|
НАСТАВЛЕНИЯ ВСТУПАЮЩЕМУ НА ПУТЬ ВОИНА
Данный перевод представляет собой завершающую часть своеобразной
«самурайской трило--гии». Первая книга — Хагакурэ — выражает
фундаментальную и в некоторых отношениях даже крайнюю точку зрения о
Пути Воина. Во второй — Идеалы самурая — собраны высказывания и
сочинения самих воинов по вопросам, порой отличающимся друг от друга
как день и ночь, охватывающие период в 400 лет. И вот, наконец,
Будосёсинсю (кодекс самурая) — книга, которую по образу мысли можно
считать канонической и которая была самой популярной в среде
военного сословия в последнюю эпоху правления сё-гунов в Японии.
Писавшие и читавшие все эти книги были людьми осмотрительными.
Общественный уклад времени требовал от них несравнимо большей в
сравнении с нами серьезности и разборчивости в принятии повседневных
решений. Они не могли позволить себе ни малейшей фривольности, они
имели идеалы, и вопрос «быть или не быть» зачастую зависел от того,
насколько в своей жизни они следовали этим идеалам.
Почему же мы должны тратить время на постижение идей далекой эпохи,
столь отличной от нашей;
Ведь в нашем обществе нетдаймё, которым можно было бы служить верой
и правдой, едва ли нам на улице попадется разбойник с длинным мечом
в четыре фута, и уж определенно не найдется среди нас ни одного
сумасшедшего, который с готовностью умер бы за чьи-то рисовые земли.
Причин тому можно указать три.
Во-первых, нами движет чисто научный интерес. Мы не сможем ни понять
мысли и цели самураев, ни оценить их победы и неудачи, если не будем
читать и пытаться проникнуть в то, что говорили они сами. Падение
замка какого-нибудь полководца для нас — всего лишь очередная
проигранная битва до тех пор, пока мы не прочитаем прощальное письмо
полководца к своему сыну, в котором разъясняется, пусть и несколько
идеалистично, почему замок должен погибнуть, и полководец вместе с
ним. Взглянув на завещание даймё своим сыновьям, мы сможем постичь
причины долголетия клана. Давайте же смотреть не только на внешний
ход истории, выражающийся в политических мероприятиях и сражениях,
но и внутрь, в ее сокровенное.
Во-вторых, хотя военное сословие исчезло под натиском
меркантильности и алчности, его философия, тем не менее, продолжает
питать сознание японцев и сегодня. Она проявляется на самых разных
уровнях, но определеннее всего — в мире бизнеса. Это могут
подтвердить те, кто работал в японских компаниях. Некоторые из них,
быть может, даже скажут, что властители японской индустрии исполнены
философии воина, которая по-прежнему является ключом к пониманию
японского общества и уж точно — его экономических достижений и
успехов. Поэтому, несомненна и социологическая ценность данных
сочинений.
Наконец, последнее и самое важное. Наверняка многие из нас склонны
чувствовать, что в мире японского самурая, в его отношении к жизни
было нечто, если и не превосходящее наше понимание окружающей
действительности, то несомненно такое, чего мы лишены. Можно ли это
«нечто» перевести на другой язык? Со всей определенностью
утверждаем, что можно. Более того: приложив незначительные усилия,
мы можем провести параллели и с нашими собственными духовными
исканиями, и даже с конкретной ситуацией современности. Тем людям
есть что сказать нам. Мы страстно цепляемся за свои «золотые цепи» и
электронику, но при этом нас подтачивает ощущение невероятной
убогости наших взглядов на то, какими мы можем быть и какие мы есть.
Разве мы на самом деле довольны жизнью «потребителей»? Способны ли
мы на что-нибудь кроме как делать деньги? Самураи разбирались в
ценностях и основой их идеалов была уверенность в том, что жизнь
слишком дорога, чтобы тратить ее на служение собственному «вещизму»
и жадности.
Уже вскоре после смерти Дайдодзи Юдзана в 1730 г. рукописные копии
Будосёсинсю разошлись по многим кланам. Впервые кодекс был
опубликован ксилографическим способом кланом Мацусиро в 1834 г., и
какое-то время этот вариант считался единственным сохранившимся.
Однако в 1943 г. появилась версия Фу-рукава Тэсси, которую сочли
более близкой к оригиналу. Два текста различаются в основном
построением материала, но в варианте Мацусиро смягчены или же вообще
убраны некоторые наиболее радикальные установки. В основу нашего
перевода легла версия Фурукава.
Пользуясь случаем, я хотел бы искренне поблагодарить профессора
Нобуру Хирага, руководившего моей работой на начальном этапе, чьи
невысказанные слова часто наиболее прямо указывали на то, что под
рукой; Джона Сискоу, который прочел перевод в рукописи и, как
всегда, помогал мне не упустить за деталями целого; Гарри Хаскинса,
чье вдохновение было поистине бесценным и который иллюстрировал
книгу; Тома Левидиотиса, являющегося духовным кагэму-ся всех
переводов и особенно мою жену и детей за их беспредельное терпение и
стойкость. Вина за все возможные ошибки лежит исключи тельно на мне.
Уильям Скотт Уилсон Кросс-Крик 9.2.83
«Когда подлинная доблесть проявлена, предназначение воина выполнено
полностью и слова замирают на устах»
Обстановка
Между коммерческим центром Нагоя и горой Ибуки лежит широкая долина
Сэкигахара. Сегодня она покрыта садами и рисовыми полями, ее огибает
шоссе Мэйсин, соединяющее Нагою с Осакой. Осенью над долиной
собирается густой туман, затрудняющий видимость, а со стороны гор
дуют холодные ветры.
В октябре 1600 г. на окутанных туманом полях Сэкигахара произошла
битва, сделавшая Токугава Иэясу безраздельным владыкой Японии и
определившая судьбу страны на 250 лет вперед. Период внутренних войн
и раздоров, длившийся долгие и долгие десятилетия, закончился.
Япония смогла, наконец, восстановить силы и развивать экономику.
На протяжении двух с лишним столетий сёгунат Токугава оставался
самой значительной политической силой в государстве. При этом сёгуны
прекрасно понимали, что политическая гегемония без экономической
невозможна, и потому укрепляли свое могущество всеми возможными
способами. Вскоре после сражения при Сэкигахара земельные владения
многих местных феодалов были частично или полностью конфискованы. В
результате около 500000 самураев лишились средств к существованию и
стали ронинсши, «воинами, потерявшими господина».
Уже к 1615 году центральные власти и местные даймё осознали
необходимость развивать приносящие неплохой доход производства. Так
в хозяйствах, прежде занимавшихся только рисоводством, стали
выращивать также хлопок, табак и чай, а замки, являвшиеся ранее лишь
символами политического могущества, быстро превратились в торговые
города, в которых ширилось производство изделий из глины, бумаги,
тканей и сакэ. Вместе с тем стало обычным делом переселять воинов с
их земель — традиционного места проживания, с которым самураев
связывали и классические обязанности, и корни — в города и платить
им жалованье, как чиновникам. Беда состояла только в том, что в
городах самураям было нечего делать.
Воины поначалу с удивлением, а потом и с негодованием наблюдали, что
благосостояние и роль в обществе торгового сословия все возрастают,
в то время как сами они с каждым годом утрачивают прежнее положение,
а их содержание остается фиксированным. И сёгунат, и местные даймё
понимали все эти проблемы. В конечном счете страной правило военное
сословие, и никто не ставил под сомнение необходимость сохранения
боевого духа. Но, с другой стороны, в государстве царил мир, и
ремесло самурая — а уж тем более ронина — оказалось
невостребованным.
Решение вскоре было найдено в традиционных ценностях военного
сословия. Воин соединяет в себе два начала: боевой дух и ученость.
Этот идеал пришел в Японию из Китая. В то же время нужно признать,
что для его утверждения имелись и национальные предпосылки. И
сёгунат, и местные даймё заговорили о ценности образования: самураям
старались найти занятие в центральных и местных государственных
учреждениях. «Служить» (сабурау — отсюда и самурай) значило теперь
владеть не столько мечом, сколько кистью.
Однако, подобное решение проблемы таило в себе и трудности.
Поколение тех самураев, что сражались на полях Сэкигахара, не умело
должным образом ни писать, ни считать. Более двухсот лет страну
сотрясали почти непрерывные войны, и у простого воина не было
времени на то, чтобы овладевать грамотой. Молодое поколение довольно
быстро освоило новое ремесло, но старые, закаленные в сражениях, но
малограмотные воины по-прежнему презирали подобное занятие и
смотрели на молодых с отвращением. Поэтому речь шла даже не о том,
как воину стать чиновником или счетоводом, а о том, что тревожило
уже многих — о дальнейшей судьбе самурайского сословия. Воин утратил
опору, и его боевой дух начал сходить на нет.
Муро Кюсо (1658-1734) писал: «До недавних времен самураи ничего не
знали о деньгах и жили скромно. Я помню свою юность: тогда молодые
люди никогда не говорили о ценах и среди них находились такие, кто
краснел, слыша непристойные рассказы. Вот так за пятьдесят лет
изменились устои».
Кюсо был не единственным, кого беспокоило то, что происходит с
воинским сословием. В конце XVII столетия к этому новому и день ото
дня все более запутывавшемуся вопросу обращались многие мыслители,
писатели, наставники школ. Одни полагали, что необходимо вернуться к
древним воинским идеалам аскетизма, самодисциплины и готовности
умереть; другие же уверяли, что в новых условиях самураям следует
уделять больше внимания образованию и изучению истории. Но и те, и
другие в равной степени призывали воина осознать невозможность
изменения сложившегося общественного порядка и поразмыслить о
подлинном смысле своего существования.
Автор
История клана Дайдодзи восходит к XII в., к семье Тай-ра, хотя сама
фамилия была принята лишь в XV в., когда в 1471 г. Исэ Таро, старший
брат знаменитого Ходзё Соуна, взял себе имя по названию
находившегося неподалеку от его резиденции храма Дайдодзи. В 1604 г.
клан по приказу самого Токугава Иэясу поступил на службу к Мацудайра
Тадатэру, шестому сыну сёгуна. Ему служили и дед, и отец Юдзана. Но
в 1615 г. Тадатэру не послал вовремя войска на помощь своему отцу,
осаждавшему замок Осака, впал в немилость и лишился своих владений.
Так Дайдодзи стали ронина-ми.
Четырнадцать лет спустя родился Дайдодзи Юд-зан (1639-1730). О его
жизни мы знаем очень мало. Известно, что еще совсем молодым
человеком он приехал в Эдо (сегодня — Токио) и с 1658 по 1672 гг.
изучал военную науку в школе Обата Кагэнори и Ходзё Удзи-нага,
которые слыли величайшими стратегами своего времени. Кагэнори
(1572-1663) был полководцем клана Такэда во время решающих сражений
за гегемонию в стране, а Удзинага (1609-1670) прославился на службе
Токугава Иэясу. От своих учителей Юдзан почерпнул любовь не только к
самурайским идеалам кровавого прошлого, но и к конфуцианскому
учению, которое усиленно насаждал сёгунат и проповедовали многие
мыслители.
Следуя примеру Кагэнори, Юдзан после учебы в школе много
путешествовал по стране, проверяя свои силы и занимаясь
преподаванием. Он служил клану Асано в Аки, клану Мацудайра в
Этидзэне и клану Мацудайра в Айдзу. Именно тогда он воочию увидел,
как мирная и сытая жизнь развращает умы молодых самураев, и начал
серьезно задумываться над вопросами: что значит принадлежать к
военному сословию? Как должно вести себя самураю в эпоху мира и
спокойствия?
Юдзан прожил 92 года и оставил после себя Будо-сёсинсю — рассуждения
на самые разные темы, в которых он попытался ответить на волновавшие
его сердце вопросы. Эта книга стала, да и до сей поры остается в
Японии самым популярным сочинением о духе Бу-сидо.
Материал
Читая книгу, в первую очередь следует помнить, что она
предназначалась молодому самураю, о чем говорит и ее название,
Будосёсинсю (дословный перевод — Наставления вступающему на Путь
Воина). Ее основная тема — как должен жить и поступать воин в мирное
время. Существовали специальные книги для даймё и полководцев,
такие, как Коёгункан, а также сочинения по искусству фехтования и
психологии, как, например Горинсё. Они создавались самыми разными
школами. Но Юдзана интересовали не вопросы стратегии и боевого
искусства: подобные темы он считал уделом конкретных школ и
учителей. Он был ронином, и потому его едва ли можно упрекнуть в
личной заинтересованности в благосостоянии и безопасности какого-то
господина. (Возможно, именно этим объясняется широкая популярность
его сочинения среди даймё всех рангов.) Юдзана беспокоила будущая
судьба воинского сословия в целом. Он видел, как в жизни все большее
место занимают материальное благополучие, мораль торговца, личная
выгода и эгоизм. Он видел, что та часть общества, которой в идеале
предписывалось идти впереди и вести за собой остальных, постепенно
исчезает.
Разрешение проблемы Юдзан, как о том говорит Будосёсинсю, видит в
единении двух начал: индивидуальной и социальной морали, в
обусловленности совершенствования личности сохранением стабильности
в обществе. Его концепция перекликается с конфуцианским идеалом
процветающего общества и государства, в котором стабильность и
движение вперед опираются на хорошо прочувствованное и иерархически
структурированное представление о морали каждого. На самом простом
уровне это означает, что человек, который хочет быть самураем,
должен являться примером для своих друзей и семьи, а также для всего
общества в целом. Внутренний крах приведет к краху внешнему,
развращение духа выльется в развращение плоти и общества в целом.
Следует неустанно совершенствоваться, но и не забывать о том, что
высокомерие ведет к самоуничтожению. Идея глубокой взаимосвязи и
взаимозависимости внутреннего и внешнего проходит сквозной нитью
через всю книгу Юдзана. Ее можно считать сущностной составляющей
этики Юдзана и исповедуемых им ценностей.
Как достичь идеала? Юдзан уверен, что в основе всего лежат
прагматизм и здравый смысл. Если самурай начинает с того, что
соединяет в себе оба начала — боевой дух и ученость, он достигнет
равновесия, необходимого для решения ежедневно встающих перед ним
вопросов. Подобное упражнение поначалу становится достоянием мысли,
затем — действия и, наконец, самой воли. Книга призвана вести
начинающего воина по этому пути.
Прагматизм Юдзана удивительным образом контрастирует с концепцией
его современника Ямамото Цунэтомо, автора Хагакурэ, для которого
нормативность поведения определяется мгновенной интуицией и
совершенно иной оценкой преходящего. Юдзан говорит о долгом
восхождении и силе устоев, Цунэтомо — о неповторимости момента и
красоте разбившейся драгоценности. И Юдзан, и Цунэтомо задавались
одним и тем же вопросом: «Как мы живем, как мы умираем?» Самое
замечательное, что они сходятся в главном решении — о предназначении
человека. Смысл существования определяется мыслью о смерти.
Требуется ли при этом осторожность? Нам остается только читать и
размышлять.
«Если человек называет себя самураем и на поясе у него висит меч, он
не имеет права забывать о боевом духе сражения. Когда не забывают о
духе сражения, тогда помнят и о смерти»
1. Помня о смерти, наполняешь жизнь смыслом
Самурай должен прежде всего постоянно помнить — помнить днем и
ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить
новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит
свои долги — что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он
всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с
верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и
несчастий, уберечь себя от болезней и бед и насладиться долгой и
счастливой жизнью. Он будет исключительным человеком, наделенным
прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна и подобна капле ночной
росы или утреннему инею. Тем более такова жизнь воина. И если
самурай будет думать, что можно утешать себя вечной мыслью о службе
своему господину или о бесконечной преданности родственникам,
случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед
господином и позабыть о верности семье. Но если самурай живет лишь
сегодняшним днем и не думает о дне завтрашнем, если, стоя перед
господином и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем
последнем мгновении, а глядя в лица своих родных он чувствует, что
никогда не увидит их вновь, тогда долг и преклонение будут
искренними, а сердце его исполнится верности и сыновней
почтительности.
Если же самурай не помнит все время о смерти, он будет беззаботен и
неосторожен, он будет произносить слова, которые оскорбляют других,
тем самым давая повод для споров. На слова могут и не обратить
внимания, но если его упрекнут, дело может окончиться ссорой. Когда
самурай прогуливается в увеселительных местах среди толпы без
должной осторожности, он может столкнуться с каким-нибудь большим
глупцом и быть втянут в ссору еще прежде, чем поймет это. Тогда он
может быть убит, имя его господина — запятнано, а его родители и
родственники — осыпаны упреками.
Все эти несчастья происходят от того, что воин не помнит все время о
смерти. Тот же, кто не забывает об этом, будет, как и подобает
самураю, тщательно взвешивать каждое слово и не будет вступать в
бесполезные споры. Самурай никому не позволит заманить себя в
ловушку, где он внезапно может оказаться в безвыходном положении, и
потому избегнет мириада зол и несчастий. И знатные, и низкие,
забывая о смерти, становятся склонными к излишествам в еде и вине, и
погрязают в разврате. Поэтому они преждевременно умирают от болезней
печени и селезенки, и, даже еще будучи живыми, они становятся
бесполезными, ибо болезнь лишает их существование смысла. Те же, у
кого перед глазами всегда лик смерти, сильны и здоровы в молодости.
Они берегут себя, они умерены в еде и вине и избегают женщин. И
потому болезни не иссушают их, а жизнь их долга и прекрасна.
Тот, кто живет в этом мире, может потакать всем своим желаниям:
тогда его алчность возрастает, он желает того, что принадлежит
другим, и не довольствуется тем, что имеет, становясь похожим на
простого торговца. Если самурай всегда смотрит в лицо смерти, он не
будет привязан к вещам и не проявит нетерпения и жадности. Он
станет, как я говорил прежде, прекрасным человеком.
Самурай должен всегда помнить о смерти. Ёси-да Кэнко в
Цурэдзурэ-гуса говорит, что монах по имени Синкай имел обыкновение
неподвижно сидеть дни и ночи напролет, размышляя о своем конце.
Несомненно, это очень удобный способ для отшельника, но не для
воина. Ведь тогда воин должен был бы пренебречь своим долгом и
отказаться от Пути верности и сыновней почтительности. Самурай
должен постоянно отдавать себя и общественным, и личным делам. Но
когда бы у него ни появилось немного времени для себя, чтобы побыть
в безмолвии, он не должен забывать возвращаться к вопросу о смерти и
размышлять о ней. Предание говорит, что Кусуноки Масаси-гэ* увещевал
своего сына Масацура всегда помнить о смерти.
Эти слова предназначены тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
Кусуноки Масасигэ (1294-1336) — один из самых знаменитых
национальных героев Японии.
2. Не забывай о готовности к битве
Того, кто хочет вступить на Путь Воина, никоща, ни днем, ни ночью,
не покидает дух ожидания битвы. Наша страна отличается от других
тем, что здесь даже самый последний торговец, крестьянин или
ремесленник неизменно носит на поясе меч, хотя бы старый и ржавый.
Таков обычай народа Японии, исполненного воинственного духа. Его
определили боги, и он будет неизменен на протяжении десяти тысяч
поколений.
Как бы то ни было, но три сословия (крестьяне, ремесленники и
торговцы) лишены внутреннего позыва к сражению. Что же касается
военного сословия, то даже низкий слуга, помощник или лакей всегда
имеет при себе меч. Нет нужды говорить, что самурай никогда не
расстается со своим мечом даже на мгновение. Подлинный самурай
всегда наготове: даже когда он принимает ванну, рядом с ним лежит
деревянный меч. Ибо самурай не имеет права утратить дух сражения ни
на секунду.
Даже в своем доме следует вести себя только так, а что уж и говорить
о том, когда покидаешь его и отправляешься в чужие края. Во время
поездки самурай никогда не забывает о том, что может случиться
что-нибудь неожиданное: по дороге или даже там, куда он
направляется, он может столкнуться с сумасшедшим, пьяницами или
другими глупцами. Вот почему древние говорили: «Выходя за ворота,
самурай видит врага».
Если человек называет себя самураем и на поясе у него висит меч, он
не имеет права забывать о боевом духе сражения. Когда не забывают о
духе сражения, тогда помнят и о смерти. Самурай, надевающий меч, но
забывающий о духе сражения, ничем не отличается от торговца или
крестьянина в обличий воина. Эти слова предназначены тем, кто хочет
вступить на Путь Воина.
3. В мирное время воину необходимо Учение
Самурай по своему положению — выше остальных трех сословий, он
должен управлять людьми, а потому он обязан отдавать все силы Учению
и глубоко понимать природу вещей.
Самураи, рождавшиеся в эпоху войн, уже с 15-16 лет сражались наравне
со взрослыми. Поэтому к 12-13 годам они должны были уметь править
конем, стрелять из лука и мушкета и владеть всеми боевыми
искусствами. У них не было времени на то, чтобы научиться как
следует читать и писать. Вот почему многие из них были неграмотны и
невежественны и не могли написать ни одного иероглифа.
Таких самураев в эпоху Сражающихся Царств (Период с середины XV до
середины XVI вв.) было большинство. И дело не в том, что они не
желали отдавать силы Учению или что их плохо воспитывали родители.
Просто они целиком посвящали себя Пути Воина. Ныне в нашей стране
царят мир и спокойствие. Тем не менее, самураю непозволительно
пренебрежительно относиться к совершенствованию на Пути Воина. Но
все-таки, в наше время самураи уже не идут в свою первую битву в
возрасте 15 лет. И потому, как только мальчику исполняется 10 лет,
ему следует начинать читать Четверокнижие, Пятиканоние и Семь
военных канонов (Четверокнижие: Великое учение, Срединное и
неизменное, Луньюй и Мэн-цзы. Пятиканоние: Книга перемен. Книга
истории, Книга стихов. Книга ритуалов и Анналы Весен и Осеней) и
упражняться в письме и каллиграфии. В 15 лет самурай, когда у него
прибавится сил и он окрепнет телом и духом, должен начинать
овладевать стрельбой из лука, управлением лошадью и прочими боевыми
искусствами. Вот как необходимо воспитывать сына в мирное время.
Невежество воина в эпоху войн еще можно извинить. Но в мирное время
невежество и безграмотность непростительны для воина. Их нельзя
оправдать ни юностью, ни болезненностью детей. Все дело в
небрежности и беспечности родителей и, в конечном счете, в
непонимании того, что значит подлинная любовь к своему ребенку.
Эти слова предназначены тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
4. Будь преданным родителям, даже плохим
Тот, кто хочет стать самураем, обязан в первую очередь заботиться о
том, чтобы должным образом исполнить свой сыновний долг перед
родителями. Человек, непочтительный к своим родителям, бесполезен,
даже если он умен и образован, во всем превосходит других и обладает
красноречием и красивой внешностью. В Бусидо очень важно различать
корни и ветви и действовать соответственно. Тот, кто затрудняется
отличить корни от ветвей, едва ли сможет постичь, что такое долг. А
того, кто не понимает, что такое долг, едва ли можно назвать
самураем. Умеющий различать корни и ветви поймет, что родители — это
корень его самого, а его тело — это ветви плоти и крови родителей.
Если человек хочет достичь высокого положения и при этом плохо
относится к своим родителям, это значит, что он не различает корни и
ветви. Далее, существует два уровня исполнения сыновнего долга.
Например, нет ничего удивительного в том, что сын неустанно
исполняет свои обязанности перед любящими родителями. Такие родители
всегда искренне пекутся о своем ребенке, нежно и терпеливо
воспитывают его. Они отдают свои с трудом заработанные средства на
хорошее оружие, на седла, на упряжь для лошади и домашнюю утварь,
они стараются, чтобы у сына всего было в достатке. Они подыскивают
сыну добрую жену, а, уходя на покой, оставляют ему все наследство. В
этом нет ничего особенного: ведь даже встречаясь с незнакомцем, мы,
если незнакомец в чем-то помог нам, не можем остаться безучастными к
нему и стараемся оказать ему поддержку, невзирая на то, станет об
этом известно или нет. Мы отложим свои дела на потом и в первую
очередь поможем ему. Что же удивительного в том, что родители,
искренне любя своего сына, делают для него все возможное? Сколь бы
рьяно в таком случае сын ни исполнял свой сыновний долг, сделанного
им всегда будет недостаточно. Это лишь исполнение долга и в этом нет
ничего, достойного похвалы.
Однако, бывают и другие родители, лишенные чувства любви и нежности.
Когда они стареют и становятся дряхлыми, они лишь жалуются по
всякому пустяковому поводу и ничего не оставляют сыну в наследство.
Более того, они ставят своего сына в трудное положение, не понимая
того, что просто вырастить хорошего сына уже достаточно. Они
беспрерывно жалуются на плохую еду и одежду и, как ни в чем не
бывало, позорят своего сына перед людьми, говоря каждому встречному:
«Мы испытали столько трудностей и горя, а наш сын непочтителен и не
заботится о нас, хотя мы уже совсем немощные». Почитать даже таких
родителей, несмотря на то, что это трудно, искренне печалиться о
том, что они стали немощными и дряхлыми, не пренебрегать ими и
всегда исполнять свой сыновний долг перед ними — вот что должен
делать по-настоящему почтительный сын.
Такой воин постигнет Путь Верности и Долга и на службе своему
господину. Он будет преданно служить господину не только когда
господин в силе и благополучии, но и когда произойдет что-нибудь
неожиданное и господин окажется в беде. Такой воин ни за что не
покинет своего господина, даже если на его стороне из ста всадников
осталось только десять, а из десяти — один. Даже если вражеские
стрелы будут сыпаться дождем, он встретит их, ни на мгновение не
задумываясь о собственной жизни и исполнит свой воинский долг до
конца. Слова «родитель» и «господин», «сыновняя почтительность» и
«верность» звучат по-разному, но по сути они — одно. Вот почему
древние говорили: «Ищи верного самурая в доме почтительного сына!»
Говорить о том, что воин, непочтительный к своим родителям, может
быть верным и преданным своему господину, просто смешно.
Человек, у которого не хватает ума понять, что он непочтителен к
своим корням, определенно не может знать, что такое долг и
обязательства, и не может преданно служить господину, с которым его
не связывают естественные узы.
Тот, кто непочтителен к своим родителям, может покинуть свой дом и
поступить на службу к какому-нибудь даимё. Но при этом он всегда
будет следить за ситуацией. И если он увидит, что удача отвернулась
от его господина, он быстро позабудет о долге и убежит с поля брани
еще в ходе сражения, спасаясь от вражеских стрел. У такого даже не
хватит прямоты и мужества вступить в сговор с врагом и перейти на
его сторону, о чем свидетельствуют и прошлое, и настоящее. Это
пробуждает в нас чувство стыда и заставляет быть осмотрительными.
Мои слова предназначены тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
5. Чувство стыда— вот опора справедливости
Бусидо утвердится только тогда, когда тот, кто хочет стать самураем,
будет четко различать справедливость и несправедливость и исполнится
решимости стремиться к первому и избегать последнего. Справедливость
и несправедливость различаются как добро и зло:
справедливость — не что иное, как добро, а несправедливость — не что
иное, как зло. Чаще всего люди неспособны разобрать, где добро, а
где зло, где справедливость, а где несправедливость, и потому
полагают, что следовать справедливости и совершать добро — трудно и
хлопотно, а поступать несправедливо и нести зло — легко и безопасно.
И поэтому они отдают себя несправедливости и злу, а следование
справедливости и совершение добрых дел находят утомительным и
неприятным.
Если человек — совершенный глупец, и не может отличить правильное от
неправильного, справедливость от несправедливости, это еще куда ни
шло. Но тот, кто в глубине души осознает зло несправедливости и при
этом поворачивается спиной к дому и совершает несправедливые
поступки, не может называться самураем. Такое вызывает лишь глубокое
сожаление.
Можно сказать, что источником таких поступков является
невоздержанность. И хотя слово «невоздержанность» звучит не так уж
плохо, если взглянуть в корень действий, следует признать, что это
несправедливость, идущая от трусости. Вот почему говорят, что
самурай обязан всегда избегать несправедливости и поступать в
соответствии со справедливостью.
Существует три уровня справедливости. Например, вы со своим знакомым
собираетесь отправиться в путешествие и ваш спутник имеет при себе
100 ре. Он не хочет везти деньги с собой и просит вас оставить их у
себя в доме до вашего возвращения. Но еще до того, как вы
отправились в путешествие, он вдруг по какой-то причине умирает, и,
таким образом, ни один человек не знает, что его деньги у вас.
В этой ситуации подлинно справедливый человек будет опечален и без
колебаний расскажет обо всем семье и родственникам своего спутника и
вернет им деньги.
Но может случиться и так, что хозяин подумает:
человек был всего лишь знакомым, и у него нет никого, с кем бы он
был близок. Кроме того, раз никто не знал о том, что он передал мне
деньги, едва ли в последующем кто-нибудь спросит о них. Сейчас я в
затруднительном положении, и потому воспользоваться таким удобным
случаем вряд ли будет предосудительно. Думать так, но потом все-таки
устыдиться низости подобных мыслей и, испытав чувство отвращения к
самому себе, в конце концов вернуть деньги — значит поступать по
справедливости, сгорая от стыда.
Наконец, кто-то вернет деньги только в том случае, если один из
родственников или слуг умершего знает об одолженных деньгах. Такой
человек опасается, что о нем могут подумать или сказать в будущем.
Это называется испытывать стыд перед лицом других и поступать в
соответствии со справедливостью. Хотя можно выразить сомнение в том,
как бы поступил такой человек, если бы о деньгах никто не знал,
все-таки можно утверждать, что он понимает справедливость и
действует в соответствии с ней.
Таким образом, осознание справедливости идет от чувства стыда и
опасения, что близкие начнут презирать тебя. Опасение оказаться
объектом презрения собственной семьи и слуг расширяется затем и на
остальных людей, чьих усмешек и ненависти мы так же боимся. Когда
следуешь справедливости и избегаешь несправедливости, твои поступки
скоро войдут в привычку и впоследствии ты будешь невольно радоваться
справедливости и презирать несправедливость.
То же касается и воинской доблести. На поле брани исполненный
мужества воин пойдет вперед, невзирая на тучи стрел и пуль. Он не
будет думать ни о чем, кроме верности и долга, и без колебаний
отдаст свою жизнь. Когда подлинная доблесть проявлена,
предназначение воина выполнено полностью и слова замирают на устах.
Но есть и такие, которые от страха приседают к земле и в ужасе
думают, как выпутаться из столь опасного положения. Однако, они
опасаются, что их товарищи увидят, как они остались сзади в тот
момент, когда все пошли вперед, они боятся, что впоследствии им не
будет прощения, и потому им ничего не остается, как собраться с
духом и идти вперед вместе с храбрецами, о которых мы говорили выше.
Подобные воины гораздо ниже тех, кто отважен и дерзок по своей
природе. И даже если потом, много раз попадая в отчаянное положение,
они постепенно привыкают, становятся сильными воинами и могут даже
совершать героические поступки, они все равно уступают тем, кто
рождены храбрецами.
Поэтому говорят, что для справедливости и мужества нет основы
лучшей, чем чувство стыда. Но того, кто поступает несправедливо,
невзирая на обвинения Других, или продолжает оставаться малодушным
трусом, позволяя остальным вволю смеяться над его недостойным
мужчины поведением, нельзя научить ничему. Эти слова предназначены
тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
6. Внутри — Путь, вовне — Закон
Постигать Путь Воина — это не что иное, как внутри приводить свой
разум в соответствие Пути, а вовне — следовать Закону. Приводить
собственный разум в соответствие Пути — значит понимать
справедливость и неизменность Бусидо и ни на мгновение не склоняться
к несправедливости и злу. Для этого следует брать пример с
добродетельных и достойных людей, постигать сочинения и традиции
мудрецов и внимательно изучать предания о тех, кто обрел Путь.
Далее, существуют два Закона и четыре уровня. Два Закона — это Закон
повседневной жизни и Закон схватки. В каждом из Законов по два
уровня: в Законе повседневной жизни это Кодекс благородного мужа и
Боевые искусства; а в Законе схватки — Методы ведения войны и
Стратегия сражения.
Кодекс благородного мужа предписывает каждый день утром и вечером
принимать ванну, мыть руки и ноги и содержать тело в чистоте. Каждое
утро благородный муж должен забирать волосы и время от времени брить
лоб. В любое время года он должен носить соответствующую одежду и
никогда не расставаться с длинным и коротким мечом. Все это
настолько очевидно, что нет необходимости и говорить, что
благородный муж всегда, даже в холодную пору, носит на поясе веер.
Принимая гостей, он ведет себя в соответствии с рангом гостя и
никогда не произносит лишних слов. Даже принимая чашку с рисом или
чаем он делает это в высшей степени почтительно и избегает
пренебрежительной легкости. Если воин находится на службе, то когда
бы у него ни появилось свободное время, он должен посвящать его
чтению и письму, а не слоняться без дела. Кроме того, он должен
помнить древние обычаи и традиции самурайских кланов. Приходит воин
или уходит, сидит он или стоит, он должен держать себя так, чтобы
его поступки и манеры соответствовали тому, чего ожидают от самурая.
Теперь о Боевых искусствах. Хотя в Кодексе благородного мужа ничего
не упущено, следует помнить, что благородный муж — в первую очередь
воин, а потому его основная цель — совершенствоваться в искусстве
владения оружием. Искусство начинается с обнажения меча и узнавания
того, что значит сражаться. Самурай должен любить и уметь владеть
всеми боевыми искусствами, будь то метание копья, управление
лошадью, стрельба из лука или мушкета. В каждом он обязан достичь
мастерства.
Если самурай будет неустанно совершенствоваться и овладеет Кодексом
благородного мужа и Боевыми искусствами, он сполна постигнет Закон
повседневной жизни, и большинство людей будут считать его хорошим и
полезным воином.
Но самурай — это также и тот, кто исполняет свой долг в годину смут
и общественных потрясений. В та-' кие времена воин без церемоний
облачается в доспехи и забывает Кодекс благородного мужа. Те, кого
обычно называют «господин» и «хозяин», теперь зовутся «полководец» и
«командующий», а самураи и высоких, и низких рангов зовутся
«воинами» и «армией». И знатные, и низкие снимают официальные
одежды, надевают доспехи, берут в руки флаги и вступают на землю
врага. Различные правила и способы ведения боевых действий
называются Методами войны, и их следует знать.
Наконец, есть Стратегия сражения. Когда враги и союзники встречаются
на поле битвы, побеждает тот, кто с помощью Стратегии правильно
оценил расположение своих войск и использовал свои сильные стороны,
а проигрывает тот, кто не смог сделать этого. Стратегией сражения
называются правила ведения боя и традиции, опирающиеся на опыт
полководцев прошлого. Этим знанием не следует пренебрегать.
Воина, достигшего совершенства в постижении всех уровней Закона
повседневной жизни и Закона схватки, можно считать великим самураем.
Если воин достиг высшей степени мастерства только в Законе
повседневной жизни, а его знание двух уровней Закона схватки
окажется слабым, он не сможет занять пост командующего, управлять
людьми и вести их за собой.
Очень важно, чтобы самурай постигал не только Кодекс благородного
мужа и Боевые искусства, но и совершенствовался в Методах ведения
войны и Стратегии сражения. Он ни на минуту не должен забывать о
своей главной цели —стать когда-нибудь несравненным воином.
Эти слова предназначены тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
7. Выбор лошади
В древности под словом «воин» подразумевали «лук и лошадь». В те
времена и знатные, и низкие рангом достигали высот воинского
искусства, упражняясь в стрельбе из лука и управлении конем. Ныне же
воины упражняются во владении длинным мечом, копьем и езде на
лошади, но, кроме того, есть еще стрельба из мушкета, иайдо и дзюдо.
Очень важно, чтобы молодые самураи тренировались день и ночь и
хорошо овладели всеми этими искусствами.
У меть править лошадью особенно необходимо воину низкого ранга. Он
должен легко справляться с любой, даже если она непослушна или у нее
есть какие-то недостатки. Ведь лошадей, которыми было бы легко
править и которые при этом были бы еще красивы и статны, очень мало.
Если же такие и попадаются, то их покупают знатные воины, а самураям
низкого ранга нечего и мечтать заполучить их.
Если хорошо овладеть искусством верховой езды, то можно будет
выбирать лошадь с какими-нибудь недостатками, плохим норовом или
необъезженную, но при этом достаточно хорошую. Такую лошадь удастся
купить за небольшие деньги.
В целом, только знатные и богатые самураи могут позволить себе при
выборе лошади обращать внимание на ее окраску и кожу. Самураи же
низкого ранга должны в первую очередь помнить о том, что им нужна
хорошая лошадь. И не имеет значения, нравится им ее цвет или нет,
есть ли у нее какие-либо метки на коже или нет, нравится она
остальным или нет.
Много лет назад клану Мураками из Синею служил доблестный самурай по
имени Гакугандзи. Под его началом было 300 всадников. Он сделал
семейной традицией выбирать для себя и других вассалов клана тех
лошадей, которых другие отвергли из-за каких-то внешних изъянов. Он
не тратил время на тренировки на обычных беговых дорожках. С отрядом
в 50-100 всадников он выходил в открытое поле за пределами замка,
воины занимали построение в форме креста и мчались по полю.
Гакугандзи вел их. Он считал хорошими наездниками тех, кто, казалось
бы, уже упав с лошади, мог легко остаться в седле, а, крепко сидя в
седле, мог легко соскользнуть на землю. Тех же, кто не умел так
делать, он считал плохими воинами. Поэтому, в те дни даже вассалы
Такэда Сингэна внимательно следили за своими противниками, подобными
Гакугандзи. Это было большой похвалой его мастерству.
Самурай должен любить лошадей, однако делать это можно по-разному.
Воины древности любили лошадей — считали их незаменимыми, ведь
перед"сра-жением, облачившись в доспехи, взяв в руки знамена и
оружие, они становились очень тяжелыми и не могли двигаться. Поэтому
без лошадей они не могли совершать боевые маневры. Лошади заменяли
им собственные ноги. На этих лошадях они мчались в бой, на этих
лошадях они совершали величайшие подвиги и вели за собой остальных.
Нередко случалось и так, что в сражении лошадь получала серьезные
ранения и даже погибала. Поэтому воины прошлого относились к лошадям
с состраданием и любовью, как к своим боевым помощникам, они никогда
не забывали вычистить их и вытереть досуха, накормить и напоить.
Что же касается сегодняшних любителей лошадей, то девять из десяти
будут искать по сходной цене какую-нибудь лошадь с плохим норовом,
от которой устал хозяин,в надежде исправить ее привычки. Или же
отыщут низкорослую лошадь где-нибудь в деревне и будут пытаться
обучить ее. Они преследуют лишь одну цель — продать потом такую
лошадь подороже, поэтому у них самих никогда не бывает хороших
лошадей. Подобные люди ничем не отличаются от конюхов и торговцев
лошадьми и не сравнятся даже с теми, кто вообще не любит лошадей.
Эти слова предназначены тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
8. Самурай не имеет права сплетничать и дерзить
Самурай, находящийся на службе господину, не должен судачить о
замеченных им ошибках и проступках товарищей. Ему не следует
забывать, что сам он не является ни божеством, ни совершенномудрым,
и за долгий период времени наверняка совершил не меньше ошибок и
проступков.
Кто-то может подумать, что главные вассалы и старшие воины клана,
те, кто стоят выше всех прочих самураев, должны быть в равной
степени выдержанны и мудры в соответствии со своим положением и
жалованьем, а если это не так, то их позволительно осуждать. Однако,
по рассмотрении подобное едва ли можно счесть справедливым.
И вот почему. Людей, ставших главными вассалами сёгуш, управляющего
всей страной, выбирали из многих местных даймё и владельцев
крепостей и замков преимущественно на основе их личных качеств.
Считалось, что раз все они уже достигли высокого положения, никто из
них не лишен талантов. В свою очередь, даймё, управлявшие
провинциями и уделами, видели, что в подчинявшихся им кланах очень
немного самураев, которые бы по размерам содержания и родословной
соответствовали бы уровню главных вассалов, и способности которых
позволяли бы им занять высокие посты. Поэтому, поскольку отбирать
людей только исходя из личных способностей было трудно, даимё
назначали главными вассалами тех, кто имел высокие доходы и древнюю
родословную. Даймё полагали, что со временем эти люди приобретут
необходимый опыт, привыкнут к новым постам и смогут хорошо исполнять
свои обязанности. Так все должности были заполнены.
Возможно, что некоторые из главных вассалов и старших кланов не
соответствуют занимаемым постам. Однако, ошибочно полагать, будто
каждый может в свою волю выискивать их недостатки, а затем судить,
порицать или клеветать на этих людей.
Ведь люди подобны травам и деревьям, которые один год цветут и
плодоносят, а на следующий год — нет. у образованных родителей могут
быть дети, лишенные способностей. С другой стороны, некоторые дети
превосходят своими талантами родителей. Так было с незапамятных
времен.
Едва ли можно думать, что господин не замечает всех этих
недостатков. Но он не забывает о заслугах поколений предков данного
человека и проявленной ими верности и потому назначает его на
высокий пост. Это, несомненно, оправданно и справедливо, и любой
вассал должен быть благодарен господину.
Поэтому, даже если слышишь от главных вассалов или старших клана
какую-нибудь глупость и полагаешь, что это нельзя оставить просто
так, следует сдерживать свои побуждения и должным образом вести
себя. Тем более не следует допускать ни единого слова обвинения в
адрес господина, каким бы неразумным ни казалось то, что он говорит.
Главные вассалы и старшие клана говорят от имени господина, поэтому
их слова нужно воспринимать как приказ самого господина. Между
господином и его ^19 вассалами — пропасть, и потому следует облекать
свои мысли в слова как можно более вежливо и тактично. Настоящий
самурай всегда помнит, что говорить грубости тем, кто занимает
высокие посты главных вассалов и старших клана, вне зависимости
оттого, насколько ты можешь быть прав, значит проявлять вопиющую
непочтительность к господину.
Чиновников, исполняющих различные обязанности, не всегда выбирают в
зависимости от родословной и положения родителей. Нередко их
отбирают из самураев клана, руководствуясь исключительно личными
способностями и талантами. Однако, наряду с теми людьми, которыми
господин доволен и которых он собирается постепенно приблизить к
себе, могут быть выдвинуты и молодые незрелые люди. Они порой
проявляют непонимание, беззаботность и отсутствие проницательности,
но не следует осуждать, хулить, злословить или высмеивать их. Вне
зависимости от природных способностей такого человека все его
недостатки следует объяснить молодостью.
Те, кто занимают посты главных вассалов, старших клана и другие
высшие должности, отдают приказания от имени господина, и потому
плохо говорить о них — это все равно что клеветать на самого
господина. Более того, может случиться так, что тебе понадобится
помощь этих людей, и тогда ты волей-неволей вынужден будешь проявить
сдержанность, упереться руками в пол, низко поклониться и смиренно
попросить помочь. В таком случае разве не должен будешь ты позабыть
о том, что прежде исподтишка клеветал и смеялся, и произнести слова,
достойные самурая? Обо всем этом следует тщательно поразмыслить.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
9. Никогда не поворачивай ноги в сторону своего господина
Путь верности и сыновней почтительности свойственен не только
самурайскому сословию. Среди крестьян, ремесленников и торговцев
верность и сыновняя почтительность также присутствуют в отношениях
хозяина и слуги, отца и сына.
Однако, для крестьян, ремесленников и торговцев правила этикета и
манеры вторичны. Так, например, когда сын или слуга сидит рядом со
своим отцом или хозяином, никто не обращает внимания на то, сидит ли
он скрестив ноги, держит ли руки в карманах или говорит не опустив
руки на пол. Достаточно того, что он не имеет недостойных помыслов и
искренне уважает своего родителя или хозяина. Таков Путь верности и
сыновней почтительности среди трех сословий.
В Бусидо верность и сыновняя почтительность не могут считаться
исполненными полностью, если не соблюдается этикет, пусть даже они и
сохраняются в сердце. Тому, кто хочет стать самураем, недопустимо
вести себя грубо и пренебрежительно по отношению к родителям, а тем
более — перед господином. Верность и сыновняя почтительность самурая
должны быть непоколебимы. Он не может позволить себе ни малейшей
грубости, даже если господин или родители не видят его.
Где бы ни останавливался самурай на ночлег и где бы он ни ложился
спать, он ни на мгновение не должен обращать ног в сторону своего
господина. Точно так же, когда он кладет на землю копье или
алебарду, они не должны указывать острием в сторону господина.
Кроме того, если самурай лежит, и вдруг слышит разговор о делах
своего господина или сам начинает рассуждать о них, он обязан
немедленно сесть, а если он сидит развалясь — сразу же выпрямиться.
Только такое поведение приличествует самураю. Но если человек
вытягивает ноги в сторону своего господина, если он говорит о своем
господине, развалясь на циновке, если он без должных церемоний
принимает письмо, написанное родителями, если он читает письмо лежа
или скрестив ноги, а потом отбрасывает его в угол или чистит им
светильник— это значит, что он лишен прямоты и честности, чувства
верности и сыновней почтительности и не достоин называться самураем.
Такой человек не знает, что значит долг, ибо не различает себя и
других.
Встречаясь с людьми из далеких мест или других кланов, такой человек
запросто будет говорить им плохое про клан своего господина. Если
совершенно незнакомый человек заведет с ним дружбу, он с радостью и
без малейшего стеснения будет порочить и высмеивать своих родителей
и родственников, клевеща на них. Рано или поздно господин или
родители накажут его, или же он попадет в беду и примет смерть,
недостойную имени самурая. И даже если он останется жив, жизнь его
будет бесполезна и бессмысленна, и когда-нибудь его обязательно
постигнет несчастье. И это справедливо.
В период Кэйтё (1596-1611) среди вассалов Фуку-сима Саэмон Тафу
Масанори был отважный самурай по имени Кани Сайдзо. Он командовал
пехотинцами, и в его обязанности входила защита ворот Куроганэ
внутреннего замка Хиросима, что в Гэйсю. Он нес службу днем и ночью,
но был уже стар, и потому иногда ложился вздремнуть. Однажды, когда
он спал, к нему пришел паж господина Масанори и принес ему фазана.
Он объяснил, что птицу во время охоты схватил ястреб самого
господина, и вот теперь господин посылает добычу Сайдзо. Услышав его
слова, Сайдзо вскочил, надел лежавшее рядом с ним хакама, повернулся
лицом к замку и с должными церемониями принял подарок со словами
благодарности господину. После чего набросился на пажа: «Негодный
глупый мальчишка! Господин пожелал передать мне подарок. Как же ты
посмел не объявить об этом должным образом и передать его мне, когда
я лежал! Твое счастье, что ты еще мал, а то бы я задал тебе трепку!»
Мальчик в испуге убежал и рассказал обо всем остальным пажам. Так
история дошла до самого господина Масанори, который вызвал пажа и
расспросил, как было дело. УС-лышав рассказ мальчика, Масанори
произнес: «Ты нарушил этикет, и вполне понятно, что Сайдзо вышел из
себя. Я желал бы, чтобы все самураи провинций Аки и Бинго были
похожи на Сайдзо. Тогда не осталось бы ничего, чего они не смогли бы
свершить».
Эти слова предназначены тем, кто хочет вступить на Путь Воина.
10. Думая о сражении, не позволяй себе расслабиться
Долг самурая, и знатного, и низкого ранга, состоит, в первую
очередь, в том, чтобы сражаться на поле брани и строить укрепления.
В эпоху Сражающихся Царств вся страна находилась в состоянии войны,
сражения происходили днем и ночью, и у воина не было ни единого дня
для передышки. Воины не только сражались, но и строили укрепления. И
знатные, и низкие рангом самураи без устали сооружали крепости,
копали рвы, устанавливали частоколы, боевые и пограничные
заграждения. Они отдавали все свои силы.
Ныне, в мирное время, нет сражений и битв, и потому нет
необходимости строить укрепления. Теперь самураям всех рангов
предписано исполнять иные обязанности: нести охранение, быть рядом с
господином, служить посыльным или даже просто находиться в каком-то
определенном месте. Некоторые сомневаются, приличествует ли
исполнение этих обязанностей настоящему самураю. Можно уверенно
сказать, что такие люди понятия не имеют об основном долге самурая —
сражаться на поле боя и строить укрепления. Они будут ворчать и
жаловаться, когда сёгунат прикажет их господину помочь в
строительстве укреплений, и господин попросит своих вассалов
разделить с ним часть трат, причем даже если от них потребуют совсем
небольшую сумму. Это происходит оттого, что такие люди не понимают,
в чем состоит первейшая обязанность воина.
Более того, некоторые считают утомительным исполнение повседневных
обязанностей сторожевого, слуги или посланника. Не будучи серьезно
больными, они позволяют себе не ходить на службу и без зазрения
совести просят других помочь им, не задумываясь о том, что тем самым
доставляют им неудобства. Или же, скупясь на траты, необходимые во
время путешествия, они прикидываются больными и перекладывают
ответственность и расходы на других. Появившись же в конце концов на
службе, они не обращают внимания на презрительные усмешки товарищей.
Кроме того, встречаются и такие, которые находясь на службе или имея
поручение от господина, съездить в какое-то место неподалеку, не
испытывая никакого стыда, в открытую жалуются своим товарищам на то,
что их заставляют дважды отправляться в одно место или что на улице
ветер и дождь. Подобные люди пренебрегают своим долгом, забывая о
том, что самурай обязан отдавать службе все свои силы. Они — не что
иное, как презренные лакеи и слуги в обличий самурая.
Как бы ни были трудны обязанности, следует ли их исполнять дома или
сопровождая господина в поездке, в этом нет ничего особенного.
Почему? Когда самураи, рожденные в эпоху Сражающихся Царств шли в
битву, летнее солнце раскаляло их доспехи, зимние холодные ветры
обжигали их кожу, казалось, все беды и напасти противостояли им. И
они не могли ни уйти с поля боя, ни предотвратить жару и холод. Они
спали на горных тропах, вместо тюфяков положив под голову доспехи.
Их нещадно хлестали дожди и снега. Они ели лишь сухой рис и соленый
суп, и при этом терпели невероятные трудности и лишения как на поле
брани, так и при осаде и защите крепостей и замков. В сравнении со
всем этим упомянутые выше обязанности воина в мирное время
необычайно легки. Поэтому, как же сможет тот, кто с дрожью думает
даже о своих отнюдь не непосильных повседневных обязанностях,
вынести тяготы битвы или далекого похода? И разве подобного чувства
не следует стыдиться, опасаясь презрения настоящих воинов?
Тот, кто родился в доме самурая, не должен расставаться со своими
доспехами ни днем, ни ночью, он должен спать в горах, на равнинах и
берегах рек. Однако и знатные, и низкие ранги, рожденные в мирное
время, летом спят под защитой сеток от москитов, а зимой — под
теплыми одеялами. И утром, и вечером они едят всего вдоволь и ведут
беззаботную жизнь. Все это можно считать великим счастьем, и потому
нет никаких оснований относиться к охране дома господина,
сопровождению его во время путешествия или к исполнению обязанностей
посланника как к чему-то трудному и обременительному.
Вот почему главный вассал клана Такэда Сингэ-на из Каи по имени Баба
Мино-но Ками, великолепный лучник, повесил на стене своего дома
следующие слова: «Все время жить на поле битвы». Говорят, что он
следовал им каждый день.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
11. Пусть тебя не расслабляет продолжительная служба
С давних времен говорят «священнослужитель и самурай», и тот, кто
желает понять, почему эти слова стоят рядом, увидит, что между ними
есть сходство.
Простым дзэнским монахам дают титулы дзасу и сюсо точно так же, как
простых самураев назначают на самые низкие посты. Продвигающиеся
вверх по иерархической лестнице священнослужители получают титулы
танрё и сэйдо точно так же, как самураи получают титулы мэцукэ,
цукайяку, кумигасира и катигасира. Наконец, священнослужителя,
носящего цветное одеяние, держащего символы той или иной школы и
наставляющего множество монахов называют тёро или осе. Воина же,
которому вверили знамена, боевой плащ и жезл командующего, который
отдает приказ начать битву и управляет войсками, называют самураи
дайсё, асигару дайсё или одним из шести бугё.
Таким образом, между организацией буддийских монахов и самураев есть
сходство, вот почему мы и говорим «священнослужитель и самурай».
Если же речь идет о дисциплине обучения, то можно сказать, что
уровень обучения воинов на порядок ниже, чем монахов.
Ведь у буддистов человек еще послушником покидает своего учителя,
путешествует по разным храмам, встречается с учеными и знаменитыми
настоятелями и усиленно занимается медитацией. Получая сан танрё,
сэйдо, тёро и осе и даже становясь настоятелем главного храма школы,
человек неустанно овладевает все новыми и новыми знаниями в ожидании
своего ухода из этого мира. Вот подлинная дисциплина.
Хотелось бы, чтобы так же обстояло дело и с военным сословием.
Однако же те, кто посвящают себя учению и еще не имеют ни постов, ни
предписанных обязанностей, почти всегда или получают от родителей
наследство, или становятся главами домов после того, как отец
удаляется от дел. У них значительное содержание и они не нуждаются
ни в одежде, ни в еде, ни в жилище. Еще в молодости они заводят
семью и спят день и ночь. Если уж они даже не прилагают усилия к
изучению боевых искусств — что является первейшим долгом самурая —
то что уж говорить о тактике и стратегии, вещах куда более далеких.
Так они скользят изо дня в день, из месяца в месяц. Месяцы
обращаются в годы, и вот они уже лысеют и седеют и принимают вид
почтенных старцев.
Когда такого человека назначают на какую-нибудь должность, даже на
незначительный пост цукай-бан, он просто не знает, что делать. С
помощью младших чиновников и подчиненных он кое-как справляется со
своими обязанностями. Но если ему поручают какое-нибудь трудное
дело, например, назначают посланником в отдаленную провинцию, он
приходит в ужас и не в состоянии должным образом подготовиться к
поездке. Благодаря своим подчиненным ему удается узнать существующие
правила и раздобыть сведения о том, как это делалось в прошлом. В
конечном счете ему, может быть, и удастся выполнить поручение, по
счастливому стечению обстоятельств избежав беды. Однако подобное
поведение нельзя назвать соответствующим духу Бусидо.
Обязанности воина ограничены; поэтому, если простой самурай еще не
получил приказания от господина и ничем не занят, он должен
размышлять о том, какого рода дело ему могут поручить и чего хотел
бы господин. Самурай должен думать о том, как наилучшим образом
выполнить то или иное дело. Если среди его родственников есть
умудренные опытом люди, то, встречаясь с ними, он должен не болтать
о пустяках, а настойчиво расспрашивать о том, с чем он может
столкнуться в будущем, и запоминать все подробности. Если
сохранились какие-либо древние записи о том, как надлежит исполнять
то или иное поручение, самурай должен собрать их, прочитать и
скопировать для себя, даже если в настоящий момент они кажутся
ненужными.
Если самурай будет таким образом постигать сущность вещей, он всегда
найдет правильное и наилучшее решение в любом деле, какое бы ему ни
доверили.
Более того, в обычных условиях еще можно вести дела, будучи
зависимым от советов младших чиновников и подчиненных и опираясь на
их помощь. Но если случится что-нибудь неожиданное или нагрянет
беда, опереться на помощь и руководство знающих людей окажется
невозможно, и тогда, придется все решать самому.
Так, во время военного похода занимающий пост цукайбан должен
оценивать количество участвующих в сражении войск, правильность
боевого построения, сильные и уязвимые места замка, преимущества и
неудобства местности и возможные перспективы победы. Так, с
древности говорили, что пост гунси — очень трудный.
Что касается цукайяку, то многие ошибки являются большей частью
следствием его собственной самонадеянности и неосмотрительности,
даже если учесть, что разведка сообщила неверные сведения. Имеющие
же ранг асигару и выше — те, кто обладают жезлом командующего,
двигают огромными массами войск и управляют битвой — поистине
занимают высокий пост. Великий древний закон войны гласит, что
победители будут вселять ужас, а побежденные — дрожать от страха.
Поэтому жизнь и смерть множества людей зависят от приказов
командующего.
Понимать это и брать на себя обязанности командующего, самонадеянно
поставив себя выше всех остальных самураев, — вот худшее из
преступлений.
Это все равно как если бы дзэнский наставник вел себя как простой
монах, пренебрегал бы Учением и, опираясь на помощь подчиненных по
иерархии и щеголяя лысой головой, достиг бы поста тёро и осе, носил
бы цветное одеяние, владел бы священными символами и наставлял бы
множество монахов.
Мнимый наставник, занимающий высокий пост в буддийском мире и
совершающий что-то из ряда вон выходящее, сразу же превратился бы в
посмешище для учеников и опозорился бы, — а ведь он не приносит бед
подчиненным.
Совсем иначе обстоит дело среди самураев: ведь дайсё, гасира и бугё,
занимающие военные посты, равные по значимости осе, совершая ошибки
в командевании войсками и исполнении маневров, подвергают риску
жизни своих воинов и союзников и могут проиграть сражение.
Приносимые ими беды поистине неисчислимы.
Все это необходимо хорошо понимать. И если человек хочет стать
настоящим самураем, то даже будучи простым солдатом и еще не занимая
должности, он должен в свободное время изучать не только боевые
искусства, но и постигать стратегию и тактику, а также тайные
принципы ведения войны. Он должен учиться и воспитывать себя так,
чтобы быть в состоянии исполнить любые обязанности, даже обязанности
командующего.
Эти слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
12. Как пользоваться властью господина
Говорят, что самурай, находящийся на службе, порой пользуется
властью своего господина. Но бывает и так, что он ворует эту власть.
Порой господин передает свою власть самураю. А иногда вассала
вынуждают украсть власть у господина. Причины всему этому следующие.
Самураю могут поручить какое-то важное дело. Если он молод, имет
низкий ранг или не пользуется уважением других вассалов, он не
сможет выполнить возложенное на него дело, не взяв власть господина.
Временно прикрыться именем господина, опереться на его влияние и
силу и исполнить свой долг ради блага господина — вот что называется
«воспользоваться властью господина».
Когда дело обстоит так и все те, кто причастен к нему, понимают это,
а господину не нанесено никакого вреда, следует сразу же передать
власть обратно господину и вернуться к исполнению своих прежних
обязанностей, обладая той властью, которой данная должность наделяет
человека.
Однако, случается и так: человек, объявляя, что уполномочен таким-то
и таким-то господином, требует почтения не только от своих
подчиненных, но и от самураев других кланов, наслаждается своей
властью и становится жадным от осознания того, что обрел тайную
силу, позволяющую повелевать людьми. Такой человек лишь пожинает
плоды авторитета господина и потому «ворует власть господина».
Далее, бывают случаи, когда, в соответствии с ситуацией, господин
намеренно передает свою власть кому-нибудь из вассалов, делая
вассала более влиятельным и могущественным. Подобных примеров в
истории немало: многие известные даймё и мудрые полководцы поступали
так. Мы назовем это «передачей власти господином».
Когда дело сделано и наказ господина исполнен, власть, которую
передал господин, следует вернуть обратно. Но если господин
настойчив или если он передал власть на долгое время, может
случиться так, что вернуть власть становится трудно. В конце концов,
власть переходит к вассалу. Об этом говорят: «вассал украл власть у
господина». Когда происходит подобное, это не только величайший
позор для господина, но и источник многих потерь и бед.
Во-первых, если вассалу передано слишком много власти, авторитет
господина блекнет. Самураи низких рангов в конце концов решат, что
все — включая дела самого господина — зависит от этого вассала и что
они должны в первую очередь заручиться его поддержкой и разрешением.
Но на небе не могут сиять два солнца, и потому подобное недопустимо.
Во-вторых, все самураи и младшие члены клана сочтут необходимым
снискать расположение данного вассала и будут пренебрежительно
относиться к делам господина. Тогда отношения между хозяином и
слугой ослабнут, в клане не останется преданных и справедливых
воинов, и если нагрянет беда, господину будет не на кого положиться.
В-третьих, не только самураи, занимающие незначительные должности,
но и приближенные к господину и имеющие высокие посты станут бояться
власти одного вассала и начнут лебезить перед ним. Даже зная о том,
что то-то и то-то плохо для господина, они не осмелятся ничего
сказать вслух и, сожалея об этом в глубине души, будут лишь
шептаться со своими близкими друзьями и помощниками. Ни один из них
не выступит и не объяснит господину, что данный вассал жаден,
себялюбив, несправедлив и купается в роскоши. Тогда, если господин
продолжает считать, что вассал все делает правильно, и не может
оценить ситуацию, несчастье обрушится на него и все люди будут
презирать его как человека, который не понимает людей и который не
имеет права называтьсятосподи-ном или командующим. Более того, в
своей надменности такой вассал не будет ни уважать мнения господина,
ни учитывать того, что видят, слышат и думают его помощники. Он
будет льстить нижестоящим и посылать подарки своим друзьям (за счет
господина), а присылаемые в ответ дары сочтет своими. Он будет
отправлять людям из других кланов и земель сакэ, рыбу, чай и
пирожные «со стола господина». Он станет считать своей
собственностью не только то, что принадлежит ему, но и то, что
принадлежит господину. Благосостояние господина окажется
подорванным, и он понесет потери.
Очень важно, чтобы самурай, понимающий все это, будучи замеченным и
обласканным господином, оставался скромным и смирял свою гордыню,
чтобы он не желал ничего, кроме утверждения славы и власти
господина.
Древние говорили: «Верный вассал знает о существовании господина и
забывает о существовании самого себя». Если при каких-то
обстоятельствах случится так, что господин передает тебе свою
власть, следует не пользоваться ею слишком долго и в должное время
вернуть господину, дабы не заслужить прозвище вора, укравшего власть
у господина. Это необходимо твердо запомнить.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
13. Умение и усердие
Господину служат три типа самураев. Это самураи преданные, самураи
добросовестные и самураи преданные и добросовестные.
Преданный самурай по крайней мере один раз в своей жизни совершит
то, что не под силу никому другому. Господин обратит внимание на его
заслуги, да и верхи заметят его усердие. Тогда, даже если самурай
плохо справляется со своими повседневными обязанностями, за особые
достоинства его будут почитать как настоящего воина.
Добросовестный самурай едва ли способен на великий подвиг. Тем не
менее, он всегда на стороне своего господина. Он не только днем и
ночью прилежно исполняет возложенные на него обязанности, но с
охотой и без малейшего пренебрежения исправляет ошибки и недостатки
других. Он искренне и внимательно делает свое дело. Таков
добросовестный воин.
Наконец, есть воины и преданные, и добросовестные одновременно. В
глубине своего сердца такой самурай исполнен верности, а внешне он
отдает все силы повседневным делам, подобно лошади, у которой два
стремени. И хотя самураев, о которых мы говорили выше, отличающихся
чем-то одним — либо преданностью, либо добросовестностью — нельзя
назвать плохими, они не идут ни в какое сравнение с теми, кто
соединяет в себе оба качества.
Постигший это и поступивший на службу господину должен ставить своей
целью быть воином, соединяющим в себе и преданность, и
добросовестность. Тот же, кто не смог стать ни одним из трех —
бездельник в обличий самурая.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
14. Превосходить других
Человек, желающий стать самураем, вне зависимости от того, знатен он
или нет, должен хорошо понимать смысл иероглифа «побеждать». Но
иероглиф «побеждать» имеет также значение «превосходить». В любом
случае, того, кто ни в чем не превосходит других, нельзя назвать
настоящим воином.
Например, если человек долгие годы отдавал все силы постижению
боевых искусств, то даже если он и не достиг высшего мастерства, он,
несомненно, неплохо ими владеет, и потому можно сказать, что он
превзошел других. С другой стороны, если кто-то на службе господину
выделяется среди товарищей и хорошо исполняет свои обязанности,
говорят, что в службе он превзошел остальных.
Прежде всего, нет ничего особенного и достойного восхищения в том,
чтобы на поле битвы вместе со всеми думать о наступлении или
непоколебимо стоять в строю рядом с другими. Но идти вперед одному,
когда все считают это невозможным, или удерживать позиции одному,
когда у остальных нет сил держаться — вот признак отважного воина,
который превзошел других. Кроме того, следует хорошо понимать, что,
не имея намерения превзойти остальных в любом деле, какое бы ты ни
делал, ты едва ли сможешь достичь даже среднего уровня.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
15. Путь самурая — это смерть
Человек, который хочет стать самураем, вне зависимости от того,
знатен он или нет, должен всегда помнить о том моменте, когда нить
его судьбы прервется и он умрет. Как бы ни был человек умен и
красноречив, если в последние мгновения жизни он так напуган, что
теряет разум и бесславно встречает свою смерть, все его прежнее
достойное поведение меркнет перед этим. Люди будут презирать такого
человека, и это — величайший позор. Храбрость на поле битвы,
воинские подвиги и увековечивание своего имени — все покоится на
установленной прежде решимости погибнуть в сражении. Даже если удача
отвернулась от тебя, ты потерпел поражение и вот-вот расстанешься с
жизнью, четко и громко произнеси свое имя, улыбнись и без тени
сомнения и страха склони голову. Вот подлинный Путь Воина. Если ты
тяжело ранен и знаешь, что тебе не помогут никакие лекарства,
спокойно скажи прощальные слова своим товарищам и подчиненным,
невзирая на боль, и встреть смерть так, словно ты делаешь это каждый
день. Вот подлинный Путь Воина.
Мы живем в мирное время. Тем не менее, когда самурай, заболевает и
знает, что ему уже не оправиться, он должен — будь он стар или молод
— исполниться такой же решимости и ничуть не жалеть об этом мире.
Знатен он или нет, занимал он высокий пост или незначительный, если
он чувствует, что дни его сочтены, и еще может говорить, он должен
собрать своих подчиненных и сказать им так: «Долгие годы я
пользовался необыкновенной милостью нашего господина. Я старался
преданно служить ему и всегда помнил о долге. Но теперь я тяжело
болен и едва ли смогу встать на ноги. Мне суждено умереть от
болезни. Мне очень жаль, что я не смогу более быть полезным
господину, но, увы, это неизбежно. Я благодарю господина за
оказанные мне благодеяния и прошу после моей смерти сообщить об этом
старшим вассалам и передать мою последнюю признательность
господину».
И только затем он может решить свои личные дела. Ему следует позвать
своих родственников, близких друзей и детей и сказать им, что воину
не подобает умирать в постели после того, как он много лет
пользовался добротой господина. Но иного в мирное время не дано.
Обратившись к детям, он должен наказать им всегда быть готовыми
служить своему господину и отдать за него жизнь.
Тогда, исполнившись самоотверженности, преданности и верности, они
не будут пренебрежительны к Пути Долга. Самураю следует также своими
последними словами строго предостеречь их: если они пойдут против
последней воли отца и сойдут с пути верности и справедливости, даже
с того света они будут прокляты. Китайский мудрец говорил: «Слова
человека перед смертью полны добра».
Таков должен быть последний час воина. Если же человек не в силах
смириться с тем, что безнадежно болен, если он всеми силами пытается
оттянуть момент смерти, если он радуется, когда люди говорят, что
его болезнь не тяжела, и горюет, когда говорят, что болезнь
неизлечима, если он так напуган, что бормочет бесполезные молитвы и
заклинания, если он не готов к смерти и ему нечего сказать перед
кончиной — это значит, что человек умирает собачьей смертью, это
значит, что он бесславно прожил последние часы жизни, которая дается
ему только раз.
Такой человек забывает о смерти. Когда он слышит о том, как кто-то
другой ушел из нашего мира, он считает это лишь небольшой
неприятностью и пребывает в уверенности, что сам он будет жить
вечно. Его же собственная смерть будет покрыта пятном позорной
жадности и цепляния за существование.
Если живущий в мирное время человек тяжело заболел, никакие
лекарства ему не помогли и его состояние ухудшается, но при этом он
не имеет решимости умереть, то он просто трус. Как такой трус сможет
смотреть в лицо врагу на поле боя? И даже если он будет думать
только о том, как бы не показаться ничтожным, он не сумеет погибнуть
достойно. Поэтому, для того, кто постиг Бусидо, смерть в постели —
важнейшее событие в единственной данной нам жизни.
Сегодня самурай, вне зависимости от того, знатен он или нет, должен,
несмотря на мирное время, служить господину и быть всегда готовым
отдать за него жизнь. Так поступали наши предки, наши отцы, так же
обязаны поступать и мы. Умирать в своей постели, получив за свою
жизнь столько милостей от господина, при этом откладывать свои
прощальные слова потомкам и не решаться высказать последние уверения
в преданности своему господину и поблагодарить его за великую
доброту — это не есть Бусидо. Только тот, кто не достоин носить имя
самурая, потратит свои последние часы на то, чтобы собрать своих
подчиненных и позаботиться о наследнике. Увы, подобное случается
часто и заслуживает глубокого сожаления, ибо не соответствует
правильному Пути.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
16. Ученость и изучение искусств могут принести большой вред
В Бусидо прежде всего ценятся сила и мужество. Но обладать одной
лишь силой — значит походить на воина, вышедшего из деревни, и
наружностью быть сродни крестьянину. Так быть не должно. Ученость,
поэзия и чайная церемония не считаются боевыми искусствами, но
все-таки желательно разбираться в них.
Во-первых, если самурай не учится, он не сможет читать древние
книги. А тогда, как бы он ни был умен и каким бы богатым опытом ни
обладал, ему будет трудно различать правильное и неправильное. Если
самурай хорошо знает свою страну и другие земли, если он всегда
учитывает время, место и свое положение, если он следует добру и
решает свои дела соответственно, он сможет избежать вреда и потерь.
Однако, если самурай будет неправильно подходить к учению, совершит
ошибки, он станет горделивым и надменным и будет презирать тех, кто
неграмотен, даже если они храбрые и отважные воины. Далее, многие
искренне и, следует признать, не без оснований полагают, что хорошо
только китайское. Тем не менее, когда что-то восхваляют и не думают,
полезно ли оно нашей стране и в наше время, это никуда не годится.
В истории Японии было много знатных и известных людей, обладавших
глубокими познаниями и обширными талантами. Они внимательно изучали
не только Китай, но и далекую Индию. Они посылали людей в эти
страны. Но они также дополняли то, что видели и слышали, своим
пониманием вещей. Шестьдесят шесть провинций Японии управлялись
одним владыкой. Три священные драгоценности передавались строго по
наследству, пять линий регентов были твердо установлены, а различия
между знатными и простолюдинами были четко определены. Все это
существует только в Японии. Они уделяли внимание самым разнообразным
вещам: как выглядят мужчины и женщины, каковы их нравы, какую одежду
они носят, как делается домашняя утварь и прочее. Они следовали
иноземным обычаям, но вместе с тем меняли их, приспосабливая к
облику нашей страны. Китайские и японские ритуалы существовали
раздельно, и даже такому невежде, как я, понятно, что это
соответствует вечному и неизменному Пути Богов.
Однако, нынешние молодые воины неправильно подходят к учению. Они
полагают, что китайское лучше всего, и пренебрежительно относятся к
обычаям Японии, их родины и земли их предков. Такие воины гораздо
хуже тех, кто в своем невежестве искренне верят, что Бусидо
заключается в одной лишь силе.
Далее. Стихосложение — давний обычай нашей страны, он
распространился не только среди знати, но и среди самураев. И в
древности, и сейчас есть немало знаменитых полководцев и отважных
воинов, достигших совершенства на Пути Поэзии. Поэтому даже во ину
низкого ранга желательно учиться складывать стихи и хотя бы время от
времени составлять одно-два стихотворения.
Однако, здесь таится и опасность. Тот, кто слишком увлечется поэзией
и будет считать ее высшим искусством, станет пренебрежительно
относиться ко всем прочим занятиям. Он превратится в мягкого духом и
телом человека, в изнеженного самурая, забывшего воинские обычаи.
Особенно это касается столь модных в наши дни хайкаи. Самураи,
любящие составлять хай-каи, даже в разговоре с другими воинами
начинают умничать, играть словами и использовать разные остроты. В
наше время людям это, быть может, и понравится, но настоящие самураи
никогда не щеголяли остроумием и игрой слов ни в прошлом, ни в
нынешнем. Об этом следует помнить.
Что касается чайной церемонии, то она еще со времен сёгуната в Киото
стала развлечением воинского сословия. Даже если самурай сам не
занимается этим искусством, может случиться так, что его пригласят
участвовать в ней либо товарищи, либо даже знатные особы. Поэтому
следует все-таки знать, как надлежит приближаться к чайному домику и
входить в него, как брать в руки чайную утварь, наконец, как
правильно пить чай. Для этого можно пригласить учителя и взять
несколько уроков чайной церемонии. Богатство и изобилие мира
остаются за стенами чайного домика; он должен быть местом уединения
и покоя.
Поэтому, как бы ни был самурай богат или знатен, при постройке
чайного домика необходимо следовать естественности. В саду нужно
посадить деревья. В самом домике опоры должны быть из дерева,
стропила — из бамбука, а крыша — покрыта соломой.
Стихотворение из 17 слогов.
Маленькие скамеечки следует закрыть грубыми шторками из ротанга. И
калитка в саду, и дверь в домике должны выглядеть просто и
безыскусно.
Такой же скромностью и неброскостью должна отличаться чайная утварь.
О вульгарности и напыщенности мира лучше забыть и стремиться ее
избегать. Искреннее наслаждение красотой тишины и покоя
соответствует духу Бусидо и укрепляет его.
Поэтому даже для самурая низкого ранга не будет лишним построить
рядом со своим жилищем чайный домик для совершения чайной церемонии.
В домике всегда должны быть свиток с иероглифами, глиняный чайник и
чашки.
К сожалению, люди по природе своей склонны терять покой, мечтая
обладать какими-нибудь пустячными вещами. Если один человек видит у
другого красивый чайник, свой глиняный тут же надоедает ему, и вот
уже хочет иметь у себя только роскошную утварь. Воин низкого ранга
обнаруживает, что достать хорошие и ценные вещи не так-то легко. И
тогда в нем происходят перемены. Он начинает думать о том, как бы
заполучить красивые вещи, учится разбираться в них и отдает все силы
и время тому, чтобы приобрести понравившуюся ему утварь. Если он
видит занимательную вещицу у другого, он может даже прямо сказать,
что хочет иметь ее.
Такой человек начинает беспокоиться только о себе, о том, как бы
получить выгоду и избежать потерь. Он становится похожим на
презренного торговца и неизбежно утрачивает Бусидо. Чем уподобляться
ему, уж лучше совсем ничего не знать о чайной церемонии и не уметь
даже правильно взять чашку. По крайней мере, в таком случае не будет
нанесено вреда Бусидо.
Эти слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
17. Не смешивай личные чувства с долгом
Среди многих сослуживцев самурая наверняка окажется человек, с
которым этот самурай по какой-либо причине прервет отношения. Если
же господин прикажет самураю выполнять какое-то поручение вместе с
таким человеком, самурай должен сразу же прийти к нему и сообщить о
полученном приказании. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы
прежние холодные отношения хоть в какой-то степени повлияли на их
совместную службу, ибо это принесет вред господину. Самурай должен
сказать, что впредь ни один из них двоих не имеет права давать
повода для размолвки, ибо ничто не должно мешать исполнению их
обязанностей перед господином. Если данный человек находится в
подчинении у самурая, последний не должен спрашивать его ни о чем.
Оба они должны достичь со-. глашения и служить вместе до тех пор,
пока, быть может на следующий день, одному из них не дадут другое
поручение и отношения снова можно будет порвать. Вот как надлежит
поступать воину.
Само собой разумеется, что те, кто служат вместе и не имели прежде
причин для ненависти, должны быть дружественно настроены друг к
другу. Люди склонны стремиться к власти. Поэтому, вместо того, чтобы
повести себя зрело и помочь новому человеку свыкнуться со своими
обязанностями, они находят удовольствие в выставлении его ошибок.
Такое не соответствующее духу Бусидо поведение следует считать
отвратительным и низким.
Воин, который опускается до этого, в военное время будет присваивать
себе добытые в сражении его товарищами головы врагов и предавать
своих союзников.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
18. Старые чиновники и белые одежды
Слова «чиновники, как и белое одеяние, хороши только поначалу» не
столь уж глубоки, но, несомненно, имеют под собой основания.
Белая одежда кажется очень красивой, пока она новая. Но спустя
какое-то время воротник и рукава пачкаются, и одежда становится
серой и неприглядной.
Когда чиновника назначают на новое место, он еще неопытен,
внимательно слушает приказания господина и тщательно относится к
любому, даже самому пустячному делу. Он ответственно исполняет все
свои обязанности и не решается пренебрегать ими. Поэтому, все, что
бы он ни делал, он делает хорошо.
Но даже такой человек, которого все вассалы клана восхваляют как
бескорыстного и честного, прослужив на одном месте долгое время и
познав все тонкости, постепенно становится невнимательным и ленивым,
каким он бы никогда не позволил себе быть прежде.
Только что назначенный чиновник следует установленным правилам,
запрещающим принимать подарки и подношения, а если люди все-таки
присылают их, он вежливо отправляет их обратно. Если же дело
складывается так, что он просто обязан принять подарок, он на
следующий же день обязательно посылает ответные дары.
И все-таки, даже тот, кто четко исполняет свои обязанности и тем
заслуживает всеобщую благодарность, начинает утрачивать чувство меры
еще прежде, чем кто-нибудь поймет, что происходит. Пусть понемногу,
но жадность и алчность постепенно пожирают его. Он прекрасно знает,
что принимать подарки запрещено, и потому не делает это в открытую.
Но желание написано на его лице и подразумевается в словах, и людям
не составит труда понять его мысли. Поэтому, с невинным видом они
будут втайне устанавливать с ним связи, а в благодарность за
недозволенную помощь будут разными путями посылать ему подарки. Вне
зависимости от того, сколько он получает даров, такой человек вводит
чиновников в заблуждение, оказывая ответные знаки внимания. Он
становится пристрастным и забывает о справедливости.
Подобно тому, как темнеет белое платье, чиновник позорит свое имя.
Но ведь одежду не выбрасывают, если она запачкалась. Почисти ее — и
она вновь станет белой. Так и чиновник должен замечать, что его
помыслы перестали быть чистыми и искренними. Исправься — и сможешь
вновь обрести доброе имя.
Однако, одежда пачкается от пыли и грязи. Почисти ее щелоком — пятна
исчезнут, а одежда обретет первоначальный вид. Что же касается
человеческого сердца, то слишком много зол проникают в него и
развращают его, поэтому невозможно вернуться к изначальной чистоте
сердца и помыслов, лишь наведя внешний лоск. И если белое платье
можно стирать один-два раза в год, то человеческое сердце следует
очищать непрерывно, днем и ночью, сидя и лежа. Ведь даже, очищая
свое сердце всякий раз, прежде чем совершить какой-нибудь поступок,
все равно, как бы ты ни старался, ты не сможешь избавиться от пятен
и недостатков и достичь идеала.
Для сведения пятен разного происхождения есть различные средства, и
это касается не только одежды. Более того, говорят, что есть способы
вывести абсолютно все пятна. Правила гласят, что для очищения сердца
самурая существует три средства — это верность, справедливость и
мужество. Так, как бы ни было полно неправедных побуждений твое
сердце, верность очистит его. Точно так же твои помыслы может
выправить и справедливость. Здесь есть еще одно таинство: если порок
так прочно въелся в твой разум, что верность и справедливость не
смогли совладать с ним, добавь чуточку мужества и напряги последние
силы. И тогда ты увидишь, что стал совершенным.
Этот секрет очищения сердца воина передавался из уст в уста на
протяжении многих поколений.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
19. Порядок семейных отношений
В нашем мире только крестьяне и горожане относятся к сыновьям своих
старших и младших братьев, а также сестер, отданных замуж в другие
семьи, одинаково, как к «племянникам». Но самурай не должен забывать
о правилах наследования и нормах благопристойности. Вот чем он
отличается от остальных трех сословий.
Например, сын старшего брата формально является лишь одним из
племянников, но именно он — ле-гитимный наследник, именно ему
суждено представлять основную ветвь семьи и продолжать дело отца и
старшего брата. Если старший брат умрет, а его сын станет главой
семьи, к нему следует относиться с той же почтительностью, что и к
отцу или старшему брату. И это надлежит делать не из уважения к нему
как к «племяннику», но из благоговейного отношения к памяти предков
главной ветви семьи.
Что касается младших сыновей старшего брата, или сыновей младших
братьев, то в отношениях с ними достаточно придерживаться обычных
правил между дядей и племянником. Естественно, что в обращении с
сыновьями сестер, также «племянниками», надлежит быть чуть более
сдержанным и почтительным, вне зависимости от того, говоришь ли ты с
ними или пишешь им. Ведь они принадлежат другой семье и носят новое
имя.
Кроме того, следует помнить, что если твой племянник, младший брат
или даже собственный сын отдан в другую семью*, ты больше не имеешь
права относиться к нему как к родственнику. Например, в разговоре с
ним нельзя использовать выражения, принятые при беседе в кругу
семьи. Следует взять вежливо-почтительный тон, подобающий в общении
с незнакомым человеком. Ведь если ты будешь продолжать обращаться к
своему отданному в другую семью сыну или младшему брату в обычной
манере, это вызовет негодование приемного отца, нового клана и всех
вассалов. Они будут оскорблены и сочтут, что им лучше .вернуть
приемного сына обратно. Однако если родственники приемного отца
колеблются, если дела семьи в беспорядке, если нет наследника —
отказаться от приемного сына не так-то просто. Подобное происходит
достаточно часто.
Затем, может случиться так, что муж дочери, отданной в другую семью,
умирает вскоре после рождения ребенка. Сын его должен стать
наследником. Важно понимать, что в таком случае, ведя разговоры с
родителями умершего отца, надлежит оставлять на их усмотрение
разрешение восьми-девяти дел из десяти. Однако, если семья
испытывает трудности еще с тех пор, как отец был жив, если ясно, что
они лягут тяжким бременем на всех родственников, будет разумно
вникнуть в причины бед и сделать все необходимое, чтобы помочь
дочери. Если же после смерти главы семьи никаких трудностей не
возникает, если семья достаточно богата и крепко стоит на ногах, ни
в коем случае не следует вмешиваться в ее дела. В этом тоже
заключается справедливость самурая.
Несомненно, что ты навлечешь на себя всеобщее осуждение, если, пока
ребенок дочери мал, будешь вести с ней частные разговоры (действуя,
в таком случае, как опекун).
Наконец, бывает и так, что главный дом или тот или иной род приходят
в упадок и исчезают без следа. Самураю не подобает пренебрежительно
относиться к оставшимся членам семьи. Наоборот, следует восстановить
основную линию семьи и время от времени проявлять интерес и
сочувствие к их трудностям.
Обращать внимание на обстоятельства, в которых находится человек, и,
если он богат, почитать его, даже если он не заслуживает уважения,
или, если он беден, презирать его, даже если он не совершил ничего
постыдного — в природе крестьян и горожан. Справедливый самурай не
может поступать так.
Эти слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
20. Не смей клеветать на прежнего господина
Самурай должен оставаться преданным клану господина на протяжении
многих поколений. Однако, порой случается так, что он оставляет его.
Он получает приглашение от другого господина и начинает служить ему.
Если между самураем и прежним господином не возникало никаких
трений, все происходит само собой. Если же есть какие-то вопросы,
самурай обязан официально извиниться перед господином, прежде чем
уйти. Вот как поступали в лучших военных кланах прошлого и
нынешнего. Если, по тем или иным причинам, самурай становится
вассалом другого господина, он постепенно знакомится с его младшими
самураями. Встречаясь с ними и ведя с ними беседы, ни в коем случае
нельзя говорить плохо о клане своего прежнего господина, даже в
шутку. Твердо запомнить это правило — первейшая обязанность самурая.
Ибо мир велик, и тот, кто рожден в воинском доме, рано или поздно
обретет благородную помощь и поддержку крупного или малого даймё в
одной из четырех сторон нашей родины. Он будет жить в клане
господина, получать от него милости, здесь будут воспитываться его
дети, а сам он по прежде накопленной карме дает обет соблюдать
правила отношений господина и слуги, пусть даже на короткое время.
Если самурай понимает это, он даже в шутку не будет бесчестить
человека, на которого он смотрел как на господина хотя бы один день.
Так могут поступать лишь презренные и ничтожные лакеи, которые с
многозначительным видом рассказывают всем подряд то, что обычно
скрыто от людей, клевещут и поносят своего прежнего господина. Даже
если человек совершил преступление и публично наказан, не следует
порочить его, если он был твоим господином. И даже если кто-то
намеренно спрашивает тебя, пытаясь выведать что-нибудь о
случившемся, настоящий самурай не должен ничего рассказывать о
преступлении.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
21. Правила опекунства
В эпоху Сражающихся Царств многие самураи совершали великие подвиги
в сражениях и погибали. Другие получали многочисленные раны и
умирали, не в силах оправиться от них. Даймё и полководцы
восхищались такими людьми и любили их. Они делали все, чтобы их
сыновья, даже те, которым не исполнилось года, смогли, когда
вырастут, унаследовать семьи отцов.
Если ребенок был еще слишком мал, чтобы участвовать в сражении,
господин мог приказать одному из младших братьев погибшего отца,
ронину, временно возглавить семью брата, распоряжаться его
имуществом и выполнять обязанности опекуна до тех пор, пока ребенок
не станет мужчиной. В те дни такого человека называли дзиндай, в
наше же время его называют бандай.
Самурай, принимающий на себя роль опекуна, должен следовать
существующим с древности правилам.
Так как речь идет о продолжении линии старшего брата, к ребенку
подобает относиться как к своему собственному сыну (хотя на самом
деле ребенок — племянник опекуна). К мальчику следует проявлять
теплоту и любовь; ему необходимо дать хорошее воспитание. Кроме
того, поскольку опекуну доверено распоряжаться имуществом старшего
брата, надлежит собрать в одном месте не только доспехи, оружие и
упряжи, но и домашнюю утварь и поручить кому-нибудь из членов семьи
все тщательно пересчитать и записать.
Когда ребенку исполняется 15 лет, опекун должен представить
господину документы и сообщить, что, поскольку через год ребенку
будет 16, его пора начинать обучать воинскому делу. Ему также
следует сказать что он, опекун, передает получаемое им содержание
законному наследнику и что он надеется на верную и преданную службу
господину молодого воина.
Господин может удовлетворить просьбу опекуна, но может и попросить
его остаться опекуном в семье еще на два-три года, пока наследник не
повзрослеет. Однако, опекун обязан отказаться от предложения
господина, как бы тот его ни уговаривал. Когда господин даст свое
согласие, опекун должен передать наследнику по описи все имущество,
вплоть до последнего гвоздя. Причем это касается не только того
богатства, которое он получил, вступая в права опекуна. Все то, что
он приобрел за годы опекунства, должно быть записано и передано
наследнику.
Может случиться так, что опекуну было поручено распоряжаться
наследством в 500 коку. Если господин предложил передать сыну 300
коку, а 200 — взять опекуну в награду за годы его службы, то опекун
должен сказать, что подобная щедрость не соответствует его заслугам,
и, более того, может поставить дом брата в трудное положение. Он
должен просить господина передать законному наследнику все
содержание брата полностью, а ему разрешить снять с себя обязанности
опекуна.
Вот какие должны быть намерения у самурая, называющего себя
опекуном.
Подлинные обязанности опекуна — не в том, чтобы отказываться от
передачи имущества наследнику, когда тот достиг возраста,
позволяющего сражаться;
не в том, чтобы, даже передавая имущество старшего брата, что-то
забирать себе; не в том, чтобы позволить дому разрушиться за время
опекунства; не в том, чтобы платить по долгам и счетам, по которым
не платил старший брат, и тем самым ставить племянника в трудное
положение; наконец, не в том, чтобы жить за счет племянника и
вымогать у него зерно и деньги. Запомни это.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
22. Даже если самурай не ест
Еще 50-60 лет назад многие ронины, жаждавшие возвыситься в этом
мире, говорили: «У меня должно быть по крайней мере две лошади», что
значит «я должен получать содержание свыше 500 коку'». Когда же они
говорили что-нибудь типа: «Если бы я только мог иметь хотя бы одну
тощую кобылу», они подразумевали: «Если бы я получал хотя бы 300
коку». Наконец, когда кто-то заявлял «если бы мне позволили иметь
хотя бы ржавое копье», он имел в виду: «Если бы я мог иметь доход
хотя бы в 100 коку».
До недавнего времени древние обычаи оставались неизменными, и
самураи говорили подобным образом потому, что не хотели выражать в
открытую, сколько они хотели бы получать за свою службу. «Даже не
съев ничего, самурай пользуется зубочисткой», «даже умирая от голода
ястреб, не притронется к зерну» — вот как говорили в то время.
Молодые самураи не рассуждали о своей выгоде и невыгоде и не спорили
о ценах. Когда они слышали разговоры о женщинах и непристойностях,
они краснели от стыда. Мужчины, желавшие стать настоящими самураями,
жаждали обрести дух древних воинов и хотели быть похожими на них.
Они ни за что не согласились бы на все блага мира в обмен на
гордость.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
23. Бережливость — необходимое качество воина
Очень важно, чтобы самурай, находящийся на службе у господина, был
бережливым, вне зависимости от своего ранга, и не подрывал
благосостояние семьи. Даже когда воин однажды потратит деньги на
что-нибудь бесполезное и тем самым нанесет ущерб богатству семьи,
если он быстро одумается и изменит свои привычки, сэкономит там и
урежет свои расходы здесь, будет жить скромно и внимательно за всем
следить, он сможет быстро исправить положение, если у него есть
сбережения. Когда же человек низкого ранга подражает высшим, когда
он тратит средства на бесполезные вещи и наносит урон своему
имуществу, дела его постепенно придут в упадок, если у него нет
сбережений. Тогда, как бы он ни старался экономить, в этом не будет
проку. Со временем дело дойдет до того, что он не сможет двинуться
ни вперед, ни назад. Это неизбежно. Кроме того, люди должны держать
в тайне свое финансовое положение. С другой стороны, поступив на
службу, человек обязан находиться на одном уровне с равными себе, и
потому ему неизбежно придется нести расходы. И если окажется, что у
него нет денег, он будет придумывать всякие уловки, говорить то, что
не должен говорить и делать то, что не должен делать. Так самурай
обретет дурную славу неискреннего и бесстыдного человека. Все это, а
также возмутительные слухи и сплетни, происходит от того, что
человек не умеет расходовать свои средства. Самурай низкого ранга
должен с самого начала помнить об этом, жить в соответствии со
своими доходами, не тратиться на бесполезные и красивые вещи и
расходовать деньги только на необходимое. Таков путь бережливости.
Однако, нельзя забывать и о другой крайности. Когда люди высокого
или низкого ранга думают только о бережливости, скупятся на любые
расходы, экономят на всем и ценят лишь простоту, их благополучие
вскоре увеличится. Чем больше у них будет денег, невиданных прежде,
тем больше они будут радоваться их все возрастающему количеству, тем
большую боль они будут испытывать, когда вынуждены будут расстаться
с частью из них. Со временем они превратятся в жалких людей,
забывших о долге и лишенных всякой благопристойности, думающих
только о том, как бы накопить побольше.
Это называется скупостью. Если скуп крестьянин или торговец — это
еще куда ни шло, но скупой и скаредный самурай бесполезен и достоин
лишь презрения. Ведь насколько дороже денег та единственная жизнь,
что есть у нас, и при этом как много в нашем мире гадких людей,
пекущихся о деньгах больше, чем об исполнении долга. Разве они
смогут пожертвовать своей жизнью во имя господина, как то
предписывает кодекс самурая?
Вот в чем состоит подлинный смысл бережливости. Мои слова
предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина.
24. Великолепный вход и скромные жилые комнаты
В доме, данном господином самураю, внешние ворота, вход и зал для
приема гостей должны быть пышно отделаны, хотя не следует забывать
об их соответствии занимаемому хозяином положению. Ведь 253 если
дома самураев в замке или в его предместьях выглядят красиво,
проходящий мимо незнакомец или чужеземец поймет, что земли господина
процветают, а все вассалы довольны. Это будет на благо господина.
Не следует тратить много средств на обустройство женских покоев и
детских комнат. Вполне достаточно довольствоваться их скромным
убранством и заботиться только о том, чтобы не протекла крыша.
В эпоху Сражающихся Царств даже даймё, владельцы крупных замков,
постоянно помнили о возможности осады. Поэтому существовали строгие
правила:
чтобы дома были низкими, расстояние между стропилами — узкими, а
расходы на строительство — незначительными. Что уж говорить о домах
тех самураев, которые жили в предместьях, за пределами крепостных
стен? В случае опасности они должны были сами сжечь свои дома или
разрушить их, вот почему самураи в то время не строили прочных,
основательных жилищ. О какой-нибудь наспех сооруженной постройке
люди даже говорили, что они «подобна жилищам вокруг замка».
Помня об этом, едва ли можно посоветовать самураю, намеревающемуся
следовать Пути Воина, даже в наше мирное время строить дом так, как
он пожелает, набивать его всем, чем можно, и полагать, что он будет
жить здесь вечно.
Кроме того, если вдруг случится пожар или какая-нибудь другая беда,
самураю будет трудно сразу покинуть пепелище, и он вынужден будет
построить временное маленькое жилище. Человека, который любит
роскошь в доме и ради этого влезает в долги, нельзя назвать
настоящим самураем.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
25. Иметь друзей — игроков нет необходимости
Самурай, находящийся на службе, должен и в обществе, и наедине
встречаться только с теми своими товарищами, которые отважны, знают
долг и берегут честь, обладают умом, мудростью и красноречием.
Конечно, подобных людей единицы, но даже одного или двух таких
самурев более чем достаточно для любого количества друзей. На них
можно положиться в любой ситуации. В целом же воины не выбирают себе
друзей. Способ, которым они заводят знакомства — встречаясь за едой
и вином — нельзя назвать достойным.
Ведь для подлинной дружбы необходимы сердечная теплота и знание друг
друга, кои можно обрести лишь по прошествии многих дней. Встречаться
же время от времени в слишком вольной обстановке и говорить вещи
типа: «О, это интересно» или: «Эй, приятель» не подобает должному
духу отношений между воинами. Быть невежливым и неучтивым, валиться
друг на друга и распевать по ночам песни из кукольных спектаклей —
так вести себя самурай не имеет права. Очень часто, когда кто-то
невзначай называет другого «приятель» или «дружище», возникает
ссора. Отношения между людьми прерываются, и никто не в состоянии
помирить их. В конце концов ни один не желает возобновлять дружбу.
Хотя внешне такие люди выглядят как самураи, сердца их ничем не
отличаются от сердец нищих поденщиков. Не забывай об
осмотрительности и чувстве стыда.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
26. Нельзя не знать историю клана
Самурай, находящийся на службе, должен хорошо знать о происхождении
клана господина, о поколениях предков клана и об их родственных
отношениях с господином. Он также обязан знать родословную
знаменитых вассалов клана. И это касается не только тех, кто давно
служит данному клану, но и тех, кто только что поступил на службу.
Ведь может случиться так, что самурай будет беседовать с человеком
из другого клана, и его вдруг спросят о клане его господина. И если
выяснится, что он ничего об этом не знает и не разбирается в
родословной клана, его сочтут недалеким и поверхностным, каким бы
замечательным вассалом он ни казался прежде.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
27. Хвастуны, а не клеветники
Устные традиции самураев свидетельствуют, что в старину те, кто
стремились стать настоящими воинами, никогда не говорили плохо о
даймё и лекарях. Они прекрасно понимали: если не им самим, то
кому-нибудь из их родственников вполне может случиться искать службы
у этого господина. И тогда люди, слышавшие из уст человека порочащие
господина слова, спросили бы: как же так, ваш родственник ищет
помощи у господина, которого вы поносили? Их презрения было бы не
избежать.
Кроме того, может произойти так, что лекарь, которого осуждал тот
или иной человек, вылечил его тяжело больного друга или
родственника. И тогда человеку пришлось бы идти к лекарю и вежливо и
любезно благодарить его. Подобное бывает достаточно часто, и самураю
надлежит помнить об этом.
Ведь тогда, он не совершит того, о чем впоследствии стал бы
сожалеть. Однако, есть люди, не осознающие этого. Они поверхностно
судят обо всем подряд, болтают о том, что взбредет им в голову и,
ничуть не задумываясь о будущем, распространяют слухи о тех людях, о
которых не имеют права говорить. Они даже вспоминают о плохих
поступках людей, с которыми совершенно не знакомы. Такие люди слывут
клеветниками и сплетниками, они напрочь лишены проницательности и
понимания Бусидо, и конец их неминуем.
Ведь человек, узнавший, что кто-то другой о нем плохо говорит,
сочтет несправедливость по отношению к себе следствием зависти, а
того, кто за его спиной сеет клевету — недостойным имени самурая,
низким и наглым человеком. Кроме того, какой бы «невинной болтовней»
не представить эти слухи, бывают обстоятельства, когда их просто
нельзя оставить без внимания. Ведь как ни стараешься забыть и
отбросить в сторону подобное, память о несправедливости надолго
въедается в сердце и вызывает желание отплатить злом за зло.
Самурай должен хорошо понимать, что порочить человека и
распространять клевету способны только низкие людишки, недостойные
даже осуждения и презрения. Здесь необходимо заметить, что хотя
внешне хвастун и клеветник похожи, между ними на самом деле —
большая разница.
Многие воины прошлого слыли великими хвастунами. Так, главные
вассалы сёгуна. Мацудайра Кага-эмон и Окубо Хикодзаэмон очень любили
похвалиться перед другими. И вообще, в те времена в кланах местных
даимётрое из пятерых самураев считались хвастунами. Однако те, кто
удостоился славы хвастунов, совершали беспримерные подвиги в битвах.
Никто не мог сравниться с ними в Бусидо. Правда, они не отличались
глубоким пониманием времени и были людьми упрямыми. Кроме того,
зачастую им было просто не с кем поговорить. Хотя они слыли хорошими
самураями, за свою службу они не получали ни земель, ни постов.
Полагая это несправедливым, они становились предвзятыми в оценках и
следовали неправильному пути, рассуждая обо всем подряд перед любым
слушателем. Тем не менее, господин, старшие вассалы и главы кланов
почитали таких людей как исключительных и смотрели на их выходки
сквозь пальцы. Они становились все более и более самонадеянными,
утрачивали всякую благопристойность и почтительность и говорили о
хороших и плохих поступках других людей так, как им
заблагорассудится. В молодости эти воины совершали подвиги,
недоступные обычным людям. Они были уверены в своих силах, и поэтому
кичились собственным геройством.
В наше мирное время человеку, каким бы отважным и храбрым он ни был
рожден, негде проявить свои качества и заслужить славу. И вот люди,
ни разу в жизни даже не надевавшие доспехов, сидят со своими
друзьями и обсуждают, какие ошибки были допущены в клане господина.
Они хулят вассалов кланов и чиновников, перемывают все косточки
своим знакомым и считают себя очень умными, хотя на самом деле они
глупцы. Они отличаются от хвастунов далекого прошлого как ночь ото
дня, а белое — от черного. Их можно назвать лишь клеветниками и
недоумками.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
28. Перечить и льстить — значит не знать долга
Если самурай несет службу рядом с господином, последний когда-нибудь
обязательно попросит его высказать собственное мнение по
какому-нибудь вопросу. Допустим, что самурай изложил свое суждение,
и господин не согласился с ним. Если самурай уверен, что господин
ошибается, он, тем не менее, должен внимательно выслушать хозяина,
признать свое мнение неправильным и подождать следующего раза, когда
господин будет в лучшем расположении духа. В таком случае, если
господин впоследствии изменит свой взгляд, совет самурая не
останется без внимания, и это будет только на благо ему.
Можно ли настойчиво и упрямо перечить господину и убеждать его, что
он не прав — это зависит от положения человека. Но в целом, для
вассала, не имеющего родственных связей с кланом, подобное поведение
считается верхом невежливости. Самурай не должен так поступать,
какую бы, по его мнению, пользу это ни могло принести господину.
Однако, нет ничего более отвратительного и постыдного, чем, будучи
уверенным, что господин не прав, легко менять собственное мнение,
льстиво соглашаться с господином и с готовностью признавать свои
ошибки только для того, чтобы тут же получить от него похвалу.
Вообще, самурай обязан раз и навсегда запомнить:
ни при каких обстоятельствах не давать волю своему желанию
заискивать перед господином. Если ты прилежно исполняешь свои
обязанности, но не получаешь одобрения и похвалы со стороны
господина,утешь себя тем, что таков твой удел. Это — одно из самых
главных качеств самурая.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
29. Как отличить храбреца от труса?
В Бусидо есть три важных качества: верность, прямота и мужество.
Если человек обладает всеми тремя добродетелями, его можно назвать
совершенным воином. Думать и говорить об этих качествах легко, но
как же тяжело постичь их своим сердцем и применить на практике. Вот
почему с незапамятных времен совершенного самурая было трудно
отыскать даже среди ста или тысячи воинов.Определить, верен тот или
иной человек, и прям ли он, достаточно просто, ведь данные
достоинства часто проявляются в повседневной жизни. Но как же в наше
мирное, не богатое событиями время выделить человека мужественного?
Подобные сомнения, однако, неоправданны. Ведь самурай в первый раз
показывает свое мужество не тогда, когда надевает доспехи, берет
копье и алебарду, вступает в битву и оказывается окруженным врагами.
В спокойной и мирной жизни человека его мужество и трусость
отражаются как в зеркале.
Почему так? Человек, рожденный отважным и мужественным, будет
ревностно и пылко следовать добру и точно так же избегать зла. Он
будет исполнять свой долг перед господином и родителями с
несравненной преданностью и сыновней почтительное- ^61 тью. Все свое
свободное время он будет посвящать Учению. Он ни за что не станет
пренебрегать боевыми искусствами. Он не будет расточительным, и не
истратит понапрасну ни единой монеты. Из этого не следует, однако,
что он скуп и скареден, ведь на необходимые вещи он без сожаления
потратит сумму, с которой другие ни за что не расстались бы. Если
законы клана господина или родители запрещают ему посещать
какие-либо места или играть в азартные игры, он ни за что не пойдет
им наперекор и будет твердо воздерживаться от участия в
неблаговидных делах, какие бы соблазны перед ним ни вставали. Ни при
каких обстоятельствах он не повернется спиной к господину и
родителям. Он будет беречь здоровье и носить в сердце желание хотя
бы раз в жизни совершить великий подвиг. Он будет тренировать свое
тело и соблюдать умеренность в еде и вине. Он будет избегать
излишеств в общении с женщинами, первыми соблазнительницами мужчины.
Во всем же остальном он останется стойким. Вот каковы свидетельства
мужества человека.
Трус же, напротив, будет внешне почитать господина и родителей, а на
самом деле — ни во что их не ставить. Он и думать не пожелает о
законах клана господина и увещеваниях родителей. Он станет потакать
своим желаниям, ходить туда, куда не следует и делать то, что
запрещено. Трус будет спать и утром, и днем. Все, связанное с
Учением, вызовет у него отвращение. Он не будет соблюдать дисциплины
даже в занятиях боевыми искусствами — главном деле воина.
Попрактиковав все понемногу, он будет со знающим видом говорить обо
всем, на самом деле не имея об этом ни малейшего представления. Он
будет выбрасывать на ветер свое жалованье, не думая ни о прошлом, ни
о будущем, расходуя деньги на лакомые блюда и бесполезные
безделушки. На прочие же траты он будет скупиться. Он не вспомнит
даже о том, чтобы заменить прохудившиеся веревки на доспехах,
доставшихся от родителей, еще меньше он будет желать приобрести
новые доспехи и седла. Такой человек абсолютно не придает значения
тому, что, заболев, он не сможет служить господину и доставит
беспокойства и трудности родителям. Он с охотой погрязнет в
излишествах, пьянстве, похоти, подрывая тем самым свои жизненные
силы. Все это проистекает от слабого и нерешительного ума,
неспособного на сдержанность.
Не ошибешься, если назовешь такого человека трусливым и малодушным
самураем.
Так, даже в мирное и спокойное время, можно легко отличить храбреца
от труса.
Эти слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
30. Никого не ценят так высоко, как воина
Самурай, получающий содержание от господина и исполняющий
предписанные обязанности, ни на мгновение не имеет права считать
свое тело и свою жизнь принадлежащими себе. Это касается не только
знатных самураев, но и самураев низкого ранга. И вот почему.
В воинском сословии есть два типа самураев. Например, оруженосцы и
лакеи, стоящие ниже пехотинцев, получают очень маленькое жалованье
деньгами и рисом, хотя и днем, и ночью трудятся до изнеможения. Но,
с другой стороны, ни от одного из них не требуется жертвовать жизнью
во имя господина. Ни одного из них не обвинят в постыдном поведении,
даже если он проявит трусость или убежит с поля боя — главного места
службы воина. Но можно ли сказать, что служба заключается только в
продаже собственных усилий?
Самурай — это человек, которому предписано служить и понимать, что
он отдает свою единственную жизнь за своего господина. Поэтому, хотя
его не обязывают трудиться каждый день до изнеможения, как низких
слуг, в то мгновение, когда от него потребуется все, на что он
способен, самурай не отступит ни на шаг и умрет славной смертью. Он
будет стоять перед господином или командующим и закрывать его своим
телом от тучи стрел. Естественно, что во время войны господин высоко
ценит таких людей, ищет их повсюду и назначает им щедрое содержание.
Но и сегодня, когда страна в мире и подобной необходимости, казалось
бы, нет, никого не чтят столь высоко, как самурая, никого не
награждают так же щедро.
Ведь даже маленькое содержание в 100 коку в год за десять лет
превращается в 1000 коку, а что уж говорить о знатных воинах,
жалованье которых намного больше. А если еще добавить богатства,
полученные в предшествующие десятилетия отцами и дедами? Вот почему
важно проникнуться добротой и щедростью господина и его искренним
желанием поддерживать своих вассалов.
И каковы же его желания? Господин прекрасно понимает, каких расходов
ежегодно стоит содержание самураев клана, знатных и низких. Но он
помнит о тех, кто служил его предкам в минувшие времена великих
сражений. Он знает, что, случись что-нибудь, полководцы должны будут
повести воинов на поле боя, и тогда ему понадобится много людей,
знающих военное дело.
Например, удел, получающий доход в 100000 коку, должен по приказу
сёгуната выставить 170 всадников, 60 пехотинцев с луками, 350
пехотинцев с мушкетами, 150 копьеносцев и еще помощников для
командующего. Что касается дополнительного количества воинов, то это
зависит от возможностей и желания каждого военачальника. Кроме того,
когда вся армия выступает в поход, замок не может остаться
незащищенным. На случай осады в нем необходимо держать достаточное
для обороны количество воинов. Когда составляешь план действий,
всегда полагаешь, что людей в клане множество. Но когда приходит
беда, людей оказывается недостаточно.
Можно подумать, что, поскольку сейчас мир и многие самураи не имеют
хозяев, в случае необходимости их легко будет набрать на службу.
Однако, все люди, независимо от ранга и должности, ценят хорошее к
себе отношение. Конечно, если набрать самураев, не имеющих
господина, они принесут какую-то пользу. Но если самурай не получал
в течение многих лет милостей от господина, если он не видел его
доброты и щедрости, если его не переполняло желание вознаградить
господина за его благодеяния, в минуту " настоящей опасности он не
пожертвует с готовностью собственной жизнью и не проявит своих
лучших качеств.
Местные даймё и полководцы хорошо понимают это. Вот почему они
принимают на службу множество самураев, и высокого, и низкого ранга,
хотя и не нуждаются в них в мирное время.
Ныне среди самураев, чьи предки в течение поколений служили тому или
иному клану, немало людей неприятных, недалеких или попросту глупых.
Но господин по-прежнему благоволит к ним и выплачивает им полное
содержание. И в трудную минуту эти люди, желая отплатить господину
за его любовь и доброту, не задумываясь отдадут за него свои жизни.
Все даимё и полководцы втайне надеются, что именно на таких людей
можно положиться и именно они сослужат добрую службу в случае
необходимости. Поэтому самурай должен не только догадываться, какие
тайные надежды возлагает на него господин, но и размышлять над тем,
как ему самому надлежит исполнять свой долг и какие у него должны
быть побуждения.
Исполнение обязанностей стража, помощника или посланника является
долгом самурая в мирное время. Они настолько просты и незначительны,
что их нельзя назвать делом, достойным настоящего вои-на.Если
самурай практикует боевые искусства, желая своей несравненной
преданностью воодушевить других; если у него должное количество
людей, лошадей и доспехов для тех и других; если, на поле битвы, он,
ничего не говоря другим, в сердце своем взывает к божеству войны
Мариситэну и умоляет дать ему силы исполнить три обязанности: быть
первым в атакующих рядах, быть первым, взобравшимся на стену при
штурме замка и последним в отступлении, и не позволить никому
другому занять его место — значит, этот самурай следует подлинному
духу Бусидо.
Настоящий самурай должен не только иметь вышеописанные намерения, но
и обязан пренебречь собственным телом и жизнью. Ему следует помнить,
что довольно трудно судить, в какой момент он более всего
потребуется господину. Вот почему самурай должен беречь свою жизнь и
не тратить ее на еду, вино и женщин. Настоящий самурай будет жаждать
продлить свою жизнь хотя бы на день, если он знает, что может
сделать что-то еще для своего господина. Тихая кончина от болезни в
своей постели покажется ему отвратительной. Тем более он будет
помнить, что вступать в бессмысленные споры и поединки, убивать
своих Друзей и знакомых, рискуя собственной жизнью — это верх
несправедливости и предательства. Поэтому самурай обязан следить за
своими словами и избегать праздных разговоров. Вообще, воину не
подобает произносить много слов. Те, кто не понимают этого,
завязывают пустые беседы и возникает спор. Накалившийся до предела
спор приводит к ссоре. А ссора влечет за собой оскорбление. Когда же
два воина оскорбляют друг друга, остается один шанс из тысячи, что
дело не закончится поединком. Поэтому того, кто понимает все еще
прежде, чем начнется спор, кто с самого начала считает свою жизнь
принадлежащей только господину, кто укрощает собственный гнев, можно
назвать преданным и проницательным воином. Среди твоих знакомых и
сослуживцев наверняка найдутся люди недалекие и глупые. Когда глупец
несет какую-нибудь чушь, окружающие сделают вид, что не слышат его,
и избегают его присутствия. Однако, это заставляет его думать, что
другие просто боятся его. И вот он уже выходит из себя, говорит
грубости и заканчивает тем, что наносит непереносимые оскорбления
всем подряд. Если самурай окажется в подобной ситуации, это большое
несчастье для него. Когда воина оскорбили, он должен быстро принять
решение, успокоить разум и сердце, оценить обстоятельства места и
времени и, если дело невозможно разрешить незамедлительно, уйти к
себе. Затем самурай должен закончить все служебные и личные дела и
расстаться с мыслью о жизни в этом мире. Вместе с теми людьми,
которые присутствовали при нанесении оскорбления, знают все
обстоятельства дела и могут выступить свидетелями, он должен
составить документ. И только потом он может искать случая отомстить
обидчику, приняв твердое решение сразу же после расплаты покончить с
собой или же доложить обо всем господину с просьбой провести
расследование. Тогда он будет приговорен к сэппуку. В таком случае
все друзья и сослуживцы сочтут действия самурая достойными, и сам
господин выскажет свое восхищение.
Ведь тогда разве не будет это служить оправданием за пренебрежение
преданностью?
Однако, не понимающие принципов Бусидо молодые самураи в подобном
положении просто выйдут из себя от гнева, набросятся на глупца и
погибнут быстрой и бессмысленной смертью. И все случится потому, что
они не знают: жизнь самурая с самого начала принадлежит не ему, а
его господину.
Запомни же это раз и навсегда.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
31. Не забывай о сострадании к чужой беде
Если кто-то из знакомых или соотечественников самурая вдруг заболел
или удручен каким-либо несчастьем, то самурай, даже если он не был
близко знаком с этим человеком, должен проявить сочувствие и
запретить в своем доме громкий смех и музыку. Об этом следует также
предупредить жену, детей и слуг.
И дело здесь не в том, что человек, у которого горе, может узнать
обо всем. Просто тогда ты сможешь избежать осуждения и презрения со
стороны других и дурной славы бесцеремонного и грубого человека.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
32. Самурай, который бьет жену — просто трус
Если жена делает что-то несоответствующее желаниям самурая, самое
разумное — это объяснить ей, что правильно, а что — нет. Если
проступок ее незначителен, то лучше простить ее и быть терпеливым.
Если же муж чувствует, что жена его — самодурка, и от нее не будет
никакого проку, следует навсегда расстаться с ней и отправить ее
обратно к родителям.
Но если самурай не делает этого, и, считая женщину своей женой,
повышает голос, ругает и оскорбляет, ту, кого люди почтительно
называют супругой, то он ведет себя точно так же, как нищие
поденщики, живущие на задворках городов и деревень. Настоящий
самурай не должен так поступать. Не нужно даже говорить, что только
трусливый и малодушный человек может размахивать перед женщиной
мечом, бить ее и совершать подобные отвратительные поступки. Тем
более, если женщина рождена в древнем самурайском доме. И хотя такая
женщина скорее всего просто не допустит, чтобы муж распускал руки,
ее горький удел — терпеть и молча лить слезы.
Ведь драться с соперником, который не способен сопротивляться —
мерзко и позорно для самурая. Человека же, который поступает так,
как не подобает храброму воину, и делает то, что вызывает у храброго
воина презрение, нельзя назвать иначе как трусом.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
33. Выполняй свои
обязанности каждый день, но ни на мгновение не опережай события
Самурай, находящийся на службе, должен в первую очередь думать об
исполнении своих ежедневных обязанностей, какими бы бесконечными или
трудными они ни были. Очень важно, чтобы самурай имел решимость
доводить все дела до конца в назначенный день и не тешил себя мыслью
о том, что у него будет впереди еще много времени. Ведь в нашем
изменчивом мире человек, какое бы высокое положение он ни занимал,
не может знать наверняка, что ему принесет день завтрашний. Кроме
того, также трудно судить, какие непредвиденные события могут
произойти между господином и слугой. Если не случатся несчастия,
отношения могут продолжаться до конца их жизни. Когда самурай
исполнен решимости каждый день делать свои дела, он не будет
томиться от скуки и не оставит ничего без внимания. Тогда все пойдет
своим чередом и решится в назначенный срок, ведь самурай будет
усерден и не будет забывчивым и беспечным.
Но если самурай полагает, что наш мир останется неизменным и что у
него еще полно времени, чтобы сделать незаконченные дела позднее, он
превратится в утомленного жизнью, слабого духом, небрежного и
беспечного человека. Он будет откладывать на завтра не только
второстепенные дела, но и те, которые необходимо срочно обсудить и
решить. Таких дел будет накапливаться все больше, и человек
позабудет о многих из них.
Далее, если человек отмахивается от одного своего друга и сваливает
вину на другого, в конце концов никто не придет ему на помощь. В
итоге, все важные дела останутся нерешенными. Вот что происходит,
когда самурай беспечен и неосмотрителен, когда он не знает, что воин
обязан прилежно исполнять все свои обязанности каждый день, а вместо
этого полагается на грядущие дни и месяцы. Запомни это хорошенько.
Самурай, обязанности которого определены на каждый день месяца,
должен помнить: если на службе необходимо появиться в шесть часов
утра, следует знать расстояние от дома господина до своего жилища и
сколько времени займет путь, и всегда выходить из дому заранее,
несмотря ни на что.
Но бывает и так, что самурай с отвращением думает о службе и
бездельничает по утрам. Он может выпить еще одну чашку чая а потом
еще одну, может курить трубку, может вести бессмысленные разговоры,
сначала с женой, а потом и с детьми. Время идет, и самурай с
опозданием покидает свой дом. Он несется по дороге сломя голову, не
обращая внимания на то, что могут подумать люди. Он прибежит к месту
службы, запыхавшись и обливаясь потом, даже если на дворе зима, он
будет долго обмахиваться веером и лепетать жалкие извинения,
объясняя свое опоздание какими-то неотложными делами. Любой разумный
человек будет смотреть на него, как на уличного шута. Ведь служба в
доме господина — это первейшая обязанность самурая. Самураю
предписано охранять покои господина и защищать его, даже если речь
идет о коротком времени. Поэтому, опаздывать на службу из-за
каких-то личных дел просто недопустимо, какие бы ни возникли
обстоятельства.
Кроме того, даже если самурай понимает это и является на службу в
положенное время, в высшей степени неприлично проявлять беспокойство
и зевать, если дела вынуждают задержаться, и тем самым показывать
свое желание поскорее вернуться домой. Как будто пробыть чуть дольше
положенного в резиденции господина—великий подвиг! Не забывай об
этом.
Можно отпроситься со службы, если твои родители больны и ты должен
присматривать за ними. Если же болеет твой ребенок, здесь уже все
зависит от положения самурая и обстоятельств. Разумеется, родитель,
какое бы положение он ни занимал, не может оставаться безразличным к
здоровью своего ребенка. Но если самурай не может послать
одного-двух вассалов присмотреть за ребенком, болезнь последнего не
может считаться оправданием для отсутствия на службе. Другое
дело,если ранг самурая не позволяет иметь слуг и ему некого послать
присматривать за ребенком вместо себя.
Само собой разумеется, что болезнь жены никак не может считаться
извинением для неприхода на службу и неисполнения своих обязанностей
даже для самурая низкого ранга, не говоря уже о высоких чинах.
Однако, если жена тяжело больна или если самурай сам подхватил
болезнь, следует, сообщить об этом через гонца и остаться дома.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
34. Самурай обязан защищать крестьян, ремесленников и торговцев
Один знающий человек говорил так: «Когда-то давным-давно воинского
сословия еще не существовало, и в мире было лишь три сословия:
крестьяне, ремесленники и торговцы. Со временем среди них завелись
разбойники и грабители, доставлявшие боль и страдания простым людям.
Сил трех сословий оказалось недостаточно для защиты от злых людей, и
вот все собрались вместе и выбрали из числа крестьян людей
добропорядочных и достойных, родом из хороших семей. Их назвали
самураями. Самураям велели прекратить заниматься сельским
хозяйством, и дали им еду, одежду и кров и поручили защищать людей
трех сословий от бедствий, доставляемых разбойниками и грабителями.
Их поставили над остальными сословиями. Люди почитали их и
уважительно называли «благородными самураями». Самураи перестали
пользоваться мотыгой и плугом, а вместо этого, чтобы уметь дать
отпор грабителям и разбойникам, совершенствовались в стрельбе из
лука и управлении лошадью, во владении копьями и длинными мечами.
Грабители и разбойники стали бояться их. В больших количествах они
укрылись в горных лесах и глубоких долинах, построили крепости и
собрали множество друзей, чтобы их нельзя было легко убить. Самураи
из разных мест собрались в назначенный день в условленном месте,
выбрали командующего и обязались подчиняться его приказаниям. С
помощью стратегии и обманных маневров самураи проникли на земли
разбойников и грабителей и победили их. Люди всех трех сословий
возликовали и стали еще больше прежнего ценить и почитать самураев.
Ведь теперь они могли спокойно трудиться. Несколько раз повторялось
подобное, и тоща решили, что сословий должно быть четыре: самураи,
крестьяне, ремесленники и торговцы. Так началась история военных
кланов». Я недостаточно учен, чтобы судить, так ли было на самом
деле или нет. Но и в наше время человек вполне может прекратить
заниматься сельским хозяйством и стать воином. Точно так же самурай,
если он начнет пахать землю, ничуть не запятнает свою репутацию,
ведь в один из дней он вновь может вернуться к прежним занятиям.
Однако, ремесленнику и торговцу стать воином очень трудно. И само
собой разумеется, воин не может даже на день превратиться в
ремесленника или торговца, и потом опять заняться военным делом.
Зная это, вполне разумно прийти к выводу, что приведенные выше слова
не лишены основания. Не может быть сомнений, в том что дело самурая
— обеспечивать спокойствие и защищать людей трех сословий. Вот
почему тот, кого называют «самураем», не имеет права совершать
несправедливость и нести зло трем сословиям. Это касается самураев
не только высокого, но и самых низких рангов.
Облагать крестьян высокими налогами, обирать их и, кроме того, еще и
заставлять выполнять тяжкие повинности — недопустимо для самурая.
Заказывать вещи у ремесленника и не платить ни за материалы, ни за
работу, одалживать деньги у торговцев и не возвращать их в
назначенный срок, тем самым подрывая основы их существования — все
это следует считать несправедливостью, несовместимой с нормами
поведения настоящего воина.
Самурай должен хорошо понимать это, проявлять сочувствие к
крестьянам и не угнетать торговцев. Если ты взял у торговца деньги в
долг и не можешь вернуть их все сразу, надлежит отдавать их по
частям, и стараться не причинить торговцу ни малейшего ущерба или
неудобства.
Самурай ни в коем случае не должен уподобляться разбойникам и
грабителям, от которых он призван защищать людей трех сословий. Мои
слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина.
35. Почитай герб своего господина
Самурай, находящийся на службе, может получить от своего господина
церемониальный плащ или одежду с гербом клана. Запомни: если
надеваешь одежду с гербом клана господина, на церемониальном плаще
должен быть твой собственный герб. А если герб господина нарисован
на плаще, тогда на твоей одежде должен быть личный герб. Ведь если
ты наденешь и плащ, и одежду с гербом господина, что могут делать
только его близкие родственники, то проявишь крайнюю
непочтительность — во-первых, к господину, а во-вторых, к его семье.
Кроме того, если это заметят остальные вассалы, они поинтересуются,
за что же ты получил от господина такую привилегию — носить сразу
два его герба. Когда же они узнают, что ничего подобного господин не
разрешал, они будут осуждать тебя как глупого и нарушающего нормы
благопристойности человека. Ведь внутренние правила всех кланов
строго-настрого запрещают одновременно носить герб господина и на
одежде, и на церемониальном плаще.
Кроме того, если одежда с гербом господина износилась так, что
надевать ее уже неприлично, срежь с нее герб господина, и только
затем сожги. Ведь в домах самураев низкого ранга старую одежду
нередко стирают. Жены же или служанки могут, не думая о
последствиях, сделать из одежды, на которой вышит герб господина,
юбку или использовать ее как постельное белье, или еще какнибудь.
Тогда герб господина окажется оскверненным, и ты утратищь
покровительство божеств, навлечешь на себя их гнев и будешь на казан
господином. Также существует поверье, что тот, кто наденет такую
одежду, будет страдать от болезней ягодиц и язв на ногах. Но даже
если подобные несчастья не обрушатся на тебя, человек, который
понимает, что значит быть самураем, всегда будет строго соблюдать
правила и почтительно относиться к гербу господина.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
36. Избегай обязанностей, связанных с деньгами
Самурай должен хорошо понимать что, хотя он и исполняет по воле
господина самые различные обязанности, ему следует, насколько
возможно, избегать участия в делах, связанных с финансами.
Ведь чиновник, занимающийся финансами, не может причинять страдания
горожанам и крестьянам из окружающих деревень, а еще менее —
чиновникам самого разного ранга внутри самого клана. В то же время,
он должен управлять финансами так, чтобы обеспечивать благосостояние
и власть господина. Такой чиновник имеет для господина огромную
ценность. Однако, обычному человеку очень трудно справиться с
подобными обязанностями. Ведь если он думает только о благе
господина, низы будут терпеть лишения и нужду. Если же наоборот, он
печется лишь о счастье и богатстве низов, финансовые дела господина
придут в упадок. Таким образом, если уделять внимание чему-то одному
и пренебрегать другим, это приведет к беде. Вот почему говорят, что
лучше держаться подальше от финансового ведомства.
Кроме того, каким бы проницательным и находчивым ни был рожден
самурай, заболеть жадностью и алчностью очень легко. Ведь когда
имеешь дело с управлением финансовыми делами господина, все
постоянно нуждаются в твоих услугах. Постепенно человек становится
надменным и тщеславным, проявляет желание помыкать другими и
начинает вести жизнь, не соответствующую его положению и рангу.
Таким образом, он, даже сам того не сознавая, начинает выделять
определенных людей из числа всех остальных и потакать им, счета
доходов и расходов у него не сходятся, и он начинает удовлетворять
собственную алчность, присваивая то, что ему не принадлежит. Со
временем это обнаруживается и человек погибает. Подобное случается
почти всегда, и такого человека называют «проворовавшимся
чиновником».
Ну, а что если чиновником движут не собственная жадность, желание
помыкать другими или присваивать чужое, а всего лишь интересы
господина? Тогда он может составить разнообразные планы и законы,
противоречащие традиционным установлени-ям клана, не думая о том,
какие беды это принесет чиновникам и самураям всех рангов. Или же он
может обложить крестьян и горожан высокими поборами. Или же он
придумает какой-нибудь план и приведен его в действие ради
сиюминутной выгоды, не учитывая того, какие расходы впоследствии
лягут тяжким бременем на всю провинцию и какие несчастья постигнут
народ из-за отсутствия порядка в управлении кланом. Ради
осуществления своих планов он обманет главных вассалов и остальных
чиновников, у которых недостает мудрости постичь его намерения. Если
дела пойдут хорошо, вся слава достанется ему; но если новые законы
окажутся бесполезными, или, хуже того, принесут непоправимый вред,
он спрячется за спинами вышеназванных людей и представит дело так,
что во всем виноваты именно они, что к печальному результату привели
их ошибки и просчеты. Так он сможет уберечься от неприятностей и
избежать наказания. Такого человека называют «чиновником,
устанавливающим слишком высокие налоги».
Однако, хотя проворовавшийся чиновник и совершает несправедливые и
отвратительные поступки, присваивая себе принадлежащее господину,
дело заканчивается его разоблачением и казнью. Его преступления не
приносят несчастий другим, не подрывают основы управления кланом, и
провинция благополучно избегает тяжких испытаний.
Что же касается чиновника, устанавливающего непомерные налоги, то
своими поступками он доставляет неприятности всем, ведь он проводит
политику, наносящую непоправимый урон провинциальным ведомствам. И
хотя такой чиновник лишен алчности и не присваивает чужого, нет
большего преступника, чем он. Как говорил китайский мудрец, «лучше
иметь чиновника, который ворует, чем того, который устанавливает
непомерные налоги». И если не существует для самурая ничего худшего,
чем получить прозвище «проворовавшегося чиновника», из слов древнего
мудреца мы узнаем, что еще страшнее — чиновник, устанавливающий
тяжелые поборы для народа. Поэтому, если проворовавшемуся чиновнику
отрубают голову, то причиняющего страдания народу следует распинать
на кресте.
Во времена Конфуция были чиновники-воры и чиновники, устанавливающие
высокие налоги. Вот почему китайский мудрец говорил именно так. В
наши же времена чиновник, устанавливающий высокие налоги и тем самым
усугубляющий беды и страдания людей, вдобавок еще и ворует. Он
облечен властью, и потому становится нужным другим. Он придумывает
хитрые планы и уловки, чтобы присвоить себе богатства других. Будучи
хитрым и коварным, он живет в роскоши, не соответствующей его
положению. Более того, такой человек берет у людей золото и серебро,
которое достается им очень нелегко, и не видит ничего зазорного в
том, чтобы открыто заявить, что делает это для блага господина. На
самом же деле он только и ищет способ оставить богатства у себя и
пользоваться ими, невзирая на то, что они добыты неправедным путем.
Такой человек соединяет в себе худшие качества чиновника-вора и
чиновника, устанавливающего непомерные налоги. Его можно назвать
величайшим разбойником. Трудно даже придумать наказание, которое бы
соответствовало тяжести его преступлений.
Поэтому тот, кто хочет стать настоящим самураем, получает ли он
поддержку и силы от божеств или Будды, должен уповать и надеяться на
то, что ему никогда не прикажут вести финансовые дела господина. В
этом — подлинная справедливость воина.
Если же тебе предложат подобную должность и ты обнаружишь в себе
желание попробовать в ней себя — остановись и вспомни, что это будет
означать конец твоей удачи и счастья как самурая. Итог будет тем же
самым, как если бы глиняный будца играл с водой.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
37. Не принимай необдуманно обещаний — это приведет тебя к гибели
Человек, который хочет стать настоящим самураем и желает следовать
подлинному духу Бусидо, должен быть верным и надежным. Однако, если
самурай берет на себя неразумные обязательства, если он влезает в
чужие дела, не имеющие к нему никакого отношения, если он занимается
тем, чем ему заниматься не положено, его будут считать навязчивым и
назойливым человеком, который вмешивается в то, что его не касается.
Подобное было бы очень печально, вот почему молодой воин обязан
хорошо понимать это.
Не влезай в чужие дела, какими бы простыми и незначительными они ни
казались, пока тебя настойчиво не попросят об этом. Ведь если ты
однажды принял в чем-либо участие, было ли дело простым или
чрезвычайно сложным, ты, оказался впутанным в него и отныне, как
самурай, должен будешь нести за это ответственность. И может
случиться так, что ситуация повернется неблагоприятным образом, и ты
вынужден будешь пожертвовать жизнью. Расставаться с жизнью весьма
трудно, даже во имя господина или ради семьи. Вот почему бесполезно
и бессмысленно брать на себя обязательства, не думая о возможных
последствиях.
Когда воинов древности кто-то просил что-нибудь сделать, они первым
делом просчитывали, можно исполнить данное поручение или нет. Если
они считали его невозможным, они сразу же и без колебаний
отказывались. Если же они полагали выполнение данного дела
возможным, они давали обещание заняться им только после того, как
тщательно, от начала до конца продумывали, как это лучше сделать.
Вот почему они никогда не совершали того, что противоречило бы
порядку вещей, и вот почему ситуация редко поворачивалась против
них. Поэтому, их восхваляли и почитали как людей, доводящих до конца
начатое. Естественно, что самурай лишь заслужит дурную славу
человека, ничего не доводящего до конца, если он не думает обо всем
заранее, а, наоборот, быстро и легко берет на себя обязательства, не
обращая внимания ни на обстоятельства, ни на то, благоприятно данное
дело или нет.
Кроме того, умение высказать свое мнение и дать совет другому
человеку считается достоинством, идущим от надежности, и потому
желательным. Хорошенько подумай над этим. Порой, когда родитель,
учитель, старший брат или дядя обращается к ребенку, ученику,
младшему брату или племяннику, дело нельзя считать таким уж большим,
чтобы ни говорили первые. Однако, даже в таком случае слова,
сказанные самураем, не должны быть легковесными. Говорить следует с
пониманием и сдержанностью. Насколько же более рассудительными и
спокойными должны быть слова самурая, обращенные к его друзьям и
товарищам?
Далее. Если какой-то человек, с которым вы были близки какое-то
время, вне зависимости от того, приходится он тебе родственником или
нет, вдруг является с вопросом, который сам он разрешить не в
состоянии, и просит у тебя совета как ему лучше поступить, а ты
сразу же отказываешь и заявляешь, что не понимаешь сути данного дела
— это одно. Но самураю, бывшему, пусть даже недолгое время, другом
этому человеку, полагается — и здесь проявится его надежность —
подробно, без утайки и прислушиваясь к голосу собственного разума,
высказать свое мнение, не обращая внимания на то, какие мысли или
чувства могут вызвать его слова у данного человека.
Проявлять же малодушие, долго колебаться и подбирать слова, стараясь
не обидеть чувства другого человека — значит превратить разговор в
бесцельную болтовню. Если самурай будет вести себя подобным образом,
он может вынудить другого человека сказать то, что тот не должен
говорить, или дать ему ошибочный совет, и тогда над ним будут
смеяться и осуждать его. Самурай заслужит себе славу ненадежного и
бесполезного советчика. Подобная беспечность идет от ненадежной
природы.
Никогда не забывай о чувстве собственного достоинства и, вступая в
разговор, всегда прислушивайся к голосу разума. Если же ты будешь
поступать в соответствии лишь с собственными чувствами, если тебе
будет недоставать рассудительности, ты принесешь только вред другому
человеку, и в последующем люди не захотят иметь с тобой дела.
Когда беседуешь с другим человеком, не думай о его чувствах и
настроениях, желая лишь понравиться ему, не иди против доводов
разума и не соглашайся бездумно со всем, что говорит человек. Держи
себя в руках и помни: в будущем люди скажут, что именно ты дал
человеку тот или иной совет.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
38. Не забывай о желаниях и мыслях подчиненных
Самурай низкого ранга, находящийся на службе в подчинении старшего
вассала, приходит к пониманию забот и тревог вышестоящих и познает
характер своих товарищей через собственный опыт. Он прекрасно знает:
если ему улыбнется удача и он прославится и займет место старшего,
он должен будет не только быть полезным своему господину, но и
заботиться о своих подчиненных. Он не имеет права позволить себе ни
малейшей пристрастности или благоволения к отдельным людям.
Однако, когда человек поднимается по служебной лестнице, занимает
различные должности и становится начальником над людьми, он нередко
начинает думать совершенно иначе в сравнении с тем временем, когда
он сам был подчиненным. И вполне может случиться так, что он
позабудет и о благе господина, и о заботе о тех, кто ниже его.
Когда господин замечает достойные дела самурая, он назначает его на
высокий пост. Если самурай не забудет о том, каким он был, занимая
невысокое положение, и будет всегда помнить о том, что счастье
трудно обрести, но легко потерять, он сможет избежать беспечности.
Не будучи беспечным, он не совершит и сумасбродных поступков. А тот,
кто не совершает сумасбродных поступков, не встретит на своем пути
несчастья.
УВЫ, но человеческая природа такова, что девять из десяти людей
становятся горделивыми и надменными, когда удача улыбается им, и они
получают высокую должность. Так было всегда.
Сакума из клана Ода и Уодзуми из клана Хасиба считались
великолепными воинами, пока не имели высоких рангов. Однако, после
того, как они получили повышение, ошибки их умножились. В итоге
господин отказал им в своей помощи и они погибли. Можно сказать, что
они сами навлекли на себя беду. Эта печальная история должна стать
уроком для самураев низкого ранга. Пусть они все время помнят о ней.
Если самурай, чьи личные заслуги не являются выдающимися и чьи
природные способности отнюдь не соответствуют тому, что о них
говорят, вдруг выдвигается из числа подобных себе воинов низкого
ранга и назначается начальником над своими бывшими товарищами, то о
нем будут говорить как о фаворите какого-нибудь высокопоставленного
человека, или же просто обвинят вышестоящих в невнимательности.
Никогда не забывай об этом. Если тебя назначили на высокую
должность, ты обязан помнить о личных качествах и особенностях
характера всех своих подчиненных и не допускать ни малейшей
пристрастности при исполнении своего долга. Вот правильный и
справедливый путь управления людьми, вот в чем подлинная
справедливость самурая.
Среди твоих подчиненных наверняка окажется один самурай, не
отличающийся личными достоинствами и не совершивший ничего
выдающегося. Однако, его родственники или знакомые среди старших
вассалов или старших клана деликатно попросят тебя назначить его на
какую-нибудь должность, причем сделают это так, что отказать будет
трудно. Ответить надлежит так: все назначения совершаются по воле
господина, и любой иной способ не соответствует установленным
правилам. Поэтому повысить в ранге человека, не способного по своим
личным качествам занимать ту или иную должность, невозможно.
Проявлять пристрастное отношение к кому-либо из своих подчиненных
недопустимо, и в этом начальники строго следуют указаниям господина.
Кроме того, удовлетворить просьбу о повышении, пусть даже наперекор
изданному господином закону — значит пренебречь чаяниями всех
остальных подчиненных. И в конечном счете это будет не в интересах
господина. Можно предложить всем занимающим высокие посты, собраться
вместе, тщательно рассмотреть способности и заслуги каждого
претендента на должность и вынести решение. А потом уже написать
господину письмо и порекомендовать на должность достойного человека.
Таким образом, если за какого-то человека втайне просят, следует
отказать, кем бы он ни был. Вот как должен вести себя самурай,
являющийся командующим или начальником.
Ведь если ты промолчишь и сделаешь в точности то, о чем тебя
попросят, то, во-первых, ты утратишь доверие и уважение подчиненных,
а во-вторых, прослывешь трусливым и неумелым человеком.
Все беды происходят потому, что человек забывает, какими он видел
вещи, занимая невысокое положение. Это случается, когда человек
думает только о том, чтобы подняться еще выше по служебной лестнице,
когда он неискренен и старается всем угодить в надежде обрести
богатство и славу.
Но если человек не обращает внимания на просьбу того, кому трудно
сказать «нет», если он следует должному поведению, а ситуация
разворачивается не в его пользу, и бывший проситель препятствует его
собственному продвижению, что тогда? Едва ли нужно объяснять, что
«даже когда у тебя кривой нос, если ты можешь им дышать, значит все
в порядке».
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
39. Самурай низкого ранга не может позволить себе иметь жену и детей
Для человека низкого ранта является большой ошибкой иметь жену и
детей, если в случае войны он не сможет содержать даже одного
оруженосца для того, чтобы тот нес копье. Среди друзей и
родственников, однако, найдется немало таких, которые будут уверять,
что жена просто необходима: ведь когда-нибудь случится заболеть,
нужно кому-нибудь стирать одежду, вести домашние дела, или, наконец,
необходимо продолжать род. Наслушавшись подобных разговоров, и
«приняв ложь за истину, самурай, потакая своим слабостям, возьмет в
жены чью-нибудь дочь. Он будет наслаждаться тем, какой спокойной и
беззаботной стала его повседневная жизнь. Но вскоре один за одним
появятся дети, денег будет не хватать, и вот средства, на которые
легко можно было бы содержать хотя бы одного оруженосца, пойдут на
то, чтобы нанять няньку. Поскольку смотреть за домом в его
отсутствие будет некому, самурай начнет отпрашиваться со службы,
чтобы позаботиться о жене и детях, когда они больны, и позабудет о
своем долге. Расходы будут расти день ото дня, и самурай не сможет
не только выдвинуться из равных себе, но даже подражать им. Девять
человек из десяти не понимают, что все эти трудности проистекают из
ошибочного желания иметь жену и детей. Они начнут злословить и
обижаться на господина, который, якобы, не сочувствует положению
самурая.
Вот почему воину низкого ранга надлежит быть очень осмотрительным и
не совершать подобной глупости: заводить жену и ребенка.
Ведь воин низкого ранга, пока он молод, сможет возвыситься в этом
мире и совершить подвиг, если он будет совершенствовать свою
доблесть и днем и ночью думать только об исполнении долга. Он должен
выбирать правильное время для создания семьи, а о потомках можно
подумать и позднее.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
40. Всегда стремись к тому, чтобы совершить подвиг
Самураю даже в мирное время надлежит помнить о том, что он должен
совершить хотя бы один великий подвиг. Он должен сделать для своего
господина то, что никто другой не способен. И даже если он не может
совершить его, мысль об этом не должна покидать его ни на мгновение.
Следует стремиться к исполнению долга до конца и не жалеть ради
этого сил. Вот в чем главное дело воина. Нет необходимости говорить,
что, совершенствуясь в боевых искусствах, нужно думать только об
одном: чтобы в минуту опасности, принеся клятву божествам и Будде,
своей храбростью потрясти на поле боя и друзей, и врагов. Если
поклянешься не вернуться домой, не совершив исполненного преданности
господину поступка, и сдержишь обещание, имя твое потомки будут
славить в веках.
Вот почему человеку, намеревающемуся стать самураем, полагается
читать древние военные хроники, укрепляя тем самым собственную
решимость. Ведь в таких книгах, как Коёгункан, Синтёки и Тайкоки,
столь популярных « в наше время, описаны сражения минувших лет. В
них упоминаются имена самураев даже низкого ранга, если они
совершили достойные восхищения и восхваления подвиги. О погибших же
в битвах сказано лишь, что убито столько-то сотен и тысяч. А ведь
среди этих сотен и тысяч наверняка было немало знатных воинов. Но
они ничем не прославили свои имена, и поэтому о них ничего не
говорится. В военных хрониках записаны для потомков имена только
тех, кто отличился своей доблестью и мужеством, пусть даже они
занимали невысокое положение.
Несомненно, что те, кто погиб в сражении, не оставив памяти после
себя, и те, кто своей отвагой прославился в веках, испытывали,
умирая, одинаковую боль. Запомни: если в какой бы то ни было
ситуации тебе суждено отдать свою жизнь, самурай должен в первую
очередь думать о том, чтобы совершить нечто, недоступное всем
остальным. И тогда его смерть в сражении вызовет восхищение и
друзей, и врагов, вызовет печаль господина и командующего и покроет
вечной славой его потомков.
Ведь тот, кто не исполнен решимости умереть и упорно цепляется за
жизнь, будет прятаться за спинами своих товарищей, когда армии
вступят в схватку на поле боя, а, отступая, будет думать только о
том, чтобы опередить остальных. При штурме вражеского замка он как
за щитом будет скрываться от пуль и стрел за спинами своих друзей.
Но и тогда стрела неотвратимой судьбы настигнет его, он упадет,
будет затоптан своими же воинами и умрет собачьей смертью. Таким
образом расстаться со своей единственной жизнью — для самурая нет
ничего более постыдного и отвратительного.
Обдумай это и запомни: если самураю суждено умереть на поле битвы,
он должен совершить великий и беспримерный подвиг на глазах своих
врагов и друзей. Он обязан умереть достойно, дабы последующие
поколения передавали из уст в уста его имя. Каждый день, утром и
вечером, направляй свое внимание к этому.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
41. Верность — значит долголетие
Самурай, желающий исполнить долг до конца, должен стремиться прожить
ради этого хотя бы на один день больше. Ему предстоит ожидать
веления Судьбы, избегать падения и неудач, стремиться к
совершенству, продолжать дом предков и оставить свое имя потомкам. И
это касается самураев не только высокого, но и низкого ранга.
Для самурая, находящегося на службе и получающего блага от
господина, обязанного содержать не только себя, но и свою семью и
своих слуг, является само собой разумеющимся жить с решимостью хотя
бы однажды сделать что-то для своего хозяина. Таковым должно быть
намерение настоящего самурая. Поэтому он в первую очередь обязан
думать о собственном здоровье.
В молодости мы не считаем такими уж вредными пристрастия к еде и
вину и распутство. Тем не менее, в нашем мире немало случаев, когда
еще молодые люди умирали от болезней желудка, печени и прочих. Тот,
кто помнит об этом, будет следить за своим здоровьем с юных лет,
когда он ничем не болеет и полон сил. Он будет избегать излишеств в
еде, вине и женщинах. И тогда он сможет дожить до 70, или даже до 80
лет, сохранив конечности гибкими и ни в чем не уступать тем, кто
находится в расцвете сил. Тот же, кто забывает об этом и ведет
неправильную жизнь, едва ли доживет до 40 или 50 лет. И даже если
ему посчастливится ненадолго продлить свои дни, он превратится в
никчемного, ни на что не способного человека.
После 50 лет человек должен придавать все большее и большее значение
тому, как сохранить здоровье своего тела и ясность своего ума. Ему
следует ограничивать себя в еде и вине, и, конечно, быть очень
осмотрительным в отношениях с женщинами. Если человек в 50 лет ведет
распутный и невоздержанный образ жизни, то он порочен и беспечен
сверх всякой меры и не заслуживает даже того, чтобы о нем говорить.
Ошибки проистекают от того, что человек не обладает решимостью
обрести Бусидо и забывает о долге и преданности господину. Если мы
заглянем вглубь данного вопроса, то увидим, что причина подобного
поведения — отсутствие воздержанности и терпения. А если человек
лишен духа воздержанности, значит он трус, какой бы высокой
репутацией он ни обладал.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
42. Красть жалованье — преступление
Грабителями называют тех, кто прокрадывается в дом с черного хода,
перерезает веревку, на которой висит кошелек или совершает нечто
подобное. Грабители говорят, что тем самым они зарабатывают себе на
жизнь. Не нужно говорить, что это — безнравственно. Древние, однако,
говорили: человек, не имеющий постоянной службы, будет отличаться
непостоянством ума. Потому, если человек страдает от нужды и лишений
и вынужден воровать, чтобы спастись от голода и холода, зная, что
если его поймают, то убьют или казнят, это еще можно понять, хотя и
нельзя оправдать.
Положение и богатство человека — во власти Неба. Тех, кто совершенно
равнодушен к положению и богатству, кто не ищет счастья злыми путями
и скорее умрет от голода и холода, чем сделает что-нибудь
неправедное, не найти даже среди высших в сравнении с воинским
сословием. Многие же считают, что воровство можно хоть в какой-то
мере понять.
Поскольку самурай служит господину, имеет ранг, носит фамилию
предков и меч, его едва ли можно назвать обычным человеком. Самурай
находится на службе и получает от господина щедрое, соответствующее
его положению содержание, его никак нельзя назвать «не имеющим
постоянных занятий». Поэтому, самурай, когда господин приказывает
ему исполнить какое-либо поручение так, как он сам считает нужным,
должен действовать честно и справедливо, позабыв об алчности и желая
только одного — принести пользу господину. Но встречаются такие,
которые и не помышляют ни о чем подобном. Они забывают о
справедливости, обманными способами обменивают товары, крадут у
своего господина и даже, будучи не в силах сделать это
самостоятельно, заставляют воровать подчиненных им писцов и
собственных вассалов. Ничуть не стыдясь осуждения подчиненных и
презрения сослуживцев, они строят великолепные дома, не
соответствующие их положению, набивают их роскошной мебелью,
нанимают множество слуг, погрязают в удовольствиях и ведут жизнь,
которую не могут позволить себе равные им. Такие люди — разбойники в
десять раз большие в сравнении с мелкими воришками, о которых мы
говорили вначале.
Ведь грабители, хотя и крадут у людей вещи, делают это незаметно,
втайне. Кроме того, они воруют кошельки и ценности у людей, о
которых никто не знает. Но грабитель из военного клана ворует у
господина, от которого получает милости. Он живет в роскоши, не
соответствующей его положению. Он считает своих друзей и сослуживцев
слепыми и глухими, и в конце концов самого господина начинает
держать за глупца. Вот почему говорят, что он в десять раз виновнее
ничтожных бродячих воришек.
Именно такой бесчестный вор, изобретательный на хитрости и интриги,
находит среди главных вассалов или умных помощников господина
человека, в душе своей жадного и алчного, к которому благоволит
господин. Он подкупает его и, незаметно для всех, втирается к нему в
доверие и делает его своим защитником и покровителем. Используя
авторитет покровителя, он заставляет своих помощников и сослуживцев
молчать даже тогда, когда принимаются официальные решения. Далее,
прикрываясь именем покровителя, он без колебаний входит во все
двери, лезет во все дела, высказывает свое мнение и отдает наносящие
огромный вред приказы. Хотя сослуживцы прекрасно знают, что он
надменен и бесчестен, они боятся его покровителя и не могут не
учитывать его влияния. В конце концов не остается никого, кто мог бы
набраться смелости, сделать шаг вперед и укорить его. Так, со
временем, он занимает высокий пост, его начинают считать достойным
человеком, а все остальные делают лишь то, что он скажет. Его
помощники и сослуживцы остаются ими лишь на словах. Такой человек
превращается в помеху даже в управлении государством.
Когда в период сёгуната Асикага губернатор Тага и Бунго исполнял
обязанности главного управляющего в Киото, он попросил знаменитого
художника Тоса Сёгэна нарисовать его портрет. Он пожелал, чтобы
художник изобразил его таким, каким он был много лет назад, когда
носил имя Синдзаэмон и служил простым самураем в клане Сасаки в
Госю. Портрет этот он повесил в алькове залы для приема гостей,
чтобы картина и днем, и ночью оставалась напоминанием для него. Даже
в разговорах с другими чиновниками он много раз повторял, что никоща
не следует забывать о своем низком происхождении и невысоком в
прошлом положении, даже если удача повернулась к тебе лицом и ты
всего достиг.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
43. Никогда не жалуйся, даже если тебе уменьшили содержание
Может случиться так, что господин, которому служит самурай, окажется
вовлеченным в большие расходы, что нанесет ущерб богатству клана и
сделает невозможным обычное ведение дел. И тогда господин будет
вынужден урезать на несколько лет содержание, выдаваемое им своим
вассалам. Какова бы ни была сумма, на которую уменьшили жалование,
самурай обязан смиренно и покорно подчиниться и никогда не
жаловаться по этому поводу даже в присутствии жены и детей, не
говоря уже о посторонних. Всякое иное поведение не соответствует
Пути Воина, и самурай должен всеми способами избегать его.
Ведь во все времена, прошлые и нынешние, было так: когда господин
испытывает трудности, его вассалы собираются вместе и помогают ему,
а коща вассалы оказываются в трудном положении, справиться с бедой
им помогают влияние и авторитет господина. Так предписывает
поступать кодекс военного клана.
Кроме того, если господин не имеет достаточно средств, об этом могут
узнать, и тогда господин будет вынужден отложить исполнение
налагаемых на него неписаными правилами обязанностей, смириться и
вести жизнь, не подобающую его высокому положению. В такой ситуации
нельзя не испытывать сострадания и сочувствия по отношению к
господину.
В спокойные времена подобное случается не часто. Но если вдруг
где-то начинаются волнения, и от властей поступает приказ срочно
собрать войска, выступить с ними в течение нескольких дней и прибыть
в такое-то место, первое, что необходимо — это деньги.
Возникает необходимость их собрать. Но горожане, которых и прежде
много раз просили об этом же и тем самым подрывали их
благосостояние, могут отказать, что бы им ни говорили чиновники.
Положение может оказаться безвыходным.
Тем временем, день и час выступления назначен и не может быть
изменен. Все остальные даймё приготовились полностью. Поэтому армия
господина вынуждена отправляться в поход, не будучи достаточно
хорошо подготовлена.
Великолепно оснащенные воины, идущие в боевом строю, представляют
собой величественное зрелище. В мирные времена выступление армии —
большая редкость, вот почему и знатные, и низкие снимают дома в
городах и деревнях, располагаются на горах и полях, чтобы
насладиться им. Если воины и лошади твоего клана выглядят гораздо
хуже в сравнении с воинами и лошадьми других кланов, то это —
несмываемый позор для господина или командующего на всю жизнь.
Вот почему, каждый, поразмыслив над всем этим, поймет, что для
полководца самое главное — предвидеть все заранее и распоряжаться
средствами так, чтобы в нужное время в них не было недостатка.
Деньги необходимы не только для того, чтобы должным образом
снарядить людей и лошадей. Они необходимы всегда. Поэтому, каждый
воин, получающий милости от господина, является ли он новичком или
старожилом, должен быть готов в случае надобности пожертвовать
частью своего содержания.
Если годовое жалование самурая урезано, он обязан проявлять
бережливость во всем и, следуя указаниям господина, уменьшить
численность своих вассалов и количество лошадей. Он, его жена и дети
должны носить зимой одежду из хлопка, а летом — из хлопка и пеньки.
Утром и вечером семья должна есть только рис и суп мисо. Самураю
следует пить только воду и самому рубить дрова, а его жене —
готовить пищу. Они обязаны терпеливо выносить все лишения и
трудности до тех пор, пока дела господина не пойдут в гору. Таково
должно быть желание воина.
Если по какой-то причине самурай решил покинуть клан и стать
ронином, ему следует воздержаться от исполнения своего желания, если
финансовое состояние клана оставляет желать лучшего. Когда же
жалованье восстановлено в полном объеме, он может попросить
разрешения оставить клан. Такова подлинная справедливость.
Далее, в трудные времена, когда годовое содержание урезано, самурая
могут попросить исполнить какое-нибудь поручение. Воин, в таком
случае, не должен закладывать свой запасной меч и шкатулку жены.
Ведь в период нужды и лишений по меньшей мере неразумно занимать
деньги у кого-либо.
Даже если господин ничего не узнает, это несомненно станет известно
командирам, старшим вассалам или главам кланов. И они не сочтут
подобное правильным. Они будут смотреть на такого самурая как на
человека, вынашивающего какие-то тайные намерения в то время, когда
финансовые дела господина в упадке, и относящегося к господину
неподобающим для воина образом. И тогда самурай утратит всякий
авторитет. Поистине, воин должен быть благоразумен и действовать
осторожно.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
44. Спокойно относись к трудным поручениям
Когда господин поручает самураю важное дело, например, отправиться
посланником куда-либо, самурай обязан должным образом, как подобает
воину, принять приказание. Ему следует ответить, что быть выбранным
для этого дела из множества остальных достойных вассалов — большая
честь для самурая, что это — божественный дар воину и его самое
сокровенное желание. Если же самурай выслушает приказ господина с
равнодушным и отсутствующим видом, то это — самое отвратительное,
что только можно представить.
Ведь как бы самурай ни укрепился мужеством в своем сердце, как бы он
ни был исполнен решимости оправдать доверие и возвратиться к
господину, успех или неудача в военном деле зависят только от
Судьбы. Воин может нанести недостаточно хороший удар или вообще
погибнуть на обратном пути в ситуации, вроде бы не предвещающей
ничего плохого. В любом случае, все равные ему будут судить о его
действиях позднее. Если самурай должным образом принял приказание и
хорошо справился с поручением, его все будут восхвалять. Его сочтут
человеком, который вел себя, как подобает самураю, с того самого
момента, как он получил приказ, и который выполнил свою миссию до
конца. Если самурай вдруг совершит какую-нибудь ошибку или же
погибнет, все посочувствуют ему.
Если же самурай выслушал приказание с рассеянным и отсутствующим
видом, то даже если он и исполнит повеление господина, люди
воспримут это как просто удачное стечение обстоятельств, и ничего
более. Никто не похвалит такого человека. Если же удача отвернется
от него, люди осудят воина и скажут, что то, как он принял
поручение, однозначно свидетельствовало: он не справится.
Таким образом, выслушивай приказание и исполняй предписание
достойно, как подобает воину.
Человек, который желает стать самураем, должен быть твердо уверен:
не существует ничего, такого чего бы он не мог совершить. Допустим,
кто-то просит у самурая помощи. Последний обязан подумать, в силах
ли он оказать поддержку человеку или нет. Если самурай считает, что
не может помочь — это одно. Если же ситуация складывается так, что
отказать невозможно, самурай обязан твердо и решительно сказать
«да». И тоща просящий о помощи будет безмерно благодарен ему. Если
же самурай внешне выражает согласие, а про себя ворчит и проявляет
недовольство, то просящий о помощи не только не будет признателен
ему, но и подумает, что, наверное, лучше не стоило обращаться именно
к этому человеку, и пожалеет о своем поступке. И тогда самурай
прослывет слабым духом и нерешительным, и несчастья начнут
преследовать его одно за другим. Запомни это.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
45. Никогда не возражай господину, даже если тот ошибается
Главный принцип для самурая, находящегося на службе господину —
всегда со смирением и покорностью выслушивать слова своего
господина, какими бы несправедливыми и суровыми они ни были. Это
очень важно. Даже если господин поделится с тобой своими сомнениями
и даст возможность оправдаться, запомни: поступать так, если
господин осуждает тебя — то же самое, что перечить господину. Это
является тяжким преступлением, ибо нарушает правила взаимоотношений
между господином и вассалом. Однако, если господин отстраняет тебя
отдел, можно по прошествии времени и при наличии смягчающих
обстоятельств обратиться за помощью к старшим вассалам и попросить
их заступничества, чтобы не оказаться брошенным господином надолго.
Тем, кто намеревается стать настоящими самураями, мы напомним
историю одного воина, который всегда отвечал господину должным
образом и при этом не пренебрегал словами господина и не терял лица.
В эпоху Кэйтё (1596-1615) среди вассалов Фуку-сима Масанори" был
самурай по имени Цукуда Матаэмон, отличавшийся огромной силой.
Однажды ночью ^99 во время похода в центре лагеря армии Масанори
вдруг возник какой-то шум. Все самураи клана собрались у шатра
командующего. На следующее утро Масанори спросил Матаэмона, почему
тот появился накануне ночью во время шума с копьем, завернутым в
чехол. Матаэмон выслушал господина и ответил, что его недоумение
оправданно. Затем он сказал, что так как ночью шел дождь, он накрыл
свое оружие плащом, и что господин, несомненно прав. Масанори
выразил свое удовлетворение, тем дело и закончилось. Уже после
другие самураи сказали Масанори: «Мы видели, как вы вышли с
обнаженным копьем. Зачем же вы поведали господину все эту историю о
чехле от дождя?» Матаэмон объяснил это так: «Все знают, что дождевой
чехол сделан из промасленной бумаги. Есть ли он, нет ли его —
разницы никакой. Наш господин, великий полководец, ошибся, не
обратив на это внимание. Если бы я сказал все как есть, это было бы
позором для господина». Самураи, услышав его ответ, были поражены
его рассудительностью.
И в наше время воины должны следовать примеру Матаэмона.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
46. Путешествие
Если самурай низкого ранга отправляется в путешествие, ему следует
ехать на вьючной лошади. Он должен связать длинный и короткий мечи,
дабы они не выскользнули из ножен при падении. Ни в коем случае
нельзя обвязывать рукоять меча длинным кушаком или обматывать копье
толстой веревкой, ибо тогда люди сочтут тебя недалеким человеком.
Если пометить свои вещи знаками отличия и эмблемами типа: «Вассал
господина такого-то», это могут счесть неуважением к дому и
традициям господина.
В наши дни существует такой обычай: всадники по взаимному согласию
погонщиков обмениваются лошадьми. Если обмениваешься лошадью с
самураем, спешивайся только после того, как убедишься, что другой
человек уже слез со своей лошади. В противном случае, если ты
сойдешь со своей лошади первым, и будешь ожидать стоя, ты можешь
оказаться в неловком положении, если другой человек вдруг передумает
и не захочет меняться лошадьми. Ведь тогда тебе придется снова
залезать на ту же лошадь.
Наконец, если ты находишься в Эдо по официальному или личному делу,
всеща держи поводья сам. Это надлежит делать даже самураям
почтенного возраста. Трудно представить себе большую
легкомысленность, чем, будучи еще совсем молодым, заставлять лакея
вести лошадь под уздцы, а самому при этом сидеть на лошади и держать
руки в карманах.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
47. Выполняя официальное поручение, в первую очередь помни о
безопасности
Если самурай, находящийся на службе, получает от господина приказ
отправиться посланцем в какую-либо область и, например, едет из Эдо
в Камигата, ему следует всегда, когда предстоит переправиться на
другой берег, и не только такой широкой реки как Оига-ва, но и
маленькой речушки, прибегать к помощи перевозчиков. Ибо, если
посчитаешь себя знатоком и станешь переправляться самостоятельно,
может случиться так, что лошадь оступится, вещи промокнут и
кто-нибудь из слуг получит повреждение. А все из-за того, что ты
пожалел денег и понадеялся на себя. Ты будешь выглядеть очень глупо.
В высшей степени неразумно садиться в лодку в Ёккайти или Авадзу под
тем предлогом, что путь, якобы, короче. Ибо если едешь на обычной
лодке из Ку-вана и погода вдруг портится, это еще простительно. Но
если ты попадаешь в беду, произвольно изменив маршрут, то это —
целиком твоя вина. Не случайно старые стихи говорят:
Путь через Ябасэ кажется короче? Но воин даже в спешке идет кругом —
Через мост Сэта.
48. Сопровождение господина
Коща самурай сопровождает своего господина во время путешествия, он
должен хорошо представлять себе то место, где они остановятся на
ночлег. Очень важно еще до захода солнца узнать, в какую сторону
обращен лагерь господина, какие дороги ведут к нему и насколько
удобна местность. Ведь если ночью вдруг возникнет опасность или
начнется пожар, ты должен знать, куда вести своего господина.
Поэтому еще до того, как солнце село, поговори с местными жителями.
Отметь для себя, где запад, а где восток, где горы, а ще лес,
наконец, есть ли поблизости храмы или святилища. И тогда, если ночью
что-нибудь случится и господин спросит, в каком направлении ехать,
ты сможешь дать обстоятельный и подробный ответ.
Кроме того, если, сопровождая господина, ты идешь пешком, запомни:
на холм следует подниматься впереди господина, а, спускаясь с холма,
двигаться позади него. Кажется, что это пустяк, но на самом деле,
настоящий самурай обязан всегда поступать так.
Запомни эти слова и почаще вспоминай их. Самурай, находящийся на
службе, не имеет права проявлять беспечность. Днем и ночью он обязан
думать только о том, чтобы оказать услугу своему господину. Таковы
должны быть намерения настоящего самурая.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
49. Оружие
Каждый самурай, независимо от ранга, должен иметь соответствующее
его положению оружие и доспехи. Относительно этого в каждом клане
существуют свои" законы и правила. Даимё устанавливает, какие флаги
несёт каждый отряд, какой должна быть амуниция, какие должны быть
знаки отличия на шлемах, копьях, рукавах и вьючных животных. Само
собой разумеется, что воины обязаны самым внимательным образом
следовать указаниям господина.
Трудно предугадать, когда возникнет необходимость выступить в поход.
Быстро приготовить вещи невозможно, вот почему все надлежит делать
заранее. Тот же, кто пренебрегает повседневными обязанностями и
делает это на бегу, заслужит лишь презрение остальных. Известны
случаи, когда не побеспокоившиеся вовремя о знаках отличия были
атакованы и убиты своими же, поэтому к таким вещам нельзя относиться
беспечно.
Кроме того, господин вправе в любое время объявить о проверке
военной подготовки всех самураев клана. Он может выразить желание
лично осмотреть оружие и доспехи. Боевое снаряжение не только
самураев, но и их слуг и оруженосцев должно быть в полной
готовности. Если господин видит, что вассал хоть сейчас готов
выступить в поход, он выразит свое удовлетворение, которое разделят
и старшие вассалы.
Если же господин обнаружит недостатки и упущения, он решит, что
самурай утратил Бусидо и забыл о своем долге. И даже если господин
не выразит публично своего недовольства и простит такого самурая,
пренебрежительно относящегося к своим основным обязанностям, он все
равно будет пребывать в уверенности, что этот воин — слаб и даром
получает содержание.
Даже если господин не упрекает тебя, запомни:
тот, кто хочет стать настоящим самураем, никогда не забывает о том,
что он в любой момент должен быть готов вступить в бой. Еще можно
простить какого-нибудь слугу или оруженосца, который носит
деревянный или бамбуковый меч вместо настоящего, полагая, что ему не
нужно никого убивать, и не носит набедренной повязки, ибо ему нет
необходимости подвязывать кимоно. Но самурай, получающий содержание,
соответствующее его рангу, и не знающий, что такое долг воина,
пренебрегающий, ссылаясь на мирное время, подготовкой необходимого
оружия и снаряжения, заслуживает во сто раз большего презрения по
сравнению с такими слугами и оруженосцами. Если господин узнает об
этом, каковы же будут его гнев и осуждение? Помни об этом и никогда
не откладывай на потом военные приготовления.
Воин низкого ранга, собирающийся приобрести новые доспехи, обязан
помнить о следующем. Если он планирует потратить на оснащение три
золотых, две трети этой суммы уйдет на шлем и доспехи, защищающие
тело. На оставшиеся деньги можно купить нижнее белье, ремни, куртку,
плащ, хлыст, веер и даже такие вещи, как лакированные ведра и фляги.
У самурая должно быть в наличии все необходимое, пусть даже простое
и скромное.
Многие уделяют внимание только своим доспехам и из кожи лезут вон,
только чтобы купить что-нибудь подороже и покрасивее, забывая тем
самым о своем положении. Что же касается прочего оснащения и
незначительных вещей, то они откладывают их приобретение, полагая,
что всегда успеют купить их. Так они и проводят всю жизнь, имея лишь
роскошные доспехи и не имея ничего остального. Вот почему доспехи
должны быть простыми, соответствующими твоему рангу. Тогда ты
сможешь в достатке иметь второстепенные, но необходимые вещи. Затем,
как бы ты ни был молод и силен, лучше отказаться от тяжелых железных
доспехов, больших знамен и пышных перьев на шлеме. Ведь воин низкого
ранга не может часто менять доспехи, и то, что казалось вполне
посильным молодому, окажется непомерной ношей для человека в летах.
Кроме того, даже молодой и крепкий человек может ослабеть от ран,
полученных в сражении. И тогда даже легкие доспехи будут давить
тяжким грузом на плечи, стесняя движения. Вот почему говорят, что
тяжелые доспехи бесполезны.
Кроме того, следует помнить вот о чем. Самыми лучшими должны быть
шлем и латные рукавицы, ибо именно по ним в первую очередь судят о
воине. В остальном же достаточно довольствоваться простыми вещами.
Особенно позаботься о шлеме: верхушка и тесемка должны быть
превосходными. Ведь победа или поражение на поле брани — во власти
судьбы. Если ты погибнешь, голова твоя вместе с шлемом попадет в
руки врага, в роду которого шлем будет передаваться из поколения в
поколение вместе с рассказами о том, что связано с ним. Поэтому,
именно по твоему шлему последующие поколения будут судить о твоей
военной доблести и отваге.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
50. Не забывай о вооружении слуг
Самурая низкого ранга не сопровождают к полю боя множество слуг и
оруженосцев, поэтому он берет с собой только одно копье. Однако,
копье его может сломаться, вот почему следует иметь запас
наконечников, к которым, в случае необходимости, надлежит
присоединить бамбуковые древки. Кроме того, у самурая должно быть
несколько коротких, но хорошо закаленных мечей, которые в случае
опасности он раздаст своим слугам. Также необходимо снабдить их и
другим оружием. И вот почему.
Так как самурай в течение долгих лет получал милости от господина и
так как он придерживается справедливости в исполнении своего долга,
он никогда не побежит с поля боя, какова бы ни была велика
опасность. Он пойдет туда, куда пойти, казалось бы, невозможно, и
будет насмерть стоять там, где у него нет ни единого шанса спастись.
Слуг не жалуют милостями, они не ведают о них. Они понятия не имеют
о справедливости, потому и являются низкими людьми. Кроме того,
обычно на них лишь соответствующая времени года одежда и ржавый меч.
Вот почему, когда на поле боя они встречаются лицом к лицу с
самураем высокого звания, вооруженным копьем и закованным в доспехи,
они просто бегут от него, и в этом нет ничего удивительного.
Тем не менее, если хотя бы один из десяти слуг не покинул своего
хозяина в опасности, его нельзя назвать низким человеком. У него
сердце воина. Поэтому, если самурай низкого ранга дает
сопровождающим его молодым слугам мечи и легкие доспехи, о нем
говорят как о справедливом и дальновидном воине.
Далее. Самурай низкого ранга не может позволить себе взять в боевой
поход особого оруженосца, который нес бы еще один длинный меч. Если
же во время битвы меч вдруг сломается или застрянет в доспехах или
шлеме врага, воин непременно попадет в беду. Поэтому, надлежит
приказать нести запасной длинный меч какому-нибудь молодому слуге, а
меч слуги — носителю сандалий или конюху.
В битве допустимо многое, в обычное время считающееся невозможным.
Никто не будет осуждать тебя, если кто-то из твоих слуг вдруг
понесет два меча.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
51. Прилежно постигай боевые искусства
Каждому, кто хочет стать настоящим воином, даже если он невысокого
звания, следует выбрать уважаемого наставника, обучаться боевым
искусствам и добиться глубокого и полного понимания самых
непостижимых принципов военной стратегии. Некоторые полагают, что
самураю низкого ранга необязательно изучать стратегию и тактику. Так
говорят лишь глупцы, не понимающие подлинного смысла искусства
войны. Ведь и в далекие и в недавние времена среди влиятельных даимё
и великих полководцев было немало таких, которые достигли высот,
поднявшись из самых низов. Поэтому и в последующем обязательно
появятся воины невысокого звания, ставшие великими военачальниками.
Весьма желательно, чтобы даже самурай низкого ранга обладал теми же
знаниями и добродетелями, что и знатный воин. Если человек полюбит
военное учение и проникнет в его суть, он обретет мудрость и умения.
Способный же и умный от рождения человек станет еще более
совершенным. И даже туповатому военное учение может принести пользу.
Если он будет усердно постигать искусство стратегии в течение многих
лет, он перестанет быть таким медлительным. Вот почему нет для
самурая ничего более важного, чем изучение искусства войны.
Однако, если человек неправильно практикует боевые искусства или
злоупотребляет ими, он будет надменным и высокомерным глупцом,
который способен лишь свысока смотреть на других. Он будет говорить
пустые и высокопарные фразы и тем самым смущать умы неопытных
молодых воинов и уводить их с пути истинного. Внешне слова таких
людей кажутся верными и справедливыми, но на самом деле их
внутренние побуждения — целиком корыстны. Они думают только о том,
что им выгодно, а что — нет. Постепенно они становятся все хуже и
хуже, и наконец, теряют качества, отличающие настоящего воина. Вот
что происходит, если человек недисциплинирован и постиг в боевых
искусствах лишь половину.
Очень важно, чтобы человек, собирающийся совершенствоваться в
военном деле, не останавливался на полдороги, чтобы во всех вещах,
больших и малых, он постигал секретные принципы искусства войны и, в
конце концов, вернувшись к изначальному «неведению», обрел бы
подлинную ясность ума. Будет в высшей степени печально, если
изучающий военное искусство пройдет только полпути, не сможет
уловить глубочайших принципов и, оставшись в невежестве, будет
сбивать с правильного пути не только себя самого, но и других.
«Вернуться к изначальному неведению» означает обрести состояние
сознания, «предшествовавшее началу постижения Дао войны». В
древности говорили, что «мисо, которое пахнет как мисо», и «мастер,
который "пахнет" боевыми искусствами», невыносимы.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
52. Что делать, если, сопровождая господина, оказываешься втянут в
стычку?
В далеком и недавнем прошлом было не так уж много случаев, когда
между встречавшимися местными дай-мё вдруг завязывались споры или
даже стычки. Это не значит, тем не менее, что подобное не может
произойти в будущем. Неожиданности бывают всегда.
Например, если два даймё во время путешествия сталкиваются у
переправы через реку, их вассалы могут начать перебранку, кому быть
первым. А если сопровождающих с обеих сторон много, то может
начаться настоящее сражение. И тогда вполне возможно, что втянутыми
в него окажутся и оба господина. Если же сталкиваются два даимё, это
может иметь далеко идущие последствия. Ведь в данном случае, третья
сторона не может вмешаться и примирить их, поэтому достичь согласия
бывает очень нелегко.
Самураю, сопровождающему в путешествии своего господина, надлежит
помнить о том, что муть поднимается со дна, и внимательно следить за
всем и вся. Так, самураи обязаны предупредить слуг, чтобы те не
совершали необдуманных поступков, и сами должны подавать им пример.
Далее. Когда в Эдо два господина вдруг встречаются на одной из
площадей или в предместье, где живут самураи, молодые воины,
двигающиеся впереди обеих сторон, могут начать перебранку и завязать
драку. В таком случае самурай должен быстро оценить ситуацию, взять
у оруженосца копье господина и приблизиться к своему хозяину. Если
дело принимает плохой оборот, и стычки явно не избежать, ибо все уже
обнажили мечи, самураю следует подвести к паланкину лошадь
господина, помочь господину взобраться на нее и подать ему копье. И
только затем самурай может обнажить свой меч. Воин обязан помнить об
этом.
Если же ты сопровождаешь господина на какой-нибудь официальный прием
и тебе вдруг кажется, что во дворце происходит что-то неладное и
господину может угрожать опасность, то возьми меч и подойди к
главному входу, назови стражнику свой клан и свое имя и объясни, что
услышал какой-то шум и беспокоишься за своего господина. Если
стражник скажет, что ничего опасного не произошло, твоя тревога
вполне понятна и попросит тебя сообщить остальным вассалам, что с
господином все в порядке, согласись с ним, но потребуй встречи с
господином. Когда увидишь господина собственными глазами, можешь
удалиться.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
53. Что делать, если господин убивает в твоем присутствии одного из
вассалов?
Когда самурай находится рядом с господином, и кто-то вдруг своим
поведением вызывает неудовольствие и гнев господина, последний может
выхватить меч и зарубить этого человека. В таком случае самурай
должен схватить поверженного человека и сказать: «Он вот-вот умрет,
позвольте мне прикончить его». Если же человек всего лишь ранен и
пытается бежать, самурай обязан задержать его и не дать ему уйти.
Если господин подойдет и скажет: «Отпусти его, я хочу сам
расправиться с ним», самурай должен ответить: «Как я могу отпустить
этого разбойника? убейте меня вместе с ним!» Если же господин
продолжает настаивать, ответь так: «Он ослабел от удара вашего меча.
Позвольте мне прикончить его». И быстро нанеси смертельный удар.
С давних пор говорят, что господин не убивает своего вассала дважды.
Даже среди тех даймё, что властвуют над целыми провинциями, не
найдется ни одного, кто бы безосновательно совершил убийство.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
54. Жаловаться на то, что тебя не оценили — значит забывать о
преданности господину
Порой случается так, что самурай, совершив выдающийся поступок,
может подумать, будто все теперь должны восхищаться им. И
действительно, люди из его клана и из других, знавшие об
обстоятельствах дела, могут восхвалять его за заслуги. А господин,
тем не менее, может придерживаться иного мнения, или же, восхищаясь
в сердце своем, внешне никак не проявлять свою благодарность и даже
никак не вознаградить самурая. Кажется, будто господин забыл об
этом.
И если тогда самурай, видя, что господин никак не проявляет свою
признательность, начинает выражать недовольство, теряет выдержку,
каждый день ворчит и жалуется и исполняет свои обязанности вполсилы
— значит, он просто недалекий человек. И вот почему.
В эпоху Сражающихся Царств самурай, находившийся рядом с господином,
встречался с врагом на поле боя, первым бросался на копьеносца, а
при штурме замка первым взбирался на стену. Во время же отступления
он всегда шел в последних рядах. В битве он мечтал о том, чтобы
совершить подвиг, на который не способен никто другой. Если волею
Судьбы ему суждено было погибнуть от рук врагов, он не сомневался,
что в этом и состоит долг воина. Даже совершив великие и славные
подвиги, он не довольствовался хвалебными письмами и славой внутри
своего клана и за его пределами. Он твердо знал, что не будет жить в
этом мире вечно, и потому желал лишь того, чтобы, умирая, принести
пользу своему господину. Вот в чем высшая справедливость воина.
Самурай же, рожденный в мирное время, увы, не имеет возможности
совершить во имя господина боевой подвиг, даже если он и мечтает об
этом. Ему ничего не остается, как просто жить, тянуть вместе со
своими товарищами служебную лямку, сожалеть о прошедших годах и до
самой смерти пользоваться добротой господина.
Но даже на обычной повседневной службе самурай может заслужить
великую славу и совершить выдающийся поступок во имя своего
господина. Однако, даже он не в состоянии сравниться с воинами эпохи
Сражающихся Царств, которые на протяжении своей жизни бесчисленное
количество раз участвовали в сражениях, рисковали своими жизнями во
имя господина и командующего и прославляли себя доблестными
деяниями.
Почему так? Да потому что служба в мирное время состоит только в
том, чтобы нести охрану да состязаться в красноречии. Никто не
заставляет самурая ставить на карту свою жизнь. Таким образом, как
бы высоко ни ценил человек собственные заслуги, думать о том, велика
или нет награда господина, ворчать и сетовать по этому поводу —
возмутительно и недостойно самурая.
Ибо воины, шедшие в атаку на врага на поле битвы и проявлявшие
чудеса доблести и отваги из преданности господину, никогда не думали
о наградах, которые они получат после, и уж тем более не
подсчитывали их.
Ныне каждый воин обязан помнить о них и знать, что предназначение
самурая, живущего в мире и имеющего ранг, только в том, чтобы
сделать все возможное и невозможное для своего господина и отдавать
этому все свои силы.
Пусть господин решает, следует ли считать твои деяния достойными
похвалы и награды, или нет. Ты должен завершить свой жизненный путь
и исполнить долг без всяких жалоб и проявления неудовольствия.
Тот же, кто самодовольно гордится собой и домогается милостей у
господина — всего лишь ничтожный трус, не имеющий ничего общего с
Бусидо.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
55. Ответственность за выбор стратегии необычайно велика.
Тот, кто желает стать настоящим самураем, должен целиком посвятить
себя Пути Воина, изучать искусство войны и постигать секреты
стратегии и тактики. Поэтому, для самурая не может быть более
высокой чести, чем получить от главнокомандующего приказ взять на
себя ответственность за подготовку стратегии похода. Поистине, из
всех военных искусств нет искусства более важного, чем стратегия.
Ведь от нее зависят жизни твоих друзей и союзников, а подчас и
существование всех владений. Если выработанная тобой стратегия
применена в сражении и битва окончилась победой — это можно считать
беспримерным подвигом, ведь вся слава достается тебе одному.
Однако, трудно представить себе неудачу большую, чем когда враг
проник в твои замыслы, перехватил инициативу и нанес поражение.
Вот почему говорят, что составление стратегии — дело необычайно
важное и ответственное.
А если поражение, казалось бы, неминуемо? Что если передовые отряды
уничтожены наполовину, командиры и простые воины убиты, а враг,
воспользовавшись преимуществом, продвигается к шатру
главнокомандующего? Флаги и штандарты, что рядом с командующим,
дрогнут, и сама жизнь полководца окажется под угрозой. В эту минуту
самурай должен сложить с себя полномочия, завязать тесемки шлема
так, чтобы развязать их было уже невозможно, и показать всем, что он
уже никогда не сойдет с боевого коня. Самурай бросится в битву,
прямо на копья врагов, и ни за что не покажет противнику спину, даже
если все остальные начнут отступать.
С давних времен такая смерть считалась образцовой для самурая,
который является военным наставником клана, особенно если он
составлял стратегию сражения, был советником при командующем, но
совершил грубые просчеты. До конца преданным этому принципу остался
Ямамото Кансукэ. В одном из сражений при Каванакадзима он погиб,
явив своей смертью пример для всех последующих поколений. Древняя
традиция гласит: если человек составляет план сражения и терпит
неудачу, он должен умереть.
А что же тот, кто не исполнен решимости умереть, кто лишь
довольствуется именем военного наставника клана и дает полководцу
советы, как вести сражение, говоря при этом в таком тоне, словно
вокруг больше никого не существует? Когда начинается битва, он
пренебрегает мнением других, следует лишь своим собственным
выдумкам, грубо нарушающим принципы тактики, принуждает командующего
следовать им и искажает его приказы. Тем самым сражение, которое
должно было быть выиграно, проигрывается, и множество самураев
высокого и низкого ранга оказываются убитыми. Более того, в разгар
битвы, когда ясно, что поражения не избежать, он не бросается в бой,
но мечется туда и сюда, со стыдливым лицом появляется перед
командующим, оправдывается, говоря, что он все хорошо обдумал, но
злые силы повернулись против него, и просит у полководца прощения за
ошибки и причиненный вред.
Самурай, носящий имя военного наставника клана, не имеет права вести
себя подобным образом.
Эти слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь Воина
и посвятить себя постижению искусства войны.
56. Величайшая преданность, превосходящая дзюнси.
Прежде обычай дзюнси процветал в нашей стране, но в период Канбун
(1661-1б63) он был запрещен специальным указом Бакуфу. Но и поныне
очень много тех, кто, будучи исполнен признательности к господину за
проявленные им доброту и милость и не имея возможности отблагодарить
его за это, хотел бы после смерти господина совершить дзюнси.
Однако, согласно эдикту сёгуната, подобный поступок будет
рассматриваться властями, как свидетельство отсутствия твердости
духа у покойного господина и дерзости со стороны его преемника.
Таким образом, дзюнси будет считаться нарушением принципа верности.
Тем не
менее, было бы в высшей степени унизительно не совершить дзюнси
после смерти господина и провести всю оставшуюся жизнь в тоскливом
выполнении повседневных обязанностей. Поэтому, наверняка найдутся
люди, в глубине души жаждущие хотя бы раз понас-тоящему исполнить
свой долг, тем самым сделав то, на что большинство остальных
неспособны. Подобное устремление в сто раз превосходит дзюнси. Оно
принесет благо господину и окажет поддержку другим самураям в
трудную минуту. В этой решимости совершенным образом проявлены
добродетели верности, справедливости и мужества, ее следует считать
образцом для всех воинов, живущих в наше время упадка.
Самурай, находящийся на службе у господина, может иметь лишь один
взгляд на вещи.
Знатные военные дома и кланы всегда преследует какой-нибудь демон. В
девяти случаях из десяти эти демоны — духи воинов низкого ранга,
гневающихся на вышестоящих. Поэтому, как правило, они не угрожают
господину напрямую. Проклятие их насылаются двумя путями.
Первый — когда молодой одаренный воин родившийся в доме старшего
вассала, наделенный добродетелями верности, справедливости и
мужества, вызывающий всеобщее восхищение и желающий принести пользу
господину вдруг погибает от случайного ранения или болезни. Утрата,
которую понес господин и весь клан, поистине невосполнима. Примером
подобного рода можно считать случай с великим полководцем Такэда
Сингэна Амари Саэмоном, который упал с лошади и умер молодым. Косака
Дандзё сокрушался, что смерть его наслал демон, долгое время
преследовавший дом Такэда.
Второй — когда демон проникает в сердце самурая, которому благоволит
господин. И тогда демон начинает воздействовать на разум господина,
заставляя его творить несправедливость и зло. Демон, проникший в
сердце самурая, который благодаря этому достиг высокого положения и
снискал доверие господина более всех прочих вассалов и слуг, будет
вынуждать господина совершать ошибки шести видов.
Во-первых, самурай, в которого вселился демон, будет тонко и
осторожно препятствовать другим людям того же ранга, что и он,
приближаться к господину и докладывать ему о том, как на самом деле
обстоят дела. А даже если им и удается поговорить с господином,
демон сделает все возможное, чтобы их советы оказались бесполезными.
Так он приберет к рукам все нити управления кланом, все дела,
большие и малые, и господин окажется не в состоянии что бы то ни
было решить без него.
Во-вторых, под каким-либо предлогом он удалит от господина тех, кто
находится рядом с ним и может быть полезен господину. Вместо них он
поставит своих, хорошо знакомых людей, которые льстят и угождают
ему, и никогда не будут ему перечить. Он приблизит таких людей к
господину и тем самым обеспечит, чтобы последний ничего не узнал о
его собственном высокомерии и надменности.
В-третьих, чтобы окончательно сбить с толку господина и сблизиться с
ним, он нашепчет господину, что нет ничего более важного, чем иметь
потомков. Потом он соберет красивых девушек, не обращая внимания на
то, к какому дому они принадлежат. Затем, под предлогом того, что
любому человеку, знатен он или нет, необходимо время от времени
развлекаться, он пригласит танцовщиц и музыкантш кото и сями-сэн. И
тогда не только какой-нибудь недальновидный господин, но и тот,
которого всегда считали умным и проницательным, легко увлечется
женщинами, будет обольщен и забудет о делах. Господин утратит
способность ограничивать себя, и пиры и танцы будут длиться день и
ночь. За шумными танцами последует пьянство, и вскоре господин
перестанет выходить из внутренних покоев. Он утратит интерес к делам
как внутренним, так и внешним, и даже к управлению собственными
землями. Остальные вассалы не захотят более появляться перед
господином. Вся власть перейдет к одному человеку, который завладел
разумом господина. Влияние его будет расти день ото дня, и он
перестанет считаться с кем бы то ни было. Гордость вассалов окажется
уязвленной, но они будут молчать, и обычаи клана постепенно придут в
упадок.
В-четвертых, в подобном положении тайные расходы непременно
возрастут, вскоре казна опустеет и на будущее ничего не останется. И
тогда издадут новые законы, противоречащие прежним установлениям.
Здесь будут стараться урвать побольше, там грянет беда — ив итоге
внутренними делами вообще перестанут заниматься. Самурай, в которого
вселился демон, начнет выполнять любой каприз господина, любую, даже
самую безрассудную прихоть, ничуть не задумываясь о том, какие он
тем самым причиняет страдания и несчастья низшим сословиям. Все
вассалы будут видеть, как бедствует народ, но ни один из них не
возразит. Каждый затаит недовольство в своем сердце. Чувство
глубокой преданности господину исчезнет.
В-пятых. Ныне кланы даймё продолжают существовать только потому, что
их предки мужественно сражались на стороне сёгуната. И хотя ни в
коем случае нельзя забывать об унаследованном от предков боевом
искусстве только потому, что сейчас в стране мир, человек, о котором
мы говорим, будет осуждать практику военных приготовлений, ссылаясь
на мирное и безмятежное настоящее. И тогда вассалы, с самого начала
не имевшие желания совершенствоваться в боевых искусствах,
окончательно забросят их. Традиции дома придут в упадок, и клан
будет жить лишь сегодняшним днем. Тем более печально, если все это
случится в роду, среди предков которого было немало великих воинов и
полководцев. Случись завтра что-нибудь, и некому окажется повести
армию в поход. Все будут метаться и дрожать от страха.
Наконец, в-шестых. Господин начнет проводить время в увеселениях, он
будет наслаждаться вином и женщинами и вскоре превратится в
безвольного и больного человека. Вассалы утратят присутствие духа и
погрязнув в повседневных склоках, утратив достоинство и твердость.
Естественно, что это не доставит удовольствия Бакуфу, и в конце
концов господина лишат его владений.
Вассалы клана согласятся, что человек, в которого вселился демон,
является чудовищем, что он приведет клан к гибели и что он — враг
господина. Все затаят в себе злобу, но никто не выступит и не
уничтожит такого человека. Вместо этого девять из десяти будут лишь
говорить во всеуслышание о совершенных им злодеяниях, но ни один не
захочет пачкать руки. Желая исполнить заветные желания, они будут
сражаться лишь своими языками. Дело не удастся разрешить тихо и
мирно, и сведения об этом дойдугдо родственников господина. Самое
худшее произойдет, если не удастся избежать вмешательства Бакуфу.
С давних пор нет для даймё более страшного наказания, чем лишение
владений за неумение управлять или на основании решения сёгуната.
Это подобно убийству коровы ради того, чтобы выпрямить ее рога, или
сожжению святилища ради того, чтобы избавиться от мышей. В высшей
степени печально, когда из-за демона, преследовавшего дом, господин
теряет свои земли, вассалы остаются без средств к существованию и
становятся ронинами, а сам клан, имеющий славную историю и великих
предков, исчезает.
Поэтому необходимо схватить этого разбойника и покончить с ним,
выпустив ему кишки или отрубив голову. После чего самураю следует
сразу же совершить сэппуку. Тогда о творившихся злодеяниях никто не
узнает, имя господина не будет опорочено, все вассалы испытают
радость, и во владениях воцарятся мир и спокойствие. Совершить такой
поступок — подвиг в сто раз больший, чем дзюнси, ибо в нем воплощены
все три добродетели верности, справедливости и мужества. Он явится
примером для всех самураев, живущих в наш развращенный век.
Если у каждого господина будет хотя бы один такой самурай, мечтающий
лишь о том, чтобы отдать жизнь за своего господина и стать его
защитником, тогда господин сможет сравниться с самим Чжун Куем. Злые
и корыстные люди с сердцами демонов и порочных духов побоятся
выступить, а несправедливость и заблуждения исчезнут.
Хорошо подумай над всем этим.
Мои слова предназначены тем, кто намеревается вступить на Путь
Воина.
Быть может, мои ничтожные мысли сослужат кому-нибудь добрую службу.
Пусть это будет памятным подарком от любящего родителя своим детям.
|
|
