Надежды и разочарования

Радостным был путь первого каравана возвращающихся изгнанников. Правда, пустыня не расцвела садом, как мечта­ли поэты, но долгое время энтузиазм скрашивал все тяготы пути через безводные равнины.

Толпа, двигавшаяся на запад, состояла в основном из меч­тателей, патриотов и бедноты, одушевленной идеями проро­ков. За ними шли священнослужители, которым на чужбине нечего было делать. Наиболее состоятельные люди не реши­лись покинуть Вавилон. Во главе каравана стоял жрец Иисус и князь Зоровавель - один из потомков царя Давида.

С самого начала жизнь жестоко разрушила иллюзии энту­зиастов. Им был предоставлен только разрушенный Иеруса­лим с пригородами. Вражда соседних племен, разруха, неуро­жай, запустение земли - все это могло привести в отчаяние самых твердых.

Сначала решили, было, восстановить царскую власть. Ва­вилонские иудеи прислали князю Зоровавелю золотую коро­ну. Но одной короны, видно, было недостаточно. Жрецы не хотели допустить возрождение монархии. Они все больше и больше забирали власть в свои руки.

В 516 году завершилось строительство Храма. Многие, видя его, плакали от разочарования, вспоминая старый. Наступил период усталости и равнодушия.

Тем временем в Иерусалим прибыл энергичный знаток За­кона Ездра. Он был уверен, что все бедствия народа проистекают оттого, что он плохо соблюдал предписания Закона. Он собрал священные свитки Торы (Закона) и с этим «оружием» в руках приступил к реставрации государства.

То, что он нашел в Иерусалиме, превзошло худшие его опасе­ния. Город был уже наполовину языческим. Как разрастающиеся джунгли поглощают покинутые города, так обычаи и верования окружающих народов поглощали иудейство.

Ездра решил действовать незамедлительно. Разодрав одеж­ду, как делали в знак траура, появился он перед народным со­бранием и сумел так наэлектризовать толпу, что многие по­клялись разойтись с женами-язычницами и до гроба оставать­ся верными «Закону Моисееву».

Второе собрание всех жителей Ездра провел с еще большим успехом. Это было время дождей. Люди стучали зубами от хо­лода и страха, который нагоняли на них фанатичные речи Ездры. А он продолжал угрожать, плакать, кричать и потрясать над толпой лохмотьями разодранной одежды. Он заклинал иу­деев обособиться и навсегда стать замкнутой общиной, в ко­торой нет места иноплеменникам. Идею о религиозном при­звании народа, которую проповедовали пророки, он довел до крайности, почти до гротеска. Он требовал пунктуального, не­укоснительного соблюдения всех мелочных предписаний традиции, требовал превращения всей жизни в сплошной ритуал.

Как первый акт обособленности и исключительности Езд­ра начал восстановление иерусалимских стен, которые яви­лись как бы символом отгороженности иудеев от всего мира.

На празднике в честь окончания работ Ездра выступил вновь публично. На высоком помосте, стоя перед народом, он читал Тору и изъяснял ее. Народ плакал от раскаяния, что так долго попирал заветы отцов. Так, в 444 году иудейство превра­тилось в замкнутую касту; под пеплом обрядности и узости едва тлело некогда столь могучее пламя пророков. С течением времени соблюдение обрядов превратится в своеобразный спорт и появятся течения, которые сочтут даже строгость Ездры недостаточной. Эти ослепленные фанатики образуют це­лую партию «фарисеев» (отделившихся), которые будут свято верить в абсолютную ценность всей массы предписаний, уста­вов, обычаев.