|
Выдержки из произведения
Эльза Баркер
ПИСЬМА ЖИВОГО УСОПШЕГО О ВОЙНЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Самое мучительное из всех страданий европейского мира -- это
страх смерти. Он происходит от полного неведения -- что ждет
человека по ту сторону могилы. Этого мучительного страха нет
на Востоке; там смерть рассматривается как временное
состояние, за которым последует новая земная жизнь, и поэтому
там и не возникает того бездонного провала в неведомое,
который проносится в сознании европейца при мысли об ожидающей
его смерти.
Из этого следует, что страх смерти не есть неизбежность, а
лишь следствие определенного миросозерцания. Это
подтверждается и предсмертными переживаниями глубоко
религиозных людей, которые верят в Бога, в Его благость и
поэтому -- не боятся. Но таких людей немного. Большинство
чувствует потребность не только верить, но и знать.
Но возможно ли узнать, что испытывает человек после смерти?
Указания на то, что это возможно, не уменьшаются, а растут, и
это дает надежду, что страх смерти будет также побежден, как и
всякое иное неведение.
Однажды вечером в Париже (это было в прошлом году) я вдруг
почувствовала, как что-то настойчиво побуждает меня взять в
руки карандаш и писать, хотя я не имела абсолютно никакого
представления, о чем именно. Подчиняясь этому, поступающему
как будто извне, импульсу, моя рука скользила по бумаге, и
вскоре передо мной появилось замечательное послание личного
характера за подписью "Х.".
Смысл послания был очевиден, но меня удивила подпись.
На следующий день я показала его приятельнице и спросила, не
знает ли она, кто такой "Х.". "Ну как же, -- ответила она, --
ты разве не знаешь, что за этой подписью обычно скрывается наш
знакомый, м-р ***".
Об этом я не знала.
В это время м-р *** находился за шесть тысяч миль от Парижа,
и, как мы обе считали, -- в мире живых. Но через день или два
из Америки пришло письмо, в котором сообщалось, что м-р ***,
находившийся на западе Соединенных Штатов, умер за несколько
дней до того, как я получила в Париже, записанное
автоматическим способом письмо-послание за подписью "Х."
Насколько мне известно, в Европе я была первым человеком,
узнавшим эту печальную новость, и я немедленно сообщила своей
приятельнице о смерти "Х." Ее это не удивило; более того, она
сказала мне, что подобное предчувствие появилось у нее уже
несколько дней назад, когда я показала ей письмо "Х.", но
тогда она решила промолчать.
Нет нужды говорить, что этот необычный инцидент произвел на
меня сильное впечатление...
Но при этом к вопросу возможности общения между двумя мирами я
продолжала относиться на удивление равнодушно. Спиритуализм
никогда не вызывал у меня особого интереса, и я не читала даже
самых общеизвестных работ на эту тему ...
В течение нескольких последующих недель таким же
автоматическим письмом были записаны еще несколько писем за
подписью "Х."; но вместо того, чтобы ощущать положенный в
таких случаях энтузиазм, я со все большей неохотой подчинялась
необходимости записывать письма, и только моя приятельница
смогла убедить меня в том, что я должна продолжать этим
заниматься, и что если "Х." действительно хочет что-то
поведать миру, то я должна рассматривать записи как редкую
привилегию, как предоставляющийся мне шанс помочь ему...
Постепенно, по мере того как я преодолевала свое предубежденное
отношение к автоматическому письму, я находила все больший
интерес в том, что "Х." сообщал мне о жизни вне земли ...
Когда мне впервые предложили опубликовать эти письма с моим
собственным предисловием, я отнеслась к этой идее без особого
энтузиазма. К тому времени я уже написала несколько книг,
более или менее известных, и прочность моей литературной
репутации уже была для меня предметом некоторого тщеславия.
И мне вовсе не хотелось прослыть эксцентричной, или что
называется женщиной "со странностями". Я согласилась указать в
Предисловии, что письма были записаны мной методом
автоматического письма, что, в общем-то, было правдой, хотя и
не всей правдой. Такая формулировка удовлетворила мою
приятельницу; но, с течением времени, она перестала
удовлетворять меня. Мне она показалась не до конца искренней.
Я долго ломала голову над этой проблемой... Окончательно этот
вопрос разрешился, когда уже примерно две трети писем было
записано; я решила, что если я вообще опубликую когда-нибудь
эти письма, то опубликую их с предельно откровенным
вступлением, в котором изложу все обстоятельства их получения.
Надо сказать, что интерес, который вызвали "Письма Живого
Усопшего, изданные одновременно в Лондоне и в Нью-Йорке, меня
поразил. Начали поступать просьбы о предоставлении права на
перевод, я оказалась буквально завалена письмами, поступающими
со всех концов земного шара. Я написала множество ответов, но
ответить на все письма было просто невозможно.
В первой книге я не сообщала о том, кто автор этих писем, так
как чувствовала, что не в праве этого делать без согласия его
семьи; но летом 1914 года, когда я еще жила в Европе, в "New
York Sunday Word" появилось довольно пространное интервью с
м-ром Брюсом Хэтчем, в котором он выразил уверенность в том,
что "Письма" являются подлинными посланиями его отца --
покойного судьи Дэвида П. Хэтча из Лос-Анджелеса (Калифорния)...
После того, как письма прекратили поступать в 1913 году, в
течение почти двух последующих лет я чувствовала присутствие
"Х." только два или три раза, когда он передал мне несколько
кратких советов, касающихся моих личных дел.
4-го февраля 1915 года в Нью-Йорке я неожиданно почувствовала,
что "Х." стоит в комнате и ощутила желание писать; но, как это
бывало и раньше (за исключением разве что одного-двух случаев),
я не имела ни малейшего представления о том, что он собирается
сказать. Моей рукой он написал следующее:
"Когда я вернусь и поведаю вам историю этой войны так, как
видна она с этой стороны, вы будете знать о ней больше, чем
все правительства воюющих стран, вместе взятые".
Это письмо я показала двум своим друзьям, проявившим большой
интерес к предыдущей книге, -- м-ру и м-с Вэнс Томпсон. И с
любезного разрешения "Х." мы договорились, что супруги Томпсон
один раз в неделю будут присутствовать на сеансах автоматического
письма для достижения лучшей "концентрации". Их искренняя вера
очень помогла мне в моей нелегкой работе над первой половиной
этой книги.
Запись сообщений "Х.", конечно же, не ограничивается теми
сеансами, что мы провели вместе, но примерно треть от первой
половины книги была написана в присутствии м-ра и м-с Томпсон,
и к тому же -- в их доме. После этого они уехали в Калифорнию,
и я продолжила работу одна.
Читателю, возможно, будет небезынтересно узнать побольше о
самом процессе автоматического письма. Процесс этот постепенно
изменялся от жесткого и чисто механического воздействия на мою
руку извне (в начале работы над первой книгой) до деликатного
обращения непосредственно к моему разуму.
Если читатель потрудится представить себе присутствие своего
друга, образ которого ярко запечатлен в его памяти, затем --
вычтет из него то, что он видит своим физическим зрением,
оставив лишь тончайшие мыслительные вибрации, позволяющие
ощущать его присутствие, а после -- добавит недоступное
описанию "внутреннее зрение", то, возможно, сможет понять,
каким образом мне удавалось чувствовать присутствие "Х." в
моей комнате.
Очевидно, точно так же Хелен Келлер догадывается о приближении
своих друзей, отличая одного от другого, хотя ничего не видит
и не слышит.
Когда я начинала ощущать присутствие "Х.", сразу же бралась за
карандаш и записную книжку, как и подобает личному секретарю,
а затем усилием воли замедляла деятельность своего объективного
разума до тех пор, пока в нем не оставалось ни единой мысли
или даже намека на мысль. И тогда непосредственно в моем мозгу
начинали звучать слова, все так же без помощи сознания приводя
в движение мою руку. Все было в точности так, как будто я
слушала диктант, только не ушами, а каким-то небольшим, но
сверхчувствительным участком своего мозга.
В первое время, начиная писать предложение, я не могла даже
приблизительно предположить, как оно закончится. Я не знала,
будет ли оно последним, или же за ним последует еще пара тысяч
слов. Я просто писала и писала, находясь в состоянии
добровольного самоотрицания, до тех пор, пока вышеописанное
ощущение присутствия вдруг само собой не пропадало. И всё,
больше не поступало ни единого слова, процесс автоматического
письма заканчивался.
Вполне естественно, что у скептически настроенного читателя
(как было, впрочем, поначалу и у меня самой) возникнет вопрос:
а не мое ли собственное подсознание продиктовало мне все эти
"Письма Живого Усопшего о войне", дабы хоть как-то объяснить
причины этой всемирной трагедии, еще пару лет назад казавшейся
невозможной.
Однако, опираясь на свой большой опыт автоматического письма
под диктовку "Х.", и на тот факт, что в течение двух лет я
получила от него всего лишь два или три не очень важных
сообщения, хотя и довольно часто думала о нем, а также на свою
привычку подвергать самому скрупулезному анализу все феномены,
носящие паранормальный характер, я могу теперь со всей
уверенностью заявить, что мне вполне по силам отличить
подлинное присутствие "Х." от моих собственных мыслей и
воспоминаний о нем, и даже от воспоминаний, внушенных мне
кем-то другим.
Более того, по моему мнению, вряд ли найдется человек, пусть
даже не обладающий и сотой долей моего оккультного опыта,
который был бы более скептически настроен во отношению к моим
письмам, нежели я сама. Я готова с радостью принять любые
логические аргументы в пользу того, что эти письма вовсе не
являются тем, чем я их провозгласила. Но, сравнивая все "за" и
"против", я прихожу к выводу, что доказательств подлинности
этих писем гораздо больше, нежели доказательств обратного, и
потому поневоле соглашаюсь с оккультным характером их
происхождения.
К сожалению, эти свидетельства по большей части слишком сложны
и носят слишком личный характер, чтобы я могла даже просто
упомянуть о них в этом Предисловии, хотя я могла бы привести
целую дюжину примеров, подобных тому, что описан в Письме
XXXVI, продиктованном мне через час после того, как затонула
"Лузитания", и за девять часов до того, как я сама об этом
узнала. Возможно, это только любопытное совпадение, но когда я
еще только начала работу над второй книгой, сразу три
ученика-оккультиста из разных стран написали мне, что ощутили
возвращение "Х.", который продолжит писать свои письма с моей
помощью. После этого еще несколько человек устно или письменно
сообщали мне то же самое.
Многие события этой войны я сама смогла наблюдать воочию в
момент их происхождения, находясь в это время в астральном
теле. Таким образом мне удалось стать свидетельницей высадки
Британских войск на Континенте, о чем я сообщила одному
Британскому офицеру в Англии еще до того, как поступило
официальное сообщение об этом. Впоследствии этот мой рассказ
подтвердил один мой французский друг, который привез мне из
Парижа газету с соответствующим сообщением.
Будучи в Нью-Йорке, я наблюдала обстрел Скарборо, как раз в то
время, когда это происходило, и рассказала затем об этом
своему другу, хотя тогда я еще не знала, какой именно портовый
английский город подвергся нападению. Лишь впоследствии я
узнала об этом из газет.
Однако, сама я никогда не могла читать мысли "Х.", даже когда
явственно ощущала его присутствие в комнате. Я знала только
то, что он мне диктовал, не имея ни малейшего представления
о том, что ему на самом деле известно. В одном из писем он
сообщал мне, что будет время от времени диктовать мне то,
что сам сочтет нужным.
Только в одном случае я позволяла себе не соглашаться с
мнением "Х.". Иногда, когда он говорит, что немцы сделали
то-то и то-то, будь я сама автором этих писем, я бы писала
вместо "немцев" -- "пруссаки". У меня много друзей немцев,
и я никого из них персонально не могу винить в том, что их
правительство ввергло весь мир в столь бедственное положение.
И потому, считаю нужным подчеркнуть, что и я сама не могу
нести никакой ответственности за то, что пишет "Х.", но лишь
в точности передаю его собственные слова.
Лишь спустя несколько дней после того, как 28 июля он
продиктовал мне свое последнее письмо, я заметила, что он
закончил эту книгу о войне как раз в день годовщины объявления
Австрией войны Сербии, а также оглашения Римским Папой его
великого призыва к миру.
В своих прошлых письмах, которые я начала получать еще три с
лишним года назад, "Х." просил меня никогда не пытаться его
вызывать, а впоследствии советовал не задавать ему никаких
вопросов. Идя навстречу его пожеланиям, я никогда не делала ни
того, ни другого, хотя порою испытывала сильнейшее искушение
спросить его о том, чем же все-таки закончится эта война,
оставившая глубокий след в моей душе. Но я понимала, что
подобное любопытство, хотя и может дать дополнительную пищу
для моего объективного разума, в то же время может притупить
мою собственную интуицию. Недавно я полностью отказалась от
поиска ответов подобным способом, даже через свои гипногогические
видения, дабы не увидеть в них ничего такого, что впоследствии
могло бы помешать мне полностью избавляться от своих собственных
мыслей во время сеансов телепатического письма.
Полагаю, этот опыт раз и навсегда излечил меня от любопытства.
Я научилась чувствовать себя независимой и бесстрастной, как
комета. А ещё, почти столь же одинокой и способной отстоять и
впредь свое одиночество и независимость. Но вот, что странно:
по мере того, как моя ненависть ко всем жестокостям этой войны
становилась все сильнее и сильнее, я проникалась все большей и
большей любовью ко всем этим борющимся человеческим душам,
находящимся по обе стороны линии фронта, пока, наконец, не
стала воспринимать их всех, проливающих кровь на волях
сражений, как своих собственных друзей и братьев. Поистине,
любовь есть чудо, которое, соприкасаясь с жестокой прозой
жизни, возвышает её до уровня Божественного.
В третьем письме данной книги от 10 марта, "Х." говорит, что
силы добра уже одержали верх над силами зла, и что на Земле
скоро вновь воцарится мир, хотя он и не уточнял -- когда
именно. Еще до того, как было объявлено о гибели "Лузитании",
но уже через час после того, как это действительно произошло,
он написал мне, что демоны, которых светлые силы иного мира
благополучно разогнали, вновь собрались с силами и вернулись,
чтобы отомстить, и что ему самому следовало бы догадаться,
что, повинуясь Закону ритма, они неизбежно должны были
восстановить свои силы и напасть снова.
В свете упомянутого Закона это письмо представляется мне
наиболее интересной частью всей книги. Оно поясняет часто
повторяемые в письмах слова о том, что даже Живые Усопшие не
могут знать всего, зная в то же время несравнимо больше живых,
поскольку обладают более совершенным видением и гораздо более
полной информацией.
По поводу этого повторного нападения Сил Тьмы интересно
заметить, что как раз перед тем письмом, в котором говорилось
о гибели "Лузитании", "Х." описывал свою встречу с Мрачным
Существом.
Можно заметить, что все рассказы "Х." в данной книге
пронизывают две основные идеи: тайна Добра и Зла (Любви
и Ненависти) и братства людей.
Заглядывая в свою собственную душу, и выявляя в ней извечный
конфликт между добром и злом, человек может научиться защищать
себя как от внешнего зла, так и от зла, таящегося в нем самом.
Для того, чтобы нагляднее пояснить мне это, "Х." поделился
со мной некоторыми тайнами, еще не привлекшими к себе в
достаточной мере внимание обычного, среднего человека.
О существовании астрального мира, пронизывающего мир плотной
материи и выходящего далеко за пределы последнего, уже не раз
говорилось в теософической и иной литературе, и "Х." тоже
обращает внимание читателя на этот факт. Астральный мир
называют миром чувств и желаний, и человек может действовать
в этом мире, находясь в своем астральном теле (оно же --
чувственное тело, или тело желания), состоящем из особого
рода тонкой материи, неразличимой обычным зрением.
Астральный мир, в свою очередь, пронизан Миром мысли,
опять-таки выходящим далеко за пределы первого. И человек, как
утверждают, имеет, помимо астрального тела, еще и тело мысли
-- ментальное тело, с помощью которого он может поддерживать
контакт с Миром мысли и действовать в нем. И так далее --
уровень за уровнем -- человек приближается к бесформенному
универсальному состоянию, или, как еще говорят, -- к чистой
божественности.
Описываемые "Х." злобные астральные существа являются
постоянными обитателями астрального мира. Некоторые из них
вообще не имеют физических тел, необходимых для деятельности
в материальном мире. Прочие же представляют собой более или
менее независимые астральные сущности людей, которые во время
сна бродят по невидимому для наших глаз миру. Они принимали
самое активное участие в этой войне.
Говорят также об элементальных сущностях, относящихся к земле,
воздуху, огню или воде. Они развиваются в направлении отличном
от того, в котором развивается человек. Некоторые из них --
добрые, некоторые -- полны злобы. Об этих элементалах много
сказано в сочинениях Парацельса. Они тоже активно вмешивались
в ход войны.
Прочие, вышестоящие Существа, могут действовать на всех трех
уровнях: физическом, астральном и ментальном, а также в еще
более высоких Мирах, недоступных нашему пониманию. Если бы не
благотворная деятельность некоторых из Них, человечество давно
бы уничтожило себя само, или было бы уничтожено.
"Х." говорит, что ненависть и страдания, порожденные великой
войной, превратили астральный мир в место мало приятное для
проживания. Описанное им место посмертных испытаний в точности
напоминает римско-католическое Чистилище. Видимо, Церковь и в
самом деле обладает большим знанием.
Добро и зло можно назвать противоположными и в то же время
взаимно дополняющими друг друга силами: первое действует в
гармонии с Законом Вселенной (иначе именуемым Волей Бога),
а второе -- противодействует Закону.
Некоторых читателей, возможно, шокирует то, что "Х." говорит о
Черной магии. Однако, он отнюдь не стремился вызвать шок
своими заявлениями, но лишь предостеречь и просветить
человечество на этот счет. Суеверие названо темной стороной
религии, но от суеверия нельзя просто отмахнуться, с
презрительным видом знатока. Его необходимо понять. Все вещи
требуют от нас понимания. Даже великие психологи в ученые
теперь не считают, что подобные вещи не заслуживают их
интереса. Взять хотя бы профессора Уильяма Джеймса, сэра
Оливера Лоджа, или д-ра Барадюка. А если попытаться вспомнить
всех известных ученых, ныне занимающихся исследованием
оккультных феноменов, то полученное число исследователей будет
достойно целого справочника. Так что, когда я признаюсь, что
веду поиск невидимого мира, я всего лишь присоединяю свою
скромную персону к довольно неплохой компании.
"Х." говорит также о Мрачном Существе, вдохновлявшем Ф. Ницше
на то, чтобы сбивать с толку молодую Германию. Вероятно, за
каждым могущественным человеком, чьи деяния оставили след в
этом мире, также стоял некто невидимый, -- светлый или темный.
Этот вопрос имеет как теоретический, так и практический
интерес. Вдохновение, так же как и магия, может быть либо
черным, либо белым.
Те голоса, которые слышала Жанна д'Арк, в наши дни назвали бы
феноменами яснослышания. История свидетельствует, что они
призвали ее стать не более, не менее как спасительницей
Франции. Мартин Лютер однажды запустил чернильницей в
"дьявола", но Реформация, тем не менее, совсем не пострадала
от того, что его иногда посещали видения. Саул из Тарса
(Саул Тарсянин), если верить хронистам, тоже имел видения.
"Х." упоминает своего собственного Учителя. Когда я сравниваю
того калифорнийского судью, которого я знала, с большинством
известных мне мужчин и женщин, с которыми мне приходилось
вести пустопорожние разговоры, мне начинает представляться
совершенно естественным, что кто-либо из людей может
продвинуться в своем развитии еще дальше, чем "Х.", если
проявит достаточно решимости. Если "Х." смог стать тем, кем
он стал за неполные семьдесят лет своей жизни, значит есть
надежда и для нас -- тех, кто смотрит в вечность.
Другой основной идеей, заложенной в этих "Письмах о войне",
является, на мой взгляд братство всех людей.
До сих пор развитие мира протекало в форме чередования
отчетливо выраженных периодов, определяемых сменяющими друг
друга господствующими расами, которые придают своим эпохам
собственный, неповторимый облик. "Х." говорит о новой, так
называемой -- Шестой Расе, которая вскоре появится в
Соединенных Штатах Америки.
Если Америка воспримет эту идею как рабочую гипотезу, а не как
повторение лозунга "Deutschland uber alles", но, скажем, как
"Америка для всех" (а не превыше всего), то сможет создать
свою "машину мира", в противовес "военной машине", созданной
Германией. Если Америка отнесется к пропаганде идеи БРАТСТВА
так же серьезно, как Германия -- к пропаганде идеи мирового
господства, то уже в следующем поколении станут заметны
признаки этой новой человеческой Расы. Процесс смешения рас на
территории Америки открыл пред нею необозримые просторы для
экспериментирования в духовной сфере. И Европа, и Азия с
интересом смотрят на нее. Англия, Германия, Франция и даже
Япония, которая лишь внешне кажется погрязшей в материализме,
но внутри -- глубоко духовна, но более всею, пожалуй, Россия
отнеслись бы с уважением к этой благородной цели. Возможно,
мир достаточно настрадается за эту войну, чтобы с готовностью
воспринять идею Вселенского братства.
В Америке уже существуют движения, объективно направленные на
реализацию этой идеи. "Х." упоминает движение "Друзей леса"
(Woodcraft) -- общественную организацию, насчитывающую,
вероятно, до сотни тысяч мужчин и подростков (женщин в ней --
всего лишь несколько человек), которые всё свободное время
отдают "возвращению обратно в Природу", походному костру,
чтобы испытать то братское чувство, которое не в силах дать
городская жизнь.
"Х." говорит также, что в будущем ему предстоит сделать еще
одно дело. Я не знаю, что это за дело, поскольку сама не имею
к нему никакого отношения, но я совсем не удивлюсь, если в
один прекрасный день он объявит мне, что оно связано с теми
целями, которые ставит перед собой движение "Друзей леса".
Третья книга -- последняя из серии книг о Живом Усопшем --
была написана между февралем 1917 г. и февралем 1918 г. После
этого я утратила свою способность, или если хотите --
склонность к автоматическому письму.
Эта третья рукопись оказалась короче двух предыдущих, и потому
я предполагала, что она так и останется незаконченной, и вряд
ли будет когда-либо дописана до конца; и только после того,
как мой издатель убедил меня опубликовать эту рукопись в её
нынешнем (незавершенном) виде, я, наконец, впервые прочла ее
всю -- от начала до конца, и пришла к выводу, что она
действительно представляет собой законченное сочинение,
органическое целое.
"Возможно, -- говорила я себе, все еще не совсем доверяя своим
чувствам, -- и в самом деле существует какая-то божественность,
направляющая наши действия". Поскольку, будь эта книга
опубликована сразу же после ее написания, она показалась бы
преждевременной; а теперь большая часть ее содержания выглядит
так же злободневно, как передовицы сегодняшних газет.
Я рада тому, что эти "Последние письма Живого Усопшего"
призывают к мужеству, выдержке, к вере в великое и
упорядоченное будущее Америки и всей планеты в целом,
призывают обратиться ко всем тем положительным качествам,
которые вам сейчас так нужны для восстановления Мира.
Я не верю в то, что большевизм, или какая-либо другая форма
психоза сможет пустить глубокие корни в Соединенных Штатах.
У страны со всеобщей избирательным правом -- и для мужчин, и
для женщин -- нет причин бросаться в бездну бездумного
разрушения. Во время последней предвыборной кампании я с
интересом наблюдала за отношением женщин к этой своей
обязанности и в то же время -- привилегии. Я наблюдала за
действиями только одной партии -- демократов, но уверена, что
примерно та же картина имела место повсюду. С каким
необычайным достоинством они держались, чувствуя на себе эту
новую ответственность; и в отношениях между мужчинами и
женщинами царили подчеркнутая вежливость и уважение. А
происходившие в то же время кампания Четвертого
добрововольного займа и публикация списков потерь придали
этому событию еще большую важность. Нет, эти уравновешенные,
чувствующие свою гражданскую ответственность женщины никогда
не будут втянуты в пучину коллективного безумия; и поскольку
возвращающиеся с фронта мужчины возвращаются именно к этим
женщинам -- своим матерям, женам и сестрам, я не думаю, что во
время мира мы потеряем то, что приобрели во время войны.
А теперь, мне остается лишь предложить вам прочесть эти "Последние
письма Живого Усопшего", не забывая о том, что написаны они были
между февралем 1917 и февралем 1918 года.
Эльза Баркер.
Написано в день Пасхи, 1919 год, Нью-Йорк
Письмо I
ВОЗВРАЩЕНИЕ "Х."
5 марта 1915
На далекой звезде я услышал приказ: "Вернись на землю и познай тайны
любви и ненависти".
Я не знал, что я встречу, вернувшись на Землю, но подчинился приказу.
На подходе к Земле армия разгневанных существ преградила мне путь.
"Что тебе здесь надо? -- кричали они. Здесь всё принадлежит нам. Мы
не потерпим чужака".
Я призвал Учителя, и тот встал рядом со мной. Даже Он помрачнел,
увидев, какая сила преградила путь.
"Началось, -- сказал Учитель, -- так долго готовилось и так
неожиданно началось".
Гнев есть космическая сила, и ненависть -- космическая сила, и любовь
-- космическая сила, и страх -- космическая сила. Вы полагали, что
любовь -- это просто красивое чувство? Вы думали, что ненависть --
это просто раздражение? Я видел источники гнева и ненависти, любви и
страха. И теперь я снова хочу писать для людей вашего мира в надежде,
что мой опыт сможет помочь им понять, какие силы действуют внутри
человеческих рас и стоят за ними.
Эта война -- нечто большее, чем просто война людей, и даже нечто
большее, чем война ангелов. Ее корни уходят в Необходимость.
Рождается новая Раса, а расы, как и люди, появляются на свет в муках
и в крови своих предшественников. Но, как Ева навлекла на себя
проклятье, внимая речам завистливого змия зла, так и мир навлекает на
себя проклятье, когда человечество начинает прислушиваться к
завистливым и злобным нашептываниям темных сил, живущих в нашем мире
и вокруг него.
Мне доводилось видеть эти силы воочию, мне приходилось сталкиваться с
ними и бороться с ними. Я стал сильным, потому что мне приходилось
сражаться.
Я вернулся в этот мир за пять недель до того, как на Земле началась
война, но в пространствах над Землей война уже была объявлена. Люди
на Земле долго копили силы для этой бойни, и в это время существа над
Землей тоже готовились и вооружались. В глазах у демонов,
встретившихся мне на пути (а это были именно демоны), светилось
торжество.
Начало уже было положено, зерна гнева были посеяны в сердце Австрии,
и их заботливо взращивали те, кто чувствовал, что их жатва уже
близка.
Вы, конечно же, понимаете, что добро и зло сосуществуют в
человеческом эго. Силы добра и силы зла взаимно дополняют друг друга.
У них есть своя форма, они обзавелись собственными эго. А их
сосредоточенность на своей работе могла бы посрамить даже самых
величайших гениев среди людей.
Но и они тоже сознательно или бессознательно служат той Космической
Воле, чьи замыслы мы называем Волей Бога.
Я много нового узнал с тех пор, как развлекал вас своими рассказами о
новопреставленных, мирно почивших в спокойной обстановке, и
перешедших в астральный мир естественно, как в соседнюю комнату. Но с
недавнего времени туда стали попадать миллионы душ: потрясенных,
изорванных, искромсанных, искалеченных своей собственной ненавистью и
ненавистью тех, кто жаждал их смерти.
Тех, кто умер в течение последних восьми месяцев, даже своей смертью,
можно только пожалеть. Им всем пришлось пройти через область
страданий -- тем, кто вообще смог через нее пройти, ведь многие так и
остались внизу и теперь кружатся в одном водовороте вместе с теми,
кто был убит на войне.
Если бы у меня не было великой цели и сознания величия моей миссии,
которая заключается в том, чтобы именно сейчас открыть людям тайны
иного мира, я ни за что не стал бы терзать ваши чувства пересказами
всего того, что мне довелось увидеть и сделать после того, как я
вернулся из путешествия среди звезд.
Пусть вас утешит (если, конечно, вы нуждаетесь в утешении) мое
уверение в том, что раса проходит сейчас через ритуал посвящения. Те,
кто служил с бескорыстным энтузиазмом и отдал жизнь своему служению,
когда-нибудь переродятся снова, чтобы пожинать на земле плоды своего
служения. Но не все погибшие были преисполнены энтузиазма. Многие
ненавидели ради самой ненависти. Вот их-то и можно назвать
неудачниками, не прошедшими испытание.
Посочувствуйте им, если хотите, но лучше не думать о них вообще. Они
стали добровольными жертвами демонов -- тех самых, что преградили мне
путь, когда я, повинуясь приказу, возвращался на Землю, чтобы познать
тайны любви и ненависти.
Любовь! Да, эта война породила больше любви, чем все предшествующие
две тысячи лет Христианской эпохи. Поскольку человеческая раса,
наконец, проснулась и, чтобы она опять не погрузилась в сон, я вновь
стараюсь пробиться сквозь стену, отделяющую вас от меня.
Письмо II
СТРАЖ ПОРОГА
6 марта 1915
Один из демонов показался мне начальствующим над остальными. Да и
выглядел он не так, как другие, еще более самовлюбленный, еще более
эгоцентричный.
Когда мы оказались друг против друга, я завел с ним беседу, отчасти
для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, отчасти для того,
чтобы усыпить его бдительность.
-- Кто ты? -- спросил я его. -- Ты кажешься главным среди себе
подобных.
Он гордо выпрямился.
-- Я и есть главный, -- ответил он, -- и здесь, и на земле.
-- И на земле тоже? -- удивился я.
Да, и на земле тоже, -- был ответ. Потому что я -- глубинная сущность
человека, который велик среди людей, и этот человек послушен моей
воле так же, как послушны его воле все остальные. Сказав это, он
назвал имя человека, которое привело меня в изумление, но я не стану
его здесь повторять.
Если ты -- злой гений человека, который все еще жив, -- спросил я
тогда, -- то как же ты можешь действовать здесь сейчас
самостоятельно, словно ты -- отдельное существо? Почему ты не вместе
с ним?
-- Ты не всё знаешь, -- сказал он мне.
-- Я много чего не знаю, -- согласился я, -- так объясни же мне, если
можешь; я хочу это знать.
-- Ну так знай же, -- торжественно заявил он, -- что я смог
освободиться от сковывавшей меня земной формы, когда он признал меня
своим наставником и начал поклоняться мне, как своему гению.
-- Он отпустил тебя? -- спросил я.
-- Он освободил меня, признав своим Руководителем. Он знает еще
меньше, чем ты, и потому называет меня именем, которое я презираю;
но пока я царствую, имя мне безразлично. Или почти безразлично, --
поправился он, -- но тебе этого не понять, для тебя это слишком
сложно!
-- Но и я не так прост, как тебе кажется, возразил я, -- и встречал
подобных тебе и раньше.
-- Подобных мне -- может быть, но не таких, как я. Я -- царь над
духами.
-- Я разглядел твою корону, -- сказал я, мне уже не раз доводилось
видеть такие прежде.
Во время этого разговора Учитель молча стоял рядом, но теперь я
повернулся к нему с немым вопросом. Он отвел меня немного в сторону и
сказал:
-- Когда человек слишком себя превозносит, он тем самым освобождает
сидящего в нем демона. Обычно такому человеку кажется, что он
подчинил себе демона и сам посылает его с поручениями сквозь
Невидимый мир; но на самом деле демон командует им, а желания
человека становятся не более чем отражением приказов демона.
-- И мне надо было самому увидеть это адское зрелище, чтобы усвоить
этот урок! -- воскликнул я.
То, что тебе все равно так или иначе предстояло узнать, самому ли,
или с моей помощью, ты теперь сможешь постичь на собственном опыте,
-- сказал Учитель. -- Вот, ты уже увидел собственными глазами злого
гения великого правителя.
-- Он очень силен, -- признал я.
-- И сила его будет продолжать расти еще некоторое время, -- сказал
Учитель, -- а затем он отправится в Геенну.
-- И когда это произойдет?
-- После того, как война окончится здесь, и на земле снова воцарится
мир. Но прежде война должна закончиться здесь, а уж затем мир
вернется на землю.
-- А что это будет за война? -- спросил я?
-- Величайшая война всех времен, -- ответил Учитель, -- величайшая из
всех, что когда-либо были и здесь, и на земле.
-- Когда она начнется?
-- Здесь она, как видишь, уже началась. И не отсутствуй ты так
далеко, то знал бы об этом уже давно.
-- Действительно, я был слишком далеко, согласился я, -- ангел
показал мне много звезд, и я многое успел узнать.
-- Ангел хотел удержать тебя подальше от мира, чтобы ты набрался сил
и как следует отдохнул, и смог бы теперь не только учиться, но и
трудиться.
-- Что же я должен сделать? -- снова спросил я.
-- Многое, -- последовал ответ, -- но прежде всего ты должен
пробиться сквозь астральный мир к земле, чтобы помочь своим
европейским друзьям, которым угрожает опасность.
Скажу только, что гораздо легче переплыть Геллеспонт, чем пробраться
сквозь скопище дьяволов, но мне это удалось. Еще год назад у меня,
возможно, ничего бы не получилось, поскольку силы добра были тогда
намного слабее, нежели сейчас. У добра и зла, как и у моря, бывают
свои приливы и отливы. Тогда было время прилива для зла.
Одного своего друга, которому угрожала опасность, мне удалось спасти;
другой же, как я убедился, пока был вне опасности.
Но вернусь пока что к морю ненависти. Преодолевая его, я совсем
изнемог, но тут появилось Прекрасное Существо, так долго служившее
мне проводником в недавнем прошлом, и шепнуло мне кое-что на ухо. Оно
стремилось подстегнуть мое честолюбие.
-- Ты можешь стать летописцем этой великой битвы, -- сказало
Существо, -- конечно, если сможешь добраться до земли.
Пусть вас не смущает слово "честолюбие". Честолюбие бывает разным, и
если под этим словом подразумевается искреннее желание лично
участвовать в благородном деле служения, то не так уж важно, назовем
ли мы его честолюбием, или как-то иначе, главное, чтобы за ним стояла
любовь.
Письмо III
УВЕДОМЛЕНИЕ
10 марта 1915
Я хочу, чтобы вы узнали об этом прямо сейчас, в самом начале нашей
работы; месяц тому назад силы добра одержали верх над силами зла, так
что здесь конец войны уже предрешен. Силы, приведенные в движение,
исчерпают себя, и мир возвратится на землю.
Письмо IV
ПУТЬ К ПОНИМАНИЮ
13 марта 1915
Прежде чем начать описывать новые ужасы, я бы хотел сообщить вам, что
из всех этих кошмаров, в конце концов, появится Красота, какую мир не
знал за весь цикл своего существования.
Она появится не сразу, поскольку многое еще придется сделать; но для
тех, кто хочет идти к ней, путь уже открыт.
Это утверждение покажется нелепым еще не переродившемуся духовно
человечеству, тем более сейчас, во время войны, когда каждая из
воюющих сторон во весь голос заявляет о своей правоте, призывая
проклятья на головы своих противников. Но, как это бывает во всех
конфликтах, обе стороны неправы, хотя одна из них все-таки менее
неправа, чем другая. И та сторона, которая победит а победит сторона
менее неправая должна будет понять и простить своего противника,
прежде чем продолжить путь к своему великому будущему.
Хотя международные организации терпят сейчас временное фиаско, я
все-таки предвижу, что их ждет большое будущее. Сейчас они просто
пребывают в состоянии шока, все эти пацифисты, социалисты и прочие,
кто стремится к достижению идеала вселенского братства.
Даже сейчас, несмотря на состояние конфликта, постарайтесь
распространить свое понимание и свою любовь на тот народ, который
вы считаете своим врагом. И не пытайтесь достичь понимания, просто
повторяя, что он несет с собой зло. Это еще не понимание. Зло есть в
каждом человеке. Постарайтесь понять этот народ, представив себя на
время его частью. Поставьте себя на место этих людей; представьте
себе, что вы оказались в одиночестве -- пусть даже по своей
собственной вине -- против всего мира.
(Вы немного отклонились от дела, подумав, что никогда не оказались бы
в таком положении, когда всему миру пришлось бы ополчиться против вас
в целях самозащиты. Вы в этом уверены?)
Пытаясь вникнуть в сознание этого "враждебного" народа, вы уже
ставите себя в подобное положение. И я вам советую делать это время
от времени, чтобы вы смогли стать центром, началом, первой мельчайшей
частичкой того международного взаимопонимания и взаимопрощения,
которое должно стать если не всеобщим, то по крайней мере широко
распространенным для того, чтобы вечно провозглашаемое, но так
никогда толком и не понятое Вселенское Братство, смогло хотя бы
начать проявляться в этом отнюдь не братском мире.
Если все эти массы воюющих людей, долгое время искренне считавших,
что они следуют этому идеалу, попытаются сейчас заключить мир друг
с другом, если они научатся уважать чужие идеалы, как бы они не
отличались от их собственных, то уже сейчас может появиться сила,
способная приблизить окончание войны и уменьшить число людей, которым
суждено погибнуть из-за противостояния их идеалов национальной
гордости и патриотизму.
Возвращение от ненависти к любви и от критики к пониманию, которое
последует за официальным объявлением мира, позволит всем этим
конфликтующим духовным сообществам (если, конечно, они этого захотят)
начать действовать в согласии друг с другом. Даже если члены этих
сообществ не смогут решиться на это сразу из-за своей узколобой
гордости и неспособности забыть все те резкости, которыми они
обменивались в прошлом; если они окажутся слишком трусливыми, чтобы
взять назад свои прежние слова и публично признать друг друга
братьями, то пусть они хотя бы в глубине души начнут думать
по-другому. И может быть, со временем у них прибавится мужества, и
какой-нибудь решительный лидер объявит своей пастве, что те люди,
с которыми они когда-то сотрудничали со всем доверием и любовью,
возможно, пытаются следовать тем же самым идеалам, только своим
собственным путем.
Не думаю, что дальнейшее освещение этой темы будет способствовать
лучшему ее пониманию, так что все эти замечания можно трактовать
просто как прелюдию, легкое вступление к той тяжелой истории, которую
я собираюсь вам рассказать.
Письмо V
АСТРАЛЬНЫЕ ЧУДОВИЩА
15 марта 1915
Известно ли вам, что я был рядом с вами, когда вы плыли через
Северное море за две недели до объявления войны? Вы направлялись в
Англию, повинуясь неодолимому импульсу, заставившему вас покинуть
Европейский континент, чтобы быть рядом с людьми одной с вами крови.
И я был рядом с вами.
Но когда вы оказались в безопасности, в окружении своих друзей, я
ушел. Я вернулся в эпицентр, откуда должна была разразиться война,
вернулся в ту страну, где, несмотря на все уверения в обратном,
высиживалось яйцо, которое снесла гораздо дальше к югу от этой страны
одна безответственная птица.
Я сказал "безответственная"? Только сумасшедший не может отвечать за
свои действия. Правильнее было бы сказать -- "заблудшая , ибо
сумасшедшие -- далеко не заблудшие души. Рука, убившая Австрийского
эрцгерцога, и не только она, всего лишь выполняла волю сил,
противодействующих прогрессу. Этого человека тоже можно пожалеть,
ведь Закон причины и следствия неизбежно воздаст ему за содеянное,
ибо в этом суде нет лицеприятия и отсутствуют лазейки апеллировать в
вышестоящие инстанции.
Я вернулся в Германию. В этой истории мне придется называть вещи
своими именами. И если я при этом оскорблю чьи-нибудь чувства,
знайте, что у меня и в мыслях не было такого намерения. Но факты --
вещь упрямая, и никакой благовидный предлог не в состоянии изменить
их.
Я вернулся в Германию. Я незримо присутствовал на военных советах.
Я слышал, как отдавались приказы, поскольку могу достаточно отчетливо
слышать то, о чем говорится в мире людей, если напрягу свой
астральный слух. Мое астральное тело -- это хорошо отлаженный, хотя и
очень тонкий механизм, откликающийся на малейшее усилие моей воли.
Но не делайте поспешного вывода, что все астральные тела -- такие же
совершенные, как мое. Не забывайте, что я -- ученик Великого Учителя,
и что его цели -- это не Его цели, но -- Закона эволюции, которому Он
служит.
Я вновь видел чудовище, о котором писал вам во втором письме. Правы
те, кто говорит, что Германский Император долго колебался, прежде чем
нажать на ту пружину, что открывает врата преисподней. Бог Войны
гордился тем, что его считали Богом Мира; и хотя его пугала
ответственность, свалившаяся на его плечи, она, в то же время, и
радовала его, поскольку еще больше возвышала его эго, и без того уже
слишком много возомнившее о себе.
Пожалейте и его, но будьте предельно снисходительны. Воля свободна.
Если он подчинил свою волю злому гению, то сделал это добровольно. Но
глаза его были затуманены слезами той ночью, и он молился силе,
которую называл Богом. И имя Бога было не только на устах его, но и в
сердце. Слово Бог разные люди понимают по-разному.
В этом конклаве злых духов были и такие, кто не был связан с
каким-либо индивидуальным человеком. Среди них были огромные
элементальные существа. Когда Литтон писал в одном из своих
оккультных романов о гигантской ступне, которая ступила сквозь пролом
в магический круг, начертанный одним черным магом в месте, где не
ступала еще нога человека, он имел в виду явление, встречающееся в
природе.
Природа! Вы со своим ограниченным кругозором даже не представляете
себе истинное значение этого термина. Все ваши науки до сих пор не
смогли освоить даже азбуку Природы. Изучите эту азбуку. Начните
постигать ее язык. Изучайте химию, биологию, электричество,
открывайте для себя тайны вибрации материи на всех тех уровнях,
которые в состоянии охватить ваше сознание. В них кроется знание
будущего. Человек еще только начинает постигать тайны Природы.
Всякое проявление ненависти, которое вы наблюдаете в своем
материальном мире, является лишь слабым отголоском той ненависти, что
была выплеснута на землю в прошлом году, когда пробил назначенный час
-- час, когда орбиты нескольких планетарных тел соединились и тем
самым дали большую свободу существам, обычно гораздо более скованным
в своих действиях.
Гигантская ступня! Я видел то огромное существо, которому она
принадлежит. Его стихией был воздух, но вместе с ним были и земные
существа, и даже чудовища из глубинных пластов материи, куда никогда
не проникает свет солнца
Описать вам одно из этих существ? Сейчас вы уже можете не бояться
его, поскольку оно уже водворено назад, в свое логовище в недрах
планеты. Грубое, синеватое, мешковидное тело с толстым, длинным
хвостом-отростком, покрытым щетиной; руки и ноги похожи на
продолжения все того же мешка; и огромная голова, наполовину вросшая
в складки уродливой шеи. Но глаза! В них не было даже намека на
какую-либо жировую субстанцию. Они были широкими и круглыми, и в них
сверкала злоба, накапливавшаяся тысячелетиями, и вот теперь вся
собравшаяся в этих бледных глазах. Вы считаете, что у зла должны быть
черные глаза, но еще страшнее, когда они бледные. Невообразимые
страдания и ненависть ко всему, что выше его по развитию, читались в
глазах этого существа, живущего в глубине материи. С самых низов
астрального уровня плевалось оно своей ядовитой слюной, стараясь
попасть на поверхность земли. Огромное чудовище с бесформенной и
беззубой пастью. Я не решаюсь сказать вам, что является пищей для
этой пасти.
И снова я повторяю вам: не бойтесь его. Теперь оно уже не сможет
добраться до поверхности земли. Срок его жизни уже подходит к концу.
Но споры астральной болезни, извергнутые из бесформенной пасти
чудовища, продолжали множиться, несмотря на все усилия тех, кто
знает, как справляться с подобными вещами.
Существа воздуха никогда не выглядят так омерзительно, какими бы
злобными они не были. К тому же, лишь очень немногие из них
действительно злобны (в сравнении с числом тех, что дружелюбно, либо
безразлично относятся к человеку).
Однако, могут еще проявиться наиболее мстительные из существ огня, до
сих пор продолжающие делать спорадические усилия, хотя в невидимых
сферах великая битва уже выиграна.
Постарайтесь пока что ничего не предпринимать, ибо помимо военной,
Европе угрожает еще и другая опасность. Ждите и молитесь. Ведь
молитва -- астральная сила, достигающая высших пределов астрального
мира, и потому всегда имеет далеко идущие результаты.
Письмо VI
ЭРЦГЕРЦОГ
17 марта 1915
Задумывались ли вы когда-нибудь о посмертных переживаниях человека,
чье убийство предопределило начало этой войны? Конечно же, нет; зато
об этом задумался я; я искал его и нашел.
Его искали и другие -- души умерших и астральные души тех, кто уснул
на земле.
Воистину, его уход не был спокойным ни во плоти, ни в духе.
Даже если не принимать во внимание потрясения, вызванного
насильственной смертью, сама угроза покушения, долгое время висевшая
над ним, подобно черной туче, уже предопределила ту мрачную и
беспокойную полосу, ожидавшую его после смерти. Это -- ещё одна
иллюстрация к закону о том, что рано или поздно с нами обязательно
случается то, чего мы больше всего боимся.
Поначалу он оказался в темноте в состоянии полудремы, похожей на
смутный кошмар; затем его сознание начало постепенно проясняться, а
вместе с прояснением начала возвращаться боль и душевные терзания. И,
наконец, наступил жуткий момент, когда он вспомнил, что потерял свое
тело, и принялся искать его.
Зрелище собственных похорон произвело на него гораздо более гнетущее
впечатление, чем на большинство других душ, поскольку просветление,
начавшееся после смерти, уже позволило ему понять, что происшедшая с
ним перемена означает нечто большее, чем просто личную смерть.
Силы зла, организовавшие его смерть, больше не нападали на него. Что
еще они могли получить от него? Он уже достаточно послужил их целям.
Будь в это время поблизости еще кто-нибудь, чье убийство вызвало
бы столько же неясностей, подозрений и непонимания, возможно, тот
человек страдал бы вместо него. Но чье еще убийство могло бы
превзойти по этим меркам его собственное? В чем причина того, что
именно на него пал этот незавидный рок? Какие связи были тому виной?
Его связи с Германским Императором, связи его семьи с теми, кто лично
ему не был симпатичен, отношения нынешнего наследника с Россией --
всё это и еще многие источники ошибок, сомнений и заблуждений сделали
его идеальной мишенью для подобного смятения чувств.
И его душе пришлось переживать это смятение, к которому прибавились
еще и разочарование, и горечь из-за того, что ему пришлось так
неожиданно покинуть этот мир. Немалую роль сыграло и беспокойство за
своих детей, которые оказались в весьма непростой ситуации, если
учесть их семейное окружение.
Представьте себе, что каждый мужчина, каждая женщина и даже каждый
ребенок, узнав об этом событии, сразу же начинал думать с негодованием,
любовью, жалостью, сомнением или любопытством -- об одной и той же
душе; чуть ли не каждый человек почти во всех странах мира! Этого
было более чем достаточно, чтобы полностью разрушить его астральное
тело.
Обычно, когда умирает правитель, его провожают, думая о нем с
любовью, или же наоборот -- нелюбовью, но редко смерть правителя
вызывает сомнения. Его раса продолжает свой путь. Король умер, да
здравствует король!
Некоторое время этот наследник великого престола был разлучен даже со
своим другом, которого он любил. И опереться ему было не на кого.
Мысли, мысли, мысли; мысли разной интенсивности, они обрушивались на
него со всех сторон, истощали и мучали его.
Даже молитвы о том, чтобы облегчились страдания его души в Чистилище,
не давали того результата, который обычно имеет молитва. Они просто
тонули в огромном потоке мыслей, мчавшемся ему навстречу. Да, я
сказал -- ему навстречу, ибо ему долго пришлось пребывать на пути
этого урагана мыслей.
Даже те многочисленные помощники, которых я упоминал, когда писал для
вашего мира в прошлый раз, мало чем могли ему помочь; поскольку им
самим приходилось отражать тогда атаки злых существ, начавших войну в
астральном мире.
Как правило смерть одного человека не может произвести большого
впечатления на целый мир. Те, кто любил его, скорбят; те, кто не
любил и получил какие-то выгоды от его смерти, -- радуются. Этот
человек отошел в мир иной, неся в своей бесплотной руке факел войны.
Спустя некоторое время он начал искать своего друга -- правителя
Германии и нашел его, но тот увидеть его не мог, хотя и чувствовал
его присутствие в своей комнате. Он был слегка испуган. Кто это может
быть? -- думал он. Может, это его собственный ангел? Так не для того
ли он пришел, чтобы напомнить ему, что час его "великого
предназначения" уже близок? Он стыдился своих сомнений, считая их
слабостью; и решимость его силы, его злого "я", в конце концов,
возобладала над слабостью, и приготовления к войне продолжились.
Душа эрцгерцога была слишком смущена, чтобы хоть как-то повлиять на
ход событий. Он был сильным человеком, и снова сможет стать сильным;
но как раз тогда, когда он мог воспользоваться своим невидимым
влиянием, он не сделал ничего; он все время старался стать видимым,
и по крайней мере один раз ему это удалось.
Да, я говорил с ним, пытался дать ему совет; но у меня тогда были
другие неотложные дела, и я оставил его на попечение одного
священника, принадлежавшего к его собственной церкви. Это была добрая
и сильная душа, подобная скале, возвышавшейся над бушующим морем.
Я упоминаю о своей встрече с эрцгерцогом исключительно из-за одной
дамы, которая когда-нибудь прочтет эти строки. Вряд ли я смогу
полностью ее утешить, но она будет рада узнать о спокойном и
мужественном священнике, а я смогу, наконец, выполнить данное мной
обещание, поскольку другого способа выполнить его у меня, похоже,
не будет.
Письмо VII
"ИЗБРАННЫЙ НАРОД"
24 марта 1915
Народы принялись объявлять друг другу войну. Я и ещё двадцать других
душ несколько часов провели во дворце в Потсдаме, своим незримым
влиянием воли пытаясь ослабить волну воинствующего духа, шедшую к
Императору со стороны германской нации. Мы говорили, что Германия не
хочет войны!
Было похоже на то, что "der Tag" уже близок, и что война все-таки
торжествует победу.
Сейчас нет нужды говорить о том, что Германия была уверена, что
Англия не сможет вступить в эту войну. А не вступи Англия в войну,
дело было бы решено задолго до того, как я начал диктовать вам эти
строки. Германский военный флот сразился бы с французским и уничтожил
бы его.
(Было бы замечательно, если б вы перестали пугаться всякий раз, когда
я говорю что-либо неприятное вам. Я говорю то, что знаю; а вы просто
пишете то, что я вам говорю).
Я и двадцать других сконцентрировали свою волю на Потсдаме и
Фридрихштрассе. Не потому, что мы не знали, каков будет исход. Мы
знали -- эта война была предначертана звездами.*1 Но, как солдат
выполняет свой долг, даже если знает, что ему не выстоять, так и мы
продолжали делать свое дело, оказывая сопротивление дьяволам войны.
Величайшего из Учителей не было тогда с нами; где он был, я не знаю.
Возможно, у него были на то причины, которые мы просто не могли
понять. Может, ему приходилось сдерживать еще более ужасные силы,
стремящиеся к Земле с дальних звезд.
Нет, это не фантазия, хотя и всего лишь предположение. На дальних
звездах тоже есть добро и зло.
И если бы не сдерживающее влияние Тех, Кто наблюдал за всем
происходящим отсюда, многие иностранцы в Германии были бы в то время
просто разорваны на куски.
Что вы знаете о военном безумии, о безумии ненависти? Если бы вам
сейчас, в вашем нынешнем воплощении, было знакомо это чувство, вы ни
за что не смогли бы писать под мою диктовку, тем более что почти все
те, кого вы любите и уважаете, находятся по одну сторону этой, всё
ещё продолжающейся войны. Вы можете усилием ума представить себе
ненависть, либо инсценировать её; но вы её не чувствуете, хотя и
страдаете из-за ее проявлений.
Самое худшее, что есть в немецком сердце, действительно, выглядит
очень неприглядно, хотя я и призываю вас не испытывать ненависти к
ним. Свои отрицательные черты есть у каждого, но немец -- это самый
большой задира на планете. Свирепым восточным расам все же присуща
некоторая сдержанность, выработанная в них многовековой культурой.
Немца же сдерживает только германский Закон; он признает только
сдерживающую силу этого германского Закона.
Ему не свойственно ощущение справедливости и несправедливости вообще,
хотя он, как правило, весьма тонко чувствует, что -- справедливо, а
что -- несправедливо в отношении его ближних: его родственников и
сограждан. Но все те, кто оказывается за пределами его собственной
расовой группы, выпадают и из его кодекса чести, каким бы
благовоспитанным не был этот отдельный немец.
Я говорю сейчас о расе, а не о тех немногих, кто, благодаря долгому
проживанию за границей, впитали кое-что из идей всемирного братства и
сумели развить в себе ощущение взаимосвязанности всех народов.
И вот что я еще вам скажу: немец может любить так же искренне, как и
ненавидеть; но любить он может только свое собственное, нечто такое,
что являлось бы продолжением его самого, свое второе "я", самого
себя, но только в несколько иной форме. Немец может любить свою
жену-иностранку, если германизирует её. Немец может любить своего
друга-иностранца, если тот не стоит на его пути к тому, чем он сам
желает завладеть.
Я не говорю здесь о сиюминутных всплесках эмоций, которым подвержены
эти эмоциональные люди. Не говорю я и об их внешней доброте --
следствии избытка чувств.
И всё же я говорю вам -- любите этих людей, как бы не были они
неприятны на первый взгляд; любите их так, чтобы они отошли от своего
расового эгоизма и распахнули бы свои души для всего негерманского.
Мир никогда не сможет разбить оболочку, в которую заключили себя
немцы, если будет бросать в них камни. Даже проиграв эту войну, они
отнюдь не станут более приятными людьми из-за того, что станут
слабее. Старайтесь полюбить их не через жалость, а через понимание.
Пройдут десятилетия, прежде чем высокомерный, себялюбивый немец
увидит, что за пределами его оболочки есть вещи даже лучшие, чем те,
что он создал для себя внутри нее.
Он уважает только силу. Сила и должна сдерживать его. Но от своего
принудительного преклонения перед превосходящей мощью он может
постепенно перейти к признанию доброты, которая не использует силу
для принуждения, когда для этого достаточно ее самой.
С начала войны я посетил множество немецких домов, я входил в них
самих, превращаясь на какое-то время в немецких мужчин и женщин,
и я научился понимать их и любить их. Я даже начал восхищаться ими,
поскольку их преданность всему немецкому -- безгранична. Направьте
эту силу на реализацию идеи подлинного братства всех людей, и
этот народ станет воистину великим. Возможно ли это? Нет ничего
невозможного для человеческой души, а этот народ -- очень человечен.
Основная проблема заключается в порочности их системы образования.
Они сами внушают себе то, что являются избранным народом. Когда же
эта война убедит их в том, что они не избранный народ, сама сила
разочарования может опрокинуть тот столп эгоцентризма, что воздвигнут
в центре немецкой души. Однако мир не допустит, чтобы этот столп
с грохотом обрушился вниз, но постарается слегка смягчить падение,
именно -- слегка, дабы милосердие ошибочно не приняли за усталость
от войны.
У Матери-Земли есть беспокойное и непослушное дитя. Его следует
наказать, но нельзя лишать его места за семейным столом.
Я рассказал вам всё это, чтобы испытать вашу стойкость, поскольку в
следующем письме я собираюсь поведать вам нечто такое, что потребует
от вас еще большего мужества и милосердия, другое название которому
-- любовь.
Письмо VIII
ПРИЗРАКИ КОНГО
27 марта 1915
Я был в Польше, я был в Сербии; но сейчас я хочу написать о Бельгии и
о Карме, карме расы, карме старой и новой.
За всем германским нашествием стоят не только дьяволы внешнего мира,
время которых пришло, побуждающие немцев убивать, грабить, разрушать,
насиловать и жечь; вместе с германской армией движется толпа
недоразвитых земных духов, прежде страдавших в Конго. Карма есть
карма!
Миру известно кое-что о том, что произошло в Бельгии, что там
натворили немцы.
Я видел хладнокровно умерщвленных мужчин, женщин и даже маленьких
детей. Я был свидетелем того, как душа убитого мужчины пыталась
оттащить солдата, который насиловал его жену. Я видел, как заламывала
в отчаянии руки душа матери, полагающей, что она все еще находится на
земле; матери, которая смотрела уже из этого мира, как над её
маленькой дочерью издеваются ослепленные безумием скоты. А один
попавший сюда старик несколько дней преследовал солдата, пока тот не
попал, наконец, на бельгийский штык; и когда душа немца отделилась от
тела, не удовлетворившийся этим мщением старик снова сцепился уже с
душой немца, и они разорвали друг друга на части. Немец даже не успел
понять, что умер, и считал, что продолжает бороться с врагом на
земле.
В Конго есть много такого, что мы называем словом вуду. Те, кто
практикует вуду, подолгу не спят. Но они активно действуют в
невидимом мире, подготавливая свои злые дела, и строя свои козни. Они
собираются вокруг пролитой крови и поглощают из неё жизненную силу,
которую затем используют, чтобы сеять зло и смерть там, куда
направлена их воля.
Вы, вероятно, полагали, что воля человека ослабевает, когда он
отключает свой мозг? Она действительно ослабевает в том смысле, что
при этом сокращается свобода выбора; но если выбор уже сделан
заранее, воля достигает огромной силы, когда физическая основа мозга
оказывается в полном ее подчинении.
Но сейчас Бельгия уже пережила свою тяжкую карму, и стоит теперь, как
полностью обновленная душа, перед лицом времени.
Теперь другая раса подхватила тот груз, который она сбросила со своих
плеч. Удастся ли ей рано или поздно избавиться от него? Германия сама
свила вокруг себя сеть из неблагоприятных причин, и теперь эта сеть
крепко опутала её плоть, чтобы терзать её на протяжении многих
поколений. "Соблазны должны приходить; но горе тому, через кого они
приходят".
Карма народов известна Учителям и Адептам.
Карма Англии! Думали ли вы когда-нибудь о карме Англии? Она,
безусловно, наделала много ошибок, как и все прочие древние нации, но
все же продолжает оставаться орудием мировой воли. Она, более чем все
прочие древние расы, служит делу объединения человеческих рас.
Неужели вы могли подумать, что Британская Империя является всего лишь
случайным сочетанием атомов? Неужели вы полагали, что Британская
Империя появилась случайно?
И на этот раз Британской Империи, возможно, будет отведена важная
роль. Ее помощь может понадобиться Бельгии. И я имею в виду не просто
присутствие в Бельгии английской армии.
Известно, что Учителя Мира сдерживают плохую карму человечества. И я
тоже стараюсь внести свою скромную лепту в сдерживание плохой кармы
Германии.
В Бельгии она опозорила человеческую расу. Всё то, что говорят о
злодеяниях немцев в Бельгии, -- правда, за исключением, разве что,
одной вещи. Насколько мне известно, и об этом же говорили мне те, кто
знает гораздо больше меня, немецкие солдаты не отрубали руки живым
бельгийским детям. Но они действительно убивали и насиловали женщин,
глумились над беременными и издевались над молодыми матерями, убивали
их грудных детей. Они сжигали людей заживо и заживо закапывали в
землю раненых.
Я утверждаю, что немцы проделывали все эти вещи. Не знаю, должен
ли я говорить, что всё это творили силы зла, злобные существа,
сверхчеловеческие или бывшие некогда людьми злые силы, использовавшие
в качестве орудия исполнения своей воли тела немецких солдат, из
которых они вышвырнули на время их истинные души?
Воспринимайте это, как вам заблагорассудится, поскольку оба
объяснения верны. Далеко не все те, кто грабил и разорял Бельгию,
были одержимы силами зла, если, конечно, не считать саму злобу
одержимостью.
Помогите сдержать ту дурную карму, которую Германия создала себе в
Бельгии.
"Вы слышали, что сказано: "Люби ближнего твоего и ненавидь врага
твоего". А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте
проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за
обижающих вас и гонящих вас; да будете сынами Отца вашего Небесного".
Письмо IX
НЕВИДИМЫЕ СТРАЖИ
29 марта 1915
В опустошенной нашествием части Бельгии -- а большая часть Бельгии
опустошена -- один маленький домик остался таким же спокойным и
непотревоженным, как и до войны, а кругом -- разрушенные стены,
черные от дыма и серые от пламени взрывов.
В нем жили две женщины средних лет. Когда война пришла к их порогу,
они предпочли остаться. Разумеется, они были очень напуганы, но
всё-таки не убежали. Они видели, как горят соседние дома, слышали,
как вокруг рвутся снаряды и всё же, вверив себя защите тонких стен
своего дома, ждали и молились. Они молились четырем богам --
Богу-Отцу и Богу-Сыну, и еще двум другим -- своим отцу и матери,
несколько лет тому назад ушедшим в мир иной, своему отцу-бельгийцу и
своей матери-немке!
Их вера была так сильна, что они нисколько не сомневались в том, что
уцелеют, и они уцелели. Это может показаться невероятным, но их дом
остался цел и невредим среди развалин.
Любовь -- это сила, которая может спасти. Отец и мать этих двух уже
немолодых женщин нежно любили друг друга. И расовые различия не были
препятствием для их любви. Эта женщина-немка и этот мужчина-бельгиец
приучили их думать, что Германия для них -- мать, а Бельгия -- отец.
Их кости покоятся рядом на церковном дворе одной деревеньки, а их
души внимательно следили за продвижением немецких армий. Они
оберегали своих детей, которых очень любили.
Звучит невероятно, не правда ли? Однако, я знаю, что это факт. Я
встречался с их отцом и матерью, и встречусь с ними ещё. Это люди
редкостной веры и редкостной любви, потому они и получили столь
редкостную награду.
Спасать маленький домик намного легче, чем передвигать горы, а ведь
сказано, что вера, величиной с горчичное зерно, способна сдвинуть
гору с места.
Эти две души еще не покинули сферы Земли; они решили дождаться своих
детей. И когда пришла война, они встали, как стражи, на пороге их
дома. Души тех, кто спокойно умер своей смертью, очень не любят
разрывов снарядов, но эти двое не убежали. Если бы страх согнал их со
своего поста, этот маленький домик, возможно, выглядел бы сейчас так
же, как и соседние.
Я слишком доверчив? А помните, как однажды много лет назад я сказал
вам, что вы недостаточно доверчивы? Вижу, что помните. Эти двое
отец-бельгиец и мать-немка -- тоже были доверчивыми в общепринятом
значении этого слова, и их дети -- тоже. Если бы народы так же верили
в силу любви, как они, то и войны никакой бы не было, поскольку не
было бы даже армий для ведения этой войны.
Нет, я не призываю распустить все армии, я лишь призываю любить и
верить. Чем больше будет веры и любви, тем меньше будут армии, и
войны со временем совершенно исчезнут.
Я спросил отца-бельгийца, что он думает о войне, и тот посмотрел на
свою жену-немку; я спросил мать-немку, что она думает о войне, и та
посмотрела на своего мужа-бельгийца. И никто из них не сказал ни
слова, чтобы не оскорбить чувств другого.
Вы подумали о том, как бы чувствовал себя сейчас я, если бы мой народ
участвовал в этой войне? Теперь, когда глаза моей памяти открылись, и
я увидел свои прошлые жизни и узнал, что жил среди многих народов,
сражался во многих армиях, лежал на коленях многих матерей из самых
разных стран, мой дух совершенно преобразился.
Я присоединился к великому Белому Братству, члены которого считают
всех мужчин своими братьями и всех женщин -- своими сестрами. Вам
трудно будет взглянуть на мир моими глазами. Я просто смотрю и жду,
подобно родителям тех двух старых бельгийских дев, и до сих пор дом
моей веры стоит цел и невредим, несмотря на бушующий вокруг пожар
войны.
В великом Белом Братстве есть представители разных рас, в том числе и
тех, что сейчас ведут войну. Не думаете же вы, что они начали
смотреть друг на друга косо из-за того, что мир сошел с ума? Ничего
подобного не произошло. Но каждый из них начал действовать там, где
он мог принести наибольшую пользу. Каждый старался смягчить удар,
пришедшийся на долю братьев своего брата, и каждый старался смягчить
сердца своих собственных братьев по крови. Но, коль скоро эта война
была предначертана звездами, Учителя мира не могли ее предотвратить,
когда пробил ее час.
Знаете ли вы, что значит быть членом великого Белого Братства? Это
значит трудиться на благо человеческой расы, на благо всей планеты в
целом.
И вот еще что хочу я сказать вам. Вы слышали о Черном Братстве. Но
это неверное определение. Братство не может быть черным. Не бывает
Черного Братства. Есть много черных Учителей, поскольку учительство
-- подобно одеянию -- может быть как белым, так и черным. В этой
войне черные силы, пробуждающие в людях жестокость, преследовали одну
общую цель, что уже само по себе ограничивало их способность творить
зло в течение долгого времени после того, как их труды принесли
желаемые результаты.
Вы понимаете о чём я говорю? Само по себе объединение темных сил
ослабляет индивидуальные способности каждого из его членов; поскольку
главная сила зла -- в его индивидуализме.
Если два человека трудятся во имя любви, они приобретают силу четырех
человек; но если двое объединяют свои усилия ради зла, я бы сказал,
что при них остается сила всего лишь полутора человек. А что такое
полтора человека против четырех?! Если вы любите силу, используйте ее
ради благих целей и тем самым умножайте ее.
Не единство, но многочисленность элементарных*2 злых сил, каждая из
которых старается выплеснуть на мир свою злобу, сделала возможным это
безумие.
Ненависть -- разрушительная сила. Те, кто проникся этим чувством,
после войны сами себя уничтожат. Те же, кто сохранил в себе любовь,
станут после войны еще сильнее. Особенно сильной станет Франция,
потому что любви в ней гораздо больше, чем ненависти. В ней так много
любви, что даже враги не могут ее ненавидеть. И дело здесь не только
в том, что ей не свойственна та грубая сила, которая отличает её
могучего врага.
Возлюбите врагов своих. Это самый верный способ победить их.
Письмо X
ОДИН ДЕНЬ, КАК ТЫСЯЧА ЛЕТ
29 марта 1915
Раз уж я пишу о войне, то не могу не обратиться к тем, кто потерял во
время этой войны своих близких.
Вы, скорбящие о безвременно ушедших, разве не читали вы, что один
день будет как тысяча лет, а тысяча лет -- как один день.
Начнем с перевоплощения, которое еще называют ритмом, и течение
которого есть бессмертие. Бессмертие предполагает отсутствие начала и
невозможность конца. Дух всегда был и всегда будет. В жизни духа один
день может длиться как тысяча лет, и тысяча лет -- как один день.
Рождение есть утро нового дня, смерть -- его вечер. А время между
жизнями есть период сна, когда к нам приходят сновидения. Вы вполне
можете сказать и обратное: что жизнь это сон, а смерть -- пробуждение
к реальности. Но наличие ритма не вызывает сомнений.
Погружение в сон есть прохождение через астральный мир, аналогичное
пути души после смерти. Вы -- пишущая для меня эти строки -- и ещё
некоторые люди способны проходить по этому пути, будучи в полном
сознании. В один прекрасный день все люди научатся осознанно
проходить по нему и тогда смогут восстановить свою прошлую память.
Вы, скорбящие об усопших, помните, что наша жизнь -- это всего лишь
один день для бессмертного духа. Ведь вам часто приходилось
расставаться с теми, кого вы любите, на один день, и вас это совсем
не огорчало. Ваши близкие просто уходят из дома, поскольку их ждут
другие дела, но вы не сомневаетесь в том, что на следующий день
встретитесь с ними снова. Так почему же вы не чувствуете, что
следующим днем души, или в следующей жизни (для Вечности это
безразлично) вы вновь сможете поприветствовать тех, кого любите?
Друзья не обязательно будут встречаться в каждой жизни, тем более
если они не очень близки. Как в обычной жизни вы встречаетесь с
каждым из своих друзей, как правило, не чаще одного раза в неделю,
так и в более продолжительной жизни души вам не обязательно
встречаться со всеми своими друзьями каждый день. Вы можете
расстаться в понедельник, но договориться при этом, что обязательно
встретитесь в пятницу. Четыре дня или четыре жизни -- для Вечности
это все равно.
Но с некоторыми людьми вы расстаетесь всего лишь на несколько часов
-- с утра и до заката, а вечером снова встречаетесь в интимной
домашней обстановке. Так что те, кто покинул вас в самый разгар дня
жизни, возможно, еще вернутся к вам на закате; точно так же можно
сказать, что вы еще встретитесь с ними в конце этого дня вашей души,
в конце нынешней жизни, они будут с вами в сумерках астральной жизни
и в прекрасном сне на Небесах, который ждет вас вслед за нею. Не
печальтесь. Любовь терпелива и в конце концов берет свое.
С некоторыми своими друзьями вы, может быть, встретитесь спустя две,
четыре или даже семь жизней; но с теми, с кем вы действительно
близки, с теми, кого вы любите, кто вам действительно дорог, вы снова
встретитесь на закате, или, в крайнем случае, -- завтра, следующим
днем вашей души, который вновь начнется на земле.
Как же вам готовиться к этой встрече? Разве не следует вам прожить
весь этот день в радостном ожидании того, что с наступлением вечерних
сумерек к вам опять вернется ваша Любовь? А с приближением заката
разве не облачитесь вы в белые одежды веры, в ваши вечерние одежды, и
разве не сядете у окна в ожидании своей Любви? Любовь придет. Неужели
вы не слышите, предвкушая встречу с ней, звука ее шагов на дорожке
возле дома? Неужели вы не слышите звука открывающейся двери? Идите же
вперед с улыбкой навстречу своей Любви! Истинно: один день будет как
тысяча лет, а тысяча лет -- как один день.
Я беседовал с душой одного английского офицера, который погиб,
увлекая за собой в атаку своих солдат. Его смерть была быстрой и
безболезненной. Выстрел в сердце, и вот он оказался -- после
непродолжительной потери сознания -- как ему казалось, всё ещё во
главе атаки.
Но перед ним уже не было врага, ничего, кроме безмятежных равнин,
возвышавшихся над полем боя; ибо его душевный подъём был настолько
силен -- а умер он, лелея в своем сердце мысль о своей Любви -- что
он сразу же начал подниматься все выше и выше, в те сферы, до которых
может возвысить человека только Любовь.
Не увидев никого перед собой, он остановился, поглядел по сторонам и
заметил меня.
Брат мой, -- сказал я ему, -- твоя война осталась позади.
Он сразу всё понял. Те, кто уже прожил несколько недель в шатрах
Смерти, сразу же узнают её, когда она поднимает свой занавес.
А что с атакой? -- тут же спросил он. Мы победили?
-- Да, -- ответил я, -- сила твоего духа помогла вам победить.
-- Тогда всё хорошо, -- последовал ответ.
-- Отдохни немного, -- сказал я, -- отдохни и поговори со мной.
-- Мы когда-нибудь встречались раньше? спросил он. -- Твое лицо
кажется мне знакомым.
-- Мое лицо знакомо многим из тех, кто сейчас сражается там, --
сказал я.
-- Когда ты ушел -- оттуда?
-- Три года назад.
-- Тогда ты можешь многому меня научить.
-- Да, пожалуй. А что бы ты хотел узнать?
-- Я хочу знать, смогу ли я как-нибудь успокоить ту, для которой моя
смерть станет огромным горем?
-- Где она сейчас? -- спросил я.
Он назвал мне место, где она жила.
-- Идем туда, -- сказал я. -- Я пойду с тобой.
В Англии, в крохотной комнатке с такой же маленькой кроваткой мы
увидели красивую женщину. В кроватке лежал малыш, лет четырех или
пяти. Мы даже могли различать их голоса: мать и ребенок говорили друг
с другом.
-- А когда вернется папа? -- спросил малыш.
-- Я не знаю, -- ответила мать.
-- Папа обязательно приедет, правда же, мама? Ты же знаешь, что он
приедет?
-- Я молюсь, чтобы он скорее вернулся.
-- Вот и все, что ответила мать сыну.
Глаза детей в момент перехода в сумеречный мир, в мир, отделяющий
бодрствование от сна, порою становятся на удивление проницательными.
-- Папа, папа вернулся! -- вдруг радостно закричал малыш и протянул
руки навстречу своему отцу.
Мать всё поняла, и лицо её побледнело.
Но ей помогла справиться с горем мысль о том, что ее любимый пришел
домой, и что их сын видит его. Я полагаю, он останется вместе с ней
до тех пор, пока она не сможет с ним воссоединиться. Эта задержка
отнюдь не замедлит прогрессивный рост его души. Любовь есть
исполнение Закона. В вечности есть место и для любви, и для разлуки.
В любви тысяча лет проходят как один день.
Письмо XI
МНОГИЕ ЯЗЫКИ
30 марта 1915
Изучайте языки. В этой войне моим действиям очень мешает слабое
знание немецкого языка.
С теми, кто находится здесь уже давно, я могу общаться просто при
помощи мыслей; но те, кто лишь недавно попали сюда, продолжают
говорить на том языке, на котором они говорили на земле, и часто этот
язык представляет собой какой-нибудь местный диалект. Это одна из
причин того, что деятельность моя имеет наибольший успех
преимущественно среди английских армий.
Я могу читать мысли немцев и французов, но они не всегда меня
понимают. Родители тех двух бельгийских женщин находятся здесь уже
давно, и потому мы общались друг с другом мысленно.
Изучайте языки. Когда вам придется жить и действовать в этом мире,
знание их, возможно, пригодится вам еще больше, чем на земле, ибо
расстояния здесь преодолеваются со скоростью мысли, и человек
способен в мгновение ока перенестись из одного места в другое.
Письмо XII
ПРЕКРАСНОЕ СУЩЕСТВО
1 апреля 1915
Ангел, которого мы называем Прекрасным Существом, тот самый, что
сопровождал меня в путешествии среди планет, хочет сказать здесь
несколько слов о Любви и Ненависти. Мне кажется, их можно назвать
выражением смертной и бессмертной сущности человека в первые дни
войны.
ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ
"Тот, кого я любил, объявил мне войну, и народы земные восстали один
на другого. Зеленые поля окрасились кровью, и не стало слышно голосов
сверчков в пышных нивах -- они потонули в криках боли и ярости, когда
люди обрушили друг на дуга свою ненависть. И сердце мое стало печальней,
чем зимнее небо над Лондоном. Казалось, не осталось больше радости на
Земле; ибо любовь умирала, и мир был мертв, и люди умирали повсюду.
"МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН", -- было начертано на стенах храма
человеческого.
И сказал я сердцу своему:
"Куда же попали мы в разгар дня нашей жизни? И для чего мы ждем
заката? Ведь любовь пропала, и весь мир пропал, так не пропали ли
тогда и мы сами?"
А затем, глядя в пустоту своей собственной веры, услышал я голос,
исходящий как бы из центра всего сущего, и этот голос сказал мне:
Возьми перо и пиши, ибо тому, кто уже все потерял, открываются
сокровища Истинной Сущности человека.
Я -- та Истинная Сущность, о которой позабыли вы, когда пытались
отыскать любовь во внешнем мире. Я -- та Истинная Сущность, о которой
забыли народы, когда отправились уничтожать друг друга. Я есмь Единая
Сущность, и дом мой -- во всех этих сердцах, преисполненных ныне
любовью и ненавистью. И всякий раз, когда они ранят друг друга, они
ранят Меня; когда они сомневаются друг в друге, они сомневаются во
Мне; но когда они любят друг друга, они любят Меня. И никак иначе
нельзя понять Меня, кроме как через любовь и ненависть, через веру и
сомнение. Ведь любовь и ненависть -- два полюса одного магнита, а
сомнение и вера -- Мои дети-близнецы.
Тот, кто никогда не сомневался, не знает, что такое вера; а тот, кто
никогда не ненавидел, не может знать, что такое любовь.
Если в сердце не осталось радости, Я заполняю его собой. Хотя Мои
люди истребляют друг друга на земле, на небе они по-прежнему живут в
согласии. Освободившись от телесной слепоты, они видят друг друга в
истинном свете.
Два солдата отправились на войну, и пуля каждого из них пронзила
сердце другого. Их ненависть была так же горяча, как и любовь. Но вот
неожиданно оба оказались во мраке смерти, их руки соединились; и
ненависть их обратилась в свою полярную противоположность, и они
растворились в любви.
Двое друзей оказались на этой войне во враждебных станах и с каждой
раной становились они все ближе друг к другу -- душа каждого
страдала, чувствуя боль другого, и ни в жизни, ни в смерти не могли
они убежать друг от друга.
Если вы откажетесь от того, кого любили, да не дерзнете вы никогда
возненавидеть его. Даже если разум беспощаден, душа -- сострадательна;
даже если разум ослаблен сомнениями, душа может быть сильна своей
верой.
И даже когда разум пребывает в бездействии, душа разума продолжает
оставаться на страже, утирал слезы с наших глаз своей невидимой
рукой.
Когда во сне вы плачете, знайте, что это плачет ваша душа, скорбя о
тех слезах что пролили по вашей вине ваши враги. Когда вы проснетесь
утром, и глаза ваши будут мокры от слёз, знайте, что вы отдаете свой
долг любви.
Будьте добры к тем, кто любит вас, ибо любовь -- как беспомощный
ребенок; если вы изгоните её из своего сердца, будет она сиротливо
скитаться в одиночестве.
Будьте добры к тем, кто ненавидит вас, ибо их брошенный ребенок
где-то скитается в одиночестве.
Погружаясь в сон, пошлите свою любовь тому, кто изо дня в день
причиняет вам боль. И если перед сном вы не оставите свою ненависть,
утром проснетесь с мокрыми от слез глазами.
Я -- связующее звено. Я -- Истинная Сущность, чей дом -- в каждом
сердце. Я слышу всё, оставаясь в темноте. Я -- слишком велик, чтобы
возгордиться. Ради ближних своих Я не знаю покоя.
О том, как вы старались заставить себя ненавидеть, мне говорит грусть
ваших сердец. Но вы не смогли заставить себя ненавидеть, потому что
ваша душа никогда не спит.
Я -- связующее звено, и светильник мой никогда не гаснет".
Письмо XII
ТЕЛО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Я уже говорил, что когда мы -- двадцать человек -- стояли в
Потсдамском дворце и на Вильгельм-штрассе, величайшего из Учителей не
было с нами.
Вам неизвестно имя, которым мы Его называем, да вам и нет нужды его
знать. Он уже оставил настолько далеко позади все личностные
ограничения жизни, той жизни, которую ведете вы, что теперь в
состоянии наблюдать ее с высот Планетарного Логоса. Он может взирать
на беспокойные и воюющие между собой земные существа так же, как вы
разглядываете через микроскоп жизнь простейших микроорганизмов.
Амебы, нарывы, жировые клетки -- все они предстают перед ним как
части огромного Целого, и как бы они не воевали между собой, это всё
равно не заставит его стать сторонником одних в ущерб другим.
И никакие уверения, бесконечные заявления и напыщенные молитвы
германского императора, все еще убежденного в том, что Бог на его
стороне, только потому что это -- его сторона, не могут заставить
Учителя даже улыбнуться. Абсурд или трагедия -- для него всё равно,
если только они не ускоряют или не задерживают рост организма
Человечества.
Если ваше сознание сможет обрести подлинное понимание Единого и
множественного, а не просто воспримет их как одну из философских
теорий, то в этом случае вы сможете осознать, что Единство охватывает
все множество, даже если в нем будут не только ваши друзья, но и ваши
враги.
И вот еще что вы должны помнить: провозглашать значит творить.
Провозглашайте и тем самым создавайте братство. Но не провозглашайте
его слишком настойчиво, иначе вы очень быстро достигнете
кульминационной точки допустимого ритма и, согласно Закону
противодействия, получите нечто противоположное.*3
Величайший из Учителей, как нам казалось, не сообщил нам ничего
нового, когда на горизонте начали сгущаться грозные предвоенные тучи.
Мы -- чьё знание ограничено -- пытались взять на себя роль врачей,
стремящихся сбить жар, сжигающий клетки Большого Человека -
Человечества. Можно сказать, что мы прописали ему ментальное лечение,
дабы ускорить процесс выздоровления.
Астральные силы, с которыми мы боролись, носились в воздухе, подобно
болезнетворным микробам. С точки зрения великого Учителя, они
представляли собой не более чем инфузории, которые вы можете
рассмотреть только через микроскоп.
И если вы хотите понять Его и помочь Ему в Его работе, настройте
свое зрение в унисон с вечностью и со временем. Но не считайте свою
собственную работу маловажной из-за того, что она имеет ограниченный
характер; это только иллюзия, что с точки зрения высшего она кажется
незначительной.
Как же еще может человек сам стать Учителем, как не благодаря этой
работе, от которой зависит здоровье всего планетарного организма?
Идеальное здоровье организма возможно лишь при условии идеальной
работы каждой его клетки.
А теперь позвольте мне рассказать, чем была вызвана необходимость
этой войны. Настало время человечеству воспринять идею братства, дабы
приготовиться к появлению новой Расы, которая уже не за горами. Но
вместо этого всё больше и больше усиливалось чувство отчуждения, хотя
материальные открытия и нововведения последнего столетия уже сделали
братство вполне достижимым в материальном мире.
В этой междоусобной войне ритм отчужденности достиг своей
кульминационной точки. Без этой войны наступление между людьми
братства оказалось бы отложенным на долгий срок из-за нежелания
человека достичь эмоциональной гармонии с Законом, действие которого
уже было наглядно продемонстрировано ему в физическом мире.
Иными словами, тело начало расти быстрее, чем душа, и душе пришлось
страдать вместе с телом; душе пришлось разорваться на части, чтобы
она смогла исцелить себя своею же собственной силой -- силой любви.
Я говорил о том, что вам не следует чересчур активно подгонять ритм
идеи братства к его кульминационной точке. Это предостережение
справедливо по отношению ко всем ритмическим волнам. Немцы хотели
стать правящей расой на Земле. Но они утверждали свое превосходство
столь активно, что в результате получили нечто совершенно
противоположное желаемому. Утверждайте, но с умом.
Они вполне могли бы стать лидерами нового духа духа Единства. Но они
не справились с этой задачей и упустили предоставленную им
возможность. Немцы, живущие в Соединенных Штатах, могли бы стать
связующим звеном между Соединенными Штатами и Германией. Но
взгляните, во что они превратились сейчас!
Учителя потому и не позволили Германии обзавестись собственными
крупными колониями, что ее избыточное население могло бы в этом
случае рассеяться по земле и смешаться с другими расами. Немецкой
крови необходимо было перемешаться. Ее усилившаяся активность в
материальной сфере смогла бы в этом случае оказать влияние на весь
мир.
Но вместо этого Германия начала упиваться своим собственным величием.
Она ускорила достижение кульминационной точки ритма, который в
противном случае мог бы стабильно нести её вперед. Это была её
кармическая неудача.
Расы подобны органам тела Человечества. Если раса отказывается
действовать в гармонии с телом Человечества и ради него, а значит и
ради себя, -- раса заболевает.
Но если даже сейчас Германия повернется лицом к Высшему Единству и
начнет поклоняться Единой Системе, а не своему маленькому расовому
богу, она сможет восстановить свои утраченные позиции, пройдя период
страданий и посвящения. Удастся ли ей это? Поживем -- увидим.
Помогайте, подобно Учителям, сдерживать дурную карму этой расы.
Письмо XIV
ВНУТРЕННИЙ ВРАГ
3 апреля 1915
Вы можете сделать гораздо больше, чем просто записывать всё то, что я
говорю вам о братстве. Не щадя себя, вы должны помогать миру
осознавать эту идею, указывая истинный путь как отдельным личностям,
так и массам людей.
Вселенское Братство! Как прекрасно звучат эти слова! Тысячи уст
повторяли их ради самой их музыкальности, в то время как подлинный их
смысл никогда не открывался ни уму их, ни сердцу.
Вселенское Братство -- это не просто братские отношения между всеми
единицами Множества. Вселенское Братство -- это еще и их единство --
осознанное и реальное, Единое Существо. Вселенское Братство есть
возвращение Множества к Единству и ощущение радости от этого
возвращения.
Вы часто повторяете древнее индусское слово, заклинание, мантру --
АУМ, повторяете, как попугаи; но если бы вы понимали значение слова
АУМ, мне не пришлось бы проповедовать вам сейчас идею братства, а под
словом "вы" я подразумеваю всех мужчин и женщин, разглагольствуюших о
Вселенском Братстве.
А-У-М -- Единственное, Множественное и существующее между ними
единство: Сущностное, Не-Сущностное и Отрицание разделенности. АУМ --
семя, растение и его аромат.
Как вы считаете, для чего вы пришли в этот мир?
Вы, конечно же, слышали о Мулапракрити, вы, теософы. Мулапракрити,
корень природы. Вы слышали о трех гунах, или качествах Мулапракрити
саттва, раджас, тамас: саттва, свет, сущее, покой; раджас, действие,
страсть, стремление; тамас, тьма, инерция, отрицание.
Многие из вас слышали еще о Христе, Люцифере, Ахримане -- это те же
саттва, раджас и тамас, только под другими именами.
Вы -- каббалисты -- слышали о Нешаме, Руахе, Нефеше: стремлении,
индивидуальном разуме, материальности.
Все вы слышали о Вишну, Брахме, Шиве: Хранителе, Творце, Разрушителе.
Да, таким должен быть истинный порядок, ибо Вишну в каждой кальпе
сохраняет, а Брахма воссоздает.
Кришна (Вишну) говорит в Бхагавад-Гите: "Я -- Подлинная Сущность,
пребывающая в сердцах всех существ".
Он -- Единство, и в то же время Множество, ибо Он пребывает во
множестве, и множество пребывает в Нем. Кришну невозможно осознать
иначе как Истинную Сущность, пребывающую в сердце каждого существа.
Невозможно понять Христа, не разглядев Его в сердцах всех существ.
Да, вы можете сражаться друг с другом и называть это ненавистью или
войной; это и есть разделенность.
Разделенность необходима на определенном этапе эволюции, дабы эго
смогло осознать свою самостоятельность; но приходит -- и уже пришло
-- время вернуться расе назад, к своему Истоку, к Единству, к Атме,
которая присутствует в каждом человеке.
Я многое узнал с тех пор, как расстался с вами два года назад. На
земле я был далек от того, чтобы беспрестанно говорить о Вселенском
Братстве. Я стремился достичь "неповторимой индивидуальности". Что ж,
я её достиг. За время своего двухлетнего путешествия среди планет, и
не только планет, я нашел ту силу, которую искал; но я нашел и
кое-что ещё -- ЛЮБОВЬ, самую большую силу на свете.
Братство -- это ЛЮБОВЬ, вот почему я его проповедую. Индивидуальности
можно достичь и через ненависть, но это не будет та самая
"неповторимая индивидуальность".
Не бойтесь потерять свое собственное "я". До тех пор, пока вы
способны любить ещё хоть что-нибудь, кроме самого себя, потеря
индивидуальности вам не грозит. Поскольку любить что-то другое --
значит утверждать собственную индивидуальность.
Любить только свое обособленное я -- значит утрачивать свою
индивидуальность, ибо проявляться она может только по отношению к
другим самостоятельным личностям. Оставшись в одиночестве во
вселенной, вы можете быть либо ничем, либо ВСЕМ, но вы не сможете
стать ВСЕМ иначе, как только через единство со всеми, а это единение
и есть ЛЮБОВЬ.
Бунтуйте как хотите, но самим этим бунтом против остальных вы уже
признаете их равенство с вами, признаете их существование, а за этим
со-существованием стоит Единство, Кришна, "Подлинная Сущность,
пребывающая в сердцах всех существ".
Вас, возможно, шокирует то, что я скажу вам, но эта война с нашей
точки зрения выглядит просто глупым ребячеством.
Война могла быть благородной много-много лет тому назад, когда
человечество еще только становилось на ноги, и ему необходимо было
ощутить свою индивидуальность; но с течением времени война становится
не только ненужной, но даже глупой.
Я вовсе не думаю шутить серьезными вещами. Я знаю гораздо лучше, чем
вы, насколько серьезна эта война, поскольку могу наблюдать ее на
обоих планах.
Войну между силами добра и зла нельзя называть глупостью. В сердце
человека эта война будет продолжаться еще очень долго, эон за эоном;
но уже настал тот день, когда человек объявил войну тому злу, что
гнездится в нем самом, предоставляя другим людям самим воевать со
злом, которое кроется в них. Меч Марса -- бога войны не начнет
ржаветь до тех пор, пока Марс, заключенный в человеке, не перестанет
сражаться с прячущимися в самом этом человеке силами тьмы.
Мне доводилось видеть воплощения заключенного в человеке зла, видеть
его объективные формы, и могу вас заверить, что этот враг заслуживает
того, чтобы обнажить против него свой меч. В каждом из вас сидит
враг, достойный того, чтобы вы вызвали его на поединок.
Но у каждого человека есть также Истинная Сущность, божественная
природа, Христос, Кришна, который пребывает в сердце каждого
существа.
Хочу рассказать вам кое о чем, что видел собственными глазами.
В одном сражении во Франции два солдата закололи друг друга штыками.
Сидевший в каждом из них дьявол отлетел вместе с душой. Это не были
обычные люди. Я видел этих двух дьяволов, этих двух "стражей порога",
этих двух "элементалов желания", называйте их как хотите. Вы
полагаете, они тут же набросились друг на друга и продолжили бой?
Ничего подобного. Каждый из них набросился на свою собственную душу.
Друг друга они совершенно не интересовали; они не могли ничего дать
друг другу, и не могли ничего друг у друга отнять -- эти дьяволы,
"стражи порога", элементалы.
Вы понимаете, о чем я говорю?
Ваш враг прячется внутри вас.
А тот, с кем вы сражаетесь во внешнем мире, -- ваш брат. Возлюбите
его братской любовью, и ваш дьявол начнет слабеть, а ваш ангел,
напротив, -- станет сильнее.
Ваш ангел -- производное Атмы, Христа, Кришны, который пребывает в
вас. Это тот же самый Атма, тот же Христос и тот же Кришна, что и в
вашем брате.
Все дьяволы сугубо индивидуальны. Все ангелы, напротив, похожи друг
на друга, хотя некоторые из них могут быть сильнее и опытнее, чем
другие.
Ищите Христа в самих себе, дабы он мог проявиться вместе с волной
великой радости в каждом человеке.
Вот что мне хотелось бы поведать миру этим вечером накануне Пасхи.
Письмо XV
УСЛЫШАННОЕ В БРЮССЕЛЕ
Нет, не подумайте, что я принялся писать очерки. Я пишу письма. Так
что позвольте мне быть настолько непоследовательным в изложении,
насколько мне заблагорассудится. Тем более, что под конец моих трудов
вы сможете убедиться в том, что здание все-таки выстроено по плану, и
каждая деталь находится на своем месте.
Пофилософствовав в предыдущем письме, я хочу рассказать вам одну
историю.
Когда германская армия проходила через покорившийся Брюссель (а
продолжалось это, -- я помню совершенно отчетливо, -- в течение трех
дней -- бесконечный серо-зеленый поток людей, на бесчисленных шлемах
которых попеременно отражался свет то солнца, то фонарей), я простоял
однажды целый час на одном балконе, пытаясь прочесть мысли людей,
друг за другом проходивших мимо меня.
Как я уже объяснял вам раньше, я без труда могу читать мысли немцев;
только пытаясь объяснить им что-либо, я зачастую испытываю
затруднения.
Поток людей и поток мыслей, и каждый человек в нем -- волна, и каждая
мысль волна!
Вот несколько мысле-волн, привлекших мое внимание:
"Какой красивый город этот Брюссель!"
"Как ноют ноги. До ужаса неудобные сапоги!"
"Это дерево -- совсем как то, что растет у моего дома".
"Мама сейчас, наверно, варит кофе".
Симпатичная девчонка -- та, что несет хлеб в корзинке!
Наверное, Гретхен будет теперь чаще болтать с Гансом, раз уж меня нет
дома".
"Вон те ворота слева -- те самые, что были на открытке, которую Мари
прислала мне в прошлом году".
"Как ноют ноги. До чего же неудобные сапоги!"
"Так это и есть Брюссель! Всегда хотелось здесь побывать".
"Как болит голова!"
"Deutschland uber alles! Deutschland uber alles!"
"Интересно, заплатил ли лейтенант своему портному".
"До чего же жарко!"
"Что-то сейчас поделывает отец?"
"Сейчас бы кружечку пивка!"
"Хорошо, что нам не приходится разрушать этот Брюссель!"
"И все-таки, к чему вся эта война?"
"Родина! Родина!"
"Интересно, что сегодня будет на ужин?"
"Знать бы, куда мы идем".
"Здесь не так хорошо, как Unter dem Linden".
"Когда придем в Париж, надо будет обязательно посмотреть на Венеру
Милосскую".
"Как болит голова!"
"У нашего малыша прорезались зубки!"
"Скорей бы, наконец, ужин!"
И так далее без конца, а серо-зеленая река все текла и текла по
улицам Брюсселя.
И это были люди, которые немного погодя начнут убивать, грабить, жечь
и насиловать, и снова -- убивать, грабить и жечь! И многие из них
делают это уже давно -- эти усталые люди с их пустыми, совсем не
воинственными мыслями -- банальными солдатскими мыслями -- о доме, о
еде, о своих больных ногах, об открытках Мари, отправленных в прошлом
году, или о кофе, который готовит мама!
Какая сила превратила их в дьяволов? Какой закон превратил их в
зверей, заставив позабыть даже про свою усталость? Хриплый рев боевой
трубы? Или еще какой-нибудь дьявол, стоявший за дьяволом, трубившим в
эту трубу? Или это был злой дух нации, или же просто дух войны?
Тут присутствовало всё это, вместе взятое.
Возможно, когда они только что начали свой марш, они думали о славе и
ненависти, о жизни, смерти и чести; но их марш затянулся, и их мысли
стали примитивными, как у уставших от жизни стариков.
Но для чего это всё? Какая сила толкала их вперед?
Некоторые из них убивали беззащитных обывателей и беспомощных детей,
бесчестили монахинь и невинных девушек, в бою перед собой гнали
стариков и старух, используя их как щит от пуль неприятеля.
Что пробудило в них дьявола? Ваш друг был прав, когда говорил, что
боевая труба -- это как раз тот инструмент, который способен
разбудить спящего в человеческой груди демона. Он также говорит, что
вместе со звуками боевой трубы демонические силы могут проникать в
наш мир извне и затем вселяться в людей. И тут он тоже прав.
Он говорит, что она привносит в душу элемент огня. Абсолютно верно!
Огонь -- элемент разрушения, очищающий разрушением всё то, что не в
силах ему противостоять. Огонь в душе, огонь в нервах, огонь,
изрыгаемый дулом винтовки -- и смерть, которую огонь несет всему, что
попадается на его пути!
В течение многих дней мне приходилось слушать тот оглушительный шум,
с помощью которого Германия старается вселить ад в сердца своих
солдат. Еще вчера у меня от него весь день звенело в ушах.
Ну почему вы вздрагиваете? Разве вы еще не свыклись с мыслью о том,
что я могу путешествовать повсюду, мгновенно перелетая из
Европейского ада в Нью-Йоркское чистилище? Да, нью-йоркские немцы
сейчас пребывают в чистилище, ибо они понимают, что их дело обречено.
Чистилище предназначено для очищения. Так будем же надеяться, что в
их сердцах оно выполнит свое предназначение. Я не считаю, что это
жестоко, напротив -- это благословение. Я люблю немцев как и все
прочие расы. Так же как и вы -- в глубине вашего сердца.
Да, это я надоумил вас пойти к немецкому доктору, и надо сказать, мне
это удалось без особого труда. Я просто хотел показать вам, каким
добрым должен быть немец. И таких людей много среди этой страдающей в
аду нации.
Вы должны понять, что это ад входит в человека, а не человек нисходит
в ад. Разве не доводилось вам слышать, что человек это микрокосм
Макрокосма? Каждый из тех усталых серо-зеленых солдат, которых я
видел марширующими по Брюсселю, был достаточно велик, чтобы вместить
в себя и ад, и небеса, и мир духов. Каждый из них часто ощущал в себе
Небеса, когда прислушивался к напевам своих учителей-музыкантов. Но
когда начинала звучать боевая труба, и в них пробуждались ненависть и
жажда убивать, тогда в них вселялся ад.
Много раз я пытался удержать немецких солдат от позорных поступков
своими слишком разуплотненными руками.
Однажды в Намюре мне удалось удержать одного молодого человека от
поступка, который мог бы лишить его самоуважения до конца его дней --
а жил он после этого происшествия всего лишь двадцать один день. Он
был неплохим парнем; но в нем, как и во всех прочих, проснулся
дьявол. Он обладал весьма высокой чувствительностью, благодаря чему
мне и удалось заставить его почувствовать сдерживающую силу моих рук.
Он решил, что это были руки его покойного деда, умершего за год до
этого. Что он сделал? Он пощадил свою жертву.
(Ну что ж, попытайтесь отыскать Намюр на карте, раз уж вам так
хочется! Он должен быть на своем месте -- там же, где и всегда. Меня
мало заботит ваше знание географии Бельгии; но то, что вы вернулись в
мир своих собственных мыслей, заставляет меня прервать нить моего
рассказа.)
Письмо XVI
ШЕСТАЯ РАСА
8 апреля 1915
Думали ли вы когда-нибудь о том, что ожидает Соединенные Штаты после
войны? Соединенным Штатам уготована роль колыбели новой Расы. Вот
почему вам было предназначено родиться здесь -- вам, с чьей помощью я
пишу эту книгу. Вот почему я решил именно вас попросить помочь мне в
моей работе во имя торжества Вселенского Братства.
Нет, вам всем вовсе не обязательно все время оставаться в Соединенных
Штатах. Будет даже лучше, если вы продолжите смешиваться с другими
расами в местах их постоянного обитания.
Теософическое Общество не могло бы возникнуть ни в какой иной стране.
Ни в какой иной стране не мог бы появиться спиритуализм. В
Соединенных Штатах всегда с готовностью принимают всё новое,
приветствуют всё неизведанное и любят вещи уже за одну только их
новизну.
Разумеется, без злоупотреблений здесь не могло обойтись и не
обошлось. Практически каждый обманщик может найти себе последователей
в Соединенных Штатах; но без этого гостеприимного отношения ко всему
новому эта страна не смогла бы стать колыбелью новой Расы.
Эту Расу составят не молодые, но напротив -- самые старые и
испытанные души, обогащенные опытом прошлых жизней. Простодушие и
детская непосредственность американцев -- следствие духовной
зрелости. Раса как таковая сейчас переживает период своего
младенчества; но составляющие её души -- древние, как само время.
После необходимого им периода отдыха многие, или даже большинство
душ, земная жизнь которых была прервана этой войной, воплотятся затем
в Соединенных Штатах. О, через каких-нибудь семьдесят пять или сто
лет эта страна приобретет совершенно удивительный облик!
Но вы не сможете туда попасть, если не отыщете источник неувядающей
юности, или же не постараетесь поскорее вернуться, отказавшись от
отдыха на небесах.
Вдохновенный Понсе де Леон искал этот источник в Новом Свете. Если он
и в самом деле существует, то только там; но Австралия и Россия в
будущем создадут свою собственную сильную Расу.
Нет, я не собираюсь рассказывать вам о Седьмой Расе. И она появится в
свое время; но сейчас мне хотелось бы рассказать о Шестой Расе, к
числу пионеров которой я отношу и вас.
Не выбрасывайте этот фрагмент из моей книги, потому что один ваш враг
обвинил вас однажды в эгоцентризме. Наши враги всегда стараются найти
в нас свои собственные качества, чтобы потом ненавидеть нас за них.
Развейте в себе какое-нибудь качество, какого нет у вашего врага, и
он (или она) полюбит вас за него. Наездник не станет завидовать
музыканту из-за того, что тот музыкант. Но музыкант может завидовать
другому музыканту, и эгоист, увидев другого эгоиста, проникается к
нему ненавистью. Если бы немцы были слабой нацией, они не смогли бы
так ненавидеть англичан за то, что они ещё сильнее.
Когда Шестая Раса полностью сформируется, все действительно развитые
мужчины и женщины обретут способность видеть астральный мир, слышать
невысказанные слова и читать мысли других людей. Разумеется, эта
новая Раса будет состоять из людей, стоящих на самых разных ступенях
развития. Всеобщее равенство развития это всего лишь красивая мечта,
-- слышите вы, социалисты? Разве над вами нет вышестоящих существ,
ваших руководителей? Менее развитые души, которым суждено воплотиться
в Шестой Расе -- это те, кто заслужил право на ускоренное развитие в
системе этой Расы. Чем же они заслужили это право? Своей готовностью
духовно расти и изменяться.
Ступайте в горы и посмотрите, как растет всё кругом. Прочтите хоть
одну страничку из книги Природы.
Вас интересует будущее Англии. Вы имеете в виду Старую Англию. Не она
ли дала вам вашу нынешнюю цивилизацию? Конечно, в этом участвовали и
другие расы; но её язык говорит сам за себя.
Как я уже указывал раньше, Англия служила орудием в руках Великих,
которые стремились установить братство рас. Этот факел она пронесла
по всему миру. Она связала воедино континенты и создала ту цепь,
которая должна в будущем связать между собою всех людей. Относитесь к
ней с уважением, ибо она заслужила его.
Уважайте все народы как сообщества душ, душ ваших братьев; но
помните, что большего уважения заслуживают те народы, которые
действуют в соответствии с Законом, а не против него.
Тем, кто ожидал увидеть Германию колыбелью новой расы, не стоит более
шуметь перед дверью, ведущей в комнату роженицы. Они уже отпугнули
прилетавшего к ней ангела.
В Европе -- четыре жестоких расы, которые не в состоянии качать
колыбель с божественным младенцем. Они бы даже не удосужились вынуть
воткнувшуюся в его спинку булавку до тех пор, пока он совсем не
обессилел бы от крика. Я не стану называть эти расы.
Шестая Раса -- чувствительный ребенок, и любовью её можно научить
гораздо большему, нежели муштрой. Шестая Раса сама приучит себя к
дисциплине, когда поймет, что это ей необходимо. Ее учителем станет
любопытство, а ее забавами -- мирные науки и искусство. Её
колыбельной будет гимн братству. Нет, ей не место в немецкой
колыбели; но американцы германского происхождения вполне могут помочь
качать ее. Они умеют петь замечательные колыбельные, эти немцы, когда
забывают о своей взрослой серьезности и возвращаются к фантазиям
детства, к мифотворческим фантазиям.
Нам хотелось бы видеть в Соединенных Штатах побольше французов,
поскольку Франция может дать новой Расе гораздо больше, чем любая
другая нация: Франция-вдохновенный пророк, и прежде всего,
Франция-критик. У американцев не слишком критический, не слишком
аналитический и не слишком утонченный склад ума. Америке нужна
Франция, её мужчины и женщины. Вы, наверное, слышали старую
поговорку: "У каждого человека две родины -- своя собственная и
Франция". Возможно, я не совсем точно цитирую, но идея вам понятна.
Вы сомневаетесь в том, что человек, родившийся под сенью славы и
очарования Франции, может пожелать переехать в Новый Свет? Но многие
именно так и поступят, и еще больше -- последуют за ними как через
океан, так и через перевоплощение. Вы и сами попали сюда таким же
путем, хотя вряд ли об этом догадываетесь.
Восстановите свою память о прошлых рождениях -- вы, пионеры Шестой
Расы! Вам это под силу. Это часть наследия вашей Расы.
Америка, плавильный тигель народов! Ты рождена не для создания
внешних империй. Когда придет время, передай Филиппинские острова
нации, которой можно будет их доверить. Твоя империя -- твое
собственное тело, твоя раса составлена из десятков рас, ты --
наследница многих отцов, ты -- мать единой новой Расы!
Укрепите свою армию и военный флот, раз уж вы так нервничаете.
Поставьте громоотводы на свои дома и сигнализацию на окна и двери.
Почувствуйте себя в безопасности. А потом помечтайте о братстве, если
вы в него верите.
Сядьте у камина, в котором горит уголь, добытый из земли голландцами,
посмотрите, как дым втягивается в трубу, сложенную из кирпича,
сделанного руками ирландца; возьмите в руки газету, напечатанную на
языке англичан, и почитайте её при свете лампы, сделанной немцем;
поглядите на свой каминный коврик, сотканный турком или армянином,
ощутите силу своих мускулов, которые вам помогает тренировать швед,
насладитесь чистотой своего белья, которое вам стирает китаец;
послушайте, как ваша дочь исполняет на фортепьяно русскую,
итальянскую, польскую или французскую музыку, обведите взглядом все
вещи в своей комнате, созданные сыновьями десятка других рас -- ваших
соседей, ваших сограждан, таких же как и вы американцев, и тогда
скажите мне, неужели вы по-прежнему боитесь верить во Вселенское
Братство и в новую Расу -- синтез всех рас!
Письмо XVII
АМЕРИКАНЕЦ НА СТРАЖЕ
8 апреля 1915
Хотелось бы побольше рассказать вам о Франции и о том, что она может
сделать для Америки, родины будущей Расы.
Я уже говорил о ее любви, которая столь велика, что даже ее недруги
не в силах ее ненавидеть. Я хвалил ее критический талант, ее
способность анализировать вещи и сопоставлять их между собой. Но
теперь я хотел бы поговорить о ее учтивости и очаровании.
Вы сказали себе, что хорошие манеры -- это всего лишь имитация
добродушия. Но имитировать -- значит стремиться. Если у расы
изысканные манеры, значит у нее есть утонченное сердце, которое
грубым расам еще предстоит совершенствовать.
Приглашайте французских учителей в свои школы -- вы, американцы.
Учитель-француз или мать-француженка учат своих детей не делать тех
или иных вещей просто потому, что они некрасивы (точно так же можно
сказать -- неэстетичны, или неблаговидны). Имитируя таким образом
добродушие, в один прекрасный день вы, возможно, начнете ощущать его
-- вы, американские дети.
Устанавливая стандарт хороших манер, вы не должны бояться иногда
забывать об общепринятых этических нормах. Вы все впитали с молоком
матери пуританскую этику; и нет ничего страшного в том, что вы
нарушите эти заповеди, решив для разнообразия поработать над своим
шармом.
Во Франции не найдешь ни одного лица, которого ни разу не коснулась
бы улыбка. Но когда сегодня днем я пересекал Францию, направляясь к
вам, я увидел совершенно иную картину. Однако лица французов были все
так же мужественны, потому что это некрасиво -- устраивать парад
унылых лиц. Возможно, парадом уныния можно было бы назвать изобилие
траурных одеяний на французах, но черный цвет является для них данью
уважения всем умершим французам.
Вкус! Есть раса, которая им обладает. Как видите, когда я советую
Америке учиться у Франции, я, конечно же, имею в виду положительные
качества этой нации. Никто из нас не без греха.
Вкус французов, которые сейчас живут в Соединенных Штатах! Может, они
издают журналы на английском языке, в которых клеймят своих врагов?
Или стараются заиметь свое лобби в Вагпингтоне и в Нью-Йоркском
пресс-комитете? Если это так, то я ничего об этом не слышал, хотя
здесь нам известно очень многое -- нам, которые хотят знать всё, что
происходит на земле. Даже если они беспокоятся о своей израненной
стране, они ни за что не станут орошать слезами ворот
свежевыглаженной американской сорочки. Если они ненавидят своего
врага, то -- спокойной, благовоспитанной ненавистью. Если французы
выигрывают войну, то не кичатся своей победой; а если терпят
поражение, то не обзывают своих врагов гремучими змеями, иди
как-нибудь ещё. И всё потому, что это было бы некрасиво. Возможно,
это и не было бы нарушением общепринятых этических норм, но это был
бы явно дурной вкус.
Американцы, напротив, любят хвастаться. Я говорил это еще тогда,
когда сам был американцем, еще до того, как я был оторван от земли и
стал гражданином невидимого и универсального мира; и с тех пор
общение с ангелами, Адептами и Учителями так и не заставило меня
изменить свое мнение на этот счет. Ангелы, Учителя и Адепты никогда
не хвастают, а вот дьяволы -- часто.
Советуя Америке перенимать у Франции всё то, в чем она преуспела, я
отнюдь не пытаюсь принизить значение других рас. Каждой нации есть
чему поучиться у всех остальных. Например, китайцы и японцы
превосходят своих соседей в степени развития некоторых положительных
качеств. То же самое и американцы.
Эта война выявила доминирующие черты всех воюющих народов, да и
побочные черты тоже. Думали ли вы, что турок в тюрбане (или вернее,
хотя и не совсем по-шекспировски, -- турок в феске) может быть таким
доверчивым? Вероломные расы всегда доверчивы, так же как жестокие
расы всегда сентиментальны -- во всем, что касается их самих.
"Свободной Америке" следует опасаться слишком большого количества
законов. Англия, слишком хорошо осознающая свою добродетель, будет
однажды введена в искушение. Германия, которая "превыше всего", будет
повержена всем миром. Импульсивной Италии теперь приходится так много
думать, что для любой другой страны подобную задумчивость мы сочли
бы даже опасной. А "нейтральная Америка" стала теперь настолько
пристрастной, что ее правая рука грозит левой, и обе вместе -- телу.
Не сердитесь на президента Вильсона. Он решает проблемы нынешней
войны так, как будто на дворе стоит 500 г. до н.э., но взгляд
издалека, как правило создает самое верное впечатление. Профессор в
нём всегда был сильнее политика. Сейчас он очень несчастен. Почему?
О, это государственное дело, а я пишу для широкой публики! Я знаю
столько секретов, что вынужден быть осторожным, как семейный доктор.
Но есть один "Американец, стоящий на страже этой ночью". Кто же это?
Старый Авраам Линкольн, который отказался от Небес ради той страны, в
которой он жил, и ради которой умер.
Нет, больше я вам о нем ничего не скажу. Есть нечто святое в той
душе, которая отказывается от покоя. Он не уйдет далеко от Земли до
тех пор, пока Америка не пройдет через следующее великое испытание.
Когда это произойдет? Как сказало бы Прекрасное Существо: "Нет, дитя
моё, ты слишком любопытна".
И все-таки вам хотелось бы побольше узнать об Аврааме Линкольне!
Несколько лет тому назад мне и самому хотелось это узнать; но я не
задавал так много вопросов. Это некрасиво, -- как сказали бы
няньки-француженки.
Письмо XVII
МАСТЕР СОСТРАДАНИЯ
10 апреля 1915
В своей прошлой книге я напоминал вам о том, что ваши друзья,
перешедшие в астральный мир, знали далеко не всё; и что хотя их
зрение стало более совершенным и менее затемненным материей, все же
они не могут делать таких многословных пророчеств, как
профессиональные гадалки, или, по крайней мере, они достаточно мудры,
чтобы не пытаться их делать. Сейчас мне хотелось бы остановиться на
этом вопросе подробнее, только тема моего рассказа будет гораздо
более возвышенной, нежели обычные обитатели астрального уровня.
Начну с того, что среди нас нет абсолютного единства во мнениях
относительно всех деталей окончания этой войны. У нас есть двое особо
рьяных спорщиков, которые, хотя и стремятся к одному и тому же исходу
-- достижению мира, -- не во всём согласны друг с другом относительно
наилучших путей его достижения.
Один наш Брат, все еще проводящий большую часть времени в физическом
теле, очень хотел бы уменьшить силу удара, который должен обрушиться
в этой войне на одну из наций. Нам всем тоже очень бы этого хотелось;
но он еще придумал план, реализация которого, по его мнению, приведет
к действительно существенному ослаблению этого удара. Он знает, что
реализовать этот план ему вполне по силам; но он достаточно мудр для
того, чтобы не подстегивать события. Он никому не навязывает свою
программу. Он лишь старается ненавязчиво вдохновлять тех, в чьей
власти начать реализацию программы мира по предложенному им образцу.
Мы даже не пытаемся изменить поток его человеколюбивых мыслей,
поскольку он -- единственный среди нас (а говоря о "нас", я имею в
виду Братьев, достигших определенного уровня развития); так вот, он
-- единственный среди нас, кто проявляет к одной расе больше
сочувствия, нежели ко всем остальным. Он не так стар, как некоторые
из нас, но все же он -- один из самых великих.
Он волен делать то, что ему нравится, но сам я, признаюсь, не очень
уверен. С одной стороны, он -- мудрее меня; но с другой стороны, на
мое суждение не влияет сочувственное отношение к моей собственной
стране, которая, к тому же, не участвует в войне непосредственно, так
что я могу быть даже более беспристрастным судьей, чем он.
Не подумайте, что я подозреваю своего Брата в слабости. Любовь -- это
не слабость.
Не так давно этот Брат рукою своего ученика записал одно предсказание,
и оно, вероятно, сбудется. Но никто из нас даже пальцем не пошевелит
ради того, чтобы оно сбылось. В конце концов, если это действительно
наилучший путь, то его поддержат все.
Даже Учитель не знает всего, хотя незрячему взору менее развитого
человека он представляется всезнающим. Но Учитель слишком мудр, чтобы
пытаться навязать миру свою индивидуальную волю. Черный маг старается
добиться исполнения своих желаний, навязывая свою волю другим, и
часто ему это удается; но он далеко не всегда учитывает при этом
ответную реакцию. Белый Учитель помнит о ней всегда. Он действует в
соответствии с Законом.
Сейчас в Америке появляется школа магии (поскольку то, чем она
занимается, есть одна из форм магии), учителя этой школы учат своих
последователей добиваться желаемого результата, реализовывать в
материальном мире материальные желания своих сердец. И это им удается
-- наиболее сильным из них -- если их желания не идут вразрез с
великим потоком желаний, несущим расу вперед. Но, как правило, эти
материальные желания не полностью согласуются с кармой высказывающего
их человека; и в результате сложившееся равновесие хорошей и плохой
кармы оказывается настолько истощенным с одной стороны, что на
следующую жизнь человеку остается только великое множество плохой
кармы, слабой кармы, которая так и не была должным образом
распределена в то время, когда человек забавлялся своей новой
игрушкой -- той магической силой, которую он использовал для того,
чтобы превратить свою прошлую жизнь в сплошную беззаботную песню.
Самый лучший способ достичь желаемого -- это желать того, что
согласуется с предписаниями Великого Закона. Именно так и поступают
Учителя. И я вовсе не отрицаю величия моего Брата, о котором я
говорил до этого. Его желания, как и желания каждого из нас,
согласуются с волей Великого Закона; и даже если любовь к своей
собственной родине вдохновила его на создание плана действий, который
представляется ему соответствующим Великому Закону, то все равно
можно не сомневаться в том, что он не стал бы приводить этот план в
исполнение (даже если бы мог), не убедившись предварительно, что при
этом он никоим образом этот Закон не нарушит.
Для человека, который еще не достиг совершенства Учителя, всегда
существует опасность того, что его умозаключения окажутся
противоречащими Закону кармы. Если бедный человек хочет разбогатеть,
и это желание достаточно сильно, он может разбогатеть; но при этом он
может упустить многие другие вещи, в которых его душа нуждается
гораздо в большей степени, чем в богатстве.
Одной из величайших опасностей, грозящих Америке в будущем, является
опасность черной магии. Среди сотен мужчин и женщин, увлекающихся
Новым Мышлением, Христианской Наукой, церемониальной магией и
некоторыми определенными философскими учениями, пусть даже
преследующими (на словах) самые высокие цели, с трудом можно найти
хотя бы одного, чей интерес был бы действительно чистым и
бескорыстным.
В Америке заключена великая сила. Неизведанные холмы и горы полны
свежих, новых энергий, которые может использовать человек. И
астральный мир над Америкой -- тот слой астральной материи, который
лежит непосредственно за пределами физического материка, подобно
тому, как аура человека обрамляет его тело -- этот астральный слой
над Америкой полон сил, элементальных и астральных, которыми могут
осознанно пользоваться те, кто умеет с ними обращаться, и которые
бессознательно используют те, чьи личностные желания настолько
сильны, что могут приводить в движение более или менее имперсональные
силы; и этот астральный мир уже приведен в движение силой желания или
воли.
Великая опасность подстерегает на этом пути тех, кто использует эти
силы во зло, а грань, отделяющая корыстные желания от зла -- очень
тонка.
В этой расе стремятся переродиться многие из тех, чья магическая
деятельность, связанная с темными силами, была прервана еще в древние
дни Атлантиды. Да, то, что рассказывают об Атлантиде, -- правда. И
многие из тех душ возвращаются: некоторые -- сюда, некоторые в другие
страны. Но основной их поток движется в направлении Нового Света. Так
что именно вам, равно как и всем тем, кто знает, что магия,
направленная на достижение корыстных целей, есть Черная магия,
предстоит предостерегать тех, кто слишком увлечен мыслью о том, что
можно построить свое собственное счастье за счет других.
А предупредить их необходимо. И я сам хотел бы сказать тем, кто
стремится к оккультному знанию с единственной целью -- достичь
исполнения своих корыстных желаний, что если они встанут на пути
Закона, который прививает новой Расе бескорыстие, они погибнут снова,
как погибли до того, во времена Атлантиды. Я вовсе не хочу сказать,
что погибнут их души, пресекутся раньше срока только их земные жизни,
а результаты их вредоносной деятельности будут сведены на нет.
Надеюсь, вас не слишком шокирует, если я скажу вам, что в Европе и
до войны и во время войны действовали "искусственные элементалы",
созданные во времена Атлантиды. Эти существа (а у них есть сила и
псевдо-индивидуальность) использовались в этой войне теми -- ныне
вновь воплотившимися -- кто создал их много веков назад. Благодаря
действию силы притяжения они снова оказались во власти своих
создателей.
Одно из таких созданий было уничтожено в июле прошлого года, и я
участвовал в его уничтожении.
Во время рождения новой расы необычайно активизируется воля. А потому
используйте свою волю в согласии с Законом, а не вопреки ему.
Понимаете ли вы -- вы, которые ставят свои желания превыше всего, что
каждый из вас -- всего лишь капля в потоке душ? Капля, которая,
будучи отделена от потока, может быть сожжена солнцем и обращена в
пар, после чего ей долго придется скитаться в таком состоянии, прежде
чем она сможет снова вернуться в поток.
Но не считайте таковым моего Брата, который хочет смягчить удар,
направленный на его страну. Я тоже хочу лучшего будущего для своей
страны, потому-то я и пишу сейчас о новой Расе, которой предстоит
родиться в Америке. Но если бы я узнал -- от своих ли Братьев, или
благодаря своему внутреннему озарению -- что новой Расе лучше всего
появиться на свет в другой стране, то начал бы с неменьшим усердием
трудиться ради достижения этой цели. Так же и мой Брат. Мы -- те, кто
трудится во исполнение Закона -- ставим благо человеческой расы выше
всех своих личных привязанностей. Все расы суть одна Раса
человеческая, и мы все работаем вместе как одно целое.
Письмо XIX
НЕЗНАКОМЕЦ, ОБЛАЧЕННЫЙ В РОЗОВОЕ
11 апреля 1915
Однажды ко мне пришел Ангел, которого мы называем Прекрасным
Существом, ведя за руку другого Ангела. Долгая дружба с этим
необыкновенным Существом приучила меня никогда не удивляться ничему
из того, что Он делает. Я принимаю все его причуды за проявления
сознания, непохожего на мое собственное и более совершенного, ведь
очень многим из того, что мне удалось узнать за последние три года, я
обязан именно его немного эксцентричной, но очень нежной дружбе.
Как я уже говорил в своем предыдущем письме, этому Прекрасному
Существу (которое мы называем Ангелом за неимением лучшего термина)
никогда не доводилось жить на Земле в физической оболочке. Это
Существо принадлежит к иному этапу эволюции, нежели человек, и потому
Его взгляды на человеческую жизнь имеют исключительную ценность.
Подойдя ко мне, Он улыбнулся и подвел за руку другого, похожего на
себя, но еще меньше, чем Он сам, похожего обликом на человека.
Здесь, в небесных сферах можно услышать порою весьма нетрадиционные
представления; но Прекрасное Существо, наблюдавшее жизнь людей,
иногда забавляет меня восхитительным копированием обычаев смертных.
-- Облаченный в розовое, -- сказало Прекрасное Существо своему
собрату-ангелу, -- позволь представить тебя моему другу "Х." , судье,
недавно прибывшему с планеты Земля. Безусловно, он не откажется стать
твоим проводником по территории, на которой сейчас творится история.
Спрашивай его, о чем хочешь, и он тебе ответит, если сможет. Он все
еще не знает языка твоей далекой звезды, но он может общаться с тобою
мысленно, ведь самая грубая твоя оболочка -- это тело мысли.
Я сказал, что очень рад знакомству, и спросил, не хочет ли он увидеть
поле боя.
-- Мне непонятно значение слов -- "поле боя", -- ответил он, -- но я
был бы не прочь на это взглянуть.
Когда ты это увидишь, будешь понимать ещё меньше, -- улыбнулось
Прекрасное Существо.
А было это как раз в тот день, когда противоборствующие силы во
Франции и в Бельгии необычайно активизировались в начале весенней
кампании, и я повел двух своих друзей на то место, откуда они могли
бы наблюдать за битвой.
-- Что эти существа внизу все время посылают друг другу? -- спросил
незнакомец в розовом.
-- Эти предметы мы называем снарядами, ответил я.
-- Снарядами? -- переспросил удивленный незнакомец.
-- Прекрасное Существо ответило за меня.
-- Снаряды -- это особым образом устроенные дома, в которых наши
братья из великой бездны живут и развлекаются.
-- Выражение удивления на лице незнакомца стало ещё более очевидным.
-- Мой друг забывает, что вы не знаете языка Земли, в котором одно
слово -- условный символ идеи -- может обозначать две идеи, даже
очень непохожих друг на друга.
-- Что это за предметы, которые те существа внизу посылают туда-сюда?
-- повторил незнакомец.
Мне приходится переводить его речь на нормальный английский, чтобы
она стала понятной. Буквально же его вопрос звучал примерно так:
"Предметы, которые существа посылают друг другу?"
Благодаря долгому общению с Ангелами -- как имеющими астральные тела,
так и не имеющими их -- я научился понимать такую речь; и я ответил,
стараясь переводить привычные громоздкие словоформы на более простой
язык идей:
-- Предметы, которые существа под нами бросают друг другу, -- это
оболочки с содержимым, которое обладает удивительной способностью
разрушать формы других объектов, разбрасывая их части во все стороны.
-- Они так играют? -- спросил незнакомец в розовом.
-- Нет, -- ответил я, -- они воюют.
-- Воюют?
Весь ужас, связанный в моем сознании с понятием "война", моя мысль
передала нашему гостю-ангелу, и его розовая вуаль побледнела от боли.
-- Какое странное у меня возникло чувство, -- сказал он, -- знаете,
если бы вас не было здесь, друзья мои, я предпочел бы уйти отсюда.
-- Это чувство, -- ответил я, -- симпатическое отражение моих
собственных эмоций, которые вызвали у меня мысли о войне.
-- А что такое война?
-- Ужасная страсть, которой предаются два противостоящих друг другу
сообщества душ. Благодаря этой страсти они подавляют в себе свою
природную жалость и начинают в больших количествах разрушать тела
друг друга.
Вуаль незнакомца стала почти белой.
-- И Бог допускает, чтобы творился весь этот ужас? -- спросил он.
-- Он допускает это на планете Земля.
В данном случае слово "Бог" нельзя воспринимать как точную передачу
той идеи, которую подразумевал Ангел в своем вопросе, но, видимо,
мне придется довольствоваться им. Подлинное значение этой идеи не
передается никаким словом ни одного из земных языков. Она
подразумевает сочетание Любви, Времени и Цели, возведенных в
превосходную степень, и лучшего обозначения для неё, чем "Бог",
я подобрать не могу.
-- Странная Звезда -- Земля! -- сказал Ангел.
-- Обитатели этого мира часто говорят примерно то же самое, --
ответил я. -- Это часть мудрости расы, унаследованной от их далеких
предков, которые, впервые попытавшись приспособить своё небесное
сознание к суровым условиям этой звезды, на которую их поместили для
того, чтобы они учились, говорили друг другу: "Странный мир".
-- Значит, условия этой планеты вынуждают их творить перед нами этот
ужас?
-- Вовсе нет.
-- Тогда для чего они это делают?
-- Их заставляет сила привычки.
-- Значит, когда-то это было необходимо?
-- В очень далекие времена, -- сказал я, -- люди были более
изолированы друг от друга, чем сейчас, потому что на Земле
перерождалось совсем немного людей, и сияющий Архангел, ответственный
за их обучение, научил их развивать в себе мужество и находчивость и
подчеркивать свое "я", устраивая единоборства друг с другом.
-- Но здесь, под нами миллионы существ! воскликнул Ангел, -- и я
вижу, как их тела падают тысячами!
-- Это они называют великой победой, -- сказал я, -- а один из их
командиров дает тем, кто убьет достаточно большое количество людей,
маленькие железные крестики.
-- Железные крестики? Почему железные?
-- Железо -- металл Марса, -- сказал я, -- а Марс -- их бог войны.
-- А почему крест?
-- Это символ их Христа.
-- Это тот, который умер здесь, чтобы научить людей любить друг
друга?
-- Тот самый, -- подтвердил я.
-- Воистину, я готов согласиться с далекими предками этих людей, от
которых они унаследовали выражение "Странный мир".
-- Может, подойдем поближе? -- спросил я.
-- Незнакомец заколебался, а затем сказал с терпеливой улыбкой:
-- Мой друг, -- он поглядел на Прекрасное Существо, -- хочет, чтобы я
кое-что узнал об этой звезде. Я хочу спуститься ниже.
Мы спустились и оказались примерно в сотне футов над той полосой,
которая разделяла противников.
-- Смотрите! -- воскликнул незнакомец. Души отлетают от своих тел!
Так вот в чем цель этой затеи -- освободить души от оков?
-- Не совсем, -- ответил я, -- каждый из них предпочел бы видеть
своего противника в оковах; но поскольку практически это сделать
почти нереально, они избирают противоположное.
Незнакомец выглядел еще более изумленным.
-- Мой друг, -- объяснило Прекрасное Существо, -- из тех сфер, где
Закон противоположностей не действует.
-- Ты никогда не брал меня туда с собой во время наших странствий! --
воскликнул я.
-- Конечно нет, ты слишком привязан к Закону противоположностей.
Это была наша старая шутка -- моя и Прекрасного Существа.
-- Посмотри! -- прервал меня незнакомец, -- одна душа направляется
к нам.
Я пошел вперед, чтобы поприветствовать новоприбывшего. Это был
немецкий офицер.
-- Добро пожаловать, -- сказал я, но он, похоже, не понял меня. Лицо
его астрального тела было перекошено. Очевидно, ему пришлось принять
мучительную смерть.
Иногда мне кажется, что Прекрасное Существо знает все земные языки; и
хотя его природа настолько чиста, что лишь немногие на Земле способны
понять его, когда душа покидает тело, она начинает понимать речь
Прекрасного Существа, если, конечно, в её природе есть то, что
способно улавливать высшие вибрации, делающие жизнь этого Ангела
столь насыщенной и удивительной.
-- Добро пожаловать, -- сказало душе Прекрасное Существо на языке её
родины.
-- Где я? -- спросила удивленная душа.
-- В мире, который над Землей, -- ответило Прекрасное Существо.
-- Так значит...
-- Это значит, что ваше имя будет занесено в списки погибших.
-- Значит, это все-таки случилось!
-- Да.
-- Но я всегда боялся смерти.
-- Как видите, ее незачем бояться.
-- А где кайзер?
-- В своем штабе.
-- Я смогу доложить ему?
-- Если хотите.
И мы отправились дальше на восток -- медленно, потому что
новоосвобожденная душа ещё не знала, что расстояние на самом деле
ничего не значит.
Мы увидели Главнокомандующего сидящим за столом и разглядывающим
какую-то карту. Его лицо было изможденным и осунувшимся.
-- Вот, -- сказал я незнакомцу, -- тот человек, которого весь мир за
пределами его страны считает виновником этой великой войны.
Незнакомец (и вместе с ним душа) приблизились к Главнокомандующему,
чтобы прочесть его мысли. Я передаю их так, как я их слышал --
разрозненными и трагическими в своей важности:
"Наши войска гибнут! Боже, покарай Англию! Я -- избранник Божий! Я не
могу ошибаться! Мои генералы всё путают. Я понижу в звании ... (тут
он назвал имя новоприбывшей души, которая была с нами). Он виноват в
этом поражении. Я приказал ему захватить позиции противника. А он
вместо этого потерял наши собственные. Я не могу ошибаться! Я --
избранник Божий!"
-- Прекрасное Существо повернулось к душе, которая раньше была
генералом.
-- Хотите доложить о себе кайзеру?
-- Он повернулся к нам, в глазах его была грусть.
-- Я не стану беспокоить кайзера, -- сказал он.
Между нами воцарилось молчание. Немного погодя, Прекрасное Существо
вновь повернулось к генералу, на его лице была написана жалость.
-- Могу я что-нибудь для вас сделать?
-- Не могли бы вы отвести меня к моей матери -- она умерла от горя
еще в первые дни войны, когда погиб мой брат. Я очень устал. Я хочу
видеть свою старую мать.
В глазах незнакомца в розовом светилось удивление.
-- Оказывается, на этой странной звезде есть даже любовь! -- сказал он.
Письмо XX
НАД ПОЛЯМИ СРАЖЕНИЙ
12 апреля 1915
Представьте себе поле битвы: вытянутую, изломанную двойную линию
людей, коней, орудий и прочих атрибутов войны.
В прежние дни на Земле я изучал когда-то теорию и практику войны, но
в этой войне все мои познания оказались почти бесполезными. И причина
здесь не только в том, что изменились сами условия ведения военных
действий, но ещё и в том, что раньше я представлял себя стоящим по
ту, или по другую сторону воображаемого поля битвы; теперь же я наяву
пребываю одновременно и с той, и с другой стороны, словом -- повсюду.
Я читаю мысли командиров обеих сторон, я сижу в окопах вместе с
солдатами, иногда наполовину погребенными в грязи и в воде, я езжу по
полям вместе с кавалерией, выдвигаюсь вперед вместе с артиллерией,
сопровождаю наверх души убитых, вместе с ними прохожу сквозь ад
недоумения, которое почти всегда охватывает их после того, как они
оказываются безжалостно выброшенными из своих тел.
Поистине, "Война -- это ад!" И не стройте себе никаких героических
иллюзий -- вы, живущие в мире и рассуждающие о том, чего вы не можете
знать.
Даже когда стихают выстрелы, ужасы не кончаются. Мрачная и тихая
дождливая ночь наполнена страждущими и мятущимися душами. Часто
какая-нибудь душа бродит туда-сюда в поисках своего товарища, с
которым её породнили узы боевого братства -- того прекрасного цветка,
который расцветает на безобразном стебле войны. Часто они вновь и
вновь переживают ярость и ужас последней атаки; они вновь вонзают
воображаемый штык в тело воображаемого врага; или, когда они
собираются вместе, а так обычно и бывает, то всей своей массой
безрассудно бьются о какое-нибудь стоящее на их пути препятствие,
всякий раз ощущая противостоящую им силу.
Генерал, о котором я писал в своем предыдущем письме, был человеком
духовно развитым; поэтому он очень скоро смог освободиться от пут
материи; он был одним из тех патриотов, для кого его собственная
страна это бог, а его император -- герой, за которым нужно
вдохновенно следовать. Но большинство из тех, кто гибнет на полях
сражений -- простые солдаты, которые сражаются по воле массы, стоящей
за их спиной. Эти, как правило, сразу же попадают в темноту и
блуждают затем в течение какого-то времени в мраке и недоумении.
Но некоторые -- напротив, пребывают в полном сознании практически с
момента своей смерти. И часто нападают на солдат противника, когда те
спят. Сны на полях сражений бывают ужасны в своем сходстве с
реальностью.
А иногда, опять-таки из-за всеобщей неразберихи, души совершенно
теряются и стремятся держаться поближе друг к другу, даже если это
души бывших врагов, чтобы избавиться от ощущения гнетущей тоски,
которое навевает им тьма, разделяющая "невидимые" миры. Страх
заставляет их забыть о том, кто их бывшие друзья, а кто -- бывшие
враги. Вот ещё один, бледный цветок, расцветающий на безобразном
стебле войны!
Астральные формы не слишком развитых людей зачастую выглядят здесь
пугающе обезображенными, их сознание еле теплится, и они не могут
чувствовать ничего, кроме боли. Неудивительно, что сны бескорыстно
любящих людей полны ужаса в эти темные, нависшие над миром ночи, ибо
во множестве стран есть много людей, которые, хотя и не воюют, но
посвящают часы своего ночного отдыха самоотверженному труду во
спасение душ, которые так отчаянно нуждаются в помощи. Есть один
человек, которого вы знаете, -- он несет сейчас на своих плечах почти
сверхчеловеческую ношу, но никому не говорит об этом.
Нет нужды говорить вам, сколько таких ночей вы сами провели в течение
многих последних месяцев, и если мы попросили вас прекратить эту
работу, то лишь для того, чтобы у вас оставалось больше сил на то,
чтобы сейчас записывать за мной эти сообщения. Воплощенная душа не
может работать без отдыха день и ночь. Это было бы равносильно тому,
чтобы жечь астральную свечу с обоих концов.
Когда вы вернетесь в те страны, что ныне разорены войной, многие ваши
друзья расскажут вам, что им довелось пережить в эти страшные месяцы
примерно то же самое, что пришлось пережить и вам. В критические
минуты приходится обращаться за помощью к тем, кто в состоянии нам
помочь, а сейчас их помощь нужна практически постоянно.
Постарайтесь понять, что души, остающиеся в нижних слоях астрального
мира, действительно пребывают недалеко от поверхности физической
планеты. И те, кто зависает над полями сражений, на которых их
постигла роковая участь, продолжают испытывать воодушевление, либо
ужас, слыша голос боевых труб. Они по-прежнему слышат свист пуль и
ощущают разрушительную силу разрывов. Каждый день к этим привязанным
к земле несчастным вновь и вновь возвращаются переживания военной
поры; каждую ночь они с ужасом ожидают наступления утра, когда звуки
войны возобновятся снова. Они не могут никуда уйти. Они несвободны
уже просто потому, что их тела погребены здесь же, всего лишь в
нескольких футах под землей, или лежат вовсе непогребенными, что
еще хуже.
Я советую вам, по крайней мере в течение нескольких лет,
воздерживаться от посещения тех мест, где шли бои. Вы можете
отправиться в Швейцарию или в южные районы Франции, но постарайтесь
не задерживаться долго в Северной Франции или в Бельгии, или в
каких-либо иных местах, которые так или иначе были поражены войной.
Мир мыслей над Англией сейчас растревожен, но непосредственно
примыкающий к земле слой астральной материи не заполнен ужасными
эманациями смерти. Астральные формы стремятся туда из более опасных
областей, но, чтобы туда добраться, им необходимо сперва оторваться
от того места, где им пришлось претерпеть самые жестокие мучения.
Гораздо легче защитить себя от грустных мыслеформ, чем от обезумевших
астральных существ и "кипящей" астральной материи, возникающей над
полями сражений.
Вспомните, ведь даже поле битвы при Ватерлоо до этой войны было не
самым подходящим местом для того, чтобы проводить там ночь. Спустя
некоторое время вы сможете ненадолго посетить места недавних боев,
просто для того, чтобы набраться практического опыта; но не делайте
этого прямо сейчас. Сегодня самое подходящее для длительного
пребывания в Европе место -- это горы Швейцарии.
И желательно, чтобы вы проводили там побольше времени.
Помните, вы говорили мне, что в детстве часто видели на горах и в
долинах своего штата образы американских индейцев? Это были те, кто
много лет назад бродил под лучами солнца по этим горам и долинам, и
кто до сих пор остается в плену у разреженной материи, примыкающей
к этой территории. Глаза ребенка, как правило, очень чисты. И над
полями сражений в Европе проницательный взгляд еще долгие годы будет
замечать образы тех, кто не может оторваться от этого места. Я уже не
говорю о хрониках Акаши. Война -- это ад, и этот ад не заканчивается
подписанием мирного договора.
И это одна из причин, почему нам хотелось бы, чтобы вы и другие,
верящие в братство, донесли дух этого идеала до ныне воюющих народов.
У вас нет представления о спокойной вере как о великой и истинной
идее. Человек, действительно любящий своих ближних, способен
оказывать влияние не только на узкий круг своих друзей. Вся атмосфера
вокруг него пронизана братской любовью, и восприимчивые души
чувствуют это.
Совершите как-нибудь с этим чувством в душе прогулку на пароходе
вверх по Рейну.
Письмо XXI
ДУША В ЧИСТИЛИЩЕ
14 апреля 1915
Осмелюсь ли я рассказать вам о чистилище, в которое ярость баталий
направляет так много душ, лишь совсем недавно ходивших по Земле в
образе людей, ежедневно отправлявшихся из дома на работу, любивших
своих жен и детей и обменивавшихся банальностями в перерывах между
работой, совершенно не подозревая о том, что с каждым часом они все
ближе и ближе подходят к Великому Событию? Да, осмелюсь.
Мы последуем за одной душой, за которой я следовал сам. Её историю
я могу восстановить по памяти, потому что каждый её акт навсегда
запечатлен в моем разуме. Нет, мне вовсе не нужны мозговые клетки для
того, чтобы запомнить что-либо. Вам они тоже не понадобятся, когда вы
освободитесь от оков своего мозга.
Это был холостой мужчина, полковой офицер, англичанин. Внешне он был
такой же, как и все остальные, но сознание его было иным. Он жил в
своем собственном внутреннем мире, ибо много читал и много размышлял.
Он не был что называется очень хорошим человеком. Далеко не все
англичане хороши даже сейчас, когда Англия воюет; я говорю это тем из
вас, кто приходит в ярость, услышав малейшую критику в адрес своего
родного острова, и даже в том числе и вам -- той, кто пишет сейчас
для меня!
Этот человек был не очень хорошим, потому что в его сердце было мало
любви. Нельзя сказать, что он был неспособен любить, но он неспособен
был пробуждать любовь в других и потому чувствовал духовный голод.
Иногда на него накатывало ощущение непреодолимой тоски, и тогда он
впадал в раздражение и начинал пить, или бранить своего слугу, или то
и другое сразу. А временами, когда весь мир и он сам становились ему
особенно противны, он пускался в "загул".
Но началась война.
Он сразу же почувствовал, что шум и суета военных приготовлений
смогут стать естественным выходом для его раздражения. И он с
радостью отправился на войну.
В Лондоне он знал одного немца и очень его не любил. Немец был
слишком болтлив, а его громкий и резкий голос раздражал
чувствительный слух утонченного офицера. Увлекая своих солдат в
битву, он как раз вспоминал об этом немце. Он думал, что ему
наконец-то предоставилась возможность сразиться именно с этим немцем,
лицом к лицу, и эта мысль приносила ему удовлетворение.
Ненависть стала для него почти что чувственным наслаждением. Немцу
удалось соблазнить одну вульгарную женщину, которую страстно желал
сам офицер. Он ненавидел себя за эту страсть и ненавидел немца за то,
что тот все испортил. Мы всегда ненавидим тех, кто мешает нам
спокойно ненавидеть самих себя.
Офицера убила немецкая пуля в первые же дни войны. Где? Да какая
разница, где! Если я скажу, кто-нибудь, возможно, узнает этого
человека, а мне не хотелось бы выдавать тех, кто, пусть даже
невольно, делится со мной своими секретами. Даже когда я
прислушиваюсь у закрытой двери жизни, я не стремлюсь затем
рассказывать другим слишком много о том, что услышал. Я стараюсь быть
благоразумным.
Я буду называть этого человека своим другом, поскольку мы с ним
настолько сдружились, что теперь я имею на это право.
Накануне битвы, в которой мой друг нашел свою смерть, я был рядом
с ним, стараясь смягчить жестокость, овладевшую его сердцем. Это
чувство редко встречается среди солдат того участка северного
фронта, на котором он находился, ибо для них война это что-то вроде
благородного спорта (или, по крайней мере, она была для них таковой
в сентябре прошлого года).
Но мой друг был исключением, потому-то я и решил рассказать именно о
нем. И мои замечания по поводу его исключительности в данном случае
необходимы для того, чтобы не слишком напугать читателя. Я не хотел
бы, чтобы мои читатели думали, будто их друзьям также пришлось
пережить нечто подобное. Знай же, всяк склонившийся над этой
страницей, что мой друг -- это не твой друг, это совсем другой
человек. То, что пережили ваши друзья, было не столь ужасным. Ведь
они были лучше, чем он, потому что вы их любили, а тот человек был
намного хуже, потому что его почти никто не любил.
Его сразила ружейная пуля. Все вокруг него погрузилось во тьму, и на
некоторое время он лишился сознания.
Его привел в чувство грохот разорвавшегося снаряда.
"Начался бой, -- подумал он, -- чертов слуга! Он должен был разбудить
меня на рассвете".
Вокруг него были солдаты его полка, но, казалось, что они стали выше,
чем были, и видел он их смутно, как в тумане. Он протер глаза.
"Чёрт их раздери! Кого это они поставили на мое место?"
Он подумал так, потому что увидел, что вместо него командует какой-то
младший офицер.
В полном недоумении он оглядывался по сторонам. Да объяснит ему
кто-нибудь, наконец, что происходит?! Он направился туда, где обычно
находился старший офицер; офицер был как всегда на месте.
"Что это со мной? -- подумал он. -- Может быть, я сошел с ума?"
Он отдал честь офицеру, но тот не обратил на него никакого внимания.
"Я, должно быть, сплю? -- предположил он."
Он подошел к солдату, заряжавшему ружье, и дотронулся до его руки. Но
солдат тоже никак на это не отреагировал. Тогда он схватил солдата за
руку. Все так же, не обращая на него внимания, солдат поднял ружье и
выстрелил.
Тогда мой друг подошел к двум разговаривавшим между собой солдатам и
услышал, как один из них сказал: "Бедняга ... ! Получил пулю в самое
сердце! Он был букой, но неплохим офицером. Жаль его".
Тот "бедняга", о котором они говорили, как раз и был он сам. "Получил
пулю в сердце -- неплохой офицер -- бука -- умер!"
Он всё понял. Бывает, что понимание случившегося приходит ещё позже.
Он был "мертв".
"Ну и хорошо!" -- инстинктивно подумал он.
За его спиной с грохотом разорвался очередной снаряд.
И тут он увидел перед собой лицо, сразу же привлекшее его внимание.
Это была зловредная, наглая рожа, которая, впрочем, тут же
трансформировалась в лицо его врага -- того самого немца из Англии,
которого он так ненавидел.
"Как? Это ты?" -- спросил он.
-- Призрак ничего не ответил, но вновь изменил форму. На этот раз
перед ним возникла та женщина, за страсть к которой мой друг
ненавидел самого себя.
"И ты тоже!" -- изумился он.
И вновь призрак изменил внешность. Теперь он стал похожим на слугу,
которого он в свое время частенько осыпал проклятьями, и который ушел
от него год назад.
"Так и ты тоже умер?" -- спросил он; но лицо уже успело принять свои
первоначальные очертания. Теперь это снова была просто наглая,
зловредная рожа, непохожая ни на одного конкретного человека.
"Да кто же ты, в конце-то концов?" -- потребовал объяснений мой друг;
но ответа так и не получил.
И тут его заинтересовал глаз призрака -- его левый глаз. Он вдруг
начал увеличиваться и рос до тех пор, пока не достиг размеров мишени,
вроде тех, что вывешивают в тире. В центре глаза, в окружении
глазного белка появилась необычная, сине-зеленая радужка. А черный
зрачок -- огромный, как блюдце -- не мигая смотрел на него с
невыразимой, сосредоточенной злобой.
"Что ты делаешь?" -- снова спросил мой друг; но по-прежнему не
услышал ответа.
Затем видение пропало.
А на его месте возникла толпа отвратительных человеческих и
получеловеческих теней. Поблизости разорвался еще один снаряд, и тени
пустились в пляс. Они вцепились в моего друга и закружили его в своем
хороводе, всё быстрей и быстрей, пока ему не стало дурно. Вдруг они
остановились, и каждый из них превратился в того ненавистного немца
из Англии. И тут к ним присоединилась еще одна толпа сумасшедших
существ. Они тоже видоизменились, и перед моим другом предстала
дюжина двойников той женщины, за страсть к которой он ненавидел
самого себя. Эти женщины и двойники его врага взялись попарно за руки
и принялись целоваться. Почувствовав отвращение, мой друг решил уйти,
и ему это удалось. Он увидел, что летит через долину, прямо над
головами солдат германской армии. Он услышал звуки ненавистного ему
языка.
"Что за дьявольщина! -- подумал он, и тут же перед ним возник самый
настоящий дьявол: с хвостом, рогами и копытами.
-- Раньше ты думал не обо мне, правда? -- ухмыльнулся злобный дух.
Моего друга смутило и напугало его появление, поскольку дьявол,
несмотря на все свои неприглядные аксессуары, очень уж был похож
на него самого.
-- Ты тоже сейчас изменишь внешность? спросил он.
-- О, нет! Я меняюсь медленно. Я меняюсь только вместе с тобой.
-- О чём это ты?
-- Только ты можешь изменить меня.
-- Ну тогда меняйся! -- сказал мой друг. Но демон оставался таким же,
каким и был.
-- Изменись! -- повторил мой друг. Но стоящая перед ним фигура
оставалась прежней.
-- Вижу, ты обманул меня -- я не могу тебя изменить!
-- Я же сказал, что меняюсь медленно.
-- Что ты имеешь в виду?
-- Я меняюсь только одновременно с тобой.
-- Значит, я нисколько не изменился?
-- А я за тем и слежу, чтобы ты не менялся.
И так, в компании со своим дьяволом моему другу пришлось пройти по
местам, от описании которых я воздержусь, -- задолго до меня с этим
прекрасно справился Гёте, когда писал свою "Вальпургиеву ночь".
Безрассудный и отчаянный, он следовал за своим поводырем до тех пор,
пока не выбился из сил. Дни, недели тянулись, как один нескончаемый
кошмар.
-- Неужели я никогда не смогу от тебя освободиться? -- спрашивал он
своего спутника.
-- Сможешь.
-- Но как?
-- Освободившись от самого себя.
-- Это легче сказать, чем сделать.
-- Да, сказать -- легко, сделать -- трудно.
Часто они оказывались на полях сражений -- прямо на линии атаки, либо
в гуще солдат. Единственным развлечением моего друга было изредка
вдыхать аромат кофе и жареного мяса. Он пытался пить бренди из фляг,
когда солдаты подносили их к своим губам; они не видели его и потому
не прогоняли. Моего друга все сильнее терзали голод и отчаяние. С кем
бы он ни встречался, его спутники всё время принимали форму мужчины,
которого он ненавидел, и женщины, которую он похотливо желал. Он
видел их омерзительные совокупления. Иногда призрак женщины обращался
к нему с ласковыми словами. Он проклинал её, но все же льнул к ее
руке. Однако, всякий раз, когда он пытался её поцеловать, призрак
исчезал.
Иногда, во время больших боев в нем просыпался боевой пыл. Он
набрасывался на солдат противника, как будто хотел отомстить им за
все свои страдания. Он пытался вырвать из их рук винтовки, а когда
душа кого-либо из них отделялась от тела, старался вывести её из
темноты и из состояния сна, в которое она попадала; но это ему
никогда не удавалось. Ему вообще ничего не удавалось. Само его
существование было тщетным, горьким и безрадостным.
Однажды я подошел к нему и дотронулся рукой до его лба.
Ты не такой, как все остальные, -- сказал он равнодушно, -- откуда
ты?
-- Я пришел издалека, -- ответил я, -- хочешь пойти со мной?
-- Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, -- согласился он.
-- Ты хотел бы остаться один?
-- Нет. Одному еще хуже.
-- Самое худшее уже позади, -- утешил его я.
-- Что ты имеешь в виду?
-- То, что на этот раз источник твоих низменных желаний уже
истощился. Ты устал и с отвращением вспоминаешь ту жизнь, которую ты
вел с тех пор, как освободился от своего тела.
-- Какое странное выражение -- "освободился"! Только сейчас я
чувствую, что очень хочу освободиться.
-- И я помогу тебе вырваться из еще одной темницы, в которую ты
заключен, помогу сорвать ещё одну оболочку с самого себя, которая
не выпускает тебя на волю.
-- А для чего это тебе?
-- Чтобы ты не тратил сил понапрасну, когда будешь стараться
освободиться от этой оболочки самостоятельно, -- сказал я, --
а сейчас ты, наверное, хочешь спать?
-- Да, я бы не отказался немного отдохнуть.
Он спал, а я тем временем пытался ускорить его освобождение, и когда
он пробудился, на сей раз уже в другом, более свободном мире, я
по-прежнему был с ним.
-- Что бы ты хотел увидеть? -- спросил я.
-- Что-нибудь красивое, -- ответил он. -- Что-нибудь красивое и
чистое.
-- Может быть, танец эльфов? -- спросил я с улыбкой.
-- Танец эльфов? -- Разве такие вещи на самом деле бывают?
-- Во вселенной -- бесчисленное множество форм жизни и сознания, --
пояснил я, -- и раз уж твой опыт заставляет тебя верить в дьяволов,
значит ты, без сомнения, сможешь поверить и в эльфов.
Едва я успел это сказать, как они тут же приблизились к нам: гибкие,
прозрачные формы, весело танцующие в усыпанных цветами просторах
Елисейских Полей. Они кружились и покачивались вокруг нас -- эти
существа: чистые, как сам воздух, по которому они порхали; легкие,
как само счастье, которое они излучали; вечные, как надежда, и ещё
более прекрасные, чем сны смертных людей.
Тень грусти окончательно слетела с лица моего друга, он тоже
заразился этим весельем и стал легким, как воздух, и чистым. Он
присоединился к их танцу и вместе с ними закружился вокруг меня.
Признаюсь вам в порыве откровения, что я тоже танцевал с эльфами.
Сотоварищ и друг Прекрасного Существа тоже окунулся в море вселенской
жизни и поплыл по нему под парусами беззаботности. Тот, кто слишком
много знает о скорби этого мира, должен иногда облегчать свою ношу,
полностью отдаваясь чувству радости.
Когда эльфы снова удалились в свое неприкосновенное убежище, я
заметил, что к нам приближается еще какая-то форма.
-- А сейчас, что бы ты хотел увидеть? -- спросил я его.
-- Могу я увидеть одного человека, который до сих пор живет в Англии?
-- спросил он несколько смущенно. И все же в его просьбе я уловил ту
непоколебимую уверенность, которая свойственна душам, научившимся
доверять своим собственным желаниям -- так бывает, когда в них,
благодаря очищению желания, начинает проникать высшая мудрость.
-- Пожалуй, да, -- ответил я.
Подошедшая к нам форма была мне незнакома, но мой друг сразу же узнал
и поприветствовал её. Рядом с моим другом стояла женщина, в которой
сразу же можно было признать натуру энергичную и деятельную, и в то
же время чистую, ибо без этого чистого излучения в тех сферах, где мы
тогда находились, вообще невозможно было никакое общение.
-- Давайте присядем, -- предложил я, -- так мы будем чувствовать себя
уютнее.
Эти двое рядом со мной, казалось, были счастливы от одного только
присутствия друг друга. "По-братски, рука об руку" сидели они рядом;
и хотя я знал, что одна из них -- всего лишь подобие живой женщины, в
этот момент она казалась мне абсолютно реальной, ибо все добрые
побуждения сердца -- реальность, а в тех сферах, в которые я привел
своего друга, все побуждения могут быть только добрыми. Здесь нельзя
встретить врага, и та женщина, которую он любил, тоже любила его,
иначе она не смогла бы оказаться здесь.
Вскоре я оставил их вдвоем и вернулся к своим трудам на поля
сражений, поскольку там были и другие, кто нуждался в моей помощи;
другу же моему пока ничто не грозило.
Немного погодя, я вновь приду к нему на помощь, чтобы он смог достичь
еще большей степени свободы. Нам интересна судьба тех, кому мы в свое
время помогли, и мы продолжаем оказывать им помощь и дальше.
Вас удивляет то, что именно этому человеку я решил оказать помощь;
тем более, что, судя по начальным строкам этого письма, личностью он
был малопривлекательной.
Открою вам маленький секрет: именно из-за его непривлекательности я
его и выбрал. Его никто никогда по-настоящему не любил, поэтому он и
нуждался в помощи больше, чем другие. Те, кого любят, уже получают
помощь, благодаря этой любви.
"Улавливаешь ли ты мою мысль, дочь Земли?" -- как сказало бы
Прекрасное существо.
Сейчас я живу для того, чтобы помогать человечеству пережить ужасы
войны. Послужите и вы этой цели, любя тех, кто менее всего достоен
вашей любви. Так вы сможете познать тот Путь, которым следуют Учителя
Сострадания.
Письмо XXII
ПРИБЛИЖЕНИЕ МИРА
16 апреля 1915
Не огорчило, не обескуражило ли вас то, что я рассказал вам о
тщетности борьбы в промежуточном мире, отделяющем рабство в мире
плотной материи от свободы более чистых сфер? Не стоит из-за этого
огорчаться; это всего лишь необходимая переходная стадия. Она длится
недолго -- несколько дней, несколько лет -- какое это имеет значение
для беспредельного потока вечности? Вы тоже проходили через неё
множество раз. Все проходят через неё на своём пути к более свободной
жизни, хотя и не для всех она тянется так же долго и мучительно, как
для моего друга. Да, это -- кошмар; но кошмар не может длиться вечно.
думайте о радости и о свободе, которые ждут вас впереди! Они стоят
того, чтобы заплатить за них перевозчику.
Правда, я не стал рассказывать вам о самых ужасных вещах, которые
можно встретить на своем пути в этот переходный период, я не
рассказал вам о самом ужасном, что мне приходилось видеть во время
моих путешествий по полям сражений. В этих ненаписанных главах нет
особой нужды, поскольку цель книги, которую я вам сейчас диктую,
научить людей братству, вместо разобщенности, и миру, вместо войны.
Хотите знать, каким образом вы сами можете сократить продолжительность
этой войны и ускорить наступление мира? Тогда слушайте!
Вы, лично вы, можете приблизить наступление мира! Эта мысль кажется
вам невероятной? Но когда я говорю "вы", я имею в виду и других --
всех тех, кто устал от войны и от её матери -- ненависти.
Наносил ли вам кто-либо когда-либо ущерб в ходе вашей жизненной
битвы? -- ибо жизнь -- это тоже разновидность войны.
Обратитесь мысленно к тем, чьи интересы сталкивались с вашими, к тем,
кто причинял вам боль или ненавидел. Вспомните их одного за другим, а
не всех сразу, и каждого в отдельности постарайтесь понять.
Постарайтесь взглянуть на себя их глазами, почувствовать то, что они
чувствуют в отношении вас в своем сердце. И если они все еще вас
ненавидят, то попробуйте и вы поначалу возненавидеть себя, ради
солидарности с ними. Но, стараясь по-прежнему оставаться на их
позициях, вы заметите, что ваши недобрые мысли по отношению к себе
постепенно начнут меняться, и ваш собственный образ из враждебного
начнет превращаться в дружественный.
То, что я вам сейчас советую, никак не может быть Черной магией, ибо
цель сего действа -- бескорыстна. Этим вы лишь делаете первый шаг к
смягчению враждебности, существующей в этом мире. Но я предостерегаю
вас от использования этого метода с целью добиться расположения
какого-либо человека, которого вы любите эгоистично или со страстью,
поскольку результатом этого станет крайне нежелательное состояние
дисгармонии.
Когда вы таким образом поймете и простите всех своих личных врагов,
переходите затем к душам воюющих народов. Постарайтесь понять и их,
поставив себя на их место, и тем самым смягчите их сердца. И хотя с
этой задачей справиться намного проще, чем с первой, результат может
оказаться несравнимым с затраченными усилиями. И к тому же -- великой
или малой -- но вы всегда остаетесь частью единого Целого.
А этот факт подводит меня к мысли о расовом духе, расовом существе,
ибо у каждой расы есть свой Хранитель -- сложное существо, обладающее
индивидуальностью и самосознанием, которые, впрочем, вам вряд ли
удастся понять.
Обращали ли вы внимание на то, как на вас саму влияет переезд из
одной страны в другую? Разве ваши чувства, разве ваше сознание не
начинали меняться уже на самой границе? Помните ли вы о том
потрясении, которое вам пришлось однажды пережить, впервые ступив
на землю тогда еще чужой вам страны?
Расовым духам кажется, что среди подобных себе они имеют вполне
нормальные размеры, так же как и вы -- люди отнюдь не склонны считать
себя невообразимыми гигантами среди своих друзей и знакомых. Размеры
-- понятие относительное. Ранее я сравнивал расы с органами
человеческого тела. Но говоря о них сейчас, как о самостоятельных
существах, я вовсе не противоречу сам себе. Есть ли у вас какие-либо
основания полагать, что органы вашего тела не могут быть наделены
своим собственным, более или менее самостоятельным сознанием? Ваши
клетки живут в ваших органах, органы -- в вашем теле, вы сами -- в
своей расе, а ваша раса существует в теле человечества Земли. В свою
очередь Земля как отдельное существо входит в сообщество планетарных
духов Солнечной системы, а Солнечная система, вместе со многими ей
подобными, -- в ещё более великое сообщество Космоса.
Один маленький сгусток крови, образовавшийся в мозге, способен
серьезно затруднить работу всего вашего космоса.
Таким образом, вы видите, что нет ничего невероятного в моем
утверждении, что вы можете ускорить, пусть даже в бесконечно малой
степени, процесс примирения расовых духов, простив и примирившись со
своими личными врагами, особенно если они принадлежат к расам,
оказавшимся по другую сторону этой войны.
Малое -- не значит "маловажное", а важное -- совсем не означает
"великое", хотя вы привыкли думать по-иному. Да, вы, лично вы и
каждый из вас, способны ускорить наступление мира.
Письмо XXIII
ТАИНСТВО ЖЕЛАНИЯ
16 апреля 1915
Я уже писал вам о голоде и жажде, которые испытывают в астральном
мире люди, потерявшие свои тела; а еще я писал вам о злых астральных
существах, которые развязали эту войну, чтобы утолить свою злобу. Эти
существа тоже голодны, а война дает им необходимую пищу. Знаете ли
вы, что поддерживает их жизнь? Они могут жить долго, благодаря крови
и эманациям кровавой бойни. Я видел, как мириады этих существ носятся
над полями сражений и жадно сосут кровь, льющуюся из тел раненых и
убитых.
Непогребенные тела тоже могут утолять их голод. Из Венгрии и из
других стран сбежались вампиры, чтобы питаться за счет живых.
Страшная усталость от войны открыла для них ту дверь, за которой
скрыты жизненные силы, которых они так жаждут.
"Кровь -- особенная жидкость", как говорил Гёте. Злое существо может
продлить свою жизнь еще на один срок, если выпьет достаточно крови.
Если вы прекратите питаться тушами мертвых животных, вы тем самым
перестанете подкармливать определенных злых существ, заключенных
внутри вас. Ученики великих Учителей воздерживаются от животной пищи
не просто из-за своей сентиментальности. Вы и сами говорите, что
мясная пища подпитывает страсти. А что такое страсть, как не голод,
удовлетворить который можно лишь поглощением чего-то внешнего,
отличного от себя самого? До тех пор, пока вы не откажетесь от
привычки к мясной пище, вы не сможете полностью освободиться от
влияния тех существ, которые живут за счет крови и других
составляющих мяса. Ешьте чистую пищу, и мало-помалу вы достигнете
чистоты мыслей и чистоты желаний.
Я вовсе не призываю вас сегодня же отказаться сразу от всех желаний,
поскольку желание есть движущая сила, и даже ваше стремление к идеалу
-- это тоже желание. Но не желайте больше крови и плоти мертвых
животных, и все прочие желания, не способствующие дальнейшему
продвижению вашей эволюции, исчезнут сами по себе.
О желании сказано много всякой чепухи. Вы желаете развиваться
духовно, вы желаете делать то, что делают Учителя; вы не желаете быть
просто ягненком, которого Учителя без его ведома используют в своей
работе. И здесь тоже -- желания. Если вы считаете "желательным"
сократить свой путь к достижению сознательного единства с Целым,
значит вы, скорее всего, желаете достичь этого единства; вы не
желаете просто плыть к цели, повинуясь течению.
Я не говорю о страстных желаниях, об амбициях. Для оккультного
развития вовсе не нужно быть амбициозным. Более того, если в своем
стремлении к оккультному развитию вы слишком амбициозны, то для вас
существует опасность превратиться в черного мага. Но совершенно
спокойно вы можете "желать" даже единства с Богом.
Всякое действие на этом уровне проистекает из желания какого-либо
рода, потому и говорят, что желание и воля суть одно и то же.
Возможно, так оно и есть. Говорят также, что желание есть нечто
временное, в то время как воля -- это своего рода вышестоящая
мотивирующая сила; но если бы я сам стремился противопоставить одно
другому, то сказал бы, что воля в своих наиболее благородных
ипостасях -- это то же самое желание, но желание более возвышенных
вещей.
Музыка может быть величественной, а может быть просто танцевальной;
однако, всё это -- музыка. Сила ветра может раздувать пламя, которое
пожирает ваш дом во время пожара, а может и надувать паруса корабля,
который несет вас навстречу мечте вашего сердца. Однако это -- всё
тот же ветер.
Вы можете даже возмечтать о том, чтобы начать мечтать о возвышенном.
Вы можете заставлять себя желать только того, что согласуется с
Законом, а не того, что противоречит ему. Разве это не то же самое
желание?
Советуя вам не кормить впредь кровавыми жертвоприношениями скрытые
в вас элементальные силы, жаждущие подобной пищи, я вовсе не призываю
вас убивать желание. Напротив, вы должны пожелать очистить свой
организм от плоти мертвых животных, прежде чем вы сами, по
собственной воле, прекратите ею питаться. Таящееся в вас зло --
голодная, алчущая, эгоистичная природа -- высасывает ту кровь,
которая проходит сквозь ваши губы, подобно тем злым существам, что
носятся над полями сражений и пьют кровь, сочащуюся из ран павших.
Если вы больше не нуждаетесь в этих тварях, перестаньте подкармливать
их кровью.
Прекратив есть мясо, вы не убьете свою эмоциональную природу, вы
всего лишь очистите её. Весь мир души -- это мир эмоций, и чистые
элементальные существа всегда очень эмоциональны, хотя они и не пьют
крови.
Да, разум стоит выше эмоций, он -- шире, чем эмоции. Вы можете иметь
разум без эмоций, а можете иметь и эмоции -- сколь угодно развитые,
но без разума, как у животных. Но человеку присуще и то, и другое.
Только благодаря своему внутреннему регулятору -- природе желания
своей души -- он может жить и действовать в мире души как
развивающееся существо. Когда вы достигнете наивысших Небес, вы
будете жить в мире мысли, имея в себе ровно столько от природы
желания, сколько вы успели очистить, усвоить и запомнить. Вы сможете
переместить в высшие сферы гораздо больше душевной динамики, если по
дороге не будете обкрадывать саму себя желанием вкушать кровавую
пищу. Пусть этим занимаются демоны, которые пируют на полях сражений.
В царствование братства, наступление которого я всячески стараюсь
приблизить, раса будет питаться только чистой пищей. Даже сейчас уже
прослеживается тенденция к исключению из рациона питания трупов
животных.
Желания новой Расы должны быть очищены, и тогда ее эмоции станут
сильными и возвышенными. Эмоции у человека намного сильнее, чем у
льва. А Богу присущи эмоции космического масштаба.
Письмо XXIV
ВЕСЫ СПРАВЕДЛИВОСТИ
17 апреля 1915
Дабы никто не подумал, будто я, радея о братстве, сознательно, либо
неумышленно стараюсь не судить слишком строго своих собственных
соратников, своих братьев за совершаемые ими несправедливые поступки,
в этом письме я хочу поговорить о справедливости.
Будучи в свое время тем, кого называют судьей, и участвуя в
судебных процессах, я смог приобрести некоторые практические навыки
установления равновесия между снисходительностью и суровостью.
Справедливость -- это тот бог, которого я всегда ставил высоко в
своем личном пантеоне, и потому, вынося приговор, я никогда не
позволял себе из-за слабости своей или чувствительности попирать
правоту добродетели и потворствовать неправоте злодейства. Я выносил
мягкие приговоры, когда чувствовал, что из этого можно извлечь
максимум добра; я выносил суровые приговоры, когда полагал, что это
позволит самым надежным образом обуздать зло.
О Вселенском Братстве, как и большинстве других идеалов человечества,
было рассказано и написано много всякой ерунды. Но Вселенское Братство
-- это не всеобщее потворство злу; это -- всеобщее признание идеала
добра. И вам никогда не создать братства, действительно достойного
этого высокого имени, если вы будете не поднимать, а напротив --
опускать планку справедливости.
Справедливость -- это равновесие, справедливость -- это баланс сил,
справедливость -- это устойчивость. Именно ради приведения
человечества в более устойчивое состояние я и призываю людей
сосредоточиться на любви, позабыв о ненависти.
Будучи долгое время в Европе, в непосредственной близости от
западного фронта, я помог тысячам душ выбраться из астрального
кошмара, в который они попали вследствие неожиданной и
преждевременной потери своих тел; но никогда я не пытался нарушить
баланс между причиной и следствием, помогая душе обрести такую
степень свободы, к которой она еще не готова. Я часто оставлял людей
страдать, хотя и мог бы сократить период их страданий; я предоставил
многим душам и далее продолжать неспешную битву со своими низменными
желаниями в астральном мире, ибо я знал, что, если они будут сорваны
с древа боли до того, как успеют созреть, им все равно придется
выдержать ту же самую, или даже более жестокую битву в какой-нибудь
следующей жизни, и противостоять им будут те же самые силы, от
которых они сейчас освобождаются в тех сферах, где примитивные
желания изживаются с гораздо большей легкостью, чем на земле, уже
хотя бы в силу того, что удовольствий там -- намного меньше.
В одной из воюющих армий был очень жестокий офицер, которого
ненавидели его собственные солдаты. Он попал сюда к нам, и многие из
его подчиненных также, и я даже не попытался защитить его от их
упреков, потому что ему необходимо было понять, что несправедливость
заслуживает порицания. На земле им затыкала рты армейская дисциплина,
но здесь ему пришлось осознать, насколько дурно он с ними обращался.
Никаким иным способом ему не удалось бы это объяснить. Если бы я
начал читать ему наставления, он бы просто посоветовал мне заниматься
своими делами. Но Закон справедливости не читает наставлений, он
демонстрирует. Мрачные, укоряющие тени тех, кто долгое время
находился с ним рядом, продемонстрировали ему его собственную
несправедливость. К слову, он до сих пор еще окружен ими. И я даже ни
разу не попытался прийти ему на помощь. Хотя, возможно, я и смог бы
ему помочь; но такая явная оппозиция Закону справедливости с моей
стороны привела бы лишь к тому, что он оказался бы на своем
собственном эгоистичном небе с таким грузом несправедливости на душе,
что в следующей земной жизни эта тяжесть просто раздавила бы его.
Чувство обиды, накопившееся у его солдат, было очень велико, и хотя я
мог бы смягчить его (ради них самих а не ради него), я всё же не
делал этого, позволяя этому чувству истощаться естественным образом.
Если бы больше никто не нуждался в моей помощи, и не заслуживал ее
более, чем они, тогда я, возможно, уделил бы им больше времени, но
всё равно не добился бы большого успеха. Я поступил точно так же, как
поступил бы на земле, попади ко мне в руки это дело, и я уверен, что
поступил справедливо.
Когда я вижу душу, страдающую от несправедливых суждений других
|
