Срединный Пилотаж. Баян Ширянов (присмертное издание).

 

Долгожданное продолжение скандально известного романа "Низший Пилотаж". Публикуется с разрешения автора. Все права защищены. Распространение романа или его частей запрещено.
 

 

---

Автор слегка запоздало благодарит Александра Бородыню, Раису Именитову, Кирилла (Каца) Якимца, Вадима (ВадВад) Гущина, Максима (Паркера) Кононенко, Михаила (Somnambulist Chesare) Вербицкого, Леонида (Левона) Делицына за все хорошее и за то, что они были крестными отцами-матерями "Низшего пилотажа".

Автор чрезвычайно признателен провайдерской фирме "Ринет" и лично Сергею Рыжкову, без которого автор помер бы от информационного истощения.

Автор выражает удовлетворение, граничащее с восторгом, по поводу существования стран Парагвай и Аргентина, где растут кустики, с которых срывают листочки из которых потом делают замечательный напиток МАТЕ.

Автор посвящает свою книгу всем ремиссионерам прошлого, настоящего и будущего, независимо от срока ремиссии, всем вымышленным прототипам героев и самому себе, безвременно почившему.

Если вам покажется, что вы кого-то узнали - это случайное совпадение. Все факты являются вымыслом автора.

Cодержание

1. Предвкушение вмазки (Вместо предисловия)
2. Моя борьба (Предисловие)
3. Низший пилотаж
4. Голый под зонтиком
5. Джефффотосейшен
6. Евангелие от Клочкеда
7. Шмон предков
8. Диалог
9. Тазик из-под кровати
10. Брелок от крейзи-герл или Крейзи бой.(Опыт отчета о влиянии вещей крейзанутых на качество винта.)
11. Винтовые приметы
12. Кручение бычков в темноте
13. Человеки из коробок
14. Наркоманы-пидорасы
15. Мир без глюков
16. Битлы в дизеле
17. Евангелие от Семаря-Здрахаря
18. Кокс
19. Ведро эхпедрина
20. Девиз - двигаться
21. Крейзи герл
22. Заморочка - 2-бис. Ебля малолеток под присмотром ГРУ
23. Кому нужнее?
24. Стремопатия
25. На костылях
26. Беседа с трубами (разговор с веняками)
27. Карточки
28. Резинка
29. Гепатит на соколинке
30. 28 банок
31. Чешутся зубы
32. Памятник Наркомании
33. Варка винта (железного)
34. Полет мульки в окно
35. Помоешные варианты
36. Кидала с Лубянки
37. Друиды-дриады
38. Как я обосрался
39. Братик заболел
40. Цветные тараканы
41. Лихорадочные поиски дикорастущей конопли
42. Вырезка абсцесса (Сказка, записанная в режиме real time)
 

 

---

1. Предвкушение вмазки (Вместо предисловия.)

Тут сон мне приснился. Наверное, да... Мало ли, какая хуйня по ночам в голову лезет... Но тут была совсем не хуйня, и даже не поебень.

Я иду. Куда, когда, зачем, - не важно. Важно, что день на улице, важно, что знаю я заветный адресок, и что на хате по заветному этому адреску есть маза втюхаться винтярой.

Захожу - а там стрём. Пренса подкатили и шугают тамошних безобидных винтоваров. Ну, а те забаррикадировались в своей каморе. В общем, расклад такой: и ни к ним не попасть, и ни они даже под дверь просунуть не могут. Нагавкали там на меня, чуть с лестницы не спустили. Предки-то неврубные, вонючим наркошей обозвали. А разве ж я вонючий? Это другие могут месяцами в душе не показываться, а я-то ведь ежедневно его принимаю. Он для меня что винт. Такой же наркотик.

Обхожу я дом, вижу, стоят мои родимые на балкончике. Балконе. Балконище. Широком таком, с балюстрадой из резных круглых хреновин, и держат его то ли Атлантиды, то ли Кариатоны. В общем, впору на нем соревнования по прыжкам в сторону устраивать. Но размеры его - это хуйня, главное, что к нему ведет дорожка из дорических колонн. И по этим дорическим колоннам, как не хуй делать, можно взойти на тот балконище.

И я, типа героя DOOM-а, прыгаю по этим колоннам прямо к моим кентам. А они растекаются под ногами, как кисель, или хуй после эякуляции. Я прыгаю, прыгаю, прыгаю и... Успеваю. И только я ступаю на эту балконину, как мне закатывают рукав, и ставят баян на веняк!

И я тут же приходуюсь и просыпаюсь.

А меня прет!

Нет, я, как и любой винтовой, знаю, что приход словить можно и на мнении, но чтобы так круто и во сне...

Встаю я, открываю окно настежь и курю в него, пуская дым в ночную Москву. Мало где окошки светятся и я, глядя на них, имею чисто винтовой вруб, что там процесс идет. И я уже сквозь занавески различаю мелькающие фигуры торчков, варщиков, вижу, у кого где на какой стадии. Вижу, кто ширяется, кто казнится, кто тащится...

Бля! Это же глюка! Какого хуя?! Я же оставшейся во мне сознательной частью, врубаюсь, что ни хуя подобного там нет. Ну, разве что в одной, двух неспящих хатах! Ебать мой лысый пенис! Я что, совсем съехал? Да нет там ни хуя, убеждаю я себя. Но какая-то часть все одно нашептывает, что в каждой глюке есть доля глюки...

А другая часть напоминает, как мы однажды ломанулись в такую хату со светящимся окном. Причем в третьем часу ночи: Аскануть марганцовки. И как нас встретил недовольный деятель со следами вмазок на руках, а из самой хаты знакомо тянуло горьким миндалем:

Постепенно мыслеприход истончается и я приобретаю возможность рассуждать чуть более здраво.

Я понимаю, что такой резкий проруб ширяльного настроения не спроста. За ним что-то должно последовать. Или сама ширка, по тахионному принципу, или что-то такое же крутое, что сможет ее заменить. А заменить ее может лишь сидение перед компом и набивание в него всякой поебени, типа "Низшего пилотажа".

А, собственно, подумал я тогда, что я теряю? Мои читатели-почитатели, которых стараниями ВадВада, Паркера, и других монстров Рунета и издательства АдМаргинем, выпустивших бумажную книгу, стало до хуя, как, собственно и читателей-хулителей, но на последних я ориентироваться не желаю, а на первых просто не хочу... О чем это я?.. Да! Ни одна сука не сказала мне: "Баян, еб твою мать, а когда будет продолжение?" Так вот, нате!

Ловите его, долгожданное, читайте, мусольте. Только не надо мне пиздеть, что "Средний пилотаж" хуже "Низшего...", или наоборот, или все это, вместе взятое, полное говно, с чем я, как его автор, не могу согласиться ни публично, ни внутренне. Я сам вообще пока не знаю, какой он будет, этот "Средний...", ибо, как полный мудак, начал писать его с этого предисловия, вместо того, чтобы им закончить.

---

2. Моя борьба (Предисловие)

А вот теперь, написав все, поставив последнюю точку, я пишу настоящее предисловие.

Предыдущее. Предыдущее я все же решил оставить, хотя и во многом был там не прав. И в том, что никто не хочет продолжения, и в том, что: Да, пустое это! Время-то идет. Мировосприятие меняется. И сейчас я понимаю, что будь я тогда, когда писал "Низший:", таким, какой я сейчас - то была бы совсем другая книга. А лет через десять я то же самое смогу сказать про "Срединный:"

Кстати, заметили, что название этой книги за те годы, что я с ней работал, несколько изменилось? Был "Средний:" стал "Срединный:".

Знатоки восточной философии сразу поймут причину. "Средний" - это так, почти что "никакой". Срединный же - другое совсем дело. Срединный путь - путь ухода от борьбы. А я именно это и хотел бы сделать. Надоело бороться. Надоело доказывать, что "Низший пилотаж" не про "страшных опустившихся донельзя наркоманов", а про людей. И не про наркотики я писал, а про страсти человеческие. Про страсть и привязанность. Про Любовь, если хотите. А коли не хотите - то все равно про Любовь! И "Срединный:" тоже. Это я так, заранее, чтобы избежать кривотолков.

Но если "Низший:" это все-таки некое ностальгирование по временам давно канувшим в небытие, оставшимся только в памяти, да в исковерканных двойными стандартами психиках потребителей и бывших потребителей мульки-винта, то "Срединный:" - это то, что происходит сейчас. В тот самый момент, когда ты пробегаешь глазами эти строки. Это - НАСТОЯЩЕЕ! Тот самый момент, что по-английски зовется "now". Да, и другой смысл тоже присутствует. Никуда не денешься.

Впрочем, и древних времен в нем тоже хватает. Да и в будущее я мимоходом заглянул. Но что такое древность, что такое грядущее, для торчка, живущего вне времени?

Вот она, книга. Хотите - принимайте, хотите - воспринимайте, хотите - боритесь.

А мне обрыдло бороться. Пусть другие этим занимаются. Критики, читатели: Если хотят, конечно.

Я же: Что? Кину им:

Тю! Нет, не кость, как подумает испорченный совком деятель, отнюдь не кость!

Пищу.

Для ума.

Я не говорю "наркотики - хорошо". Я не говорю "наркотики - плохо". Я говорю, что лицо, потребляющее вещества, упомянутые в списке наркотиков - тоже человек. И почему это отказываются принимать те, кто эти вещества не принимает - загадка. Зачем нужна пропасть непонимания между этими людьми и теми, кто употребляет наркотики, поощряемые государством? Я догадываюсь. Почти знаю ответ. Но напрямую я его не скажу. Я выплескиваю все то, что скопилось. Все те факты, которым я сам или был свидетелем, или слышал. Я не хочу давать оценки. Я не имею на это права.

Я не сужу.

Я - всего лишь писатель. Даже описыватель в данном случае. Акын.

Единственное, что я могу сказать так, прямо и лозунгово, это:

Не делай как я! Не ходите за мной! Не дай вам Бог испытать то, через что прошел я!

А если уж пошли: То не корите меня, что я повлиял на ваш выбор. Вы сделали его сами. Я лишь предупреждал. Иногда прививка ведет к смерти. Что ж: Риск есть всегда. И тогда уж с честью принимайте все те невообразимые испытания, которые несет в этом мире путь инъекционного торчка.

А теперь - читайте.

Наверх

---

3. Низший пилотаж

Собственно говоря, эта глава должна была дать название моей предыдущей книге. Но, в силу некоторых обстоятельств, история эта так и не была написана. Но, если быть уж совсем честным, то я никак не мог уразуметь, какой же из эпизодов моей жизни и жизни моих знакомых подходит под это эпохальное название. За уши притягивать не хотелось, выдумывать - тоже:

И до сих пор название это ставит меня в тупик.

Но, поскольку я обещал, что в "Срединном пилотаже", будет глава "Низший пилотаж", то, вот она. Наслаждайтесь.

Наверх

---

4. Голый под зонтиком

В последние годы Чевеид Снатайко торчал редко. Можно даже сказать, совсем не торчал. То есть вообще. Некогда было. Солидный мужик далеко за тридцатник, жена, пацан во второй класс ходит, тачка, две хаты, одна, правда, в ближнем Подмосковье, но все равно - две хаты. Работа. Не то чтобы очень крутая, но без пары-тройки штукарей деревянных в кармане Чевеид Снатайко из дому не выходил. Но это так, когда совсем уж протратится. У него даже примета появилась - "денег меньше штуки - пришла бедность".

Уходил Чевеид Снатайко из дома рано, приходил поздно, в общем, загружен был по самое не могу. И вдруг, в один прекрасный во всех отношениях и представлениях день:

Оказалось...

Что...

Ему...

Совершенно...

Нечего...

Делать!!!...

Жена с мелким свалили на Кипр, его поездка по делам в Прагу вдруг по каким-то причинам накрылась, но накрылась таким хитрым образом, что у Чевеида Снатайко вдруг оказалось целых три абсолютно пустых, ничем не заполненных дня. Можно, конечно было их провести жря синьку с приятелями, или валяясь на диване, смотря в дибилизатор, чем Чевеид Снатайко первоначально и планировал заниматься, но...

Проснувшись около полудня, Чевеид Снатайко потянулся сперва так, потом за сигаретой, потом за дигитальником. И, дымя суперлегким "Братаном", узнал от говорящей башки в панорамнике, что сегодня день борьбы не то с наркоманами, не то с наркотиками.

- Черт! - Воскликнул Чевеид Снатайко.

- Черт! - Сказал он еще раз, размазывая по пепельнице тлеющий уголек на кончике беспонтового "Кента".

- Черт! - Изрек Чевеид Снатайко, выпутываясь из одеяла.

- Черт! - Произнес он, шлепая в сортир.

- Черт! - Молвил Чевеид Снатайко, пытаясь одной рукой настроить шарнирный кран на теплую воду, а другой открыть тюбик с зубной пастой.

- Черт! - Проронил он, роясь в холодильнике в поисках утренних пачек "птиданона".

- Черт! Черт! Черт! - Гундел Чевеид Снатайко пожирая йогурты, разыскивая в шкафу прикид, который бы не был слишком официальным, но и не вызывал бы излишний стрем, и, обнаружив таковой, облачаясь в него.

Все дело в том, что Чевеида Снатайко посетила Идея. Идея о том, Как провести эти три дня.

Как?

А оченно просто...

Чевеид Снатайко... Ну, чего я разжевываю? Ведь и так все всем уже понятно! Ах, да, подвожу к одной из кульминаций! ...решил вспомнить молодость и сварить винта!

А в молодости он был весьма неплохим алхимиком. А какие марафоны он закатывал!.. На два месяца с телками...

И эти воспоминания обрушились на Чевеида Снатайко как вода из внезапно рвущегося кондома. Он буквально ощутил этот, ни с чем не сравнимый винтовой предприход. Это ощущение, когда струна входит в веняк, в баян рвется контроль, еще нет ничего, никакого действия, шуруп-то еще в машине, но уже возникло это предощущение, это телесно-сознательно-эмоциональное ощущение-мысль-чувство что сейчас, еще мгновение, и нагрянет она, Зацепуха!.. А за ней таска... Кайф! Башнесрыв! Тяга! Пруха! Эйфория! Торч! Улет!

И, пожалуй, нет лучше дня для развязки затянувшейся ремиссии, чем этот день борьбы с наркотизмом!

Так думал Чевеид Снатайко, гоня свой "Фольксваген-Пассат" в направлении улицы Никитской. Да, именно так он и думал. И это мне доподлинно известно, ибо вживил я ему, естественно без на то его согласия, в мозг микрочип, улавливающий мысли, и по спутниковой связи, незаметно используя для этого мобилу Чевеида Снатайко, посылающий видео- и аудиофайлы на мой компьютер... Но чип этот действует только в одном направлении, увы.

С трудом припарковавшись, все было забито, словно здесь происходил всероссийский слет торчков, Чевееид Снатайко, по старой памяти, пошел сразу к "перваку". Но у аптеки никого не оказалось. Покрутив головой, и так никого и не обнаружив, он затарился разнокубовыми самосвалами и шпильками, взял пару пипеток, пяток пузырей нафтизина, систему для переливания крови, салфетки со спиртом, вату...

Дальнейшие блуждания привели ко встрече с кидалами, но Чевеид Снатайко все же добился своего, не дал этим обдолбанным любителям хмурого поживиться за свой счет, и его подвели к барыге. Дальнейшее труда не составляло. Обмен банки сала и компонентов на бабло произошел мгновенно.

Но по дороге домой, стараясь особо не гнать, Чевеид Снатайко ощутил наступление медвежьей болезни. Постоянные мысли о том, что скоро он, наконец-то, через столько лет, вмажется, вызвали у Чевеида Снатайко сперва рвотный позыв, а потом и кишечник дал о себе знать характерным бульканьем и позывом по жидкому обосраться. Кляня свои, ставшие ни к черту, нервы, Чевеид Снатайко едва смог доехать до ближайшей синей кабинки платного дристалища. Сунув бабке пятерку, Чевеид Снатайко ввалился в узкое пространство сортира, и тут возникла неожиданная проблема. Если он сначала проблюется, то обязательно обосрется в штаны. А если он сперва сядет срать, то наблюет на пол...

Выбрав, как самый оптимальный, второй вариант, Чевеид Снатайко сел и изверг жидкие отходы жизнедеятельности сразу из пяти отверствий...

Что? Детализировать? Да, запросто! Итак... две ноздри, один рот, один мочеиспускательный канал и один анус. Уши задействованы не были! Удовлетворены? Тогда, продолжим.

- А еще с виду такой культурный, алкаш вонючий!.. - Орала бабка вслед Чевеиду Снатайко, оставлявшему за собой мокрые следы. Орала она и многое другое, но зачем повторять за престарелым поколением всякие гадости? Чевеид Снатайко же, внешне не реагируя, мысленно посылал ее в индивидуальное пешее эротическое турне и быстро чапал к машине. Его ждал винт.

Дома, уже почти совсем успокоившись, Чевеид Снатайко, еще раз избавившись от всего постороннего в организме, сполоснулся, переодел все, включая засраные-таки трусы, и начал варить винта...

Былые навыки вспомнились моментально. Словно и не было долгого-предолгого перерыва. Отбивка, сушка, сама варка прошли на одном дыхании. В смысле, это Чевеиду Снатайко казалось, что на одном. На самом деле, совершая все стадии процесса вдумчиво и пытливо, Чевеид Снатайко затратил на все целых четыре с половиной часа. Только винт он варил часа два, доводя бурую массу в нафтизиновом пузырьке до идеального, совершенно прозрачного, ни децела желтизны, состояния.

И вот он... Винт... Восемь кубов десятипроцентного чуть вязковатого раствора... На одного...

Винт пахнет... Чевеид Снатайко понюхал. Усмехнулся. Нет, это не гнусный карбид. И не ломовые "яблоки". И не долгоиграющие "фиалки"... Такой запах раньше Чевеид Снатайко звал "незабудки". Кто помнит, как пахнут незабудки? Вот именно! Какой-то странный, легкий, едва уловимый аромат. И это значило, что раствор получился уматный. Если таким втрескаешься, то его действие долго не сможешь забыть, будешь рассказывать пионерам-торчекозникам и алдовым винтовикам... "А вот когда у меня, года три назад, вдруг получились "незабудки"..."

Чевеид Снатайко вздохнул, выбрал двуху, отщелочил, выбрал через петуха, разбодяжил до трех квадратов... Поставиться труда не составило. С первого раза пятикубовый самосвал встал на веняк. Резиновый поршень ровнехонько вогнал винт в кровь. Чевеид Снатайко выдернул шприц, прижал к месту вмазки спиртовую салфетку и повалился приходоваться.

Винт действительно оказался небывалой мощности. Чевеида Снатайко буквально катапультой выбросило вон из тела и он, его бесплотный дух, какое-то время путешествовал по удивительнейшим мирам. Придя в себя, Чевеид Снатайко ощутил позыв к действию. Он вычистил свои заблеваные ботинки, постирал заблеваные штаны, вытер пыль по всей квартире, перемыл полы, посуду, наточил ножи, полил цветы в горшках, смазал скрипящие дверные петли, переделал проводку в ванной и туалете так, что теперь свет зажигался, едва откроешь дверь, и не отключался, когда ее захлопываешь за собой внутри, а только после того, как выйдешь и закроешь ее во второй раз. Он рассортировал скопившуюся гору компакт-дисков по алфавиту. Расставил книги на полках по размерам, тематике и радуге. Произведя все это, Чевеид Снатайко понял, что подустал.

Он посмотрел на часы. Всего лишь час ночи. Дома делать было больше нечего. И Чевеид Снатайко решил децел догнаться и погулять по лесу. А лес был совсем рядом. Ну, не настоящий лес, конечно, не Лосиный Остров, а узенький Филевский парк.

Он сделал себе еще два с половиной куба. Второй приход был уже не столь яростен и могуч. Зато пред глазами Чевеида Снатайко возникли муары. Предметы сами собой начали слегка подрагивать, подергиваться, они сами, их части зажили словно своей сугубо самостоятельной жизнью. Цвета заярчели. Все приобрело иной, более полный объем. И Чевеид Снатайко понял, что маленько передознулся.

А это значило, что действительно срочно надо на природу. Сбросить в нее лишнюю винтовую энергию, подзарядиться исходной, лесной.

Чевеид Снатайко выскочил на улицу. До Филевского парка идти было всего ничего, и спустя минуту он уже шел под темной сенью деревьев. Фонари остались где-то сбоку. Гудели изредка моторы проезжавших вдалеке машин. Все было удивительно тихо. Лишь шевелились ожившие тени. Но и они не были угрожающими, как в детских ночных страхах и страшилках. А, напротив, в них таились мирные доброжелательные существа, которые телепатически говорили Чевеиду Снатайко, что никому они его в обиду не дадут. И Чевеид Снатайко исполнился благодарности к этим существам.

Спустя несколько шагов Чевеид Снатайко вспомнил, что он же пришел пообщаться с Природой. А с Природой надо общаться в чем Природа-мать ее так, родила!

В лесу было тепло, и первой на куст была повешена адидасовская ветровка. В ее карманах остались и ключи, и мобильник, но это не тревожило Чевеида Снатайко, он же знал, что Существа-Из-Теней не дадут никому ничего украсть. Десяток-другой шагов - и на следующем кусте повисла футболка. Куст - спортивные штаны. Куст - трусы. Дерево - носки и кроссовки.

Чевеид Снатайко шел по лесу абсолютно голый. Вокруг шепотали листья, вдали был город. Город был в невообразимой, невыносимой дали. А листья шепотали здесь, прямо над головой Чевеида Снатайко.

И вдруг Чевеид Снатайко понял, что совершил страшную ошибку.

Он не засек время.

Ведь нельзя же бесконечно общаться с Природой. Она от этого может устать. И поэтому время общения надо ограничить. А чтобы его ограничить - его надо засечь. А чтобы засечь, его требуется, по крайней мере, узнать. А часы Чевеид Снатайко не надел... А мобила осталась в куртке...

И тут та самая Природа, с которой так активно общался-сливался-приобщался Чевеид Снатайко, ему помогла. Внезапно он вышел на небольшую полянку. Горел одинокий фонарь. А на полянке были люди. Во всяком случае, Чевеид Снатайко так это видел... на полянке были люди. Под фонарем журчал источник. Судя по кресту, иконке, и здоровенным бадьям-бидонам-бутылкам, полным воды, это был святой источник. Старички, старушки, несколько женщин средних и бальзаковских лет, все они сидели кружком на каменной кладке, подстелив под себя кто газету, кто сумку, погрузив ноги в воду.

Чевеид Снатайко понимал, что внезапное появление обнаженного мужчины может произвести некое смятение в головах здесь находящихся и поэтому обратился к собравшимся как можно вежливее. Он сказал...

- Простите пожалуйста. Не будете ли вы столь любезны, не скажете ли мне который сейчас час?

Несколько голов повернулось в сторону звука. Кажется, открылось несколько ртов. Не для того, чтобы что-то сказать, а так, просто, открылось. Но в ответ не раздалось ни звука. Лишь журчала вода, да кто-то, резко шевельнувшись, сделал ногой бульк.

"Ах так! - Подумал Чевеид Снатайко. - Не хотите, значит, отвечать! Ну, смотрите же у меня!"

И он, просочившись между двумя тетками, при этом нагло опираясь на их плечи, как был, в чем мать-природа родила и целиком плюхнулся в святую воду, обдав все освящающееся народонаселение веером сакральных брызг. Но, удивительное дело, народонаселение и тут не издало ни звука. Они лишь утерли лица и продолжали сидеть, как ни в чем не бывало!

"Сектанты они что ли? - Подумалось Чевеиду Снатайко. - Психи какие-то..."

Чевеид Снатайко выбрался из воды и пошел дальше. Так он шел и шел, обнимаясь по пути с деревьями, гладя кусты как ласковых собак, пока не обнаружил сразу две вещи. Или, даже, три.

Первые две оказались вполне материальны. Для начала выяснилось, что он уже забрел в наиболее многолюдную часть ночного парка. То и дело вокруг раздавались чьи-то голоса, мелькали человеческие фигуры и не по одной. Уже раз пять Чевеиду Снатайко приходилось сходить с проторенной тропки, чтобы пропустить очередную наалкоголизировавшуюся компанию.

Вторым материальным вещем оказался зонтик. (Ну, не вещью же?!) Чевеид Снатайко совершенно не помнил, откуда тот появился в его руке. Ну, не материализовался же из подпространства или воздуха? Впрочем, если учесть, что Чевеид Снатайко пребывал в пространстве с мерностью чуть больше, нежели стандартные три, вполне могло оказаться, что и материализовался. Однако, Чевеид Снатайко не стал уходить в эзотерические дебри и прослеживать путь зонтика из одного мира в другой. Нет. Его взволновала третья вещь. И вот какою она была... Чевеиду Снатайко захотелось женщину!

В любом другом случае Чевеид Снатайко просто вернулся бы домой и совокупился с женой. Но жена-то свалила на Кипр! И поэтому женщину надо было искать. И, как подсказывала Чевеиду Снатайко природа, или Природа, искать ее надо было здесь, в лесу.

А ведь женщины в лесу действительно были! Чевеид Снатайко и видел их, и слышал их голоса. Но, в чем проблема, все они почему-то находились в обществе пьяных урелов. Не отпускали их от себя пьяные урелы. Чуяли, что раз Чевеид Снатайко вышел на охоту за женщиной, то отпускать их от себя нельзя. Враз выебет!

Вспомнив все, что он читал и смотрел про ниндзя, спецназ и прочие тайные операции, Чевеид Снатайко решил устроить засаду на самку человека. В небольшой балке с текущим по дну ее ручейком, может быть даже тем самым, святым, он нашел глину. Обмазавшись тонким слоем с ног до головы, Чевеид Снатайко слился с окружающей темнотой. Но этого для воплощения всего хитрого замысла было недостаточно. Чевеид Снатайко нарвал листьев и, растерев из в ладонях, получил зеленую массу. Масса эта неровными пятнами легла на глину. Теперь на Чевеиде Снатайко играли тени. Можно было устраивать засаду.

Засада была устроена на дереве, росшем неподалеку от широкой и, видимо, весьма популярной тропы. Чевеид Снатайко забрался на дерево, положил в ближайшую развилку зонтик и принялся ждать.

Мимо прошла одна тусовка. Вторая. Третья прошествовала в противоположном направлении. Везде были бабы. Но они не реагировали на телепатические вопли Чевеида Снатайко. Или почти не реагировали. Ну, что это за реакция... замедлила шаг, обернулась, и пошла, дальше весело хохоча над шуткой, которую Чевеид Снатайко уж сто лет как читал на рассылке из анекдот-ру!

Вскоре Чевеид Снатайко перестал даже считать компании. Он был уверен, что скоро, очень скоро появится та, которую он ждет.

Небо просветлело. И тут появилась Она!

Чевеид Снатайко не поверил своим глазам. Но нет! Она! Точно Она! Та самая Она!!! Одинокая женщина!

Но, повинуясь неотчетливому предчувствию, Чевеид Снатайко не пошевелился. Не выдал себя.

"Еще рано... - Убеждал себя Чевеид Снатайко. - Она пришла ко мне. Она пришла ко мне трахаться. Значит, она сама и должна раздеться!"

Женщина посмотрела по стогнам, и действительно начала раздеваться.

Радости сидящего на дереве Чевеида Снатайко не было предела.

Женщина расстегнула молнию на джинсах, спустила их до колен. Потом спустила на тот же уровень трусики.

И села.

Спиной к Чевеиду Снатайко.

И начала писать.

Чевеид Снатайко понял это по звукам, издававшимся из-под женщины.

В процессе мочеиспускания незнакомка вдруг обернулась, с трудом сохранив равновесие. Не увидев позади себя никого, она вроде успокоилась. Но, буквально через пару секунд оглянулась еще раз. Но снова там никого не оказалось.

Телепатические импульсы действовали.

Третий поворот головы дамы оказался решающим. Она более тщательно осмотрела заспинные окрестности.

Потом она подняла глаза...

...И встретила взгляд Чевеида Снатайко!

Сначала у незнакомки резко расслабились глазные мышцы и мышцы, поддерживающие нижнюю челюсть. Челюсть буквально вывалилась в траву. Глаза тоже. Потом вестибулярный аппарат женщины резко прекратил функционировать. Она целиком рухнула туда, где уже валялись ее глаза и челюсть. Стоит ли напоминать, какой жидкостью там все только что было пропитано?

И там, на траве, в лежачем положении, по уши в собственной моче, запутавшись в джинсах и траве, никак не могя от одного избавиться, а другое натянуть, дабы не подставлять взгляду лохматого, измазанного глиной и зеленью сидящего на дереве голого мужика свои драгоценные жопу и пизду, незнакомка истошно завизжала.

Такого пронзительного крика Чевеид Снатайко не слышал никогда в жизни. Наверное, он был слышен даже в Химках...

Через мгновение на вопль сбежались мужики в количестве трех штук. Да, увы, женщина оказалась не одинокой. Она пописать отошла.

Ее поставили на ноги, натянули на нее трусы-штаны...

- Там!.. Там!.. - Только и могла вымолвить несчастная, тыкая пальцем в сторону Чевеида Снатайко.

Мужики разом посмотрели что же находится "там". И увидели Чевеида Снатайко. Вид которого за прошедшее от прошлого описания время нисколько не изменился.

Закатывая рукава мужики двинулись к Чевеиду Снатайко. Он подозревал, что вряд ли с ним будут вести философские беседы о единении с Природой, а просто начистят хлебальник. Или репу. Или дадут в макитру. Что под руку первым под руку подвернется.

И тут Чевеид Снатайко вдруг вспомнил про зонтик. Он схватил его. Конечно, оружие из зонтика никакое, но он, хотя бы, сможет посопротивляться.

Пальцы Чевеида Снатайко как-то сами собой надавили на кнопку. И зонтик с тихим шелестом раскрылся над его головой.

Мужики остолбенели.

Вид другого мужика... взъерошенного, голого, грязного, на дереве, да еще и под ярким цветастым женским зонтиком поверг их в истинное смятение.

Мужики остановились, коротко посовещались и, развернувшись, подхватили под руки свою подругу. Вскоре они полностью скрылись за кустами.

Чевеид Снатайко обнаружил, что все это время он не дышал. Помассировав затекшие за время долгого неподвижного сидения члены и член, Чевеид Снатайко сполз с дерева. Ожиданная встреча несколько прояснила его сознание и он понял, что дальше здесь в таком виде ловить нечего. Кроме разве что кареты скорой психиатрической помощи или ментов.

Обратный маршрут Чевеида Снатайко пролегал по тем же местам. У святого источника за ночь ничего не изменилось. Так же сидели люди, мочили ноги в воде.

- Простите пожалуйста. Не будете ли вы столь любезны, не подскажете ли мне который сейчас час? - Произнес Чевеид Снатайко сакраментальную фразу.

Реакция оказалась точно такой же.

Как и дальнейшие действия Чевеида Снатайко. Но на сей раз он основательно выкупался в небольшом бассейне, смыв с себя, под скорбными взорами молчащих сектантов, глину и зелень.

Но, что самое удивительное во всей этой истории, Существа-Из-Тени не обманули Чевеида Снатайко! Вскоре он нашел свои носки и кроссовки. Затем и трусы, майку, штаны. И, как последний подарок, куртку, в которой нетронутыми лежали бумажник, ключи и мобила.

А зонтик он подарил жене.

Не рассказывая, впрочем, связанной с ним истории.

Наверх

---

5. Джефффотосейшен

Нет уже этих фотографий. Нету... А жаль.

Это ведь было свидетельство ушедшей эпохи. Веселой, бесшабашной и безвозвратной. Но мы уничтожили их. Сожгли, глядя как корчатся в огне кадры нашей жизни. Сожгли и пленку... Стремно ибо было. А вдруг найдут... И посадят...

И лишь память, и моя, и моих друзей, сохранила их в себе. Может, и не все... Но то, что осталось я сейчас попробую, как смогу описать...

 

Кадр 1.

 

Вход в подъезд в одном из арбатских двориков. Над ним козырьком нависает серая труба внешнего лифта. Под ней, улыбаясь, стоят двое. Шантор Червиц и Чевеид Снатайко. У Шантора Червица на плече небольшая сумка. В ней - стрем-пакет. Но его не видно. Только-только мы посетили драгу на Кропоткинской, взяли в ней десятку сопливого трехпроцентовика и теперь, скоро-скоро забодяжим мулю и втрескаемся. И это ожидание ублаготворения видно сквозь напряженные улыбки.

 

Кадр 2.

 

Неудачный. Видно только узкую мраморную лестницу, истертые до дыр ступени, кованые перила, с частично отгрызенными кусками. Там, наверху, виднеются ноги. Теперь уж и не вспомнить, чьи это были ноги. Может, и мои...

Лифт в этом доме постоянно застревал, потому, дабы не обламывать сейшен мы на нем не поехали. А то однажды, так же захотев втрескаться, поехали мы с Блимом Кололеем наверх какой-то девятиэтажки. И застряли. Там, внутри лифта, оголтев, забодяжили и чудом втрескались при свете сороковаттной лампочки. И провели три часа в полном убеждении, что спасатели будут ментами и нас загребут...

 

Кадр 3.

 

Вскрышные работы. Крупный план. А это точно я, Семарь-Здрахарь. Я стою спиной и видны лишь мои руки. Одна из них обхватила навесной замок, что во второй - не видно.

 

Кадр 4.

 

Опять я. Снято снизу и кажется, что я стою на каком-то пьедестале. Я держу в руках подовый замок, который только что вскрыл универсальной отмычкой и гордо демонстрирую ее саму. За мной - недавно запертый вход на чердак.

Впрочем... Я столько раз уже вскрывал и запирал эту бутафорию, что тогда мог сделать это и с закрытыми глазами. Но кадр впечатляющий.

 

Кадр 5.

 

Внутренности чердака. Никого нет. Ничего интересного. Так, засраные голубями балки, какие-то обломки непонятно чего. Строительный мусор, оставшийся с прошлогоднего ремонта. Деревяшки, куски деревьев, куски фанеры, доски, железяки. И все в голубином, изредка человечьем, говне.

 

Кадр 6.

 

Внутренности чердака опять. Кадр сделан с того же места, что и предыдущий. Помню, сам попросил снять себя посреди этого говна. И стою там, и улыбаюсь. На штанах - полоса известки. Перелезал через говно и не заметил, как изгваздался. Так и остался в истории.

 

Кадр 7.

 

А тут мы поругались. Шантор Червиц и Чевеид Снатайко хотели, чтобы я сфотографировал их на том же месте. А я заметил, что весь в дерьме и стал отряхиваться. В общем, в конце концов, я уступил.

И они тоже замарались!

 

Кадр 8.

 

А это уже стрем-пакет. Крупный план. На куске фанеры расстелен носовой платок. В клеточку. На нем коробочка со свежекупленной баяной-ширяной, клок ваты, бутыль с эссенцией, аптечный марганец, литровая банка с водой и батарея пузырей джефа. Впечатляет.

 

Кадр 9.

 

Процесс. Это сама мутка. Тоже крупный план. Три сопливых эфедрина, по числу присутствующих, уже вскрыты, рядом с ними, готовые, лежат крышечки с марганцем, а чья-то рука капает из баяна в раствор эссенцию.

Это удачный кадр. Прямо видно, как со струны отделилась капелька и летит в пузырек. Но...

 

Кадр 10 и Кадр 11.

 

Нам показалось, что полет капли не запечатлен. И мы сделали еще две попытки. На сей раз - неудачные.

Эх, как нам потом не хватало этих, бездарно растраченных кадров!..

 

Кадр 12.

 

Мулька готовится. Снова крупняк. Один пузырь уже стоит с черной, пленка-то не цветная, жидкостью внутри. Во втором - чернота лишь на дне и чуть муар сверху, только засыпали, а третий пока что в том же состоянии, что на предыдущих кадрах.

 

Кадр 13.

 

Пляска Святого Джеффа. Снимал это Чевеид Снатайко. Я и Шантор Червиц замерли здесь в нелепых позах, похожих на выхваченные стробоскопом танцы комеди-дель-арте. У меня в кулаках - два пузыря. У Шантора Червеца - один. И мы на самом деле трясем их. Но, по просьбе фотографа, на мгновение сыграли в "море волнуется". Так он и щелкнул.

 

Кадр 14.

 

Продолжение плясок Святого Джеффа. Все то же самое, но позы другие.

По идее Чевеида Снатайко, это должно было быть смешно. Но когда мы, первый и единственный раз просматривали эти фотки, смешно нам не было, а хотелось опять вернуться на тот чердак. И...

Впрочем, чего я вру? Ведь мы и смотрели их втресканными... Но, честно говоря, несмотря на это все равно хотелось чего-то...

Наверное, вернуть то время...

 

Кадр 15.

 

Петух. Крупняк. Это пальцы в черную крапинку принадлежали Чевеиду Снатайко. Ибо он засыпал марганец и немного зацепил его на кожу. Пальцы держат струну, на конце которой только что был намотан массивный петух. Сейчас его пустят в дело.

 

Кадр 16.

 

Петуха пробило! Не доброго петуха намотал Чевеид Снатайко. Его одна рука держит пузырь с заболтавшейся мулькой, во второй - баян, и в нем - куба два черной жидкости.

Сам Чевеид Снатайко не хотел, чтобы это снимали, но мы с Шантором Червицем настояли. Ибо сие являлось правдой жизни.

 

Кадр 17.

 

Мулька! А вот эти пальцы уже мои. Мы не стали фиксировать намотку второй метлы, намотал я, и все тут. И стал отбирать. Пошел чистяк. Чуть желтоватый, но чистяк.

Когда набралось куба полтора - сняли. Вместе с цепочкой пузырьков из-под канюли.

 

Кадр 18.

 

И когда добралась ровно пятиха - тоже.

 

Кадр 19.

 

А вот стоит Шантор Червиц с баяном наизготовку. Рядом - сижу я и закатываю рукав рубахи.

 

Кадр 20.

 

А это Шантор Червиц вонзил струну в мне центряк.

 

Кадр 21.

 

А это Шантор Червиц взял контроль. Контроль есть. Он течет черной полоской по дну баяна.

 

Кадр 22.

 

А вот Шантор Червиц вводит в мой веняк мульку. Половина осталась пока в баяне. Но это ненадолго.

 

Кадр 23.

 

ПрихоОод! Я сижу, Согнув руку в локте и заведя кулак за голову. На моем лице... Некоторые могут назвать это скушным словом "выражение". Но не выражение на нем. На нем - само блаженство.

 

Кадр 24.

 

БычоОок! У меня закрыты глаза, а Шантор Червиц засовывает мне в рот сигарету.

 

Кадр 25.

 

Тогда я этого не видел, но и это действо, оказывается, тоже засняли. Промывка баяна. Чевеид Снатайко набирает воду в машину из банки...

 

Кадр 26.

 

...и выпуливает ее длинной струей в открытое слуховое окно чердака. Видно, что на конце струя уже не монолитная, а делится на отдельные летящие капельки.

 

Кадр 27.

 

А тут я, приходнувшись, обнаруживаю, что осталось меньше десяти кадров. И ввожу жесткую цензуру.

Здесь Чевеид Снатайко трескает Шантора Червица. Баян уже на веняке и Чевеид Снатайко гонит.

 

Кадр 28.

 

Приход Чевеида Снатайко. Он смотрит в камеру бешеными глазами, в углу рта - неприкуренная еще сигарета, большой палец правой руки скрыт в локтевом сгибе левой. Это он дырку держит.

 

Кадр 29.

 

Ковырялки. Это я ставлю Чевеида Снатайко. Но у него уже такие хуевые вены, что с первого раза попасть не удается. Контроль есть, но как только я начинаю гнать - он срывается со струны. И это...

 

Кадр 30.

 

Задул. Чевеид Снатайко машет на меня кулаком. Я стою и развожу руками, в одной из которых баян с контролем и мулькой. Это подлый Шантор Червиц выхватил момент и запечатлел мой позор.

 

Кадр 31.

 

Теперь я снимаю, как Шантор Червиц трескает Чевеида Снатайко. И у Шантора Червица получается все с первого раза.

 

Кадр 32.

 

Меня уже прет нешутошно. И я решаю немного поизвращаться. Приход Чевеида Снатайко я снимаю, забравшись на кучу застывшего цемента. Сверху. И со спины.

Посему видно лишь его спину и мощный клуб дыма от первого затяга бычка с прихода.

 

Кадр 33.

 

Вместо того, чтобы снимать наши ублаготворенные рожи, я врубаюсь, что надо пофотографировать стрем-пакет.

На этом крупном кадре три наполовину опустошенные пузырька с мулькой, на одном из них, поперек горлышка, ледит струна с черной от окиси марганца метлой, а под ними - пока непромытый баян. Поршень его оттянут и внутри видны кровяные разводы.

Я долго тряс баян, чтобы они получились поживописнее.

 

Кадр 34.

 

А это задницы Шантора Червица и Чевеида Снатайко. Они высунулись в слуховое окно и что-то орут девкам внизу.

 

Кадр 35.

 

А это они влезли обратно. Ох, ну и разозлились они на меня, что я снял их в таком виде. Идут на меня, как зомби какие-то.

 

Кадр 36.

 

Засвечен.

 

Кадр 37.

 

Не весть откуда взявшееся белое пятно с волнистыми краями.

 

Но, в общем, все хорошо кончилось. Все остались живы. Всю мульку протрескали. Фотоаппарат благополучно забыли и я его запер. И в ночи пришлось опять идти на этот чердак и, при свете самопального фонарика, состоящего из батарейки "крона", двух проводов и масенькой тусклой лампочки, его разыскивать.

Но пленку эту мы осмелились проявить только через года полтора... А что случилось с ней потом - вам уж известно.

Так вот.

` Наверх

---

6. Евангелие от Клочкеда

Сгорбившись в три погибели, постоянно облизывая пересыхающие губы, Колчкед криво выводил в своей тетрадке: "Семарь-Здрахарь родил Шантора Червица, Чевеида Снатайко и Навотно Стоечко.

Шантор Червиц родил Седайко Стюмчика, Чевеид Снатайко родил Блима Кололея, а Навотно Стоечко родил Клочкеда...

И вот как это было:"

Долго еще мусолил Клочкед карандаш, но больше ничего путного на бумаге не появилось.

Наверх

---

7. Шмон предков

Этого не избежать.

Не минула чаша сия и Навотно Стоечко.

В один злосчастный вечер за ужином батянька как-то особенно хмуро посмотрел на маманьку и предложил Навотно Стоечко:

- А ну-ка, покажи руки!

Навотно Стоечко решил сыграть дурачка и показал, как в детстве, ладони. Чистые. Ну, разве что у ногтей желтизна. Куда кусочки черного попали.

- Ты мне дурачка не играй! - Предупредил батянька. - Задери-ка рукава!

- Может, сейчас не надо? - Всхлипнула маманька и Навотно Стоечко, если до той поры у него еще могли оставаться некие иллюзии, теперь окончательно понял: его выкупили.

- Надо! - Отрубил батянька и Навотно Стоечко въехал, что деваться некуда.

Движения Навотно Стоечко сразу приобрели некую замедленность. Он долго допивал чай, потом долго расстегивал манжеты на рубахе и, наконец, перед взорами батяньки и маманьки возникли навотностоечковские руки. Ничего примечательного. Только на локтевых сгибах краснелось множество мелких точек.

- Колешься. - Констатировал батянька. А маманька спрятала лицо в ладонях и тихо завыла:

- Ой-йой-йой-йой!..

А Навотно Стоечко лишь пожал плечами. Чего отрицать очевидное?

- Ты мне рожи-то не строй! - Вспылил батянька и грохнул кулаком по столу. - Отвечай, когда тебя отец спрашивает!

Навотно Стоечко не слышал никаких вопросов, но счел за лучшее сказать:

- Ну.

- Хуй гну! - Заорал батянька. - Отвечай, подонок, колешься?

- Да. - Выплюнул батяньке в багровую морду Навотно Стоечко.

- Видишь, мать?! - Батянька разом успокоился. - Он колется. И что теперь с ним делать? В милицию сдать? Или в дурку? Пусть его там вылечат.

Милиции Навотно Стоечко не боялся. Ну, дырки, ну, трескается. Так за употребление не сажают. А вот дурки Навотно Стоечко боялся. И даже очень.

- А, может, он сам? - Предложила маманька. - Ну, бросит:

- Хуй такие, как он, бросают. - Пробурчал батянька, но все же, признавая за Навотно Стоечко право голоса, повернулся к нему и спросил:

- Бросишь?

- Брошу. - Твердо пообещал Навотно Стоечко, еще не веря такой удаче и даже кивнул в подтверждение своего слова. Конечно, ничего бросать он не собирался. Сейчас, во всяком случае. Вот потом, когда надо будет здоровье поправить - он станет ремиссионером. На какое-то время. А пока, чего завязывать? Просто теперь ему надо будет менять места вмазок. Не трескаться все время в одно место, а разнообразить места введения. Или на постоянку в ноги ставиться. Там-то смотреть уж не должны.

- Врешь ведь. - Покачал головой батянька. - по глазам вижу - врешь!

- Да, брошу я! - Развел руками Навотно Стоечко. - Я ж не на опиях. Это винт. А к нему зависимости нет.

- Нет зависимости? - Покачал головой батянька. - А чего ты тогда его употребляешь?

- Да я ж не каждый же день!

- А тут вот кто тебя знает. Может, и каждый... - Батянька встал. - Ну, а чтобы тебе легче было бросить: - И пошел в комнату Навотно Стоечко.

Навотно Стоечко за ним, понимая, что шмона уже не избежать.

- Ну. - Батянька остановился посреди навотностоечковской комнаты. - Сам все выдашь, или мне у тебя все тут переворошить?

Навотно Стоечко осмотрел свою каморку и едва не поперхнулся. Доказательства его винтового торчания были практически всюду. Фантики от баянов, гарахи, петухи, библиотеки. Даже несколько порожних пузырей сала стояли на книжной полке.

- Сам. - Потупился Навотно Стоечко. Нет, понятно, что он решил выдать лишь малую часть, чтобы оставить в сохранности самое ценное.

Навотно Стоечко полез под кровать и достал из-под нее пакет с баянами. Из-за стола он извлек бутыль с вторяками. Все равно он их отбивал дня два назад: Из-за батареи он извлек целлофановый пакет с мусором от прошлого зашира.

- Вот. - Грустно сказал Навотно Стоечко.

- Ой-йой-йой-йой! - Запричитала маманька, узрев из дверей кучу доказательств наркомании сынули.

- А теперь, не обессудь. Я сам пройдусь. - Заявил батянька и решительно стал исследовать навотностоечковскую комнату. В результате этого беспрецедентного рейда куча на полу увеличилась вчетверо.

Батянька нашел и компот, и еще два пакета с баянами, и свежие вторяки, и библиотеки, и реакторы, и щелочильные емкости: В этой куче оказались предметы, которые даже параноидальный рассудок не смог бы ассоциировать с наркоманией.

Навотно Стоечко хоть как-то пытался защитить свое жилище от этой напасти:

- Эй. А зачем ты взял пирамиду?

Эту пирамиду Навотно Стоечко соорудил на замороке. Извел на нее несколько листов ватмана, спизженного на кафедре начерталки. Он где-то прочитал, что в таких конструкциях мясо не гниет, а лезвия самозатачиваются. И хотел похранить внутри винт и затупленные струны. Посмотреть, что из этого получится.

Ответ был шокирующ:

- С ее помощью ты дышишь наркотиками!

Не зная, что ответить на такое, Навотно Стоечко кинулся к следующему прибору. Это был самодельный микроскоп, сварганенный из кучи линз, который тоже неожиданно приобрел статус наркоманского дивайса.

- А линзы куда?! - В отчаянии возопил Навотно Стоечко.

- Ими ты наркотики рассматриваешь!

- А книги! Книги! Это чужие. Мне их вернуть надо!

- В них ты наркотики сушишь!

- А диски. Это же музыка!

- В них ты наркотики носишь!

- А фотоаппарат! Его-то почему?

- Чтобы своих друзей-наркоманов не вздумал фотографировать!

- А свечки? Зачем их забирать?

- Ты на них винт варишь!

- А утюг?.. Чем я гладить рубашки буду?

- Ты на нем тоже винт варишь!

- А бра! Лампочку зачем выкручивать?

- Чтобы ты на ней винт не варил!

- Это же мои рисунки! Мои записи!! Не надо!!!

- Надо. Они тебе будут напоминать о наркомании!

- Бать! Это же колонки! Музыка!!

- Знаю. А откуда я шприцы достал? Вот чтоб в них больше не прятал!

- Это же мой любимый галстук!!..

- Ты им перетягиваешь вены, чтобы колоться.

- А ремень? Подтяжки!!

- То же самое!

- Это радиодетали! Провода! Их зачем?!.. Я из них паяю!..

- Когда наколешься - тогда и паяешь. Нечего тут помойку разводить!..

- Это же карандаши. Они-то почему?!

- Ты ими толчешь и раскатываешь таблетки! Я уже все про это прочитал! Знаю! Меня больше не проведешь!

- Ой-йой-йой-йой!..

...

Через час в комнате Навотно Стоечко остались лишь кровать, девственный письменный стол, одинокий стул, полупустые книжные полки, на которых осталась лишь учебная литература, да комплект из одной ручки и одного карандаша, вся его одежда, да постельное белье...

Правда, через неделю-другую маманька постепенно вернула ему почти все. Ибо все это оказалось сгружено в запираемой комнате родаков и за каждый предмет Навотно Стоечко выдерживал многочасовой словесный бой, доказывая непричастность конкретной вещи к его пристрастию.

Ну, а все ширяльные принадлежности, неопознанные сразу, и не выброшенные в тот же вечер, Навотно Стоечко спиздил из этой кучи на следующее утро, едва предки двинули на работу.

Среди этих вещей был флакончик дезодоранта, в котором спрятанный, бултыхался фурик с винтом, которым Навотно Стоечко немедленно преспокойно втрескался в оборотку и пошел в колледж.

И еще года три маманька и батянька Навотно Стоечко были уверены, что их сынуля больше не торчит.

Наверх

---

8. Диалог

- Слышь, почему, как только у меня ремиссия чуть дольше недели, мною начинают овладевать прогибиционистские настроения?

- Втрескайся - и пройдет. Сразу

Наверх

---

9. Тазик из-под кровати

Аксиома: Эфедрин есть! Его не может не быть!

Лемма: Варщик всегда найдет из чего замутить винта.

Доказательство: Хата подавляла своей пустотой. Клочкед, тяжело переставляя ногу с фуфляком на лодыжке, проковылял на кухню, присосался к крану, смывая многодневную горечь и орошая потрескавшийся язык животворящей влагой. Несколько глотков воняющей хлоркой воды произвели с организмом торчка волшебное изменение. Клочкед явственно почувствовал флэш-бэк, словно не ядреного раствора солей кальция хапанул он, а поставился квадратом семарь-здрахарьского винтеца.

После чуда, мозги Клочкеда съежившиеся, похожие, если бы кому-то вздумалось провести домашнюю трепанацию, на две ягоды сушеного чернослива, моментально налились соками, взбухли, словно весенние сморчки, и, проснувшись от вынужденного анабиоза, принялись обрабатывать все то, что можно было расценить как информацию.

Сначала Клочкед понял, что он страдает. Осознание такого факта настроения не повысило. Вторым выводом оказалась причина страдания - ломы. Винтовые ломы, конечно, не чета синюшной белочке, но тоже штука достаточно некайфовая. Третьим вылез вывод: надо бы втрескаться.

Но вся беда состояла в том, что нечем было втрескаться. За неделю, без малого, зашира, протрескано оказалось все. Вторяки бились такое несчетное количество раз, что теперь походили на замешанный на бензине клейстер. Клочкед посмотрел бутыль с ними на просвет. Желеобразная масса и не думала расслаиваться. Лишь сверху образовалась микроскопическая бензиновая лужица, но она погоды не делала, а, наоборот, портила.

- Бля-я-я... - Огласил Клочкед порожнее помещение воплем безысходности.

Бабла не было, компота осталось хуй да ни хуя, и даже если кого-то вызванивать, предлагаться винтоваром, то один хрен, с такой бегемотьей ногой и думать нечего выйти из дома, не говоря уж о поездке за салом.

- Хули воешь?

Клочкед едва не подпрыгнул на месте. Сзади, закутавшись в дырки от одеяла, стоял серый Семарь-Здрахарь.

- Тошно. - Вздохнул Клочкед.

- Всем тошно. - парировал Семарь-Здрахарь. - И что? Я тебя спрашиваю что? Почему воешь?

- Догнаться бы... - Взгляд Клочкеда остановился на пакете, полном пользованных баянов. - Хоть контроль из них выбирай и трескайся...

Семарь-Здрахарь испытующе смотрит на Клочкеда. Клочкед, прищурившись, разглядывает Семаря-Здрахаря.

- Чтоб я больше такой хуйни не слышал! - Цедит сквозь зубы Семарь-Здрахарь. - Я подоле тебя торчу и то до такой поебени не опускался. Нет, бля, придумал, тоже! Чужим контролем ставиться!.. Оголтелая рожа!..

Семарь-Здрахарь картинно всплескивает руками, одеяло спадает, и теперь Семарь-Здрахарь обретает вид, лишенный всякой таинственности. Впалые ребра, живот, мышцы... Лишь серо-фиолетовые хуй и муди выпрастываются из лобковой растительности, гармонируя по цветовой гамме с двумя синяками справа и слева - следами неудачных попыток ужалиться в паховые вены.

- А что делать? - Взор Клочкеда перемещается с хуя Семаря-Здразаря на машину с добрыми тремя точками контроля.

- Думать! - Семарь-Здрахарь поднимает вверх указательный палец и становится похож на Аристотеля, поучающего тупого перипатетика.

- А хули думать. - Вздох Клочкеда поднимает с пола несколько инструкций пользователя солутана и кружит их в миниатюрном смерчике. - Нету настолько ни хуя...

- А вторяки с прошлых сейшенов? - Рассуждает вслух Семарь-Здрахарь.

- Отбили.

- А библиотеки?

- Отмочили.

- А петухи?

- Запарили.

- А смывки?

- Забодяжили.

- А щелочильные фуфыри?

- Протрясли.

- А отработки красного?

- Раза три уж кипятили.

Теперь и Семарь-Здрахарь понимает, что надеяться можно лишь на чистую случайность и грязное везение.

- Давай все ж поищем. Может, ты что-то оставил и выехал... - Голос Семаря-Здрахаря далек от заискивающих интонаций, и, одновременно, они в нем есть. Клочкеду чудится в этих простых фразах что-то отцовское, доброе, ласковое, такое, что бывает только в фильмах 60-х годов про счастливые советские семьи, где никто не бухает...

- Давай. - Равнодушно соглашается Клочкед. Но, странное дело, Семарь-Здрахарь вдруг заронил в Клочкеда лучик надежды, который тут же превратился в семечко и оно, в мгновение ока прорастя и заполнив своей светящейся массой тело Клочкеда и, даже, пустив наружу несколько великолепных побегов, моментально стало приносить плоды.

Семарь-Здрахарь задумчиво сорвал один из таких, похожих на груши плодов, откусил, прожевал, проглотил.

- Да... Сладка наша надежда. - Семарь-Здрахарь приподнял брови и принялся походить на Архимеда на месте Ньютона, когда тому на лысину ебнулось воронье говно.

Подволакивая ногу, ковыляя, прихрамывая, Клочкед обошел кухню вокруг, заглядывая во все щели и дыры. Но кроме тараканов, выборок с пропыленными метлами и самой пыли в них ничего не оказалось. А вот Семарю-Здрахарю повезло.

Он, производя раскопки под кроватью, наткнулся на средних размеров тазик или большую эмалированную миску. Дно сосуда покрывала темно-коричневая кристаллическая масса.

- Что это? - Спросил Семарь-Здрахарь.

Клочкед посмтрел на корку кристаллов, ковырнул ногтем, пожал плечами...

- Я этот тазик не трогал.

- Значит, трогал кто-то другой! - Резюмировал Семарь-Здрахарь. - И что в нем может быть?

Клочкед попробовал один из отколовшихся кристалликов на язык:

- Горькая дрянь!

- Горькая - значит там есть эфедрин. - Губы Семаря-Здрахаря расплылись в улыбке, которая напоминала вампирическую ухмылку дедушки Ленина. - Видать, кто-то вторяки забыл, и они испарились. Ну, что? За дело!

Полтора часа трудов праведных вознаградились аж шестью кубами винта. Сварил его Семарь-Здрахарь, употребив остатки стендаля до самой последней крошки.

Даже не казнясь, каждый без проблем поставил себе по двухе и повалился приходоваться.

- Вот это пиздец!.. - Шептал, шумно выдыхая Клочкед. - Вот это цепануло!.. Сто лет такого мощного не пробовал!..

Семарь-Здрахарь вел себя гораздо тише. Собственно, как и положено крутому варщику.

- Нет, это не вторяки были... - Клочкед пристраивал на глазах тряпку, изгвазданную контролем, которая несколько минут назад служила ему перетягой. - Совсем не вторяки! - Тряпка, наконец легла так, что свет перестал возбуждать сетчатку торчка...

- А что? - Прошелестел Семарь-Здрахарь.

- Это кто-то хотел втихаря банку сварить... Да или забыл, или не смог... - Поделился Клочкед своими прозреньями.

- Может быть... - Загадочно ответил Семарь-Здрахарь.

А он-то знал правду.

Никакие это были не вторяки. Да, и целиковой банкой там не пахло... Все дело в том, что Шантор Червиц, зависавший здесь по винтовому делу несколько суток и сваливший дня два назад, и его подруга, которую он все эти дни ебал, обламывались от постоянного гоношения и тусняков в треугольнике кухня-сортир-ванная. Посему к фаянсовому другу они не ходили, а ссали в тот самый тазик. Семарь-Здрахарь наблюдал за этими мочеизлияниями и вел в уме подсчеты, которые блестяще подтвердил Клочкед, выбив даже несколько больше запланированного количества.

Если уж полностью раскрывать все намерения Семаря-Здрахаря, то поначалу он хотел соскоблить кристаллы выпарившейся мочи и пустить их в ход, ни с кем не делясь. Но вид хромающего Клочкеда всколыхнул в недрах Семаря-Здрахаря нечто...

Семарь-Здрахарь лежал, приходовался, и на его устах, словно мохнатый ночной мотылек "мертвая голова", то появлялась, то исчезала елейная улыбка. Если уж он, из-за внезапного порыва, отдал ни за хуй целых два куба, то расплачиваться за эту секундную слабость Клочкеду придется сполна. И с невъебенными процентами.

Семарь-Здрахарь предвкушал, как сейчас, скоро, очень скоро, как только Клочкед снимет с лица эту замызганную тряпицу, он поведает наивному наркоту что именно они сегодня отбивали и чем на самом деле поставились.

Наверх

---

10. Брелок от крейзи-герл или Крейзи бой (Опыт отчета о влиянии вещей крейзанутых на качество винта)

Помните брелок, который подарила крейзи герл Чевеиду Снатайко. Брелок от "Опеля"? Или это еще впереди? Ну, да ладно, поверьте тогда на слово.

В общем, оклемался Чевеид Снатайко от приключения с крейзи герл и пошел к своим друзьям Шантору Червицу и Блиму Кололею рассказывать все это в лицах. А те тоже не веселые, ибо случился у них на концерте этого "Ленинграда" ебучего злоебучий бэд-трип. И обломаные они. И отходнячные. И всякое такое некайфовое.

Но рассказ Чевеида Снетайко повеселил их. Тем паче, что рассказывал он его раза четыре. Всякий раз меняя детали в сторону их усугубления. Под конец, крейзи герл вынесла от него в целкофановом пакете вообще всю обстановку, и ему пришлось бежать за ней и отнимать похищенное. А в качестве доказательства демонстрировал Чевеид Снатайко тот самый брелок, о котором речь в самом начале шла.

Блим Кололей и Шантор Червиц крутили брелок в руках, цокали языками и верили Чевеиду Снатайко все меньше и меньше. Когда веры этой у них вообще не осталось, возникло деловое предложение:

- А не сварить ли винта?

Против и воздержавшихся не оказалось, и вновь полетел-покатил винтовой марафон. Шантор Червиц его самые веселые и ответственные моменты даже на видеокамеру заснял. Чтобы потом друзьям их рожи уторчаные показывать, дабы попотешаться на трезвую голову по полной программе.

В ходе марафона Блим Кололей сломался и свалил на третьи сутки. Чевеид Снатайко запросил пощады и срыл на четвертые, а Шантору Червицу валить было некуда, ибо мутили в его хате. Побродил, побродил он в одиночестве, позаморачивался на одевании, но сгонял-таки на Лубу, взял еще банку и сварил. А варил он, крутя в пальцах брелок от крейзи герл и вспоминая превеселейшие гоны Чевеида Снатайко. Долго варил. Медленно. Со вкусом. Реактор потряхивал, поворачивал против часовой стрелки, следил, чтобы огонь был самый маленький. Три часа только варил.

Винтец получился - загляденье. Чистейший. Желтизной и не пахнет. И понял тогда Шантор Червиц, что получилось у него НЕЧТО! Нечто невъебенное.

Отобрал он себе, как обычно, двуху: Подумал, и полкуба обратно слил.

Отщелочил. Стал ставить. Поставил куб. Чувствует все. Хватит. Иначе - дознется.

Вырвал струну из веняка и приходоваться повалился. И приходовался он час. Не меньше. Мысли всякие в голове бродили. Образы из виска в висок пролетали. Тени шевелились. Глюки, видать:

Шантор Червиц даже хайку придумал:

Поставил винта.
Глюки толпятся вокруг -
Не надо и звать...
 

А как Шантор Червиц оприходовался, его такая радость обуяла, что решил он всех, кого можно винтом этим угостить. Позвнил Чевеиду Снатайко - тот спит, коматозник. Позвонил Блиму Кололею - того нет, гуляки. Лишь Семарь-Здрахарь на месте оказался.

- Дарова, Семарь-Здрахарь! - Говорит Шантор Червиц.

- Дарова, Шантор Червиц! - Отвечает Семарь-Здрахарь.

- Семарь-Здрахарь, ёпта, я такую штуку приготовил... Ты охуеешь! - Восторженно кричит Шантор Червиц. - Классика!!

- Да, лана, не пизди...

- Бля буду, приезжай, попробуешь! Не пожалеешь!

- Не могу, Шантор Червиц, я ж джоблю всю ночь...

- Приезжай, ёптыть, втрескаешься, да и поедешь обратно:

- Лады, ща буду... - Лениво отвечает Семарь-Здрахарь.

Ждет Шантор Червиц Семаря-Здрахаря. Тусы по хате нарезает и поет странную песенку:

А за горами, продают солутан!
А я сварю винта и буду рад,
Но я тебе не дам!
Не смей меня винить!
Ну, посмотрите, до чего он хорош!
Но на дороге ты его не найдешь!
Сварить попробуй сам!
Не буду я тебя учить!
Есть солутан и на высоких горах,
На крутых берегах.
Для крутых!
Короче, ты не достанешь!
Я знаю цель: я первитином уколоться хочу!
За солутаном лечу,
И крутизной наслаждаюсь!
Трудна дорога и повсюду обман,
Но чтоб сварить винт - у меня есть план!
Его скурю я сам!
Не смей меня просить!
Я эфедрин не извлекал с давних пор,
Мне надоел сине-зеленый солутановый колор!
Его и пей ты сам!
Не смей его со мной делить! У!
 

А появился Семарь-Здрахарь у Шантора Червица минут, самое большее, через двадцать, весь запыхавшийся, взмыленный. Небось, бегом бежал от метро. Зато веняки распарил под курткой. Вбежал и сразу:

- Ну? Где? Давай двуху! - А сам то ли ботинки снимает, то ли рукав закатывает. Торопится.

Шантору Червицу для Семаря-Здрахаря двухи не жалко. Он так ему и говорит:

- Не жалко мне для тебя двухи. Но лучше бы полтораху тебе поставить. Мне, вот, от кубешника чуть передоза не пришла.

А Семарь-Здрахарь уже руку перетянул:

- Не ссы, Шантор Червиц! Это ты уж до того доторчался, что от двух точек передозу хватаешь. А мне - два квадрата в самый раз будет!

Не стал поминать Шантор Червиц Семарю-Здрахарю, что они почти что в одно время начали мулькой трескаться. Хочет Семарь-Здрахарь два куба - получит. Человек же взрослый, опытный психонавт, можно сказать, видать, знает, что делает.

Получил Семарь-Здрахарь вожделенный агрегат с двумя кубами прозрачнейшего раствора, и заперся в ванной трескаться.

А Шантор Червиц потусовал, потусовал по комнатам, нашел баян свой с полуквадратом недоставленным и догнаться решил. Догнался: Лежит: Хайку сочиняет:

Сочинил такое:

Трудно понять
Ширнутого герычем...
Опиушник, бля!..
 

И такое:

Винта я сварил...
Как налетели торчки!..
Остался - кубешник!..
 

А еще - такое:

В кармане куртки
Два снаряженных шприца.
Себе и подруге...
 

А потом растрясло его на крупную вещь. Вспомнил Шантор Червиц как начинал он свою торчковую жизнь, вооружился ручкой, блокнотом и начал писать:

Я брожу по застреманым драгстерам
И сжимаю в пальцАх терку мытую.
А на ней мои руки дрожжащие
Написали "Solution Jeff".
Там встречают меня без внимания,
И дибят как наркота последнего.
Как говно берут терку истрепану,
И швыряют мне взад, озверев!
Но нахально блуждая по каличным,
Непременно увижу, как девушка,
Практиканточка, мне незнакомая,
Вдруг напишет: 16 на 2.
Пробивая фанеру асковую,
И забрав две столь нужные баночки,
Я в мечтах устремляюсь к товарищам,
И кружится моя голова.
 

- Эй, Шантор Червиц!

Пока Шантор Червиц испытывал муки творчества, Семарь-Здрахарь вылез из ванной и теперь стоял в дверях комнаты, где творил Шантор Червиц.

- Чего?

- Я в комнатке потусю. - Сообщает Семарь-Здрахарь и испаряется из проема.

А Шантору Червицу-то что? Пусть тусует. Главное, чтоб с мысли не сбивал:

 

...И на хазе, ништячной, но паленой,
Я бодяжу улетное ширево.
И метелку в машину бодяжную
Забиваю, тромбую и ша!
Осторожно, чтоб капли не падали,
Заливаю в нее мульку мутную.
А с канюли баяна уж падает
Джеф зеленый. И стынет душа...
 

 

- Блядь, это что за хуйня? Бя-я-я-я! Шантор Червиц, что это за хуйня??? - Вопит из комнаты Семарь-Здрахарь. Но Шантору Червицу не до него. Стих идет!

 

...И беру я иголку контрольную,
Набираю в машину солюцио,
Надуваю веняк весь истыканый,
И ширяю себе свой дозняк.
Как по кайфу приход мне приходится!
Я торчу - и мне сладко и весело!
Друг мой, знаю, ты тоже попробуешь!
Забодяжь, заширни, и ништяк!
 

Написал Шантор Червиц, последний восклицательный знак поставил, но перечитать не успел. Только начал свою калиграфию разбирать, как:

- Сука, ты, Шантор Червиц, бля! Конченая ты сука! Падаль! Мразь поганая! - Визжит Семарь-Здрахарь. И слышит Шантор Червиц, что где-то поблизости стекло бьется. Звук такой характерный. И какой-то очень слишком близкий. Чуть ли не в соседней комнате. Где Семарь-Здрахарь тусует.

Интересно стало Шантору Червицу. Отложил он блокнот и в стенку постучал:

- Семарь-Здрахарь! Что у тебя там?

- Ша-а-анто-о-ор Че-е-ерви-и-иц! - Ответствует Семарь-Здрахарь. - Блядь, ты, сука, ты когда успел эти камеры и жучки установить?

А голос у Семаря-Здрахаря, хотя и визглявый, но громкий. Посмотрел Шантор Червиц на часы - четвертый час. А, судя по безлюдию за окном, ночи.

Про камеру Шантор Червиц понял. Да, видеокамера в комнате где Семарь-Здрахарь. Но она в чехле. Неустановленная. На полке лежит. А какие жучки?

- Какие жучки? - Спрашивает Шантор Червиц через стенку и бежит к двери. Но там заперто.

- Шантор Червиц! Я тебя ненавижу! Гнида! Сучара ментовская! - Вопит Семарь-Здрахарь. А Шантор Червиц стоит и слушает и эти вопли и очередной звон стекла, и дикие удары по стенам, и треск падающей мебели. Секунд пятнадцать он это слушал. Потом надоело. Квартира-то его. Не притон, там, какой-то, цивильная, незасвеченая хата, хотя и на первом этаже. И негоже ее обстановку ломать всяким там Семарям-Здрахарям.

Разбежался Шантор Червиц по коридорчику, дверь попытался выбить. А дверь настоящая, не ДСП сраное, а досковая. Не поддалась она с первого раза. А Семарь-Здрахарь изнутри услвшал удар и, даром, что в отглючке, сообразил. Пока Шантор Червиц второй раз разбегался, Семарь-Здрахарь дверь диваном припер. Все! Не откроешь теперь!

- Хуй тебе, Шантор Червиц! Не возьмешь меня! Хватит! - Орет Семарь-Здрахарь и продолжает мебель крушить. Стекла только похрустывают. Видно уже все перебиты.

Шантор Червиц понимает, что это пришел пиздец. Время не то раннее, не то позднее, а соседи, которым с утра на джоб топать, и так создания нервные, синькой испорченные. Как пить дать ментуру вызовут.

Осознав такую перспективу, Шантор Червиц заметался по кухне, собирая стрем-пакет. Компот, баяны, фантики:

- АААААААА, - Орет Семарь-Здрахарь, у которого пошел новый виток осознания глюкавой реальности. - Ты, падла, меня зомбируешь! АААААА. Выключи эту адскую машину!.. Сейчас же! Слышишь?! Сейчас жее-е-е!!..

- Нет у меня никакой машины! - Решает ответить Шантор Червиц, разыскивая струны.

- Нет есть, и ты ей на меня воздействуешь, ААААА выключи сейчас же, я всё равно найду где ты спрятал излучатели! - Не унимается Семарь-Здрахарь.

Под звуки падающей мебели, бьются оставшиеся минимально целыми стёкла... Семарь-Здрахарь ищет излучатели... Шантор Червиц все собрал, пора валить, но он почему-то, наверное из-за винта, все же не оставляет надежды угомонить разбушевавшегося глюкача.

- Хорошо, - Кричит Шантор Червиц. - Я выключу, все! Всё! Я выключаю! Слышишь!? - И Шантор Червиц щелкнул выключателем света в коридоре.

- Нет, ни хуя ты не выключил - Вопит Семарь-Здрахарь. - Меня не наебешь! Я все чувствую! Выключай на хуй, а то я, блядь, всё здесь разобью!!

Шантор Червиц прикидывает, много ли целого осталось после бесчинств Семаря-Здрахаря и, решив, что пусть хоть немного, да останется, починить можно будет: Наверное: Кричит через дверь:

- Семарь-Здрахарь! Все, успокойся, я выключаю, выключаю! - А тем временем Шантор Червиц забрался на стул, добрался до щитка и вывернул пробки.

- Бля-я-я-я-ядь, ты меня за дурака, что ли держишь??? - Продолжает Семарь-Здрахарь.

- ???

Нет, Семарь-Здрахарь, ты что? Я выключил изучатель! Как ты просил... - Прикидывается своим Шантор Червиц.

- Не пизди! - Заливается воем Семарь-Здрахарь. - Ты выкрутил пробки, чё я не знаю?

Шантор Червиц понимает, что его шансы утихомирить Семаря-Здрахаря закончились. В комнате снова что-то ломается, трещит, стены гудят, но Шантор Червиц уже принял решение. Он вворачивает пробки обратно, слезает со стула и, подхватив пакет со стремом:

Слушает как гремит дверной звонок. Два звонка. Дзы-ы-ы-ынь. Дзы-ы-ы-ынь!

Так звонят только менты. Привычка у них у всех такая, что ли, стандартная?

Посмотрел Шантор Червиц в глазок. Точно они. Два мента. Стоят, переглядываются, калаши на плечах мацают.

Не стал им Шантор Червиц дверь открывать. На фига ему это надо? Расспросы, допросы. А там и веняки заставят предъявить. И содержимым пакета поинтересуются:

Стоит Шантор Червиц, ждет. Стоят менты - тоже ждут. А в комнате бой продолжается. У ментов нервы сдали быстрее, чем у Шантора Червеца и они из подъезда вышли. Вышли и к окну подошли. Зарешеченному. И разбитому.

И слышит Шантор Червиц, как мент говорит:

- А ну, бля, успокойся!

- Да пошёл ты на хуй! - Недружелюбно отвечает ему Семарь-Здрахарь. - Не видишь по всей комнате жучки понаставлены!

- Успокойся! - Повторяет мент. Наверное, понимает Шантор Червиц, это единственное слово в ментовском лексиконе для успокоения переторчавших. Много раз он его применять не будет. Так что пора скипать.

- Пашол на хуй! - Надсаживается Семарь-Здрахарь.

Не дожидаясь кнца этого содержательного диалога, Шантор Червиц тихонько отпер дверь и как есть, в тапочках, куртке на голое тело, а когда одеваться? и со стрем-пакетом в руках покидает хату. А прямо у подъезда стоит раковая шейка ДПС и лениво помигивает синей кастрюлей. Внутри - заспанная рожа мента-водилы.

Шантор Червиц, с видом, как будто он всегда выходит в это время совершить моцион, проскальзывает мимо машины, подозрительно косясь на подозрительно косящегося мента внутри, и скрывается в близлежащих кустах.

Там Шантор Червиц и ныкет палево и направляется в соседний дом. К Райке Недаеттт. Прощаться.

Эти душеразбивательные сцены мы опустим. Не след здесь влезать в чужой интим. Серьезное дело-таки.

Долго еще не решался Шантор Червиц заявиться домой. Думал, сделати там мусора засаду. Он придет, а его - хвать! И в каталажку! Ведь реактор с винтом недобраным и баяны с контролем в разгроханой комнате остались. На пару с Семарем-Здрахарем.

Но пронесло.

Райка Недаеттт после прихода утра заглянула в хату Шантора Червица, никого там не нашла и дала отмах. Шантор Червиц нашел и баяны, и винт: Не нашел только видака, камеры, телевизора, музыкального центра, телефона с определителем и других, более мелких произведений электроники.

Как не просила Райка Недаеттт того замечательного крышесносного винта, Шантор Червиц ей не дал. При девке весь фурик-реактор в раковину вылил. Смыл и прополоснул. Чтоб и следа не осталось.

Кое-как потом Шантор Червиц комнату в порядок привел, стекла вставил, остатки мебели на гвозди посадил. Не горевал он о технике забугорной, а горевал только о видеокамере, на которую марафонные движения были записаны. Ясно же, что менты попятили. А если кто из них любопытный? И посмотрит, что там записано?..

О-о-о: Лучше и не думать!..

Так и не думал Шантор Червиц, пока его повесткой в ментовку не вызвали. Там, листая дело и слушая рассказы участкового, он и узнал окончание этой истории.

Сразу после его ухода подкатили ещё три ментовские тачки. Вся милицейская туса скучковалась у окна, безуспешно пытаясь выцыганить Семаря-Здрахаря из хаты.

Семарь-Здрахарь, отмахивался ножкой от стула от несуществующих пуль, и прятался от них и от ментов за обломками мебели, думая, наверное, что если калаш сперва висит на сте: милиционере, то потом он будет стрелять. И именно в него, Семаря-Здрахаря.

Непонятно как, но доблестным охранникам правопорядка удалось заставить или уговорить Семаря-Здрахаря выдать им ключи от квартиры. Наверное, история этого не сохранила, для поисков жучков и излучателей.

Естественно, ничего они искать не стали, а, застегнув Семаря-Здрахаря в нарукавники, доставили его в отделение.

Там Семарю-Здрахарю поплохело. Он почувствовал, и стал всем подряд кричать, что Шантор Червиц с помощью адской машины осуществляет на него направленное телепатическое и микроволновое воздействие. И при этом выращивает у него в горле какой-то гигантский прыщ, который, в скором времени так разрастется, что приведёт к удушению Семаря-Здрахаря.

Семарь-Здрахарь, осознав такую перспективу, немедленно стал задыхаться и требовать к себе врача.

Перепуганные менты вызвали неотложку. Приехал врач, осмотрел Семаря-Здрахаря и посоветовал ему не заниматься цереброкопуляцией с милиционерами.

Слегка успокоившись, Семарь-Здрахарь стал объяснять работникам правоохранительных органов, что его специально укололи наркотиком и теперь зомбируют с помощью специальной микроволновой машины, которая установлена в квартире Шантора Червица.

- Вызовите физиков! - Орал Семарь-Здрахарь. - Вызовите скорее, пока Шантор Червиц не убрал эту адскую машину.

Милиционеры пообещали вызвать физиков и попросили его немного подождать и успокоится. Но не таков был Семарь-Здрахарь! Он не успокаивался! Он прекрасно слышал направленные сигналы, издаваемые водой текущей из унитазного бачка! Этими сигналами Шантор Червиц пытался заставить его совершить самоубийство!

Из последних сил Семарь-Здрахарь попытался донести эту информацию до милиционеров, но те оставались безучастны.

И тут Семарь-Здрахарь все понял! Он вспомнил, что менты имеют крайне низкий уровень интеллекта и по своему ментальному развитию просто не могут врубиться в тонкие материи микроволновых воздействий и направленного зомбирования! Ведь именно поэтому они и пошли в милицию, что людей с таким низким IQ никуда больше взять не могут!

- Ну и хуй с вами! - Пробурчал Семарь-Здрахарь, обидевшись на всех, и устроившись поудобнее на жестком откидном лежаке, мирно уснул.

Через несколько часов он отошёл. Не куда-то, а от глюков.

О, менты! О, эти святые люди! С утра они объяснили Семарю-Здрахарю, что никаких наркотиков не было! Они даже не взглянули на его веняки! Менты! Милые! Они растолковали Семарю-Здрахарю, что он просто напился, и у него случилась белочка.

Семаря-Здрахаря отпустили: Выписав штраф в 45 рублей.

А Шантор Червиц, частенько смотрит на изрезанные ножом и стеклами обои, из-под которых Семарь-Здрахарь пытался извлекать "жучков", и говорит юным винтовым:

- Не повторяйте моих ошибок, не варите чересчур хороших растворов!

Наверх

---

11. Винтовые приметы

Торчок винтовой обладает обостренным восприятеием внешней и внутренней реальностей.

Представьте себе: ночь. Тишина. Но чу! Кто это? Ба! Да это винтовой на замороке из кустов выглядывает! А винтовые обычно по одному не ходят. Давайте-ка приглядимся повнимательнее. Видите? Нет, не там. Вон-вон!.. Куда я пальцем показываю. Увидели? Да? Хорошо замаскировался, правда? Нацепил на себя черный плащ-макинтош, с головой в него закутался, чтобы менты-полиса не замели, и ходит этакой невидимкой. Глюки собирает.

Вот нагнулся, поднял что-то. Не видно что? И не увидите. Это же его глюка. Ее другим видеть можно только если он сам позволит. А нам он не позволял.

Но пойдем дальше, там нас тоже ждет немало интересного. Удивительные открытия, надо сказать, ждут нас. Ведь торчки винтовые, несмотря на внешнюю простоту - существа в высшей степени разумные. Если у них крыша, конечно не съехала.

А зачем дальше идти? Почему бы не понаблюдать за этими? Если на улице шарятся винтовые - значит и гнездо их неподалеку. А куда интереснее вести наблюдение за торчками винтовыми в их естетсвенной обстановке.

Ага. Вот и гнездо. Вон окошко светится. Почему именно это? Да, многие светстся, но только из этого дымок тянется. Только не надо этот дымок нюхать. Хорошо если это салют отожгли. Тогда ничего. А вот ежели это йод из реактора оттдувают - тут уж вашему любопытному носу не поздоровится!

Тихо! Не надо кашлять! Спугнете!

Ну и что, что свербит? Я же предупреждал, что это могут быть кислотные пары? Так что терпите, мои юные друзья. Полевые наблюдения рискованы. Не стоит об этом забывать ни на секунду. Вот один наш коллега глаза лишился. Знаете как? Случайно. Чисто случайно. Кинул торчок винтовой использованный баян в форточку. А за ней - фенолог-дарагс-антрополог. Мало того, что глаза лишился, так еще и гепатитом бэ переболел.

Но к делу, коллеги! К наблюдениям! Запомните, коли выдувают йодные пары, то это что значит?

Правильно. Винт готов. А какие из этого следуют выводы? Подсказать? Хорошо. Намекну немного. Торчок винтовой имеет сверъестественно развитую интуицию, она же сверхчувственное восприятие. Так, значит, что?

Правильно! Скоро в гнездо подтянутся другие торчки винтовые. И мы сможем понаблюдать:

Нет, фу, как пошло! Процесс размножения мы наблюдать сегодня не будем. Хотя, кто знает, может, нам и повезет.

Ведь размножение торчка винтового происходит не половым путем. А как? Кто помнит? Никто? Жаль. Жаль: Размножение торчка винтового происходит путем игловой дефлорации баяном с винтом! Вспомнили? Ну, слава богу. Так что, даже если мы сегодня и увидим акты промискуитета, то к собственно размножению они относиться не будут.

А вот и то, зачем мы полезли на это дерево. Смотрите внимательно! Не надо ломать ветки, даже если ты с них падаешь. Падай тихо. Беззвучно! Удачно приземлился? Что, ногу сломал? Ну, полежи немного, мы скоро.

Итак вот она - самая интимная составляющая бытия торчка винтового. Что мы видим? Какой укол? Ну, да, в обыденной жизни такое действие называется уколом. Но так ли это у торчка винтового?

Умница! Правильно! Это смысл их жизни. Ну, не всей, конечно, а активно-винтовой стадии. Но все равно. Зачту такой ответ. Теперь, когда мы увидели все, что хотели:

Что еще понаблюдать? Нет? В гости зайти? Винта попробовать? Отчислен. И ты отчислена! И что, что теоретически?! Сегодня теория, завтра - практика. Вы же обязаны сохранять научный подход. Нет, никаких апелляций!

С кем только приходится работать?

А сейчас я зачту вам один очень показательный документ, снятый с помощью длиннофокусного объектива. Итак, слушайте внимательно! Не канючить. Свободны. Теперь вы сами такое сочинять будете. Все! До свидания! Я за вами еще понаблюдаю!

Итак, приступим:

"Винтовые приметы:

Увидел голубя - к вмазке.

Увидел воробья - к вмазке.

Увидел синицу - к вмазке.

Увидел ворону - к вмазке.

Увидел кота - к вмазке.

Увидел мента - к вмазке.

Увидел кобеля - к вмазке.

Увидел кошку - к вмазке.

Увидел суку - к вмазке.

Увидел мужика - к вмазке.

Увидел тетку - к вмазке.

Увидел мужика в шляпе - к вмазке.

Увидел мужика без шляпы - к вмазке.

Увидел мужика в галстуке - к вмазке.

Увидел мужика без галстука - к вмазке.

Увидел тетку в шляпе - к вмазке.

Увидел тетку без шляпы - к вмазке.

Увидел тетку в галстуке - к вмазке.

Увидел тетку без галстука - к вмазке.

Увидел тетку в платке - к вмазке.

Увидел тетку без платка - к вмазке.

Увидел мужика в платке - к вмазке.

Увидел мужика без платка - к вмазке.

Увидел тетку в косынке - к вмазке.

Увидел тетку без косынки - к вмазке.

Увидел мужика в косынке - к вмазке.

Увидел мужика без косынки - к вмазке.

Увидел мужика в брюках - к вмазке.

Увидел тетку в брюках - к вмазке.

Увидел мужика без брюк - к вмазке.

Увидел тетку без брюк - к вмазке.

Увидел тетку в юбке - к вмазке.

Увидел тетку без юбки - к вмазке.

Увидел мужика в юбке - к вмазке.

Увидел мужика без юбки - к вмазке.

Увидел мужика в шали - к вмазке.

Увидел тетку в галошах - к вмазке.

Увидел тетку без галош - к вмазке.

Увидел тетку в одной галоше - к вмазке.

Увидел мужика в одной галоше - к вмазке.

Увидел мужика с паспортом - к вмазке.

Пацан ест на улице мороженое - к вмазке.

Девчонка ест яблоко - к вмазке.

Парень пьет на улице пиво - к вмазке.

Мужик пьет водку из горла - к вмазке.

Тетка жрет йогурт пальцами - к вмазке.

Выпал волосок - к вмазке.

Выпал зуб - к вмазке.

Отпал нос - к вмазке.

Отвалились почки - к вмазке.

Вывалилась печень - к вмазке.

Прокисли мозги - к вмазке.

Выпали кишки - к вмазке.

Все органы на месте - к вмазке.

Проехал "Запорожец" - к вмазке.

Проехал "Мерин" - к вмазке.

Проехал автобус - к вмазке.

Проехал троллейбус - к вмазке.

Проехал велосипед - к вмазке.

Никто не едет - к вмазке.

Чешется нос - к вмазке.

Чешется подбородок - к вмазке.

Чешется щека - к вмазке.

Чешется лоб - к вмазке.

Чешется ладонь - к вмазке.

Чешется плечо - к вмазке.

Чешется подмышка - к вмазке.

Чешется запястье - к вмазке.

Чешется рука - к вмазке.

Чешется стопа - к вмазке.

Чешется бедро - к вмазке.

Чешется голень - к вмазке.

Чешется нога - к вмазке.

Чешется бровь - к вмазке.

Чешется живот - к вмазке.

Чешется грудь - к вмазке.

Чешется спина - к вмазке.

Чешется жопа - к вмазке.

Чешется ухо - к вмазке.

Чешется хуй - к вмазке.

Чешется пизда - к вмазке.

Чешется язык - к вмазке.

Чешутся прыщи - к вмазке.

Не чешутся прыщи - к вмазке.

Ничего не чешется - к вмазке.

Хочется ссать - к вмазке.

Хочется срать - к вмазке.

Хочется блевать - к вмазке.

Хочется пить - к вмазке.

Хочется жрать - к вмазке.

Хочется сморкаться - к вмазке.

Хочется дрочить - к вмазке.

Хочется ебать - к вмазке.

Хочется рыдать - к вмазке.

Хочется плевать - к вмазке.

Хочется вмазаться - к вмазке.

Ничего не хочется - к вмазке..."

Остальное завтра дочитаю. Все свободны.

Наверх

---

12. Кручение бычков в темноте

В общем, этого до сих пор никто не понимает.

А в чем суть? Суть в том, что как-то приходовался Клочкед в темноте. И бычок с прихода курил. И надо было ему пепел стряхнуть, а то негоже всему в нем изваляться. Вот, Клочкед глаза отверз, стал пепелац искать на ощупь. Нашел-таки. Понес к нему бычок. Стряхнул пепел. И назад, в рот, бычок этот и понес. И видит - за бычком, за угольком этим бычковым, след в воздухе тянется. Синий. Ну, не совсем синий, а голубоватый. Бледно-голубой. А ведь бычковый уголек-то красно-оранжевый!

Клочкед тогда затянулся, уголек поярче вспыхнул, и стал Клочкед этим бычком в водить туда-сюда. И видит, один хрен, уголек красно-оранжевый, а след за ним - бледно-голубой. То ли глюка, то ли нет. Непонятно.

Принялся тогда Клочкед бычком круги описывать. Вращает бычок и наблюдает. Все то же самое: уголек красно-оранжевый, а след за ним - бледно-голубой. И мало того, линия вдруг появилась. Синяя и касательная к тому кругу, овалу или эллипсу, по которому уголек от бычка летает.

Позвал Клочкед Павку Карапуззз. Ее по полному Павлиной Карапуззз звали, а по короткому - Павка Карапуззз.

Павка Карапуззз смотрит, действительно: уголек красно-оранжевый, а след за ним - бледно-голубой.

Не глюка, видать.

А по трезвяку - ничего подобного. Красно-оранжевое все. И никакой голубизны!

А по увинченому - снова - уголек красно-оранжевый, а след за ним - бледно-голубой.

Несколько месяцев Клочкед бычки в темноте крутил. Не курил, а крутил и крутил бычки. Массу сигарет извел. Всех знакомых винтовых на это дело подсадил. И никто ничего понять не может, отчего уголек красно-оранжевый, а след за ним - бледно-голубой!?

Только Семарь-Здрахарь посмотрел на это безобразие и веско сказал:

- Это работает эффект Доплера.

Объяснил, тоже мне. Один хуй никто ничего не понял. Причем тут Доплер? К нему самому же не попрешься, выяснять, по какой такой причине уголек красно-оранжевый, а след за ним - бледно-голубой.

Но с тех пор все торчки бычки в темноте крутят. Эффект Доплера изучают. Наука, бля. Красиво, но непонятно!..

Наверх

---

13. Человеки из коробок

Я стоял на крыше, и над моей головой кружились ангелы.

Что еще добавить?!

Как это возможно описать!?

Любые слова покажутся пресными, если даже попытаться объять ими то величественное сияние, которым озаряли они меня. Поэтому, я и пытаться даже не буду. Пусть текут эти буквы, пусть складываются в эти неказистые конструкции, что зовутся речью человеческой. Пусть.

А я стоял, и они летели.

Нет, конечно, не просто так я стоял. Нет, не просто так.

Буквально минут десять назад мы с Элеонорой Парадиззз поднялись на чердак четырнадцатиэтажки, неся с собой баяны и винт. Буквально восемь минут назад я ее втрескал. Буквально пять минут назад я втрескался сам и пошел приходоваться под открытое небо.

И оно открылось.

Сперва небо было совсем обычным. Чистым, голубым. С несколькими перистыми облачками. Лето ведь. Июнь.

А потом... Потом я понял, что сделал себе чуток больше, чем следовало.

Элеонора Парадиззз лежала тут же, рядом со мной, в рубероидном желобе для стока воды и тоже смотрела в небо. Не знаю, видела ли она то же, что и я, мы об этом потом никогда не разговаривали, но смотрела она вверх такими зачарованными глазами, с таким сияющим лицом, что я не удивлюсь, если созерцали мы одни и те же великолепные картины.

Не думаю, что это кому-то будет интересно, но если уж я начал эту повесть, то негоже завершать ее, едва начав. Это будет неправильно. Это будет проявление трусости. И поэтому, разорвав пополам свою душу, я, макая в ее кровь пальцы, вывожу эти слова на ступенях лестницы, ведущей тебя, читатель, странные и стремные глубины созерцательного существа, винтового торчка: Безупречно.

Небо, небо:

Пролетел реактивный самолет. Быстро-быстро. Он оставил после себя белый дым инверсионного следа. И след этот, прямой и скругленный одновременно, будто застежка-молния, разделил горние дали на две части. Нет, какое "разделил"? Он приотворил завесу неба. Рассек ту голубую парашу, что вечно маячит над головами, и выпустил сюда, в пределы поднебесной тверди, ангелов:

Но не сразу.

Сперва от следа самолета стали расходиться розовые перья. Не знаю, как еще назвать такое явление. Полосы розоватого света, словно волны от брошенной в небо палки, начали вибрировать, заполняя все видимое пространство.

Вскоре розовое стало светиться все сильнее. В его сиянии появилась странная мощь и вдруг я понял, что это уже не розовый свет, хотя розового там все еще оставалось предостаточно, а чисто-фиолетовый. Спектрально чистый фиолетовый. Пронзительный.

И когда поле моего зрения все оказалось заполнено преходящими друг в друга ветвистыми и перистыми полосами розового и фиолетового, появились они. Ангелы.

Мощные и нежные человекоптицы, они бесшумно завели хоровод надо мной.

Я хотел услышать ангельское пение. Я хотел услышать хоть звук: Но безмолвны были ангелы. Не было им нужды говорить со мной. Они лишь смотрели в мои глаза, чьи зрачки занимали почти всю поверхность радужки, своими неописуемыми очами. И молчали.

И простер я к ним свои руки. Свалились с них рукава рубахи, упали до плеч манжеты рукавов, показалась моя кожа, сплошь покрытая рубцами от старых дорог, да синяками от недавних вмазок. Но не отреагировали они на это простирание. Они продолжали немотствовать и вести хоровод.

И я, понимая, что любой звук сможет: Нет, не спугнуть их, хуй спугнешь ангела, коли тот прилетел, а разбить своими мудацкими эхами ту хрупкую идиллию, в средоточии которой я нежданно очутился: Я молчал тоже.

И вдруг они стали спускаться ниже.

Нет, не вдруг! Они давно уже спускались, нарезая спирали надо мной, просто я не замечал этого, восхищенный немыслимой картиной.

Они подлетели совсем близко. Так, что я мог разглядеть каждую жилку на их могутных крылах. И каждая жилка эта оказалась:

Ага. Именно тем самым:

И каждая жилка эта оказалась заполненным чем-то баяном.

И тогда перестал я простирать к ним руки, а развел их по сторонам. Взмахнули ангелы крылами, и полетели вниз сонмы баянов. Вонзались их иглы в тело мое. Вонзались и, словно шприц-пули, вдавливали в мое тело свое содержимое.

(Вообще-то в этом месте должен был появиться наркоништяк. Но нет его тут. Сбежал куда-то по обыкновению своему.)

И от восторга того, что вызвал влитый в меня ангелами раствор, я лишился чувств.

Очнулся я все так же, глядя в небо. Только уже не было в нем ангелов. Обычное то было небо. И лишь на фоне его шевелила губами голова Элеоноры Парадиззз.

Я ей улыбнулся.

- Слава богу. - Сказала Элеонора Парадиззз.

- Я вернулся. - Сказал я.

- Все закончилось. - Сказал я.

- Пойдем? - Сказал я.

- Да, куда тебе?! - Всплеснула руками Элеонора Парадиззз. - Ты же на ногах не держишься! Да и зенки у тебя бешеные.

Я посмотрелся в ее зеркальце и вынужден был признать ее правоту на счет последнего.

Некоторое время я еще пытался созерцать небо. В понятно что тщетной надежде вновь узреть ангелов. Но теперь его свет резал мне глаза. И я стал смотреть на землю.

Там, внизу, ходили люди, играли дети. Дворничиха возилась на помойке. И помойка эта оказалась полна каких-то картонных коробок.

Но едва дворничиха отошла, коробки эти зашевелились.

И из них вылез голый мужик. Он осмотрелся. Я быстренько спрятался за край крыши, чтобы он меня не заметил, но все равно продолжал наблюдать. Голый мужик протянул руку в коробку и вытащил оттуда голую девку. И, обнявшись, они пошли прочь.

Я не мог понять, как же они там поместились? Коробки, вроде, небольшие, из-под телевизоров. Ну, не влезть туда целиковому мужику и бабе. Только по частям. Что же, эти части там жили отдельно, а как только убедились, что поблизости никого нет - решили соединиться и пойти прогуляться?

Непонятно.

И снова коробки задрожали. Но теперь другие. Соседние. На сей раз вылезли сразу две обнаженные девчонки, а за ними - парень. Из других тоже стали появляться нагие люди. Коробки все вибрировали. Из них появлялись все новые и новые персонажи. Появлялись, и тут же удалялись по своим каким-то делам.

Десятки людей, оказывается скрывались в хаотически наваленных коробках на помойке. Но что же их туда привело? Почему они голые? Неужели они прямо там и живут? Нет, немыслимо!

Наверное, они предварительно скрепили всю эту конструкцию, якобы хаотическую, скотчем, прорезали в коробках дырки, чтобы помещались и руки, и ноги, и занимались там дикой оргией.

Хм... Какая оргия?! Ведь тогда все на помойке ходило бы ходуном!

Нет! Они, скорее всего, прорыли подземный ход в канализацию и там купались и еблись напропалую.

Но в канализации же вода, а выглядели эти существа из коробок сухими.

А-а-а! Наверное, они действительно прорыли. Но не ход, а пещеру. С ходом, конечно. И теперь каждый день туда спускаются!

Везет же.

Хм... А мне, что? Разве не везет? Ведь рядом со мной Элеонора Парадиззз!

Элеонора Парадиззз не сопротивлялась, когда я ее раздел. Не сопротивлялась она, когда мы ебались в рубероидовом желобе для стока воды.

Прошел дождь, пришла ночь, а мы все еблись и еблись...

Когда мы, наконец, спустились, помойка была пуста. Не было там ни коробок, никого. Я поискал несколько минут вход в вырытую голыми людьми из коробок пещеру, но, как видно, его хорошенько замаскировали. И мы с Элеонорой Парадиззз пошли к ней домой. Доставиться остатками винта. И варить новый.

Наверх

---

14. Наркоманы-пидорасы

Если ты в зоне
Пробовал кожаный шприц -
Не наркоман ты! (Клочкед)
 

 

 

Распечатываем колоду. Рассматриваем карты.

 

Едва Шантору Червицу открыли дверь, как он понял, что во второй раз вряд ли здесь появится. Но делать было нечего, не разворачиваться же? И он, напустив на себя мину крутого варщика, переступил порог.

- Ты, штоль, Шантор Червиц? - Спросил его открывший, детина поперек себя шире, с торсом разжиревшего слона и таким же серым по цвету из-за плотного ковра расплывшихся за давностью лет татуировок. Одного взгляда Шантору Червицу не хватило, чтобы прочесть по наколкам историю этого деятеля. Малолетка, отрицалово, гоп-стоп, позвоночник, три ходки, наркоман: Были еще какие-то рисунки, смысл которых Шантору Червицу не удалось определить даже с третьего взгляда.

- Я. - Хмуро процедил Шантор Червиц. - Сколько вас тут? Где Спонсор?

Теперь уже детина окинул варщика недобрым взглядом от макушки до мысков:

- А те-то какое дело? Ты сюда варить пришел. Вот и вари.

- Пока я не увижу всех - варки не будет! - Спокойно отрезал Шантор Червиц.

- Да ты чего, борзый что ли? - Удивился Детина. - А ну, дуй на кухню! Мухой!

- Зови Спонсора. - Невозмутимо проронил Шантор Червиц и одним движением уселся по-турецки на половик.

Детина изумленно посмотрел на Шантора Червица, но охранный инстинкт продолжал работать и отступать Детина не собирался:

- А хуя не хочешь?

- Наезд? - Спросил сам себя Шантор Червиц и сам себе же ответил. - Наезд.

Варщик таким же плавным движением вновь встал на ноги и, повернувшись к Детине спиной, заявил:

- Я здесь варить не буду! Отворяй дверь.

- Это что за базар?! - Взревел Детина, проворно загораживая своей тушей дверь и могутной грудью начиная выдавливать Шантора Червица на кухню.

- Я чернушный винт не варю. - Уперся Шантор Червиц, врастая в паркет.

- Ты у меня сейчас все сваришь! Чернушный, белушный! Всякий! - Взорал бывший зек, тесня Шантора Червеца от вожделенного выхода, - Ты у меня щас на кровяке своей варить будешь!

- Что тут происходит? - Из комнаты появился парень в адидасовском спортивном костюме. По тому, с каким раздражением он выдал свою фразу, да и по всей повадке незнакомца, Шантор Червиц понял - перед ним Спонсор.

- Да вот, козлина, варить чего-то не хочет! - Прорычал детина.

- Чего-то? - Передразнил Шантор Червиц. - Не "чего-то", а говна из-за тебя я варить не хочу! Расскажи-ка своему хозяину какой косяк ты с порога запорол?

- Чего это, из-за меня? - Детина отступил на шаг и Шантор Червиц с трудом сохранил равновесие.

- Какой косяк? - Хором спросили Спонсор и Детина.

- Ну? - Нетерпеливо проронил Спонсор.

Шантор Червиц молчал и говорить пришлось Детине.

- Так он, эта: Он ваще наглый, как мент какой! С порога стал спрашивать, кто тут, да сколько нас: А на хуя ему это все?

Шантор Червиц продолжал молчать. В коридоре появились еще два участника представления. Потрясающей красоты длинноногая девка и близнец встретившего Шантора Червеца обормота.

- Кто Спонсор? - Спросил Шантор Червиц, хотя все и так было понятно.

- Я. - Ответил Спонсор.

- Если кто-то приглашает меня, - Сказал Шантор Червиц уставившись в глаза Спонсора, - Он должен знать и выполнять мои условия.

- Чо за условия, нах? - Взрычал Детина 1.

- Ша! - Рыкнул на него Спонсор. - Ну, я знаю, что варщику с компотом - половина: Без компота - четверть... Варщик ставится первым...

Шантор Червиц удрученно покачал головой:

- И это все? Видать, настоящих варщиков здесь не было...

- Да, все вы с заебами! - Детина 2 шмыгнул носом, набрал полон рот соплей и, постеснявшись сплюнуть на пол, вынужденно проглотил их. - Всяк крутого из себя корчит.

- Стухни! - Цыкнул на него Спонсор и, уже начиная терять терпение, обратился к Шанторц Червицу:

- Какие твои условия?

- Вы все делаете то, что я скажу. - Очень мягко проговорил Шантор Червиц. - Сразу и безоговорочно. Это - первое и основное условие. Если кому-то вдруг мои требования покажутся странными - я все объясню. Но только после процесса. И это - второе условие.

Мне до фени, кто тут к чему привык, но если пришел я: То все будут делать, как я сказал:

- А не много ты на себя берешь? - Скривился Спонсор.

- Я не варю говно. - Четко произнес Шантор Червиц. - Я делаю качественный продукт. Кто хочет травиться, гробить здоровье - флаг в руки! Только я тут не при делах. Приглашайте другого. Он все сделает за пять минут, плющить будет часа два, а потом полетят почки-печенки-щитовидки в теплые края...

- Ладно... - Со скрипом согласился Спонсор. - Но, смотри...

- Я живу по понятиям. - Перебил его Шантор Червиц, правда, не уточняя, по каким именно.

И, получив молчаливое согласие, варщик принялся за дело.

Отбивать Шантору Червицу пришлось из двух банок. Пока он тряс пузыри с тягой и красавкой, за этим процессом хмуро наблюдали Детина 1 и Детина 2. На процесс взвешивания получившегося пороха пригласили и Спонсора. Девушка, как на то надеялся Шантор Червиц, не появилась. Впрочем, он и не думал, что она появится. Слишком уж она была красива, чтобы Спонсор мог позволить глазеть на нее какому-то варщику, пусть и временно распоряжавшемуся здесь всем. Но варщики приходят и уходят...

- Грамм и четыреста восемьдесят сотых. - Провозгласил Шантор Червиц. - Можно считать, что полтора граммушника у нас есть. Итого, выход - восемьдесят пять процентов.

- Ишь-ты! - Подал голос Детина 2. - Это чего же? С двух банок - пятнадцать кубов??? А у нас...

- Знатно. - Кивнул Спонсор.

- Вторяки на потом оставить? - Поинтересовался Шантор Червиц.

- Да, забирай. - Великодушно махнул рукой Спонсор.

- А теперь так... - Варщик оглядел присутствующих. - Вы все отсюда выходите. Я завожу реакцию, и все мы ровно на час идем гулять и при этом, как аристотелевские перипатетики, будем предаваться возвышенным философским размышлениям.

Возникла мощная пауза. Такая долгая и гнетущая, что за ее время мог родиться, как минимум, целый дородный генерал-полковник милиции.

Блатные пытались переваривать шуршащими ошметками проширяных мозгов слова с дюжиной и более букв, стараясь при этом делать вид, будто поняли все и сразу и при этом без излишнего шевеления спрямленными извилинами. Шантор Червиц, спровоцировавший эту изнурительную работу серого во всех смыслах вещества, тоже старался не подать виду, что внутри он захлебывается от смеха, созерцая ортогонально-фронтальные эволюции лицевых частей блатарей.

- А ты что, хочешь один в квартире остаться? - Подозрительно поинтересовался Спонсор.

- Откроить хочешь?! - Подался вперед Детина 2.

Шантор Червиц едва не вздохнул.

"Безнадежны." - Понял он про себя. Ведь никто так и не спросил, кто такие перипатетики и для чего гуляя во время винтоварного процесса надо думать о высоких абстрактных истинах и материях.

Но следовало отвечать, и Шантор Червиц выпустил из груди едва не закаменевший в ней воздух:

- Мы что, в пионерском лагере?

- Почему пионерском? - Возмутился Детина 1, но эта реплика пропала втуне.

- А я вам массовик-затейник?

- Что ты гонишь? - Теперь рассердился Спонсор.

- Я не веду, нах, кружок кройки и шитья!

- Какой кружок? - Не понял Детина 2.

- Если бы я хотел откроить, отсыпать, отщелочить, замылить - я мог бы сделать это в любой момент! - Пояснил Шантор Червиц. - И никто из вас и не рюхнулся бы!

- А-а: - Частично успокоился Спонсор.

- Но мы - люди серьезные и такими пустяками не занимаемся. Правильно?

Все единократно, как и положено серьезным людям, кивнули.

- А гулять мы идем все вместе. - Повторил Шантор Червиц и, чтобы даже самым непонятливым все стало ясно, растолковал. - И вы, и я!

- А кто будет за реакцией следить? - Напрягся Спонсор.

- А чего за ней следить? - Пожал плечами Шантор Червиц. - Чай не суп - не сбежит.

- А если фурь лопнет? - Подозрительно скривился Детина 2.

- На моей ответственности. - Заверил его и Спонсора Шантор Червиц и тихонько и нежненько принялся выпихивать всех из винтоварни.

Когда дверь за уходившим последним и все время оборачивающимся Детиной 2 затворилась, варщик расслабился. На самом-то деле он откроил. И откроил не меньше полуграмма. Весь секрет был в... Волшебных пузырьках...

Что, интересно, как?

Ха, так я и буду выдавать чужие секреты!

Но намек, так уж и быть, дам.

Все дело в соли. Обычной. Поваренной.

А вот как Шантору Червицу удалось при слежке в четыре глаза провернуть это - спрашивайте у него сами.

Лирика кончилась, продолжим практику: М-м-м: На чем я остановился?

Ссыпая порох с чашки весов на сигаретную фольгу, Шантор Червиц поймал себя на мысли, что есть у него желание отомстить блатарям. Не Спонсору, Спонсор-то оказался вполне понятливым, хотя и не дал до сей поры половить сеансы на телку, хотя, с другой стороны, каков хозяин - такие и тараканы, а обоим Детинам. Слишком уж они были кичливые. Слишком уж они были дебильные. Впрочем, что еще ожидать от быков?

План мести созрел в три момента. В первый Шантор Червиц решил откроить-таки еще пороху. В следующий момент он отмел эту мысль, ибо за кухонной дверью раздался слишком знакомый звук пожирания соплей. В третий:

 

Тасуем колоду.

 

Давным-давно, когда Шантор Червиц еще только учился варить хороший винт, он слышал тюльку о том, что раствору можно придать, при желании, любые свойства. Сперва, как любой нормальный человек без высшего алхимического образования, он не поверил. Но годы шли, факты накапливались, они проходили шанторчервицевский анализатор, и теперь, после многочисленных вводов и выводов, Шантор Червиц без труда и сам мог добиться от винта любого нужного ему воздействия на клиента.

Но сейчас варщик оказался в затруднении. Предстало сварить такой винт, чтобы на одних он подействовал по одному, на других - по-другому, а на самого Шантора Червица - как обычно. Задача трудная, но не невыполнимая.

Даже не начав уравновешивать весы, дабы отмерить красный, Шантор Червиц начал чудить. Для начала, положив завернутый в фольгу порох на полу, Шантор Червиц некоторое время на него смотрел, потом передвинул на насколько сантиметров. Присмотрелся снова. Удовлетворенно кивнув сам себе, варщик исполнил вокруг кулька безмолвный шаманский танец с резкими выбрасываниями рук и ног. Закончив это действо, Шантор Червиц приложил фольгу с эфедрином ко лбу дико завращал глазами и зашевелил губами, словно творя некую молитву.

На самом деле он ничего не говорил, даже мысленно. Но на наблюдателей за щелью в двери это должно было произвести либо устрашающее впечатление, или они должны были сдохнуть от смеха. Но последнего Шантор Червиц не должен был допустить всеми силами воображения.

Он несколько раз переставлял весы. И, наконец, найдя нужное место где-то под столом, Шантор Червиц пробормотал:

- Во имя Люцифера Светоносного! - И начал взвешивать красный.

За дверью раздалось активное шевеление. Кто-то попытался бесшумно отойти и потом послышались громкие шаги и голос Детины 2 спросил:

- Ну, скоро ты там?

- Скоро, скоро! - Самым раздраженным голосом, на который он был способен, ответил Шантор Червиц. - Отойди от двери. Тут сейчас опасно для непосвященных!

- Взорвется что ли? - Ехидно поинтересовался Детина 2.

- Яйца отвалятся! - Рявкнул Шантор Червиц.

- Ну-ну... - Недоверчиво пробурчал Детина 2 и затаился.

- Во имя Аида Темнопутного! - Провозгласил Шантор Червиц, и принялся отвешивать черный.

Все следующее представление сопровождалось завываниями в полголоса, дикими телодвижениями и вскриками:

- Шамбала!.. Мандала!.. Камбала!..

Все это не мешало Шантору Червицу заниматься своим делом. Во время исступленного шаманствования он тщательно смешал красный и порох, растолок черный, смешал их в реакторе и завел реакцию на кошачий винт.

- Аминь! - Пробасил Шантор Червиц, скрестив ладони над стоящим на самом маленьком огне реактором. В них уже била струя йодоводорода, но варщик еще с минуту постоял так, прежде чем отправиться мыть руки.

Детин, Спонсора и его красавицу Шантор Червиц нашел в одной из комнат.

- Ты верующий? - Спросил вдруг Спонсор.

- Православный. - Заверил его Шантор Червиц и показал крестик и иконку Богоматери, висевшие на шнурке на его шее. - А что такое?

- Да, вот, ребятам показалось, что ты - сатанист.

- Чушь какая! - Рассмеялся Шантор Червиц. - А теперь прошу всех на улицу. Мы можем погулять вместе, можем по отдельности: А вам, ребята, - Варщик повернулся к Детинам, - особое задание. Купить каждому по два-три литра мультивитаминных соков.

- Мы с Риной - отдельно. - Сразу ухватился Спонсор за предложенную Шантором Червицем приманку.

- Да... И без меня - не входить. - Предупредил Шантор Червиц, когда Спонсор запер за собой дверь в квартиру. - Можно запросто все испортить: Считайте, что причуда у меня такая.

Заметив время, Шантор Червиц вернулся ровно через час. В подъезде уже толпились Детина 1 и Детина 2. Они стояли на площадке между этажами и тщательно делали вид, что не заметили появления варщика. Между Детинами стояли два пакета которые, судя по их квадратным очертаниям, содержали заказанные Шантором Червицем соки.

Спонсор опоздал минут на десять.

- Пробки были. - Объяснил он, отворяя квартиру. Шантор Червиц вошел первым и приямком направился на кухню. Рина проскользнула вслед, за ней вошли блатные. Детина 1 и Детина 2 пошли за Шантором Червицем, который сразу же принялся оценивать пузырящуюся жидкость в реакторе на предмет близости окончания процесса. Судя по всему, ждать оставалось минут десять, если не меньше. Малиновые капли активно стекали уже по стенкам, и вскоре предстояло это дело гасить.

Детины поставили пакеты с соком в холодильник и вылупились на Шантора Червица:

- Что там?

- Скоро. - Лаконично ответил Шантор Червиц. - А пока здесь вам делать нечего.

Блатные, внешне покорно, вышли, а варщик прибавил газ и жидкость почти сразу забурлила активнее.

- Пора. - Сказал Шантор Червиц в расчете на невидимых за дверью свидетелей.

За этим последовала заключительная часть псевдоритуала. Тут уж, понапридумывав всяких фенек за время гулянки, Шантор Червиц развернулся. Он разделся до трусов, сделал из рубашки нечто вроде набедренной повязки, привязал к волосам несколько десятикубовых баянов, два двухкубовых засунул в ноздри. Уши Шантора Червица украсили сразу четыре пятикубовика, а еще пару он взял в рот. Приплясывая в этаком прикиде, Шантор Червиц, тренькая на аптечной круглой резинке, умудрился загасить реакцию до винта чистейшей прозрачности.

Сняв реактор с огня и отдув избыток паров всякой кислой пакости, Шантор Червиц водрузил его на пол и, сохраняя выражение предельной сосредоточенности, чему изрядно мешали торчащие отовсюду баяны, и, передвигаясь как косолапый борец сумо, что-то бормоча, несколько раз обошел вокруг фурика, прежде чем развести масло пятнадцатью кубами воды.

На этом запугивание непрошеных свидетелей почти закончилось. Остался один лишь штрих, но его Шантор Червиц отнес на период "после вмазки".

 

Сдача.

 

Быстренько приведя себя в нормальный вид, Шантор Червиц, прихватив в собой мешок машин, щелочильную емкость, вату, соду и, конечно, реактор с винтом, появился в комнате, где зависали блатные и красавица.

- Ну, кому сколько?

- Два. - Сказал Спонсор.

- Два с половиной. - Сказали Детина 1 и Детина 2.

- Я не буду, наверное: - Сказала Рина.

- И еще куб. - Сказал Спонсор.

- Итого - восемь. - Подсчитал Шантор Червиц, не забыв и для себя заказать двуху. Он прикидывал, не продолжить ли и здесь постановку "Пляски дикого племени винтоваров", но вскоре отказался от такого намерения. Он не хотел пугать Рину. Хотя, судя по тому, что Детина 1 и Детина 2 уже рассказали Спонсору все подсмотренное на кухне, красавица и так знала о странной, по меньшей мере, манере поведения сегодняшнего варщика.

Через пару минут Шантор Червиц уже закатывал рукав, чтобы поставить себя. Винт оказался, как на заказ. Сексовушный. Дико захотелось ебаться. Шантор Червиц вынужден был напрячься, чтобы у всех на виду не выхватить хуй и не начать дрочить.

- Хорош! - Прохрипел Шантор Червиц, когда блатные уже начали терять терпение. - Для настоящих мужиков:

Сквозь полуприкрытые веки Шантор Червиц наблюдал, как Спонсор и оба Детины разобрали свои баяны и начали трескаться.

 

Вскрываемся. Король.

 

Спонсор попал первым. Он с ветерком вогнал в себя двушку. Вытащил струну. Рина тут же прижала ему дырку ваткой со спиртом.

Спонсор повалился навзничь на диван и прохрипел:

- Минет!..

Красавица сразу же начала стягивать с него штаны. Детины воззрились на это невиданное зрелище, забыв о ширке.

- Чо вылупились? - Прорычал Спонсор. - Прочь, отморозки!

Детины на цырлах выскочили из комнаты. Шантор Червиц делал вид, что его тут нет, и плотно прикрыл глаза. Спонсор несколько первых минут великолепного, судя по звукам, сосания его хуя смотрел на Шантора Червица, но тот лежал недвижим, и вскоре Спонсор расслабился, начал постанывать и, наконец, видимо кончив, заорал во всю глотку. Красавица забулькала, закашлялась, видимо, захлебнувшись обильной кончиной.

- Давай. Раздевайся сразу. - Прохрипел Спонсор.

Зашелестела женская одежда.

Шантор Червиц великим усилием воли заставил себя не открывать глаз, зная, что если он поддастся этому порыву - он не сможет сдержаться...

- Перетягивай.

- А мне не много будет?

- В самый раз.

Шантор Червиц едва не выдал себя усмешкой. Он специально выбрал чуть-чуть побольше, разбавил водой, чтоб это было незаметно, и теперь Рине предстояло принять в себя не куб, а все полтора!

- Попал. Отпускай!

 

Дама.

 

Сперва все оставалось тихим. И вдруг:

- О-о-о!!! О-о-ох!.. Как сильно! Как прекрасно!

- Ну! - Ухмыльнулся Спонсор.

- Возьми меня! Еби меня, милый! Вздрючь меня! Порви мою пизду на клочки!

Спонсор издал низкий рык и принялся исполнять пожелание Рины. Кровать под ними ходила ходуном. Скрипела, чавкала. Скрипел и чавкал Спонсор. Скрипела и хлюпала красавица.

Шантор Червиц едва не рыдал, жалея всем сердцем, что не может подглядеть такое знаменательное зрелище, хотя и находится тут же. Но страх брал свое. Кто знает, на что способен сексуально возбужденный блатной, если заметит, что за ним подсматривают?..

Звуки невероятной по интенсивности ебли раздавались не меньше получаса. Под конец, когда женские стоны перешли в непрерывный визг, а самцовые животные взрыкивания слились в сплошной вой, послышался хруст. За ним - треск. И, следом, ужасный грохот.

От такого шума поднялся бы и приходующийся. А Шантор Червиц давно приходнулся, и поэтому вскочил со своего кресла.

Спонсор и Рина лежали посреди обломков кровати. Голые, все еще ебущиеся. Ни на что не обращающие внимания. Казалось, произведенное ими разрушение прошло мимо их сознания. Да, собственно, так оно и было! И Шатнор Червиц тихонько взвыл, понимая, что лишь трусость не дала ему насладиться невиданным зрелищем.

Но делать было нечего. Если встал и видишь такое, то по всем правилам бон-тона, надо сваливать отсюда.

Тихонько прикрыв за собой дверь, Шантор Червиц побрел на кухню, упаковывать лабораторию.

 

Валет.

 

На кухне его ждал Детина 2.

Детина 2 рыдал, размазывая по морде, которую, как думал Шантор Червиц, не обосрать и за неделю, слезы и густые зеленые сопли.

- Понимаешь: - Обратился он каким-то писклявым тоном к вошедшему, - Я убил их всех! Вчера! В кабаке.

- Кого "их"? - Словно психотерапевт, спокойно и чуть нараспев, чтоб лучше доходило, спросил Шантор Червиц.

- Их было семеро. - Продолжил рыдательную исповедь Детина 2. - Два охранника. Они с краю сидели. Я их первыми и пришил, чтоб не помешали: Ы-ы-ы!!!

- А остальные? - Шантор Червич стал собирать в одну кучу компот, в другую - весь мусор.

- Три мужика. Старик: Он был вором. Но мне его заказали!.. Я его и подрезал сразу после его дуболомов. Он получил три пули в лысину. Даже не успел башку поднять от супа!.. А суп - уже с мозгами!.. Ы-ы-ы!!!

- А дальше? - Шантор Червиц стал складывать весы и разновесы в отдельный пакет.

- А там еще двое молодых. Муж дочки и сын его. Они вскочили. Я думал, что у них пушки, ну и полосанул по ним. Один упал сразу, а второй посмотрел мне в глаза и покачал головой. А они просто вскочили. Они испугались! И я их убил! Ы-ы-ы!!!

- А потом? - Шантор Червиц стал складывать аккуратно разложенные по сверткам части винтоварильного стрем-пакета в один большой.

- А там еще телки две. Одна совсем молоденькая, только восемнадцать стукнуло. Жена сына того вора, а вторая его дочка. Бабища трекнутая. Дауниха. Так дауниха вообще ничего не поняла. Я рожок сменил и по ней пол-очереди. А молодая поняла, что я сейчас тоже ее убью. Я же не мог свидетелей оставить: Знали они все меня: Она все поняла и как платье на груди рванет. А под ним - сисечки. Маленькие, розовые: И жалобно, так, на меня смотрит: И тоже головой качает. "Не надо", мол: А я ей полрожка прямо в эти сисечки и заделал! Ее, милую, так пополам и разорвало!.. Ы-ы-ы!!!

- Так и что ж теперь-то? - Шантор Червиц встал у двери со своим стрем-пакетом, запихнутым в наплечную сумку.

- Нет, я не жалею, что всех тех козлов замочил!.. Мне девчонку жалко!.. Не убил бы, взял бы с собой: И сейчас ебал бы ее!.. Ы-ы-ы!!!

Детина 2 вскочил и, не вытирая зеленой маски, образовавшейся на его харе, принялся лихорадочно стаскивать с себя штаны. Шантор Червиц, прекрасно понимая, что за этим воспоследует, ринулся прочь, не забыв прихватить по пути пакет сока из холодильника. Сзади начали раздаваться яростные удары кулака по основанию хуя.

Оставив сумку в коридоре в прихожей, (винт пока обретался в комнате, где все еще еблись Спонсор и Рина, так что забрать его пока что являлось проблемой) дабы не запамятовать ее при уходе, Шантор Червиц осторожно заглянул во вторую комнату. Та, к его удивлению, оказалась пуста.

Расположившись там, Шантор Червиц осушил пакет сока, выкурил четверть пачки, поторчал, покайфовал, позаморачивался немного на астральных полетах. И тут дал о себе знать мочевой пузырь.

Моча лилась долго, темная, почти кровавая. Тонкая струйка не давала пены и, когда в унитаз упала предпоследняя капля, Шантор Червиц с удовлетворением вздохнул. Выключив свет в сортире, он хотел, было, зажечь его в ванной, но там свет уже горел:

 

Десятка.

 

Дверь оказалась не запертой. Шантор Червиц тихонько потянул ее на себя и увидел сперва голую жопу и татуированную спину Детины 1. Детина 1 стоял перед зеркалом во всю стену ванной комнаты и делал нечто непонятное.

С минуту ушло на аккомодацию зрения, но и после этого Шантор Червиц некоторое время сомневался, а не глюку ли он видит?

Детина 1 нанес на себя боевую сексуальную окраску дикого племени винтотресков, враждебного, между прочим, дикому племени винтоваров.

Лицо Детины 1 покрывали цветные полосы. Красные, коричневые, фиолетовые: Они переходили на торс и забивали собой татуировки. На это художество Детина 1, очевидно, извел все имеющиеся в свободном доступе губные помады Рины. Но одну, самую яркую - ярко-алую - он применил совсем уж необычно. Детина 1 покрасил ею свои муди! Мало того, его вздыбленный хуй был сине-зеленым, как раньше коробка из-под салюта! И не просто сине-зеленым, а сине-зеленым с блестками!

"Тени" - Догадался Шантор Червиц.

Детина 1 еще и танцевал. Он легонько подпрыгивал. Хуй его начинал ходить вверх-вниз. Он тихонько крутил бедрами. Хуй его начинал ходить вправо-влево: И все это с дико серьезной накрашенной помадой рожей!

Что еще делал Детина 1 Шантор Червиц смотреть не стал. Он незаметно прикрыл дверь обратно и, распрощавшись с надеждой помыть руки, отправился в свою комнату. Было понятно, что план почти сработал. Детины крепко передознулись, Спонсор и его Рина - в ебливой отключке от реальности, и теперь можно заняться непосредственно местью.

 

Джокер.

 

Но для ее осуществления следовало сделать маленькое последнее приготовление. В комнате стояло трюмо и Шантор Червиц настроил одно из его зеркал так, чтобы оно показывало то, что будет твориться на единственном диване, если заглядывать в дверную щель. Лишь после небольшой беготни между трюмо и дверью, удовлетворенный результатом, Шантор Червиц улегся на диван и начал работать.

Он биоэнергетически настроился разом на Детину 1 и Детину 2. Следующим ходом Шантор Червиц связал мощными потоками их сексуальные и сердечные чакры. Пустил общее кольцо через сушунмы блатарей, заключил их в оболочку из лепестков раскрывшейся сахасрары и принялся ждать.

Результат появился почти сразу. На кухне и в ванной послышалось шевеление. Потом некий разговор в полголоса. Потом чмокающие звуки сердечного мужского засоса. Потом шаги и на пороге возникли совершенно голые Детина 2 и Детина 1, которые так и не смыли с себя своих боевых расцветок.

- А ну, геть отсель! - Рявкнули на Шантора Червеца Детина 1 и Детина 2. Шантор Червиц благоразумно испарился.

Никогда до сих пор Шантор Червиц не видел голубой порнухи. Как-то интереса такого не было. Но сейчас, прильнув к щели, он с молчаливым злорадством рассматривал как двое Детин лежат на диване в позе 69 и сосут, закатывая глаза и похрюкивая от удовольствия, друг у друга хуи. Но это продолжалось недолго. Детина 2 взвизгнул:

- Давай!

И частично все еще раскрашенный обсосанный хуй Детины 1 вонзился без вазелина в очко Детины 2. Минут через пять они поменялись местами. Следом опять взаимное хуесосание:

Шантору Червицу вскоре прискучило это однообразие и, понаблюдав еще минут двадцать, и поняв, что ничего нового увидеть ему уже не светит, на цыпочках отошел от двери.

 

Унос выигрыша.

 

Постучав в комнату, где ебся Спонсор, и услышав ожидаемое хриплое:

- Нельзя!

Шантор Червиц прокричал:

- Это я. Я ухожу. Мне надо винт свой забрать...

Через секунду, не больше, Шантор Червиц даже отметил про себя, что люди в обычном состоянии не могут перемещаться с такой скоростью, дверь приотворилась и а проеме возникла всклоченная шевелюра Спонсора и один его глаз с на удивление узким зрачком.

- Тебе он очень нужен? - Прохрипел Спонсор.

- Не так, чтобы очень... - Честно признался Шантор Червиц.

- Я у тебя его выкуплю! Сколько?

- Ну...Такой идет по двести-триста рублей...- Нагнал цену Шантор Червиц.

- На тебе сотку. - В щели появилась купюра в сто долларов. - Только оставь и его и нас!

- Благодарю. - Ответил Шантор Червиц, как человек с понятиями, забирая баксы.

- Чумовой винт! - Прохрипел Спонсор. - Никогда такого не пробовал! Я тебе позвоню на днях.

- Пейджер вы знаете. - Кивнул Шантор Червиц.

Голова спонсора исчезла за нетерпеливо хлопнувшей дверью, а Шантор Червиц вышел на улицу, уже точно зная, что на пароль, выданный этому Спонсору, он боле откликаться не будет. И других полно.

 

Наверх

---

15. Мир без глюков

Все растусовались кто куда по случаю лета и Блим Кололей сидел в одиночестве на балконе, читая мудацкий дюдик про битвы хуями. Четвертый день ремиссии подходил к своей средине, трескаться не то чтобы хотелось, но и что Блиму Кололею не хотелось втрескаться сказать тоже нельзя. Пограничное такое было у него состояние.

Межмарафонье.

Период нудный, но необходимый для зарабатывания бабла, подживления венярок, чистки почени и печек. И, заодно, устранения последствий последних заморочек. В последний раз, съехав крышняком, Блим Кололей покрасил ванну, раковину и унитаз гуашью в зелено-коричневую полосочку. Во избежание постремания, ему пришлось на отходняках переться в хозяйственный и на последние финашки покупать ебучую банку говнообразной параши для чистки унитазов, вместо пиздатого батла или двух пива. Гуашь, сука, оказалась въедливая, средство вонючим, и Блим Кололей, проклиная крышу, шуруп и торчание в одиночестве, обливался смрадным первитиновым потом, драя следы неадекватного поведения.

Зато потом, до прихода пренсов Блим Клолей отмокал в чистой ванной. Настолько сияющей, что заслужил похвалу за хозяйственность.

Сейчас же Блим Кололей отдыхал после работы и ждал завтрашнего вечера, когда стакан освободится от шнурков и можно будет сварить и ублаготворится.

Бычок описал огненную дугу и провалился в заросшее кустами и деревьями междомовое пространство. Блим Кололей проследил взглядом его полет и тут: Внизу что-то шевелилось. Кто-то прятался меж кустов.

Блим Кололей помотал головой. Нет! Он же не торчит! Какие на хуй глюки в трезвом состоянии? Или он уже дошмыгался до того, что никакого винта не надо?

А недавно, буквально день другой назад Блим Кололей купил позорную трубу. На самом деле она была подзорной, но Блим Кололей желал использовать ее для подглядывания за жильцами дома напротив, и поэтому труба потеряла одну букву. И никаких ассоциаций с Драгунским!

Так вот, схватив позорную трубу, Блим Кололей наставил ее на шевелящееся место в растительности и прильнул к окуляру. Сперва все расплывалось, но мозг винтового справился с этим несложным заданием и путем кручения какой-то пиздюлины вокруг другой хуёвины резкость наладилась.

И Блим Кололей увидел ногу. Ступню. Ступня походила на ступню трупа с картинки, которую Блим Кололей видел на сайте некрофилов. Сине-бордовая, распухшая и с какой-то грязной раной посредине.

"Точно глюк!" - Сообразил Блим Кололей. Он повел трубу чуть дальше, но промахнулся, попал на какую-то ребристую поверхность, которая при отъеме трубы от глаза оказалась стеной гаража.

Сориентировавшись в пространстве, Блим Кололей снова попытался рассмотреть интересующее его место. Уперев трубу на поручень балкона, чтоб не дрожала, как руки, он увидел теперь ногу целиком. Потом и все остальное. Остальное еще больше походило на глюки, чем даже труповая ступня.

Оказалось, что под гаражами ебутся бомжи. Грязная бомжиха, задрав юбку в когда-то синий горошек, лежала на разорванной коробке, а ее, не снимая штанов, ебало нечто патлатое и серо-коричневое. Вышеупомянутая ступня принадлежала бомжихе, а ботинок стоял рядом. В смысле то, что когда-то было ботинком. Лет десять или двадцать пять назад.

Этого Блим Кололей снести уже не мог. Ладно, что после винта он видит, что тени превращаются в ебущиеся пары, которые не могут задавить проезжающие тачки, так теперь он смотрит на это безобразие по трезвяку!

Чтобы полностью развеять глюку, Блим Кололей бросил дюдик, наскоро натянул кроссовки и, пританцовывая, словно от сильного желания поссать, едва дождался лифта. На улице он прямиком ломанулся в кусты у задней стены ряда гаражей. И остановился в нерешительности.

Глюка оказалась настоящей.

Не было никакой глюки!

Под настоящими гаражами в настоящих кустах ебались, ни на кого не обращая внимания, самые настоящие бомжи. Блим Кололей подавил искушение подойти и попинать их ногами, не ради садизма какого-то, а в целях окончательного установления их реальности. Реальность давала о себе знать вонью, а еще тем, что ебущий бомж вдруг обернулся и посмотрел на Блима Кололея удивительно синими глазами. Обозрев наблюдающего его соитие, бомж громко рыгнул, хлебнул из горла стоящей рядом бутылки водки, поставил ее обратно, к объеденной буханке со шкурками от колбасы, и продолжил свое грязное дело.

Блим Кололей настолько был потрясен увиденным, что вернувшись домой, он немедленно начал варить. Сало и компот на выходные у него уже заблаговременно были заныканы в курке на кухонных антресолях. Но, решив похерить ремиссию, Блим Кололей вынужденно проявил чудеса изобретательности, чтоб не запалиться.

Салют он отжигал держа мисочку пассатижами и выставив ее в окно. Отбивал порох бесшумно тряся бутылку из-под блю-воты. Ставил на корку на утюге. А варил, по старой доброй привычке, на свечке.

И даже последняя, самая вонючая стадия прошла незаметно. Ставился Блим Кололей уже в полной темноте, держа зубами фонарик. И уже на приходе Блим Кололей понял, что винт у него получился кошачий.

Ебаться потянуло сразу и со страшной силой. Продрочив раза три, Блим Кололей заметался по комнате. Все близлежащие телки или свалили или были заняты и тоже свалили. Делать было нечего и Блим Кололей решился.

Он отщелочил полторашку, заправил ее в баян, баян поставил на карман. И, одев кроссовки, бесшумно выскользнул на лестницу. У него было подозрение, или даже прозрение, что там, на лестнице его девятнадцатиэтажки, могут кучковаться герлицы. И он, Блим Кололей подойдет к ним, поговорит о том, о сем, познакомится с какой-нибудь посимпотнее, проагитирует ее за винт и вмажет. А уж задвинутую винтом телку ебать куда приятнее, чем бревноподобных любительниц хмурого.

Блим Кололей раза три пробежался по дому вверх-вниз, пока не понял, что в четвертом часу ночи вряд ли кто-то будет выходить в подъезд. Оставив заряженный аппарат за трубой мусорки, он вышел на улицу, резонно решив, что там пространства больше, чем в одиноком подъезде, да и по окнам можно будет определить, тусуется ли кто в соседних домах или нет.

И тут Блиму Кололею почудился сзади девичий голосок. Кто-то топотал по ступенькам и мурлыкал под нос. Блим Кололей замер и оглянулся. Дверь подъезда была распахнута, отошел он еще недалеко, и он увидел, как в окошке между вторым и третьим этажами мелькнул чей-то силуэт. Блим Кололей опрометью бросился назад. Наверное деваха прошла не по торному асфальту, а по узкой дорожке под окнами и поэтому он с ней разминулся.

Пока Блим Кололей быстрым шагом возвращался, он увидел как девушка, а кто же еще?, промелькнула между третьим и четвертым, а между четвертым и пятым лестница выходила на внешний балкончик. И Блим Кололей решив, что все равно он ее не догонит, понял, что таинственную незнакомку можно окликнуть.

И вот она появилась. Там, где и предполагал Блим Кололей.

- Эй! - Крикнул он как можно тише. Светлая фигурка, сотканная, казалось, из теней и света, остановилась. Балкончик не был освещен, позорной трубы с Блимом Кололеем не было, и он с трудом различал светлое пятно на сером фоне.

- Винта хочешь? - Спросил Блим Кололей.

К его удивлению, девушка закивала.

- А ебаться будем?

Девушка уже казалась Блиму Кололею такой родной, такой близкой и понятной, что он не удивился, услышав в голове ее телепатический шепот:

- Поймаешь меня - тогда отдамся.

И Блим Кололей с радостью занялся этим делом. Он вихрем взлетел на четыре с половиной этажа, но там уже никого не оказалось. Удивленный, он поднялся выше и услышал, как сверху спускается лифт.

Она там. - Понял Блим Кололей и ломанулся вслед за кабиной. Но он опоздал. Доехав до первого, лифт отправился в обратный путь. Судя по табло, он доехал до последнего этажа. Блим Кололей сел во второй лифт и отправился вслед за девушкой. Но пока он ехал, первый лифт снова пошел вниз!

Выглянув с балкончика последнего этажа, Блим Кололей увидел, что многими этажами ниже, торчит светлая головка, а ее обладательница машет ему рукой.

Блим Кололей снова запрыгнул в лифт. Но, выскочив на седьмом и кубарем скатившись до первого, он опять никого не нашел.

Озадаченный, как бы поймать ускользающую девицу, он вышел на улицу, чтоб посмотреть, где она сейчас. Незнакомка уже стояла на прежнем месте, между четвертым и пятым. И она уже была абсолютно нагая!

- Ну, поймай меня! - Вновь послышался Блиму Кололею ее телепатический шепоток. - Ну, что же ты?!

И Блим Кололей опять ринулся в погоню. Он бегал по этажам, блокировал лифты, но ничего не получалось. Когда бы он не вышел на улицу, стоило ему отвернуться, как на одном и том же месте появлялась его дразнительница. Она принимала всякие вызывающие позы, показывала жопу и пизду, но была совершенно неуловима.

Рассвело.

Блим Кололей понял, что дальше так продолжаться не может. Она явно где-то пряталась. И пряталась, скорее всего, в своей квартире. А квартира эта должна была быть на пятом или чуть выше.

Подобрав сигаретную пачку, Блим Кололей разорвал ее на клочки. И, в очередной раз не застав девку на балкончике, засунул по бумажке в щели дверей на пятом и шестом этажах.

Теперь он почти успокоился. С такой методой он ее обязательно поймает. А не поймает, так вычислит. Теперь он ведет игру, а не она.

Но оказалось, что после непонятно какого по счету взбегания на этажи, все клочки на местах.

Не поленившись, Блим Кололей засунул по бумажке во все двери квартир. И когда он вышел на улицу, то увидел, как сквозь его таинственную незнакомку легко проходит спешащая дворничиха. Незнакомка оказалась-таки глюкой.

Или не глюкой?

Блим Кололей так и не понял, ловил он глюку или нет. Нет, ему было понятно, что он снова поимел глюки. Но его интересовало совсем другое: была ли деваха глюкой с самого начала или он начал погоню за живым человеком, а потом, когда ей надоело, он гонялся уже за призраком?

И однозначного ответа, как с бомжами, Блим Кололей дать себе уже не мог. Но, несмотря на тяжелую ночь, настроение у него оставалось приподнятым. Поднимаясь по лестнице, который уже раз?, за оставленным баяном, Блим Кололей вдруг запел:

- ...потому что нам нельзя иначе!

Потому что нам нельзя без глюков,

Ведь без глюков мир совсем...

На этом месте Блим Кололей запнулся. Подобрать с ходу рифму на "глюков", кроме странного "хуюков", ему не удалось. Не удалось ему это сделать и потом, после того, как он поднял баян, пришел домой и им вмазался.

Так и осталась эта песня непдоработанной. Да и хуй с ней!

Наверх

---

16. Битлы в дизеле

Навотно Стоечко нажал на play своей старой "Юности".

- It's been a hard day's night, and I been working like a dog... - Тихо-тихо понеслось из динамика.

- It's been a hard day's night, I should be sleeping like a log... - Стал так же тихо подпевать Битлам Седайко Стюмчик.

- Бля... Батарейки совсем сели. - Навотно Стоечко осторожно поставил магнитофон в угол тамбура.

- Ничего... Зато слышно пока... - На мгновение оторвался от пения Седайко Стюмчик, и поймав ритм, закончил фразу:

- ...I'll find the things that you do:

- Да, тише, ты! - Зашипел Навотно Стоечко. - Контра попалит!

Седайко Стюмчик не обратил на это никакого внимания, продолжая шепотом распевать:

- You know I work all day to get you money to buy you things...

Навотно Стоечко тоже вдруг успокоился и, распахнув дверь тамбура, свесил наружу ноги.

Поезд, уже удалившись от Финляндского вокзала, постепенно набирал скорость. За распахнутой дверью проплывали штабеля шпал, россыпи иван-чая и, так похожая издали на коноплю, полынь.

Ехать еще предстояло часа четыре. Дизель "Питер-Таллин", куда зайцами вписались Седайко Стюмчик и Навотно Стоечко, показался им оптимальным способом путешествия. Автостоп уже достал, а аск в Питере дал им три десятка юксов, которые, на крайняк, можно было выкинуть на штраф или билеты.

А еще: А еще у них оставался сопливый джеф! Затарившись в Москве доброй полусотней фуфырьков Навотно Стоечко и Седайко Стюмчик к моменту вписки в дизель еще не успели проширять их все. И, ублаготоворившись в сортире Финляндского, они невидимками прошли мимо проводника и угнездились в пустом тамбуре общего вагона.

- And it's worth it just to hear you say you're going to give me everything. - Принялся подпевать в унисон магнитофону и Седайко Стюмчеку Навотно Стоечко.

- You know I feel alright. - Пропели они конец песни. И тут же началась следующая.

- I should have known better with a girl like you, that I: - Навотно Стоечко и Седайко Стюмчек, уже уверенные в том, что их не ссадят, горланили почти во весь голос.

Когда "Hard Day's Night" кончился, началась "Abbey Road". Торчки спели и знаменитую Come Together, и I Want You, благо, что текст состоял из трех фраз, и Her Majesty...

- ...someday I'm going to make her mine. - Допел Седайко Стюмчек и понял, что пора втрескаться. Навотно Стоечко тоже был не против.

Под Taxman из "Revolver" они замутили. Под Eleanor Rigby - трясли и грели свои фурики. Под I'm Only Sleeping - мотали петухов. Выбирать они закончили под Here, There And Everywhere. А когда началась She Said, She Said, были уже втресканы.

- She said "you don't understand what I said" - Высоким голосом визжал Навотно Стоечко.

- I said "No, no, no, you're wrong" - Басом отвечал Седайко Стюмчек.

"Revolver" закончился. Начался "Белый альбом". Прослушав его первую часть, торчки не захотели слушать вторую и началась "Yellow Submarine".

Дизель въехал в Таллин. На вокзале, торчки не стали дожидаться полной остановки поезда, а соскочили на платформу на ходу.

- Слышь, Навотно Стоечко: - Спросил вдруг Седайко Стюмчек. - Я что-то не заметил, чтобы ты кассету переворачивал.

- Я и не переворачивал. - Ответствовал Навотно Стоечко. - Я думал, ты это делаешь...

Торчки удивленно посмотрели сперва друг на друга, потом на "Юность". Седайко Стюмчек нажал на клавишу выброса кассеты. Лентопротяжка оказалась пуста.

Вырвав магнитофон из рук Седайко Стюмчека, Навотно Стоечко открыл отделение для батареек. Там ничего, кроме сложенного шнура с вилкой не оказалось.

- А что мы тогда слушали? - Синхронно спросили друг друга Седайко Стюмчек и Навотно Стоечко.

- Битлов! - Одновременно догадались они и, засмеявшись, помчались искать батарейки.

Наверх

---

17. Евангелие от Семаря-Здрахаря

"Глава первая.

Сначала не было ни хуя. И не было ни хуя охуительно долго. Но тогда некому было понимать, что нет ни хуя. А потом, из "ни хуя", как оно всегда и бывает, вдруг появился Винт. И появился Винт у безымянного отрока. И вошел он в вены безымянного отрока, и стал тот Семарем-Здрахарем. И стал тогда понимать Семарь-Здрахарь, насколько долго было это самое "ни хуя".

И подумал Семарь-Здрахарь, что быть Семарем-Здрахарем хорошо. А еще подумал Семарь-Здрахарь, что быть Семарем-Здрахарем под Винтом - еще лучше.

Но кончился вдруг Винт. И стал Семарь-Здрахарь под Винтом Семарем-Здразарем на Кумарах. И неприкольно было это Семарю-Здрахарю. И вновь возжелал Он стать Семарем-Здрахарем под Винтом.

И пришли тогда к Семарю-Здрахарю на Кумарах пятеро.

Первого звали Салют.

И сказал Салют Семарю-Здрахарю на Кумарах:

- Отныне связаны мы с Тобой на веки вечные.

А еще сказал Салют Семарю-Здрахарю на Кумарах:

- Отныне судьба Твоя - вырубать меня отовсюду. А вырубив - разделять на спиртягу, бутор и Порох.

И согласился Семарь-Здрахарь на Кумарах.

Второго и Третьего звали Сволочь и Кислая.

И сказали Сволочь и Кислая Семарю-Здрахарю на Кумарах:

- Отныне связаны мы с Тобой на веки вечные.

А еще сказали Сволочь и Кислая Семарю-Здрахарю на Кумарах:

- Отныне судьба Твоя - вырубать нас отовсюду. А вырубив - разделять с нашей помощью Салют на спиртягу, бутор и Порох.

И на это согласился Семарь-Здрахарь на Кумарах.

Четвертого и Пятого звали Красный и Черный.

И сказали Красный и Черный Семарю-Здрахарю на Кумарах:

- Отныне связаны мы с Тобой на веки вечные.

А еще сказали Красный и Черный Семарю-Здрахарю на Кумарах:

- Отныне судьба Твоя - вырубать нас отовсюду. А вырубив - варить с нашей помощью из Пороха Винт.

С радостью согласился на это Семарь-Здрахарь на Кумарах.

И пошел Семарь-Здрахарь на Кумарах. И вырубил Он Салют из ближайшей драги. И трудно это Ему было. Но справился Он.

И пошел Семарь-Здрахарь на Кумарах. И вырубил Он Сволочь и Кислую. И трудно это Ему было. Но справился Он.

И пошел Семарь-Здрахарь на Кумарах. И вырубил Он Красного и Черного. И трудно это Ему было. Но справился Он.

И вернулся Семарь-Здрахарь на Кумарах. И разделил Он с помощью Сволочи и Кислой Салют на спиртягу, бутор и Порох. И трудно это Ему было. Но справился Он.

И сварил Он с помощью Красного и Черного из Пороха заебатейший Винт. И трудно это Ему было. Но справился Он.

И втрескался Семарь-Здрахарь на Кумарах. И трудно это Ему было. Но справился Он.

И перестал быть Семарь-Здрахарь на Кумарах Семарем-Здрахарем на Кумарах. А стал Семарь-Здрахарь на Кумарах Семарем-Здрахарем под Винтом. И стало Ему легко.

И понял Семарь-Здрахарь под Винтом, что быть Семарем-Здрахарем под Винтом, куда пиздатее, чем быть Семарем-Здрахарем на Кумарах.

И стал Семарь-Здрахарь под Винтом смотреть по сторонам, чтобы увидеть, нет ли еще кого под Винтом поблизости. Но не было поблизости никого под Винтом. Один был Семарь-Здрахарь. Один он был и под Винтом. Один он был и на Кумарах. И долго это продолжалось. Но не так долго как "ни хуя".

И дошло вдруг до Семаря-Здрахаря, что быть одному под Винтом не так уж и пиздато. Ибо некому ни перетягу подержать, некому и макуину в веняк воткнуть, а уж и бычок с прихода подать и подавно некому.

И дошло до Семаря-Здрахаря, что быть одному на Кумарах, вообще полный пиздец как хуево.

И стал тогда Семарь-Здрахарь искать, кого бы ему родить. Долго искал Семарь-Здрахарь. Но не так долго как "ни хуя".

И нашел Семарь-Здрахарь пиздату отроковицу. И сказал Семарь-Здрахарь пиздатой отроковице:

- Иди со Мной, пиздата отроковица! Ибо есть у Меня желание выебать тебя и Винтом втрескать.

И пошла пиздата отроковица с Семарем-Здрахарем. И вошел Он в нее и хуем Своим и баяном Своим. И излил Он в нее и Семя Свое и Винт Свой. И стала пиздата отроковица Тамаркой Заширрр.

Так Семарь-Здрахарь родил Тамарку Заширрр.

И въехала Тамарка Заширрр, что быть Тамаркой Заширрр - это хорошо. И въехала Тамарка Заширрр, что быть Тамаркой Заширрр под Винтом - еще лучше. А уж быть Тамаркой Заширрр под Винтом вместе с Семарем-Здрахарем под Винтом - очень пиздато. А уж быть Тамаркой Заширрр под Винтом и ебаться при этом с Семарем-Здрахарем под Винтом - вообще полный пиздец.

Но не оправдала Тамарка Заширрр всех чаяний Семаря-Здрахаря.

Ибо без напряга давала она излить в себя и Семя Семаря-Здрахаря, и Винт Семаря-Здрахаря, но не умела она сама Винт варить, не умела она сама Винт в веняк вводить, могла только перетягу держать, да бычок с прихода подавать. А мало этого было Семарю-Здрахарю.

И решил тогда Семарь-Здрахарь баб больше не рожать. Пусть сами рожаются, если хотят.

И решил тогда Семарь-Здрахарь родить мужика.

И взял тогда Семарь-Здрахарь Тамарку Заширрр и повел ее в Храм Науки Химической, что Менделавкой зовется. И втрескал Семарь-Здрахарь Тамарку Заширрр Винтом Своим. И оставил одну. А Сам за угол спрятался.

И проходил мимо Тамарки Заширрр отрок невъебеннейший. И прикололся он до Тамарки Заширрр. И стал он к Тамарке Заширрр приставать, дабы выебать ее.

А тут и Семарь-Здрахарь из-за угла вышел. И сказал Он отроку невъебеннейшему:

- Дам Я тебе выебать Тамарку Заширрр. Но должен ты для этого научиться вырубать отовсюду Салют, Сволочь, Кислую, Красного и Черного. Но должен ты для этого научиться Винта варить. Но должен ты для этого научиться Винт на веняк ставить, перетягу держать, да бычок с прихода подавать.

Подумал отрок невъебеннейший и спросил Семаря-Здрахаря:

- А стоит ли оно того?

И втрескал тогда Семарь-Здрахарь отрока невъебеннейшего Винтом Своим.

И вошел Винт в вены отрока невъебеннейшего. И стал тогда отрок невъебеннейший Шантором Червицем.

Так родил Семарь-Здрахарь Шантора Червеца.

И врубился Шантор Червиц, что быть Шантором Червицем хорошо. И врубился Шантор Червиц, что быть Шантором Червицем под Винтом очень хорошо.

И согласился тогда Шантор Червиц на условия Семаря-Здрахаря.

И научил Семарь-Здрахарь Шантора Червица как вырубать отовсюду Салют, Сволочь, Кислую, Красного и Черного. Трудно было и Семарю-Здрахарю, и Шантору Червицу, но справились Они.

И научил Семарь-Здрахарь Шантора Червица варить Винта. Еще труднее пришлось Семарю-Здрахарю и Шантору Червицу. Но справились Они.

И научил Семарь-Здрахарь Шантора Червица как Винт на веняк ставить, как перетягу держать, да бычок с прихода подавать. Много легче это было и для Семаря-Здрахаря, и для Шантора Червица. И без труда справились Они.

И выебал тогда Шантор Червиц Тамарку Заширрр. И понял, что это заебись.

А потом выебал Шантор Червиц под Винтом Тамарку Заширрр под Винтом. И понял Шантор Червиц под Винтом, что ебать Тамарку Заширрр под Винтом - заебись во много раз круче.

А потом выебал Шантор Червиц под Винтом Тамарку Заширрр под Винтом на пару с Семарем-Здрахарем под Винтом. И не хило воткнул Шантор Червиц под Винтом, что ебать Тамарку Заширрр под Винтом на пару с Семарем-Здрахарем под Винтом - это такой пиздец всему, что круче не бывает.

И долго Они еблись втроем под Винтом. Но не дольше, чем "ни хуя"." - Написал Семарь-Здрахарь и задумался.

Мысли на замороке разбегались, от легкого передоза тушку слегка колошматило, сушняк грыз гортань, а зубы грызли колпачок от ручки, но Семарь-Здрахарь намерен был продолжать. Хотя, по большому счету продолжать было уже не о чем. Разве что расписать все приключения, которые с ними содеялись.

- Эт ты чего тут такое накропал? - Шантор Червиц заглянул через плечо Семаря-Здрахаря. Прочел несколько первых строк.

- Ого! - Воскликнул Шантор Червиц. - Так это ж настоящее Евангелие! Только они про самих себя не пишутся.

- А поебать. - Махнул рукой Семарь-Здрахарь.

- Эт ты верно заметил. - Хохотнул Шантор Червиц. - Токо: Токо неправильно ж тут все!

- Как это неправильно? - Возмущению Семаря-Здрахаря не было предела.

- Так мы ж не сразу с винта начали. - Пояснил Шантор Червиц. - Вспомни. Мы ж сперва сколько лет мулькой трескались.

- А поебать. - Повторил Семарь-Здрахарь.

- В общем-то... В принципе ты прав. Не за хуем следующим поколениям знать, что мы на этой хуйне сидели...

- Именно! - Вскричал Семарь-Здрахарь.

- А тут... - Шантор Червиц дошел до обращения самого себя в Винт. - Так, значит, вот почему Тамарка Заширрр и мне давать стала!

- А теперь ты сам вспомни. - Заорал на него Семарь-Здрахарь. - Сначала ты ее выебал, а потом со мной познакомился. Так?

- Ну, так... - Нехотя согласился Шантор Червиц. - Только зачем так все искажать?

- Сам же говорил, - Ехидно скривился Семарь-Здрахарь, - Будущим поколениям не хуй знать всю правду. И, в конце концов, имею я, как автор, право на художественный вымысел? Или ты думаешь, что в этих твоих ебаных Евангелиях написано все как было? А вот уж хуй!

- Ну, да: Ну, да: - Закивал головой Шантор Червиц:

- Мальчики, а что вы тут так орете? - На кухню вплыла голая Тамарка Заширрр.

- Решаем, кому за салютом бежать, а кому тебя ебать. - Огрызнулся Семарь-Здрахарь.

- Ну, Шантор Червиц меня сегодня уже ебал. Ему, значит, и бежать. - Резюмировала Тамарка Заширрр.

Взгляд Семаря-Здрахаря сразу приобрел осмысленность:

- Беги, Шантор Червиц, беги: Вот тебе терка. Беги:

Шантор Червиц, скрипя зубами, взял рецепт и, нехотя стал одеваться. Еще не захлопнулась за ним входная дверь, а Семарь-Здрахарь уже во всю наяривал Тамарку Заширрр. И хлюпающие звуки вхождения хуя Семаря-Здрахаря в пизду Тамарки Заширрр преследовали Шантора Червица полпути до аптеки.

А Евангелие от Семаря-Здрахаря так и застопорилось на первой главе. И не знали ни Семарь-Здрахарь, ни Шантор Червиц, ни, тем паче, Тамарка Заширрр, что в то же самое время Клочкед, увинченый до предела, коряво выводил в своей тетрадке:

"Семарь-Здрахарь родил Шантора Червица, Чевеида Снатайко и Навотно Стоечко.

Шантор Червиц родил Седайко Стюмчика, Чевеид Снатайко родил Блима Кололея, а Навотно Стоечко родил Клочкеда..."

Наверх

---

18. Кокс

Винтового наркомана Седайко Стюмчика как-то угостили чистейшим боливийским коксом. Он его нюхать не стал, а сразу пустил по трубе.

А потом рассказывал всем, что кокс - говно. Прет минуту... Да и все, в общем-то... И что только задрюченый романтик или засраный поэт мог назвать обычный шум в башке и ушах - серебряными колокольчиками.

Наверх

---

19. Ведро эхпедрина

Так, симпатяги, одно условие: только не оголтевать! Не надо драть эту книжку на клочки с досады, не надо швырять ее в соседей, окна и стены. Ну, бля, дорогая же книжка, потом жалеть будете. Правда-правда. Ну, не стоит это секундное раздражение такой цены!

Но, к делу.

Жил однажды, а, может, и дважды, трижды, четырежды, ну, и так далее, некий Навотно Стоечко. И повадился он дербанить помойный контейнер одной полукаличной. Хорошая была полукаличная. Ухла. Ухлу. Управления хозрасчетных лечебных учреждений - ухла, сокращенно. И работали в этой ухле такие пиздатые врачи! И выкидывали они каждый день терки чуть ли не пачками. А к ухловской терке в драгстерах отношение особое. Видно, что за бабло тебе эхпедрину выписали. Видно, что морда твоя наглая, торчковая, а хуй чего сделаешь. Ты, бля, с понтом бабло забашлял, чтобы дядю Федора залучить. А что на самом деле ты рэцэпэ это в контейнере нашел и сам его заполнил - до такого ведь фармаки дойти не могут. Вот и дают, скрипя зубьями.

Вот и пользовался этой лазейкой Навотно Стоечко.

Мало того, он к этим контейнерам как на дежурство приходил.

Сидит тихохонько, незаметненько на детских качелях, типа, ждет кого-то. А сам сечет. Не появится ли из задней двери ухлы тетка в белом халате и с ведром полным терок. Появляется тетка, ковыляет она к контейнеру, вываливает ведро, а Навотно Стоечко тут, как тутушки. Тушки... Татушки... Колотушки... Бля, меньше трескаться надо... Да, о чем это я?

Ага.

Тетка только жопом к контейнеру повернется - а Навотно Стоечко в свежатинку - нырк! И рассматривает, и выгребает терки ручищами загребущими... Ебущими... Имущими... Бля...

Берем себя в руки. Ноги...Загребущие тоже. Да...

Все!

На хуй.

Едем дальше.

Рассортировывает... Раз сортир... Два сортир... Анализы - в парашу, терки в карман, джефф - по стаканам.

Ух!

Вот.

Ладно.

И однажды сидит Навотно Стоечко в своей засаде и видит знакомую картину. Вышла тетка. Тащит ведро. Только странно тащит, согнувшись вся. А тетка-то не молодая, да, видать, ведро тяжелое.

И переворачивает она его в контейнер. И нет, чтоб старый выбрать, где мусору половина, она, сука эта, сыплет его в пустой контейнер на железное дно. Что сыплет? Да то самое, что на солнце бочками десятикубовыми переливается, бробочками люменевыми посверкивает, да этикеточками розово-зелеными проглядывает!

Ага. Их, родимых! Фурей сопливого джеффа целое ведро!!!

А они, бедолаги, там, на дне этом негостеприимном металлическом понаразбивались...

Но все это Навотно Стоечко только через пятнадцать секунд узнал-понял.

Как увидел он драгатство такое невъебенное, так разум у него и помутнился немножко. Стоит и не знает, что ему дальше делать.

Но психика торчка - штука устойчивая, как ванька-встань-ка подрачи-ка... нет, это уже лишнее...

Встала психика на место прежнее и въехал Навотно Стоечко что ему делать.

Взял он этот контейнер, а контейнер на колесиках был. И покатил он его прочь от основной помойки. В кусты.

Там Навотно Стоечко осторожно, чтобы не побить невзначай лишнего, контейнер на бок поклал и залез в него.

Сначала он хотел пузыри по карманам распихать:

Нет, видать не до конца психика его к тому моменту реанимировалась...

Да карманы быстро все полны стали и эфедрин оттуда уж вываливаться начал, а куча не уменьшается! Ну, не бросать же такое добро!!!

И тогда снял с себя Навотно Стоечко рубаху. Даром, что руки все в дырьях, дорогах и гематомах, по хую. Главное - эфу собрать!

Сделал Навотно Стоечко из рубахи мешок, сгреб, режась битыми стеклами в нее ВСЁ. Вообще всё, что на дне мусорки было.

И вот: Идет он. На плече - мешок из рубахи. Из мешка течет эфедрин и на асфальт капает. А Навотно Стоечко держит его раскровяненными руками и идет. Идет... Идет... Идет...

И ни один мент его не постремал. И вообще, ни одна тварь поганая не обратила внимания ни на вид его наркоманский, ни на ношу его... Еще больше наркоманскую.

Пришел Навотно Стоечко домой. Пересчитал пузыри...

В общем, все равно не поверите, сколько их там было... Много... Очень много... Даже больше, чем "до хуя"!

В общем, два месяца Навотно Стоечко торчал на этом сопливом эфе. И с рубахи тоже эфу выпарил.

А все почему?

Да потому, что у него срок хранения кончился!

А тебя там не было потому, что не у всех получается быть в нужное время в нужном месте.

Учись, симпатяга!

Наверх

---

20. Девиз - двигаться

- ...ты всегда отчаянно любил эту постылую, беспросветную жизнь. Наверное поэтому ты так стремился к ее скорейшему завершению.

Ты почти всегда достигал задуманного. И вот, тебе удалось и это. На грязном чердаке, в окружении пыльных балок, голубиного помета и битых стаканов. Я уверена, ты спланировал это заранее. Теперь я понимаю, почему ты исчезал последнюю неделю. Раздавал и собирал долги. Но ты ведь мог хотя бы намекнуть, я не говорю о том, чтобы сказать. Почему? Почему ты сделал это? Ведь все было так хорошо!..

Хорошо?! Хорошо. Если не считать ежедневных поисков компонентов, терок и веняков. А кроме этого... Кроме этого ничего в этой жизни и не осталось. Вмазались - и можно чем-нибудь заняться. Разложить пасьянс, порисовать абстракцию, строить грандиозные никогда-не-осуществимые планы, гнать чумовые телеги, в крайнем случае, смотаться на работу. Винтовые заморочки. У тебя ведь их не было! Ты удивительным образом умудрялся следить за часами, не зацикливаться на одном и бестолковом деле. Ты к чему-то стремился, чему-то непонятному, непостижимому для меня. И вот предел этого стремления. Предел, после которого ты уже никогда не улыбнешься, не дотронешься до меня, никогда не пошутишь, не пустишься в воспоминания свое наркотической жизни, не почитаешь своих стихов. А ведь, знаешь, я их переписывала. Тайком, пока ты ходил за салютом, или варил ширево, я списывала их в свой блокнотик. А ты этим даже не интересовался. Ты был уверен, что они мне нравятся. Или нет? Или тебе это было безразлично? Теперь можно только гадать.

Одно я знаю точно: ты знал. Знал что-то такое, что помогало тебе спокойно относиться ко всему на свете. Спокойно, почти равнодушно, но ты использовал в этой жизни все, что тебя окружало, для получения одного только наслаждения в самых невероятных его проявлениях. Это я постичь не могла. Это-то в тебе меня и привлекало. И тайну этого восприятия жизни ты унес с собой.

Но почему ты был таким плохим учителем? Или это я была плохой ученицей? Ты ведь не умел ничего скрывать. С удовольствием рассказывал свои мистические заморочки. Черт бы подрал это твое вечное удовольствие! Это же невозможно - вся жизнь в кайфе!

Я-то - другое дело. Винт для меня был средством ухода от этого мира. Двинулать - и ничего больше не существует. Ты же двигался по-другому. Ты с помощью винта пытался его познать. Познать! Высокое противное слово!

И что же? Ты добился своего? Вот он ты: лежишь с закатанным рукавом, все еще куришь потухший бычок с прихода. "Чтобы получить хороший приход - суй на приходе сигарету в рот!"- твое творение, твой налипающий на зубы стишок.

Странно, когда ты был жив, эти стишки меня веселили. Когда ты произносил их, промывая машины или пытаясь попасть нулевой стрункой в чей-то безмазовый веняк, они действовали, успокаивали, снимали обломы, облегчали абстягу. А сейчас они