СОДЕРЖАНИЕ

М. Решетников. Возвращая забытые имена.

О происхождении комплекса кастрации у женщин ............6

Уход от женственности. Комплекс маскулинности у женщин глазами

мужчин и женщин .........................................26

Запрещенная женственность. Психоанализ о проблеме фригидности

.........................................................41

Проблема моногамного идеала .............................54

Предменструальное напряжение ............................68

Недоверие между полами ..................................76

Проблемы брака ..........................................88

Страх перед женщиной. Сравнение специфики страхов женщины и муж-

чины по отношению к противоположному полу ..............101

Отрицание вагины. Размышления по поводу проблемы генитальной тре-

воги, специфичной для женщин ...........................115

Психогенетические   факторы   функциональных   женских   расстройств

........................................................129

Материнские конфликты ..................................142

Переоценка любви. О распространенном в наше время феминном типе

........................................................149

Проблема женского мазохизма ............................180

Изменения личности у девочек-подростков ................198

Невротическая потребность в любви ......................209

Карен Хорни

ЖЕНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Перевод с английского Е. И. Замфир

Научная редакция: профессор М. М.

Решетников и кандидат философских наук С. М.

Черкасов

Литературная редакция русского текста и примечания М. М.

Решетникова

ISBN 5-85-084-003-6

© Восточно-Европейский

институт психоанализа,

1993

ВОЗВРАЩАЯ ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА

Карен Хорни (1885—1952) принадлежит к плеяде выдающихся деятелей

мирового психоанализа и, наряду с Хелен Дейч, является

общепризнанным основателем науки о женской психологии.

По вполне понятным причинам работы этих авторов вообще неизвестны

отечественному читателю, в том числе специалистам — психологам и

врачам, которые, как и все мы, до недавнего времени жили в бесполом

обществе «товарищей» и «товарищей», где из трех основных сфер

самореализации личности (труд, общение и секс) вторая была

существенно ограничена идеологией, а третья — как социальная и

научная категория, фактически запрещена, а следовательно — низведена

до примитивного физиологического акта. Я позволю себе высказать

предположение, что именно отсутствие научно обоснованных взглядов

на полоролевую и психосексуальную дифференциацию личности в

раннем детстве, десексуализация школьного и семейного воспитания и,

как следствие — создание целой генерации граждан неопределенного

пола, не в последнюю очередь привели к той моральной деградации

семьи и общества в целом, свидетелями которой мы сейчас являемся.

Трудно поверить, но на сегодняшний день наш Институт единственный

на всей территории бывшего СССР, где читается курс женской

психологии. Есть психология личности (также бесполой), преступности,

торговли, политической борьбы и т. д., а женской — нет, хотя женщин у

нас, надеюсь, все же больше, чем, например, преступников и

политических деятелей. И лишь сейчас мы вновь возвращаемся к

практически полностью забытому пониманию того, что мир состоит не

из классов и сословий, не из богатых и бедных, не из начальников и

подчиненных, которые всегда вторичны, а — из мужчин и женщин.

Заслуга научной постановки этой проблемы в значительной степени

принадлежит Зигмунду Фрейду (1856—1939) и его (не во всем

согласной со своим учителем) последовательнице Карен Хорни.

Карен Хорни родилась в Гамбурге в протестантской семье. Ее отец,

Берндт Даниэльсен, был капитаном норвежского флота и глубоко

религиозным человеком. Мать Карен — Клотильда Ронзелен, датчанка

по происхождению, наоборот, отличалась свободомыслием, которое,

безусловно, унаследовала дочь. В юности Карен случалось

сопровождать отца в долгих морских походах, где она приобрела

страсть к путешествиям и дальним странам.

Ее решение заняться медициной — не совсем обычный выбор для

женщины начала двадцатого века — было принято под влиянием

матери. Окончив Берлинский университет (1913) лучшей студенткой в

группе, Хорни специализируется в области психиатрии и психоанализа.

В двадцать четыре года она вышла замуж за берлинского юриста Оскара

Хорни. Прожив с мужем двадцать восемь лет и воспитав трех дочерей, в

1937 году из-за различия интересов Карен разводится с мужем, и с этого

времени полностью посвящает себя психоаналитическому движению.

Безусловно талантливый врач и исследователь, Хорни стала доктором

меди-

цины в двадцать восемь лет, а к тридцати была уже одним из

признанных преподавателей только что открывшегося Берлинского

Института Психоанализа. Уже одна из первых ее статей «О

происхождении комплекса кастрации у женщин» принесла ей

европейскую известность.

Персональный анализ К. Хорни прошла у Ханса Сакса — одного из

ближайших сподвижников 3. Фрейда и основателя первого

Психоаналитического Комитета (1913), а квалификацию обучающего

аналитика она получила у Карла Абрахама, которого 3. Фрейд считал

своим способнейшим учеником.

Обучение у таких верных последователей Фрейда, казалось бы, должно

было способствовать безусловной приверженности идеям классического

психоанализа. Однако Хорни, практически с первых ее работ, начинает

активно полемизировать с создателем психоаналитической теории, и,

нельзя не признать, что в ряде случаев эта полемика была достаточно

продуктивной,

Причина этой неожиданной «конфронтации» яснее всего раскрывается

самой Хорни. В 1926 году в работе «Уход от женственности» она

писала: «Психоанализ — творение мужского гения, и почти все, кто

развивал его идеи, тоже были мужчинами. Естественно и закономерно,

что они были ориентированы на изучение сущности мужской

психологии и понимали больше в развитии мужчины, чем женщины». С

этим упреком трудно не согласиться, также как и с тем, что лишь

дифференцированный подход к мужской и женской психологии

открывает путь к разработке философии целостной личности. Холизм

или «философия целостности», где объединяются объективное и

субъективное, материальное и идеальное — составлял основу всех

концептуальных подходов Хорни.

Значительную роль в жизни Карен Хорни сыграл Франц Александер,

который, декларировав свой отход от психоанализа и покинув из-за

этого Берлин, на самом деле талантливо имплицировал аналитические

подходы в американскую социальную психологию. Во многом сходным

путем шла к созданию науки о женской психологии К. Хорни.

Именно Ф. Александер в 1932 году пригласил Карен Хорни в Чикаго в

качестве заместителя директора Чикагского Психоаналитического

Института. Это был уже второй психоаналитический институт в США.

Первый был открыт в 1930 году в Нью-Йорке. Для руководства им был

приглашен из Берлина доктор Шандор Радо (1890—1972), который

принес с собой дух ортодоксальности и традиций, существовавший в

Берлинском Институте Психоанализа.

Ф. Александер придерживался более широких взглядов и во многом

способствовал преодолению изоляции психоанализа и приходу его в

университеты и колледжи США.

Проработав вместе около двух лет, Александер и Хорни признали, что

их дальнейшее сотрудничество невозможно, так как у каждого был свой

собственный путь. К. Хорни уезжает в Нью-Йорк, где в 1941 году

организует Американский Институт Психоанализа, а позднее

становится редактором-основателем «Американского

Психоаналитического Журнала». Ей принадлежат десятки

исследований, статей и книг, среди которых наиболее известны

«Невротическая личность нашего времени» и «Женская психология»,

которое составят две первые книги издаваемой нами серии «Библиотека

психоаналитической литературы».

О причине такого долгого пути к российскому читателю мной уже

говорилось, здесь же я считаю уместным отметить, что Российский

Психоаналитический Институт был создан на двадцать лет раньше

американского, но к тому периоду времени, когда появились эти книги,

и Институт, и издание Психологической и психоаналитической

библиотеки под редакцией директора Института профессора И. Д.

Ермакова были уже ликвидированы, естественно, как «оплот

буржуазной идеологии», а многие выдающиеся, получившие мировое

признание ученые-аналитики, были репрессированы, в том числе —

уничтожены физически. В 1942 году в Бутырской тюрьме умер и

профессор Иван Дмитриевич Ермаков, безуслов-

но — талантливый клиницист, ученый и организатор, заслуги которого

перед российской наукой и культурой еще не получили должной

оценки.

Повторное открытие нашего Института, возобновление

систематической подготовки специалистов-аналитиков,

исследовательской и издательской деятельности стало возможным лишь

в 1991 году.

Я не стану следовать достаточно распространенной традиции и переска-

зывать во вступлении содержание конкретных глав, а тем более —

давать им оценку, предоставив это читателю. Хотя, должен признаться,

не во всем согласен с автором. Но, думаю, было бы нечестно вступать с

ним в полемику: книга была написана слишком давно, и слишком

многое за это время переменилось и в нас самих, и в культуре, и в

психоанализе.

Вначале я делал достаточно много сносок, но затем, осознав, что нельзя

вложить все основы психоаналитических знаний в примечания,

отказался от излишних комментариев, сосредоточившись

исключительно на попытке сохранения самобытности языка автора и

поиске адекватных ему русских эквивалентов. Здесь же, уже после

завершения работы над русским текстом книги, я хотел бы сделать

только еще одно, но, как мне представляется, чрезвычайно важное

примечание. Приступая к чтению книги, нужно постоянно помнить, что,

также как и Фрейд, при изложении психопатологических комплексов,

описании состояний и влечений, которые пока еще не имеют

определенных языковых эквивалентов, автор достаточно часто

прибегает к метафоре. Я сейчас попытаюсь еще раз объяснить и

проиллюстрировать это. Когда Вы говорите собеседнику: «И тут я

просто взорвался»,— ни одному нормальному человеку не придет в

голову индентифицировать сказанное с реальным физическим

процессом.

Точно также психоаналитические термины в абсолютном большинстве

случаев не могут быть непосредственно соотнесены с обыденными

значениями образующих их слов или сочетаний, а лишь обобщенно и

конвенциально характеризует те «соматические переживания»,

психические эквиваленты которых чрезвычайно разнообразны.

Восприятие Эдипова комплекса только как инцестуозного стремления

— удел дикого психоанализа и горе-аналитиков. И здесь я хотел бы еще

раз подчеркнуть, что наполовину понятые идеи психоанализа куда

опасней полного непонимания.

К работе над этой книгой было причастно очень много людей —

художников, корректоров, редакторов, наборщиков и печатников,

каждый из которых заслуживает благодарности. Но я хотел бы выразить

свою особую признательность переводчику — студентке нашего

Института Елене Ивановне Замфир, которая не только взяла на себя

труд по подготовке русского варианта книги (первоначально—в

качестве курсовой работы), но и реально способствовала ее изданию,

проявляя искреннюю заинтересованность, настойчивость и завидное

терпение в контактах с научными редакторами.

Я надеюсь также, что публикация этой книги даст дополнительный

импульс не только новым подходам к терапии функциональных

расстройств, но реально будет способствовать формированию нового

самосознания современной российской женщины.

Эта книга, названная автором «Женская психология», конечно же, и о

мужчинах тоже. И я уверен, что ее прочтение не останется

незамеченным для обоих полов, а, следовательно, позволит им лучше

понять друг друга или, вернее — сделать хотя бы еще полшага на пути к

недостижимому идеалу взаимопонимания.

Профессор М. Решетников

О ПРОИСХОЖДЕНИИ КОМПЛЕКСА

КАСТРАЦИИ У ЖЕНЩИН

Доклад на VII Международном Психоаналитическом Конгрессе Берлин,

сентябрь 1922, Int. J. Psycho-Anal., V, Part 1 (1924)

Хотя наши сведения по поводу форм проявления комплекса

кастрации 1 у женщин постоянно дополняются, наше понимание

природы этого явления существенно не изменилось. В целом, изобилие

и разнообразие собранного материала производит более сильное

впечатление, чем сам удивительный характер этой феноменологии. А

между тем, само явление вполне заслуживает самого пристального

внимания. Изучение наблюдавшихся ранее форм комплекса кастрации у

женщин и анализ сделанных из этих наблюдений выводов показывает,

что до сих пор преобладающая концепция комплекса кастрации

основывалась на некотором фундаментальном убеждении, которое

можно кратко сформулировать так (я цитирую дословно по работе

Абрахама):

«Многие женщины и в детстве, и в зрелости периодически или даже

постоянно испытывают страдания, связанные со своей половой

принадлежностью. Специфические проявления ментальности женщин,

возникающие из протеста против участи быть женщиной, берут свое

начало от их детского страстного желания обладать собственным

пенисом. Неприемлемая идея о собственной изначальной обделенности

в этом отношении дает почву для пассивных фантазий о кастрации, в то

время как активные фантазии порождаются мстительным отношением к

мужчине, находящемся в привилегированном положении 2.»

Как видим, в этой формулировке, в качестве аксиомы принимается

тот факт, что женщины ощущают себя ущербными именно из-за своих

половых органов. Возможно, с точки зрения мужского нарциссизма 3

здесь все кажется слишком очевидным, чтобы нуждаться еще в каких-то

объяснениях. Тем не менее, чрезмерно смелое утверждение, что

половина человечества недовольна своей половой принадлежностью и

может преодолеть это недовольство только в особо благоприятных

условиях, представ-

ляется совершенно неудовлетворительным, и не только с точки зрения

женского нарциссизма, но и биологической науки. Вопрос,

следовательно, стоит так: на самом ли деле встречающийся у женщин

комплекс кастрации, который может приводить не только к развитию

невроза, но составляет угрозу здоровому формированию характера или

даже всей будущей судьбе женщин (вполне нормальных, способных к

любой практической деятельности), базируются единственно на

неудовлетворенном желании иметь пенис? Или это только (во всяком

случае или по большей части) предлог, за которым скрываются иные

силы, динамическое начало которых нам знакомо по механизму форми-

рования неврозов?

Я думаю, что к этой проблеме можно подойти с разных сторон. С

чисто онтологической точки зрения я хотела бы выдвинуть (надеясь, что

это будет способствовать решению обсуждаемой проблемы) некоторые

соображения, которые все чаще и чаще приходили мне в голову за время

моей многолетней практики. Сразу отмечу, что среди моих пациентов

подавляющее большинство составляли женщины, у которых комплекс

кастрации, в целом, был достаточно четко выражен.

Согласно господствующей концепции, комплекс кастрации у

женщин концентрируется вокруг идеи зависти к пенису (как синоним

первого и второго, иногда используется термин „комплекс

маскулинности"). Первый возникающий при этом вопрос:

почему мы сталкиваемся с завистью к пенису, почти как с типичным

явлением, даже тогда, когда женщина не ведет мужской образ жизни, не

имеет ходившего в любимчиках брата, наличие которого объясняло бы

эту зависть, и жизненный опыт женщины не включает «несчастных

случаев», которые могли бы сделать для нее роль мужчины более

желанной?

Самым важным мне кажется сам факт постановки вопроса;

раз он задан, ответы появятся быстро, из хорошо знакомого нам

материала. Попытаемся сформулировать гипотезу, взяв для начала ту

форму комплекса кастрации, в которой зависть к пенису, как

представляется, наиболее часто проявляется непосредственно, а именно

— в желании мочиться по-мужски. Критический анализ клинического

материала позволит нам увидеть, что это желание состоит из трех

компонентов, при этом в каждом конкретном случае ведущей может

быть любая из них.

Тот компонент, на котором я могу остановиться наиболее кратко, это

уретральный эротизм 4. Этому фактору уже уделялось достаточно много

внимания, как наиболее очевидному. Если мы хотим оценить тот вклад,

который вносит в комплекс кастрации зависть, идущая от уретрального

эротизма, мы долж-

ны прежде всего осознать нарциссическую переоценку 5 детьми

экскреторного процесса. Фантазии о всемогуществе, особенно

садистского характера, нередко оказываются непосредственно

связанными со струёй мочи, испускаемой самцом. Как пример

этой идеи, один из множества, я могу рассказать то, что слыша-

ла от мальчиков из мужской школы: по их словам, когда два

мальчика писают так, чтобы получился крест, человек, о кото-

ром они подумают в этот момент, умрет 6.

Но, даже если признать, что ощущение ущербности своего

положения возникает у девочек в связи с уретральным эротиз-

мом, мы, тем не менее, преувеличили бы его роль, если бы, как

это до сих пор делают различные авторы, прямиком относили на

его счет любой симптом или любую фантазию, суть которых со-

стоит в желании мочиться по-мужски. Скорее мы имеем дело со-

всем с другим явлением, и мотив, порождающий и поддерживаю-

щий это желание, думаю, следовало бы искать среди совершен-

но иных компонентов инстинкта 7, а имено — в активной и пас-

сивной скоптофилии. Это предположение базируется на том, что

именно при акте мочеиспускания мальчик может показать свои

гениталии и увидеть их сам, ему даже предлагают сделать это,

и, следовательно, он таким образом может удовлетворять свое

сексуальное любопытство, по крайней мере к собственному те-

лу, каждый раз, когда он мочится.

Ощущение ущербности своего положения, корни которого

лежат в скоптофилическом инстинкте, было особенно заметно

у одной моей пациентки. Желание мочиться по-мужски некото-

рое время преобладало в ее клинической картине. В тот период

она часто заявляла на сеансах о том, что видела, как на улице

мочатся мужчины, и однажды воскликнула со всей непосред-

ственностью: «Если бы я могла просить подарка у Провиде-

ния, я бы попросила хоть разочек пописать по-мужски». И далее

она завершила свою мысль: «Уж тогда-то я бы знала, как я на са-

мом деле устроена». То, что мужчины могут видеть, как они

мочатся, а женщины нет, для этой пациентки, развитие которой

в значительной степени остановилось на догенитальной ста-

дии 8, было одним из главных источников ярко выраженной зави-

сти к пенису.

Также как женщина, вследствие того, что ее гениталии скры-

ты, представляет вечную великую загадку для мужчины, так и

мужчина представляет собой предмет вечно живой зависти для

женщины именно в связи с доступностью собственному взору

его полового органа.

Тесную связь между уретральным эротизмом и скоптофили-

ческим инстинктом я наблюдала еще у одной моей пациентки,

8

которую я назову Y. Она мастурбировала совершенно особен-

ным образом, который символизировал акт мочеиспускания ее

отца. В неврозе навязчивости, которым страдала эта пациентка,

главным фактором был скоптофилический инстинкт: сильней-

шее чувство тревоги явилось у нее результатом болезненной

фиксации на мыслях о том, что ее видят во время мастурбации.

Она таким образом давала выход давнему желанию маленькой

девочки: «Я хочу, чтобы у меня тоже был половой орган, кото-

рый я могла бы, как отец, каждый раз показывать при мочеиспу-

скании».

Более того, я думаю, что этот фактор играет ведущую роль

во всех случаях чрезмерной скромности и излишней стыдливо-

сти у девочек, и сделаю еще одно предположение: различие

в одежде мужчин и женщин, по крайней мере в цивилизованном

обществе, вероятно, можно свести к этому же обстоятельст-

ву — девочка не может выставить напоказ свои половые органы

и поэтому в том, что касается ее эксгибиционистких тенден-

ций 9, женщина регрессирует 10 до стадий, на которых желание

показать себя еще приложимо ко всему телу. Это объясняет нам

причину, по которой женщины носят декольте, а мужчины —

пиджак. Я думаю также, что эта связь объясняет до некоторой

степени критерий, который всегда упоминается первым, когда

обсуждают разницу между мужчиной и женщиной, а именно:

большую субъективность у женщин и большую объективность

у мужчин. Объяснение состоит в том, что мужской исследова-

тельский импульс находит удовлетворение в исследовании соб-

ственного тела и может или должен впоследствии быть направ-

лен на внешние объекты; в то время как женщина, напротив, не

может прийти к ясному знанию о себе и, следовательно, ей труд-

нее стать свободной от себя самой.

И, наконец, стремление, которое, как я полагаю, лежит в ос-

нове зависти к пенису, имеет третий компонент, а именно по-

давленное желание онанировать11, как правило глубоко спря-

танное, однако важное для понимания сущности явления. Я ду-

маю, что можно было бы проследить связь этого желания вплоть

до бессознательной (преимущественно) интерпретации позволе-

ния мальчикам держаться за свои гениталии во время мочеиспу-

скания как позволения мастурбировать.

Так, пациентка, бывшая свидетельницей того, как отец ругал

свою маленькую дочь за то, что та своими ручонками трогала

эту часть тела, сказала мне с возмущением: «Ей он это запре-

щает, а сам делает то же самое по пять-шесть раз в день». Легко

можно видеть ту же связь идей, что и в случае пациентки Y,

У которой мужской способ мочеиспускания стал решающим фак-

тором в выборе способа мастурбации. Более того, в этом случае

ясно, что она не сможет полностью освободиться от навязчивой

мастурбации, пока будет бессознательно уверена, что должна

быть мужчиной. Заключение, которое я вывожу из моего наблю-

дения над этим случаем, я думаю, довольно типичное: девочкам

особенно трудно преодолеть желание мастурбировать, так как

они чувствуют, что из-за разницы в строении тела им неспра-

ведливо запрещают то, что позволено делать мальчикам. В рам-

ках рассматриваемой проблемы, мы можем объяснить это иначе

и сказать, что разница в строении тела может легко привести

к горькому ощущению несправедливости, и, таким образом, ар-

гумент, позднее используемый для оправдания отказа от женст-

венности (а именно тот, что мужчины пользуются большей сек-

суальной свободой), оказывается обусловленным подлинными

переживаниями раннего детства. Ван Офюйзен в заключении

к своей работе о комплексе маскулинности у женщин подчерки-

вает сильное впечатление, которое он вынес из своей психоана-

литической практики, в частности, о существовании тесной свя-

зи между комплексом маскулинности, инфантильной мастурба-

цией на клиторе и уретральным эротизмом. Такая же связь, по-

видимому, может быть обнаружена и в только что изложенных

мною соображениях.

Эти соображения, предложенные как ответ на наш первона-

чальный вопрос, можно кратко обобщить: возникающее у ма-

ленькой девочки чувство неполноценности (на что также указы-

вал в своей работе Абрахам), вне всякого сомнения первично.

Ей кажется, что в сравнении с мальчиками она ограничена в от-

ношении возможности удовлетворять определенные компоненты

инстинкта, имеющие огромную важность в догенитальный пе-

риод. Я думаю, что буду еще более точной, если скажу, что

с точки зрения ребенка, находящегося на догенитальной стадии

развития, это ограничение — реальный факт, и девочки дей-

ствительно находятся в невыгодном положении по сравнению

с мальчиками в отношении определенных возможностей получе-

ния удовлетворения. До тех пор, пока нам не будет достаточно

ясна реальность этого невыгодного положения, мы не поймем,

что зависть к пенису — почти неизбежное явление в жизни де-

вочки, которое не может не осложнить ее развитие. Тот факт,

что потом, когда она достигнет зрелости, ее сексуальная жизнь

в творческом отношении будет даже богаче, чем у мужчины,—

я имею в виду, что она станет матерью,— никак не может уте-

шить маленькую девочку, так как лежит вне возможностей не-

посредственного удовлетворения ее инстинктов.

Здесь я прерву эту линию размышлений, так как теперь

10

я подхожу ко второй, более обширной проблеме: ограничивается

ли обсуждаемый нами комплекс кастрации завистью к пенису

или к нему надо относиться как к ширме, за которой скрывается

основная причина?

Начав с этого вопроса, мы должны попытаться понять, какие

факторы определяют: будет ли комплекс зависти к пенису более

или менее удовлетворительно преодолен или, наоборот, получая

подкрепление, будет вести к регрессу личности до тех пор, пока

не зафиксируется. Изучение этих факторов невозможно в подо-

бных случаях без более детального исследования форм проявле-

ния и объектов либидо 12. Пойдя этим путем, мы находим, что

девушки и женщины, желание которых быть мужчиной часто

просто бросается в глаза, в самом начале своей жизни прошли

через фазу чрезвычайно сильной фиксации на отце. Другими

словами: сперва они пытались преодолеть Эдипов комплекс 1Э

нормальным путем, сохраняя первоначальное отождествление

с матерью, и, как и мать, избирали отца в качестве объекта

любви.

Мы знаем, что на этой стадии существуют два возможных

пути преодоления комплекса зависти к пенису без неблагопри-

ятных последствий для самой девочки. Через аутоэротическое 14

нарциссическое желание пениса она может придти либо к жен-

ской установке стремления к мужчине (отцу), и именно посред-

ством отождествления себя с матерью, либо к материнской уста-

новке желания иметь ребенка (от отца). Такое освещение по-

следующей любовной жизни как здоровой, так и девиантной

женщины призвано показать, что (даже в самых благоприятных

случаях) первоисточник, или, во всяком случае, один из источ-

ников и той, и другой установки является нарциссическим по ха-

рактеру, а по природе — стремлением к обладанию.

В рассматриваемых случаях такое развитие женского и мате-

ринского начала, очевидно, имело место в значительной степе-

ни. Например, у пациентки Y, чей невроз, как и все прочие, на

которые я буду здесь ссылаться, носил «клеймо» комплекса кас-

трации, было множество фантазий; связанных с насилием и ука-

зывающих на фазу фиксации на отце. В мужчинах, которые

представлялись ей в роли насильников, всегда безошибочно уга-

дывался образ ее отца. Следовательно, эти фантазии нельзя рас-

сматривать иначе, как навязчивое повторение основной фанта-

зии, в которой пациентка (чувствовавшая себя, кстати, до до-

вольно поздних лет одним целым с матерью), переживала чувст-

во сексуальной принадлежности отцу. Следует отметить, что

данная пациентка, сохранявшая во всех прочих отношениях

полную ясность рассудка, в начале анализа была очень склонна

11

считать свои фантазии об изнасиловании действительно имев-

шим место событием.

В других случаях также наблюдалось — хотя и в иной фор-

ме — подобное «цепляние» за вымысел, за то, что эта (наиболее

частая у женщин) фантазия — реальный факт. От другой па-

циентки, которую я назову X, я слышала бесчисленные вы-

сказывания, содержавшие прямые доказательства того, насколь-

ко реальными казались ей ее любовные отношения с отцом.

Однажды, например, она припомнила, как отец пел ей любовную

песню, и вместе с этим воспоминанием у нее вырвался крик ра-

зочарования и отчаяния: «И все это было ложью!» Та же идея

проявилась в одном ее симптоме, на котором я хочу остановить-

ся, как на весьма характерном для всей группы анализируемых

случаев: временами Х в больших количествах ела соль. В ран-

нем детстве моя пациентка много раз видела, как ее матери при-

ходилось есть соль из-за случавшихся с ней легочных кровоте-

чений, и бессознательно считала их результатом половых отно-

шений между родителями. Симптом, таким образом, отражал

бессознательное стремление пациентки пережить с отцом все то

же, что и мать. Это же стремление побуждало ее считать себя

проституткой (на самом деле она была девственницей) и толка-

ло к исповеди перед каждым новым объектом любви.

Многочисленные наблюдения подобного рода показывают

нам, как важно понимать, что на ранней стадии психосексуаль-

ного развития (в результате онтогенетического повторения фи-

логенетического опыта) девочка выстраивает, как правило, на

основе (враждебного или любовного) отождествления себя со

своей матерью, фантазию о полном сексуальном присвоении

отцом; более того, она создает фантазию о том, что все это ре-

альный факт, причем настолько, насколько это могло произойти

в те далекие 15 времена, когда все женщины первоначально

являлись отцовской собственностью.

Нам известна естественная участь этих фантазий — реаль-

ность их разрушает. В тех случаях, когда в дальнейшем начина-

ет доминировать комплекс кастрации, эта фрустрация 16 часто

превращается в глубокое разочарование, следы которого прояв-

ляются в неврозе. Таким образом появляются более или менее

существенные нарушения в развитии чувства реальности.

В процессе сеансов анализа нередко возникает впечатление, что

привязанность пациентки к отцу сопровождается слишком силь-

ной эмоциональной вовлеченностью, чтобы она могла признать

нереальность своих сексуальных отношений с ним; в других слу-

чаях, так как власть фантазии огромна, в рассказе пациентки

бывает очень трудно отделить вымысел от действительно имев-

12

ших место событий; а в конечном итоге реальные отношения

с родителями часто оказываются настолько несчастливыми, что

как бы рассчитаны на полет фантазии.

Многие из таких пациенток считают, что их отцы действи-

тельно когда-то были их любовниками, а потом изменили им

или бросили. Иногда эта фантазия сменяется сомнением: «Мо-

жет я все это придумала, или это и вправду было?» У пациент-

ки, которую я назову Z (на ее случае я должна ненадолго оста-

новиться), такие сомнения проявлялись в навязчиво — тревож-

ном состоянии, которое возникало всякий раз, когда она нрави-

лась мужчине (или считала, что нравится). Даже когда она была

действительно помолвлена, ей приходилось постоянно уверять

себя в том, что она не выдумала все от начала до конца. У нее

была излюбленная фантазия: на нее накидывается мужчина, она

ударом в нос сбивает его с ног и наступает ему на пенис ногой.

Потом она будто бы хочет подать на него в суд с требованием

возместить ущерб, но не делает этого, потому что боится: он

заявит, что она все это выдумала.

Говоря о пациентке Y, я уже упоминала о том, что она

сомневалась в реальности своих фантазий об изнасиловании,

и о том, что это сомнение имело отношение к первоначальным

переживаниям, испытанным в связи с инфантильным чувством

к отцу. В ее истории можно было проследить путь, которым это

сомнение распространялось от своего источника к каждому про-

исшествию в ее жизни и, таким образом, легло в основу невроза

навязчивости. В данном случае, как и во многих других, тера-

певтический курс анализа показал, что этот источник сомнений

имеет более глубокие корни, чем уже известная нам неуверен-

ность субъекта относительно собственного пола 17.

У пациентки X, которая обычно просто упивалась многочис-

ленными воспоминаниями о раннем периоде жизни (она называ-

ла его «рай моего детства»), глубокое разочарование было тесно

связано в ее памяти с несправедливым отцовским наказанием,

когда ей было 5—б лет. На первый взгляд за этой обидой стояло

рождение сестренки, которая, как казалось девочке, вытеснила

ее из отцовского сердца. Но более глубокое исследование пока-

зало, что за ревностью к сестре стояла страшная ревность к ма-

тери, связанная мной сначала с ее беременностями. «Мать вечно

ходила беременная»,— бросила как-то Х с осуждением. Еще

дальше были запрятаны два более глубоких, и несомненно, оди-

наково важных источника чувства, что ее отец ей неверен. Пер-

вый — это сексуальная ревность к матери, идущая от момента,

когда девочка увидела половой акт родителей. В то время ее

чувство реальности делало для нее невозможным включение

13

увиденного в свою фантазию о себе, как любовнице отца. Оты-

скать этот первый источник мне удалось, когда Х однажды

ослышалась: я говорила о моменте «nach der Enttaushung» (по-

сле разочарования), а ей послышалось «Nacht der Enttaushung»

(ночь разочарования), и у нее возникла ассоциация с Брэнгань,

бодрствующей во время ночи любви Тристана и Изольды.

Навязчивое повторение подобных ситуаций в любовной жиз-

ни пациентки говорит об этом языком не менее ясным. Типич-

ная для нее история: влюбиться в псевдоотца и затем обнару-

жить его неверность. В связи с происшествиями подобного рода

для меня стал совершенно очевиден и второй источник ее комп-

лекса. Я говорю о ее чувстве вины 18. Несомненно, большая

часть этого чувства может быть объяснена упреками, направ-

ленными когда-то против ее отца, но обернувшимися против нее

самой. При этом удалось четко проследить, каким образом чув-

ство вины, возникающее из-за особенно сильного желания раз-

делаться с матерью (для пациентки отождествление с ней имело

характер враждебности: «разделаться с матерью» и «заменить

ее»), породило в Х ожидание беды, касавшееся, конечно, прежде

всего отношений с отцом.

Я хотела бы особо подчеркнуть, что в последнем случае осо-

бую важность следует придавать желанию иметь ребенка (от от-

ца). Я подчеркиваю именно это желание, так как считаю, что

мы склонны недооценивать его неосознаваемую силу и в особен-

ности его либидонозный характер, потому что позднее Эго 19

соглашается удовлетворить это желание гораздо легче, чем мно-

гие другие сексуальные импульсы. Его отношение к комплексу

зависти к пенису двоякое. С одной стороны, хорошо известно,

что инстинкт материнства получает «бессознательное либидо-

нозное подкрепление» 20 от возникающего гораздо раньше же-

лания иметь пенис, желания, характерного для аутоэротическо-

го периода. Затем, когда девочка переживает разочарование в

своих фантазиях, направленных на отца, она отказывается не

только от своих притязаний на отца, но также от желания иметь

от него ребенка. Этот отказ (в соответствии с известным урав-

нением) регрессивно сопровождается идеями, принадлежащими

анальной фазе 21, и старым требованием пениса. Когда происхо-

дит такой регрессивный возврат, желание иметь пенис не только

оживает, но и подкрепляется всей энергией более позднего ин-

фантильного желания девочки иметь ребенка.

Я вижу эту связь особенно отчетливо в случае пациентки Z,

которая после того, как некоторые симптомы невроза навязчи-

вости 22 исчезли, держалась за последний и самый упрямый сим-

птом страха перед беременностью и деторождением. Этот симп-

14