Рояма Хацуо

Моя жизнь – КАРАТЭ

Книга вторая

Предисловие

Этой книгой я заканчиваю трилогию «Моя жизнь — кара­тэ». В 1980 году вышла ее первая часть «В поисках истин­ной силы». В ней я попытался изложить события, которые со мной произошли, и мои душевные переживания в период, начавшийся с поступления в школу Ояма и закончивший­ся открытием своего отделения. И только через 16 лет, в 1996 году, накопив большой личный опыт в ежедневных тренировках и переосмыслив знания, полученные мной от трех Учителей, я решил написать вторую часть трилогии «Важность хорошего учителя». В ней я знакомлю читателя с учением трех мастеров (Президента Ояма Масутацу, Учи­теля китайского кэмпо Саваи Кэнъичи и Учителя Накаму-ра Хидэо), и параллельно позволяю себе делать выводы о правильности выбранного пути. Третья, заключительная часть трилогии «Дух Кёкусин» была написана через шесть лет, в 1998 году. В этой части я постарался изложить свое мнение о значимости Духа Кёкусин в воспитании современ­ной молодежи, его общественной миссии и роли в развитии современного общества.

Три раза я брался за перо и всегда старался честно и прав­диво отразить те чувства, которые охватывали меня во вре­мя написания каждой из частей. Возможно, читатель най­дет некоторые несоответствия между частями и, надеюсь, простит меня за это.

На написание этого труда у меня ушло более 20 лет. За это время я многое пережил, стал взрослее и больше познал. Парадоксы и несоответствия, которые читатель может иног­да обнаружить в моих высказываниях, порождены лишь только временным промежутком на долгом пути моей аске­зы. Однако в целом мои убеждения не изменились.

Меня всегда привлекала сила, и сейчас, заново пересмот­рев свой путь сорока лет занятий каратэ, я вновь не могу невосхититься величием Учителей, остро чувствуя, что и по сей день иду дорогой, проложенной ими. Я постоянно задаю вопрос: "Что такое каратэ?", но даже сейчас четко ответить на этот вопрос не могу. Скажу лишь одно — логикой здесь ни­чего не добьешься. Ответ может дать только личный опыт, который я и попытался изложить в этой книге.

Пользуясь случаем, я хотел бы от всего сердца поблагода­рить Президента Федерации Кёкусин-кан каратэ-до России Михаила Викторовича Слипенчука, а также Александра Васильевича Нестеренко — члена Международного коми­тета федерации Кёкусин-кан. Благодаря этим людям, мои книги стали доступны большому кругу читателей в России. Я буду и дальше отдавать всего себя занятиям каратэ-до и при­лагать все силы, чтобы сделать его полезным для общества.

В заключение позвольте добавить последнюю строку, в которой я хотел бы сказать: «Если мои книги помогут хотя бы одному человеку в его становлении на жизненном пути, мой труд проделан не зря».

ос

                                         Хацуо Рояма                              2004 год, середина лета

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Путь к сути воинского искусства

Глава первая

Важность хорошего учителя

В обучении у трёх мастеров

Будо не было придумано однажды, вдруг, из ничего какой-то определенной личностью. Оно возникло потому, что мно­гие поколения наших предков, тысячелетиями собирали и накапливали драгоценный опыт предшественников, отта­чивали приемы боевых искусств и создавали четкие систе­мы тренировок. Так, благодаря многим поколениям после­дователей, улучшавших и углублявших учение Будо, эти знания дошли до наших дней.

В боевых искусствах Китая есть выражение: «На выбор хорошего учителя не жаль и три года потратить». Смысл этих слов в том, что лучше три года потратить на поиски хорошего учителя, чем все это время тренироваться впустую. Под словами «хороший учитель», вероятно, подразу­мевается человек, который, унаследовав опыт и традиции многих поколений мастеров, сосредоточил в себе опыт и знания, которые самостоятельно обычному человеку не по­стичь. Обучаясь именно у таких мастеров, становится воз­можным получить богатство знаний, накопленное воина­ми прошлого.

Понятно, однако, что встретиться с таким мастером не­просто. И на его поиски может уйти не только три года, а иногда и вся жизнь.

Я благодарен судьбе — ведь мне в течение столь корот­кой жизни удалось обучаться у трех великих мастеров, под­линных, настоящих Учителей. То, что я смог у них пере­нять — безусловно, неоценимое богатство.

Но когда я оглядываюсь на путь, которым шел 33 года, и спрашиваю себя, а что же ценного создал лично сам Рояма Хацуо, — мне только и остается ответить: «Ничего!». У меня такое чувство, будто все это время я просто шел по пути, проложенному моими учителями, и старался найти ответы на вопросы, которые они задали. Конечно же, в на­чале моих занятий каратэ я совершенно этого не осознавал. «Я стал сильным, потому что очень стараюсь», «Хорошо получается, потому что у меня есть способности» — в то время я только так и думал. Собственно так думает любой достаточно уверенный в себе молодой человек.

Думаю, мне повезло, что, занимаясь каратэ, я рано столкнулся с чувством отчаяния. Почувствовав безысход­ность, я смог познать свой предел и понять, что сам боль­ше ничего сделать не смогу.

«Это конец! Своими силами и умом мне не решить подоб­ных проблем, но тогда...».

Скорее всего, именно потому, что очутился в таком по­ложении и искренне почувствовал потребность в учителе, мне улыбнулась удача, и я встретился с тремя великими мастерами.

Встреча с людьми — это удивительная вещь! Пока вре­мя не пришло, с каким бы замечательным учителем ты ни столкнулся, много от него не возьмешь. И даже самое пре­красное учение пройдет мимо, если для тебя оно сейчас не жизненно важно, и настоящее познание не придет.

Раньше я уже говорил о разочаровании в каратэ и кру­шении надежд. В моем случае причиной тому стало пора­жение в поединке с Калленбахом. До этого у меня была цель, я тренировался изо всех сил и был уверен в правильности своих занятий, но из-за этого проигрыша мой пыл вдруг угас. Мало того, я даже пришел к выводу, что в каратэ мне уже больше нечему учиться.

И я начал изучать другие виды боевого искусства: бокс, кикбокс, китайское кэмпо и т.п. Именно тогда мне и посча­стливилось встретиться с мастером Накамура Хидэо.

Не было бы этой встречи — не было бы, вероятно, и Рояма Хацуо. Хотя, скорее всего, я продолжал бы поиски пути к силе и, наверняка, жил бы в мире, близко связанном с каратэ.

Люди, посвятившие себя воинским искусствам вообще, и каратэ, в частности, обязаны обучать этому других, а не держать в себе то, чему они научились. Более того, на их плечи ложится нелегкая задача — внести этим свой вклад в общество. Стать сильным только для себя — это обычный эгоизм. Да и вообще подобное желание — просто прихоть. И уж во всяком случае, удовлетворение подобного желания вряд ли можно назвать «путем». Если ищешь силы только для себя, если уступаешь этой страсти, мой совет — уйди в горы и живи один.

Если человек занимается каратэ-до, тогда все, чему он на­учился сам, должно стать полезным для общества. Я глубоко убежден, что именно в этом и заключается смысл иерогли­фа «до» — путь, в слове «каратэ-до».

Понятно, что у « Пути », в отличие от спорта, не может быть конца. Любой, даже выдающийся спортсмен, достигнув оп­ределенного возраста, «уходит на покой», и, как правило, потом начинает заниматься тренерской деятельностью. Ина­че говоря, он перестает тренироваться сам. В спорте это обычное дело, но в Будо — не так. Я уверен, стоит мне удов­летвориться нынешним положением, начать давать себе по­блажки в тренировках и поглядывать на других свысока, как я тут же сойду с великого пути «каратэ-до». Однако мои Учителя — Президент Ояма, Учитель Саваи и Учитель На-камура — поставили передо мной задачу, которая не дает остановиться, задачу на века. За это я им очень благодарен.

Невозможно заниматься чем-либо на протяжении 30-40 лет, испытывая только мучения и постоянно чувствуя к этому делу неприязнь, — я думаю, это касается любого «пути». Если только человек нормален, а не психологиче­ски исковерканая личность, он обязательно бросит занятия, не доставляющие удовольствия.

По моему мнению, если занятия каратэ стали доставлять «мучения», то дальше продолжать не имеет смысла. «Стра­дания» можно преодолевать, но если тренировки стали в тягость, то это уже очень плохо. Есть такое выражение: «не отвергать приходящих, не удерживать уходящих». Кара­тэ — это не то, чем можно заниматься принудительно. Если занятия стали в тягость, сколько себя ни принуждай, ни­чего не получится.

Глядя на то, как страдают спортсмены, бегущие мара­фон, можно подумать: «Зачем им это? Если так тяжело, остановись, брось!». Но в этих страданиях они, как ни странно, находят ничем не заменимое «удовольствие». И, скорее всего, глядя на наши занятия, они тоже вправе по­думать: «Что находят эти люди в том, что так издеваются над своим телом?» О себе могу сказать, что я, безусловно, нахожу удовольствие в том, что другие принимают за «страдания». Но не поймите меня превратно. Конечно же, я не думаю, что «страдания» сами по себе являются «удо­вольствием». Это состояние, пожалуй, можно описать сле­дующим образом — преодолевая страдания, понемногу приближаешься к некоей «цели». Вот тогда возникает «ра­дость», которая и становится «удовольствием».

Такую «цель» и показали мне три великих мастера.

До этого момента перевал был окутан туманом, и дороги совершенно не было видно. Хоть это и был путь, уходящий за горизонт, но я его увидеть не мог. И вот, когда я наощупь бродил во мгле, появились великие Учителя, развеяли ту­ман и показали мне путь, уходящий далеко-далеко в свер­кающую даль. Может ли быть радость больше, чем понем­ногу приближаться к, казалось бы, недосягаемой цели, сверкающей где-то там далеко впереди!

Слово «цель» можно заменить словом «мечта» — это не столь важно. Так, три великих мастера подарили мне гран­диозную мечту.

Как-то раз Президент Ояма сказал мне: «Упорно трени­руйся, положи на это все свои силы. Ты должен поехать за границу и основать там цитадель».  Это стало тогда моей меч­той, моей целью. В то время я был инструктором Кёкусин-кайкан и до конца отдавался тренировкам с одной мыслью: «Я стану сильным. Я обязан стать сильным. Я поеду загра­ницу и буду там побеждать этих огромных людей».

За этот год я понял, что значит отдать всего себя постав­ленной цели.

Учитель китайского кэмпо Саваи открыл мне другую грань знания. Однажды он сказал: «Когда ты станешь таким же стариком, как и я, то перестанешь спешить и сможешь беззаботно проводить время, словно обезьяна, греющаяся на солнце». Именно эта его беззаботная умиротворенность как раз и была следствием и проявлением силы. Ведь есть мно­го ее разновидностей, но в данном случае это та сила, кото­рую называют «мутэки но синкё¹ — в сердце нет врагов». Нет ни неба, ни земли и между ними людей тоже нет — от­куда тогда враги или сторонники? Это и есть состояние силы. Я тогда очень завидовал Учителю Саваи — ведь, дос­тигнув именно такого состояния, можно будет обрести по­кой и мирно жить!

И тогда это стало моей целью, моей мечтой. Для того что­бы достичь состояния «мусин»² — состояния отрешенно­сти — я полностью отдался тренировкам не только тела, но и психики.

Учитель Накамура показал мне всю глубину каратэ-до, обучил его духу и технике. Он говорил: «Любой мастер, выдающаяся личность, как только бросает тренироваться, тут же становится обычным человеком. Каким бы человек ни был мастером, сколько бы его не хвалили, как только он перестает работать над собой — это уже не мастер». Учитель и по сегодняшний день сурово закаляет свое тело. Я уверен, что если даже сейчас толпа таких, как я набро­сится на него, она ни в коей мере не сможет противостоять Учителю Накамура. Те легендарные образы великих мас­теров, которые я рисовал себе когда-то, абсолютно совпа­дают с его образом. Хотя бы отдаленно походить на него — вот что помогает мне выдерживать огромные нагрузки. Эта мысль никогда не покидает меня во время тренировок.

Все начинается с осознания цели, с мечты. Если у чело­века нет мечты, нет цели, то и прогресса не будет.

Один раз я услышал, как кто-то сказал: «Сильнее себя я никого не встречал, наверное, я самый сильный в мире». Тогда я подумал: «О, бедняга...» Мне было искренне жаль его, потому что стало ясно — этот человек еще не встретил­ся с Учителем, которому может отдать свое сердце, или, если даже и встретился, то сам этого не замечает. Такого челове­ка можно только пожалеть, у него нет будущего.

Пути, проложенные нам Учителями и древними масте­рами, существуют, и пусть они не видны, но реальны, как рельсы, по которым мчатся поезда. И очень жаль, что, даже находясь на этом пути, невозможно почувствовать движения. Путь этот бесконечен. Сколько ни иди — впереди всегда будет что-то еще. Чем глубже погружаешься, тем больше бездна, чем выше восходишь, тем больший простор раскрывается пред тобой.

«Будь всегда подобен новичку в начале пути», «Будь скромным», — пусть эти состояния не покидают тебя.

В каратэ-до не существует остановок и привязывания к чему-либо однажды достигнутому. Скорее всего, можно сказать, что «привязывание» находится в противоречии с «путем». Где бы мы ни были, чего бы ни достигли, мы долж­ны всегда проникать еще глубже, подниматься еще выше. Идти по пути дальше и дальше. Поэтому-то каратэ-до и на­зывается «путем».

Однако человек обязательно стареет, а с возрастом на­чинает терять и физическую силу. Это факт, от которого никуда не денешься. Но ведь каратэ предполагает постоян­ный рост и продвижение вперед. Так что же, получается, это невозможно?! — ведь мы знаем, что тело с годами дряхлеет!

Что же тогда делать?

Нужно просто найти то, что не зависит от физической силы и его можно развивать до самой смерти. Но что же это?

В прошлом я участвовал во многих соревнованиях и, без сомнения, добился кое-каких результатов. Но это было раньше, а сейчас эти результаты — всего лишь маленький эпизод на длинном пути моих занятий. Я никогда не ис­кал ценности в своих результатах на соревнованиях. Бо­лее того, в некотором смысле ставить акценты на этом во­обще опасно.

Люди не должны привязываться к прошлому, следует думать о настоящем, и это настоящее должно стать основой для будущего — вот мое мнение. Я даже думаю, что все про­шлые завоевания вообще не имеют значения.

Каратэ-до — это в первую очередь воинское искусство, а не спорт, и спортом быть не должно.

Я считаю, что в занятиях спортом есть предел, а Будо этого предела не имеет.

Конечно же, и в спорте с каждым годом новые поколе­ния улучшают результаты, бьют все новые рекорды. Сжима­ются секунды на ближних и дальних дистанциях, увели­чивается длина прыжка. И все же, если взять возможности конкретного спортсмена, например прыгуна с шестом, то можно ли себе представить, что обладатель мирового рекор­да, будет показывать столь же высокие результаты и ста­вить новые рекорды до самой смерти? Я думаю, что это все же невозможно. Именно поэтому в спорте есть предел.

Если бы, например, спринтер или стайер осознал, что, несмотря на возраст, он будет прогрессировать, и до конца жизни улучшать свои показатели, то это уже можно было бы назвать «путем». Однако, и это весьма прискорбно, спортсмены, как правило, пройдя некоторый пик, в даль­нейшем обречены на регрессию.

И я боюсь, что с современным каратэ при нынешней фор­ме тренировок может произойти то же самое.

Действительно, например, дзюдо сейчас превратилось в соревновательный спорт, и пожилые люди им заниматься уже не могут. Вместе с тем кэндо и сейчас здравствует, не потеряв ничего как «путь». Ван Сян-чжай когда-то давно говорил Учителю Саваи: «В дзюдо нет КИ, а в кэндо — есть».

Так в чем же все-таки разница? Каково же истинное лицо этого таинственного КИ, которой нет в дзюдо, но есть в кэн­до? Я уверен, что здесь и лежит намек на разгадку, как мож­но продолжать идти по «пути» до самой смерти.

Учитель Саваи подчеркивал, что в Будо необходима не­кая «взрывная энергия», а не та сила, с помощью которой можно таскать 100-200-килограммовые штанги.

А может эта таинственная «сила КИ», и есть «взрывная энергия»?

Взрывная энергия — это не то, что можно развить, про­сто тренируя мышцы и наращивая силу. Это проблема мозга и нервов, а также души и психики. Стимулируя мозг и нервную систему, занимаясь духовной практикой, мож­но развивать «взрывную энергию», вернее «силу КИ» бес­конечно. Годы — не помеха совершенствованию психики, поиску подлинного облика души, и поэтому совершенство­вание можно продолжать до самой смерти.

Учитель Саваи в 30 лет, в пору расцвета его физических сил, был буквально уничтожен стариком Ван Сян-чжаем, а ему было уже за 60, почтенный возраст! Именно образ старого Учителя Ван Сян-чжая, который с годами стано­вится только сильнее, должен стать примером для того, кто посвятил себя боевому искусству, кто стоит на пути каратэ.

БИОГРАФИИ МОИХ УЧИТЕЛЕЙ

Ояма Масутацу

Июнь 1923. Родился 4 июня (по старому японскому ка­лендарю — 27 июля 12 года эпохи Тайсё) в г. Токио.

Март 1925. Временно переезжает к старшей сестре в Мань­чжурию.

Апрель 1936. Поступает в младшую школу в г. Сеул, Корея. Тогда же начинает изучать китайское кэмпо — «техни­ку 18 рук» и уже во втором классе получает первый дан.

Март 1939. Поступает в школу юных летчиков в префек­туре Яманаси (Япония).

Сентябрь 1939. Становится учеником Фунакоси Гичин, первого мастера, познакомившего Японию с каратэ.

Апрель 1941. Продолжая занятия в университете Такусё-ку, получает второй дан по каратэ.

Сентябрь 1945. Создает в Токио лабораторию под названием «Эйва каратэ-до», где исследует каратэ.

Апрель 1946. Поступает в университет «Васэда» на отделе­ние физкультуры.

Октябрь 1946. Уходит в горы Минобу, где продолжает со­вершенствоваться в каратэ.

Сентябрь 1947. Становится победителем Первого послевоен­ного Чемпионата Японии по каратэ-до, проводившегося в Киото во дворце «Маруяма».

Апрель 1948. На 18 месяцев уходит в горы Киёсуми в пре­фектуре Чиба, решив посвятить жизнь каратэ.

Ноябрь 1950. Вступает в бой с быком в районе Татэяма пре­фектуры Чиба. Поселяется неподалеку от скотобойни, продолжает тренироваться и одерживает победы в 47 боях с быками, четырех из которых убивает.

Май 1951. По просьбе американской стороны начинает преподавать каратэ американским солдатам в г. Дза-ма, Фучю, Тачикава, Ёкосука, Токородзава, Ёкота и Иокогама.

Июль 1951. Начинает заниматься дзюдо в зале Сонэ (Токио, район Асагая).

Март 1952. Первый раз летит в Америку, где устраивает показательные выступления, обучает каратэ и участ­вует в семи серьезных поединках, в которых одержи­вает победы.

Апрель 1954. Снова отправляется в Америку, где произво­дит фурор, демонстрируя мощь каратэ. Проводит в Чи­каго поединок с быком. Демонстрирует сверхчеловече­ские возможности, ребром ладони отрубив рог и свалив разъяренного быка одним ударом. В Нью-Йорке у него появляется множество учеников.

Май 1954. Открывает свою школу на пустыре в районе Мэд-зиро в Токио под официальной вывеской «Ояма Додзё».

Февраль 1955. Совершает турне по США, Южной Америке, заезжает в Европу, где вступает в поединки с профессио­нальными борцами. В сентябре возвращается в Чикаго, где вновь проводит поединок с быком.

Апрель 1956. Отправляется в экспедицию на Окинаву, объез­жает многие районы Юго-Восточной Азии, где изучает различные стили Кэмпо и привносит некоторые элемен­ты из этих стилей в «Ояма каратэ».

Июнь 1956. Снимает зал старой балетной школы в районе Икэбукуро (Токио). Здесь открывается первый постоян­ный зал «Ояма додзё», который и лег в основу всемирно известного «Кёкусин-кайкан».

Январь 1958. Выходит первая книга «What is Karate». Кни­га была издана на английском языке и стала бестселле­ром за границей.

Сентябрь 1958. По приглашению штаб-квартиры ФБР едет в Вашингтон, где в течение двух месяцев преподает каратэ.

Октябрь 1958. Преподает каратэ в Пехотном Училище Вест-поинт.

Июль 1959. Выступает в роли главного судьи на Первом Чемпионате по каратэ-до на Гавайях и проводит показа­тельные выступления.

Октябрь 1963. Начинает строительство нового здания Меж­дународной Федерации каратэ-до Кёкусин-кайкан.

1964. Получает японское гражданство.

Январь 1964. Посылает в Бангкок трех своих учеников во главе с Одзава Нобору, где они проводят поединки с бой­цами Муай-Тай и выигрывают со счетом 3:2, что сильно поднимает престиж японского каратэ.

Июнь 1964. Официальное открытие Хомбу «Кёкусин-кайкан».

1966-1968. Активно развивает Кёкусин каратэ за предела­ми Японии. Открывает отделения в Америке, Европе, на Ближнем и Среднем Востоке.

Сентябрь 1969. Проводит в Токийском дворце спорта Пер­вый Открытый Чемпионат Японии по каратэ-до.

Ноябрь 1975. Проводит в Токийском дворце спорта Первый Открытый Чемпионат Мира по каратэ-до.

Ноябрь 1979. Проводит во Дворце «Будокан» Второй Откры­тый Чемпионат Мира по каратэ-до. Получает орден от короля Иордании.

Июнь 1983. Проводит Первый Чемпионат по каратэ-до в Венгрии, который стал первым чемпионатом Кёкусин ка­ратэ в социалистическом лагере.

Январь 1984. Удостаивается награды за развитие культу­ры от Правительства Бразилии.

Ноябрь 1987. Проводит во Дворце «Будокан» Второй Откры­тый Чемпионат Мира по каратэ-до.

Ноябрь 1991. Проводит Пятый Открытый Чемпионат Мира по каратэ-до.

26 апреля 1994. На 71 году жизни покидает этот мир.

Саваи Кэнъичи

Саваи Кэнъичи родился в декабре 1903 года в г. Токио. С раннего детства полюбил боевые искусства. Занимался дзю­до у таких мастеров, как Току Санпо и Мифунэ. Владел кэн­до и иайдо.

В 1931 году в возрасте 28 лет оканчивает Пехотное Во­енное Училище. В этом же году Саваи Кэнъичи направля­ют в Китай в качестве военного атташе при органах особо­го назначения Квантунской Армии. В Китае, проверяя силу японского Будо, Саваи Кэнъичи встречается с различ­ными мастерами китайского кэмпо и всегда выходит по­бедителем. Через несколько лет ему представляется слу­чай встретиться с Мастером Ван Сян-чжай¹ основателем стиля «Икэн» кит. И-цюань, которому он с позором про­игрывает. Тогда Саваи Кэнъичи решает поступить к Мас­теру в ученики, но это оказывается не так просто. Саваи Кэнъичи каждый день на протяжении месяца ходит к дому Учителя, и только после написания клятвы кровью, нако­нец, становится его учеником.

Прозанимавшись 11 лет у Мастера, в 1947 году он полу­чает разрешение от Ван Сян-чжай назвать свое направле­ние «Тайкикэн» и возвращается в Японию. В Японии он продолжает хранить традиции Учителя Вана, не открывает зала и занимается на природе.

Спустя некоторое время у него появляются последовате­ли, которых он начинает знакомить с настоящим китай­ским кэмпо.

Он становится основателем стиля Тайки-сисэй и получает признание как великий мастер Будо.

Жизнь Учителя Саваи является примером служения ис­кусству Будо.

Накамура Хидэо

1913. Накамура Хидэо родился в 1913 году. С 9 лет начи­нает занятия Будо, с 14 лет серьезно изучает каратэ.

1930. Будучи учеником, поступает в училище Будо, парал­лельно занимаясь в старшей школе № 3 г. Киото. На первом курсе Киотоского университета становится инструктором Будо и продолжает сам активно трениро­ваться.

1937. Оканчивает Киотоский университет.

1943. «Всеобщая японская ассоциация воинской доблести» присуждает звание Рэнси и вручает шестой дан.

1947. В префектуре Яманаси г. Кофу открывает школу ка­ратэ-до под названием «Сютокукан» (зал постижения искусства).

1956.    «Всеобщая японская ассоциация воинской доблести» присуждает звание Кёси и вручает восьмой дан.

1957.    Создает «Федерацию каратэ-до префектуры Ямана­ си» и становится ее первым президентом.

1961. Директор отделения каратэ «Всеобщей японской ас­социации воинской доблести».

1966. В возрасте 53 лет получает 10 дан от «Всеобщей япон­ской ассоциации воинской доблести».

1968. Переломный год в осознании сути каратэ. С этого мо­мента называет свой стиль Кэндо («путь кулака»).

1983. Председатель общества «Кэндокай», созданного его ближайшими учениками для дальнейшего развития стиля.

1997. Передает звание председателя своему последователю г-ну Исияма, а сам становится Верховным Учителем кэн­докай.

В настоящее время мастер Накамура Хидэо продолжает активно тренироваться и воспитывает молодежь.

Воспоминания о президенте Кёкусин-кайкан Ояма Масутацу

У каждого из трех выдающихся мастеров, с которыми свела меня судьба, были свои, ярко выраженные черты характе­ра. Если взять главу Кёкусин — мастера Ояма Масутацу, то я сказал бы, что он был выдающимся, эффектным, чрезвычайно пылким человеком. Не знаю другого человека, у которого бы так четко было выражено собственное «я».

Есть такое выражение, характеризующее одну из граней поведения воина: «Самурай, хоть и не ел, а сыто отдувает­ся». Как бы ему ни было тяжело, каким бы страстным же­ланием или чувством он ни был одержим, он и виду не по­даст, и никогда не покажет, что с ним что-то не так. Ни о каких низменных проблемах, например о деньгах, не могло быть и речи, Учитель всегда жил в каком-то другом, высоком измерении, вот какое впечатление оставалось после знаком­ства с мастером Ояма.

Вместе с тем он не отрывался от реального мира. Напри­мер, я нередко слышал от него слова: «В мире самое страш­ное — это голод».

Он часто говорил нам, директорам отделений: «Вы учи­теля, инструкторы, но не забывайте и о том, что вы руко­водители. Директор, не имеющий способностей к руко­водству, — не директор». Он часто твердил: «Ресторан, которому суждено разориться, — разорится, пусть он на­ходится в самом выгодном месте. Следует основное вни­мание концентрировать на методе ведения любого дела, а не путаться в мелочах».

«Борьба» — это не то, что происходит только на ринге или на соревнованиях. И, конечно же, это понятие гораз­до шире, чем обычный бой с конкретным противником. Сама жизнь — это поединок. Если ты вступил в бой, то должен победить!

Есть выражение: «Подъем и упадок — в порядке ве­щей», и для нас «упадок» — это проигрыш. Принимай это как должное, а вот если ты ловчишь, избегаешь борьбы, то это и есть поражение. Человеку суждено бороться до самой .смерти. Возьмем, например, болезнь. Если ты за болел, то вот он, твой враг — болезнь. И ты должен его победить.

У главы нашей школы мастера Ояма я научился жить, не щадя себя. И убежден, что «Дух Кёкусин»¹ — это жить в полную силу. Учитель никогда не искал легких путей, это был демон Асура², мчащийся по краю пропасти. Именно поэтому в Кёкусин есть дух «ОС». Как раз это я до мозга костей, до боли прочувствовал на себе. Человек на самом деле довольно слабое существо. И я многому научился у мастера Ояма, научился не внешнему, показному, а скрытому, истинному. У него тоже были слабости, у кого их нет, но его сила была в том, что этим слабостям он объявил бес­пощадную войну. Учитель столько усилий прилагал на этом пути, что я «не гожусь ему и в подметки».

В тяжелейшее послевоенное голодное время он не изме­нил любви к каратэ. От скромного районного зала прошел путь до всемирно известного «Кёкусин-кайкан». Я склоняю голову перед гигантскими усилиями, которые приложил глава «Кёкусин» для развития нашей школы.

Но при этом, я думаю, нельзя не почувствовать, так ска­зать, «руку судьбы», влияние неких сил, превосходящих обычный человеческий разум. Мы, конечно, и не могли себе представить, что станем когда-нибудь директорами отделений или будем вообще зарабатывать на жизнь, занима­ясь каратэ. Да и сам Ояма тоже никогда не ставил себе та­кую цель. Он часто говорил впоследствии: «Я однажды вдруг заметил, что это уже факт». Мне кажется, что так оно и было. Просто результат савпадений наших усилий с внешними обстоятельствами стал движущей силой развития Кёкусин. Наверное, это и есть сила «судьбы» самого Ояма Масутацу. Или, как у нас говорят, «сила добродетели человека».

В то время Будо каратэ подвергалось острой критике, его считали феодальным пережитком, пытались представить «порочным стилем», обычной дракой в полный контакт. В этой ситуации, можно сказать, в окружении врагов Ояма как настоящий воин принимает отчаянный бой, и ему уда­ется полностью изменить общественное мнение о каратэ на совершенно противоположное. Достижения главы школы и здесь заслуживают максимальной оценки. Благодаря уси­лиям Мастера Ояма, каратэ получило мировое признание, хотя, вероятно, в узких кругах, оно и раньше было оценено по заслугам.

Воспоминания об учителе китайского кэмпо Саваи Кэнъичи

Когда Япония потерпела поражение в войне, учитель Саваи как раз находился в Китае. Шок от этого известия был настолько силен, что Учитель посчитал дальнейшую жизнь невозмож­ной. Вместе с женой они решили покинуть этот мир, взяв с собой и ребенка. Учитель собрался убить ребенка спящим. Он уже занес над ним меч, но никак не мог заставить себя нанести смертельный удар. В этот тяжелый момент и по­явился его Учитель, мастер кэмпо — старик Ван Сян-чжай. Тогда-то старый учитель Ван и прояснил Саваи смысл иерогли­фа  — «учиться».

У знака «Учиться» нет родины. Не ты ли учился у меня китайскому кэмпо? У этого знака «Учиться», есть еще два значения «обучаться» и «обучать», но в них нет ни единого намека ни на нации, ни на границы, ни на религию. Здесь есть только отношения между учеником и учителем. Если ты учишься, то тем самым берешь на себя ответственность обучать дальше других тому, чему научился у меня. И ты уже возложил эту ответственность себе на плечи. Поэтому бросай умирать, а поезжай лучше в Японию и обучай этому искусству молодежь.

Не появись в тот момент китайский мастер Ван Сян-чжай, Учитель Саваи бы умер. Он избежал смерти лишь потому, что правильно уловил значение слова «учиться».

Действительно, между людьми, изучающими каратэ, не может быть других отношений кроме «обучаться» и «обу­чать». Истинный дух занятий — это обучение и здесь нет места понятиям наций, границ и тому подобного. Неважно, какой пост занимает человек, и откуда он родом. В мире воинских искусств, в мире каратэ достаточно единого духа, имя которому «Учеба».

Однако не поймите меня превратно. Здесь я вовсе не имею в виду, что следует отбросить свою религию или националь­ность. Наоборот, я как раз считаю, что национальное само­сознание для человека очень важно. Просто не стоит на этом замыкаться. Так же, как в семье существует уважение к родителям и дружба между братьями и сестрами, так и в «мировой семье», которой все мы являемся, отношения сле­дует строить на той же основе. Космополит в настоящем смысле этого слова, вовсе не отказался от своего народа. Японец, уехавший из Японии и заговоривший по-англий­ски, вовсе не стал космополитом. Космополит — человек мира — это тот, кто имеет четкое самосознание и уважает позиции собеседника, не взирая на национальные разли­чия. И когда такие люди учатся или обучают — здесь-то и рождается дух истинной учебы.

Далее я хочу рассказать один случай из моей жизни. Эта история произошла, когда мне было 25 лет. К тому вре­мени я занимался каратэ около 10 лет. Проходил Пятый Открытый Чемпионат Японии по каратэ-до. Токийский Дворец Спорта был битком набит зрителями. Я впервые принимал участие в таком турнире и по счастливой случай­ности мне удалось победить. Но, как ни странно, в моей душе не было и капли восторга.

В то время я помогал моей старшей сестре, которая дер­жала ресторанчик «Якинику»¹ в г. Кавагучи. Мыл тарел­ки, резал мясо, а все свободное время уделял занятиям каратэ. Естественно, мои знакомые не принимали меня всерьез, и считали, мягко выражаясь, чудаком. И я не мог от­носиться к этому безразлично. 25 лет — это возраст, когда уже следует подумать о будущем, о родителях, сестрах и братьях. Кроме того, каждый раз, когда я слышал разговоры приятелей о карьере и успехах, меня охватывало беспо­койство, мне казалось, я нахожусь на обочине, выпал из об­щего потока и что-то упускаю. И вот тогда Учитель Саваи рассказал мне о поломанных часах, у которых не двигают­ся стрелки.

«Рояма-кун, — сказал он, — даже такие часы ни в коем случае нельзя выбрасывать. Ведь они два раза в сутки по­казывают правильное время. И это происходит не потому, что поломанные часы догоняют время, а просто время под­страивается под часы. Точно так же и ты, если будешь гнать­ся за жизнью, вряд ли из этого выйдет толк. Мир ведь шту­ка жесткая. Но если ты пойдешь своим путем и будешь продолжать работать над собой, то качества, которые ты воспитаешь в себе, занимаясь боевым искусством, обяза­тельно станут нужны миру». Он так и подчеркнул — не со­мневайся и продолжай тренироваться. Эти слова мне мно­гое прояснили.

Как-то раз Учитель рассказал мне еще одну историю про каштан и зерно.

— Не будем рассуждать о том, что хорошо, а что плохо. Просто скажу тебе, что многие люди, живущие в этом мире подобны зернам. Попробуй положить одно зерно в корзину с другими такими же зернами и перемешать, вряд ли ты после этого сможешь найти то же самое зерно. Но если в эту корзину положить каштан, то, сколько его не перемеши­вай с зерном, найти каштан будет чрезвычайно просто. Ты не должен терять свою индивидуальность. Стань таким, как этот каштан. За границей ли, в Японии — неважно, стань настоящим, и люди сразу увидят, что есть Рояма Хацуо... Этот рассказ глубоко запал мне в душу, и я помню его до сих пор. Желание стать таким «каштаном» заставляет меня еще больше работать над собой.

Это случилось лет 10 тому назад. Настало время, когда я должен был получить свидетельство «Кёси»¹ — Мастер бое­вых искусств. К тому времени Учитель Саваи тяжело забо­лел. У него был диабет, и состояние его все ухудшалось. Он пригласил меня, и я приехал. Глаза Учителя были затума­нены, он практически ничего не видел. Потом я узнал, что у него был рак, к тому времени поразивший практически все тело. И вот в таком состоянии Учитель, едва я вошел, сказал: «А ну-ка, давай потренируемся», и потом, в тече­ние двух или трех часов, швырял меня, как тряпку, а я не знал, куда деваться от его ударов.

Что он мне тогда объяснял, я совершенно не помню. Единственный вопрос стоял передо мной: «Почему он пы­лает этой страстью? Как стать столь одержимым Будо?». Помню, лишь, что во время занятий у меня текли слезы, и я ничего не мог с этим поделать.

Он был практически слеп, тело его уже разрушилось. Я так и не понял до конца, что хотел передать мне Учитель в эту последнюю встречу. Но я увидел всепобеждающую страсть Мастера к воинскому искусству. Таким я запомнил его навсегда.

Одного этого уже достаточно, чтобы понять, каким был Учитель Саваи.

Я благодарен Учителю Саваи от всего сердца. Он открыл мне глубину китайского кэмпо, показал пример настояще­го воина, полностью отдавшегося пути Будо, передал свою страсть. И я так же, как и он, буду гореть этой страстью до самой смерти.

Учение мастера Накамура Хидэо

Я встретился с учителем Накамура в период, когда времен­но отошел от мира каратэ и активно занимался боксом, кик­боксом и китайским кэмпо. Не было бы этой встречи и в мир каратэ Рояма Хацуо, вероятно, никогда бы не вернулся. Гнил бы где-нибудь в мире «Какутоги» — кулачных боев и силовых единоборств.

Во время нашей первой встречи Учитель Накамура по­вел разговор в стиле, показавшемся мне очень сложным. Он развивал некую теорию, понять которую я не мог. Ведь я был молод: простой интересный рассказ — да, но за слож­ной его мыслью мне было не угнаться. Но все же Учитель произвел на меня ошеломляющее впечатление, и я решил учиться у него.

В самом начале, увидев, как я тренируюсь, Учитель ска­зал: «Ты не владеешь приемами каратэ. К тому же у тебя нет скорости».

Это было для меня новостью. К тому времени я уже по­работал инструктором в штаб-квартире Кёкусин каратэ, занимался китайским кэмпо, боксом и кикбоксом, побил массу бойцов различных направлений, а мне говорят, что я не владею приемами, и у меня нет скорости, да как такое может быть? Я абсолютно не понимал, о чем он говорит, а может, не хотел понимать?

К моему стыду, прошел очень долгий срок, прежде чем я разгадал, что имел в виду Учитель.

А случилось это через 15 лет после моего поступления в ученики к Мастеру Накамура. Я стал уже директором од­ного из отделений Кёкусин и пригласил Учителя Накаму­ра на первый тест по каратэ, который я проводил. Тогда учитель, просмотрев все, начиная с «кихон» — базовой техники, перед заключительным поединком сказал мне следующее.

— Рояма, подумай, зачем ты делаешь «кихон» ? Я посмот­рел их поединки, ведь их «кихон» мертв!

Это было все, что он сказал, но меня внезапно осенило, — я вдруг вспомнил те слова, сказанные Учителем 15 лет на­зад: «Ты не владеешь приемами», и смысл сказанного тог­да — открылся мне сейчас.

Вероятно, Учитель хотел сказать вот что: «Приемы ка­ратэ — это вовсе не значит ради забавы махать руками и ногами. Применить именно "приемы каратэ" в бою, возмож­но, только после того, как основательно и глубоко усвоены движения "кихон" — базовой техники. На соревнованиях многие используют технику, которая сильно отличается от базовой, пользуются приемами, которые они даже не изу­чали. Это техникой каратэ назвать нельзя. Вот когда дви­жения "кихон", выученные на тренировках, могут быть мгновенно использованы в бою, — тогда это и есть "техни­ка каратэ"».

Конечно, в каждой области воинского искусства есть своя техника, есть она и в боксе, и в кикбоксе. Но если ты зани­маешься каратэ, а технику каратэ применить не можешь, то тут и говорить не о чем. Если взглянуть на то, что проис­ходило в зале глазами Учителя, то получалось, что в поединках каратэ именно техника каратэ и не применялась. Пред­ставляю, что он при этом почувствовал! Там можно было увидеть, что угодно — приемы, надерганные из бокса, кик­бокса, вообще то, что можно встретить в уличной драке лю­дей, не имеющих понятия о боевом искусстве.

Значит, в его словах о том, что Хацуо Рояма не владеет техникой каратэ, был скрыт вопрос: «Почему техника, ка­залось бы, хорошо освоенная за время многолетних заня­тий в зале, оказывается бесполезной в реальном поединке?» Вероятно, потому, что между техникой, применяющейся в поединке, и базовой техникой нет связи. Пока это так — все это «искусством каратэ» назвать нельзя.

Сам Учитель говорил, что много лет подряд продолжал усердно заниматься именно отработкой базовой техники. Его партнером в этих тренировках был мешок с песком. Изо дня в день, с утра до вечера отрабатывал он простей­шие базовые движения. Блок — удар, блок — удар, в каж­дое движение он вкладывал всю свою душу, и так — мно­го лет. Он говорил, что если не вкладывать всего себя в каждую мелочь, то все бесполезно, сколько бы повторений ты ни делал.

И вот однажды, когда в результате этих бесконечных по­вторений, станет возможным применить эту технику мгно­венно, тогда-то она и станет «техникой каратэ».

Как-то раз Учитель меня спросил: «Как ты думаешь, что значит — кумитэ? Это значит, что ты и партнер применя­ют движения, разученные и усвоенные при отработке базо­вой техники. Еще есть термин "свободный поединок"². Так вот, это значит, что ты в поединке свободно применяешь усвоенную тобой ранее технику и больше ничего: "Свобод­ный" — это вовсе не значит беспорядочно махать руками и ногами и делать все, что на ум придет».

И для этого на тренировках, отрабатывая базовые движе­ния, нужно постоянно обращать внимание на то, сможешь ли ты применить их в реальном бою, и если нет, то поче­му? Тогда следует копать глубже, всматриваться в каж­дое движение. Самым важным может оказаться, напри­мер, как стоит большой палец ноги, когда ты делаешь шаг, или линия позвоночника, куда направлен твой взгляд, даже выражение лица. Ничего нельзя упускать, все тре­бует тщательного изучения. Это самый главный момент в изучении и отработке «кихон».

При таком подходе ката и базовая техника, которые не могут быть применены, вероятно, отпадут.

«Если тщательно обдумывать и изучать собственные движения, то и движения партнера станут тебе понят­ны, — говорил Учитель. — Осознавая свою позицию, на­чинаешь понимать и то, как противник может напасть на тебя. И, может быть, доскональное изучение поможет уви­деть то, что превосходит и врага, и тебя — действия чело­века вообще».

Мне кажется, что я понял, наконец, мысль Учителя, ког­да он говорил: «Сакральный смысл каратэ лежит в занятиях кихон».

На то, чтобы осознать слова Учителя Накамура: "У тебя нет скорости", — потребовалось тоже немало времени. Я был в некотором роде уверен, что скорость у меня все же есть и совершенно не мог себе представить, что стоит за этой фразой.

Мне тогда было 19 лет, и я знал, что на один удар про­тивника могу ответить четырьмя-пятью ударами. И мне, конечно, было непонятно, почему говорят, что у меня нет скорости. Я не мог с этим мириться и спросил у него, как можно поднять скорость. Учитель ответил: «Осознай, что у тебя нет скорости». Сейчас я понимаю, что он был прав, но тогда, естественно, я ничего не понял.

А смысл этого мне удалось постичь значительно позже.

Как-то на одном из показательных выступлений Учи­тель демонстрировал разбивание балочного бруса, и это было впервые записано на видео. Оператор сказал, что, сколько он ни пытался просмотреть этот момент в замедленном режиме, — движение руки Учителя увидеть так и не удалось. Меня, помню, это очень поразило, и я решился спросить Учителя, с какой же скоростью движется его рука. И тогда я услышал в ответ: «Рука выдающегося мастера должна двигаться со скоростью от 1000 до 1200 км/час, у меня же скорость составляет где-то 700-800 км/час. Ве­роятно, это было скромное преуменьшение, ведь он рассе­кал ребром ладони молодой бамбук и стальную проволо­ку. Тогда-то я и осознал, что Учитель имел в виду 20 лет назад, говоря: «У тебя нет скорости». И я, неожиданно для себя, воскликнул «Черт возьми! Чем же я занимался все это время!».

Понять свое несовершенство — вот это и есть самое глав­ное. Например, осознание того, что скорость недостаточна, позволяет поставить перед собой новую цель и добиваться большей скорости. Если же будешь уверен, что скорость у тебя есть, сколько ни тренируйся, большей скорости, чем владеешь — не добьешься.

Осознание собственной слабости порождает желание добиваться большего. При этом сначала рождается образ, например — «хочу поднять скорость». Этот образ закрепля­ется в сознании и, благодаря постоянным тренировкам, на­чинает стимулировать мозг, в свою очередь мозг начинает отдавать команды нервам. Так, понемногу, постепенно, это реализуется в движение.

Прием в каратэ можно назвать стремлением реализовать несбыточное. Другими словами — сделать возможным не­возможное. Преследовать то, что кажется недостижимой целью, постоянно держать этот образ в сердце и так отраба­тывать движение. Это и есть самое главное в тренировке. В занятиях обязательно должна присутствовать мечта, идея, если ее нет — ничего не достигнешь.

Именно это имеет в виду Учитель, когда говорит, что путь к скорости и технике начинается в «сердце». Все дей­ствия человека — всего лишь проявления его внутреннего мира, его души. Поэтому о каратэ можно сказать, что — это Дзэн. Дзэн, где просветление получают через закалку соб ственного тела. Закаляя физическое тело, преодолеваешь душевную слабость и несовершенство, а возвышая дух, еще больше укрепляешь тело. Дух и тело должны слиться воеди­но. Отсюда, естественно, следует, что приемы, в которых нет духа, нет воли — это не истинное искусство. Каким бы красивым ни выглядело движение, как бы хорошо оно ни получалось, без души оно не станет настоящим приемом. Ведь в нем не скрыта истинная сила.

Приемы или ката, какими бы красивыми и сильными они ни выглядели, как бы много их ни запоминал человек, и сколько бы он их ни оттачивал, никогда не станут настоя­щими, если человек не проливал пота, слез и крови, пусть даже кажется, что он прекрасно ими овладел. В китайских боевых искусствах есть выражение «кулак изящен как цве­ток, движениями ног плетет узоры». Это очень точно ото­бражает суть многих школ — на первый взгляд выглядит очень эстетично, но в реальном бою эта техника абсолютно бесполезна.

Рояма Хацуо

Родился 31 марта 1948 года в городе Гёда префектуры Саитама.

С октября 1963 года начал заниматься в школе Ояма, ос­нователя Кёкусин каратэ, где закладываются основы понима­ния истинного духа каратэ-до. В 19 лет он получает черный пояс, а к 20 годам, становится инструктором штаб-квартиры Кёкусин. В это время много внимания уделяет накоплению физической силы.

Однако проигрыш огромному иностранцу Калленбаху застав­ляет его серьезно задуматься над вопросом об истинном зна­чении каратэ-до. Не найдя ответа и осознав свой предел в на­коплении физической силы, Рояма приходит к выводу, что может сражаться только в своей весовой категории. С этого момента в жизни автора начинается период «скитаний в поисках истин­ной силы».

В 1967 году он на время покидает Кёкусин-кайкан и пробу­ет свои силы в кикбоксе. В том же году он становится победи­телем Первого в Японии чемпионата между тайскими и япон­скими бойцами по кикбоксу.

Встреча с мастером внутреннего стиля китайского кэмпо Учи­телем Саваи Кэнъичи и тренировки у него позволяют Рояма понять, что разнице в физической силе может противостоять энергия «КИ». Рояма занимался у мастера Саваи Кэнъичи до конца дней Учителя.

Глубокой осенью 1967 года судьба сводит Рояму с Учите­лем Накамура Хидэо. Пораженный его искусством, Рояма по­ступает к мастеру в ученики, где в течение шести лет серьез­но занимается базовой техникой каратэ-до.

Осенью 1972 года, по настоянию Накамура, Рояма возвра­щается в Кёкусин-кайкан. Знания, приобретенные у учителей, проявляются в полной мере, и в зале он получает прозвище «сильнейший».

В 1973 году Рояма, решив проверить свои силы, принима­ет участие в Пятом Чемпионате Японии, где занимает первое место.

По настоянию Учителя Ояма он выступает также на Шестом Чемпионате Японии в 1974 году и занимает третье место.

На Первом Чемпионате Мира в 1975 году Рояма поражает всех своим знаменитым приемом лоу-кик, ставшим с того вре­мени одним из эффективнейших ударов ногами в соревнова­ниях по контактному каратэ. Проиграв по очкам в упорней­шем финальном поединке Сато Кацуаки, он становится вторым.

Полученные травмы не позволяют ему пройти до конца все поединки на Втором Чемпионате Мира в 1978 году.

В 1980 году Рояма становится директором отделения Кёку­син каратэ префектуры Саитама.

В 1990 году Рояма в качестве руководителя команды чер­ных поясов впервые посещает Советский Союз. Показатель­ные выступления в Киеве вызывают огромный резонанс на всей территории Советского Союза. В том же году Ояма назначает его заместителем председателя совета директоров отделений всей Японии и ответственным за развитие Кёкусин в Советском Союзе.

В апреле 1994 года ушел из жизни основатель школы Кё­кусин — Ояма Масутацу. С этого времени Рояма Хацуо стано­вится Верховным Советником Кёкусин-кайкан и куратором ре­гионов бывшего Советского Союза и восточной Азии.

С января 2003 года Рояма Хацуо становится президентом Международной Федерации Кёкусин-кан.

В Японии Рояма Хацуо известен так же, как автор трудов по философии и практике каратэ: «Моя жизнь — каратэ», «Мое каратэ на пути воина», «Советы идущим по пути воина», «Что такое каратэ», трехтомник «Высшие секреты каратэ», «Рояма Хацуо— каратэ для мастеров», «Рассвет Кёкусин-кан, или но­вое Ояма додзё» и многих других. Некоторые из книг переве­дены на английский и русский языки.