|
Выдержки из произведения
Даниил Андреев
У демонов возмездия
Электронная версия: Павел
Кожев, kozhev@mail.ru
Поэма
1
Тускнел мой взор... власа
редели...
Но путь был четок, хоть не
нов:
Он вел меня в Наркомвнуделе
По твердой лестнице чинов.
- Ваш дух был строг, а руки
- чисты, -
Нарком промолвил, мне вруча
Значок Почетного Чекиста
В футляре, блестком как
парча.
Я бодро поднимался лифтом
В этаж "Особо важных дел",
С врагами сух был и глумлив
там,
Иль чертом в душу к ним
глядел.
Фамилия... знакомый звук вам
К чему теперь?.. Но в годы
те
С партийной четкостью, по
буквам,
Ее писал я на листе.
Из них любой - путевкой
смерти
Или путевкой в лагерь был,
Но я так верил, - и,
поверьте,
Вливал в работу честный пыл.
Я стал размеренной машиной
И гнал сомненья. Довод
прост:
Ведь - шутка ль? - сам
непогрешимый
Нам доверяет этот пост.
К тому ж работа мне дарила
Порой конфетку: в этот час
Я невозбранно, как горилла,
Мог бить подследственных меж
глаз;
Тех, кто вчера кичился
рангом,
Упрятать в каменный мешок,
Хлестать по телу гибким
шлангом
Иль просто взглядом вызвать
шок.
Ценя и отдых, я в футболе
Весь шик ударов понимал,
И сын мой был в кремлевской
школе
Весьма "продвинут", хоть и
мал.
Я ждал - и сердце замирало,
Что буду завтра, как герой,
Блистать лампасом генерала,
А после - маршальской
звездой.
...Утяжеляя злодеяниями
эфирную ткань собственного существа,
этим он обрекает себя
катастрофическому срыву в глубь миров,
как только прекратится
существование физического тела,
позволявшего удерживаться на
поверхности.
2
Списывать душу за душами "в
нети" -
Это был мой
Долг.
Я то молчал, то рычал в
кабинете,
Как матерОй
Волк.
"Пом" говорил, подытожив
таблицей
Груду бумаг,
Что
Явных врагов арестовано
тридцать,
А просто так -
Сто.
...Чем-то острее когтей
леопарда
Стиснулась грудь
Вдруг.
Молния мысли - "Инфаркт
миокарда!!" -
Канула в муть
Мук.
Дальше - провал. Мимолетные
кадры:
Алый венок...
Гроб...
Пышная речь... Министерские
кадры...
Множества ног
Топ, -
Траурный марш, - и в
отчаяньи, злобе,
Ярость кругом
Лья,
Еду куда-то на собственном
гробе,
Точно верхом,
Я.
Мглистый, туманный, разутый,
раздетый,
Я среди дня
Дрог...
Хоть бы один из процессии
этой
Видеть меня
Смог!..
Помнится острый озноб от
догадок:
- Умер!.. погиб!..
Влип!..
И самому мне был тошен и
гадок
Собственный мой
Всхлип.
...В первые часы посмертия
он теряет всякий ориентир.
Уясняется, что, веруя прежде
в смертность души, он убаюкивал
самого себя.
3
Не знаю где, за часом час,
Я падал в ночь свою
начальную...
Себя я помню в первый раз -
Заброшенным в толпу
печальную.
Казалось, тут я жил века -
Под этой неподвижной
сферою...
Свет был щемящим, как тоска,
И серый свод, и море серое.
Тут море делало дугу,
Всегда свинцово, неколышимо,
И на бесцветном берегу
Сновали в мусоре, как мыши,
мы.
Откос покатый с трех сторон
Наш котлован замкнул
барьерами,
Чтоб серым был наш труд и
сон,
И даже звезды мнились
серыми.
Невидимый - он был могуч -
Размеренно, с бесстрастной
силою,
Швырял нам с этих скользких
круч
Работу нудную и хилую.
Матрацы рваные, тряпье,
Опорки, лифчики подержанные
Скользили плавно к нам в
жилье,
Упругим воздухом
поддержанные.
Являлись с быстротою пуль -
В аду разбиты, на небе ли -
Бутылки, склянки, ржа
кастрюль,
Осколки ваз, обломки мебели.
Порой пять-шесть гигантских
морд
Из-за откоса к нам
заглядывали:
Торчали уши... взгляд был
тверд...
И мы, на цыпочках,
отпрядывали.
Мы терли, драяли, скребли,
И вся душа была в пыли моя,
И время реяло в пыли,
На дни и ночи не делимое.
Лет нескончаемых черед
Был схож с тупо-гудящим
примусом;
И этот блеклый, точно лед,
Промозглый мир мы звали
Скривнусом.
Порой я узнавал в чертах
Размытый облик прежде
встреченных,
Изведавших великий страх,
Машиной кары искалеченных.
Я видел люд моей земли -
Тех, что росли так звонко,
молодо,
И в ямы смрадные легли
От истязаний, вшей и голода.
Но здесь, в провалах бытия,
Мы все трудились,
обезличены,
Забыв о счетах, - и друзья,
И жертвы сталинской
опричнины.
Все стало мутно... Я забыл,
Как жил в Москве, учился в
Орше я...
Взвыть? Шевелить бунтарский
пыл?
Но бунтаря ждало бы горшее.
А так - жить можно... И
живут...
Уж четверть Скривнуса
освоили...
На зуд похожий, нудный труд
-
Зовется муками такое ли?!
...В Скривнусе он чувствует
подлинное лицо обезбоженного
мира. Сознание души
озаряется мыслью: стоило ли громоздить
горы жертв - ради этого?
4
Но иногда... (я помню один
Час среди этих ровных годин)
-
В нас поднимался утробный
страх:
Будто в кромешных,
смежных мирах
Срок наступал, чтобы враг
наш мог
Нас залучить в подземный
чертог.
С этого часа, нашей тюрьмы
Не проклиная более, мы
Робко теснились на берегу,
Дать не умея отпор врагу.
Море, как прежде,
блюло покой.
Только над цинковой гладью
морской
В тучах холодных вспыхивал
знак:
Нет, не комета, не зодиак -
Знак инструментов неведомых
вис
То - остриями кверху,
то вниз.
Это - просвечивал мир другой
В слой наш - пылающею дугой.
И появлялось тихим пятном
Нечто, пугающее, как гром,
К нам устремляя скользящий
бег:
Черный,
без окон,
черный ковчег.
В панике мы бросались в
барак...
Но подошедший к берегу враг
Молча умел магнитами глаз
Выцарапать из убежища нас.
И, кому пробил час роковой,
Крались с опущенною головой
Кроликами
в змеиную пасть:
В десятиярусный трюм упасть.
А он уже мчал нас - плавучий
гроб -
Глубже Америк, глубже Европ.
Омутами мальстрема - туда,
Где трансфизическая вода
Моет пустынный берег -
покров
Следующего
из нисходящих миров.
5. МОРОД
Я брошен был на берегу.
Шла с трех сторон громада
горная...
Тут море делало дугу,
Но было совершенно черное.
Свод неба, черного как тушь,
Стыл рядом, тут, совсем
поблизости,
И ощущалась топкость луж
По жирной, вяжущей
осклизкости.
Фосфорецируя, кусты
По гиблым рвам мерцали
почками,
Да грунт серел из темноты
Чуть талыми, как в тундре,
почвами.
Надзора не было. И грунт
Мог без конца служить мне
пищею.
Никто здесь не считал секунд
И не томил работой нищею.
Но, мир обследовав кругом,
Не отыскал нигде ни звука я:
Во мне - лишь мыслей вязкий
ком,
Во мне - лишь темень
многорукая.
И жгучий смысл судьбы
земной,
Горя, наполнил мрак
загробности;
Деянья встали предо мной;
И, в странный образ слив
подробности,
Открылся целостный итог -
Быть может, синтез жизни
прожитой...
Знобящий ужас кровь зажег,
Ум леденел и гас от дрожи
той.
На помощь!.. Разве я готов
Обнять масштабы
преступления?!
Мелькал оскал скривленных
ртов,
Застенки, вопль, а в
отдалении -
Те судьбы, что калечил я
Бессмысленней, чем воля
случая,
Рывком из честного жилья,
Из мирного благополучия.
Я, наконец, постиг испод
Всех дел моих - нагих, без
ретуши...
И тошный, ядовитый пот
Разъел у плеч остатки
ветоши.
Хоть поделиться! испросить
Совета тех, кто выше,
опытней,
Чья помощь смела б оросить
Бесплодно гибельные тропы
дней!..
Узнал потом я, что Мород
Прозванье этого чистилища;
Что миллионный здесь народ
Томится, к выходу ключи ища;
Но из страдающих никто
Не видит рядом - тут -
товарища:
Все тишью смертной залито
И ты б устал, живую тварь
ища.
Один! один! навек один!
Бок о бок лишь с
воспоминанием!..
Что проку в том, что крохи
льдин
Я, как подачку темной длани,
ем?
Жизнь догоревшая, светясь,
В мозгу маячила гнилушками,
И я, крича, бросался в грязь
-
Лицо в ней прятать, как
подушками.
Да где ж я, Господи?! на
дне?
В загробном, черном
отражении?..
И Скривнус раем мнился мне:
Там люди были, речь,
движение...
Отдать бы все за ровный
стук,
За рабий труд, за скуку
драянья...
О, этот дьявольский досуг!
О, первые шаги раскаянья! -
Ни с чего другого, как с
ужаса перед объемом совершенного зла,
начинается возмездие для душ
этого рода.
6
Так, порываясь из крепких
лап,
Духов возмездья бесправный
раб,
Трижды, четырежды жизнь
былую
Я протвердил здесь, как
аллилуйю.
Может быть, и Мород чудесам
Настежь бывает порой. Но сам
Я не видал их
ни в чьей судьбе там,
Слыша себя лишь во мраке
этом.
Счастлив, кто не осязал
никогда,
Как вероломна эта вода.
Как пузырями
дышит порода
В черных засАсывалищах
Морода.
Чудом спасался я раза два,
Чахлую ногу вырвав едва
Прочь из ловилища, скрытого
ловко,
Приторно-липкого,
как мухоловка.
И представлялось: двадцатый
год
Здесь я блуждаю:
"предел невзгод"...
Так рассуждал я до той
минуты
Зноба,
когда оказались круты
Выгибы гор,
и, сорвавшись в ил,
Тщетно взвывал я, напрасно
выл.
Булькая, как болотная жижа,
Ил увлекал меня ниже,
ниже...
О, этой жиже, текущей в рот,
Я предпочел бы даже Мород.
...В цепи последовательных
спусков из слоя в слой, каждый новый
спуск кажется страшнее
предыдущего, ибо крепнет догадка,
что следующий этап окажется
ужаснее всех пройденных.
7. АГР
Обреченное "я"
чуть маячило в круговороте,
У границ бытия
бесполезную бросив борьбу.
Гибель? новая смерть?
новый спуск превращаемой
плоти?..
Непроглядная твердь...
и пространство - как в
душном гробу.
| 
