|
Марионетка - как телесный образ клиента
Марионетка - как телесный образ клиента
Идея об использовании марионеток в телесно-ориентированной
психотерапии. Очевидно, что наше тело существует одновременно в
трех реальностях – физической, физиологической и психической
(социальную реальность в этом случае вполне можно включить в
состав реальности психической, так как она начинает оказывать свое
влияние не иначе, как будучи интериоризирована во внутреннюю
реальность человека). И гармоничным – оптимальным, адаптированным,
счастливым и пр. – можно считать лишь такое существование
человека, при котором тело во всех этих трех реальностях
существует по одним и тем же – или, по крайней мере, не
противоречащим друг другу законам. Понятно, что единственным
источником конфликта трех реальностей может быть только реальность
психическая: только она способна навязать “Я”, а, значит, и
собственному телу, способ существования, нарушающий какой-либо из
законов физического мира. Поскольку, тем не менее, именно
психическая реальность обладает приоритетом в организации внешней
жизнедеятельности человека, то тело в таких ситуациях оказывается
вынужденным подчиниться ее “некорректным” командам и существовать
вопреки тем или иным законам физического мира. Под действием
такого механизма формируются как любые телесные зажимы, блоки и
даже целостный “психологический панцирь”, так и практически любые
психосоматические проявления. И тогда конечной целью психотерапии
можно считать согласование законов, по которым существует
психическая реальность, с законами естественного, природного мира.
Разнообразие всех используемых ныне психотерапевтических
технологий основано на том допущении, что человек суть нечто
цельное, и проблема, существующая у него, существует одновременно
во всех его проявлениях, и нет принципиального различия, каким
путем идти к этой проблеме - через когнитивную сферу, через
эмоциональную или через проявления тела. Иначе можно сказать, что
все в человеке есть метафора всего в нем же. Но если уж неважно,
каким путем идти к сути проблемы, то, может быть, и необходимые
изменения возможно совершить в метафорическом плане? Если в каждом
проявлении человека содержится вся его “проблемоносная” личностная
структура, то не удастся ли нам, устойчиво изменив хотя бы одно из
этих проявлений, воздействовать на всю структуру, подобно тому,
как меняется структура теста, когда мы меняем дозы разрыхлителя,
муки яиц? В таком случае изменения, которые клиент вносит в
подобный образ “Я”, получают некое воплощение и в его личности.
А что если подобный подход применить и в телесно-ориентированной
психотерапии? Ведь в конце концов, технологии непосредственной
терапевтической работы с телом отнюдь не отрицают ценности
процесса осознания. А осознание в контексте
телесно-ориентированной психотерапии есть, в сущности, не что
иное, как перевод некоего содержания с языка тела на язык
вербальный. Причем такой перевод оказывается невозможным без
процесса метафоризации, то есть уподобления одного другому.
Следовательно, все известные способы терапевтического
использования метафор вполне актуальны и эффективны в
телесно-ориентированной терапии. И тогда одной из возможных задач
терапевта, работающего с телом, можно считать нахождение такой
метафоры, работа с которой была бы для клиента равнозначна
непосредственной работе с телом.
Однако далеко ходить за решением такой задачи вряд ли стоит. Что
может быть для человека более точной метафорой его собственного
тела, чем сделанный им самим образ этого тела? Правда, здесь важно
учитывать еще один момент: принципиальная конструкция тела
относительно неизменна для всего человеческого рода, и
интересующая психотерапевта проблемная реальность каждого клиента
по своему происхождению скорее относится к индивидуальным
особенностям динамического использования этой конструкции. Посему
чтобы иметь ценность для телесно-ориентированной психотерапии,
образ тела клиента должен обладать подвижностью, отражающей его
представление о собственной подвижности. Любые отклонения от его
реальной физической подвижности будут с неизбежностью выдавать
привычные и естественные для него способы организации
взаимодействия между его психической реальностью и физической
телесностью. Иными словами, образ тела, созданный клиентом, будет
отражать все проблемные точки его существования.
Осталось только найти конкретный способ создания такого
“автопортрета” тела. Пропуская этап длительных предварительных
поисков, можно сказать, что и это решение лежало достаточно близко
к поверхности. Оказалось, что человечество давным-давно выдумало
своего двойника, способного воспроизвести и конструктивные, и
динамические особенности человеческого тела – марионетку. Более
того, выяснилось, что эта древняя (первые упоминания о ней
относятся к первому веку нашей эры) и загадочная кукла на
протяжении тысячелетий своей истории окружена мистическим ореолом.
Причем этот эзотерический шлейф при ближайшем рассмотрении
оказался весьма и весьма обоснованным – во всяком случае, если
смотреть на него с точки зрения психологии.
Почему, скажем, символом взаимоотношений человека и Бога, человека
и движущих им сил стала именно марионетка, а не тростевая кукла,
система управления которой устроена совершенно жестко? Ведь,
казалось бы, принципиальных различий нет - в обоих случаях кукла
оказывается игрушкой в руках кукловода. Однако они, конечно же,
есть, и их, по крайней мере, два. Во-первых, тростевая кукла
расположена выше кукловода. Понятно, что в культуре слово “выше”
имеет много переносных смыслов, и все они связаны с понятием
превосходства. С этой точки зрения тростевую куклу можно считать
существом “нелогичным” - с одной стороны, она подчинена, а с
другой - расположена выше. Это напоминает знаменитую картинку,
вызывающую перцептивный конфликт - река, текущая в гору.
Взаимоотношения кукловода с марионеткой оказываются, напротив,
идентичными сами себе - подчиненное существо расположено ниже. Но,
возвращаясь к тростевым куклам, - они же все-таки также созданы по
образу и подобию человека, и тем не менее не они воплотили в себе
понятие о первопричине человеческой активности. Не связано ли это
с великой человеческой гордыней, не пожелавшей принять роль
кукловода, находящегося ниже? Но тогда с кем же все-таки
отождествляет себя человек культурный - с куклой или с кукловодом?
Или дело в том, что тростевая кукла воплощает некий образ извечной
несправедливости - незаслуженное положение выше, не отражающее
реальное положение вещей, реальную причину событий?
И второе отличие, исполненное не меньшего философского смысла -
трость в силу своей жесткости обладает и тянущей, и толкающей
силой, нить же - из-за своей гибкости - только тянущей. То есть
кукла тростевая (как, кстати, и перчаточная) оказывается все же
существом куда более подчиненным, управляемым абсолютно, полностью
лишенным собственной воли - пусть даже воля эта была бы обоснована
простыми физическими законами. Ни тростевая, ни перчаточная кукла
не способны сопротивляться в принципе. Марионетка же обладает
некоторой долей собственной активности - активности инерционной,
обусловленной весом куклы, но все же собственной.
Тут есть еще один хитрый взгляд на все эти тонкости. Толкать можно
и впереди себя, опять-таки создавая ситуацию своего рода
несправедливости: почему вы толкаете меня вперед, если вы сами не
там, то есть не знаете, что там?! Тянуть же вперед можно, лишь
находясь впереди, то есть когда кукловод уже прошел сам тот путь,
который предлагается пройти марионетке. Это, с одной стороны,
отражает честное положение вещей - никто не вправе требовать от
других того, чего не в состоянии сделать сам. С другой стороны -
подтверждает первенство кукловода, его право на управление
марионеткой.
Если же посмотреть на марионетку с точки зрения теории архетипов,
то ее природа потребует отдельного серьезного исследования, -
столь много глубинных, первичных смыслов окажется в ней воплощено.
В итоге были сформулированы три базовых утверждения (или
допущения), обосновывающих использование марионеток в
телесно-ориентированной психотерапии:
Архетипическая природа марионетки заранее обуславливает очень
сильную, эмоционально насыщенную и энергетически заряженную
реакцию человека на любое взаимодействие с такой куклой.
По своей физической природе марионетка вполне может играть
роль достаточно точной метафоры человеческого тела.
Использование таких метафорических марионеток в
психотерапевтическом процессе предполагает действие принципа
актуальности метафорических изменений, и тогда любая
трансформация такой метафоры найдет свое воплощение в реальной
жизни клиента.
Сопоставление этих трех утверждений делает очень привлекательной и
очевидной идею телесной идентичности клиента с создаваемой им
марионеткой. Все оказывается весьма просто: если мы работаем с
марионеткой как с “портретом тела”, то у нас естественным образом
обнаруживается некий вполне очевидный и в некотором роде даже
объективный критерий ее адекватности. А наличие такого критерия
позволяет целенаправленно строить процесс трансформации марионетки
как процесс внутренней работы клиента с целым комплексом его
личностных особенностей и проблем.
Терапевтическая работа с марионеткой. Следует четко определить,
что собственно терапевтическая работа клиента в рамках
предлагаемой технологии, в сущности, сводится к решению трех
основных задач: построение внутренней конструкции куклы, создание
ее внешнего облика и создание системы ее управления. По сути,
каждой из этих задач соответствует своя основная метафора: при
конструировании кукольного устройства клиент, возможно, сам того
не подозревая, отвечает на вопрос “как я устроен?”, при воплощении
собственной внешности (в прямом смысле этого слова – “помещении во
плоть”) – на вопрос “какой я?” и при оснащении готовой марионетки
системой управления – “что и как мною движет?”. Кроме того, весь
процесс изготовления и последующей трансформации марионетки
соотносится с тремя совершенно глобальными метафорами – “я себя
создаю”, “я себя изменяю” и “я собой управляю”.
Понятно, что сама специфика таких задач налагает определенные
требования на технику изготовления марионетки, предлагаемую
клиенту.
- во-первых, готовая конструкция должна обладать подвижностью;
- во-вторых, она должна быть пригодна для многократных авторских
трансформаций, чтобы обладать не только диагностическим, но и
терапевтическим смыслом;
- в-третьих, ее предполагаемое прнципиальное устройство должно
быть до определенным степени аналогично физическому устройству
человеческого тела, чтобы дать максимально широкие метафорические,
а значит, и проективные возможности;
- однако, в-четвертых, ее изготовление не должно требовать от
клиента каких-то особых специальных навыков.
Описание конкретной техники изготовления терапевтической
марионетки, а также требуемого для этого набора материалов и
инструментов не входит в задачи данной статьи, посему придется
ограничиться кратким упоминанием о том, что этот набор должен
быть, с одной стороны, точно соотнесен со сформулированными выше
задачами клиента, а с другой – максимально широк, дабы обеспечить
клиенту возможность выбора.
Однако важно учитывать еще и то, что решение всех этих чрезвычайно
сложных задач становится возможным лишь тогда, когда любой выбор
клиента внутри полученной инструкции оказывается инициированным им
самим. Это значит, что любые инструкции и последующие интервенции
терапевта должны быть сформулированы с той ювелирной точностью,
когда максимальная неопределенность все-таки не создает у клиента
непереносимой тревоги столкновения с полным хаосом. Фактически
единственная конкретная определенность, предъявляемая терапевтом
клиенту, состоит в инструкции. Понятно, что конкретные слова, в
которые такую инструкцию можно облечь, очень зависят от терапевта,
который ее применяет, однако важно, чтобы она отражала основной
момент: предполагается, что задача клиента создать не
символический образ себя, а конкретное физическое воплощение
своего тела, обладающее принципиально сходной подвижностью. Вполне
возможно, например, перед началом собственно технической работы
предложить клиенту заранее решить для себя, какие действия его
будущая кукла должна быть в состоянии осуществлять, поскольку
понятно, что она вряд ли сумеет научиться пользоваться карандашом
или чистить зубы. Важно, чтобы клиент четко представлял себе те
реальные возможности, которыми он собирается наделить свою
марионетку – или которых он от нее будет ждать. Кому-то, скажем,
покажется достаточным, чтобы кукла умела ходить и сидеть, а для
кого-то необходимо, чтобы она умела пользоваться простейшими
предметами. Сколь простой ни кажется на первый взгляд эта попытка
первоначального определения, но она все же дает человеку
возможность совершить множество метафорических – да и вполне
реальных- выборов, отражающих его общую систему ценностей и
внутренних ограничений. Кроме того, скорее всего, решение этой
задачи очень и очень поможет клиенту в конструировании конкретики
модели своего тела.
С того момента, как инструкция произнесена и предъявлены
необходимые материалы, начинается собственно процесс создания
марионеток – и, соответственно, сама психотерапевтическая работа.
Для того, чтобы сформулировать специфические возможности,
предоставляемые данным способом работы, необходимо описать –
разумеется, в некоем “усредненном” по опыту четырехлетней работы
виде, – основные этапы процесса создания марионетки. Понятно, что
такое перечисление будет включать в себя все возможные этапы, но в
каждом конкретном случае комбинация этапов будет сугубо
индивидуальна и в силу этого исключительно диагностична.
Первый этап таинственного действа сотворения можно назвать вполне
прозаично – этапом паники. Этот период наступает непосредственно
после того, как группа (или клиент – в случае индивидуальной
работы) выслушает инструкцию. Наиболее типичные реакции – защита
(“Я не сумею”, “У меня не получится”, “Я не знаю, как это
сделать”, “А зачем все это надо?” и т.п.), длительное замирание в
полном бездействии, быстрое начало работы без какого бы то ни было
обдумывания.
Следующий этап можно определить как этап памятника – а
психологический смысл этого этапа выглядит именно как создание
памятника самому себе. Выглядит это очень просто и отличается
только в отдельных деталях: клиент лепит совершенно неподвижную
куклу без какого бы то ни было каркаса. Чаще всего такой вариант
оказывается продолжением быстрого и непродуманного начала работы,
но бывает и по-другому. Обычно этап завершается либо сравнением
своей куклы с другими, либо самостоятельным осознанием ее полной
неуправляемости. Осознание (сравнительное или самостоятельное)
может остановить процесс создания памятника еще на первых шагах
его строительства, а может прийти только после длительного
созерцания готового изделия, сопряженного со смутным чувством
неудовлетворенности и последующих переговоров вслух с самим собой.
В этот момент “образ для других” оказывается для клиента полностью
совпадающим с “образом для себя” – более того, клиент не осознает
даже самого факта этого совпадения.
Третий этап можно назвать этапом каркаса. Термин “каркас” в данном
случае употребляется в своем скульптурном значении – как некая
конструкция, фиксирующая статичное положение фигуры и ее
прочность, в отличие от анатомического скелета, который
обеспечивает еще и подвижность. Этот этап может быть первым,
вторым или третьим.
Обычно на этом этапе из проволоки – иногда многократно смотанной
или даже скрученной – делается совершенно жесткий каркас без каких
бы то ни было сочленений, полностью исключающий подвижность
отдельных частей тела куклы. В большинстве случаев создание такого
каркаса быстро приводит к очень серьезному конфликту с создаваемой
куклой, а, значит, и к необходимости осмысления особенностей
своего личного устройства.
Важно, как долго этот этап будет продолжаться. В некоторых случаях
клиент очень долго отказывается расставаться с этим образом “Я” –
столь же безопасным, сколь и беспомощным. Совершенно понятно, что
тогда этот этап можно считать весьма и весьма тесно связанным с
понятием “характерного панциря”, что очень наглядно указывает на
содержание актуальных проблем, механизм их формирования, способы
психологической защиты и труднодоступность ресурса. Именно этот
вариант может служить наиболее наглядной иллюстрацией наличия
практически ортогональных проекций различных типологий характера
на особенности внутреннего устройства марионетки.
Четвертый этап связан с преобразованием каркаса в скелет, то есть
придания ему подвижности, что подразумевает наличие определенного
количества сочленений. В применении к такому скелету уже можно
использовать понятие “адекватность”. Это понятие в данном
контексте должно обозначать сам факт наличия скелета вкупе с
относительной подвижностью отдельных его частей, соотносимой с
подвижностью частей человеческого тела. Выбор такой конструкции
позволяет надеяться на достаточную степень социальной
адаптированности клиента, его определенную рефлексивность,
готовность оставаться в рамках реальности и динамическую, то есть
адаптивную пластичность. При этом количество имеющихся сочленений
может значительно варьировать, не говоря уж об огромных
возможностях их качественного своеобразия. Ясно, например, что не
обратить внимание на то, что руки марионетки имеют по три
сочленения, а значит, подвижны в плече, локте и запястье, при том,
что нижняя часть ее тела лишена сочленений вовсе, просто
невозможно. Такие примеры могут быть сколь угодно разнообразны,
однако для нас важна сама очевидная неслучайность подобных
конструктивных особенностей.
Следующий – пятый – этап создания марионетки можно назвать этапом
воплощения, то есть в прямом смысле этого слова - помещения во
плоть. Понятно, что этот этап присутствует практически всегда – за
крайне редким исключением, когда клиент принимает решение
остановиться на уровне создания дееспособного скелета. Достаточно
часто этот этап становится третьим, вторым или даже первым – то
есть “памятник” разбирается на составные части или же эти части
сразу лепятся готовыми.
Следующий – шестой – этап можно определить как этап оснащения, и
связан он, естественно, с созданием системы управления
марионеткой. На этом этапе очень важным моментом является
количество нитей. Понятно, что верхний предел ограничен
естественными физическими условиями, однако выбор индивидуального
оптимума – занятие для клиента весьма увлекательное. Основных
стратегий этого действа всего две. Первая состоит в обеспечении
нитями всех имеющихся сочленений. Однако клиент тут же
сталкивается с тем, что управиться со всеми десятью нитями
чрезвычайно сложно и, кроме того, как оказывается, это и не
является необходимым: с одной стороны, не все сочленения в
принципе могут быть подвижными, с другой – подвижность одних
сочленений вполне обеспечивается подвижностью других. Например,
если марионетка имеет бедренные и коленные сочленения, то
управление последними придаст подвижность всей ноге. Для
психотерапевта интересно, как долго клиент будет упорствовать в
своем желании иметь максимально тонкую, нюансированную, сложную,
но при всем том практически неуправляемую марионетку и каким
способом он эту ситуацию в конце концов разрешит.
Другая стратегия состоит в предельном упрощении управления и
обычно сочетается с минимальным количеством суставов у куклы и ее
маленькими размерами. Все промежуточные варианты, по существу,
связаны с тем, адекватно ли расположение нитей имеющимся степеням
подвижности и обеспечивают ли имеющиеся нити подвижность,
желательную для клиента.
Седьмой этап – назовем его этапом освоения - становится началом
совершенно других действий клиента. До сего момента марионетка по
отношению к нему не обладала никакой физической
самостоятельностью, хотя, надо сказать, бесспорно была в
значительной степени самостоятельна психологически. А с этих пор
марионетка получает еще и некоторую физическую самостоятельность,
поскольку несовершенство ее устройства и системы управления,
переданное ей ее создателем по наследству, а также присущие ей от
природы вес и прочие физические характеристики наделяют ее крайней
непослушностью и определенной собственной активностью. Древние
восточные марионетки, управляемые с помощью нескольких десятков
нитей, могли на сцене переодеваться, стрелять из лука, скакать на
лошади (причем лошадью и наездником управлял один
мастер-кукловод)… Но с момента начала освоения собственных
марионеток клиенты полностью перестают верить в возможность всего
вышеописанного, поскольку их марионетки вертятся вокруг своей оси,
принимают всяческие нелепые позы, запутываются в собственных
нитях, падают на пол и совершают прочие несанкционированные
действия, вполне достойно – хоть и в символической форме –
отражающие реальную степень адекватности взаимодействия их
создателей с самими собой и с окружающим миром.
Диагностическая значимость марионетки. Когда уже в общих чертах
описана примерная схема протекания процесса создания,
трансформации и освоения марионетки, можно столь же схематично
продемонстрировать основные подходы к диагностическому
исследованию процесса создания марионетки.
В первую очередь, предметом диагностического исследования могут
быть, конечно, фиксации на тех или иных “неадекватных” этапах. То
есть, ясное дело, любая фиксация и любой этап изготовления
марионетки адекватен самой системе личностной проблематики
клиента; и то, и другое может быть неадекватным только по
отношению к имеющемуся у нас более или менее объективному критерию
– устройству живого человеческого тела. Понятно, например, что
этапы скелета, воплощения, оснащения и освоения являются
необходимыми с точки зрения изготовления физически адекватной –
назовем ее так – марионетки, а этапы паники, памятника и каркаса –
факультативными, отражающими те или иные личностные особенности и
насущные проблемы конкретного клиента. По сути дела, три последних
этапа необходимы именно как поле для собственно
психотерапевтической работы, а не для создания физически
адекватной куклы.
Очень важно заметить, что любое действие, являющееся усложнением
(или удлинением) наиболее короткого и простого пути от условия
задачи к ее решению, совершается в нарушение основного закона
психологии - закона сохранения энергии. Понятно, что такие
действия именно потому и оказываются информативными, что только
психологическая реальность в состоянии внести коррективы в этот
закон, глобальный и обязательный для соблюдения на всей обозримой
человеком территории. Напрашивается простой и вполне логичный
вывод: либо человек, “нарушающий” этот закон, идет к совсем другой
цели (то есть в нашем случае - не к решению предложенной
терапевтом задачи), либо в построение траектории его пути
вмешались его личностные проблемные особенности, - а их
проблемность неумолимо следует из необходимости пожертвовать
минимальностью энергетических затрат.
Ясно, например, что дама на шпильках - конструкции, с точки зрения
физики, физиологии и анатомии, весьма проблемной - будет выбирать
не тот путь, что короче, а тот, что ровнее. Провинившийся школьник
опять-таки предпочтет короткому пути путь безопасный, где риск
встретить учителя будет минимальным. Получается, что по
характеристике того пути, который человек предпочитает самому
простому и короткому, возможно вычислить само содержание его
проблематики - достаточно лишь задать по отношению к каждому
конкретному усложнению или удлинению вопрос “зачем?”.
Точно то же происходит и с марионеткой. Поскольку в нашем случае
задача определена и клиент ее вроде бы принял, то любое отклонение
от четырех конструктивных этапов в сторону факультативных можно
расценивать как проявление его тех или иных личностных
особенностей. Введение любого из таких этапов, и особенно
застревание на них может стать информативным, если мы сумеем
ответить на тот же сакраментальный вопрос “зачем?”.
Что же можно считать фиксацией на определенном этапе работы – или
на конкретном затруднении внутри того или иного этапа? По всей
видимости, это длительное пребывание в определенном состоянии
марионетки, когда клиент в своих действиях всячески старается
обойти или проигнорировать неконструктивные особенности куклы.
Например, человек, создав “каркасную” марионетку, долго и упорно
пытается ее “оживить”, не обращая внимания на принципиальную
невозможность этого действия. Возможен также долгий перерыв в
работе, когда клиент, явно сохраняя контакт с марионеткой, просто
не знает, что делать дальше. Нередки и обращения за помощью к
терапевту, и сильные эмоциональные реакции.
Уже было определено, что слово “фиксация” в основном может быть
приложимо к “неадекватным” этапам. Однако и нежелание переходить с
одного необходимого этапа на следующий, столь же необходимый, в
природе марионеточного действия тоже нередко встречается.
Например, человек сессию за сессией посвящает невероятно
тщательной отделке, уточнению, детализации внешнего вида куклы,
желая добиться максимальной ее реалистичности, – и никак не
пытается оснастить ее системой управления. Практически невозможно
говорить о фиксации лишь по отношению к этапу освоения, - что
следует из элементарного здравого смысла.
Диагностика по специфике фиксаций каждого отдельного клиента может
быть названа диагностикой процессуальной, то есть диагностикой по
особенностям протекания самого процесса. Вторым значимым для
диагностического анализа содержанием оказываются уже не
процессуальные, а объектные особенности – разнообразные
ограничения, наложенные самим клиентом на марионетку, ее
несоответствия физическим параметрам собственного автора и прочие
несообразности.
Здесь важно отметить, что анализу подлежат несообразности и
ограничения, свойственные марионетке на каждом витке
“завершенности”. Ведь наш клиент вполне может считать законченной
куклу, физически нисколько ему самому не адекватную. В принципе,
такие ситуации тоже можно рассматривать как фиксации – только
фиксации промежуточные, которые отмечают не затруднения перехода с
этапа на этап, а застревания на частичных физических
неадекватностях, ограничениях или прочих несоответствиях. Ясно,
что такие застревания связаны с неспособностью клиента обнаружить
те или иные неадекватности марионетки, - причем именно те, которые
напрямую связаны с его актуальной проблематикой. Например, клиент
решительно не желает замечать, что, несмотря на реалистическую
подвижность всех прочих своих частей, марионетка ниже пояса не
обладает ни одной степенью свободы; то есть ее верхняя часть может
совершать многие действия, нижняя же не способна практически ни на
что. Тем не менее клиент объявляет свою куклу совершенно
законченной, - и это, разумеется, оказывается очень информативным;
терапевт вполне может исследовать данное ограничение, поскольку в
данный момент оно оказалось для клиента непреодолимым (или пока не
преодоленным) препятствием.
Получается, что любая психологическая диагностика в процессе
изготовления марионетки связана с разного рода фиксациями;
фиксации же, - и этапные, и промежуточные, - в свою очередь,
обусловлены нежеланием, неготовностью, неспособностью клиента
осознать и конструктивно трансформировать те добровольные
ограничения, которые он на себя в своей жизни налагает и
отражением которых являются конструктивные и технологические
ограничения делаемой им куклы. Можно даже выстроить простейшую
логическую схему, отражающую механизм, делающий процесс и
особенности изготовления марионетки диагностически значимым:
Специфический Внутренние Специфические Ограничения,
жизненный опыт ограничения, ограничения неосознанно
клиента этим опытом восприятия им налагаемые им
сформированные условий задачи на свое подобие
Очень важно обратить внимание на то, что основные трудности
движений марионетки связаны с двумя общими проблемами –
внутреннего стержня и опоры. Дело в том, что любая кукла должна
иметь “опорную” нить, которая держит на себе весь вес марионетки и
отвечает за вертикальную координату куклы. Только при наличии
такой нити прочие части тела получают свободу. Это утверждение
особенно важно, потому что обусловлено естественными физическими
причинами – но и потому, что его можно с полной очевидностью
спроецировать на психологическую задачу нахождения центра воли,
сознания, причинности, побуждения, энергии, - это уж кому как
понравится. “Человек без царя в голове”, “человек, твердо стоящий
на ногах”, “человек без внутреннего стержня”, “тростинка на
ветру”, “ни на что не способный”, “человек, не знающий, чего
хочет”, “уравновешенный человек” – все это метафоры, находящие
свое отражение в решении задачи прикрепления опорной нити
марионетки.
Сам факт необходимости такой нити для подавляющего большинства
клиентов изначально далеко не очевиден и обнаруживается только из
практики, да и то, уже будучи обнаруженным, долго не признается.
Возможно, связано это с тем, что опорная нить имеет отношение к
глобальному понятию личностной ответственности. С таким
предположением легко соотнести такое выражение, как “принять на
себя весь груз ответственности”. Здесь понятие ответственности
прямо сопоставимо с понятием “груза”, а значит, веса. На практике
встречаются пять основных вариантов размещения опорной нити. Три
из них располагаются на условной центральной оси фигуры куклы, два
других к ней не относятся.
Итак, первый вариант – марионетка висит на нити, закрепленной на
ее макушке. Голова в такой ситуации вроде бы пребывает в роли, ей
от роду положенной – “ответственного” центра, принимающего
решения. Однако такое положение предполагает физическую
невозможность куклы, например, склонить голову. Можно ли, не умея
склонить голову, перед кем-то преклоняться, признать свою
неправоту, попросить у кого-то прощения? Да в конце концов – можно
ли рассмотреть то, что находится у тебя под ногами, увидеть, куда
ты ступаешь?!
Второй вариант – опорная нить крепится на затылке . Если при этом
голова марионетки неподвижно соединена с шеей, и если тем паче все
это продолжается столь же неподвижно приделанным туловищем, то
принципиально этот вариант не отличается от предыдущего – во
всяком случае, с точки зрения опоры. Просто тогда к прежним
невозможностям добавляется некоторое количество новых – такая
кукла никак не сумеет ни по сторонам оглядеться, ни назад
обернуться, ни прогнуться, ни сесть, ни сексом заняться – в общем,
практически ничего не сможет, кроме как шевелить руками и ногами.
Можно сказать, что такая ситуация связана с абсолютной слитностью
трех основных центров – мыслительного, эмоционального и
энергетического. В целом такая слитность – то есть анатомическая и
функциональная неразделимость – приводит к стратегической
неуправляемости, а значит, фактически и к глобальной импотенции.
Если же голова обладает собственной активностью или свободой, а
опору обеспечивает затылок, то и тут есть два совершенно разных
случая. В одном из них макушка все же оснащена нитью, и тогда вес
(и, значит, ответственность за собственную жизнедеятельность)
распределяется между двумя нитями. Такая кукла уже может склонить
голову или посмотреть себе под ноги, но по-прежнему не способна
наклониться, поклониться, склониться, сесть и пр. В другом случае,
когда голова вообще ни к чему не прикреплена, то марионетка висит
на собственной шее, голова уронена на грудь и болтается, взгляд
невозможен ни в одном направлении, кроме как себе под ноги – как
невозможны и любые другие действия.
Третий путь – прикрепить основную нить к середине туловища. Обычно
эта точка находится где-то между талией и лопатками. При условии
наличия нитей на затылке и макушке такая комплексная опора
обеспечивает максимальную подвижность куклы. При любом движении,
осуществляемом такой куклой, опорной оказывается фактически одна
нить. Во-вторых, все эти нити лежат вдоль одной прямой - того
самого гипотетического стержня. И в-третьих, такая конструкция
оказывается совершенно прямой метафорой гармоничного и равного
единства трех сфер нашего бытия – когнитивной, эмоциональной и
телесной.
Случай же, когда единственная опорная нить прикреплена в районе
поясницы, а все тело, начиная от макушки и кончая копчиком,
полностью неподвижно, все же значительно отличается от
предыдущего, когда неподвижное туловище было подвешено за шею. Это
отличие очень легко понять, воспроизведя два этих положения
собственным телом: если состояние “подвешенности” за шею вполне
сходно с термином “подвешенность” у А.Лоуэна и соответствует
ощущению пассивности, безвольности, апатии и неуверенности, то
“подвешенность” за поясницу порождает состояние общего напряжения
во всем теле, связанного с максимальной концентрацией энергии в
тазовой области. Возможно, диагностически это близко к
актуализации проблем сексологического порядка, - что, кстати,
вполне подтверждается рассказами клиентов, выстроивших подобный
вариант крепления, или к определенной психосоматической
симптоматике.
Два последних варианта – это марионетки, подвешенные на плечах или
на руках. Конечно, выражения “вынести на своих плечах” или
“взвалить ответственность на свои плечи” в этом варианте
воплощаются совершенно точно, но вот беда – такая марионетка
лишена все той же способности склоняться, что, оказывается, входит
необходимой составляющей во многие весьма значимые человеческие
действия, причем отнюдь не обязательно связанные с унижением или
подчинением. Кроме того, получается, что нити, прикрепленные к
плечам (их может быть две или – нередко – одна, перекинутая петлей
с одного плеча на другое) не участвуют ни в каких иных движениях,
кроме поддержания веса куклы.
Самым драматическим, если не сказать – трагическим, оказывается
подвешивание марионетки на нитях, закрепленных на ее кистях. Такая
кукла оказывается совершенно беспомощной, ее руки не могут
принимать участия ни в каких ее инициативах – если вообще считать
ее способной на инициативу. Физически она не может почти ничего, а
то, что входит в это крохотное “почти”, больше всего напоминает
состояние пленного: поднятые вверх руки и покорный шаг. Клиенты,
выбирающие такой вариант опоры своей марионетки, при котором она
сдается заранее, не вступая в войну, чаще всего обнаруживают
инфантильную личностную позицию, рентные установки,
психосоматический вариант адаптации.
Стоит напомнить, что диагностическую значимость любой из вариантов
стратегии каждого этапа приобретает только тогда, когда
оказывается не просто одной из попыток, а становится длительным,
фиксированным и проблемным для самого клиента состоянием
марионетки.
К этапу воплощения вариабельность марионеточных параметров
достигает своего апогея, и систематизировать эту изменчивость
практически не представляется возможным. Однако далеко не все
варианты внешнего вида куклы, пребывающей на этом этапе одинаково
значимы, поэтому я отмечу лишь наиболее часто встречающиеся и
наиболее содержательные с точки зрения выражаемых ими метафор.
Конечно же, очень важно обратить внимание на относительные размеры
отдельных частей тела и – в некоторых случаях – даже разный
материал, из которого они сделаны. Не так уж редко встречаются
марионетки со старательно проработанным туловищем и не одетыми во
плоть “скелетными” конечностями. Как ни смотреть на подобные
конструкции – со стороны ли телесно-ориентированной психотерапии
или любых символических или метафорических подходов, - все равно
смысловое содержание достаточно очевидно, тревожно и требует
терапевтической проработки.
Размер марионетки, судя по всему, не следует интерпретировать по
тем же принципам, по каким исследуется рисунок человека. Важно
помнить, что рисунок не обладает собственной динамикой, и готовое
изображение его автору более не подвластно. Марионетка же, помимо
своего внешнего облика, материализует для своего хозяина еще и
своего рода социальную динамику – то есть его взаимоотношения с
самим собой. Тогда легко сделать предположение, что маленькие
марионетки с простым управлением, вероятно, имеют отношение к
проблеме сверхконтроля, ограничения спонтанности, ипохондричности,
неадекватной самооценки и т.п.
Еще один фактор, который не стоит относить к малозначащим – это
одежда. В принципе марионеток можно разделить на одетых,
обнаженных и условно обнаженных. Про первых все вроде бы ясно,
разница же между вторыми и третьими состоит в том, что обнаженная
марионетка имеет хоть какие-нибудь признаки реального обнаженного
тела – проработанные гениталии, ягодицы, женскую грудь и т.п.
Условно обнаженной марионетку можно считать исключительно по
принципу отсутствия на ней специально сформированной одежды, но
никаких указаний на то, что ее реальное тело открыто взгляду, не
обнаруживается.
Фактор “одетости” можно считать весьма важным с точки зрения
отношения к собственной сексуальности, удовлетворенности своей
интимной жизнью – в самом широком понимании понятия “интимность”,
- отношения к своему телу в целом и пр. Причем вполне возможно,
что в одном случае тщательная детализация обнаженной марионетки
будет признаком отменной адаптации и душевного здоровья, а в
другом – проявлением напряженной сексуальной неудовлетворенности и
наличия значимых сексуальных фиксаций. Значимо будет и различие в
детализации отдельных признаков обнаженного тела, и разница между
уровнем проработки сексуальных признаков и остального тела, и
соответствие облика куклы реальному облику клиента, и многие
другие моменты. При анализе одетой марионетки важно помнить об
одежде как образе защиты от чего-то, и защиты чего-то, и о символе
определенной социальной роли, и о многих других ее значениях.
Интересно, что на этапе оснащения и тем более на этапе освоения
марионетки возможная вариабельность решения соответствующей этапу
задачи снова заметно снижается.
Основных стратегий в этом процессе, как уже говорилось, две –
предельное усложнение системы управления и максимальное ее
упрощение. При этом фиксации на первой стратегии встречаются
крайне редко, поскольку, едва перейдя к задаче освоения столь
чувствительной и “совершенной” куклы, человек обычно достаточно
быстро отчаивается найти с ней общий язык, - особенно, если
количество первоначально привязанных нитей превышает десяток. Тем
не менее, если клиент все же продолжает упорствовать в своем
намерении, терапевту следует провести своего рода дифференциальную
диагностику, поскольку в зависимости от специфики всего
предшествовавшего процесса такое упорство может оказаться
сообщением о наличии как ригидных, так и тревожных личностных черт
или акцентуаций.
По отношению ко второй стратегии лежащими на поверхности
оказываются две диагностические версии: либо размеры и
примитивность куклы отражают общее отношение клиента к себе
самому, либо, напротив, они дают ему возможность подчеркнуть свою
власть над куклой, - и над собой, впрочем, - собственную
значимость, безграничный самоконтроль и пр. И то, и другое будет
иметь вполне определенное отношение к проблемам спонтанности,
коммуникативных стратегий, самооценки, сверхконтроля,
недостаточной рефлексивности, отсутствия контакта со своей
эмоциональной сферой, психосоматической предрасположенности.
Однако, как всегда, и здесь не все так просто, как хотелось бы. В
принципе, разница между мотивационными структурами и уровнями
рефлексии человека, сотворившего марионетку, которая управляется
десятью нитями, и человека, создавшего “трехнитевую” куклу, вроде
бы очевидна. Вот только не стоит ли за этим весьма и весьма
конструктивное намерение человека попытаться исследовать свои
взаимоотношения с запретами и отказами, проиграть иной - по
сравнению с обычным – сценарный вариант?
Следующий изменчивый параметр – длина нитей, - точнее, расстояние
от рук будущего кукловода до самой куклы, потому что длина нитей,
что совершенно понятно, оказывается разной. И здесь клиент
напрямую сталкивается с физическим – а в подоплеке и с
психологическим - смыслом понятия “держать на коротком (или на
длинном) поводке”. Конечно, в применении к длине управляющих нитей
нельзя говорить о какой-то фиксированной адекватности, можно
сказать лишь, что и слишком длинные нити, и слишком короткие
делают марионетку малопослушной. Более того, совсем уж коротенькие
нити могут даже помешать марионетке впоследствии взаимодействовать
с себе подобными, потому что руки кукловода будут просто-напросто
закрывать саму марионетку. Само по себе это настолько символично,
что вряд ли требует дополнительного анализа.
Наиболее распространенные сложности этапа освоения связаны с
подвижностью туловища, рук и ног. Обычно затруднения вызывают
попытки обеспечить подвижность всех имеющихся сочленений куклы и
старания научить марионетку ходить как положено – то есть
коленками вперед, а вовсе не назад, как норовят вначале пойти
почти все марионетки. “Ножные” проблемы при этом прекрасно
проецируются на глубоко изученные телесно-ориентированной
психотерапией проблемы опор и страхов.
Хитрость здесь состоит в том, что девять человек из каждых десяти
сначала прикрепляют нити к носкам ступней куклы, – иногда это
оказывается единственным прикреплением нитей к ноге. В принципе,
если такой способ прикрепления быстро диагностируется клиентом в
качестве причины “кузнечикового” хождения и корректируется, то это
можно считать естественным ходом процесса. Если же клиент прочно,
надолго и эмоционально “зависает” в этой точке, то, основываясь
опять-таки на представлениях телесно-ориентированной психотерапии,
можно делать довольно убедительные предположения о значимости для
него “ножных” проблем – в том или ином варианте.
Таковы в общих чертах основные принципы анализа той информации,
которую предоставляет в распоряжение психотерапевта клиент всем
ходом процесса изготовления марионетки вместе со всей ее
спецификой.
Механизмы действия терапевтической марионетки. Теперь, после очень
краткого описания некоторых сторон предлагаемого способа
психотерапевтического использования марионеток, стоит подвести
некоторые итоги – с тем, чтобы понять, к каким психическим
механизмам апеллирует именно такой вариант телесно-ориентированной
психотерапевтической работы.
Первым вопросом, на который необходимо ответить, будет вопрос о
том, что же на самом деле делает клиент, изготавливая собственную
марионетку в соответствии с полученной инструкцией?
Понятно, что он не делает модель собственного тела, - иначе у
психически здорового человека с более или менее адекватным
восприятием просто не могли бы возникнуть никакие отклонения от
реальной телесной конструкции, кроме промежуточных, вполне
осознанных и обусловленных несовершенством его скульптурного и
инженерного таланта. С другой стороны, в соответствии с
собственной задачей психотерапевт всячески препятствует ему в
возможных попытках создать метафору, символ или художественный
образ себя, упорно предлагая некий относительно объективный
критерий устройства будущей марионетки. Тогда что же все-таки он
делает?
Ясно, что никакие интроспективные ответы на этот вопрос не помогут
нам приблизиться к пониманию истинной сути процесса, поскольку при
всей своей понятности и общеупотребительности термин “образ Я”
неизбежно будет структурирован каждым отвечающим и посему
принципиально несравним со всеми прочими ответами на этот вопрос.
Мы можем только с большей или меньшей достоверностью предположить,
что является психологическим содержанием предлагаемого клиенту
процесса.
Можно допустить, что никакая психотерапия не имеет права
изначально ставить перед собой задачу приведения целей, полагаемых
себе клиентом, к некоему конкретному изменению - в ее компетенцию
может входить только задача помощи клиенту в их осознании.
Вероятно, в результате этого осознания и произойдет определенная
оценка и переосмысление целей клиентом, но допустить такую
возможность – и признать ее необходимость - вправе только он сам,
и уж тем более только он сам вправе инициировать, планировать и
структурировать эту работу.
Заранее определенные реконструктивные задачи психотерапия может
ставить перед собой только в отношении средств, – в широком смысле
этого понятия, - используемых клиентом в его деятельности и
жизнедеятельности. При этом под средствами понимается отнюдь не
набор конкретных поведенческих паттернов, алгоритмов и
стереотипов, а способ установления неких общих исходных оснований
между ним и окружающим его миром. С этой точки зрения тело
человека и является средством, а конкретное тело во всей его
специфике, обусловленной предыдущим личностным развитием, отражает
специфичность этого средства, с которой, в сущности, и имеет дело
психотерапевт.
Здесь кажется чрезвычайно важным напомнить некое базовое
утверждение телесно-ориентированной психотерапии: тело в своей
естественной, природной структуре устроено таким образом, чтобы
быть в состоянии предоставить средства для достижения любых целей
человеку, таким телом обладающим. Иначе говоря, гармоничное тело в
принципе способно удовлетворить любые потребности, которые у него
и населяющей его души могут возникнуть. Впрочем, тело,
приспособленное к невротическому существованию, также обеспечивает
невротику удовлетворение его специфических невротических
потребностей за счет потребностей истинных, на удовлетворение
которых оно уже оказывается не способным.
Проще говоря, делая марионетку, клиент делает не тело как
физический предмет, а свое видение способа существования в
окружающем мире. Факт же игнорирования им смысла, духа и буквы
полученной инструкции как раз и свидетельствует о том, что его
ограничение восприятия собственного тела обусловлено невротической
– или проблемной - ограниченностью его способа существования. Или,
иначе, реальные телесные ограничения клиента являются точной
моделью его личностных ограничений. Проблемная модель едина,
поскольку она есть способ существования человека в мире.
Загипсованная нога налагает вполне однотипные ограничения на любую
деятельность травмированного человека, в которой эта нога должна
использоваться. Человек в каждый конкретный момент времени не
может существовать иначе, чем существует, и способ этого
существования жестко модулирован всей целостной системой
ограничений.
Чтобы перейти от сформулированных выше идеологических обоснований
предлагаемой технологии к попытке описания конкретных
психологических механизмов ее действия, нужно организовать все
перечисленные этапы процесса создания марионетки в две качественно
различные “эры” этого действа – назовем их условно конструкторской
и технологической. Конструкторская эра проходит под девизом “Я
себя создаю” и включает в себя этапы паники, памятника, каркаса,
скелета и воплощения. Эра технологическая обозначена
гипотетическим девизом “Я учусь собою быть” и состоит из этапов
оснащения, освоения и трансформации. Чем же принципиально
отличаются друг от друга эти эры?
Конструкция – это “устройство, взаимное расположение частей (от
лат. “constructio”- составление, построение)”. Если же заглянуть в
определение понятия “схема”, то мы увидим, что это - “чертеж, на
котором условными графическими обозначениями показаны составные
части … и соединения или связи между ними (от греч. “schema” –
наружный вид, форма)”. Такое соответствие мне представляется
вполне достаточным, чтобы конструкцию марионетки, созданной
клиентом, считать моделью его субъективной схемы тела. В эту схему
будет входить внутреннее и внешнее устройство куклы, т.е. то, что
полностью определяет ее статику и обуславливает специфическую
динамику. При этом, как следует из принципа единства проблемной
модели средств клиента, все будущие возможности марионетки в ее
конструкции будут в свернутом виде содержаться. Если снова
поддаться пагубной страсти проводить параллели, то можно сказать,
что конструкция куклы определит всю систему ее потенциальной
энергетики. Таким образом, конструкцию, а значит, и схему тела
клиента можно определить как совокупность возможностей, средств,
функций, организующих внутреннюю энергетику куклы. Впрочем, мне
думается, что это же определение вполне приложимо и к ее
прототипу. Можно сказать, что конструкция созданной марионетки
отражает неосознаваемое представление клиента о том, как должно
функционировать его тело, чтобы удовлетворять всему комплексу его
требований к самому себе.
Вступая в технологическую эру и получая подвижность, кукла
обретает собственную активность, то есть желания, потребности,
мотивы… Потенциальная энергия превращается в кинетическую, и
способ движения марионетки становится соотносимым с целью (в нашем
случае – с целью кукловода, он же, как известно, и прототип куклы)
– в отличие от конструкции, соотнесенной со средствами. Но уже на
заре технологической эры клиент со всей неизбежностью
обнаруживает, что технологические возможности – и невозможности -
его куклы оказываются совершенно неразрывно связаны с ее
конструктивными особенностями. В итоге через неадекватность
технологических возможностей куклы клиент имеет возможность
осознать неадекватность ее конструкции и привести ее в
соответствие со своей исходной реальной телесной конструкцией. При
этом если в реальной жизни осознание клиентом своей телесной и
эмоциональной ограниченности определено рамками этой самой
ограниченности, то марионетка, будучи сделана из вполне
пластичного материала, дает ему возможность осуществить на
практике разотождествление своих исходных, природой данных средств
со своими же невротически фиксированными целями.
Что же все-таки происходит, когда клиент переделывает марионетку,
и почему мы предполагаем, что это действие имеет хоть какой-то
психотерапевтический эффект? Иначе говоря, если уж мы заранее
приняли, что трансформация клиентом метафоры, имеющей к нему
отношение, получает некоторую – неопределенную – проекцию в его
реальном состоянии, то каким образом это происходит?
Можно сказать, что каждый человек имеет в своем распоряжении некую
модель опосредствования собственной жизнедеятельности. Эта модель
функционирует как система ограничений, сформированных всем ходом
личностного развития каждого отдельного человека. Если
рассматривать все имеющиеся в человеческом наличии возможности –
физические, физиологические, когнитивные, - то конкретная модель
опосредствования ограничивает каждую из них в соответствии с
собственной конфигурацией. Можно сказать, что во всех своих
проявлениях человек ограничен вполне определенным образом – т.е. в
одной и той же мере и с одних и тех же сторон. Очевидно при этом,
что такая модель, конечно же, не является статичной, а постоянно
корректируется.
Поскольку мы предположили, что ограничения, предусмотренные
моделью опосредствования, накладывают свой единообразный отпечаток
на каждое проявление человека, то, с одной стороны, преодоление
этих ограничений одним и тем же образом затруднено в любом
действии, а с другой – такое преодоление, будучи все-таки
осуществлено в одном действии, изменяет всю целостную модель.
Видимо, на этом и основано действие механизма трансформации
метафоры – и, разумеется, эффективность предлагаемого варианта
работы с марионетками. Создание марионетки оказывается достаточно
прозрачной метафорой, осуществить малейшее преобразование которой
клиент окажется способен не раньше, чем проработает ограничение,
породившее специфику трансформируемого фрагмента.
Галина Тимошенко
|
