Глава 1. Что такое
любки?
Думаю, вернее было бы назвать эту главу: как я понимаю
любки.
Честно признаюсь, я до сих пор не уверен, что понимаю их до конца верно. Я многократно
пересматривал свое понимание, вдруг осознавая, что я подходил к ним поверхностно. Когда я
впервые познакомился с Поханей, а это было в 1985 году, в гостях у моего первого мазыкского
учителя, я вообще воспринял его с внутренней ухмылкой.
Старик, который меня с ним познакомил, что-то сказал про Поханю, что он боец и
однажды будет меня учить драться. Я к тому времени имел за плечами школу бокса, самбо и
карате. К тому же, чем особенно гордился, очень много дрался на улице. Жизнь у меня
складывалась так, что мне не удавалось много выступать на соревнованиях, и я добирал своё в
уличных драках. А уж там я дрался и с мастерами спорта и в толпе, и потому плохо верил, что
кто-то может меня удивить. И уж тем более, не девяностолетний старичок, хотя Поханя
выглядел лет на шестьдесятЕ
К тому же, как историк по образованию, как этнограф, в то время еще не отказавшийся от
научного подхода, я сильно сомневался, что в знакомых мне с детства местах, куда я ездил на
свои сборы, можно было найти какое-то настоящее искусство боя.
И вот в 1989 году я приехал к Похане после того, как побывал уже у нескольких старых
мазыков, учивших меня и очищению, и науке думать, и даже повивальному искусству. Приехал,
уже приняв, что мой жизненный путь Ц это самопознание. Но при этом еще нисколько не
сомневаясь в себе как в хорошем уличном бойце, который знает, как надо драться в настоящей
драке. Как говорится, на уровне рефлексов.
И вот дедушка мне говорит: - Ты боец. Но ты не воин. Ты обязательно проиграешь. Бойцы обязательно проигрывают
однаждыЕ
Я слушаю его и вообще не понимаю! Именно так: я вдруг ловлю себя на том, что совсем не
понимаю его. Но я был уже не тот, что ухмылялся внутренне пять лет назад. За эти годы я
повидал разного, и понял: меня отправили к Похане после всей остальной учебы не случайно, не
потому, что он был самым молодым. Каким-то образом
любки должны доточить то, что я взял
у остальныхЕ И я пытаюсь его понять, я делаю усилие. И не понимаю, как будто у меня совсем
нет образов, чтобы понять, о чем он говорит.
Я, конечно, не хамил и не наглел, я старался быть предельно вежественным. Но я все равно
пытался разобраться и задавал вопросы. И попытался объяснить себя:
- Как проиграю? Я же держу себя в форме, я немножко тренируюсь, поддерживаю навыки.
Конечно, многое уходит, но для своего возраста я неплохо держусь. Я бы еще вполне мог
выступатьЕ
- Полно, Ц отвечает мне Поханя, Ц ты не о том. Ты пытаешься брать силой. Все бойцы
пытаются побеждать силой, скоростью, молодостью. И пока они сильны, они стараются набрать
как можно больше побед. А потом, когда они стареют, им предъявляют. Все их победы Ц это
долги, которые придется платитьЕ Не людям, так собственному здоровью, или кому-то ещеЕ
Оп-па! Вот тут я приплыл, как говоритсяЕ
Мысль, в каком-то смысле, бесспорная, но и в той же мере бессмысленная, потому что
другого не дано.
- И что же делать? Ц спрашиваю я, внутренне ощущая, что победил его этим вопросом. -
Жизнь так устроена.
- Это не жизнь, это ты так устроен. Ты говорил о самопознании? Вот, прими себя.
Всё еще не видя никакого просвета, просто ощущая, что меня обыграли на словах, я
продолжаю барахтаться, чтобы добиться хоть какого-то смысла:
- А разве можно иначе?
И тут он мне отвечает будто из древней китайской книги:
- Старые люди учили, что в молодости надо драться так же, как ты будешь драться в самой
глубокой старости. Если ты победишь так, то ты победишь навсегда, потому что противник не
сможет дождаться, когда твое тело ослабнетЕ