе и выби­рает самаго сильнаго и самаго разумнаго из своей среды, чтобы он защи­щал их от врага и повелевал ими. Подобный добровольно выбранный предво­дитель - прообраз будущаго короля; его товарищи - будущее высшее сосло­вие; старцы, отличаются разумом, но потерявшие физическую бодрость, об­разуют уже нечто вроде сената или собрания старейших.

Как же объяснить возникновение религии? По объяснению материалисти­ческой науки, религия возникла в следствии страха первабытнаго человека перед силами природы. Но страх не имеет ничего общаго с уважением и лю­бовью. Страх не связывает факта с идеей, видимое с невидимым, человека с Богом. Пока человек только дражал перед природой, он еще не был челове­ком. Он сделался человеком тогда, когда уловил связь, которая соединяет его с прошедшим и будующим и с высшим благим Началом, которое остава­лось для него таинственным Неизведанным, но которое он все же чувство­вал и, чувствуя, испытывал потребность преклониться перед Ним. Но как началось это преклонение?

Фабръ Д'Оливе дает в высшей степени удачную и убедительную гипотезу, каким образом возникл впервые культ предков у белой расы.В воинственном клане, между двумя соперничающими войнами,возникает ссора. Разсвирипев, они собираются бросится друг на друга;нападение уже началось; в эту ми­нуту женщина из их клана,с распущенными волосами,бросается между ними и разделяет их. Это - сестра одного и жена другого. Глаза ее мечут молнии, голос ее звучит властно. Она восклицает - и слова ее бьют как молотом, - что видала в лесу предка племени, победоносного война прежних времен, явившегося перед ней глашатаем. Он не хочет, чтобы два война-брата би­лись, но желает, чтобы они соединились против общего врага: "Тень вели­каго предка, его дух говорилъ со мной!" восклицает женщина в порыве пла­менного вдохновения. - "Онъ говорилъ со мной! Я видела его!"

Она говорит и сама пламенно верит в правду своих слов. Убежденная, она убеждает. Взволнованные, удивленные и как бы пораженные невидимой силой, примиренные противники подают друг другу руки и смотрят на вдох­новенную женщину, как на нечто высшее, божественное.

Подобные вдохновения, сопровождавшиеся последствиями в роде описан­ного, должны были происходить нередко, и при том при самых разнообраз­ных обстоятельствах, в доисторической жизни белой расы. У варварских племен женщина, одаренная большой нервной чуткостью, раньше других пред­чувствует оккультное и утверждает невидимое.

Попробуем представить себе все неожиданные последствия, которые мог­ли последовать за чудесным произшествием, в роде вышеизложенного. Внут­ри клана и во всем племени только и говорят, что о совершившемся чуде. Дуб под которым вдохновенная женщина видела тень предка, делается свя­щенным деревом. Ее снова приводят к нему; и там, под магнетическим влия­нием луны, погружающим в состояние духовидения, она продолжает пророчес­твовать именем великого предка. Еще позднее, эта женщина и ее подобные, став в величественной позе на возвышении посреди лесной поляны, при ше­ме ветра и рокочущего вдали океана, вызывает души предков перед трепещу­щей толпой, которая видит их или воображает, что видит, как они, привле­ченные магическими заклинаниями, появляются в бледном тумане, волшебно клубящемся в призрачном сиянии луны. Так последний из великих культов, Оссиан, вызывал Фингала(мифический отец Оссиана, герой шотландских на­родных песен, живший по преданию в III веке по Р.Хр.) и его товарищей из сгустившихся облаков.

Таким образом в самом начале общественной жизни, культ предков вод­ворился у белой расы. Великий предок стал Божетсвом народности. Вот на­чало религии.

Hо это не все. Вокруг пророчицы собирались старцы, которые наблю­дают за ней во время ее ясновидящих снов, ее пророчиских экстазов. Они изучают различные ее откровения, толкуют ее предсказания. Они замечают, что когда она пророчествует в состоянии духовидения, ее лицо преобра­жается. ее речь делается ритмической и голос ее крепнет, когда она произносит свои предсказания величественным и торжественным напевом(Все, кто видел настоящую сонамбулу, поражаются странным расширением сознания, которое произходит во время ясновидящего сна. Для тех кто небыл свидете­лем подобных явления и кто усомнился бы в сказаном, мы приведем отрывок из Давида Штрауса, котораго нельзя заподозрить в суеверии. Он увидал у своего друга, Юстина Кернера, знаменитую "Превостскую ясновидящую" и описал ее в следующих выражениях: "всоре ясновидящая впала в магнетичес­кий сон и я в первый раз увидал это чудусное зрелище и притом в его наи­более чистом и прекрасном проявлении. Лицо ей приняло выражения страдаю­щее, но возвышенное и нежное и как бы залитое небесным сиянием; речь ея раздовалась чистая, размеренная, торжественная и музыкальная. нечто в роде речитатива; изобилие ея чувств как бы изливалось подобно облачным образованиям, то светящимся, то темным, скользящим поверх души; или же, еще лучше сревнить их с дуновениями, меланхолическими и ясными, пронося­щимся по струнам чудной эоловой арфы.").

Отсюда возникли и строфы, и поэзия, и музыка, произхождение которых считается божетсвенным у всех народов арийской расы. Идея откровения могла создаться у человечества лишь на почве подобных фактов. И здесь мы видим, как из одного и того же источника вытекают и религия, и культ, и жречество, и поэзия.

В Азии, в Иране и в Индии, где народы белой расы основали первые арийские цивилизации. смешались с народами других цветов, мужчины взяли верх над женщинами в деле религиозного вдохновения. Здесь мы постоянно слышим о Мудрецах, Rishis, Пророках. Изгнанная, подчиненная женщина ос­тается жрицей одного только семейного очага. Hо в Европе следы преобла­дания женщины встречаются у народов белой расы, оставшихся варварами в течение тысячелетий. Ротль эта проглядывает в скандинавской волшебнице, в Волюспе Эдды, в кельтической друидессе, в женщинах вешеньях, сопровож­давших германские армии и решавших день битвы(последяя такая битва, бит­ва между Ариовистом и Цезарем - в комментариях Цезаря), вплоть до Фра­кийских вакханок, которые появляются в легенде Орфея. Доисторическая пророчица преобразуется в дельфийскую Пифию.

Первобытные прорицательницы белой расы образовали коллегию друидусс, под наблюдением старцев или друидов, "людей дуба". Вначале они были бла­годетельным явлением. Своей интуицией, своим пророческим даром, своим энтузиазмом они дали сильный толчок той расе, которая в это время начи­нала свою многовековую борьбу с черными. Hо быстрая порча и ужасающие излишества этих учреждений были неизбежны. Чувствую себя духовными рас­порядительницами народов, друидессы захотели во что бы то ни стало под­чинить их и в смысле земном. Когда они лишились вдохновения, они попро­бовали господствовать посредством страха. Они потребовали человеческих жертв и сделали их необходимыми элементами своего культа. В этом им по­могали героические инстинкты их расы. Белые были храбры: их войны прези­рали смерть; при первом зове друидессы они шли добровольно и, чтобы от­личиться бросались под ножи своих кровожадных жриц.

Целыми человеческими гекатомбами посылались живые к мертвым в качес­тве вестников, в надежде обрести благосклонность предков. Это постоян­ная угроза, исходившая из уст пророчиц и друидов и витавшая над голова­ми первых народных предводителей, сделалась страшным средством их влады­чества.

Факт этот является замечательным примером, как неизбежно подвергает­ся порче самые благородные инстинкты человеческой природы, когда они не подчинены авторитету, направленному сверхличным сознанием к добру. Пре­доставленное случайному честолюбию и личным страстям, вдохновение вырож­дается в суеверие, мужество в зверство, высокая идея самопожертвования в средство для тирании, в коварную и жестокую эксплуатацию.

Hо белая раса была жестокой и безумной только в продолжении своего детства. Странная в сфере душевной, она должна была пройти через много других еще более кровавых кризисов. Она была только-что разбужена напа­дениями черной расы, которая начинала обступать ее с юга Европыы. Борьба была неравная с самого начала. Белые, наполовину дикие, выходя из лес­ных жилищ, не имели других средств обороны, кроме топоров, пик и стрел с каменными наконечниками. Черные имели железное оружие, медное вооруже­ние, все средства цивилизации и свои циклопические города.

Раздавленные при первом же столкновении и уведенные в плен, белые сде­лались, в общем, рабами черных, заставлявших их обрабатывать камень и носить руду для плавления в их печах. Между тем, убежавшие пленные при­носили в свою страну обычаи,искусство и обрывки знаний своих победите­лей. Они вынесли от черных два важных искусства: плавление металлови священное письма,т.е.искусство запечатлевать определенные идеи таин­ственными иероглифами знаками на коже животных,на камнях, или на коре ясеня: отсюда - кельтические руны.

Расправленный и выкованный металл сделался оружием для войны; священ­ные письмена дали начало наук и религиозным традициям. Борьба между бе­лой расой и черной продолжалась в течении долгих веков: она передвига­лась, разгораясь то между Пиренеями и Кавказом, то между Кавказом и Ги­малаями. Спасение белых было в лесах, где они могли прятаться как дикие звери, чтобы вновь появляться внезапно, в благоприятные минуты. Осмелев, привыкнув к войне, вооруженные с каждым веком все лучше и лучше, они на­конец взяли верх, разгромили города черных, прогнали их с берегов Евро­пы и завладели в свою очередь севером Африки и центральной Азией, кото­рая в те времена была занята смешанными народностями.

Смешение обеих рас происходило двумя способами: или посредством коло­низации, или путем воинственных завоеваний. Фабръ д'Оливе, этот удиви­тельный провидец доисторического прошлого, бросает яркий свет на произ­хождение семитических народностей и народностей арийской расы.

Там, где белые колонисты подчинились чернокожим народам, признав их владычество и получив от их священников религиозное посвящение, там по мнению Фабра д'Оливе - образовались народы семитические. как египтя­не(до Менеса), арабы, финикийцы,халдеи и евреи. Наоборот, другая арий­скии цивилизации как иранская, индусская, греческая и этрусская возника­ли там, где белые покорили черных путем завоеваний. Прибавим, что к чис­лу арийских племен мы причисляем также все белые народы, оставшиеся в древности в состоянии бродячем и варварском, как, например, скифы,гэ­ты,сарматы,кельты и позднии германцы.

Этим и объясняется основное различие религий, а также и письменности у народов семитического и арийского происхождения. У семитов, подпавших под интеллектуальное влияние черной расы, замечается поверх народного идолопоклонства склонность к единобожию, к началу единого Бога, невиди­мого,абсолютного и имеющего формы, что было одним из главных догматов жрецов черной расы и их тайного посвящения. У белых, как смешавшихся с побежденными, так и сохранившихся в чистом виде, замечается обратная склонность к многобожию, к мифологии, к олицетворению Божества, что ис­текает из их любви к природе и их страстного почитания предков.

Главную разницу между способами письма у семитов и у арийцев Ф.д'Оли­ве объясняет той же причиной. Почему все семиты пишут справа налево, а все арийцы - слева направо? Объяснение которое дает Ф.д'Оливе, и любо­пытно, и оригинально. Он вызывает перед нашими глазами настоящие виде­ние затерянного прошлого. Все знают, что в доисторические времена сов­сем не было общедоступного письма. Оно распостранилось только с появле­нием фонетического письма или искуства изображать посредством букв са­мые разные звуки слов. Что же касается иероглифического письма или ис­кусство изображать вещи посредством знаков, то оно столь же древне, как и сама человеческая цивилизация. Но в эти первобытные времена, когда письмо было исключительно принадлежностью священнослужителей, на него смотрели как на нечто священное, как на религиозную деятельность, а в самом начале как на божественное вдохновение. Когда в южном полушарии жрецы черной расы чертили на коже животных или на каменных столах свои таинственные знаки, они имели обыкновение поворачиваться лицом к южному полюсу, рука же их направлялась к востоку - источнику света. Вот почему они писали справа налево.

Священники белой расы или северной расы научились писать от черных жрецов и вначале писали так же, как и эти последние. Но когда у них ста­ло развиваться сознание своего произхождения, национальное чувство и ра­совая гордость, они изобрели свои собственные знаки, и вместо того, что­бы обращаться к югу, к стране черных, они стали оборачиваться к северу, к стране предков, продолжая во время письма направлять руку к востоку. Отсюда и направление их букв слева направо. Отсюда и способ начертания культических рун, зендского,санскритского, греческого, латинского письма и всех начертаний арийской расы. Они стремятся к солнцу, к источнику жизни, но смотрят они на север, в стану предков, в таинственный источ­ник небесных зорь.

Течения семитическое и течение арийское - вот два потока, которые принесли нам все наши идеи, все придания и религии, все искусства, нау­ки и философии. Каждое из этих течений несет в себе противоположные по­нятия о жизни, только из примирения и гармонического сочетания этих про­тивоположностей получится истина.

Семитическое течение содержит высшее абсолютные принципы; идея един­ства и всемирности во имя Верховного начала, в осуществлении своем, ве­дет к соединению человечества в одну семью. Арийское течение заключает в себе идею восходящей эволюции во всех земных и сверхземных царствах и ведет в своем применении к бесконечному разнообразию, выражающему все богатство природы и всю сложность стремлений души. Семетический гений спускается от Бога к человеку; арийский гений восходит от человека к Бо­гу. Первый символизируется карающим Архангелом, который спускается на землю, вооруженный мечем и молнией; второй - Прометеем, держащим в ру­ках похищенный с неба огонь и гордым взором измеряющим Олимп.

Оба эти гения мы носим внутри себя. Мы думаем и действуем поочередно под влиянием то одного, то другого. Они переплетены, но не сплавлены в нашем разуме. Они противоречат друг другу и боятся в глубене наших чувств и в тончайших изгибах наших мыслей, так же как и в нашей общес­твенной жизни и в наших учреждениях.Скрытые под сложными формами, кото­рыя можно обозначить родовым именем спиритуализма и натурализма, они господствуют над нашими разногласиями и над нашей борьбой. Оба кажутся непримиримы и непреодолимы, а между тем истинный прогресс человечества и его спасений зависят от примирения и слияния обоих начал в едином синте­зе.

Вот почему мы стремимся в нашей книге проникнуть до источника обоих течений, до появления в мир обоих гениев. Минуя споры между исторически­ми системами, борьбу различных культов, противоречия священных текстов, мы проникаем в самое сознание тех основателей и пророков, которые дали религиям их первоначальный толчек. Они обладали глубокой интуицией и вдохновением свыше, которые проливают потоки света и в то же время по­буждают к плодотворному действию.

Да, тот синтез, в котором так нуждается современное человечество, предсуществовал в них. божественный свет побледнел и затемнился со вре­менем, но свет этот появляется вновь, он снова сияет каждый раз, когда на протяжении исторической драмы пророк, герой или ясновидящий подни­мает сознание людей к Первоисточнику. Ибо только из точки отправления возможно увидать цель; из центрального солнца можно видеть направления бегущих планет.

Таково откровение в мировой истории, непрестанное, постепенное, посте­пенно раскрывающееся, многообразное как сама природа, но исходящее из одного центрального источника, единое как сама истина,неизменное как Бог.

Исследуя семитическое течение, мы придем - через Моисея - в Египет, в храм которого(по Манефону) хранились предания,древность которых исчис­ляется в тридцать тысяч лет.Поднимаясь по арийскому течению, мы проник­нем в Индию, где развернулась первая цивилизация, явившаяся результатом победы белой расы.

Индия и Египет, эти два матери религий, обладали тайнами великого Пос­вящения. Мы проникнем в их святилища.

Hо предания их проведут нас еще глубже, в эпоху еще более отдаленную, когда оба различные гения, о которых была речь, являются перед нами сое­диненные в чудную гармонию. Это - первобытная арийская эпоха. Благодаря превосходным работам современной науки, благодаря филологии, мифологии и сравнительной этнологии мы в состоянии различить очертания этой эпохи. Она вырисовывается на фоне ведических гимнов, которые являются лишь ее отражением,отличаются величавой простотой и чудной чистотой линии. Это был век зрелости, совсем не напоминащий золотой век детства, о котором мечтают поэты; и хотя страдания и борьба не отсутствуют и в нем, все же в людях того века чувствуется такая полнота веры, силы и ясности, вер­нуть которую человечество уже не могло с тех пор.

В Индии мысль углубляется, и чувства утончаются. В Греции страсти и идеи одеваются в чары искусства, в магические покровы красоты. Hо ника­кая поэзия не в состоянии превзойти некоторые ведические гимны по нрав­ственной возвышенности, по всеобъемлющей ширины мысли. Они проникнуты чувством божественности всей природы; они объяты тем невидимым, что ок­ружает проявленный мир, они настроены тем великим единством, которое соединяет все в единую гармонию.

Каким образом возникла подобная цивилизация? Как могла развиваться такая высокая интеллектуальность среди постоянных расовых войн и борьбы с природой? Здесь останавливается исследование современной науки, но ре­лигиозные предания народов, истолкованная в их эзотерическом смысле, идут гораздо дальше и позволяют нам отгадывать, что первое средоточие ядра арийской расы в Иране произошло благодаря определенному подбору, произведенному в недрах самой белой расы под руководством победителя и законодателя, который дал своему народу религию и законы, соотвествую­щие гению белой расы.

И в самом деле, священная книга персов Зендь-Авеста упоминает об этом древнем законодателе, называя его Иима(Yima), а Зороастр, основывая но­вую религию, ссылается на него, как на своего предшественника, как на первого человека, с которым говорил Ормузд, живой Бог, точно так же как Иисус Христос ссылается на Моисея. Персидский поэт Фирдуси называет это­го законодателя Джэм, Завоеватель черных.

В индусской эпопее Рамайна он появляется под именем Рамы, облеченный в достоинство индусского короля, окруженный блеском великой цивилизации; но при этом ясно сохраняет обе свои хорактеристики: завоевателя, создаю­щего новую общественность, и Посвященного. В египетских преданиях эпоха Рамы обозначается как царство Озириса, владыки света, которой предшев­ствовало царству Изиды, царицы мистерий.

Hаконец, в Греции древний герой и полубог почитался по именем Диониса, которое происходит от санскитского Deva Nahousha, - Пожественный Преоб­разователь. Орфей давал тоже имя божественному Разуму, а поэт Hоннус, следуя элевзинским преданиям, воспевал поколение Индии Дионисом.

Как лучи одного и тогоже круга, все эти придания указывают на один общий центр; следуя по направлению тех лучей, можно убедиться, что все они исходят из него. Итак, минуя Индию Вед, минуя Иран Зороастра, мы увидим - при сумрачном разсвете белой расы - первого Создателя арийской религии, выступающим из лесов древней Скифии в двойной тиаре завоевате­ля и Посвященного, несущий в руке мистический огонь, тот священный огонь, от которого зародится духовный свет для всех арийских народов.

-------------------

итд. Дальше идет вторая глова этой первой части этой книги, она

называется: Миссiя Рамы. Я опубликую только начало

II

Миссiя Рамы

Четыре или пять тысяч лет до нашей эры, непроходимые леса покрывали древнюю Скифию, которая простиралась от Атлантического океана до поляр­ных морей. Черные называли этот континент "землею, рожденной из волн", т.к. на их глазах, остров за островом, всплывает со дна океана. Сильно отличалась она от их земли, побелевшей под лучами жгучего солнца, свои­ми зелеными берегами, своими влажными заливами, задумчивыми реками, глу­бокими озерами и вечно нависшим на ей горных скатах туманами. Hа покры­тых травою равнинах, еще не тронутых культурой, необозримых как пампасы, не раздавались иных звуков, кроме криков хищных зверей, рева буйволов и неукротимого топота диких коней, мчавшихся большими табунами с развеваю­щимися гривами.

Белый человек, обитавший в лесах, перестал быть пещерным человеком. Он мог уже считать себя хозяином земли; он изобрел кремневые ножи и топоры, лук и стрелы, прашу и солок. И, кроме того, он приобрел двух товарищей для борьбы, двух превосходных друзей, преданных до смерти: собаку и ло­шадь. Домашняя собака, ставшая верным стражем его деревянной хижины, обеспечила ему безопасность его очага. Покорив своей властью лошадь, он в то же время завоевал и землю, и подчинил себе других животных. Он стал царем пространства. Верхом, на диких конях, эти первобытные люди носи­лись по равнинам как ветер.

Они убивали медведей, волков, бизонов, и приводили в ужас пантер и львов, населявших в те времена европейские леса.

Hачало цивилизации было положено; первобытная семья, клан, поселок, были вызваны к существованию. Скифы, сыны Гиперборейцев, всюду воздвига­ли своим предкам чудовищные жертвенные камни(Menhir, высокий камень в виде колонны, употребявшийся друидами при богослужении древних Галлов).

Когда умирал предводитель, с ним вместе погребалось его оружие и его конь для того, чтобы воин мог совершать объезд по небесным равнинам и охотиться на том свете за огненными драконом. Отсюда обычай приносить в жертву коня, который играет такую большую роль в Ведах и у Скандинавов. Таким образом, в основу религий был положен культ предков.

Семиты нашли единаго Бога, мировой Дух в пустыне, на вершине гор, в необъятности звездных пространств. Арийцы - Скифы и Кельты нашли многих богов, многочисленных духов в глубине своих лесов. Там раздавались для них голоса из невидимых миров,там являлись им видения, там они испытыва­ли первый трепет пред Hеизведанным. И навсегда остались леса, с их жут­кой таинственностью и очарованием, дороги для белой расы.

Привлеченные шумом деревьев и магией луннаго света, белые люди испыты­вали неудержимую тягу к своим лесам, они возвращаются к ним снова и сно­ва, как к источнику молодости, как к храму великой матери Герты. там спят их боги, их воспоминания, их затерянные мистерии.

С незапамятных времен ясновидящии женщины пророчествовали под сенью деревьев. Каждое племя имело свою великую пророчицу на подобие Волюспы у Скандинавов с ее коллегией друдесс. Hо эти женщины, действовшие в нача­ле под благородным вдохновением, сделались в последствии честолюбивыми и жестокими. Вдохновенные пророчицы превратились в злых волшебниц. Они ос­новали человеческие жертвоприношения, и кровь текла безостановочно на дольменах при зловещем пении жрецов, при изтупленных восклицаниях диких Скифов.

Среди этих жрецев находился молодой человек во цвете лет, по имени Рам, который также готовился к священнослужению; но его глубокая душа и ясный ум возмущались при виде этого кровавого культа.

Молодой друид был нрава кроткого и серьезного, он выказывал с ран­них лет необычайную способность к распознаванию целебных и ядовитых свойств растений, к приготовлению их соков, а также к распознаванию звезд и их влияния на человеческую судьбу. Он был способен угадывать и видеть самые отдаленные вещи; отсюда его влияние даже на старых друидов.

Доброжелательство и величие исходило из его речей и из всего его су­щества. Его мудрость составляла поразительный контраст с безумием друи­десс, с мрачными проклятиями, которые изрекали их оракулы в своем изсту­пительном бреду.

Друиды называли его: "тот, который знает", народ же прозвал его "свы­ше вдохновенным миротворцем". Рам, стремившийся к духовным познаниям, странствовал по всей Скифии, а также и в полуденных странах. Очарован­ные его личными познаниями и его скромностью, жрецы Черных поведали ему часть своих оккультных знаний.

Вернувшись на север, Рам был потрясен при виде культа человеческих жертв, свирепствовавших среди его расы. Он видел в этом признак ее гибе­ли; но как побороть этот страшный обычай, распространившийся благодаря властолюбивых друдесс, корысти жрецев и суеверию народа? В это время но­вый бич был ниспослан на белых, и Рам увидал в этом наказание свыше за кощунственый культ.

Благодаря своим вторжениям в южные страны и благодаря общения с чер­ными, Белые принесли в свою страну страшную болезнь, род чумы. Она зара­жала человека через кров, через самые источники жизни. Все тело покрыва­лось черными пятнами, дыхание становилось зараженным, распухающие и резьеденные нарывами члены искривлялись, и больной умирал в страшных му­чениях.

Дыхание живых и смрад от мертвых распространял заразу. Обезумевшие бе­лые падали в предсмертной агонии в глубине своих лесов, покинутых даже хищными птицами. Огорченный Рам тщетно искал средство к спасению.

Он имел обыкновение предаваться молитвенному размышлению под дубом, на лесной поляне. Однажды вечером, он долго размышлял над страданиями своей расы; он заснул у подножия дерева. Во сне он услыхал, как сильный голос звал его по имени, и ему показалось что он проснулся. Он увидел перед собой величественного человека, одетого в такие же белые одежды друида, какие были на нем. Он держал жезл, и вокруг которого обвивалась змея. Удивленный Рам намеревался спросить у незнакомца, что это значит. Hо незнакомец взял его под руку, поднял его,и,показав ему на том самом де­реве, под котором он спал, прекрасную ветку омулы, сказал: "О Рам! сред­ство, которое ты ищешь, здесь, перед тобой". Затем он достал из своих одежд маленький золотой серп, отрезал ветку и подал ему. Он произнес еще несколько слов о том, как приготовляют омелу, и исчез.

Когда Рам проснулся совсем и почувствовал себя сильно облегченным. Внутренний голос сказал ему, что он нашел спасение. И он приготовил оме­лу по совету неземного друга с золотым серпом, и дал выпить этот напи­ток больному, и больной выздоровел. Чудесные исцеления, которые затем производил Рам, доставили ему большую известность во всей Скифии. Всюду призывали его для излечения заболевавших. Спрошенный друидами своего племени, он доверил им свое открытие, выражая желание, чтобы оно оста­лось тайной жреческой касты, дабы обезпечить ее авторитет.

Учеников Рамы, переходивших с места на место по всей Скифии с ветка­ми омелы в руках, считали божественными вестниками, а самого Раму - по­лубогом.

Это событие стало основой нового культа. Омела стала с тех пор священ­ным растением. В память события, Рам учредил праздник Рождества или но­вого спасения, который он поместил в начале года и который назвал Hоч-Мать(нового солнца) или великое Обновление.

Что касается таинственного существа, которое указало Раме на омелу, его назвали в эзотерическом европейском предании Aesc-beyl-hopa, что оз­начает:"надежда спасения скрывается в лесу". Греки сделали из этого име­ни Эскулапа, гения врачебного искусства, держащего в руках магический жезл-кадуцей.

....

Короче, дальше он, т.е.Рам, решает избавить свой народ от истребле­ния, от коварных друиддес. Он наехал на них, сказал мол вы неправы, а я прав. Сказал, естественно, что это ему сказал какой то там дух. Его об­винили во лжи, друиддессы объявили его живым покойником. И пошло и пое­хала. Друидессы объединили во круг себя несколько кланов, народов. А ос­тальные объединились вокруг Рамы. Сторона друиддес, а точнее Скифы име­ли свой знак, знак Тора - олицетворение животной силы и жестокости(ту­пости тоже). Рама изобразил свою сторону Овном - символ храброго и миро­любивого предводителя стада. Одни кричат смерть Овну, третьи Смерть То­ру. Рама подумал что быть крови, что то там решил. И вот на одном из жертвоприношении, сгустились облака. Стоит женщина, которая собиралает­ся убить жертву. Из одного грозного облока, выглянул старец, который уже беседовал с Рамой. Женщина, друиддеса, падает как сраженная молнией. Узы пленника-жертвы распались. Затем, Рама оказался в каком то храме, слова из книги:

Hа месте жертвенного камня возвышался алтарь. Рядом с алтарем стоял воин. Женьщина распростертая на плитах храма, а божественный Вестник держал в правой руке факел, а в левой - чашу. Он посмотрел на Раму с благоволением и сказал: "Рам я доволен тобою. Видишь ты этот факел? Это

- священный огонь божественного духа. Видишь ты эту чашу? Это - чаша Жизни и Любви. Дай факел мужчине, а чашу женщине" Рам исполнил повеле­ние Вестника. Только факел коснулся руки война, а чаша руки женщины, ка огонь сам собой зажегся на алтаре.....

Кто ты, дух мудрости? - спросил Рам и вестник отвечал ему: "Меня зо­вут Deva Nahousha, божественный Разум. Ты будешь распостранять мои лучи по земле, и я буду всегда приходить по твоему зову, а теперь иди по предназначенной тебе дороге". И божественный вестник указал на восток....

Затем, он понял смысл своей жизни. Вместо войны, он решил увести своих людей в центр Азии и решил обосновать культ священного огня. итд итп.... в книге описано много интересного, много мифов, сказаний и это очень подробно

для информации: Рама оразовал знаки задиака. Они изображают полную исто­рию Рамы, его становления, посвящения. Рама придал им тройной смысл:

1) знаки относятся к влиянию солнца на 12ть месяцев года;

2) передает его собственную историю;

3) указывает на оккультивные средства, которыми он пользовался.

Если интерестно, могу расписать эти заки.

...