Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Аномальное   

Здоровье

Рейки  

Астрал  

Йога

Религия  

Астрология

Магия

Русь  

Аюрведа  

Масоны

Секс

Бизнес 

НЛП

Сознание

Боевое  

Он и она

Таро  

Вегетарианство  

Ошо

Успех

Восток  

Парапсихология

Философия

Гипноз  

Психология  

Эзотерика  

ДЭИР

Развитие

900 рецептов бизнеса

Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Выдержки из произведения

Франц Хартманн


МАГИЯ



Гению Елены Петровны Блаватской,
мученику Великого Дела и защитнику прав человечества,
с уважением посвящает этот труд автор.



"У всего сущего на земле есть эфирный двойник над землей; всё, сколь бы
незначительным оно ни казалось миру, имеет связь с высшим; поэтому если низшее
действует, главенствующая высшая часть откликается на это".
Sohar Wajecae, Fol. 156,6.




ПРЕДИСЛОВИЕ
Наш век — век рассудочных построений. Большинство образованных современников,
так сказать, живут головой, не прислушиваясь к речи сердца. На троне —
скептицизм, и мудрости лишь тогда позволено высказаться, когда ее слова не
противоречат соображениям личной выгоды. Блюстители науки пытаются заключить
бесконечную истину в пределы своего ограниченного разумения, а всё, чего не
могут объяснить, объявляют несуществующим. Наши философы отказываются
признавать, что властвует над мирозданием любовь, чей свет отражается в
человеческой душе. Наши мудрые современники хотят рассматривать вечные истины
при колеблющемся пламени свечи своего рассудка, опираясь на чувственные
наблюдения; они забыли, что человечество едино и что один человек не может
вместить Всё. Они пытаются научно обосновать, почему человек должен быть
справедливым и честным и почему он не должен ставить свои собственные интересы
выше стремлений других представителей своего рода.
Все согласятся, что конечный удел человека не зависит от его умозаключений
касательно космологии, пневматологии, идеи спасения и т. п.; и, может быть, пока
он не владеет истинным знанием, один набор верований и убеждений ничуть не хуже
другого. Но чем скорее человек освободится от ошибочных построений и познает
подлинную правду, тем меньше он встретит препятствий на пути восхождения и тем
быстрее достигнет конечного совершенства.
Поэтому наиболее важным представляется такой вопрос: может ли человек достоверно
узнать то, что недоступно его чувственному опыту, иначе чем доверясь словам
некоего предполагаемого авторитета? Можно ли развить интуицию настолько, чтобы
она дала подлинное знание, или мы вовеки обречены зависеть от слухов и домыслов?
Может ли отдельный человек овладеть силами, недоступными пониманию современной
науки, и если да, то как?
Для того, чтобы попытаться ответить на эти вопросы, и были написаны последующие
страницы. Мы хотели помочь жаждущим правды в размышлениях об истинной природе
человека и его месте во Вселенной. Те, кто полагает, что уже знает ответ,
конечно, не нуждаются в наших наставлениях; но тем, кто пока ищет, они могут
пригодиться. Им-то мы и хотим предложить совет, данный Гаутамой Буддой своим
ученикам: "Не верьте ничему бездоказательному и ничего не отвергайте как
бездоказательное, не изучив тщательно предмета".
Эта книга писалась не для того, чтобы убедить скептиков в том, что оккультные
феномены происходили в прошлом и происходят сегодня; скорее, мы попытались
доказать саму возможность таинственных явлений. Здесь предлагаются некоторые
объяснения со ссылкой на законы Природы, с которыми подобные явления вполне
согласуются. За недостатком места в тексте отсутствуют обширные поясняющие
примеры. Те, кто заинтересуется, смогут найти их в книгах, заглавия которых даны
в примечаниях.


ВВЕДЕНИЕ
"НЕТ РЕЛИГИИ ВЫШЕ, ЧЕМ ПОЗНАНИЕ ИСТИНЫ"
Как бы ни истолковывали древние и современные невежды слово "магия",
по-настоящему оно значит "Высшая из наук, или Мудрость, опирающаяся на знания и
опыт". Искусство Магии — это искусство управлять невидимыми, духовными силами
так, чтобы добиться видимых результатов. Причем эти силы — вовсе не незримые
существа, порхающие в окружающей пустоте и готовые явиться по первому зову
любого вызубрившего несколько заклинаний и обрядов. В основном это, скорее,
невидимые, но могучие волевые устремления, движения эмоций, желаний и страстей,
потоки мыслей и фантазий, порывы любви и ненависти, страха и надежды, веры и
сомнения и т.д., и т.д. Всё это — проявления того, что зовется душой; они
управляют нами всегда и везде, сознаём мы это или нет, хотим мы этого или не
хотим. Тот, кто лишь подчиняется воздействию таких устремлений, а не властвует
над ними, оказывается их орудием, "медиумом", проводником и зачастую — рабом.
Тот же, кто научился управлять самим собой, а значит, и этими потоками,
становится подлинным магом, он могуч и деятелен и может распоряжаться силами
своей души во благо или же во вред. Таким образом, каждый, кто не лишен
рассудка, — маг настолько, насколько развита его воля: белый маг использует свои
способности для служения добру, черный — для служения злу. Красивая одежда и
изящные манеры обладают большей волшебной силой, чем все заклятия в колдовской
книге невежественного "чародея".
Ни у кого не вызывает сомнений, что человек наделен не только определенными
физическими возможностями, но и так называемыми ментальной и духовной энергиями.
Любовь, уважение и преданность вызывает не тот, чьи мускулы сильнее, а тот, за
кем мы признаем интеллектуальные и нравственные достоинства, или же тот, кто
имеет в наших глазах авторитет, неважно, действительный или воображаемый. Король
или епископ не всегда сильнее своего слуги, но если он назовет себя, слуга
подчинится; капитан может быть слабейшим в своем отряде, и все-таки его солдаты
повинуются ему. Красота, гармония и величие не приносят пользы, но мы почитаем
их, а значит, они нам необходимы. Цивилизацию движет не столько сила оружия,
сколько достижения в интеллектуальной и нравственной областях; верно говорят,
что в наш век перо могущественнее шпаги.
Чем был бы наш мир без волшебной силы любви, красоты и гармонии? Что, если бы он
был создан по образцу, предлагаемому современными "философами-рационалистами"?
Мир, в котором не признаётся всесилие любви, — это царство безумцев, заплутавших
в собственных бредовых видениях. Здесь нет ни искусства, ни поэзии, здесь царит
произвол, а честность — то же, что безумие; здесь есть лишь один бог — бог
собственного "я".
Можно сказать, что магия — это наука, которая исследует умственные и
нравственные возможности человека, а также то, какую власть он может обрести с
их помощью над собой и другими. Однако прежде требуется выяснить, что есть
Человек и какое место он занимает в мироздании. Подобные исследования,
проведенные должным образом, покажут, что элементы, из которых состоит сущность
человека, те же, что и начала Вселенной. Можно сказать, что Вселенная — это
Макрокосм, а человек — его точная копия — Микрокосм.
С рождения нас окружают физические объекты. Но столь же очевидно, что эти
физические объекты оставляют свой отпечаток, представление о себе во внутреннем,
более тонком мире отдельной личности. Каждый такой мир неповторим, и
взаимоотношения с пространством у него особые, отличные от других. В каждом
ясный день сменяется темной ночью, вне зависимости от чужого времени суток, в
каждом — свои тучи и грозы, свои образы и формы.
Взрослея, мы постигаем науки и надеемся установить истинную природу этих миров и
законы, которые ими управляют, но обычная наука имеет дело лишь с формами, формы
же постоянно изменяются. Она дает ответы на некоторые вопросы об объективном
мире, но нисколько не убавляет наше невежество в том, что касается области
субъективного. Современная наука занимается классификацией фактов и описанием
явлений, но описать, как нечто происходит, не значит объяснить, почему оно
происходит. Установить причину, которая сама по себе есть результат
взаимодействия неведомых первопричин, — то же, что обойти одну стенку и
наткнуться на другую. Наука описывает кое-какие свойства предметов, но почему
эти свойства именно таковы, ей неведомо, и так будет всегда, пока область
незримого остается для нее недоступной.
Однако очевидно, что, помимо научного исследования, есть и другая возможность
познать скрытую сторону Природы. Религиозные учителя всего мира стремились
рассказать нам о тайнах, недоступных деятелям науки. Многие полагают, что их
учения — плод божественного или ангельского откровения, то есть исходят от
высшей, бесконечной, вездесущей — но всё же личности, и потому ограниченной.
Хотя само существование подобной личности никем не доказано и, вообще говоря,
весьма сомнительно, однако все страшно боятся её якобы предписаний; люди готовы
перегрызть друг другу глотки по мнимому приказу этого существа, готовы отдать
свои деньги, жизни и даже честь тем, кто назовет себя посланцем, а может быть, и
приближенным бога. Они согласны терпеть нужду и лишения до конца своих дней,
чтобы получить награду после смерти. Кое-кто так и тратит всю жизнь в ожидании
наслаждений в посмертном существовании — даже не будучи в нем уверенным. Кое-кто
умирает от страха потерять то, чего никогда не имел. Тысячи людей обучают других
тому, чего сами не знают, и хотя на земле великое множество религиозных учений,
истинных религий сейчас очень мало.
Слово "религия" восходит к латинскому religare — "соединять", "связывать".
Религия в подлинном смысле — это наука, которая исследует связь, существующую
между человеком и его истоком, или, другими словами, изучает отношения между
человеком и миром причин, как бы мы ни называли этот последний: Природа или Бог.
Ведь слово "Бог" мы могли бы перевести как "Верховная Первопричина", а Природа —
это проявление Бога вовне. Поэтому настоящая религия — наука гораздо более
высокая и благородная, чем привычная нам, рассматривающая только чувственно
воспринимаемые предметы, однако оба мировоззрения вполне сочетаются друг с
другом. Лишь лживые научные положения неизбежно противоречат религиозным
истинам, и наоборот. Подлинная религия и подлинная наука, в конечном счете, одно
и то же, и потому они равно правдивы, в то время как религия, цепляющаяся за
призраки, и наука, построенная на измышлениях, равно ложны, и чем сильнее они
упорствуют в своих заблуждениях, тем они губительнее для умов и сердец.
Но что такое истинная религия и истинная наука? Несомненно, что существует некая
связь между человеком и его истоком, причиной, которая вызвала человечество к
существованию. Подлинная религия или подлинная наука как раз и изучает эту
связь. Если мы сопоставим внешнюю сторону нескольких религиозных систем, то
обнаружим, что все они друг другу противоречат. Мы увидим, что зерно истины
скрывается под толстой кожурой суеверий и несообразностей. Признавая этическую и
моральную сторону избранного нами учения, мы попутно воспринимаем её
богословскую шелуху, забывая, что этические нормы во всех религиях, в сущности,
одинаковы, а прочее не столь уж важно, и тот мусор, который который окружает
ядро, не есть настоящая религия. Основа всех религий — сокровенная истина, хотя
везде её так или иначе приукрашивают, и когда мы обратимся к сути учений, то
обнаружим, что истина эта всюду одна и та же. Мы увидим, что основа везде скрыта
за иносказаниями, что внеличностные и невидимые силы всегда запечатлены в камне
или дереве, что бесконечное и единственно реальное изображено с помощью
вымышленных образов. Все притчи, картины, скульптуры — всего лишь средства
донести истину до незрелого разума. Эти образы для взрослых детей всех народов —
то же, что книжки с картинками для малышей, и бессмысленно заставлять людей
расстаться с иносказаниями прежде, чем они научатся видеть истину в своем
собственном сердце — так же, как бессмысленно отнимать у детей книжки с
картинками прежде, чем они научатся читать.
Но если дети, и маленькие и большие, не станут учиться читать, а будут только
рассматривать рисунки, то, став взрослыми, они не сумеют понять разницы между
предметом и его изображением; они окончательно забудут, что все картинки —
ненастоящие, и что реальность, которая превыше форм, незрима; ведь верить
намного легче, чем думать. Но однажды приходит время отложить детские книжки и
получить высшее образование. Человечество вышло из пеленок, ему требуется все
больше умственной пищи; эпоха суеверий завершается, и сейчас нужны не суждения,
а знание, которого нельзя достичь без усилий. Исследуя различные религиозные
учения, можно обнаружить в них немалую долю истины, но мы не сможем распознать
правду, не обладая знанием, а подлинное знание приобретается только путем опыта.
Чужое мнение лишь тогда убеждает, когда основывается на собственных твоих
переживаниях. Человек по-настоящему верит только тому, что знает, а знает он
только то, что сам испытал.
Поэтому всякая религиозная система призвана учить тому, как можно развить свою
способность воспринимать истину. Требовать от кого-то, чтобы он слепо верил
чужим словам и этим довольствовался — все равно, что заставлять его доверять
другому больше, чем себе, не имея собственного мнения. Тот, кто не обладает
знанием, лишен убежденности и понимания и выберет религию, ориентируясь только
на внешние обстоятельства. Он, скорее всего, примет ту веру, которой
придерживаются его родители или его окружение, а если и сменит вероисповедание,
то сделает это из чистой сентиментальности или же по расчету, предполагая
извлечь какую-то выгоду. Но дух такого человека не приобретет от этого ничего,
потому что любить истину должно ради её самой, не думая о себе и о выгоде; точно
так же и в интеллектуальном плане мало будет пользы от замены одного
предрассудка другим. Лишь тогда человек сможет приблизиться к истине, когда
полюбит её именно потому, что она — истина, и откажется от любых предубеждений;
и только тогда её свет сможет проникнуть в его душу.
Может быть, и стоит изучать мнения других и хранить их в книге нашей памяти,
однако не следует ни принимать чужие мысли на веру, ни отвергать их
безосновательно, но всегда предварительно взвешивать их на весах благоразумия и
справедливости. Даже учения величайших посвященных мира, безусловно истинные,
могут лишь направить нас, а не дать нам непреложное знание. Они могут указать
путь, но взойти по ступенькам мы должны сами. Принимать их dictum на веру ничуть
не лучше, чем беспрекословно доверять любому другому авторитету. Знание дает
силу, сомнение лишает воли. Тот, кто не верит, что может ходить, не может ходить
и не сможет, пока не поверит; тот, кто по опыту знает, что может управлять
собой, может управлять собой. Он может управлять тем, что ниже его, так как
низшее подчинено высшему, и нет ничего выше познавшего себя человека.
Владеет ли "рациональная" наука подлинным знанием о Человеке? Область, доступная
ей, ограничена возможностями чувственного восприятия или возможностями приборов;
наука не может преодолеть границу мира вещей, войти в храм незримого, ей ведома
лишь внешняя форма, в которой обитает реальность. Ей знакома лишь призрачная
оболочка человека, а не подлинная его суть, в наличии которой наука сомневается.
Бесполезно надеяться, что она разрешит вопрос, заданный тысячу лет назад
Сфинксом.
Владеют ли подлинным знанием о Человеке основные религиозные учения? Рядовой
богослов понимает таинственное существо, именуемое человеком, столь же неверно,
как и современный ученый. Первый рассматривает человека как личность, отдельную
от других, вокруг которой в её бесконечной малости вращаются интересы бесконечно
великого. Он забывает то, чему учили основатели мировых религий: что изначальный
человек (Адам) был внеличностной Силой, что подлинный Человек (Христос) целостен
и неразделим, что личность — храм, где живет Дух Божий1.
Незнание истинной природы человека привело к тому, что в изложении большинства
богословов всех стран любые учения основаны на эгоистических мотивах и за основу
берут "я", что противоречит духу истинной религии. Христиане и язычники, не
замечая собственной незначительности, постоянно требуют от воображаемого
существа какой-то награды, в этой жизни или в сомнительном "после".
Недальновидный человек желает спастись прежде всего сам, а спасение других —
дело второе. Он мечтает получить незаслуженную награду, добиться благоволения
некоего божества, избежать справедливого наказания и вместе со всеми своими
недостатками попасть в царствие небесное.
Но, ставя превыше всего собственные желания, нельзя попасть на небо, где личные
стремления просто не существуют. Тот, кто не ищет рая, а довольствуется тем, что
имеет, уже пребывает в раю, в то время как недовольному просителю не помогут
никакие мольбы. Отречься от себялюбивых устремлений — значит обрести свободу и
радость, а "рай" — ни что иное, как ощущение радости и свободы. Тот, кто
действует ради вознаграждения, несчастен, пока не получена награда, когда же она
получена, радость быстро проходит. Не может быть прочного покоя и счастья, пока
остается несделанной работа, а выполнение долга уже само по себе является
наградой.
Тот, кто совершает доброе дело, ожидая награды, несвободен. Он раб своего "я" и
трудится для пользы "я", а не ради умножения в мире Блага. Значит, силе
абсолютного Блага не за что благодарить его, и лишь собственное "я" может его
вознаградить.
Тот, кто вершит зло, увлекаемый страстями, несвободен. Тот, кто желает
недоброго, но удерживается, боясь наказания, не властен над собой. Лишь тот, кто
откроет в своем сердце высшую Силу всего мира — лишь он обретает свободу.
Человек, чья воля подчинена низшему "я", — раб самого себя, тот же, кто овладел
своим низшим "я", познает высшую жизнь и обретет истинную силу.
Наука Жизни — это умение подчинять низкое и развивать высокое. Первое, чему мы
учимся, — как отбросить себялюбие. Это главный демон, о котором писал Эдвин
Арнольд:
Греху личности, которая в мире,
Как в зеркале, видит свое прекрасное лицо
И кричит "я", мир ответит: "я",
И все исчезнет, пока она будет жить.2
Низшее "я" состоит из множества маленьких "я", из которых каждое предъявляет
собственные требования, и тем громче, чем больше им потакаешь. Эти полуразумные
стремления души разорвут её, если дать им взрасти, и их должно подчинить власти
истинного Владыки, высшего "Я" — власти Духа.
Чтобы выполнить эту задачу, необязательно становиться человеконенавистником и
бежать в джунгли, питаясь там плодами собственного больного воображения.
Повседневные мелкие неприятности прекрасно прекрасно развивают силу воли у тех,
кто еще не овладел собственным "я". "Уйти от мирской суеты" не означает презреть
цивилизацию, забыть математику и логику, пренебрегать интересами человечества,
бездельничать и забросить семью. В подобном случае, напротив, разрастается
себялюбие, душа сжимается, вместо того чтобы вместить в себя весь мир.
"Отказаться от себя" значит всего лишь отказаться от тщеславных устремлений. Это
значит "жить в мире, но не цепляться за мир", предпочесть любовь к нему любви к
себе и поставить общие интересы выше собственных. Духовный рост сопряжен с
отказом от себя. Забыв свое "я", мы начинаем меньше заботиться о собственной
личности, о собственных чувствах и желаниях, и тогда понимаем, что люди — вовсе
не вечные, неизменные и неизменяемые существа, одинокие среди других одиноких,
запертые в своих непробиваемых раковинах, но что все мы — воплощения единой
бесконечной Силы, объемлющей мироздание, и тела, временное наше жилище, —
средоточия ее потоков. Сила течет в нас и излучает свет, образуя бесконечную
сияющую сферу, чья окружность бесконечна, а центр — везде.
Стоит взглянуть с такой высоты, и все личные интересы покажутся мелкими и
незначащими. Человек тогда предстает как средоточие чего-то высшего, а все люди
— как песчинки на берегу бесконечного океана. Удача, слава, любовная страсть,
успех и прочее — мыльные пузыри, и человек, не колеблясь, оставит их, как
детскую игру. И это никто не назовет жертвой, ведь подросшие мальчики и девочки
не "жертвуют" своими игрушечными пистолетиками и куклами, они просто больше не
занимаются ими. По мере того как детский ум развивается, ребенок забывает
прежние интересы. Точно так же окружение и вся планета начинают казаться
человеку мелкими по мере того, как развивается его дух, крохотными, как пейзаж,
который видишь с вершины горы, в то время как бесконечное предстает еще более
неохватным. Понимание этого "отнимает нас у родины и дома"3 и делает подданными
Мироздания; оно отделяет нас от смертных родителей и друзей, чтобы связать с
ними навеки как с бессмертными братьями и сестрами; оно уводит нас из пределов
призрачной действительности к безграничному царству Идеального и, освобождая
человека из тюрьмы ничтожного тела, ведет его к высшему блаженству Вечной
Вселенской Жизни.
Каждое живое существо, в том числе и человек, — всего лишь точка пересечения
энергетических потоков, текущих из мирового источника Жизни, и чем крепче эти
энергии связаны с телом, тем сложнее им проявить себя, возрасти и излиться
вовне. Тот, кто сосредоточен на своем "я", кто использует свои способности лишь
для удовлетворения собственных желаний, уменьшает свою мощь и постепенно теряет
значимость, он перестает видеть целое, а целое перестает видеть его. Если же
кто-то попытается, не обладая нужным запасом энергии, обратить свои силы к
царству неведомого, не подкрепив их развитым интеллектом, усилия его породят
только тени, что обречены затеряться в бесконечности. Такой человек не сумеет
понять то, что увидит в мире духовного, он, скорее всего, превратится в упрямого
и суеверного фанатика, сновидца. Гармоничное развитие требует не только
расширения восприятия, но и одновременного накопления энергии.
Некоторые люди обладают очень развитым интеллектом, но слабы духовно; некоторые
сильны духовно, но не очень умны; но избран тот, кто крепок и умом, и духом.
Ведь прежде, чем начать пользоваться какой-то вещью, мы рассматриваем её и
пытаемся представить, что и как с ней нужно делать. Понимание — результат
усвоения и развития, а не простой зубрежки. Это — осознание природы вещей, оно
приходит после долгих раздумий. Путешественник, ночью явившийся в незнакомую
местность, проснувшись утром, с трудом поймет, где находится. Возможно, во сне
ему грезился дом и близкие; и только когда он откроет глаза, когда присмотрится
к новой и непривычной обстановке, — лишь тогда отступят образы сновидения, и
странник сможет понять, где он. Прежде чем постигать новые истины, следует
отвергнуть старые заблуждения. Человек лишь тогда обретает жизнь в Духе, когда
начинает осознавать свою духовность.
Чтобы достичь совершенства, требуется в равной мере физическое здоровье,
интеллектуальное развитие и духовное познание и деятельность. Неэгоистичный
интеллект должен служить опорой интуиции, а чистая душа — обитать в здоровом
теле. Как добиться этого, не объяснят ни наука, исследующая иллюзии, ни религия,
основанная на этих иллюзиях; этому учит Религия Мудрости веков, суть которой —
истина; овладеть ею — высшая цель жизни человеческой.
Эта Религия Мудрости — наследие пророков, святых и просветленных, всего мира, и
неважно, какую веру они исповедовали. Древние брахманы, египтяне и евреи
возглашали о ней в храмах и пещерах, её проповедовал Гаутама, она — основа
Элевсинских и вакхических мистерий греков, она — изначальная суть учения Христа.
Это религия человечества, что стоит превыше конфессий и формальностей. Ныне, как
было и в древности, истины эти не поняты и искажены теми, кто претендует на
духовное учительство. Фарисеи и саддукеи Нового Завета — прообразы современных
церковников и ученых. И теперь, как в те времена, предрассудки и себялюбие
распинают истину, погребая её в склепе невежества, откуда она восстает вновь и
вновь. Сейчас, как и тогда, дух покидает форму, гонимый теми, кто, служа форме,
ненавидит его. Мудрость вовеки останется тайным знанием для идолопоклонников,
почитателей внешнего, даже если кричать о ней с крыш и проповедовать на базарах.
Торговец, занятый своими фунтами и пенсами, не заметит чудеснейших пейзажей,
интеллектуал станет просить о знамении и не увидит, что знаки божественного
присутствия окружают его. Воскресение Спасителя — это пробуждение добра в
человеческой душе; свет его озарит жизнь последующих поколений.
Никто, вероятно, не станет отрицать волшебную силу добра; но если мы допускаем
существование благой белой магии, то должны принять как данность и злую, черную
магию. Развивший (или осознавший) в себе сверхличностную силу может
воспользоваться ею как для добрых, так и для злых дел, однако если применять её
для достижения собственных целей, маг утрачивает могущество, так как тогда на
первый план выходит "я", которое силой не обладает. Каждый день мы читаем о
наделенных немалым интеллектом людях, устремивших все свои помыслы ко злу. Мы
видим, как одни люди заставляют других служить своим целям, играя на их
тщеславии, жадности, эгоизме и амбициях, как ради удовлетворения собственных
желаний люди совершают убийства и разжигают войны. Но всё это, по сути, только
борьба за существование. Причина подобных действий — не любовь ко злу, а поиски
личной выгоды, поэтому нельзя считать их черной магией. Настоящие черные маги —
те, кто творит зло ради самого зла, кто вредит другим, не надеясь извлечь из
этого пользу для самого себя. Это соблазнители и разносчики сплетен, хулители и
клеветники, все, кто сеет раздор в семьях, кто мешает развитию человечества и
поощряет невежество, — всех их по праву можно назвать силами Тьмы; а тех, кто
совершает добро только ради него самого, мы назовем Детьми Света.
Борьба между Светом и Тьмой стара как мир; свет может проявить себя лишь на фоне
тьмы, а зло — лишь на фоне добра. Добро и зло — это свет и тень, составляющие
один извечный принцип Жизни, и одно проявляется рядом с другим. Хотя абсолютное
Благо и возможно, мы не узнаем его, не сравнив со злом. Также невозможно и
абсолютное зло без проблеска добра. Если в душе не останется доброго начала,
силы, её составляющие, борясь между собой, разорвут эту душу на части. Спаситель
человека — его воля к добру. Эта воля влечет его к тому, что есть Благо, и в
конце, когда прекратится деятельность в верховном источнике всех энергий,
некогда породившем жизнь, — тогда Силы Тьмы будут обречены на страдание, а Дети
Света воссоединятся с извечным началом Блага.


Глава I
ИДЕАЛ
Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему
должны поклоняться в духе и истине.
Иоан. 4:24
Высочайшее желание, которое может лелеять разумный человек, и исконнейшее его
право — это быть совершенным. Знать всё, любить всё и быть известным всем и
возлюбленным всеми; быть господином всего сущего — вот состояние, которое в
какой-то степени ощущается интуитивно; однако интеллект смертного не в силах
даже вообразить себе, что такое возможно. Некоторое представление о подобном
блаженстве имеет тот, кто был — пусть на краткий миг — счастлив. Тот, кого не
тяготят печали и не волнуют собственные желания, тот, кто осознает свою силу и
знает, что он свободен, может почувствовать себя властелином миров и царем
творения; и в такие моменты он и правда является им — для себя, — хотя кажется,
что подданные его даже не подозревают о его существовании.
Но когда человек пробуждается от грез и смотрит на внешний мир через окошки
своих пяти чувств, когда он начинает рассуждать об окружающем разумно, видение
исчезает; он видит себя сыном Земли, смертным, прикованным множеством цепей к
одной из пылинок Вселенной, к шарику материи, зовущемуся планетой и дрейфующему
в безграничном пространстве. Он считает теперь, что идеальный мир, который
мгновением раньше являлся ему во всём своем великолепии и славе, был лишь
беспочвенным порождением мечты, не имеющим никакого отношения к
действительности; что несомненно реально лишь физическое существование и его
несовершенства, и иллюзии этого существования кажутся ему тем единственным, что
достойно внимания. Человек видит вокруг себя материальные формы и начинает
искать среди них то, что отвечает его высочайшему идеалу.
Величайшее желание каждого смертного — достичь того, что существует в нем как
его высший идеал. Нельзя представить себе человека без идеала. Сознавать —
значит сознавать наличие некоего идеала; разрыв с идеальным миром был бы
смертью. Человек, не стремящийся к нему, бесполезен в хозяйстве Природы: тому,
кто осуществил все свои желания, незачем больше жить, ибо жизнь для него теперь
не имеет смысла. Каждый связан со своим идеалом: тот, чей идеал бренен, умирает
вместе с ним, но тот, кто избрал нетленное, разделит его бессмертие.
Человек живет в двух мирах: внутреннем и внешнем. Эти миры существуют каждый в
своих особых условиях; тот, где человек пребывает сейчас, и представляется ему
реальным. Когда он полностью уходит во внутренний мир — во время сна или в
глубокой задумчивости, — образы внешнего мира меркнут, однако после того, как
человек очнется, увиденное им в таких состояниях забывается или остается лишь
тенью воспоминания. Жить одновременно и здесь, и там может лишь тот, кому
удалось гармонично слить свой внутренний и внешний миры в один.
Так называемое реальное редко соответствует идеальному, и часто случается, что
человек после многих безуспешных попыток воплотить идеал во внешнем мире,
разочарованный, обращается опять к миру внутреннему и решает отказаться от
исканий; но если он сумеет реализовать свои стремления, для него наступает миг
счастья — тогда, как мы знаем, время перестает для него существовать, внешний
мир сливается с внутренним его миром, его сознание поглощено обладанием обоими,
и при том он остается человеком.
Художникам и поэтам ведомы такие мгновения. Изобретатель, видящий, что его
открытие признали и приняли, солдат, с победой возвращающийся с войны,
влюбленный, соединившийся в предметом своих желаний, — все они забывают и теряют
себя полностью, отдаваясь созерцанию своего идеала. Святой, в экстазе
созерцающий представшего перед ним Спасителя, купается в океане восторга, и
сознание его целиком сосредоточено на идеале, который он сам создал силами
своего разума и души, но который столь же реален для него, как любое существо из
плоти и крови. Шекспировская Джульетта находит свой смертный идеал в образе
юного Ромео. С ним она забывает бег времени; ночь уходит, но она не замечает
этого, и когда жаворонок поет, возвещая рассвет, она принимает его песнь за
трели соловья. Счастье не ведает времени и не понимает опасности. Но идеал
Джульетты смертен, и он умирает, а она, потеряв свой идеал, тоже должна умереть;
бессмертные же идеалы этих влюбленных соединяются вновь в царстве вечности, куда
они входят через врата физической смерти.
Но как для Джульетты солнце встает слишком рано, так для всех, кто обретает свой
хрупкий идеал во внешнем мире, счастье уходит быстро. Воплощенный идеал
перестает быть идеалом; бесплотные образы внутреннего мира, оказавшись в грубых
руках смертных и одетые в материю, неизбежно умирают. Прежде чем человек сможет
обрести бессмертный идеал, он должен утратить свою тленную природу.
Низшие идеалы можно убить, но их гибель вызывает к жизни новые их подобия. Из
крови убитого вампира рождается целая стая. Исполненное эгоистическое желание
открывает дорогу таким же желаниям, удовлетворенная страсть сменяется другой
подобной же страстью, а за утолением чувственных порывов следует новая буря.
Земное счастье кратко и часто оборачивается в итоге отвращением; лишь любовь к
непреходящему бессмертна. Материальные достижения гибнут, ибо формы недолговечны
и быстро разрушаются. Достижения интеллекта пропадают втуне, ибо
интеллектуальные убеждения подвластны переменам. Желания и суждения изменяются,
и память тускнеет. Живущий воспоминаниями о прошлом цепляется за нечто уже
мертвое. Ребенок становится взрослым, а взрослый — стариком, который опять
превращается в ребенка; место детских игрушек занимают игрушки ума, но исполнив
свое предназначение, они оказываются столь же бесполезными, как те, первые; лишь
духовные реалии вечны и истинны. В постоянно вращающемся калейдоскопе Природы
иллюзорная часть принимает всё новые и новые формы. То, что высмеивалось как
суеверие в одном столетии, в другом подчас принимают за основу наук, и то, что
кажется мудростью сегодня, завтра, возможно, станут считать абсурдом. Неизменна
лишь истина.
Но где человеку найти её? Если он углубится в себя в достаточной мере, истина
ему откроется; каждый способен понять собственное сердце. Человек может озарить
светом разума глубины своей души — и тогда он откроет, что она бездонна, как
небо над его головой. Он может найти кораллы и жемчуг или увидеть чудовищ в её
безднах. Если намерения его тверды и непоколебимы, ему дано будет войти в святая
святых его собственного храма и узреть богиню, сбросившую покровы и пелены. Не
каждому под силу добраться до этих глубин, ибо мысль легко сбивается с пути; но
сильный и настойчивый искатель будет снимать один покров за другим, пока в самом
центре не найдет зерно истины, которое, пробужденное к сознательной жизни,
вырастет и станет солнцем, изливающим свой свет на весь внутренний мир, где
содержится всё.
Как нам постичь истину? Истина, пробужденная к сознательной жизни, знает, что
она такое; она — Божественный принцип в человеке, неподверженный ошибкам и
неподвластный иллюзиям. Когда поверхность души не волнуема бурями страстей,
когда никакие эгоистические желания не нарушают её покоя и воды её не замутнены
отражениями прошлого — тогда в глубинах её как в зеркале мы видим образ вечной
истины. Постичь истину во всей её полноте значит обрести жизнь и бессмертие;
потеряв способность распознать её, мы оказываемся в объятиях смерти. Глас истины
в человеке, ещё не пробудившемся к духовной жизни, звучит как "тихий, слабый
голос", который можно различить в сердце; несовершенный улавливает его, как мы в
полусне иногда слышим далекий звон колоколов; но в том, кто осознал жизнь, кто
видел воскресение Духа в своем сердце и принял крещение первого посвящения,
через которое прошел сам, голос вновь рожденного эго перестает быть неясным
звуком и превращается в могущественное Слово Властителя. Пробужденный принцип
истины обладает самосознанием и самодостаточностью, он — великое Духовное
Солнце, которое знает, что оно существует. Он выше интеллекта и выше науки, он
не нуждается в подтверждении "признанными авторитетами", его не заботят чужие
мнения, и решения его нельзя оспорить. Он не знает ни сомнений, ни страха, но
всегда спокоен в своем высшем могуществе. Его нельзя ни изменить, ни заменить,
он всегда был и остается самим собой, независимо от того, воспринимает его
смертный человек или нет. Он сравним со светом земного солнца, который нельзя
погасить в мире, но от которого человек порой добровольно закрывается. Мы можем
ослепить себя и не воспринимать истину, но сама истина от этого не меняется. Она
озаряет душу и разум тех, кто пробудился к бессмертной жизни. Чтобы осветить
маленькую комнатку, достаточно слабого огонька, а для большой залы нужен яркий
светильник, но и там и там свет одинаково ярок; так и в сердцах всех людей свет
не замутнен ничем, но сияет ярче или слабее в зависимости от их личных качеств.
Нет ничего выше истины, и потому постижение истины есть высший человеческий
идеал. Высочайший идеал Мироздания должен быть всеобщим идеалом. Все люди
устроены одинаково, в соответствии с одним вселенским законом, и потому высший
идеал одинаков для всех и доступен всем, и в его достижении все индивидуальности
соединяются в одно. Пока человек не сознает высочайший идеал Мироздания, таковым
для него будет тот высший идеал, который он способен осознать; но поскольку
существует идеал выше воспринимаемого им в данный момент, неосознанно он будет
стремиться к нему, если только не станет специально упорно отвергать его зов.
Только достижение высочайшего вселенского идеала может дать бесконечное счастье,
ибо достигшему самого высшего нечего больше желать. Покуда существует идеал
более высокий, человек будет стремиться к нему, но высочайший идеал, если он
обретен, перестает притягивать, и человеку уже некуда стремиться, до той поры,
пока сам уровень высочайшего идеала не станет выше. Таким образом, существует
некое состояние совершенства, которого любой из людей может достигнуть и которое
никто не может превзойти, пока вся Вселенная не поднимется на следующую ступень.
Каждый вправе подняться до этого высочайшего уровня, но не все в равной мере
способны к развитию: кто-то добивается успеха быстро, кто-то отстает по дороге,
и, наверное, большинство падают и им приходится начинать всё с начала, с первой
ступеньки лестницы. Из любого желудя, оказавшегося на земле, может вырасти дуб,
но не все попадают в одинаковые условия. Некоторые прорастут, а кое из каких
даже вырастут деревья, но большинство ожидает разложение и превращение в
материал, из которого могут быть изваяны новые формы.
Высочайшая истина не доступна полностью человеку в смертной его форме. Тем, кто
достиг совершенного сознания абсолютной истины, не нужна никакая форма,
вмещающая сознание; они принадлежат к племени внеформенных. Те, кто скован
цепями личности, не могут объединиться с универсальным принципом; разум, ставший
столь необъятным, что телесный дом-темница уже не может вместить его, и не
нуждается более в этой темнице. Духу нужно быть облеченным в некую форму только
на первых шагах его развития. "Одежды кожаные"4 служат ему защитой от
разрушительных стихийных влияний, принадлежащих к царству зла, пока он не
способен этому злу противостоять. Когда дух познаёт зло и обретает силы, чтобы
подчинять его себе, когда он постигает истину, "вкусив от древа Жизни и обретя
жизнь вечную"5, он уже может защитить себя сам и телесная оболочка ему далее не
требуется.
Человек, не достигший совершенства, если только он не начал деградировать,
интуитивно ощущает, что истина есть, но не воспринимает её непосредственно.
Ученый, который строит свои умозаключения исходя только из чувственного
восприятия, далее всех отстоит от осознания истины, ибо он ошибочно принимает за
реальность иллюзии, порождаемые его органами чувств, и отвергает откровения,
сообщаемые ему его же собственной интуицией. Философ, не способный узреть
истину, пытается постичь её своим интеллектом и может даже в чем-то приблизиться
к ней; но тот, в ком истина осознала себя, знает её непосредственно и,
единственный, не может ошибиться. Такое состояние непонятно большинству людей,
непонятно ученым и философам в той же мере, как и людям необразованным, и однако
же существовали и существуют в наши дни те, кому удалось его достичь. Это —
истинные теософы; хотя далеко не любой теософ, носящий это имя, принадлежит к
ним, как не любой, кто называет себя христианином, — Христос. Но истинный теософ
и истинный Христос — одно и то же, поскольку оба — человеческие формы, в которых
вселенская духовная Душа (шестой принцип оккультистов) осознала себя, и каждый,
в ком она достигла такого состояния, есть теософ и есть Христос.
Поскольку истина одна, во всех концах земли люди, осознавшие её, воспринимают её
одинаково. Этим объясняется то, что откровения тех, кого невежды называют
"провидцами" и "религиозными фанатиками", столь схожи друг с другом, если,
конечно, люди, их получившие, обладали равной силой. Истины, открытые Якобом
Бёме или Парацельсом в Германии, по сути не отличаются от тех, что сообщались
махатмами в Тибете, — разница только в объеме и в способе выражения. Переживший
экстаз христианский святой в Англии или Франции поведал бы то же, что и впавший
в транс индийский брахман или испытавший нечто подобное американский индеец, все
трое, будучи в одинаковом состоянии, узрели бы совершенно одно и то же. Истина
здесь, перед нами, она открыта взорам всех, кто способен воспринять её, но
каждый будет описывать её на свой манер, соответственно своему образу мысли.
Если бы, как считают невежды, видения святых и лам, саньяси и дервишей были
только галлюцинациями, порождениями фантазии, разве могли бы они совпасть у
людей, никогда не слышавших друг о друге? Дерево будет деревом для всех, кто его
видит, и если зрение человека достаточно ясно, никакие вынесенные заранее
суждения не обратят это дерево во что-нибудь иное; истина предстанет истиной
перед всеми, кто способен её узреть, и никакие вынесенные заранее суждения не
изменят её и не обратят в ложь. Узнать до конца истину значит узнать все сущее;
любить истину превыше всего — значит соединиться со всеобщим сознанием; быть
способным выразить истину во всей полноте — значит обладать властью над
Вселенной; соединиться с непреходящей истиной — значит навек обрести бессмертие.

Восприятие истины требует уравновешенности ума и чувств. Покуда разум не
пробудился к духовному сознанию и непосредственному восприятию истины, он видит
только отсвет её и слышит лишь едва различимый её шепот. Тихий голос истины
может потонуть в грохоте интеллектуальной фабрики, а свет — затмиться в буре
чувств. Чтобы понять этот голос и увидеть этот свет ясно, без примесей
посторонних восприятий, сердце и голова должны трудиться слаженно и действовать
заодно. Для восприятия истины чистота сердца должна сочетаться с силой разума, и
именно это имеют в виду, когда говорят, что люди должны стать подобны детям,
прежде чем смогут войти в царство правды. Голова и сердце, опирающиеся на
здравый смысл, выступают как нечто Единое, но если они в разладе, возникает
абсурдная Двойственность, порождающая иллюзии. Неистовый безумец влеком только
сердцем, а умствующий глупец прислушивается лишь к указаниям головы, живет, как
говорят, одной головой, а о сердце забывает. Но ни кипение чувств, ни
интеллектуальный фанатизм не раскрывают истину — лишь в "спокойствии после
бури"6, когда эмоции и разум приходят в гармонию, можно найти её. Человек,
отдающийся полностью на волю своих эмоций, похож на того, кто, поднимаясь на
горный пик, начинает засыпать на ходу и, утратив контроль над собой, падает в
пропасть; человек же, который опирается на чувственный опыт, только пропустив
его через призму интеллекта, легко может потеряться в водовороте
разнообразнейших иллюзий. Он подобен островитянину, живущему посреди океана,
который изучает взятую оттуда каплю воды, а о существовании океана знать не
знает. Но если голова и сердце настроены на божественную гармонию невидимого
царства Природы, тогда человеку откроется истина, и высочайший идеал увидит в
нем свой отраженный образ.
Материальный человек, погребенный в раковине своей плоти, может только
чувствовать, но не видеть свет, исходящий из безграничного царства истины; но
если он прикажет своим эмоциям: "Успокойтесь!" — а своему интеллекту: "Не
обманывайся!" — он сумеет высунуть свои "усики" в область духа и воспринять свет
истины. Сердце человека должно служить пробным камнем для проверки выводов,
происходящих из умозаключений, а решения сердца должны взвешиваться умом; но
когда пробудится духовное сознание, не будет больше разницы между их суждениями:
представления, рождающиеся в голове, придут в гармонию со стремлениями сердца, и
одна прозреет, а другое почувствует истину. Тогда низшие идеалы отступят перед
её светом, ибо она — ревнивая богиня и не терпит никого рядом с собой.
Мужчина обычно руководствуется исключительно интеллектом, женщина — часто только
чувствами. Необходимость делать заключения исходя из явлений внешнего мира
является следствием материальности человеческого организма, в котором как в
скорлупе заперты души людей, души, от которых единственно и исходит способность
чувствовать и понимать; но если внутренний человек, истинный Дух, спящий в
каждом смертном, пробуждается к жизни, он излучает свет, который и через покров
материи озаряет душу. Тем, кто узнаёт истину непосредственно, не надо выискивать
сведения о ней на печатных страницах: все сферы видимого и невидимого лежат
перед ними, как открытая книга, в которой они могут прочесть всю историю мира.
Им известны все формы жизни, ибо они едины с источником, из которого эти формы
рождены; им нет необходимости изучать послания, ибо само Слово обитает в них.
Они могут служить орудием, посредством которого вечная Мудрость открывается тем,
кто погребен в материи.
Какой жалкой должна казаться посвященным яростная война мнений, которую ведут
между собой те, кого человечество считает светочами знания и мудрости; какими
неизмеримо малыми предстают эти светочи в сравнении с Солнцем истины! То, что
несведущие принимают за светоч, просветленному пророку видится источником тьмы и
чада, и мудрость мира сего есть безумие7 перед очами истины. Устрица в раковине
может считать себя верхом совершенства, а свою полную радостей жизнь на дне
океана — высшей формой бытия; ученый, гордящийся своими открытиями, нередко
оказывается преисполнен суетного тщеславия, мало зная о том, сколь мало он
знает. Многие деятели современной науки забывают, что величайшие открытия были
сделаны отнюдь не титулованными адептами знания, а теми, на кого они смотрели с
презрением, и что часто полезные изобретения входили в мир не при пособничестве,
а, напротив, вопреки воле ученого сообщества. Возможно, не стоит будить
неприятные воспоминания, но мы не можем закрывать глаза на тот факт, что господа
профессоры жестоко высмеивали изобретателей железной дороги, парохода и
телеграфа, что ученые мужи называли нелепыми утверждения о шарообразности Земли,
что некоторые официальные хранители истины не раз изменяли ей и себе и что,
скажем, медики особенно прославились своим непониманием законов Природы и
противодействием истинному знанию везде, где оно входило в противоречие с их
устоявшимися суждениями.
Многие полезные открытия были сделаны силой интуиции при поддержке могучего
интеллекта; другие совершены мыслителями-интеллектуалами без участия интуиции и
до сих пор остаются проклятием человечества. Веками люди ученых профессий
процветали за счет людских страданий, и их многочисленные последователи, спутав
верх и низ, свергли Бога человечности и поклоняются фетишу собственного "я".
Брахманы и священники наполняют свои кошельки благодаря страху перед вымышленным
дьяволом, якобы существующим где-то во внешнем мире, в то время как настоящему,
внутреннему дьяволу, обитающему в животной природе человека, даются все
возможности расти без помех. На протяжении столетий многие из тех, кто
предназначен был служить Высшему, служили только золотому тельцу своей животной
природы, внушая своим сторонникам ложные надежды на бессмертие и играя на
эгоистической склонности людей добиваться материальных выгод лично для себя. Те,
у кого человечество искало защиты от телесных болезней, кто поэтому — больше,
чем кто бы то ни было — должен был понимать истинное строение человека, обычно
экспериментировали с физической оболочкой, пытаясь найти причины болезни и не
сознавая того, что эта форма есть выражение жизни, порождение души и что внешние
признаки не могут быть по-настоящему изменены без изменения того внутреннего,
что в них проявляется. Многие медики отказывались верить в существование души,
ища причины болезней в их внешних проявлениях. Болезни неизбежно возникают,
когда нарушаются законы Природы, они — следствие "грехов", которые не могут быть
отпущены, но которые надо искупить, вернувшись к действиям, согласным с этими
законами. Напрасно будут невежды просить блюстителей здоровья о помощи —
обмануть Природу они не в силах. Доктора могут вернуть человеку здоровье,
восстановив главенство природных законов, но пока они знают только исчезающе
малую часть их, они в силах исцелить лишь изчезающе малую часть недугов,
поражающих человечество; во многих случаях им удается избавиться от проявлений
одной болезни, вызвав другую, более серьезную8. Едва ли есть смысл таким ученым
искать причины эпидемий там, где болезни могут распространяться, но не
возникают. Душу Земли, где гнездятся такие болезни, не увидишь под микроскопом,
её может узреть только человек, чье духовное восприятие пробудилось с
пробуждением к сознательной жизни его внутреннего "Я".
Что знает современная медицина о строении человека, жизнь и безопасность
которого поставлены в зависимость от этого знания? Ей известно строение
человеческого тела, предстающего как система мышц, костей и органов, и каждую из
этих составных частей она называет своим именем, придуманным для того, чтобы их
различать. Не владея сверхчувственным восприятием, медики не знают души
человека, а верят, что тело — это и есть его суть. Если бы глаза их были
открыты, они бы разглядели, что видимое тело — это только материальное ядро
"нематериального", но тем не менее реально существующего человека, чья
душа-сущность распространяется далеко в пространство, а дух безграничен. Они
знали бы, что в жизненном принципе, в существование которого они не верят, как
раз и лежат основы чувствительности, способности восприятия, сознания и все те
факторы, которые определяют развитие физической формы. Находясь в плену своей
роковой ошибки, медики пытаются излечить вовсе не то, что болеет, а настоящий
больной остается им неизвестен. Поэтому не удивительно, что в наши дни самые
образованные медики пришли к выводу, что современная медицина — скорее бедствие,
чем благо человечества, а наши лекарства приносят больше вреда, чем пользы,
поскольку ими постоянно злоупотребляют.
В будущем хороший врач будет знать истинное строение человека и не станет
отталкиваться от иллюзорных внешних проявлений, но разовьет свое внутреннее
восприятие до такого уровня, чтобы иметь возможность прозревать скрытые их
причины. Достижения материальных наук перестанут определять его действия, а
превратятся во вспомогательное средство. Путеводной же звездой ему будет его
знание (не имеющее ничего общего с "мнениями" и "предрассудками"), и это знание
даст ему веру, которая и есть та сила, что позволит ему воздействовать на
составляющие человека, недоступные для влияния лекарств.
Но даже современные медики на практике поступают мудрее, чем утверждают в
теории. Врач может сколько угодно заявлять, что он не верит в веру, однако живет
он и зарабатывает свой хлеб только благодаря вере. Ибо если бы люди не верили
ему, они бы его не приглашали, и если бы больные не верили, что врач может им
помочь, они не стали бы исполнять его указаний. Медик без интуиции, который не
верит в себя и в которого никто не верит, ничего не достигнет как врач, сколько
бы он ни учился в разных школах.
Что нынешняя профаническая наука знает о Разуме? Согласно расхожему определению,
разум — это "интеллектуальная способность в человеке", и поскольку под человеком
здесь подразумевается видимая оболочка, разум оказывается чем-то в этой оболочке
заключенным. Но если это так, не могло бы происходить передачи мыслей на
расстояние. Если бы не существовало никакой субстанции разума вне видимой
оболочки, как могла бы мысль распространиться от одной оболочки до другой? Ни
одного звука нельзя услышать в пространстве, из которого выкачан воздух, и ни
одна мысль не может быть передана от одного индивида к другому без наличия между
ними соответствующего материального носителя, работающего как проводник. Но
возможность передачи мыслей на расстояние ныне признана практически всеми;
реальность этого явления давно поняли дети, использовавшие передачу мыслей на
практике в своих играх, а теперь его существование не вызывает сомнений даже у
самых больших скептиков9. Более того, каждый, кто не верит в возможность
передачи мыслей на расстоянии, в силах убедиться в такой возможности сам —
передав свои мысли другому, либо — если он по природе восприимчив — попросив
кого-нибудь передать мысли ему. Исходя из сказанного, даже самому поверхностному
наблюдателю должно стать ясно, что в своих утверждениях, касающихся столь
фундаментального понятия, как разум, профаническая наука еще очень далека от
истины. Ее логические заключения не могут быть верными, пока они исходят из
ложных посылок, и её суждения о способностях, присущих человеку, нельзя считать
правильными, пока она не знает истинной природы Человека.
Насколько же неизмеримо более серьезными и насколько же более разумными
представляются учения древней науки, согласно которым всё сущее есть выражение
мыслей Вселенского Разума, наполняющих беспредельность пространства! В этом
учении Разум выступает как сознательное, разумное начало в царстве
бесконечности, использующее в качестве орудий живые существа; и Человек,
интеллектуальная способность, которая есть выражение Мирового Разума, может
воспринимать, отражать и преобразовывать его мысли, подобно тому как алмаз
начинает светиться в лучах солнца.
Ученый будущего, обретя духовное восприятие, признает эту истину. Но когда
придет то время, положения науки перестанут быть просто суждениями и
убеждениями, и их место займет знание. Не будет никакого смысла в изучении чужих
мнений, противоположных твоим, ибо люди будут знать истину, и вместо того, чтобы
быть учеными, будут мудрыми.
Повсеместный утилитаризм нашего века есть следствие общего непонимания истинной
природы Человека и того, что для него в действительности полезно и ценно. Обретя
индивидуальное сознание и знание, человек вошел в противоречие с универсальным
законом10, и если он вернется в "рай", пребывающий в его собственном сердце,
приведя свои желания в гармоничное соответствие с этим законом, он сможет
"простереть руку свою и взять также от древа Жизни и вкусить и жить вечно"11.
Ничего нет выше во Вселенной, чем Бог, осознавший свою силу в человеке, ставшем
совершенным.
Если мы считаем, что цель нашей жизни — ублажать наше материальное "я" и
обеспечивать его всем необходимым, и что такое материальное благополучие и есть
высшее счастье, мы принимаем низ за верх и иллюзию за правду. Материальность
нашей жизни — следствие материальности наших тел. Мы — "черви земные", поскольку
привязаны к земле своими стремлениями. Если мы сумеем встать на путь эволюции,
которая сделает нас менее материальными, более тонкими, возвышенными, возникнет
совершенно иная цивилизация. То, что кажется нам теперь нужным, то, без чего мы
не можем обойтись, станет тогда абсолютно бесполезным; если наше сознание сможет
переноситься со скоростью мысли в любую точку земного шара, прежние транспортные
средства и средства связи нам уже не потребуются. По мере того, как мы всё
глубже погружаемся в материю, приспособления, которыми мы вынуждены поддерживать
свою жизнь, становятся тоже всё более материальными; но сущностный и
могущественный бог в человеке не материален — в обычном смысле этого слова — и
не подвластен ограничениям, налагаемым материей.
Возвышение недолговечного и хрупкого "реального" человека до состояния
совершенства, присущего вечному идеальному человеку, есть важнейшее Таинство,
которое нельзя узнать из книг. К этой великой тайне может приобщиться и ребенок,
но она навсегда останется скрытой от того, кто, живя лишь в мире чувственных
восприятий, не способен постичь её. Обретение духовного сознания есть Magnum
opus, Великое Делание, о котором алхимики говорили, что на него могут уйти
тысячелетия, а может — один миг, и даже женщине, сидящей за прялкой, под силу
свершить его. Они рассматривали душу человека как тигль, где пребывающим в
непрестанном борении чувствам дано очиститься жаром высоких стремлений и
священной любви к истине. Алхимики учили тому, как можно сублимировать душу
смертного человека и очистить её от всех земных привязанностей, пробудив к жизни
и освободив бессмертную её часть; как очищенные элементы, будучи подняты к
высшему источнику закона, низвергаются вниз "потоками белоснежного ливня",
видимыми всем, ибо они представляют собой все деяния жизни святой и чистой. Они
учили, как превратить неблагородные металлы — то есть животные энергии в
человеке — в чистое золото истинной духовности и как, обретя духовное сознание и
жизнь — аллегорически представлявшиеся как эликсир жизни, — душа может сохранить
свою невинность и юность и получить бессмертие.
Все эти истины разделили судьбу прочих истин: непосвященные неправильно поняли и
отвергли их, ибо невежды всегда громче всех требуют правды и отворачиваются от
неё, когда им её преподносят, поскольку слепы и не могут её разглядеть; алхимия
как наука известна сейчас только тем, кто способен её постичь. Теологи и масоны
— те и другие на свой манер — сохранили учение алхимиков, и хорошо, если
какой-нибудь масон или священослужитель понимает, о чем он толкует. Таких
истинных последователей очень немного. Системы, в которые было облечено древнее
знание, по-прежнему в ходу, но холодная рука сенсуализма и материализма
коснулась внешних их форм, и дух их покинул. Доктора и священники видят только
внешность, и немногие способны прозреть сокровенную тайну, в которой формальные
образы черпают свою жизнь. Ключ от внутреннего святилища потерян теми, кому
доверено было его хранить, и ученики Хирама Абифа не отыскали забытый пароль.
Загадка египетского Сфинкса еще ждет своего решения, и ответ на нее будет явлен
только тому, кто имеет достаточно сил, чтобы самому найти его.
Но истина по-прежнему живет. Она обитает на вершине горы, зовущейся Вера в
вечный Закон Блага. Она сияет в глубинах внутреннего мира человека и изливает
свой благословенный свет в лежащие внизу долины; и там, где двери или окна
открыты навстречу этому сиянию, она разгоняет тьму, давая людям — будь то
мужчина или женщина — понимание того, что по сути своей они подобны богу, и
выводя их на путь, ведущий к совершенству. По этому пути свет истины будет вести
их, пока не утихнут сражения, и не воцарится опять закон, и они не обретут
вечное счастье, воплотив высочайший идеал Мироздания.


Глава II
РЕАЛЬНОЕ И НЕРЕАЛЬНОЕ
Аллах! Би'-сми'-ллах! — "Бог един".
Коран
Повсюду на необъятных просторах Вселенной мы видим бесчисленное количество форм,
принадлежащих к разным царствам и видам, и представляющих бесконечное
разнообразие явлений. Вещества, из которых построены все эти формы, образованы,
насколько мы знаем, в сущности из одного первоначального материала. Основной
элемент, из которого строятся все формы, — один, хотя разные тела могут
отличаться по своим качествам, и куда разумнее предположить, что такая
изначальная вечная субстанция существует и проявляется в процессе эволюции в
разных формах, чем считать, что множество разных веществ было создано из ничего
или как-то иначе. Что представляет собой этот первоэлемент — эта нематериальная
субстанция12, — мы, будем считать, не знаем, нам известны лишь его проявления в
формах, которые мы называем вещами. Все, что может быть воплощено в той или иной
форме, можно назвать вещью; субстанция вещи может изменяться, а форма оставаться
прежней, или, наоборот, форма может измениться при сохранении субстанции. Можно
заморозить воду и превратить её в твердый лед или нагреть её так, что она станет
невидимым паром; этот пар химик может разложить на водород и кислород; однако в
надлежащих условиях силы, изначально образовавшие воду, создадут её опять. Формы
и качества меняются, но элементы остаются и могут соединиться опять в нужной
пропорции, определяемой законом притяжения.
Поскольку эта гипотетическая изначальная субстанция или принцип не обладает
качествами, которые мы способны воспринять с помощью наших органов чувств, мы не
можем увидеть или почувствовать её; и потому мы не знаем ничего о подлинной
субстанции вещи, мы только отличаем формы данной конкретной вещи по их особым
качествам, и для того, чтобы как-то классифицировать её и отличать от других, мы
даем ей название. Мы можем раз за разом лишать вещь отдельных её качеств или её
субстанции, изменять её форму, однако она остается той же самой вещью, пока
сохраняется её природа; и даже после того как мы разрушим её форму и разложим
вещество, из которого эта вещь состояла, природа вещи по-прежнему сохраняется
как идея в мире субъектного, неподвластная уничтожению, так что мы можем облечь
старую идею новыми качествами и воплотить её в новой форме на объектном плане.
Вещь существует, пока существует её природа; только когда изменяется природа,
прекращается её бытие. Материальная вещь — только символ или представление идеи;
мы можем назвать её, но сама вещь навеки остается за завесой тайны. Если бы мы
могли на физическом плане отделить вещество от его качеств и по своему желанию
придать ему другие качества, мы могли бы превратить одно тело в другое,
например, неблагородный металл — в золото; но пока мы не изменим природу вещи,
простое изменение её формы затрагивает лишь внешние её проявления.
Возьмем в качестве примера трость. Она сделана из дерева, но это не сущностное
её свойство: будучи сделанной из чего-то ещё, она все равно останется тростью.
Мы не воспринимаем трость саму по себе, мы только определяем её качества — её
длину, цвет, плотность; мы ощущаем её вес и слышим звук, ударив по ней. Каждое
из этих качеств по отдельности или все их можно изменить, и трость останется
тростью до тех пор, пока не утратит своей природы, ибо то, что на самом деле
создает трость, есть её природа или идея, которая не обязательно должна иметь
определенную форму. Давайте придадим этой лишенной формы идее новые качества,
которые изменят её природу, и мы превратим нашу идеальную трость во что захотим.

Не в наших силах превратить медь в золото на физическом плане или физически
сделать взрослого ребенком, но мы можем день за днем трансформировать свои
желания, свои стремления и вкусы всемогущей силой воли. Поступая так, мы
изменяем свою природу, превращаясь из человека — даже на физическом плане — в
иное существо.
Никто никогда не видел подлинного Человека, мы воспринимаем только качества,
которыми он обладает. И сам человек не может увидеть себя. Он говорит о своем
теле, своей душе, своем духе; только эти три составляющих вместе образуют то,
что мы рассматриваем как Человека, его подлинное "Я", в котором заключена его
природа; воплощение Абсолюта есть лишенная формы идея, для которой у нас нет
понятий. Как лишенная формы идея и притом как индивидуальность человек приходит
в мир материи, развивается в новую личность, обретает новый опыт и знания,
познает удовольствия и превратности жизни и, пройдя через долину смерти,
вступает опять в ту область, где с течением времени его форма перестанет
существовать, чтобы явиться опять в новой форме на сцене, когда пробьет час
очередного его появления. Его форма и личность теперь другие, его подлинное "Я"
остается прежним и всё же становится иным, ибо в ходе жизни оно обретает новые
качества и характеристики его меняются.
Чем ещё может быть это подлинное "Я", живущее за гранью смерти и меняющееся во
время жизни, как не самим Абсолютом, который обретает относительное сознание
из-за того, что входит в соприкосновение с материей? Уверен ли человек в том,
что он существует? Все имеющиеся у нас доказательства нашего существования
заключены в нашем сознании, в ощущении "Я есмь", которое это существование
воплощает. Всё прочее в сознании подвержено изменениям. Наше сознание в один
момент может быть совершенно иным, чем в другой, если изменится окружающая
обстановка или наши впечатления от неё. Мы стремимся к переменам, к смерти,
оставаться всё время одинаковыми было бы пыткой. Старые впечатления стираются и
замещаются новыми, и мы радуемся, видя, как прошлое умирает и его место занимает
нечто иное. Впечатления не рождаются внутри нас, мы получаем их из внешнего
мира. Если бы двое людей возникли и развивались в совершенно одинаковых
условиях, имели одинаковый характер и получали всё время одни и те же
впечатления, думали, чувствовали и желали бы одинаково, их сознания были бы
идентичными и их можно было бы рассматривать как одну личность. Если из памяти
человека изгладятся все когда-либо полученные им впечатления и он не будет
получать новых, такой человек сможет существовать века и века, в своем вечном
слабоумии, не имея никакого другого сознания, кроме сознания "я есмь", и это
сознание будет сохраняться до тех пор, пока его "я" способно существовать
соответственно ему самому.
В какой бы форме ни существовала жизнь, эта форма относительна. Камень,
растение, животное, человек или божество — все они имеют каждый свое бытие и все
они существуют только для других, пока те сознают их существование. Человек
расценивает бытие существ, стоящих ниже него, как неполноценное, а эти
неполноценные существа мало что знают о человеке. Так же и людям почти ничего не
известно о высших существах, и возможно, есть среди них такие, которые взирают
на людей с жалостью, как на низших животных, еще не пробудившихся настолько,
чтобы осознать свою истинную сущность.
Мы привыкли рассматривать то, что мы воспринимаем своими органами чувств, как
реальное, а все прочее — как нереальное, и всё же повсездневный опыт учит нас,
что мы не можем полагаться на собственые чувства, если хотим отличить истину от
заблуждения. Мы видим, что Солнце встает на востоке, в течение дня движется по
небу и исчезает на западе, но сейчас каждый ребенок знает, что это кажущееся
движение — только иллюзия, вызванная вращением Земли. Ночью мы видим
"неподвижные" звезды над головой, и они выглядят ничтожно малыми в сравнении с
земными просторами и безбрежным океаном; и, тем не менее, доказано, что это —
сияющие солнца, рядом с которыми наша матушка-Земля — просто песчинка. Ничто не
кажется нам таким неподвижным и застывшим, как твердь у нас под ногами, и притом
нам известно, что Земля, на которой мы живем, кружится с огромной скоростью в
пространстве; горы представляются нам вечными и неизменными, однако же
континенты уходят на дно океана или вздымаются вновь над его водами. Под нами
колышется приливами и отливами лоно нашей родной Земли, на вид такой твердой, а
над нами, вроде бы, нет ничего осязаемого — однако на самом деле мы живем на дне
воздушного океана и понятия не имеем о существах, которые, возможно, обитают в
его пучине или на поверхности. Нам видится, что солнечные лучи изливаются со
светила на нашу планету; и, однако, говорят, что тьма лежит между Солнцем и
атмосферой Земли, если только там нет метеоритов и метеоритной пыли, вызывающих
отражение; притом что, помимо этого, вокруг нас разлит целый океан света высшего
порядка, который кажется нам тьмой из-за того, что нервы в наших телах не
развиты достаточно для того, чтобы реагировать на воздействие астрального света.
Отражение в зеркале кажется реальностью неразвитому уму, эхо можно принять за
голос человека; элементальные силы природы могут напитаться порождениями наших
мыслей и отзываться на них, а мы будем слушать эти отзвуки, считая, что с нами
говорят духи ушедших. Бодрствуя, мы часто живем во сне, а видя сны, бываем
уверены, что это происходит наяву.
Твердое вещество выглядит для нашего физического зрения плотной неизменной
массой, но смотрящий глазами интеллекта видит в ней некую достаточно легко
представимую конфигурацию энергетических центров. Твердое вещество поэтому в
действительности является просто средоточием сил, и то, что мы видим как разного
рода вещества, — лишь символ накопленной энергии, видимое выражение невидимой
силы, присутствующей в материи. Для духовного взора материя и энергия
оказываются одним, они — два разных способа выражения одной вечной реальности,
два проявления одной вечной Силы.
Если мы перейдем от рассмотрения форм к рассмотрению пространства и посмотрим,
как соотносится наше осознание форм с протяженностью и длительностью, мы увидим,
что свойства этих последних изменяются в зависимости от нашего стандарта
измерения и способа восприятия. Простейшему, живущему в капле воды, эта капля
представляется океаном, а для насекомого, обитающего на листе, он может
заключать в себе целый мир. Если, пока мы спим, видимый мир сожмется до размеров
грецкого ореха или, наоборот, увеличится в тысячу раз, мы, пробудившись, не
заметим никаких изменений, при условии, что изменится в равной пропорции всё, в
том числе и мы сами. Ребенок не осознаёт пространственные соотношения и может
попытаться схватить луну рукой, так же и человек, который от рождения был
слепым, а потом прозрел, не сможет правильно определять расстояния. Наши мысли,
практически мгновенно переносящиеся из одной точки земного шара в другую, не
ведают расстояний. В основе наших представлений о пространственных соотношениях
лежит наш собственный опыт и память, порожденные теми условиями, в которых мы
сейчас находимся. Если бы мы существовали в других условиях, наш опыт и,
соответственно, наши представления были бы совершенно иными. Наше представление
об относительном пространстве есть способ восприятия расстояния, и пространство
будет иметь для нас столько измерений, сколько существует способов восприятия и
осознания. Пространство, соотносящееся с формами, может быть только трехмерным,
поскольку все формы обладают тремя измерениями — длиной, шириной и высотой. У
сознания, существующего в математической точке, не может быть понятия формы,
поскольку у такой точки нет формы. У сознания, существующего на линии или на
бесконечно тонкой плоскости, тоже не может возникнуть представления о форме,
поскольку подобные линия и плоскость, имеющие первая только одно, а вторая —
только два измерения, могут существовать не как формы, а только как
математические абстракции. Сознание, вообще говоря, может пребывать и без формы,
но входя в соприкосновение с формой, оно с необходимостью начинает воспринимать
пространство в трех измерениях, поскольку три — число формы.
Пространство в действительности существует независимо от формы. Мы можем
представить себя внутри цельной скалы, и там мы также будем находиться в
пространстве, хотя и не будем иметь никакого простора для движения. Каждый
знает, что есть разница между добром и злом, любовью и ненавистью, знанием и
невежеством; но если две вещи или идеи различаются, между ними должен быть некий
промежуток, а промежуток предполагает пространство — только в данном случае
пространство, никак не связанное с формой, о котором мы не можем составить себе
никакого представления.
Итак, наше представление о пространстве относительно; подобным же образом
обстоит дело с нашим представлением о времени. Мы сознаем не время само по себе,
а только то, чем оно измеряется, и вне нашей связи с идеями оно для нас — ничто.
Человеческий разум может воспринять за секунду лишь ограниченное, довольно
небольшое количество впечатлений; если бы мы получали лишь одно впечатление за
час, наша жизнь показалась бы нам очень краткой, а если бы мы могли
воспринимать, например, каждое отдельное колебание желтой составляющей спектра,
частота вибраций которой 509 миллиардов колебаний в секунду, один день жизни
ощущался бы нами как вечность13. Для узника в подземелье, которому нечем
заняться, время тянется очень долго, а когда у человека есть дело, время летит
быстро. Во сне мы не чувствуем времени, но бессонная, полная терзаний ночь
кажется нескончаемой. В видении или во сне мы можем за две секунды пережить то,
на что при обычном порядке вещей ушли бы годы и годы, ибо в бессознательном
состоянии время для нас не существует. В духовной реальности, в дэвачане или
авичи14, нет мер времени, подобных нашим, при том что она являет собой подлинное
пиршество образов, созданных её воображением. Человек, полностью погруженный в
субъективный мир, не получает никаких впечатлений из мира объективного. Если он
пребывает в таком состоянии лишь отчасти, ощущения, поступающие в
полубессознательный мозг, смешиваются с представлениями, рождающимися в
субъективном мире, и возникают карикатурные или искаженные образы.
Но в чем же разница между существованием в объективном и субъективном мирах? Мы
не перестаем жить, пока спим, меняется лишь способ восприятия. Расхожее мнение
гласит, что то, что мы воспринимаем в объективном мире — реально, а то,
воспринимается нами в субъективном, — лишь порождение нашего воображения. Но,
подумав немного, мы поймем, что любое восприятие — как в объективном мире, так и
в субъективном — есть результат работы этого самого "воображения". Когда мы
смотрим на дерево, не оно само оказывается в нашем глазу; нет, у нас в уме
появляется его образ. Глядя на некую форму, мы воспринимаем тот след, который
оставляет в нашем уме образ объекта, находящегося вне нашего тела; в случае
субъективного образа или мысли, наших собственных или созданных влиянием другого
существа, мы опять же воспринимаем след, который они оставили у нас в уме. И в
том и в другом случае картина существует лишь в нашем мозгу, мы воспринимаем
лишь воздействие, оказанное на наш разум, и единственная разница заключается в
том, что в первом случае его вызывает нечто видимое, а во втором нечто
недоступное физическому зрению; однако же впечатления, приходящие изнутри, могут
быть столь же реальны, как те, что получены извне. Когда мы закрываем глаза,
вторые исчезают, а первые предстают более отчетливо. Если глаза наши открыты,
впечатления внешнего мира смешиваются с впечатлениями мира внутреннего или даже
полностью вытесняют их, поскольку обладают большей силой.
На самом деле, объективность или субъективность того или иного явления зависят
от состояния сознания воспринимающего, и то, что представляется ему полностью
субъективным в одном состоянии, он может счесть объективным в другом. Высочайшие
истины пребывают объективно для тех, кто может их осознать, а громоздкие
материальные формы не существуют для тех, кто их не воспринимает.
Поэтому всё — в какой-то мере реальность, а в какой-то иллюзия, в зависимости от
того, с какой стороны посмотреть. "Реальное" и "нереальное" — относительные
понятия, и то, что может казаться реальным на одной ступени бытия, покажется
нереальным на другой. Деньги, любовь, власть представляются очень реальными тем,
кому они нужны; для тех же, кто в них не нуждается, они — просто иллюзии. То,
что мы осознаём, реально для нас, однако для другого это же может быть
нереально, и наше представление о реальности меняется, если изменяется наше
сознание. Если мое воображение достаточно сильно, чтобы заставить меня поверить
в присутствие ангела, этот ангел, мое собственное создание, будет здесь, живой и
реальный, независимо от того, что другие, возможно, не увидят его и подвергнут
его реальность сомнению. Если ваш разум может сотворить для вас рай в пустыне,
этот рай будет существовать для вас объективно. Всё сущее существует в Мировом
Разуме, и если индивидуальный разум начинает сознавать свои взаимоотношения с
некоей вещью, он начинает воспринимать её. Ни один человек не способен правильно
постичь вещь, которая не существует, он не может знать её, не вступая с ней ни в
какие отношения. Для восприятия необходимо наличие трех факторов: способности
восприятия, воспринимающего и вещи, которая может быть объектом восприятия. Если
они существуют на совершенно разных планах и не могут вступить ни в какие
взаимоотношения, восприятие невозможно и они ничего не будут знать друг о друге.
Если они есть одно, восприятие также невозможно, ибо, будучи слиты воедино, они
перестают находиться в каких-либо отношениях друг к другу. Желая посмотреть на
свое лицо, я не могу выйти из своего тела, а должен воспользоваться зеркалом,
чтобы установить некие взаимоотношения между мной и объектом моего восприятия.
Зеркало не способно к восприятию, и я не могу увидеть себя в зеркале, я могу
увидеть себя только в собственном уме. Отражение в зеркале создает образ,
который является объективным для моего индивидуального разума и доступен моему
субъективному восприятию. С точки зрения индивидуального восприятия "я", образ,
возникающий в моем уме, и зеркало существуют отдельно, но с точки зрения
Абсолюта "я", образ и зеркало есть Одно, между нами нет никакой разницы, и то,
что я, как я убежден, вижу, — не более чем иллюзия.
Этот пример иллюстрирует основной закон творения. Великая первопричина, можно
сказать, выходит за свои пределы, становится своим собственным зеркалом и
вступает в отношения с самой собой. "Бог" видит отражение своего лица в Природе;
Мировой Разум зрит свое отражение в индивидуальном разуме человека. Бог обретает
сознание в человеке, но когда он опять вернется в себя, эти отношения
прекратятся, он опять воссоединится с собой, относительного сознания больше не
будет, и "Брахма уйдет спать", пока не минет Ночь Творения. Но человек знает,
что он существует даже тогда, когда все его отношения с внешними вещами
прерваны, и ему не нужно смотреть постоянно в зеркало, чтобы напоминать себе об
этом. Также и абсолютное сознание великого "Я есмь" не зависит от наличия
объективной Природы и он будет по-прежнему "сидеть на великом белом престоле,
когда земля и небо бежали лица Его"15.
Если мир есть проявление Мирового Разума, всё сущее должно существовать в нем и
не может быть ничего помимо него, ибо он с необходимостью бесконечен, он может
быть только Один и ничего не может находиться вне его. Мы существуем в этом
Разуме, и всё, что мы воспринимаем из внешнего мира, есть впечатления, которые
наши индивидуальные разумы получают от внешних объектов посредством органов
чувств или на более высоких планах восприятия.
Если всё сущее есть Разум и мы сами есть этот Разум, все формы субъективного и
объективного миров не могут быть ничем иным, кроме как состояниями нашего
Разума. Мысль — творящая сила Вселенной. Зерна мыслей прорастают в уме, как
зерна растений в земной почве. И как растения пробуждаются к жизни солнечными
лучами, так и мысли — светом интеллекта. В начале дня творения Брахма,
пробудившись от сна, стал мыслить, и его думы создали миры. Эта истина выражена
аллегорически во всех древних книгах мудрости. "В начале было Слово, и Слово
было у Бога, и Слово было Бог"16. "Бог" — это абсолютная Мудрость в соединении с
Силой. "Слово" — выраженная мысль. Невоплощенная мысль пребывает в своем
источнике, вечном Разуме, но, будучи выражена посредством магии, Силы Воли, она
материализуется в действии. Вещи — это материализованные мысли, или состояния
души, представленные предметно. Немногие способны мыслить самопроизвольно и
независимо, хотя все считают себя способными на это; те, кто в состояниии
управлять своими мыслями, могли бы творить. Большинство людей поглощены мыслями,
которые приходят им в голову незваными; такие люди служат орудиями или
"посредниками", через которые мыслит универсальный принцип разума, но они не
способны породить мысль, а еще менее — воплотить её силой "Слова".
Мы обычно считаем объективным то, что видят одинаково несколько человек, а если
нечто видит только кто-то один, а остальные нет, — мы сочтем эту вещь иллюзией.
Но все впечатления вызывают определенное состояние души, и человек должен
находиться в соответствующих условиях — или в соответствующем состоянии души, —
чтобы приобщиться к тому состоянию, которое порождается данными впечатлениями.
Все, кто находится в одном состоянии души и получает одинаковые впечатления,
будут воспринимать одно и то же; но если состояния людей различны, их восприятие
будет отличаться, даже если воздействие, оказываемое на их сознание, одинаково.
Лошадь или лев будут выглядеть одинаково для всех людей с нормально развитыми
органами чувств постольку, поскольку люди, имеющие нормальные человеческие
органы чувств, находятся, с некоей вероятностью, в сходном состоянии души; но
если кто-то из них сильно испугается или его внимание будет полностью поглощено
чем-то другим, его состояние окажется иным и его восприятие будет отличаться от
восприятия остальных. Пьянице в белой горячке может казаться, что он видит
червей и змей, ползающих по его телу. Его жизненный опыт говорит ему, что во
внешнем мире этих тварей нет. Тем не менее, для него они ужасающе реальны, и он
всячески пытается избавиться от них. Эти черви и змеи реально существуют для
пьяницы, порожденные определенным состоянием души, и не существуют для тех, кто
это состояние не разделяет. Но если бы кто-то другой пришел в то же состояние,
он увидел бы тех же тварей; и тот, кто видит их, может заставить других сделать
то же самое, при условии, что может передать им свое сознание, то есть душевное
состояние.
Следовательно, наше восприятие может быть различным не только в той мере, в
какой различаются воздействия объектов восприятия, но в зависимости от нашей
способности это впечатление получить или в зависимости от нашего душевного
состояния. Если мы разовьем в себе какое-нибудь новое чувство, мы окажемся
словно бы в новом мире; если же наша способность воспринимать воздействия
сведется к единственному ощущению, мы сможем сознавать только то, что будет
открыто этому ощущению, и мир, воспринимаемый нами, окажется крайне
ограниченным. Допустим, что есть существо, чья способность восприятия полностью
отлична от нашей и которому доступно лишь одно состояние сознания, скажем,
ненависть. Поскольку всё его сознание сконцентрировано на этом влечении, он не
может осознавать ничего, кроме ненависти. Такой "бог ненависти", неспособный
прийти в другое состояние души, не воспринимает никаких иных состояний, помимо
тех, которые соответствуют его собственному. Для подобного создания весь мир
будет темен и пуст; наши моря и горы, леса и реки для него не существуют — но
если где-либо человек или зверь возгораются ненавистью, для него это как
полыхающее зарево, вспыхнувшее в темноте, которое привлекает его внимание и
зовет его, и с его приближением этот огонь может разгореться в такое пламя,
которое уничтожит ту индивидуальную форму, что породила его. В качестве примера
можно было взять и любое другое состояние души или страсть. Ненависть
притягивает ненависть, любовь притягивает любовь, и человек, исполненный
ненависти, неспособен любить, как тот, кто преисполнен любви, не может
ненавидеть; то и другое — душевные состояния, которые, если они овладели
человеком полностью, невозможно изменить усилием воли.
В "Бхагавадгите" говорится: "Неведение — удел рождённых с демоническими
(асурическими) свойствами".17 "Демонические люди не знают ни верной
деятельности, ни воздержания, нет в них ни чистоты, ни правдивости, ни
добронравия. Нет в мире истины, и нет у мира нравственных основ, — говорят они,
— нет у него Владыки, он возник в результате союза двух начал, и причина этому —
притяжение (желание), и ни что иное".18
Те, кто убеждён, что всё существует благодаря притяжению двух принципов,
забывают, что не может быть тяготения без причины, его порождающей, и что всякое
тяготение прекратилось бы, как только бы исчезла эта причина. Они обманывают
себя, следуя доктрине, в которую сами не могут всерьез поверить. Они
соглашаются, что из ничего ничего не может возникнуть, и однако утверждают, что
сила притяжения не порождается ничем и продолжает существовать без какой-либо
причины. Эти люди провозглашают абсурдную двойственность, которой на самом деле
нет, ибо если непреходящее Единое разделяется на две части, эти части не
становятся двумя Единственными, но продолжают быть двумя половинками одного
Единого. Один — число Единства, два — Разделения. Единое, разделившись надвое,
перестает существовать как Одно, и ничего нового при этом не возникает. Если бы
мир создавался так, как это представляют последователи дуализма, не могло бы
возникнуть ничего, что не существовало бы тогда, когда еще ничего не
существовало, поскольку действие и противодействие, если бы и существовали, были
бы равны по силе, и не происходило бы никакого развития. Если бы Ормузд (принцип
Добра) был равен в могуществе Ахриману (принципу Зла), всякое развитие
прекратилось бы и мир от века оставался бы одним и тем же; но за Ормуздом и
Ахриманом есть еще невидимое пламя, закон эволюции, и Ормузд всегда побеждает
Ахримана данной ему силой добра. Парсы, поклоняясь огню, почитали невидимую силу
Добра. Видимый огонь и видимое солнце символизировали для них эту невидимую силу
и Духовное Солнце, и трудно найти в Природе символы более подходящие для того,
чтобы представлять безграничную силу Добра и Света, которые в итоге полностью
возобладают над темной силой Зла.
Чем бы ни была эта сила Добра, ограниченное существо, каким является человек, не
способно дать ей правильное название или описать её, поскольку она выше
разумения смертных. Ее назвали "Богом", и в этом качестве она имеет "много лиц",
поскольку, рассматривая её с разных точек зрения, мы видим разные её аспекты.
Она — Первопричина, из которой возникает всё; она должна быть Абсолютным
Сознанием, Мудростью и Силой, Любовью, Интеллектом и Жизнью, поскольку все эти
свойства присущи её проявлениям и не могли возникнуть иначе, как от нее. Её
назвали Пространством, поскольку всё существует в пространстве, но само
пространство непостижимо для нас, хотя мы живем в нем и оно повсюду вокруг нас.
Термин "пространство" не имеет никакого смысла, если не понимать под ним
протяженности, протяженность — свойство Материи, но материя не может
существовать без Движения, а движение материи вызывается Законом. Пространство,
Материя и Движение в абсолютном ихсмысле непостижимы для нас, ибо человек,
будучи относительным существом, может постичь только то, с чем вступает в
отношения. Прикованный к форме, он может знать лишь то, существование чего
связано с формой. Только когда его сознание вступит в область бесформенного и
когда он перестанет быть человеком, может он надеяться суметь понять Абсолют,
ибо станет "как один из богов".
Абсолют, не зависящий от отношений и условий, есть исконная причина всех
проявлений силы. Попытка описать его равносильна тому, чтобы пытаться описать
нечто не имеющее свойств или нечто, о свойствах которого мы не можем составить
себе никакого представления. Когда Гаутаму Будду попросили описать высший
источник всего бытия, он промолчал, ибо те, кто достиг состояния, в котором
можно воочию увидеть это, не имеют слов, чтобы описать то, что открылось им19, а
те, кто не осознал, не смогут понять описание. Чтобы описать вещь, мы должны
приписать ей некие понятные нам свойства, и тогда она перестает быть Абсолютом и
становится относительным. Поэтому теологические споры о природе "Бога"
бессмысленны, ибо у "Бога" нет природных свойств, напротив, Природа — его
проявление. Если мы используем слово "Бог" в его правильном значении "Благо",
тогда отрицать существование Бога абсурдно, это равносильно тому, чтобы отрицать
свое собственное существование, ибо любое существование есть не что иное, как
проявление Жизни, как "Благо". Заявлять о своем знании Бога столь же нелепо, ибо
мы не можем знать то, чего не в силах вообразить. Бога могут знать лишь те, кто
стоит выше теологических дискуссий; его можно узнать в духе, но нельзя описать
научно, и баталии между так называемыми деистами и атеистами — не более чем спор
о словах, у которых нет точных значений. Любой человек сам есть проявление Бога,
и как характер одного человека отличается от характера другого, так и его
представление о Боге отличается от представлений других; у каждого свой бог
(идеал); только когда все люди обретут одни устремления, у всех них будет один
Бог.
Для того, кто не верит в силу Добра, эта сила не существует, и её существование
нельзя ему доказать. Для того, кто ощущает присутствие Бога, Бог есть, и его
нельзя в этом разубедить. Нельзя втолковать несведущему, что существует знание,
пока он не приобщится к нему; тех, кто знает, нельзя разубедить разумными
доводами, если только они не забудут то, что знают. Карикатуры на богов, которые
разные церкви выдают за представления единственного подлинного Бога, — просто
попытки описать то, что описать невозможно. Как у каждого человека есть свой
собственный высший идеал (Бог), выражающий его устремления, так и у каждой
церкви свои особый бог, который есть порождение и результат эволюции идеальных
нужд того коллективного образования, которое именуется церковью. Все такие боги
истинны для последователей данной церкви, поскольку они отвечают их
потребностям, и если потребности церкви меняются, меняются и её боги: старые
развенчиваются и их место занимают новые. Бог христиан иной, чем бог иудеев, а
бог христиан XIX века очень отличается от того, что жил во времена Торквемады и
Петера Арбэ и радовался пыткам и аутодафе. До тех пор, пока люди несовершенны,
их боги будут несовершенны; и по мере того, как люди становятся более
совершенными, их боги совершенствуются тоже; а когда все люди станут равно
совершенными, у них у всех будет один совершенный "Бог", один высочайший
духовный Идеал и одна универсальная реальность, признаваемая и учеными, и
религией. И реальность эта — само человечество, достигшее высшего идеала
совершенства; ибо возможен только один высший Идеал, одна абсолютная Истина,
постижение которой есть Мудрость, проявление — сила, выраженная в Природе, а
самое совершенное создание — идеальный Человек.


Глава III
ФОРМА
Вселенная есть мысль Бога.
Парацельс
Согласно Платону, изначальный элемент есть эманация Демиургического Разума,
который заключает в себе от века идею природного мира, и эту идею он создает из
себя силой своей воли. Эта доктрина стара и существует с тех самых пор, как на
земном шаре появился первый разумный человек. В ней, по существу, заключена та
же истина, какой учили древние риши и которую излагали — хотя, возможно, иными
словами — все величайшие мыслители всех веков, начиная, видимо, с первого
планетарного духа, который явился на нашу планету, и кончая современными
философами. Они провозглашают, что мир есть порождение воли и способности к
формированию идей20, хотя и забывают при этом, что эта способность, как и воля,
не могут существовать сами по себе, без того, кто проявляет волю и мыслит, но
что они суть свойства некой неизвестной сущности, причины или принципа.
Эта неизвестная причина возникает, когда непроявленное абсолютное Единое являет
себя, становясь Тремя. На этой истине основано учение о Троице, которое мы
находим в большинстве древних религиозных систем Востока, так же как и в
христианском символизме. Даже так называемая "рациональная наука" без этого
учения становится "иррациональной", поскольку если "материалист" (правильно)
утверждает, что не бывает материи без движения и движения без материи, он должен
— по логике вещей — добавить, что материя существует, а движение происходит
благодаря некой причине. Он может не знать этой причины, но она, тем не менее,
есть, даже если ему не известно о ней вообще ничего, кроме ее наличия. Троица
рациональной науки поэтому выглядит так: Действие, Противодействие и Причинность
— или, другими словами, Материя, Движение и Причина (Потенция).
Эта троица проявляется на трех разных планах или в трех разных способах
действия, которые были названы Материей, Душой и Духом, или, согласно символике
древней оккультной науки, — Землей, Водой и Огнем. Единое проявляется в Трех, но
эти Три есть одно целое и не состоят из трех частей, где одна следует за другой,
но возникают сразу. Противодействие не может быть без Действия, и оба они имеют
место благодаря сосуществующей с ними Причине. Отец не был Отцом, пока не
появился Сын, и то, что породило Сына, есть сила, присущая Отцу, его Воля или
"Святой Дух". Нет движения без материи или без причины; нет причины без
воздействия и без чего-то, на что это воздействие оказывается. Не может быть
протяженности и длительности, или "Пространства", без материи или движения, и
нет формы без пространства. Абсолютное пространство невидимо, и мы не можем
представить себе его форму. Мы не в состоянии вообразить его не имеющим границ,
и также не можем представить себе каких-либо его границ без пространства за
ними; относительное пространство ограничено и существует как форма. Не может
быть пустого пространства, поскольку "пространство" означает протяженность, а мы
не способны представить себе "ничто", и "ничто" не может иметь протяженности.
Формы — это, так сказать, пространство, сделанное предметным, кристализованное в
определенную конфигурацию, доступную или недоступную нашим органам чувств, и ни
одна форма не существует иначе чем в пространстве.
Дух, или "Огонь", — это нематериальный, лишенный формы, универсальный элемент,
который может проявляться в формах. Он — лоно, в котором всё содержится прежде,
чем будет воплощено как объективное его пробудившейся Волей. Он — "творец"21,
великий "плотник" Вселенной, "приемный отец Христа", чья жена есть Майа
(Природа)22, непорочная дева, через которую Отец является как Сын, пробужденный
к действию в форме животворящим воздействием "Святого Духа"23. Это великое
таинство, изложенное в виде аллегорий во всех основных мировых религиях, могут
полностью познать и понять только те, кто обрел способность высшего восприятия и
достиг высшего знания, даруемого посвященным, чье духовное сознание пробудилось;
неверное его толкование породило множество нелепых и противоречащих друг другу
суждений. Тот, кто хочет с помощью своего интеллекта постичь бесконечное, не
сумеет ухватить его, пока его конечный разум не сможет объять достаточно, чтобы
быть в совершенной гармонии с необъятным Единым.
Душа, или "Вода", — это полуматериальный элемент, в своем исконном состоянии не
имеющий формы, но способный существовать как форма. Она выступает как
организующее начало вещественных форм. Душа человека-Микрокосма аналогична душе
Макрокосма. Элементальные силы Природы, существующие на астральном плане,
пользуются ею как "площадкой" для своих игр. Она пронизывает и окружает планеты,
и также окружает и пронизывает тела людей и животных и прочие тела и формы. Все
материальные формы есть, можно сказать, "материализованные души", которые
прекращают свое существование вскоре после того, как принцип души извлекают из
них.
Материя, или "Земля", или (как её называют в её изначальном состоянии) акаша, —
это невидимый материальный элемент, наполняющий всё пространство. Уплотняясь под
воздействием организующей силы души, она облачает формы души и делает их
видимыми на физическом плане. Но не все эти формы доступны нашему физическому
зрению; те, которые мы видим, — еще далеко не все. Невидимый мир, сокрытый в
видимом, может открыться тому, кто способен сорвать покров с материи, ибо внутри
материальных форм заключен невидимый элемент, выражением которого только и
служит эта форма.
Из взаимодействия трех изначальных элементов, Духа, Души и Материи, возникают
четыре смешанных принципа, и они вместе с тремя предыдущими дают семь принципов.
Эта семеричная структура Макрокосма и Микрокосма была известна древним мудрецам
Востока и западным посвященным, таким как Парацельс и другие, а в наши дни
обнародована в учении восточных посвященных.
Приведенная ниже таблица представляет эту структуру согласно учению брахманов.
1. A. Элемент Материи, акаша, представленный "Землей".
2. AB. Сочетание Материи и Души, известное как астральное тело (немецкий
Doppelgaenger, т.е. "двойник"), смесь "Земли" и "Воды".
3. B. Душа, известная как периспри, или животный принцип в человеке,
представленная "Водой".
4. ABC. Жизненная сущность, сочетание Материи, Души и Духа, "Земли", "Воды" и
"Огня".
5. AC. Ум, сочетание Материи и Духа, или "Земли" и "Огня" (принцип
разумности).
6. BC. Духовная Душа, сочетание Души и чистого Духа, или "Воды" и "Огня"
(принцип Духовности).
7. C. Чистый Дух, или "Огонь", непостижимая Великая Первопричина.24
Структура, которой пользовался Парацельс и "Эзотерический буддизм", совпадает с
приведенной выше, за исключением того, что джива, или жизненная энергия, у них
выступает как второй, а астральное тело — как третий принцип: 1. Физическое тело
(стхула-шарира). 2. Жизненная энергия (прана). 3. Астральное тело (звездное
тело). 4. Животная душа. 5. Разумная душа. 6. Духовная Душа. 7. Дух.
Говорят, эта структура была известна и древним иудеям, и древнееврейский
алфавит, состоящий из 22 букв, построен с отсылом к ней, поскольку три в семи
состояниях дают двенадцать символов и 3+7+12-22.
Любая форма есть выражение одного или нескольких элементарных принципов, и
существует она до тех пор, пока соответствующие принципы действуют в ней. Не все
формы видимы, поскольку видимость или невидимость зависит от способности
отражать свет. Невидимый газ может стать твердым под воздействием давления и
холода, и тогда он будет видимым и осязаемым; в то же время самые твердые
вещества можно сделать невидимыми и неосязаемыми, нагрев их. Результаты,
продукты космических мыслей, не все настолько материальны, чтобы их можно было
увидеть физическим зрением, и в действительности мы видим лишь очень малую их
часть. Нет никаких сомнений, что во Вселенной присутствует огромное количество
невидимой материи — кометной или какой-либо другой, и по мере совершенствования
оптических приборов нам будут открываться новые царства форм и жизни.
Любое изменение деятельности приводит к изменению форм и порой вызывает к жизни
новые формы. Твердый лед можно превратить в невидимый пар и опять
сконденсировать в осязаемую форму. Чем больший объем занимает материя и чем
более интенсивным делается её движение, тем меньше возможностей воспринять её
физическими органами чувств, но, увеличиваясь в объеме, материя не обязательно
теряет в силе воздействия. Пар мощнее воды, а нагретый до очень высокой
температуры, он выделяет электричество и обретает огромную разрушительную силу.
Чем больше уплотнены элементы материи, тем большую инертность она проявляет; чем
она разреженнее, тем дальше простирается сфера её действия.
С каждым телом связаны свои, невидимые сферы. Видимая сфера ограничена
поверхностью его видимой формы, но невидимые сферы простираются дальше в
пространство. Их не всегда можно обнаружить с помощью измерительных приборов,
но, тем не менее, они существуют, и при определенных условиях их можно
почувствовать. О сфере действия сильно пахнущего тела сообщит обоняние; сферу
магнита можно определить, поднеся к нему железо; сферу человека или животного
уловит самый тонкий из всех инструментов — сверхчувствительный мозг.
Эти сферы представляют собой магнетическую, тепловую, ароматическую или световую
ауру и эманации, присущие всем объектам, находящимся в пространстве. Наблюдая
полярное сияние в северных областях нашей планеты или фотосферу Солнца во время
затмения, мы видим такие эманации. Нимб вокруг головы святого — не плод
поэтического воображения; ведь никто не считает фантазией ореол света вокруг
драгоценного камня. Как у каждого солнца есть своя система планет, вращающихся
вокруг него, так каждое тело окружают меньшие энергетические центры,
выделившиеся из основного, но сохраняющие часть его свойств. Медь, уголь и
мышьяк, например, имеют красную ауру, свинец и сера излучают в синих тонах,
золото, серебро и сурьма — в зеленых, а железо испускает все цвета спектра.
Растения, животные и люди излучают в соответствующих цветах в зависимости от их
свойств: у высокодуховных личностей ауры белые и синие, золотые и зеленые разных
оттенков; натуры более низкие испускают в основном темно-красные эманации,
которые у персон грубых, жестоких и неразвитых становятся почти черными.
Коллективные ауры людей, животных и растений, городов и стран соотносятся с их
основными характеристиками, так что человек, у которого способность восприятия
достаточно развита, может определить степень интеллектуальной и нравственной
зрелости города или страны, посмотрев на сферу их эманаций.
Качество эманаций зависит от формы деятельности того центра, где они берут свое
начало. Они выражают состояние души, и по ним можно определить эмоциональное
состояние. Каждой эмоции соответствует свой цвет: любви — синий, желанию —
красный, доброжелательности — зеленый, — и эти цвета способны порождать
аналогичное чувство в других душах, особенно если эмоциональное начало
направляется рассудком. Синий действует успокаивающе и может утихомирить безумца
или снять лихорадку; красный возбуждает страсть: бык может прийти в ярость при
виде красной тряпки, а неразумная чернь зверееет от вида крови. В этой химии
души ничуть не больше чудесного, чем в фактах, известных физической химии, и
названные явления подчиняются тому же закону, что заставляет хлорид серебра
чернеть под воздействием синего или белого света, в то время как
рубиново-красный или желтый не вызывают никаких изменений.
Все формы царства минералов, растительного и животного царств Земли, в том числе
тела всех человеческих существ, есть мысли Мирового Разума, воплощенные в
материи на физическом плане. Физическая их форма есть выражение их второго
принципа, и в каждой материальной форме содержится её эфирный двойник, который,
при определенных условиях, может отделиться от более материальной части или быть
выделен из неё мастерством адепта. Эту астральную часть можно облечь вновь в
акашу и сделать видимой: таким образом тот, кто знает, как манипулировать этими
невидимыми силами, способен скопировать любой предмет.25
Астральные формы могут продолжать существовать и после того, как их материальная
оболочка разрушится. Ясновидящие порой видят астральные формы умерших, витающие
над могилами и сохраняющие сходство с когда-то жившими людьми; в такие формы
можно искусственно вдохнуть жизнь и некое ограниченное сознание и использовать
их в практиках некромантии и черной магии или привлечь на "спиритические
сеансы", чтобы они представляли духи усопших.
У некоторых людей этот второй принцип — вследствие особенностей их строения или
из-за болезни — не очень прочно связан с физическим телом и может на короткое
время отделяться от него.26 Такие люди хорошо годятся на роль "медиумов" при так
называемой материализации духов; их эфирные двойники могут являться отдельно от
их тел и принимать облик некоего человека — живущего или ушедшего. Этот облик
формируется, сознательно или бессознательно, помыслами присутствующих людей,
становясь отражением их воспоминаний и мнений либо иными влияниями, невидимыми
для физического взора.
Как мозг — центральный орган, обеспечивающий циркуляцию нервного флюида, а
сердце — центральный орган, обеспечивающий циркуляцию крови, так селезенка —
орган, из которого черпают свою жизненную силу астральные элементы, и при
некоторых болезнях, нарушающих работу селезенки, астральный "двойник" человека
может против его воли отделиться от тела. Нет ничего удивительного в том, что
больные иногда чувствуют, что они "как будто и не они" или что рядом с ними на
кровати лежит кто-то еще, и этот кто-то — они сами. Описания подобных
"Doppelgaengers" (двойников), призраков, привидений, духов, возникающих в
результате отделения лингашариры от физической оболочки, можно найти во многих
трудах, посвященных загадочным явлениям Природы.27
Обычно такие астральные формы лишены сознания и не обладают собственной жизнью,
но их можно наделить жизнью и сознанием, если изъять жизнь из материальной
оболочки и сконцентрировать её в астральном теле. Человек, преуспевший в этом,
сможет выходить из своей физической оболочки и жить независимо от неё; некоторые
адепты способны даже полностью покинуть физическое тело и продолжать жить в
своей эфирной, невидимой форме.
Формы в сфере Души, где основным началом является четвертый принцип, еще более
эфирны и еще меньше привязаны к определенной конфигурации. Это не покажется
странным, если мы вспомним, что они — тоже формы мысли и что мысль или идея
может иметь определенный облик, но может и оставаться бесформенной и
неопределенной. Если мы, например, слышим слово "животное", мы представляем
живое существо того или иного вида, но не придаем нашему представлению
какой-либо определенной формы; но если это животное описано как принадлежащее к
одной из знакомых нам разновидностей, в нашем сознании возникнет его конкретный
образ. Чисто духовные или абстрактные идеи, такие, как любовь, вера, надежда,
милосердие и др., не имеют облика и их нельзя представить в конкретных формах;
они могут, самое большее, выражаться символически в образах, которые должны
заставить наши мысли обратиться к лишенным формы идеям, свойства которых эти
образы призваны представить нашему воображению.
Подобно тому как три элемента представлены тремя царствами физического плана, на
астральном плане существуют три царства элементалов, соотносящиеся с элементами
Огня, Воды и Земли. Отдельные формы, живущие на этом плане, часто обнаруживают
свое присутствие перед животными и людьми, но, как правило, остаются невидимыми.
Их, однако, могут узреть ясновидящие, а при определенных условиях они могут даже
иметь видимый и осязаемый облик. Их тела состоят из упругой полуматериальной
субстанции, эфирной настолько, что её нельзя различить физическим зрением, и
способны менять форму, повинуясь опреденным законам. Бульвер-Литтон говорит:
"Жизнь — всенаполняющий принцип, и даже там, где нам видятся смерть и тлен,
рождается новая жизнь и изменяются формы материи. Призовем на помощь аналогию:
не лист и не капля воды, а не больше не меньше чем та звезда, обитаемый и
дышащий мир, нужна обычному уму, дабы понять, что окружающая нас Бесконечность,
которую вы зовете пространством, — безграничное Неосязаемое, отделяющее Землю от
Луны и звезд, — также напоено своей, подобающей ему, жизнью".
И дальше он пишет: "В капле воды вы видите разнообразнейших мелких существ: как
огромны и ужасны некоторые из этих крошек-монстров в сравнении с другими. Так же
и обитатели атмосферы: некоторые замечательны своей мудростью, другие — пугающей
злобой; некоторые враждебны человеку, как демоны, другие добры, как посланцы
между Землей и Небесами"28.
В наш скептический век принято, читая такие описания, восхищаться "богатой
фантазией" автора, ни на минуту не допуская, что они призваны сообщить некую
истину. Но можно привести множество свидетельств, доказывающих — если это
нуждается в доказательстве, — что подобные невидимые, но вещественные создания
существуют и могут иметь самый разный облик; что воля сведующего в подобных
вещах человека может наделить их сознанием и интеллектом, сделать их видимыми и
даже полезными человеку. Подтверждение этой мысли можно найти в сочинениях
розенкрейцеров, каббалистов, в трудах алхимиков и посвященных, равно как и в
древних книгах мудрости на Востоке и в христианской Библии.
Эти сущности, однако, не обязательно обладают личностью. Они могут являть собой
безличные силы, обретающие форму, жизнь и сознание при соприкосновении с
человеком. Гномы и сильфы, ундины и саламандры живут не только в сказках, хотя и
могут сильно отличаться от тех созданий, что существуют в представлении невежд.
Каким незначащим и маленьким кажется отдельный человек в безграничности
Вселенной! И это при том, что его чувства открывают ему лишь очень малую её
часть. Если бы он мог узреть миры, лежащие под его ногами и над его головой и
вокруг него, кишащие созданиями, о существовании которых он даже не подозревает,
в то время как они, возможно, не знают ничего о нем самом, он преисполнился бы
страха и начал искать бога, чтобы тот защитил его; и, однако, нет среди этих
созданий существа выше и могущественнее, чем духовный человек, познавший свои
возможности, в котором его собственный бог пробудился и обрел сознание и силу.29

Существа духовного плана таковы, какими когда-то были люди; их строение не дано
познать тем, кто не равен им, и их совершенные тонкие формы мы не можем себе
представить. Достигшие такого уровня развития, что им не надо более быть
заключенными в форму, они вступили в область, где нет форм, пребывая вечно в
присутствии Мирового Разума, от которого изначально происходит сила, зовущаяся
Человек. Мы можем смотреть на каждого отдельного человека как на отдельную ноту
в великом оркестре мира, а на дхьян-чохана30 — как на полнозвучный аккорд или
соединение нот в божественной симфонии. Сочетание нот может быть и
дисгармоничным, и есть злые духовные сущности, как в противовес свету существует
тьма, ибо высокоразвитый интеллект может быть использован и для низких целей; но
добрые духовные начала не будут побеждены злыми, поскольку их защищает источник
всего блага, который по сути своей есть Благо и для которого зло — просто
оборотная сторона.
Царство Души есть царство эмоций. Эмоции не возникают просто как результат
физиологических процессов, обусловленных воздействиями физического плана; они
принадлежат формам жизни, относящимся к астральному плану, и часто возникают и
утихают без видимой причины. Погода или не зависящие от нас обстоятельства могут
вызывать у нас определенные эмоции, никак не связанные с нашим физическим
самочувствием. Человек, вошедший в комнату, где все смеются, с большой
вероятностью разделит общее веселье, не зная его причины; оратор может заразить
огромную толпу своими чувствами, даже если собравшиеся не понимают до конца, что
он говорит; одна истеричная женщина в больничной палате способна вызвать
эпидемию истерии среди других женщин, и вся паства может воодушевиться страстной
речью проповедника, независимо от того, говорит ли тот мудрые вещи или глупости.
Резкий всплеск эмоций или выброс энергии на астральном плане иногда способен
убить человека как пороховой взрыв. Нам говорят о людях, которые были "поражены
ужасом" или "парализованы страхом". В подобных случаях астральное сознание
становится сверх обычного активным за счет сознания на физическом плане,
деятельность жизни на физическом плане может приостановиться, и человек,
оказавшись в такой ситуации, может лишиться чувств или даже умереть.
Все формы возникают по определенным законам. В микроскоп мы наблюдаем, как в
соляном растворе формируется некий материальный центр и как к этому центру
стягиваются родственные ему силы, которые кристаллизуются вокруг него, становясь
твердыми и прочными. Каждая соль образует свои особые кристаллы, присущие только
данной разновидности и никакой другой, сколько бы ни повторять опыт. В царстве
растений мы видим, что семена каждого растения будут притягивать к себе те силы,
которые нужны, чтобы возникли дерево или цветок, подобные тому, на котором
вызрело это семя: из яблочного семечка не вырастет ничего кроме яблони, а из
желудя может вырасти только дуб. Любое животное главными своими признаками будет
напоминать своих родителей, а внешность человека в той или иной степени будет
говорить о принадлежности его к определенному народу или семье.
Как каждая математическая точка пространства может развиться в живое,
сознательное, видимое существо, после того как сформирован соответствующий
энергетический центр (зерно), так же в невидимом царстве Души астральные формы
могут рождаться везде, где есть подходящие условия для их роста. Подобно тому
как интенсивное движение на физическом плане может стягивать рассеянную повсюду
материю к общему центру, так же и на астральном плане сильная эмоция может
кристаллизоваться вокруг мысли в невидимую, но, тем не менее, вещественную
сущность, которая будет существовать долго или только краткий миг — в
зависимости от того, насколько сильно образующие её силы связаны с центром. Как
формы физического плана соотносятся по своим характеристикам с силами,
преобладающими на этом плане, так и формы астрального плана есть выражение
эмоций, главенствующих там. Они могут иметь прекрасный или устрашающий облик,
поскольку каждая такая форма является всего лишь символом или выражением
качества, которое она представляет.
Формы минерального царства есть выражение сил, действующих по прямым или ломаным
линиям; формы растительного царства представляют радиусы и кривые; животные
формы воплощают силы, действующие на астральном плане, и обитатели этого плана
могут напоминать видимые формы животных или людей. В тех формах, которые
полностью принадлежат астральному плану, более высокие духовные энергии не
работают. Они могут осознавать себя и свое существование, но в обычных
обстоятельствах интеллект у них не выше, чем у животных, и они неспособны
действовать с умом и повинуясь рассудку. Они слепо следуют своим влечениям, как
железо, которое притягивается магнитом; обнаружив где-то неумеренную вспышку
эмоции, вызванную человеческим существом, они устремляются туда, как к некоему
центру притяжения, и их скопление усиливает деятельность этого центра и
расширяет сферу его влияния. Потому мы и подмечаем часто, что эмоция, которую мы
не сумели сдержать в самом начале, может вырасти и стать неуправляемой.
Некоторые умирали от горя, а другие от радости.
Но если эти неразумные формы наполняются интеллектуальным принципом, исходящим
из человека, они становятся разумными и действуют в соответствии с указаниями их
хозяина, от которого они получили волю и интеллект и который может использовать
их во благо или во зло. Любая эмоция, возникающая в человеке, может объединиться
с астральными силами Природы и создать существо, которое люди, обладающие
повышенной восприимчивостью, могут воспринять как активную живую сущность.
Каждое чувство, выраженное в словах или действиях, способно породить живую
сущность на астральном плане. Некоторые из этих форм могут быть достаточно
долговечными, при том, что срок их жизни зависит от глубины и длительности
размышлений, породивших их; другие существуют один миг и сразу же исчезают.
Один из посвященных объяснял в письме мистеру Синнетту: "Любая мысль человека,
после того как она возникла, переходит в иной мир и становится действующей
сущностью благодаря тому, что соединяется — срастается, можно сказать, — с
элементалом, то есть с одной из полубессознательных сил этого царства. Она
продолжает существовать как действующее разумное создание — создание разума,
породившего её, — какое-то время, длительность которого зависит от
первоначальной интенсивности рассудочной деятельности, вызвавшей её к жизни.
Так, добрая мысль сохраняется в качестве действенной благотворной силы, а злая —
как злобный демон. Поэтому токи человека всегда бывают населены порождениями его
фантазий, желаний, порывов и страстей; эти токи воздействуют на любую
восприимчивую или нервную структуру, с которой вступают в соприкосновение, с
интенсивностью, пропорциональной их динамической силе... Посвященный создает
такие формы сознательно, другие люди порождают их невольно"31.
Это свидетельство подтверждается сведениями из другого источника, доказывающими,
что для того, чтобы создавать субъективные формы, не обязательно облекать свою
мысль в точные образы силой воображения; любое чувство или переживание может
найти свое выражение в субъективных формах, независимо от того, знаем ли мы об
их существовании. И форма, и чувство есть состояния души, и чувство, будучи
выражено, будет представлено соответствующей формой.
Мистер Уайтворт, ясновидящий, описывает, как в юности, глядя на немецкого
музыканта, играющего на органе, он заметил рой призраков, витающих вокруг
клавиатуры, — настоящих духов-лилипутов, фей, гномов, поразительно миниатюрных,
но при этом с фигурами и лицами столь же четкими и правильными, как и у
"больших" людей в комнате. Среди них были мужчины и женщины в причудливых
одеяниях, и их разновидности, наружность и движения менялись в полном согласии с
музыкой.
"Как безумно они плясали под быстрые отрывки, как размахивали своими шляпами,
украшенными перьями, и в восторге обмахивались ими! Как они носились туда-сюда с
безумной скоростью, отбивая ногами такт падавших словно капли дождя аккордов! Но
когда музыка переменилась на торжественно-мрачный каданс похоронного марша, они,
быстрые как молния, исчезли, и вместо них явились гномы в черных одеяниях,
похожих на монашеские рясы, со скорбными лицами пуритан, бредущих в безмолвной,
траурной процессии. Удивительнее всего, что во всех чертах этих маленьких лиц
отражались настроения, запечатленные в музыке, так что я мог ясно понять мысль и
чувство, которые она должна была передать. В безумном взлете трагической мелодии
возникла толпа женщин — матери и жены с лицами, залитыми слезами, и
растрепанными волосами били себя в грудь и оплакивали умерших, которых они
любили. Раздалось бряцание военного марша, и на смену плакальщицам пришли
украшенные плюмажами всадники-рыцари со щитами и копьями, а следом — пешие
воины, разгоряченные битвой, с руками, обагренными кровью в жестокой схватке.
Каждая новая мелодия призывала новую группу духов, а прежние исчезали так же
внезапно, как и появились. Когда же возникал диссонанс, появляющиеся призрачные
создания оказывались в чем-то уродливыми, с непропорциональными руками или
ногами, или в нелепых одеяниях; чаще всего являлся горбатый гном с резким
скрипучим голосом, двигавшийся некрасиво и неуклюже".
Далее Уайтворт рассказывает, что в более зрелом возрасте он видел, как такие
"волшебные" создания слетали с губ разговаривающих людей и что все их действия
казались точным повторением чувств, заключенных в произносимых словах. Если за
речами стояли добрые чувства, эти образы сияли неземной красотой; дурные чувства
порождали чудовищ; скажем, ненависть — шипящих змей и темных, лютых демонов.
Неискренние же слова вызывали к жизни фигурки красивые спереди и отвратительные
и пугающие сзади, в то время как любовь творила образы в серебристых и белых
тонах, дышащие красотой и гармонией.
"Я никогда не забуду, как стал свидетелем потрясшей меня до глубины души сцены,
где искренняя верность встретилась с предательским двуличием. Прекрасная юная
девушка прощалась со своим возлюбленным, отправлявшимся в далекое путешествие.
При каждом её слове являлись сияющие феи; но с его губ слетали иные создания: та
их сторона, что была обращена к девушке, казалась привлекательной и светилась
улыбкой неумирающей любви, но обратная сторона их выглядела темной и
дьявольской, распаленные змеи и красные раздвоенные языки высовывались из
сложенных в жестокой усмешке губ, в вороватых, косых взглядах, брошенных из-под
полуприкрытых век, плясали искорки коварной злобы. Маленькие фигурки с такой
пугающей изнанкой постоянно менялись, изворачивались и прятались так, чтобы к
доверчивой девушке была обращена только их сияющая и честная сторона, темная же
оставалась скрытой от её взора. И если ореол ничем не замутненного света окружал
благостную маску, завеса густого дыма висела, как полог из непроглядного мрака,
над оборотной её стороной".32
Это описание совпадает с описаниями, данными другими людьми, чем доказывается,
что мысли и чувства есть нечто вещественное,33 присущее воображению человека, и
они могут воздействовать на его внутренний мир хорошо или дурно, и что
необходимость контролировать свои мысли и желания не есть пустая формальность, а
обосновывается вполне практическими соображениями. Тем же, кто отвергает
подобные свидетельства и считает упомянутые здесь формы иллюзиями, можно
напомнить, что не только эти, но и все формы — иллюзорны, что все они воплощают
невидимые истины. В чистом свете разума все иллюзии в конце концов исчезнут, и
истина явится — не скрытая в формах, но во всем блеске своего непорочного
величия — удивленному взору духовно пробудившегося человека.
Но хотя такие формы есть проявления жизни, жизненная активность не свойственна
им самим по себе. Они — результат воздействия мыслей человека на акашу, и их
существование поддерживается жизненной энергией, которая поступает к ним от
жизненного центра в человеке. Эти формы подобны теням, которые пропадают, когда
иссякает питающий их источник света. После того как психическая деятельность
человека, давшего им жизнь, прекращается или переключается на другое, они — рано
или поздно — исчезают. Однако как тело человека не рассыпается сразу после того,
как жизненный принцип покидает его, но разлагается быстрее или медленнее в
зависимости от его плотности и силы сцепления молекул, так и астральные формы,
созданные желаниями человека, могут развоплотиться спустя довольно долгое время.
Они существуют, пока человек наполняет их жизнью и сознанием посредством своих
мыслей и воли, и получив однажды определенное количество энергии, они могут
продолжать цепляться за своего "родителя", хотя бы он и не желал их компании. Их
жизнь зависит от него, и стремление выжить удерживает их у того источника,
откуда они почерпнули свою жизненную силу. Если их отлучить от этого источника,
они умрут, поэтому они вынуждены оставаться возле него и как фантом, сотворенный
Франкенштейном, преследуют своих создателей и постоянно присутствуют рядом с
ними, даже если те этого не хотят. Чтобы избавиться от них, тот, кто стал
жертвой их преследования, должен направить все свои помыслы и стремления к
другой, более высокой цели — тогда его мучители умрут от голода. Таким образом,
духовный принцип каждого человека может стать его личным Спасителем: изменяя
характер человека, он спасает его от последствий его грехов и своим чистым
светом заставляет иллюзии, порожденные низкими стремлениями, таять, как тает
снег под лучами солнца.
Элементальные формы служат своему создателю, фактически являясь его "я", и он
может использовать их с добрыми или дурными целями. Любовь и ненависть могут
породить субъективные формы — прекрасные или ужасающие; наполненные сознанием,
они обретают жизнь и становятся способны исполнять всевозможные поручения во
благо или во зло. Благодаря им маг может примешивать свою жизнь и сознание к
личности того, на кого он желает воздействовать. Прядь волос, обрывок одежды,
некий предмет, который человек носил с собой, дают магу возможность войти с ним
в связь. Та же цель достигается и иначе, если к человеку попадает вещь,
принадлежащая магу, поскольку во всём, с чем маг связан, будет присутствовать
некая часть его самого, и эта часть создаст магнетическую связь между ним и тем,
на кого он хочет влиять. Если астральная чувствительность его достаточно
развита, расстояние не помешает ему увидеть того, с кем он связан; а будучи
способен перенестись в своей астральной форме через пространство, он получит
возможность предстать в этой форме перед своей жертвой, хотя бы та и не могла
его увидеть.
Элементам, посылаемый магом, — сущностная часть его самого, и в случаях, когда
жертва обладает качествами медиума, иными словами, когда составляющие её
принципы не скреплены силами рассудка и воли, она оказывается беззащитной перед
ним и может пострадать. Но и сам маг, если его астральная форма материализуется
в достаточной степени (хотя и не настолько, чтобы стать видимой), становится
уязвимым для физического воздействия, и когда астральная форма возвращается в
физическое тело, на нем могут сказаться полученные ею увечья.34
Маг, который силой своей воли подчинил себе полубессознательные силы Природы,
способен использовать их во благо или во зло. Беспомощный медиум, через которого
проявляются оккультные силы, не может ни вызвать эти проявления по своему
желанию, ни контролировать их. Ему не дано повелевать элементалами, напротив,
они главенствуют над ним. После того как медиум сдается и теряет власть над
своей душой, его тело становится орудием в руках астральных сущностей. Он
безвольно сидит и ждет, пока элементалам заблагорассудится что-нибудь сделать;
неосознанно он наделяет их своей жизнью и способностью думать, так что его мысли
и мысли присутствующих находят свое отражение в этих астральных формах или
делают их способными проявлять собственный интеллект.
Человек, сведущий в магии, перестает быть рабом этих сил, он повелевает ими
силой своей воли. Он может намеренно вдохнуть в них жизнь, сознание и интеллект
и заставить их исполнять то, что он пожелает; они подчиняются его повелениям,
поскольку они — его часть. Спириты совершают то же неосознанно; они часто поют
на своих сеансах, чтобы добиться согласованности, и знают, что чем большее
согласие царит между участниками, тем яснее будут проявления. Объясняется это
тем, что чем больше согласия в кругу, тем меньше остается личных чувств и меньше
присутствие собственных "я" людей, соответственно, тем более безличностная сила
и жизнь окажутся в их распоряжении, чтобы наделить жизнью и сознанием
материализованные формы.
Эти животные астральные сущности относятся к камарупической форме существования,
и их оболочки слишком тонки, чтобы воздействовать непосредственно на грубую
материю. Поэтому им требуется посредничество некоего промежуточного принципа,
которое обеспечивается вторым принципом в человеке, сочетанием Души и Материи,
называемым линга-шарара. В роли такого посредника могут выступать астральные
составляющие живых людей или астральные останки тех, чьи тела умерли.
Эти астральные останки человека не обладают ни умом, ни рассудительностью, они
идут туда, куда влекут их неосознанные стремления или неисполненные желания.
Если вы хотите, чтобы вас преследовал "призрак" некоего человека, приманите его
к себе силой любви или ненависти, которую вы к этому человеку чувствуете. Не
исполните некое обещание, которое могли бы исполнить, и астральная форма
ушедшего, жаждущая его исполнения, будет неосознанно тянуться к вам, повинуясь
собственному неосуществленному желанию.
Не её вина, если вы не сознаёте её присутствия и не слышите её голоса; всё дело
в том, что ваши астральные чувства спят и не воспринимают окружающее; вы можете
чувствовать её и пребывать из-за этого в подавленном настроении: она говорит с
вами, но на языке, который вы не научились понимать. В этих элементарных
останках сохраняется то, что составляет низшую природу человека, и если на время
вдохнуть в них жизнь, они будут воплощать низшие свойства умершего, те, что
оказались недостаточно благородными, чтобы быть связанными с бессмертной его
частью. Если привести в действие музыкальную шкатулку, играющую определенную
мелодию, она будет повторять и повторять эту мелодию, хотя у неё нет
собственного сознания. Остаточные эмоции и интеллект в астральных останках
человека найдут свое выражение в том, что если вынудить эти останки говорить, их
речь будет в какой-то мере похожа на речь человека при жизни.
Подобное существо остаётся подвластным добрым и злым стремлениям до тех пор,
пока не происходит окончательное разделение высшего и низшего. Оно может
последовать зову высших принципов Природы, и тогда Дух притянет его к себе; либо
оно может при посредстве медиума опять войти в соприкосновение с материей, опять
закружиться в хороводе жизни, хотя и пользуясь для этого чужим организмом,
прельститься ещё раз физическими ощущениями и навсегда потерять из виду свое
бессмертное "Я".
Черные маги и элементальные силы Природы порой используют такие астральные
останки для того, чтобы творить зло. Если у астрального существа нет сознания,
оно будет служить просто орудием этих людей или сил; будучи сознательным, оно
может стать их союзником и помощником.
По мере того, как человек обретает большее благородство, низшие составляющие его
элементы отторгаются и замещаются более высокими. Тот же процесс может идти в
обратном направлении, если человек деградирует в своим деяниях и мыслях.
Чувственный человек притягивает из акаши те элементы, в которых нуждается его
чувственность, ибо грубые наслаждения доступны лишь грубой материи. Человек, в
котором пробуждаются и развиваются животные инстинкты, может опуститься
настолько, что станет животным по характеру, если не по внешнему виду. Но
поскольку внешняя оболочка есть просто выражение характера, то и она со временем
начнет напоминать того или иного зверя.
На физическом плане материя более инертна, чем на астральном, и, соответственно,
меняется медленнее. Астральная материя активнее и способна изменяться быстрее.
Астральное тело человека, характером напоминающего некое животное, видящему
предстанет в облике этого животного.35
Астральная форма злого человека может предстать в животной оболочке, в случае
если она настолько переполнена грубыми инстинктами, что сливается в его
воображении с тем животным, которое является носителем подобных инстинктов. Она
даже может завладеть формой какого нибудь животного; иногда это случается, когда
астральной форме грозит немедленное разложение и гибель.36
В народе и сейчас ходят легенды о людях, которые превращаются в животных и
бродят по округе, вредя соседям и их скоту. Современная культура склонна
объявлять невозможным всё, что она не в состоянии объяснить; однако
существование таких форм теоретически вполне допустимо, поскольку некто может
отделить от себя свои астральные элементы и заставить их принять определенный
облик, не обязательно человеческий, поскольку человек есть то, что он думает, и
сила его воображения способна привести внешний облик в соответствие с
характером.


Глава IV
ЖИЗНЬ
Не было времен, когда меня не было,
и в грядущем я не перестану быть.
Бхагавадгита

Мир форм можно сравнить с калейдоскопом, где разные типы изначальной энергии
проявляют себя бесчисленным множеством способов, возникая, исчезая и возвращаясь
вновь. Кусочки разноцветного стекла в калейдоскопе остаются всегда теми же
кусочками стекла, меняя только своё расположение, в то время как иллюзия,
вызванная их отражением в зеркалах, при каждом новом повороте игрушки заставляет
их являться в новых конфигурациях, образуя всё новые узоры. Так и Единая Жизнь
проявляется в беспредельном множестве цветов и форм, действуя как "Материя" или
"сила", сознательно или бессознательно, слепо или разумно, целенаправленно или
нет, повсюду — начиная с атома, чья аура и прочее свиваются в общем вихре37,
невидимом, но вещественном, и кончая сияющими солнцами, фотосфера которых
простирается на миллионы миль; начиная от амёбы, протоплазма которой проявляет
лишь зачатки инстинкта, и кончая совершенным Человеком, интеллектом своим
превосходящим богов.
Формы — это обособленные и материализованные мысли. Если вы способны
сконцентрироваться на некой мысли, отделив её от всех остальных, вы создадите
форму. Если суметь поделиться с этой формой сознанием, её можно сделать
сознательной, а если вам удастся одеть её частичками материи, она станет видимой
и осязаемой. Однако мало кто может сконцентрироваться на одной-единственной
мысли, хотя бы на короткое время, ибо ум наш постоянно перескакивает с одного на
другое; и немногие способны передать свое сознание, ибо для этого нужно
заставить себя забыть собственные заботы и интересы; и столь же немногочисленны
те, кому дано управлять элементами земли, поскольку для большинства она —
госпожа и они сами влекомы к ней. Прототипы всех форм существуют в астральном
свете, который есть Мировая Душа, заключающая в себе Мировой Разум; акаша или
Мировая Материя является её более материальной субстанцией38. После того, как
форма возникает на астральном плане, её дальнейшее развитие сводится к тому, что
нечто, уже существующее, посредством определенных процессов становится видимым и
материальным. Это нечто есть идея или характер формы, и поскольку каждый
характер представляет собой некую целостность, он находит определенное выражение
во всех составляющих формы. Не бывает, например, человеческих существ с телом
человека и головой животного, нет, человеческий характер данного существа будет
воплощен во всех частях его организма; и как характер, присущий человечеству
вообще, выражается в каждой индивидуальности, так характер данного конкретного
человека выражается в каждом органе его тела. На этом основываются учения
астрологии, френологии, хиромантии, физиогномики, которые — если понимать их
правильно — не только могут, но и неизбежно должны давать правильные результаты.
У солнц и планет, так же как и у всего, что только есть на земном шаре, имеются
души, хотя не у всех из них имеются тела, ибо их тела — просто внешнее выражение
души, и характер их заключен в их душах. Души эти воздействуют друг на друга и
сами испытывают всевозможные воздействия, и когда характер души меняется,
изменяются и физические формы. Такие астральные воздействия, составляющие душу
Вселенной, создают все формы; они определяют свойства и рост минералов, растений
и животных, в них причина эндемических и эпидемических болезней, они
ответственны за развитие с течением веков различных видов животных и в какой-то
мере предопределяют судьбы людей; они образуют энергии, характер которых
сказывается во всем. Их сигнатуры (знаки) можно увидеть в книге Жизни, которая
имеется у любой из форм — в размере и виде крыльев или конечностей, в линиях
руки, в цвете глаз и волос.39 Они выступают в качестве той силы, посредством
которой Мировой Разум накладывает на все свою печать, и правдивая история любой
частички мира записана на страницах её души — для того, кто способен её
прочесть.40 Так же и характер каждого индивидуальною разума оставляет отпечаток
на всех мыслях, словах и поступках данного индивида и на душах всего того, что
попадает в его сферу.
Любая форма есть внешнее выражение некоего характера, который она представляет,
и в силу этого обладает определенными особенностями, которые отличают её от
других форм. Изменение характера приводит к постепенному изменению формы. Если
человек деградирует морально, признаки этого со временем станут заметны и в его
внешности; люди, изначально отличавшиеся внешне и имевшие разные характеры,
подстроившись друг под друга, порой и внешне в чем-то становятся похожими. Формы
жизни, принадлежащие к одному классу и виду, обладают неким сходством, и у
каждой национальности есть свои характерные черты, воплощенные в её
представителях. Чистокровного ирландца трудно спутать с чистокровным испанцем,
хотя бы они были одеты совершенно одинаково, но если оба они уедут в Америку, в
их детях или внуках национальные особенности родителей постепенно станут всё
менее заметными. Изменение характера меняет форму, но изменение формы не
обязательно приводит к изменению характера. Человек, лишившийся ноги, становится
калекой, но характер его при этом может остаться прежним. Ребенок вырастает и
становится взрослым, но характер его, если не изменится в силу воспитания,
сохранится таким же, каким был в детстве.
Все эти факты неопровержимо доказывают, что характер, природа любого создания
есть нечто более существенное, чем его внешняя форма, что форма иллюзорна, а
реален принцип, который никак не зависит от формы. Если бы характер человека
зависел от унаследованной им формы, дети, рожденные от одних и тех же родителей
и воспитывавшиеся в одинаковых условиях, были бы всегда похожи по своему
душевному складу — однако всем известно, что родные братья и сестры могут иметь
совершенно разные характеры и порой проявлять качества, которых их родители
лишены. Возможность существования того или иного характера не определяется
внешними условиями: обстоятельства могут лишь видоизменить характер, но не
сформировать его. Даже на самой лучшей почве дуб не вырастет, если не посадить в
нее желудя, и холерная палочка не вызовет эпидемии холеры там, где нет
изначальной "предрасположенности" к этой болезни. Форма может способствовать
развитию характера, но не она порождает его, и люди внешне очень похожие могут
очень сильно различаться по характеру.
То, что при практически полной идентичности облика моральные и интеллектуальные
качества людей оказываются совершенно разными, едва ли поддается объяснению,
если мы по-прежнему будем закрывать глаза на то, что в любом существе, разумном
или не обладающем разумом, исконным является его характер, а форма есть лишь
внешнее выражение этой невидимой внутренней сущности, которая сохраняется, когда
форма перестает существовать, и после её разрушения находит воплощение в другой
форме. Формы умирают, но их смерть не затрагивает характер, который сохраняется
в астральном свете, как мысли человека остаются в его памяти, хотя события,
вызвавшие их, давно отошли в прошлое. Характер не умирает и не меняется после
того, как покидает форму, но отдыхает какое-то время, пребывая в субъективном
состоянии, а потом облекается вновь в обновленную объективную форму, чтобы расти
и изменять свою природу, пока эта форма будет жить. С этой точки зрения "смерть"
есть жизнь, поскольку за тот промежуток времени, который именуется смертью, то,
что составляет сущность любой формы, остается неизменным, а жизнь — это смерть,
поскольку, пока форма живет, характер меняется, старые стремления и склонности
умирают и замещаются новыми.
Страсти и пороки могут умереть в течение нашей жизни, уйдя же с нами в могилу,
они родятся вновь.
Природа дуба существует до того, как начинает расти желудь, а растущее семя
притягивает к себе из земли и воздуха те элементы, которые нужны, чтобы
получилось именно это дерево. Характер ребенка существует как таковой прежде,
чем рождается в мир физическая оболочка, и притягивает из духовной атмосферы те
элементы, к которым обращены его стремления и склонности. Семя будет расти лучше
там, где земля для него подходящая, и каждая человеческая монада, пребывающая в
субъективном состоянии, когда ей придет время воплотиться, будет притянута к тем
родителям, чьи свойства дадут наилучшую почву для развития её наклонностей и
стремлений, и чей ум и моральные качества как-то соотносятся с её собственными.
Физические родители не могут произвести духовный зародыш ребенка, этот зародыш
есть результат предшествующей духовной эволюции, которую он претерпел в течение
прежних объективных жизней. Теперешняя жизнь любого существа подготавливает
характер того, кто станет его преемником.
Растение достигает высшей точки своего развития, когда завязываются семена;
кульминацией в телесном развитии животного является момент, когда оно обретает
способность воспроизводить особей своего вида; однако интеллектуальное и
духовное развитие человека может растянуться на долгие годы и после того, как он
обретет способность к деторождению, и достичь высшей своей стадии, когда
физическая форма уже увядает и перестает жить. Хорошее состояние физического
тела безусловно способствует развитию характера, в той же мере как хорошая почва
способствует росту дерева, но и самая замечательная почва не превратит
чертополох в розовый куст, и у доброго и умного человека может быть сын
разбойник или болван.
По мере того, как изначальная субстанция развивается, проявляясь в формах, она
спускается из универсального состояния в родовое, видовое и, наконец,
индивидуальное. Восходя опять к бесформенному состоянию, она проходит обратный
путь, границы индивидуальностей расширяются и в результате сливаются с целым.
Жизнь на низших планах проявляется в недифференцированном состоянии: у воздуха
нет определенной формы, каждой капле воды в океане дано то же бытие, что и
мириадам других капель, один кусок глины — в сущности то же самое, что и другой.
В растительном и животном царствах универсальный принцип Жизни проявляется в
индивидуальных формах, но все же между отдельными растениями, деревьями,
животными одного вида и людьми, принадлежащими к одному роду, разница невелика,
и те черты, которые составляют особенность данной индивидуальной формы, исчезают
вместе с ней. То, что на самом деле отличает одну индивидуальную форму от
другой, не зависит от формы и продолжает существовать и после того, как жизнь
формы приходит к концу. Различия форм преходящи, но различия природы и характера
сохраняются; те качества, которые возвышают их обладателя, выделяя его из его
окружения, лежат как раз в той области, где внешний облик не имеет никакого
значения. Сократ был уродлив и при том гениален; тщедушное тело Наполеона никак
не соответствовало величию его ума. Почет и слава осеняют гробницу формы, и
великие умы часто обретают большую власть после того, как служившие им тела
обращаются в прах. Могущественный разум объемлет сферу, простирающуюся далеко за
пределы физической оболочки, в которой от живет. Он не умирает со смертью этой
оболочки. Его характер продолжает существовать и может явиться на земле вновь.
Слабый разум порой сморщивается и иссыхает, пока живет в форме.
Все характеры, после того как они покидают форму, реинкарнируют, или
перевоплощаются, но если индивид не обладал своим особым характером, общая
природа вида или класса будет тем единственным, что способно, покинув старое
тело, облечься в новое. Если у индивида выработался собственный характер,
который отличает его от его собратьев, этот отдельный характер переживет как
нечто индивидуальное разрушение своей формы, поскольку закон, действующий в
рамках целого, или класса, будет действовать также и в частных случаях. Капля
воды, попав в сосуд с водой, смешается в ней и растворится в общей массе; можно
выпарить воду и сконденсировать опять в капли, но той самой капли среди них уже
не будет. Однако если в воду подмешать каплю какого-нибудь эфирного масла, после
чего в реторте обратить воду в пар и сконденсировать опять, в получившейся
жидкости будет присутствовать та же капля масла. Возвышенный характер может за
время жизни утратить свою индивидуальность и опуститься до общего уровня, но
коль скоро он обозначил своё отличие от остальных, всё, что есть в нем
особенного, переживет смерть формы. Для изменения характера нужна индивидуальная
форма: чтобы возникла индивидуальная форма, должен существовать характер.
Желая создать форму, мы должны первым делом задать её характер. Скульптор,
который бесцельно обтесывает камень, не составив себе точного представления о
том, что же именно он хочет изваять, никогда не сотворит шедевра. Форма — это
храм, где характер учится и обретает опыт, проходя через жизненные испытания.
Чем суровее испытания, тем быстрее развивается характер индивида; при легкой
жизни форма порой вырастает до больших размеров, но характер останется слабым;
тяготы могут истощить форму, но они укрепят дух. Формы растут за счет других
форм; развитие одного характера может вызвать развитие прочих. Формы истощаются,
если отдают часть своего вещества иным формам; характеры крепнут, делясь с
другими своей силой. Индивиды пьют энергию друг друга, пока им требуются
материальные формы, но однажды сформировавшийся характер черпает силы в себе
самом. На самом низшем плане, где импульсы физической жизни действуют очень
вяло, конкретная форма может пребывать изолированно достаточно долгое время: век
булыжника или бриллианта исчисляется многими столетиями, ибо всепожирающее пламя
Жизни в них едва тлеет; однако для тех форм, в которых жизнь бурлит, постоянная
изоляция представляет угрозу существованию. Чем выше мы поднимаемся по лестнице
живых существ на физическом плане, тем менее они способны выдерживать изоляцию.
Одинокая сосна может расти одна среди снега и льда, практически на голом камне,
где не выживет никакое более высоко организованное существо; зверь способен жить
более или менее сам по себе в лесу, а человек в такой ситуации умер бы с голоду.
Жизнь, заключенная в форму, должна питаться другими формами; характер
самодостаточен, соприкосновение с другими характерами ему нужно только как
применение его сил, и по мере того, как он растет и всё больше использует свои
возможности, собственная его сила крепнет.
Свойства, которые образуют характер, не имеют формы; они могут быть выражены в
форме, но после того, как форма распадается, возвращаются опять туда, где форм
нет. Абстрактные идеи, такие, как добро, зло, мудрость, сила, любовь, надежда,
вера и милосердие, не имеют никакой формы, но они могут стать характерными
чертами живого существа и сделать его хорошим или плохим, мудрым или
могущественным и т. д. И всё же эти качества существуют, даже если они не явлены
в формах; формы не способны создавать сами собственные свойства, но служат лишь
выражением существующих принципов, которые могут проявиться, а могут и не
проявляться в формах.
"Дух", или характер, выступает как проектировщик формы; астральные силы Природы
— её зодчие, а физический план поставляет материал, необходимый, чтобы сделать
форму вещественной и дать ей возможность контактировать с этим планом. Мысль —
могущественная сила, вызывающая формы к жизни. Мысли человека, живущего в
физическом теле, определяют стремления его души, когда она находится в
субъективном состоянии, а эти стремления, в свою очередь, притягивают другие
влияния и связывают её опять с формой. Человек, не ощущающий себя отдельной
личностью и не желающий жить в качестве такой личности, может в субъектном
состоянии остаться безличной силой, духовно превосходящей любую личность; но
тот, кого влечет иллюзия "я", будет притянут к форме. Сущность, влекомая
иллюзией "я", может воображать себя чем-то отдельным, отделенным от
универсальной Жизни и все остальные существа рассматривать как нечто отличное от
целого. Эта иллюзия питает бесчисленное множество других иллюзий. Из ощущения
"я" возникает любовь к себе и стремление продолжить своё существование как
личности, порождающее жадность, корыстолюбие, зависть, ревность, страхи,
сомнения и печаль, боль и смерть, а также целую вереницу переживаний и
страданий, которые делают жизнь человека безрадостной и мешают ему достичь
вечного счастья. Если человек несчастен и не способен найти счастье внутри себя,
самый надежный и быстрый способ обрести радость и покой состоит в том, чтобы
забыть себя и жить, так сказать, в других, объединив свое сознание с сознанием
иных людей — некоторых или даже всех. Осознавая других и сочувствуя другим, он
прекратит думать о себе, и иллюзии, порождаемые "я", на время перестанут его
терзать. Человек, который живет в эмоциональной изоляции, не будет
интересоваться ничем, кроме своих личных проблем. Все его энергии
концентрируются внутри него, и он становится постепенно всё более и более
ничтожным и духовно мелким. Мало-помалу мысли его опускаются на низшие планы, он
делается все "тяжелее", по мере того как душа его уплотняется; и если однажды
полученный импульс к нисходящему движению не будет ничем уравновешен, человек
станет погружаться всё глубже и глубже, покуда его личность после смерти формы
не исчезнет в вихре, и он не перестанет существовать в человеческой форме, так
как ещё при жизни утратил человеческий характер. Когда физическое тело истлеет,
а "магнетическое тело" рассыплется, составляющие его душу элементы ещё не
исчезнут. Это существо окажется игрушкой главенствующих своих эмоций, оно не
будет двигаться осмысленно, ибо, не имея интеллекта, не сможет принять никакого
решения, а станет метаться, влекомое инстинктами, пока все запасы энергий в нем
не исчерпаются и не кончится его бытие как формы.41
Как и на физическом плане, существо, оказавшееся в изоляции на астральном плане,
будет страдать от голода. Эмоция, чтобы жить, должна питаться сходными с ней
эмоциями, иначе она поглотит своего носителя. Человек, который очень сильно
любит другого человека или очень к чему-то привязан и не в силах достичь
желаемого, должен перенести свою любовь и привязанность на какой-то другой
предмет; в противном случае попытки превозмочь свое чувство приведут его к
гибели. Если любовь будет обращена к более высокому идеалу, она сделает человека
счастливым; обращенная к низшему, она не принесет ничего, кроме разочарования.
Сдерживаемый гнев должен найти выход, иначе человек взорвется, — покой приходит
вслед за бурей. "Черный маг", который стремится навредить или принести смерть
некоему человеку силой своей ненависти, может сам пасть жертвой могущественной
силы, которую он вызвал к жизни: если ей не достанет мощи, чтобы воздействовать
на объект, на который она была направлена, она обратится на свой источник.
Накопленную энергию нельзя уничтожить, её надо передать другим формам или
преобразовать в иной вид движения — она не может вечно пребывать в бездействии и
притом продолжать существовать. Бесполезно сопротивляться страстям, которыми мы
не способны управлять. Если накопившуюся энергию не направить в другое русло,
мощь её будет расти и расти, пока она не возьмет верх над волей и разумом. Чтобы
подчинить её себе, надо направить её на нечто иное и более высокое. Так, любовь
к чему-то грубому изменит свою природу, если обратить её в любовь к чему-то
высшему, а порок может стать добродетелью, когда объект стремлений окажется
другим. Страсть слепа, она устремляется туда, куда её направляют, и рассудок —
более надеждный поводырь для нее, чем инстинкт. Любовь к форме исчезает со
смертью формы и вскоре после нее; любовь к характеру сохраняется даже после
того, как форма, в которую этот характер был облачен, перестает существовать.
Некоторые люди живут в совершеннейшей изоляции на низшем интеллектуальном плане:
к ним относятся те, чьи мысли полностью поглощены умственными занятиями, и
потому у них нет ни времени, ни желания прислушаться к зову собственных чувств.
Они живут, образно говоря, под куполом своего храма, в голове, а сердца их при
этом голодают и обращаются в камень. Они концентрируют всю силу своего
интеллекта в мозге и могут узнать очень много мелких подробностей о жизни на
нашей планете, но погружаясь в частности, они часто оказываются неспособными
найти гармонию с целым. Именно такие люди и пополняют в основном ряды
"материалистов", "скептиков" и "рационалистов" нашего века. Они отворачиваются
от своего исконного права на бессмертие, поскольку убедили себя в том, что это
невозможно; совершают преступления "во имя науки", презрев законы человечности;
их астральные тела существуют ещё какое-то время после смерти их физических
форм, пока интеллектуальная энергия, запасенная в них, не иссякнет, но с
духовными стремлениями такие люди прощаются ещё при жизни, поэтому в конце
концов, после распада души, от них не остается ничего.
Все формы, созданные Природой, изначально есть творения универсальной Жизни,
воплощающейся в формах. Они — проявления Единого в Трех, но сами по себе они
безжизненны. Они по-прежнему остаются непроявленным Единого, которое должно
начать действовать в форме, чтобы форма ожила. Три, получающие жизнь через
посредство Единого, превращаются в Четыре, и потому Четыре — число совершенства.
Оно представлено квадратом, посредством которого строится Вселенная, и находит
символическое выражение в животворных воздействиях, приходящих с четырех сторон
света: севера, юга, запада и востока.
Жизнь пропитывает всю Природу, она содержится в каждой частичке материи, и
только когда последняя крупица жизни уходит из формы, форма перестает
существовать. В некоторых формах она может бездействовать долгие века, но после
того как она начинает проявляться в форме, возникает движение. Чем более развита
форма, тем активнее будет бурлить в ней жизнь. В камне жизнь незаметна, но без
нее невозможно соединение атомов. Если жизненный принцип изъять из минерала, его
форма тем самым будет уничтожена. Зерно из египетской гробницы прорастает и дает
всходы, если посадить его в землю, хотя жизненный принцип спал в нем многие
столетия. Если бы аналогичным образом удалось приостановить кипение животной
жизни, индивидуальное существование животного или человека можно было бы
продлить на неопределенно долгий срок. Камни живут с начала манвантары до
последних её мгновений; жизнь некоторых форм очень долгая, но если жизненный
импульс однажды задан, трудно — если не невозможно — сдержать его. Чтобы
добиться этого, надо обладать могуществом посвященного, который способен
сконцентрировать жизненную энергию в высших принципах, существование которых не
связано с формой, и таким образом продлить свою жизнь. Известный факт гласит,
что "факир", погребенный заживо и извлеченный из могилы через несколько недель
или даже месяцев, после всего этого возвращался к жизни: это означает просто,
что его физическое тело в течение этого времени было бездеятельным и практически
безжизненным, в то время как жизненная энергия выступала в качестве деятельного
начала в "истинном" человеке, который не уйдет в могилу.
Можно передать жизнь от одной формы другой, и совершить это способна сила Любви,
ибо Любовь и Жизнь, по сути, одна и та же сила или разновидности одной и той же
силы, в том же смысле, как тепло и свет — разновидности движения. Ненависть
убивает, а любовь, как известно, способна вернуть к жизни того, кого сочли
умершим. Любовь — целительное средство, возвращающее жизнь и здоровье, средство
более могущественное, чем все фармацевтические препараты, и именно этим
универсальным лекарством пользуются те, кто именуется настоящими врачами.
Человек в самом деле может отдать свою жизнь другому и умереть, чтобы тот жил.
Такой дар можно преподнести, вернув тем самым больному здоровье, и без
"магнетических пассов", просто призвав на помощь волю и воображение, хотя
новичкам иногда бывает полезно или даже необходимо подкрепить скрытые процессы,
протекающие в душе, определенными внешними жестами.
Истинная животворящая сила заключена в источнике всего Блага. "В Нём была жизнь
и жизнь была свет человеков".42 Под его воздействием элементы, образующие низшие
формы существования, постепенно поднимаются на более высокие уровни. Он вездесущ
и является повсюду, где форма способна откликнуться на его вибрации. Его нельзя
обнаружить с помощью вивисекции или химического анализа, и современные научные
монографии не сообщают о нем ничего; однако он есть то, в чем и посредством чего
мы все живем, и если б его изъяли из нас хоть на мгновение, мы бы тут же
обратились в ничто. Материя неуничтожима, потому что она есть проявление жизни,
а принцип Жизни не может быть уничтожен, ибо он вечен и безусловен. Этот
источник всей жизни — великое Духовное Солнце, которое "во тьме светит и тьма не
объяла его"43, и притом он присутствует повсюду и его можно отыскать везде.
Не признавать существования универсального источника всего Блага, который одни
именуют "Богом", а другие "Законом эволюции", значит не признавать того
очевидного факта, что травы и деревья, звери и люди живут и растут. Без силы
жизни не может возникнуть ничто живое; если б действие всегда равнялось
противодействию, они бы полностью нейтрализовывали друг друга, и результат
оказывался бы нулевым. Дети на самом деле провозглашают величайшую истину, когда
говорят нечто вроде: "Бог заставляет расти траву"; но для ученых, которые не в
силах вообразить себе ничего, что лежит вне сферы их чувственного восприятия,
представление об универсальной, верховной и потому божественной Силе есть нечто
слишком высокое и недоступное их пониманию. Наши философы-материалисты хотят
упразднить своего "Бога", и надо надеяться, что они в этом преуспеют, ибо бог,
каким они его себе мыслят, просто бессильный карлик; но высшая вселенская Сила
Жизни — вне пределов их понимания; не им упразднять её, ибо если б они
попытались её разрушить, они первым делом должны были бы уничтожить себя.
Жизнь есть проявление в действии причины всего сущего, которую мы не можем себе
представить; она — субстанциональный принцип, иначе она не могла бы
существовать, ибо никакая деятельность невозможна без субстанции. Жизнь не имеет
формы, но является в формах; она постоянно движется от низших форм к более
высоким, и по мере того как повышается её уровень, повышается и характер форм.
"Храм Соломона" возводится непрестанно. Невидимо трудятся элементы Природы,
главные строители Вселенной. Жизнь обитает в форме, а когда форма истлевает, она
собирает элементы и воздвигает себе новый дом. Камень, побитый ветром и дождем,
начинает крошиться и трескаться — частички собираются опять и возникает новая
форма. Мельчайшие растения и мхи вырастают на поверхности камня, живут, умирают
и рождаются вновь, пока не накопится слой почвы и не появятся более высоко
развитые формы. Века и века могут пройти прежде, чем завершится эта часть
работы, но наконец вырастет трава, и жизнь, казавшаяся спящей в камне, теперь
является в формах, которые можно причислить к животному царству. Червяк съедает
растение, и жизнь растения становится в нем деятельной и сознающей; птица может
проглотить червя, и жизнь, прикованная прежде к оболочке, которая ползала во
тьме и грязи, приобщается к радости тех, кто обитает в воздухе. С каждым новым
шагом на пути прогресса жизнь оказывается способной по-новому проявлять свою
активность, и смерть прежней формы позволяет ей подняться на более высокую
ступень. Но в процессе эволюции может настать момент, когда активность жизни
станет настолько высокой, а сфера её расширится до таких пределов, что никакая
мыслимая нами форма уже не будет способна вместить её и послужить орудием для
адекватного выражения её свойств. Тогда смертная оболочка окажется слишком
ничтожной, чтобы пригодиться бессмертному Духу, и освобожденный Орел, вырвавшись
из нее, взовьется ввысь.
Существа, достигшие такого уровня, подобно Илии, оставляют на земле свои
"одеяния" (физические формы) и возносятся благодаря силе своего огненного Духа —
но не на материальное небо, а на ту ступень, где физическая оболочка уже не
требуется.
Формы есть ни что иное, как символическое выражение жизни, и чем выше жизнь,
выражающая себя, тем более высоко организованной будет форма. Желудь ничтожен в
сравнении с дубом, но у него есть характер, и с помощью магии жизни он может
развиться в дуб. В желуде нашел свое воплощение зародыш индивидуальной жизни, и
он является точкой притяжения для универсального жизненного принципа. Его
характер уже сформирован, и если он вырастет, то станет только дубом и ничем
иным. Погребенный в земле желудь может прорасти и развиться из низкой формы в
более высокую под влиянием наивысшего, поскольку в нем содержится жизненный
принцип, или — говоря научным языком — жизненный потенциал. Но сколь бы высоким
потенциалом для роста ни обладал желудь, он не может прорасти без животворящего
воздействия универсального источника Жизни, которое достигает его через энергию
Солнца; с другой стороны, и Солнце не пробудило бы его, если бы в зародыше не
содержался жизненный принцип.
Лучи солнца проникают с заоблачных высей на землю; их свет не проходит сквозь
плотную почву, которая защищает нежное семечко растения от палящих потоков,
способных разрушить присущее ему жизненное начало. Но тепло распространяется
вглубь и достигает семени, и особая разновидность жизни являет себя в нем. Эта
жизнь не есть некое новое творение, она — сила Абсолюта, проявляющаяся в форме.
Семя начинает прорастать, и росток, тянущийся к источнику животворной силы,
пробивается к свету. Корни не стремятся к свету, они жаждут только пищи, которую
находят в темном лоне материи. Они уходят все глубже и порой даже делают это за
счет надземных частей растения. Но сам характер этих последних понуждает их
стремиться к свету, и верхушка растения — самая благородная его составляющая —
попадает в сферу его воздействия и в конце концов расцветает и приносит плоды.
Душа человека, погребенная в материи, воспринимает неосознанно животворное
воздействие высшего Духовного Солнца и одновременно притягивается материей. Если
всё внимание человека обращено на потребности его тела, если все его стремления
и желания направлены на то, чтобы удовлетворить желания его материальной формы,
он сам останется земным созданием, которому не дано осознать, что существует
Свет. Но если он пробивается к Свету и открывает свою душу его божественному
влиянию, он попадает в сферу его воздействия и сознаёт его существование.
Приходит время, когда притяжение материи теряет свою власть над ним, и как
аромат цветка может ещё разливаться в воздухе, хотя сам цветок и корни, питавшие
его, уже увяли, так и характер человека сохраняет сознание даже за пределами
жизни физического тела и, следуя притяжению непреходящего Закона, сливается с
этим Законом и обретает бессмертие.
Истинный эликсир жизни можно найти только в вечном источнике Жизни. Он
проистекает из седьмого плана, проявляясь как духовная сила на шестом, и
изливает свой свет на пятый план, озаряя разум. На пятом плане он является как
интеллектуальная сила в человеке, а оттуда проникает на четвертый и управляет
находящимися в постоянном беспорядочном движении элементами этого плана с
помощью рассудка. Здесь, на четвертом плане, он создает желания, пробуждает
жизнь и инстинкты в низшей триаде и таким образом дает формам возможность
притягивать к себе нужные элементы из кладовой Природы. Он призывает людей к
жизни голосом истины, и эхо этого голоса, которое мы называем интуицией, вопиет
в пустыне наших сердец, крестит души людей водой надежды и указывает им на
истинный Дух, который, обретя сознание в их сердцах, сможет крестить их огнем и
знанием и посвятить их в жизнь вечную.


Глава V
ГАРМОНИЯ
Да не войдет сюда ни один несведущий в математике и музыке.
Пифагор
"Слушать музыку сфер" — в этом поэтическом образе заключена великая истина, ибо
Вселенная исполнена гармонии, и душа, достигшая полного согласия с Душой
Вселенной, способна слышать эту музыку и понимать её. И мир, и человек похожи на
музыкальные инструменты, в которых все струны должны быть состроены так, чтобы в
голосе их не возникало никаких диссонансов. Мы можем рассматривать материю на
физическом плане как состояние низкочастотных вибраций, а дух — как наивысшую
вибрацию жизни. Между этими двумя полюсами помещаются промежуточные принципы,
образующие основную октаву, зовущуюся Человеком.
Природа порождена некой причиной, и все в ней подчиняется закону причин и
следствий. Никакого самовластного правителя Вселенной быть не может, и даже если
бы существовал такой правитель, его решения являлись бы результатом деятельности
его разума, а деятельность его разума определялась бы предшествующими причинами,
и, следовательно, и он подчинялся бы закону. Существо, которое не подчиняется
закону, есть небывалое чудовище, которое невозможно даже измыслить, поскольку
все существа возникают согласно закону причин и следствий, и ничто не может
существовать не возникнув — кроме самого вечного Закона, невещественного,
самодостаточного и абсолютного.
Человек, как и любое существо в мире, приходит в этот мир в соответствии с
законом причин и следствий. Строение и свойства его тела зависят от физических
условий, в которых он родился; состояние его души определяется астральными
влияниями, притянутыми им и обратившими на него свою мощь; характер его зависит
от причин, порожденных им же во время предыдущей жизни, а вся совокупность
причин образует сотворенную им самим карму. Человек как таковой есть результат
исполнения закона причин и следствий, и во всех природных царствах возникающеё
действие всегда находится в точной пропорции с причиной, его вызвавшей. Хорошо
зная причины, мы можем точно вычислить их следствия. Любая мысль, любое слово,
любое действие порождают причину, действующую непосредственно на том плане, к
которому они принадлежат, и дают начало новым причинам, вызывающим реакцию уже
на других планах. Мысль есть ментальная структура, которую можно запечатлеть в
слове, а слово может стать действенным благодаря поступку. Любое действие —
выражение (через слово) мысли. Каждая природная форма имеет троичное строение,
каждый символ — троякое значение, каждые совершенные действия включает в себя
три компонента. Чтобы деятельность осуществлялась, необходимы три фактора —
действующее лицо, действие и объект, на который направлено действие. Чтобы
действие стало таковым, тоже требуются три условия: мотив, воля и исполнение.
Мотив или мысль, не выразившиеся в действии, не приведут напрямую ни к каким
последствиям на физическом плане, но могут породить сильные эмоции в сфере
разума, которые затем могут сказаться и в физическом мире. Добрые намерения,
если они не исполнены, не дадут никаких видимых результатов, но намерения
вызывают определенные душевные состояния, которые когда-нибудь в будущем,
возможно, станут основой для благих дел. Совершенный поступок будет иметь
последствия независимо от того, преднамеренный он или нет, но если у него нет
мотива, он не повлияет непосредственно на мысленные планы. Такие поступки
совершаются в безумии, и человек не несет за них моральной ответственности, но
они порождают определенные следствия на физическом плане, на которые может
реагировать разум.
Причины, возникающие на физическом, астральном и духовном планах, влекут за
собой бесчисленные комбинации следствий, создающих новые причины, за которыми
опять идут следствия, и любая сила, пробужденная на одном из планов, продолжает
работать до тех пор, пока не иссякнет, преобразовавшись в другие разновидности
действия; при этом её колебания изменятся в другие, и порождавшиеся ею прежде
следствия уже не будут возникать.
Человек не есть что-то отдельное от Природы, он — её составная часть. Жара и
холод, свет солнца и бури воздействуют на его тело на физическом плане,
элементальные силы Природы влияют на его душу и сияние Вселенского Духа
проникает в его центр. Человек, в свою очередь, также воздействует на целое.
Своими трудами в физическом мире он изменяет лицо Земли, выступая иногда как
творец форм, а иногда как их разрушитель; его эмоции создают токи в Душе мира,
дающие рождение новым причинам в невидимой сфере, вызывающим затем реакцию на
физическом плане. Его воображение способно сотворить зачатки мыслей, которые со
временем могут воплотиться в физические формы; его страсти порой рождают
эпидемии.44 Мощью своей накопленной и слитой воедино энергии люди вызывают
природные катаклизмы, и если гармония будет восстановлена в универсальном
Человеке, воцарится она и в Природе.
Разлад в Природе возникает из-за несовершенства человека. Вкусив от Древа
познания, он научился противопоставлять свою индивидуальную волю существующему
миропорядку и будет страдать от последствий собственных грехов до тех пор, пока
не признает главенство Всеобщего над частным и не сольёт свою волю с общей,
положив конец распрям из-за личных интересов, благодаря чему будет восстановлено
единство и гармония целого.
Изначально Природа представляла собой нераздельное Единство: разделение возникло
из-за обособления интересов отдельных существ и родов, её составляющих, и
противопоставления их личных воль воле целого. Вселенская воля, излучаемая из
центра, оказывается, образно говоря, обращенной обратно через действие своих
поверхностных лучей, и таким образом на периферии сферы, которую являет собой
мир, возникает область иллюзий. Но в центре по-прежнему присутствует неизмеримая
сила универсального Закона, и там свет пробивается через облака, окутывающие
Духовное Солнце. Эти облака образуют мир иллюзий, а действие Закона можно
проследить в любом виде деятельности, во всех царствах Природы.
Платон написал над вратами своей академии: "Да не войдет сюда ни один несведущий
в математике", а Пифагор требовал еще и познаний в музыке. Они хотели сказать
этим, что тот, кто желает исследовать тайны, скрываемые Природой, должен уметь
делать логические выводы из своих наблюдений и настроить свою душу в лад с
божественной гармонией Вселенной.
Природа по-прежнему едина, в ней нет ничего случайного, и каждая её часть
состоит в определенном отношении к целому. У всего есть своё число, мера и вес,
и всё без исключения подчиняется математическим законам. У Солнца и звезд — свои
периоды обращения. Молекулы в телах присутствуют в точных пропорциях, известных
химикам, и во всём происходящем на физическом плане, равно как и в области
эмоций, наблюдается некая регулярность и периодичность. День и ночь наступают
всегда в известные часы, через определенные промежутки времени сменяются весна,
лето, осень и зима, приливы и отливы в океане и в водах души. Физиологические и
анатомические изменения в животных формах происходят в установленный срок, и
даже течение человеческой жизни повинуется определенным скрытым законам: хотя
человек, как кажется, свободен в своих действиях, но поступки его направляются
его волей, а воля диктуется тем или иным душевным состоянием, которое возникает
под воздействием еще более глубоких причин, что берут свое начало в высшем
Законе.
Последователи Пифагора считали, что все процессы в Природе регулируются
определенным набором чисел. Набор этот таков:
3 9 15 45
4 16 34 136
5 25 65 325
6 36 111 666
7 49 175 1225
8 64 260 2080
9 81 369 3321

В приведенной здесь таблице представлена последовательность чисел, полученных с
помощью построения Тетраграммы, или магического квадрата. С помощью этих чисел,
как считается, можно вычислить любое следствие, если известно изначальное число,
относящееся к причине. Современные открытия во многом подтверждают это мнение.
Если каждой вещи или явлению соответствует определенное вибрационное число и
амплитуда этих вибраций увеличивается или уменьшается с регулярностью с течением
времени, зная эти числа, мы сможем предсказать будущие события.
Как строится магический квадрат для нечетных чисел, описано ниже: выписывается
убывающая последовательность чисел квадрата данного числа до единицы, затем
"сердцевина" вырезается, а оставшиеся числа помещаются на свободные места в
противоположной от них части фигуры. Здесь представлен процесс построения
магического квадрата числа 3. Квадратом трёх является девять.
1
4 2
7 5 3
8 6
9

низ
Как мы видим, числа 1, 3, 7, 9 остались вне квадрата. Если их поместить на
свободные места на противоположных сторонах, получается:
4 9 2
3 5 7
8 1 6

низ

Сумма чисел в каждой колонке дает 15.
[В оригинальном издании квадраты стояли одним из углов вниз, т.е. под 45°]
Приведем теперь тетраграмму числа 7.


VII
22 47 16 41 10 35 14
5 23 48 17 42 11 29
30 6 24 49 18 36 12
13 31 7 25 43 19 37
38 14 32 1 26 44 20
21 39 8 33 2 27 45
46 15 40 9 34 3 28

Сумма каждой колонки составляет 175.
Построение тетраграммы чётных чисел более сложно, но приведенные здесь примеры
поясняют принцип.


VI
6 32 3 43 35 1
7 11 27 28 8 30
24 14 16 15 23 19
13 20 22 21 17 18
25 29 10 9 26 12
36 5 33 4 2 31

Сумма 111


VIII
8 58 62 4 5 59 63 1
9 15 51 53 52 54 10 16
48 18 22 44 45 19 23 41
25 39 35 29 28 38 34 32
33 31 27 37 36 30 26 40
24 42 46 20 21 43 47 17
49 55 11 13 12 14 50 56
64 2 6 60 61 3 7 57

Сумма 260

Каждому человеку соответствует определённое число, выражающее его характер. Зная
это число, можно с помощью магических квадратов вычислить периодические
изменения его умственного и эмоционального состояния, которые могут заставить
человека изменить внешние условия своей жизни. Таким образом мы сумеем
приблизительно вычислить время, когда эти важные события могут произойти. Но
числа, о которых идет здесь речь, известны только посвященным, а им никакие
вычисления не требуются, поэтому на практике магические квадраты мало полезны, а
для того, чтобы "предсказывать судьбу" или удовлетворять праздное любопытство
относительно грядущих событий, они и вовсе не годятся.
Закон периодичности, однако, универсален, и тот, кто уделит ему внимание, может
сделать интересные открытия. Его действие давно было прослежено в вибрациях,
порождающих свет и звук, а теперь признано и в химии45, поскольку эксперименты,
похоже, показали, что все так называемые простые элементы есть разные
вибрационные состояния одного первоэлемента, проявляющиеся на семи основных
уровнях активности, каждый из которых делится на семь подуровней. Различие
простых элементов, таким образом, не есть различие субстанциональное или
материальное; оно связано лишь с различными функциями материи или с разными
коэффициентами атомных вибраций.
Оккультисты во все времена считали семь священным числом. В религиозных книгах
Востока говорится о семи эманациях Парабрахмана; также и в Апокалипсисе и других
частях Библии можно найти достаточно отрывков, убедительно свидетельствующих,
что та роль, которую это таинственное число играет в строении Вселенной, не
ускользнула от внимания отцов церкви.
Древние философы утверждали, что в Солнечной системе семь планет, и современные
ученые заявляют о своем превосходстве над астрономами далекого прошлого на том
основании, что они открыли планеты и астероиды, которые не были известны раньше.
Однако древние знали и о строении звездной Вселенной, и о шарообразности Земли,
только это знание преподносилось в мистериях и не делалось достоянием всех. Мало
того, из откровений восточных адептов следует, что в Солнечной системе есть ещё
много неоткрытых планет, о которых наши астрономы ничего не ведают, ибо эти
планеты существуют в состоянии "сокрытия" или как "дематериализованная мысль" и
поэтому не проявляют силы тяготения и невидимы для физического взора.
Нынешний просветленный постигает посредством духовного восприятия те же вечные
истины, которые постигали ясновидящие тысячи лет назад, ибо истины эти не
меняются, а подлинное духовное восприятие безошибочно. Поэтому можно
предположить, что если в экзотерических учениях древности говорилось о семи
планетах, эзотерический смысл этого заключался в том, что существует шесть
планетарных сфер, которые вместе с центральной сферой дают как раз семь. В
соответствии с расхожим представлением о небулярной теории, наша планетарная
система развилась из некоей изначальной субстанции (огненной туманности), из
которой состоит Солнце, заполняющей огромную сферу, простирающуюся за орбиту
Нептуна. Если мы представим, что в этой сфере действуют центростремительная
сила, направленная к центру от периферии, и центробежная сила, направленная к
периферии от центра, то между центром и периферией найдется такая точка, где две
эти силы встретятся. Там они либо нейтрализуют друг друга и возникнет
бездействие, либо, что более вероятно, радиальная составляющая движения перейдет
в тангенциальную и возникнет вращательное движение вокруг нового центра,
образовавшегося в месте контакта. В таком случае будет не менее шести тел,
окружающих седьмое со всех сторон.
Согласно этой теории, Солнечная система возникла из шести сфер сияющей материи,
окружавших центральную сферу, и из них развились особые планетарные подсистемы.
Планеты, видимые нами, принадлежат нашей Солнечной системе, но не обязательно
все они относятся к одной подсистеме, и может существовать ещё множество других
планет в объектном или субъектном состоянии.
Размеры, удаленность от Солнца и движение известных планет стали предметом
тщательного изучения,46 что привело к открытию трех важных законов, задающих
механизм нашей Солнечной системы; познав их, Кеплер произвел переворот в
современной астрономии.
Число семь — это масштаб Природы, оно присутствует в ней повсюду — и в сияющем
солнце, чей свет распадается в капле росы на семь цветов радуги, и в
кристалликах снега, образующих шестилучевую звезду вокруг невидимого центра.
Семеричность обнаруживается в развитии и росте растений и животных, в строении
Вселенной и в строении Человека. Семь — мера, которой измеряется всё сущее; пять
— число Гармонии. Если пятая нота музыкальной гаммы образует аккорд с первой и
третьей, возникает гармония. Другие сочетания тоже могут быть гармоничными, но
самый совершенный аккорд рождается из согласия первой, третьей и пятой ноты. Два
звука вместе порой дают гармонию, но, чтобы получился совершенный аккорд, нужен
третий. Тот же закон справедлив и если говорить о строении человека. Если его
тело (первый принцип) находится в согласии с его инстинктами (третий принцип),
он способен испытывать чувственные наслаждения, но полная гармония и счастье
достигаются лишь тогда, когда его пятый принцип (интеллект) гармонично
соединяется с первым и третьим. Можно провести и другие параллели между
музыкальной гаммой и набором принципов, составляющих человека, и тогда
оказывается, что и там и там аккорды минорные и мажорные соотносятся друг с
другом. Жизнь каждого человека — симфония, в которой преобладает либо гармония,
либо диссонанс.
Гармония созидается силой любви. Любовь рождает гармонию, ненависть — диссонанс.
Любовь — это стремление разъединенных частей одного принципа соединиться вновь.
Это стремление предполагает взаимное узнавание, а узнавание — это проявление
сознания, которое есть проявление жизни. Жизнь, Любовь, Сознание, Гармония — по
сути одно, и противоположность им представляют диссонанс и смерть. Почему
некоторые ноты вместе звучат гармонично? Единственно потому, что элементы, их
составляющие, воспринимаются нашим сознанием одинаково. Друзья, узнавая друг
друга, радуются, а радость означает гармонию, счастье и довольство.
Если две совершенно одинаковые ноты или большее количество таких нот звучат
вместе, они не создают ни гармонии, ни диссонанса, а просто становятся громче.
Они уже — одно, между ними нет никаких взаимоотношений; однако если играются
разные ноты, каждая из которых несет в себе элементы, содержащиеся в других,
каждая видит своего двойника в зеркале, которое держит другая, и испытывает
радость узнавания. Слушая прекрасную музыку, мы чувствуем, что воздух словно
напоен жизнью. Неся гармонию в себе, мы можем различить её в музыке, и тогда
музыка начинает жить в нашей душе. Тот, кто существует в разладе с собой и с
миром, может слушать прекраснейшую симфонию и остаться равнодушным, ибо нет
гармонии в его душе.
Если некий принцип или закон сознаёт собственное существование в другой форме, в
чистоте и неискаженности которой ему открывается его собственная красота,
возникает полная гармония. Если две или более сущности содержат одинаковые
элементы, эти элементы, точно подходящие друг к другу, стремятся объединиться,
ибо, имея одинаковое строение, они вибрируют как одно. Подобное стремление
объединиться рождает Любовь, проявляющуюся на всех планах существования. Планеты
притягиваются к Солнцу и друг к другу, ибо во всех них присутствуют одни и те же
элементы, стремящиеся объединиться, и потому гравитация есть ни что иное, как
сила любви. Мужчину влечет к женщине, а женщину — к мужчине, ибо они различают
друг в друге составляющие своего высшего идеала, и чем больше их общий идеал
проявляется в них, тем сильнее и полнее будет их любовь. Подлинная любовь между
мужчиной и женщиной возможна лишь тогда, когда их, осознанно или неосознанно,
влечет один и тот же идеал. Этот идеал может быть высоким или низким, но чем
идеал выше, тем более долговечным он будет, и тем большее счастье найдут они
друг в друге.
Человек, который стремится возлюбить себя или, другими словами, найти в себе
свой высший идеал, никогда не обретет довольства и гармонии. Он получит в итоге
лишь разлад, даже если он идеальный человек, поскольку никто не сумеет увидеть
свое отражение, не пользуясь зеркалом, и принцип, закон способен воспринять
собственную красоту или уродство, только распознав их отражения в других формах.
Тот, кто хочет представить себя как свой высший идеал, становится эгоцентричным
и тщеславным. Его любовь, вместо того чтобы распространяться до самых границ его
сферы, устремляется от периферии к центру, и ментально он каждый день сжимается.
Тщетно он будет искать вовне свой идеал. Даже встретив его, такой человек не
сумеет его признать, ибо для этого надо соприкоснуться с ним, выйдя за пределы
своего "я". Но человек, который ищет воплощение идеала в предмете своей любви,
если найдет, узнает в нём свое собственное "я", которое всегда было в нём, хотя
он и не сознавал его присутствия, пока не обнаружил его в другом. Тот, кому
доступна истина, узнаёт её всякий раз, когда находит её в других, но тот, кому
она неведома, не может различить её и принимает её только веря на слово прочим.
Наш век часто отвергает высочайшие истины, если они не удостоверены
общепризнанными авторитетами; но мудрый узнаёт истину по её свету.
Свет неразличим во мраке, если он не отражен материей. Свет не может освещать
сам себя, но он освещает темноту и, следовательно, существует лишь постольку,
поскольку существует материя. Любовь без предмета любви не существует; тот, кто
любит сам себя, не любит ничего. Любви, не обращенной ни к чему, не бывает.
Любовь, устремленная к высокому, высока, к низкому — низка, как жизнь в низшей
форме низка, а в высшей — высока; ибо любовь, и жизнь, и гармония есть разные
стороны одного и того же природного начала, различные аспекты одной
универсальной силы. Где присутствует любовь, там есть жизнь; никакая жизнь не
может продолжаться без любви, и чем более всеобъемлющей делается любовь, тем
большую мощь обретает животворная духовная сила человека. Если любовь
концентрируется на одном предмете, она крепнет и может напитать любовью и жизнью
этот предмет; если же любовь делится между разными объектами, сила её
рассеивается.
Любовь, чтобы обрести силу, должна быть чистой, и в ней не должны быть
задействованы никакие личные интересы. Любя что-то за ту пользу, которую оно
может нам принести, мы на самом деле любим не этот предмет, а себя. Тот, кто
любит чистой любовью, заботится лишь о благополучии того, кого любит; он не
считает прибыли и убытков и не боится потерь, которые может принести ему его
любовь. Разум рассчитывает, но любовь следует закону притяжения.
Нечистая любовь слаба и не проникает глубоко; она способна вызвать рябь на
поверхности души другого человека, но не достигнет его сердца. Чистая любовь
преодолевает все преграды, и противостоять ей может лишь любовь такой же силы,
но устремленная к другому. Самый могущественный любовный напиток, который один
человек может предложить другому, это любовь, лишенная всяких эгоистических
мотивов. Чистая любовь проникает в душу того, к кому она обращена, и вызывает
ответные вибрации любви, ибо каждый вид вибраций порождает соответствующие
вибрации, согласно всеобщему закону индукции.
Если вы хотите идти вперед по дороге, ведущей к совершенству, берите уроки у
любви. Учитесь любить высшее, и оно притянет вас. Ищите в каждом человеке то,
что кажется высшими его проявлениями, и закрывайте глаза на его ошибки, призвав
на помощь милосердие и любовь. Говоря плохо о другом, вы говорите плохо о самом
себе, поскольку тот, кто постоянно подмечает промахи окружающих, наверняка сам
склонен поступать так. Тщеславного человека отталкивает хвастовство, лжец
требует от других правдивости, а вор боится, как бы его не обокрали. Добродетели
стремятся друг к другу, порождая гармонию, но один порок отвергает другой, и
возникает разлад.
Подавляемое и сдерживаемое чувство становится болезненным и извращенным.
Безответная любовь, если она не преобразована во что-нибудь, поселяется в
сердце, рождая фантомы и галлюцинации, как стоячая вода порождает животную
жизнь. Любовь к высокому идеалу, которая, вместо того чтобы устремиться ввысь в
сферу этого идеала, ищет его в низших сферах, увянет и истощится или будет
привлечена к низким идеалам; но если любовь встречает ответную любовь,
достигается гармония.
В том случае, если низшая вибрация в какой-то мере гармонирует с более высокой,
эта последняя может усилить её и поднять до своего уровня, подобно тому, как в
куске железа, обмотанном изолированным электрическим проводом, возникает
намагниченность; при продолжительном и интенсивном воздействии высоких вибраций
на низшие даже бессознательная деятельность органов человеческого тела, такая
как биение сердца, может быть подчинена воле человека. Две струны музыкального
инструмента, если они не образуют полный диссонанс и будут звучать достаточно
долго вместе, в конце концов войдут в гармонию друг с другом; человек,
вращающийся среди людей более утонченных, чем он сам, если его нравственный и
интеллектуальный уровень не намного ниже, чем их, сумеет сам обрести достаточную
изысканность; слуги подражают своим хозяевам, животные перенимают низшие
характеристики тех, кто ухаживает за ними, а приятели или супруги, постоянно
общаясь, в конце концов делаются чем-то похожими друг на друга.
Если относительные частоты вибраций двух субстанций далеки от гармонии,
возникает отталкивание, которое влечет за собой необычную активность или
возбуждение. Животный организм, например, можно нагреть до достаточно высокой
температуры, если делать это постепенно, но даже небольшое нагревание бывает
опасно, когда оно происходит резко. То, что оккультисты не потребляют алкоголя и
животной пищи — не их прихоть. Элементы этих веществ обладают очень высокой
степенью активности и, вступая в контакт с элементами крови, стимулируют их и
вызывают в них несвойственные им вибрации, что порождает на астральном плане
эмоции, которые, в свою очередь, могут нежелательным образом воздействовать на
более высокие принципы. То же касается и других веществ, одические излучения
которых — красные; вещества же, аура которых голубая, обладают другими
свойствами; однако даже высшие элементы, хоть и не напрямую, питаются низшими,
поэтому старое изречение "в здоровом теле здоровый дух" не совсем беспочвенно —
хотя здоровый мозг (инструмент разума) может быть заключен и в теле калеки,
крепкое здоровье всё же полезно и желательно, поэтому тому, кто хочет развить в
себе оккультные способности, важно потреблять подходящую пищу и соблюдать
необходимые для его организма правила гигиены.
"Что для одного пища, для другого может оказаться ядом" — как в физическом мире,
так и в сфере эмоций. Сильный организм способен переваривать и тяжелую пищу, а
слабый разум может испугаться неожиданно открывшихся истин. Невоздержанность в
еде и питье столь же плоха, как эмоциональная несдержанность, и самоограничение
равно необходимо на обоих планах.
Чересчур разнообразная пища вызывает растройство пищеварения и загрязнение
крови; различные ауры борются за жизнь, и борьба эта вызывает возбуждение, жар и
болезнь. Теми же причинами объясняется возникновение венерических и кожных
заболеваний, а на астральном плане слишком большое разнообразие эмоций,
вызванных к жизни почти одновременно, может свести человека с ума.
Когда сталкиваются две силы, чьи характеры почти противоположны, возникает
дисгармония, а поскольку у каждого человека есть свои особые эманации и аура,