«При реках Вавилона...»

Навуходоносор, переселяя на восток иудейских пленников, следовал своему излюбленному правилу: отрывать мятежные народы от их родины и создавать в своей империи интернаци­ональное население, не связанное ни с какими местными тра­дициями. Он не обратил иерусалимлян в рабов; подобно дру­гим «перемещенным лицам», они свободно селились в Вави­лоне и его окрестностях. Каждый мог заниматься своей про­фессией: ремесленники взялись за свое дело, торговцы за свое. Только крестьяне и многочисленные служители Храма - левиты вынуждены были искать себе случайных заработков. В целом внешнее положение изгнанников было вполне снос­ным. Но это не могло избавить их от чувства горького разоча­рования и тоски по отчизне. Из провинциальной Палестины они попали в гигантский мировой город. Вавилон того време­ни со своими роскошными дворцами, шумными базарами, разноплеменным населением, величественной девяностомет­ровой башней подавлял и оглушал чужеземцев. Иудея, Иеру­салим, храм Яхве, отеческие обычаи и верования казались в сравнении с этим «Нью-Йорком древнего мира» жалкими и ничтожными. Для многих изгнанников стало угасать обая­ние родных преданий, и они прочно обосновались на новой родине.

Но основная часть иудеев не хотела смириться с мыслью, что вместе с храмом Яхве погибла вера отцов, погиб народ. Поэты изливали в печальных элегиях скорбь об утраченной отчизне:

Все, видящие меня, ругаются надо мною,

Говорят устами, кивая головою:

Он уповал на Господа; пусть избавит его,

Пусть спасет, если он угоден Ему...

Я пролился, как вода; все кости мои

Рассыпались... сила моя иссохла... (Пс. 21,8, 15-16).

Они вспоминали о пророках, правота которых стала теперь столь очевидной. Они призывали изгнанников не изменять их заветам и хранить память о родине.

При реках Вавилона, там сидели мы и плакали,

Когда вспоминали о Сионе;

На вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.

Там пленившие нас требовали от нас слов

Песней, и притеснители наши - веселья:

Пропойте нам из песней Сионских.

Как нам петь песнь Господню на земле чужой?

Если я забуду тебя, Иерусалим, -

Забудь меня десница моя... (Пс. 136, 1-5).

Жрецы, лишенные храма, занялись теперь изучением оте­ческой истории и священных преданий. Они собрали воедино старинные законы, освященные именем Моисея. Особое вни­мание они уделяли ритуалам. Они хотели изгнать из них все элементы магии, сохранив только твердую оболочку для рели­гии. Тщательно разрабатывались все нормы, обряды, традици­онные обычаи. Соблюдение их, по мысли жрецов, должно бы­ло предохранить народ от язычества. К этому времени уже и жрецы стали окончательно на позиции монотеизма. Наи­большую известность приобрел среди них Иезекииль (ум. ок. 1570 до н. э.), который выступил в роли пророка, продолжая традиции Иеремии.

Деятельность Иезекииля началась еще до падения Иерусалима. Он был в числе первой партии переселенцев, уведенных на восток Навуходоносором. В Вавилоне он возглавил партию духовного возрождения, и его дом «при реке Ховаре» стал центром, куда стекались все, кто мечтал и верил, кто ждал из­бавления. Разрушение Храма показало этим людям, что идея национального божества потерпела полное фиаско. Яхве не защитил Иерусалим, а оказался как бы на стороне халдеев. Это событие привело их к мысли, уже давно развиваемой про­роками, о том, что нравственный миропорядок распространя­ется на все народы, что если Израиль нарушил Закон, он не может быть пощажен.

Но при этом Иезекииль не отказался от надежды на возрож­дение народа. В своих произведениях, получивших хождение среди пленников, он призывал к покаянию и обещал, что Яхве пошлет избавление.

Иезекииль любил красочные символические образы. Он был уже не столько трибуном, как Исаия или Иеремия, но больше писателем. В книгах его мы находим много зага­дочных образов, навеянных вавилонским искусством; гроз­ные и устрашающие картины встают перед его мысленным взором. Он видит поле, наполненное иссохшими костями, ко­торые по мановению Яхве облекаются в плоть, и воскресшие люди поднимаются с земли. Это избранники Яхве, которые возродятся, одушевленные идеалами пророков.

Иезекииль мечтал о том времени, когда наступит Царство Божие на земле. В нем не будет никакой неправды, не будет угнетения и несправедливости. Оно обнимет все народы. Цен­тром его будет не старый Иерусалим, а новый город, именуе­мый «Яхвешамма» - «Яхве здесь».

Младшим современником Иезекииля был безымянный ве­ликий поэт, произведения которого вошли во вторую часть «Книги Исаии». Его принято называть Второисаией. Это был последний великий писатель из плеяды пророков. Он стоял уже на рубеже того времени, когда благодаря усилиям жрецов Израиль превратится из народа в своеобразную замкнутую ре­лигиозную общину

Второисаия был пламенным защитником монотеизма и выступал с острой критикой многобожия. Он опасался так­же, что обряды станут мертвым ярмом, которое задушит искус возрождения. Яхве, в его понимании, всемогущ и является единым творцом вселенной. От Него зависит все как на небе, так и на земле. Он не нуждается в механическом культе, в жертвах и постах. Он говорит людям:

Вот пост, который Я избрал:

разреши оковы неправды,

развяжи узы ярма,

и угнетенных отпусти на свободу,

и расторгни всякое ярмо;

раздели с голодным хлеб твой,

и скитающихся бедных введи в дом;

когда увидишь нагого, одень его,

и от единокровного твоего не укрывайся (Ис. 6-7).

Таков завет и учение пророков, которое ищет не метафизи­ческих тайн, а практического осуществления Правды среди людей.

В годину народного бедствия Второисаия задумывается над проблемой страдания. Он видел судьбу пророков, осмеянных и отвергнутых, и понимал, что их жертва была не напрасной. Страдание за Правду, страдание за людей - великое служение. Пророк рисует образ такого пророка-страдальца, муки кото­рого, как муки Прометея, принесут свет человечеству.

«Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и из­ведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно...» (53, 3-7).

Этот образ <...> «Раба Господня», стал на века прообразом благородного жертвенного героизма вождя, ведущего людей к Правде. Второисаия связывал этот образ с традиционным образом Всемирного царя-освободителя.

Когда Второисаия писал свои поэмы и с надеждой всмат­ривался в исторические дали, для пленников повеял ветер надежды. Кир - царь персидских племен - захватил Мидию, Малую Азию и двинулся на Вавилон. Это был один из самых талантливых полководцев и правителей, которых когда-либо знал древний мир.

Преемник Навуходоносора Валтасар понимал всю грозя­щую ему опасность, но он надеялся на неприступность своей столицы. В 539 г. до н. э. персы нанесли его войску тяжелое поражение, а через год Кир появился под стенами Вавилона.

Второисаия, как многие его единоверцы, уже давно следил за успехами Кира и в своих гимнах приветствовал Кира как освободителя. Он называл его помазанником Яхве, призван­ным положить конец плену (возможно, в этом кроется причи­на, почему пророк предпочел остаться анонимен).

Местные стены не спасли Вавилон. Враги царя открыли ворота перед персами, и толпы народа вышли встречать Кира как триумфатора. Наследник Валтасар со своей гвардией был убит в цитадели. С этого дня Вавилон, ставший персидской провинцией, никогда больше не вернул былого могущества.

В этом же году Кир издал манифест, в котором разрешил иудеям вернуться на родину.