Frater Palatinus Verbi

МЕССА КРОУЛИ И МЕССА РОЙССА
 

В Гностической Католической Церкви Ордена Храма Востока используется текст мессы, написанный Алистером Кроули в 1913 году в Москве, вскоре после того, как он был посвящен основателем ОТО Теодором Ройссом в X степень главы британской секции Ордена. С этого текста Теодор Ройсс в 1920 году сделал немецкий перевод, в который им были внесены новые нюансы и трактовки. В современных изданиях обе мессы опубликованы в исследовательском журнале О.Т.О. "Красное пламя" (Red Flame. A Thelemic Research Journal. No.2. Mystery of Mystery. A Primer of Thelemic Ecclesiastical Gnosticism. Berkeley. 1995).

Начнем с обстановки храма. Главное отличие здесь то, что Ройсс помещает Высокий алтарь на географическом Востоке храма, а не по направлению к поместью Болескин Кроули. Далее, Источник  у Кроули размещен по линии Болескинский Восток - Болескинский Запад, Ройсс же размещает его не в линию с двумя алтарями, а на Юге Храма и называет его "Крестильный источник". На Юг помещает Ройсс и Черный куб - аналог второго алтаря у Кроули.

В описании Служителей мессы в английском оригинале у Кроули используются термины "priest" и "priestess" (на русский переводятся как "Жрец" и "Жрица"). Ройсс же называет Жреца/Священника Иерофантом. Дети у Кроули одеты в черное и белое, у Ройсса - в красное (позитивное дитя) и синее (негативное дитя). Кроме этого, Ройсс выделяет своего рода первого прихожанина - представителя паствы, которого он называет "Психе" (Душа). Он одет в белое и зеленое.

Далее, в мессе Ройсса музыка (органная) начинает звучать сразу же после входа прихожан в Храм, а не в момент входа Жрицы. Дьякон в Церемонии входа после слов "Делай, что ты желаешь, вот весь закон", добавляет фразу "Но помни, что с тебя будет спрошено за твои деяния". Только после этого у Ройсса он провозглашает Закон света, жизни, любви и свободы. Ответную фразу "Любовь есть закон, любовь, подчиненная воле" произносит не вся паства, но лишь первый прихожанин, олицетворяющий "Психе".

В Символе веры в мессе Кроули провозглашается: "Верую в единого, тайного и невыразимого Господа". Ройсс же пишет здесь о "Господе Боге".

В Символе веры Кроули Земля и Лоно упоминаются раздельно (фраза звучит так: "И верую в единую Землю, нашу всеобщую Мать, и в единое Лоно, которым порождены все люди и где они упокоятся". Ройсс же говорит о рождении из Лона Земли: "И верую в единую Землю, нашу Мать, из чьего Лона было дано рождение каждому".

По другому и в значительно иной нюансировке дано определение веры в церковь. У Кроули оно звучит так: "И верую в единую Гностическую и Католическую Церковь Света, Жизни, Любви и Свободы, Слово Закона которого есть Телема". У Ройсса: "Верую в единую Гностическую и Католическую Церковь, чей Закон есть Свет, Жизнь, Любовь и Свобода, и чье имя Телема". Таким образом, Церковь у Ройсса несет не Закон Телемы, а Закон Света, Жизни, Любви и Свободы, а Телема является лишь именем Закона и Церкви.

Наконец, вместо тройной кроулианской мантры "Aumgn", Ройсс использует тройное возглашение "Амен".

Далее, после "змеиных кругов" Жрицы по Храму Ройсс вводит Храмовый Танец и только после него переходит к освящению Жреца/Иерофанта.

Значительные отличия вводит Ройсс в обращение Жрицы к усопшему Жрецу/Иерофанту. У Кроули она произносит: "Властью железа я говорю тебе: "Встань!" Во имя Господа нашего Солнца и Господа нашего..." и т.д. У Ройсса это дается с гораздо большими нюансами: "Данной мне властью, я приказываю тебе, О Лев, Огонь Жизни: вопламенись во имя Солнца, нашего Господа-Всеродителя, восстань!" и т.д. Помимо прочего, Иерофант здесь получает символическое определение своей сущности как "Лев, Огонь Жизни", чего нет у Кроули.

В освящении Жрицей соли и воды у Кроули используется символ "Великого моря", а у Ройсса - "Океана жизни".

Затем, когда Жрец/Иерофант ведет Жрицу к алтарю, Ройсс также вносит в его слова свои нюансы. У Кроули Жрец в этом случае говорит: "Я, Жрец и Царь, беру тебя, Деву чистую и без изъяна, я воздымаю тебя, я веду тебя на Восток, я возношу тебя на вершину Земли". У Ройсса: "Я, Иерофант и Царь, веду тебя, Жрицу и Деву, чистую и без изъяна, пред Господом на Восток. Я поднимаю тебя и сажаю тебя на вершину и центр Земли".

В первой инвокации Жреца перед завесой у Кроули есть фраза (дословно): "Мы не можем достичь Тебя, пока Ты не отразишься в Любви". У Ройсса эта фраза более подробна: "Мы не можем достичь Тебя, мы не можем быть Твоим подобием, пока Твой образ не будет Любовью". Т.о., сюда добавляется идея уподобления человека Богу.

Во время первой инвокации Жреца у Кроули Жрица за завесой разоблачается и произносит свое воззвание, сидя или стоя на алтаре. У Ройсса она встает с алтаря за завесой (что, кстати, удобней для раздевания), на поясе обнаженной Жрицы висит меч, на голове - корона, и свое воззвание Жрица произносит стоя. Вновь садится на алтарь она только перед открытием завесы после третьей инвокации Жреца/Иерофанта. У Ройсса Жрица должна одеться перед открытием завесы, Кроули оставляет это на усмотрение самой Жрицы.

Далее, после второй инвокации Жреца, воззвание, начинающееся с "Но, вы, мои люди, поднимайтесь и пробуждайтесь", у Ройсса произносит не дьякон, но Жрец/Иерофант. В третьей инвокации Жреца у Кроули в дословном переводе призвание божества звучит так: "Силой Знака Света, появись Ты, восславленный, на престоле Солнца". У Ройсса: "Силой Знака Света я призываю Тебя, Восславленный Единый, появись на престоле Солнца". Здесь в инвокацию добавляется личный характер, она произносится как прямое обращение иерофанта, символическое определение получает и само Божество - "Восславленный Единый".

В завершение третьей инвокации Жреца у Ройсса произносится не египетское воззвание "A ka dua" и т.д., но латинская ритуальная формула: "Omnia in Duos. Duos in Unum. Unus in Nihil. Gloria Patri et Matri et Filio et Filiae et Spiritui Sancto Externo et Spiritui Sancto Interno. Ut Erat, Est, Erit in Saecula Saеculorum. Sex in Uno per nomen Septem in Uno. Ararita! Ararita! Ararita!".

После этого, в дьяконских молитвах в молитве к Солнцу у Кроули оно называется "Господь видимый и невидимый", у Ройсса - "Господь Бог видимый и невидимый". В молитве к Господу Ройсс называет его также "Бог и Мастер". К списку святых Ройсс добавляет Данте Алигьери и оккультистов нового времени Людвига фон Фишера, Франца Гартмана и Шарля Детре. В то же время Ройсс убирает из списка святых Кроули Пифагора, Гамурета, папу Александра VI, Рабле, Адама Вейсгаупта, Альфонса Луи Констана (Элифаса Леви) и Поля Гогена. Самого себя и Алистера Кроули Ройсс поминает в молитве святых не под их мирскими именами, но под магическими псевдонимами "Мерлин Пилигрим" (Ройсс) и "Бафомет" (Кроули). В завершающей части молитвы к святым у Ройсса святые названы также "Героями Бога-Солнца". Кроме того, при произнесении имени каждого святого в этой молитве у Ройсса крестное знамение совершает не только дьякон, но и вся паства. Заключительная дьяконская молитва у Кроули (дословно) начинается: "Тем, с чьих глаз спала пелена жизни, да будет даровано исполнение их истинной Воли". У Ройсса добавлено: "их истинной воли в Боге".

Дальше, в преосуществлении хлеба у Кроули сказано "Да будет хлеб сей Телом Бога". У Ройсса: "Да будет содержать хлеб сей жизнь Бога", что заставляет осмысливать преосуществление совсем по-другому. В преосуществлении вина в мессе Кроули говорится: "Силой этого жезла да будет вино сие Кровью Бога". У Ройсса преосуществление происходит не силой копья Жреца, а внутренней силой, скрытой в самой Чаше: "Силой, что пребывает в сей Чаше, да будет вино сие Кровью Бога". После преосуществления у Кроули Жрец произносит: "Прими, Господь, эту жертву жизни и радости, истинный залог Завета Воскресения". У Ройсса эта фраза более подробна и насыщена нюансами: "О Господь и Бог! Прими благосклонно эту жертву жизни и радости, символ завета, который Ты заключил с нами, дабы новая жизнь могла даваться вечно для нашей силы".

Потом, в окончание хвалебного гимна у Ройсса весь хор поет: "Hagios, Hagios, Hagios, IAO, Aumn, Aumn, Aumn".

Наконец, принципиально иная трактовка звучит в мессе Ройсса относительно важнейших ритуальных формул О.Т.О. У Кроули после воззвания ко Льву и Змею, Жрец произносит: "Делай, что ты желаешь, вот весь закон", и паства отвечает: "Любовь есть закон, любовь, подчиненная воле" (дословно: "любовь под волей"). Ройсс же раскрывает эти формулы с совсем иным оттенком понимания. В его мессе иерофант говорит: "Любовь есть закон. Делай, что ты желаешь, вот весь закон любви под контролем Божьей воли". И паства в ответ повторяет эту фразу. Т.о. кроулианская "любовь, подчиненная воле" у Ройсса означает любовь, подчиненную воле не самого человека, а Бога.

После причастия и Жрец, и прихожане произносят фразу, которая дословно у Кроули звучит, как "нет ни одной части меня, что была бы не от Богов". Ройсс говорит не о богах во множественном числе, как Кроули, но о Боге в единственном, и добавляет: "Нет ни одной части меня, что была бы не от Бога и, значит, не божественной природы".

И, наконец, совсем по-иному у Ройсса завершается месса. После финального благословления иерофант трижды произносит "Амен", и паства трижды это повторяет. Затем иерофант сводит Жрицу с алтаря и уводит ее на Запад, в то время как у Кроули Жрица остается на алтаре.

В целом, можно сказать, что в мессе Ройсса "больше Бога", чем у Кроули. Кроули крайне редко оперирует словом "Бог", говоря только о "Господе", нет слова "Бог" и в Символе веры Кроули. Чаще всего он использует слово "боги" во множественном числе, упоминая сонм подчиненных богов, нижестоящих Высшему. Ройсс же всегда говорит о "Господе Боге".

Далее, у Ройсса сильнее акцентирован солнечный характер Божества, чем у Кроули. Ройсс использует более четкие (но и более узкие) определения Высшего Божества как "Восславленного Единого"; пробуждаемой в Жреце божественной природы как "Льва, Огня Жизни". У Ройсса больше традиционных гностических аллегорий, чем у Кроули (напр., появление первого прихожанина - "Психе" и др.).

С этической точки зрения, Ройсс ставит и любовь, и волю под божественный контроль, чего нет у Кроули.

В мессу Ройсса введены дополнительные драматические элементы (такие, как храмовый танец).

Наконец, месса Ройсса более "привычна" западному прихожанину, Вместо восточной мантры "Аум" в ней используется привычное "Амен", вместо изначально непонятной древнеегипетской формулы употребляется более привычный слуху латинский текст и т.д.

Таковы наиболее важные отличия в двух трактовках Гностической мессы