Гингер С., Гингер А.
Гештальт — терапия контакта
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
............................................
4
Предисловие к французскому
изданию ......................... 6
Гештальт на первый взгляд
................................ 10
Часть 1
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ
ГЕШТАЛЬТА
............... 31
Глава 1. Генеалогическое древо
Гештальта.
Корни
Гештальта: феноменология, экзистенциализм,
Гештальт-психология .......
32
Глава 2.
Фриц Перлз — отец
Гештальта .................... 44
Глава 3. Гештальт и психоанализ
......................... 54
Глава 4. Восточная
родня............................... 77
Глава 5. Гуманистическая психология и Гештальт. ............
87
Глава 6. Системный подход и
Гештальт. Пентаграмма Гингера.......................
96
Часть
II
МЕТОДЫ И ТЕХНИКИ ГЕШТАЛЬТА
......................117
Глава 7. Теория
self
...................................118
Глава 8. Терапевтические отношения
в Гештальте. Перенос и
контрперенос .140 Глава 9. Тело и
эмоции в Гештальте
......................160
Глава 10. Мозг и Гештальт.
.............................178
Глава 11. Гештальт и работа
воображения: управляемые фантазии, сновидения, креативность.
..............
203
Глава 12. Развитие
Гештальта: история и география.
Современные области применения ................
225
ПРИЛОЖЕНИЯ
Библиография
.......................................... 259
Как ориентироваться
в генеалогическом древе
Гештальта ........ 267
Сводная хронологическая таблица
.......................... 268
Гештальт-лексикон
...................................... 274
Гингер С.,
Гингер А.
Г49
Гештальт — терапия контакта/ Пер. с
фр. Е.
В. Просветиной.— СПб.: Специальная
Литература, 1999.—287 с.
Гештальт-терапия — это
психотерапевтический метод, успешно завоевавший Северную
Америку, Западную Европу, Латинскую
Америку, Австралию; в последние двадцать лет он стал
распространяться в России и странах Восточной Европы. Гештальт
быстро стал одним из основных психотерапевтических методов
наряду с психоаналитическим и
бихевиорально-когнитивным подходами.
Мы представляем российским
психотерапевтам, врачам, психологам,
педагогам, а также самой широкой публике обобщающий
современный труд по Гештальту. В
книге прослежены история
Гештальт-подхода, его основные принципы, техники,
разновидности и главные области его применения; все это
проиллюстрировано многочисленными примерами из практики авторов
этой книги.
Эта книга — сокращенное (почти
вполовину) издание оригинального текста, опубликованного
издательством «Hommes
et
Groupes»
(адрес: 9, rue
Saulnier,
75009 Paris),
1-е французское издание — 1987 год: 5-е издание— 1994 год: 512
страниц.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Специалистов в области психотерапии, и
особенно в области Гештальт-терапии,
ожидает приятная встреча с выходящей в свет монографией
Сержа
Гингера и Анн Гингер
«Гештальт—терапия контакта».
В нашей стране начиная с 80-х годов
XX
века неуклонно возрастает интерес к Гештальт-терапии. Первыми, кто
проводил Гештальт-терапию в СССР, а
затем в России как в классической парадигме
Ф. Перлза,
так и сочетая ее с групповой психотерапией, были С.
Ю. Куприянов, Г. К). Куприянова, А.
П. Федоров, А. А. Александров и автор
этих строк.
Гештальт-терапия, как и ее
предшественница — аналитическая психодрама, относится к методам
психотерапии, основанным на действии. Именно эта особенность сделала
Гештальт-терапию и аналитическую психодраму наиболее востребованными
в работе с детьми и подростками.
Монография С. Гингера и А. Гингер
характеризуется высокой концептуализацией, панорамным освещением
вопросов теории, методологии и практики Гештальт-терапии, ее связей
с философией, духовными практиками Востока, другими методами
психотерапии и теориями личности.
Возможно, мое утверждение вызовет
возражение, но у меня сложилось впечатление, что многие
гештальтисты второй и третьей волны, в
том числе С. Гингер и А. Гингер, занимаются структурированием
имеющегося опыта и в значительной степени способствуют тому, что
анархистская мозаика мыслей, фантазий, мифологем и терапевтических
действий Ф. Перлза, П. Гудмана и
других трансформируется в строго оформленный научный подход.
В монографии подробно рассматриваются
теории self,
цикл Гештальта (цикл контакта),
механизмы психологической защиты —
конфлуэнция, интроекция, проекция,
ретрофлексия, дефлексия и эготизм.
Стройность в описании процесса
Гештальт-терапии обусловливается введением С.
Гингером важной дефиниции
—«пентаграммы Гингера», которая
включает в себя пять элементов: физическое измерение, эффективное
измерение, рациональное измерение, социальное измерение, духовное
измерение.
В монографии обсуждаются проблемы
переноса и контрпереноса — с точки зрения
Гештальт-парадигмы. К сожалению, в отечественной литературе эта
тема почти не освещена.
Чтение книги С. Гингера и А. Гингер
вызывает много мыслей и желаний — соглашаться с одними утверждениями
и возражать по поводу других. Разумеется, эта монография не «закроет
Гештальта» в долгом споре о преимуществах одних методов психотерапии
и недостатках других, высокой или низкой эффективности разных
методов психотерапии, экономической целесообразности и соответствии
методов психотерапии национальным и духовным традициям людей,
живущих на земле.
Самое главное достоинство монографии
С. Гингера и А. Гингер заключается в том, что она является узелком
на нити Ариадны, ведущей психотерапевтов разных стран в своем
развитии от психоанализа к другим гуманистически ориентированным
методам психотерапии, а через освоение этих методов — к созданию
ненасильственного мировоззрения.
Э.
Г. ЭЙДЕМИЛЛЕР, профессор, доктор
медицинских наук
ПРЕДИСЛОВИЕ К ФРАНЦУЗСКОМУ ИЗДАНИЮ
Зачем нужна эта книга?
Такой вопрос, конечно же, звучал бы не совсем
по-гештальтистски
(Гештальт, вдохновленный в
частности феноменологией, интересуется скорее тем, «как», чем
«почему» разворачиваются события и поведение, стремясь к
непредубежденному наблюдению и описанию феноменов, что предшествует
их пониманию или их интерпретации.)
.
Для кого она? —
уже более приемлемо; ведь в Гештальте
опасаются анонимных или «бесцельных» коммуникаций и поощряют прямые,
личные, ориентированные и недвусмысленные послания.
Так какая же это книга?
— вот уж истинно
гештальтистский вопрос!
А ответ таков: это книга о Гештальте,
написанная в Гештальт-стиле, а
это значит: в равной мере от сердца и с умом, спонтанно, с
осознаванием возникающих здесь и
теперь ощущений и чувств, когда я даю слово и правому полушарию
моего мозга, когда внезапно всплывает картина
тех воображаемых отношений, что завязываются в этот момент между
вами и мной — или, скорее, между вами и нами; ведь эта книга,
которую пишу я, в действительности отражает совместный опыт и общие,
сотканные из разноцветных переплетающихся, не обязательно
сонаправленных или противоположно
направленных нитей мысли, которыми мы — Анн и я — делились друг с
другом в течение тех 35 лет, что мы остаемся впряженными в одну
повозку и делим, невзирая на
многочисленные «авторитетные» советы, и одно изголовье, и одно
дело, внося радость от совместной жизни в нашу работу и общую работу
— под кровлю нашего дома.
Из уважения к искренности и желания
поддерживать с читателем прямой разговор я чаще всего говорил в
первом лице, однако в книге нет ни одной страницы, которая не была
бы обсуждена с Анн; такие обсуждения длились иногда по нескольку
часов.
Я сопротивлялся как мог давлению тех
наших учеников, которые настаивали на том, чтобы я составил научный
трактат или даже учебник по Гештальту
— ясный и исчерпывающий, упорядоченный, как
музей, где все витрины снабжены
ярлыками.
Я предпочел представить вам глубоко
личный рассказ, основанный в одинаковой мере и на опыте повседневной
жизни, и на книжных теориях, и предлагающий вам совершить прогулку
навстречу неожиданностям обольстительного пейзажа. Поэтому я
позволил себе по прихоти моей фантазии временами
отклоняться от дороги ради нескольких коротких вылазок; впрочем, я
всегда не любил заранее размеченных маршрутов, на которых все
засыпают под размеренный звук шагов...
Таким образом, в этой книге будет
несколько явных отступлений и сознательных повторов, ибо у каждого
человека есть что-то, что ему нравится повторять, и знакомые
тропинки, по которым он никогда не устанет бродить.
Итак, мы не станем совместно
заниматься систематическими и скучными археологическими раскопками
каждого посещенного гештальтистского
поселения и не будем устраивать тщательную проверку каждому
встретившемуся нам понятию. Мы лучше с нежностью погладим те формы,
что помещаются в нашу ладонь, стараясь не пропустить все остальное,
что встретится нам на пути, предпочитая удовольствие от исследования
преждевременному утолению жажды открытия.
Поэтому мы будем двигаться по кругу
или, скорее, по разомкнутой спирали; путешествуя по стране
Гештальта, мы будем иногда
возвращаться на пройденные места, чтобы углубиться в них, прежде чем
двигаться дальше. Нам представляется, что такой метод больше
соответствует реальности любой экзистенции
и, сверх того, нашему видению Гештальта, который представляет из
себя не логический и систематичный, а аналогический и системный
подход, учитывающий взаимозависимость организма с окружающей его
средой и самые разнообразные возникающие между ними связи:
сенсорные, эмоциональные, образные, вербальные, которые могут
существовать на индивидуальном, культурном или космическом уровнях.
Эта книга писалась для того, чтобы ее
можно было прочитать... и даже понять! Поэтому я старался говорить в
ней на доступном для всех языке и обходить ловушки психологического
жаргона — той эпидемии, что охватила закрытое братство посвященных,
которые варятся в собственном соку.
* * *
Гештальт непрерывно развивается; он не
застыл в виде неизменной догмы. Его главный ревнитель —
Фриц Перлз
— испытывал отвращение к любым
теоретизациям. Он любил повторять:
«Loose your head, come to your senses».
Мы не согласны со всеми его крайне
провокационными высказываниями и поступками, смысл которых —
представить любую интеллектуальную деятельность «дерьмом»
(bullshit),
однако вместе с этим мы не хотим становиться пособниками общества,
которое обрекает нас на «гемиплегию»
тем, что переоценивает левое (аналитическое, логическое и научное)
полушарие головного мозга, хронически пренебрегая при этом его
правым (синтетическим, аналогическим и художественным) полушарием.
На самом же деле, для нас
Гештальт
— это искусство в не меньшей мере, чем наука
и каждый может практиковать его в
своем собственном стиле, в котором выражаются его личность, опыт и
жизненная философия.
Нелишне, наконец, было бы указать и на
ту фундаментальную эволюцию в области идей и недавнюю
революцию в способах мышления и в коммуникации(Гештальт,
вдохновленный в частности феноменологией, интересуется скорее тем,
«как», чем «почему» разворачиваются события и поведение, стремясь к
непредубежденному наблюдению и описанию феноменов, что предшествует
их пониманию или их интерпретации.), что произошли со времени
Перлза и первых теоретиков
Гештальта, таких, как Пол
Гудман.
Так, например, к настоящему времени
появились кибернетика и общая теория систем, произошла революция в
информатике, возникли гипотеза о «комплексной относительности» в
физике, неврологические науки (психофизиология мозга и химиотерапия)
и т.д.
Все эти работы и исследования оказали
значительное влияние на биологию, психологию, психиатрию,
социологию, философию и вообще на все, что касается человека и его
систем контакта и коммуникации. Более невозможно пренебрегать
значением этих исследований и их влиянием на гуманитарные науки и
слепо или безоговорочно принимать все без исключения гипотезы
Фрейда или Перлза, разработанные
несколько десятков лет назад, еще в первой половине этого века.
* * *
Конечно же, я считаю себя
ответственным за все те утверждения или гипотезы, которые я высказал
в этой книге; статическому конформизму я предпочитаю вероятные споры
с некоторыми из моих коллег. Но и Гештальт напоминает нам о том, что
сначала нужно разрушить, чтобы переварить, что нужно кусать, рвать,
жевать и пережевывать, а не
«интроецировать» пищу в виде блюд из
общепитовских полуфабрикатов, что столь редко могут подходить
желудку и отвечать вкусу любого без исключения человека.
Я ответствен как за использованные
мной формулировки, за мои выборы (непременно и преднамеренно
субъективные), так и за мои ошибки — являющиеся платой за свободу —
но при этом я не являюсь автором материалов, процитированных в этой
книге.
В действительности эта книга появилась
благодаря постоянному обмену мнениями и обсуждениям —
интеллектуальным, эмоциональным, а иногда и полным страсти
— с нашими друзьями из
IFEPP
(IFEPP:
Учебно-исследовательский институт психосоциологии и педагогики
(ассоциация, основанная в 1965 г.). Адрес:
140 bis, rue de
Rennes. 75006 PARIS, FRANCE.
Тел. (33.1) 42.22.95.50, факс (33.1)
45.44.35.99.)';
-
с нашими американскими учителями, обучавшими нас
Гештальту, и в особенности с
Жоаном
Фиоре, Абрахамом Левицким, Джеком
Даунингом, Ричардом Прайсом, Фрэнком и
Иланой
Рубенфельд, Полом Ребийо, Аланом
Шварцем, Гедеоном Шварцем, Джо
Кэмхи,
Сеймуром Картером, Барри
Гудфилдом, Джорджем Томпсоном;
- в равной степени и с нашими
коллегами из Французского общества Гештальта(Французское общество
Гештальта (SFG)
(ассоциация, основанная в 1981 г.). Объединяет профессиональных
гештальтистов всех направлений.),
с того момента, как мы его основали в 1981 году, а также — и
особенно — благодаря глубоким обсуждениям с нашими учениками из
Парижской школы Гештальта (Парижская школа Гештальта (EPG)
(основана в 1981 г.). Адрес:
EPG,
avenue
du
General
Leclerc.
75014 PARIS,
FRANCE.
Тел. (33.1) 43.22.40.41, факс (33.1) 43.22.50.53,
e-mail:
gestalt
@
club-intemet.fr.),
которые доверяют нам в достаточной мере, чтобы обращаться к нам с
вопросами и даже критиковать нас, проявляя неустанную
требовательность, обязывающую нас к непрерывному исследованию новых
путей.
Галлардон, 1987
ГЕШТАЛЬТ
НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД
Гештальт?
Was
ist
das?
(Что это такое? (нем.))'
Gestalt
— слово немецкое, которое
употребляется сегодня во всем мире, так как точных эквивалентов у
него в других языках нет.
Gestalten
означает «облечь в форму, придать значимую структуру». ( Слово
Gestalt
появилось в 1523 году (в немецком
переводе Библии). Оно образовано
из формы причастия прошедшего времени
vor
Augen
gestellt
(поставленный на
виду, выставленный на обозрение)
и, таким образом, имеет ту же этимологию, что и французское
причастие рrо-stitue
(поставленный впереди, выставленный на
обозрение; sic!).
Индоевропейский корень
sta
(стоять) создал очень широкое
семантическое поле, напр., в греческом:
stalos
(выпрямленный); в латыни:
stare
(стоять); â немецком:
stall
(положение, убежище),
stehen
(стоять); в английском:
stay,
stand
(стоять);
во французском:
stage
(стажировка),
station (остановка),
stable
(стабильный),
installer
(установить),
elat
(состояние, государство),
rester
(оставаться),
arret
(остановка),
exisler
(существовать) и т.
д.)
На самом же деле было бы точнее
говорить не
Gestalt,
a
Gestaltung,
что означает предусмотренное, еще продолжающееся или уже
закончившееся действие, подразумевающее процесс
придания формы, процесс формообразования.
В современных словарях обычно
указывается только одно, первое по времени
значение Гештальта, связанное с
Гештальт-психилогией —
теорией, согласно которой наше перцептивное поле
(и, кроме того, интеллектуальное и аффективное поля) спонтанно
организуется как совокупность структурированных и значимых систем
(«правильных форм» или сильных и полновесных
Гештальтов).
Восприятие
некоего целого (например, человеческого лица) не может быть сведено
к сумме воспринятых стимулов, ибо
целое
отлично от простой суммы его частей.
Не правда ли, что, например, вода—
нечто иное, чем простая смесь кислорода и водорода! Вместе с тем
некая часть
в составе целого будет отличаться от той
же самой чисти, но уже изолированной или
входящей в состав
другого целого,
так как на ее свойства влияют ее
местоположение и функции: к примеру, крик во время игры — нечто
иное, чем крик, раздавшийся на
пустынной улице, а голый человек под душем — вовсе не то же, что
голый на Елисейских полях!..
Следовательно, для понимания поведения
важен не только его анализ, но и его синтетическое видение в связи с
общим контекстом; возникает необходимость не просто в метком, а в
широком суждении.
Терапия: целостность, здоровье,
святость
Я еще вернусь к
Гештальт-психологии, или
«Теории формы». Предметом же этой книги является
Гештальт-терапия (Gestalt
Therapy — англ., или
часто встречающееся сокращение
G.T.).
Поэтому, во избежание
возможной путаницы, мне вообще-то не следовало опускать вторую часть
термина. Но я намеренно не ставлю его систематически. Ведь нередко
многие люди сохраняют в памяти только узкое, ограниченное значение
слова «терапия». И в словаре она все еще определяется как
«совокупность приемов и действий, предназначенных для лечения или
исцеления больного». Однако ВОЗ (Всемирная организация
здравоохранения) прямо в преамбуле своей декларации
указывает:
«Здоровье
— это не отсутствие болезни как
таковой
или физического
недостатка, а состояние хорошего общего
физического, умственного и социального самочувствия».
В глобальной
«холистической»
(От греческого
holos
— целый,
давшего в латыни:
solidus
— целый, прочный,
salvus
— нетронутый, здоровый,
откуда происходит
salve
— салют, желаю здоровья,
solidare
— паять, и т. д. Этот
корень можно обнаружить во многих индоевропейских и семитских
языках: в английском:
to heal
— лечить,
holy
— святой, в немецком:
heilen
— лечить, откуда произошло
heil
— да здравствует,
heilig
— святой. Он обнаруживается
и в персидском языке:
salam
— привет, в иврите —
shalom
и т. д. Французский язык сохранил этот корень только в словах
holocauste
— жертвоприношение, при
котором жертва сжигается целиком, и
catholique
— всеобщий, вселенский. Мне
представляется значимым подчеркнуть этимологическое родство здоровья
(ôð.—sante)
с понятиями целостности,
интегрированности (а значит, и с
понятием
Gestalt,
обозначающим
целостную, интегрированную форму) и указать на его общее со словом святость
(фр.—
saintete)
семантическое поле.) перспективе
целью терапии становится поддержание и укрепление общей гармонии
самочувствия в широком смысле этого слова, а не «излечение» или
«исправление» каких бы то ни было расстройств. Во втором случае
имплицитно подразумевается, что
существует некое «состояние-норма», что противоречит самому духу
Гештальта, высоко
ценящего право человека быть непохожим на других людей,
своеобразие каждого живого существа.
Такое представление о терапии
смыкается с понятием личностного
роста, формирования (Что этимологически
близко слову
Gestaltung
—«придание формы». ) и развития
человеческого потенциала, что очевидным образом отличается от
нормализаторских концепций,
нацеленных на социальную адаптацию.
Голдштейн, один из первых учителей
Перлза (и в большей мере — его жены, Лоры), утверждал:
«Норма
должна определяться не способностью к
адаптации, а, напротив, способностью изобретать новые нормы».
(Голштейн К.
Структура организма. Нью-Йорк, 1934.)
К кому обращен
Гештальт?
В наши дни Гештальт практикуется в
самых широких контекстах и с самыми
разными целями: индивидуальной терапии, терапии
пар, семейной терапии, групповой терапии и в группах
личностного роста, а кроме того — в учреждениях (школах, учреждениях
для детей с задержками развития, в психиатрических больницах и
т.д.), а также в торговле и на промышленных предприятиях.
Гештальт
обращен не только к лицам, страдающим от физических,
психосоматических или психических расстройств, подходящих под
категорию патологических, но и к тем, кто
испытывает трудности перед лицом экзистенциальных проблем
(конфликт. разрыв отношений,
одиночество, траур, депрессия, безработица,
чувство неэффективности или бессилия). Иначе говоря,
Гештальт
открыт всем людям (или организациям),
стремящимся
выявить и развить свой скрытый потенциал, перейти от просто
существования к максимальной
полноте жизни, к новому качеству бытия.
Встречаются тяжелые патологии, и есть
больные с глубокими расстройствами, тревожные психотики и потерявшие
надежду невротики. Мы ежедневно принимаем их как на индивидуальной,
так и на групповой терапии.
Но, кроме того, встречаются и более
распространенные экзистенциальные проблемы, а статистика указывает,
что во всех странах самоубийств намного больше среди так называемых
нормальных людей, чем среди людей, признанных психическими больными.
Где заканчивается норма, а где
начинается патология? Как выбрать между принудительным
психиатрическим лечением и романтикой антипсихиатрического
движения?
Кто докажет, что траур по дорогому
существу или разрыв любовных отношений перенести легче, чем невроз
навязчивых состояний или врожденную фригидность? Мы не можем
измерять одним аршином глубину всех расстройств, да и чего стоит
ученая нозография — одни только выпущенные на ветер слова. Лично я
отказываюсь выбирать между «болезнью» и экзистенциальным страданием,
и я вовсе не против «терапии нормальных людей», за которую
ратовал Перлз, считавший, что было бы
досадной ошибкой оставить его метод только для больных и
маргиналов!
История и география
Гештальта
Итак, что же представляет из себя эта
новая терапия, о которой широкая публика имеет самые смутные
представления, которой дают самые разные
названия: терапия здесь и теперь или терапия контакта,
экзистенциальный анализ, интегративная
терапия, психодрама воображения и т.
д. и т.п. и которую я назвал бы просто:
терапия контактом.
Вплоть до последнего времени во
Франции Гештальт был еще довольно мало известен, хотя в Америке он
уже давно стал одним из самых распространенных методов
терапии, развития личности и воспитания, опередив психоанализ,
психодраму и недирективный
клиент-центрированный подход. К настоящему времени Гештальт
является темой тысяч публикаций, а в США сейчас существует
несколько десятков учебных институтов Гештальта; как правило, они
расположены в крупных городах. Ведется систематическое обучение
Гештальту психологов и работников
социальной сферы, священников, руководителей молодежных организаций.
Подсчитано, что в США индивидуальные или групповые курсы Гештальта
посетили несколько сот тысяч человек.
К настоящему моменту Гештальт (кстати,
обладающий европейскими корнями) стремительно распространился
по германо- и англоязычным странам, а
сейчас перекинулся и на другие континенты: он достиг Канады, Южной
Америки, Австралии, Японии и других
стран. В Германии он преподается в ряде институтов с 1969 года. В
этой стране насчитывается более 1500 профессионалов,
.практикующих
Гештальт (психиатров, психологов,
социальных работников и др.), в то время как во Франции число
гештальтистов, получивших официальную
квалификацию, едва превышает несколько сотен
( К 1991 году примерно 300 французов
завершили специальное профессиональное образование в области
Гештальт-подхода, длящееся от трех
до четырех лет (от 500 до 600 часов теоретических и практических
занятий с последующей длительной
клинической супервизией). Они
практикуют в самых разных областях (терапия, обучение терапевтов,
социально-педагогический сектор и т. д.).
Еще недавно все французские гештальтисты
были вынуждены обучаться у иностранных специалистов( Что касается
нас самих, Анны и меня, то мы обучались главным образом в
Соединенных Штатах, куда начиная с 1970 года с этой целью мы
совершили семь поездок.), но начиная с 1981 года под влиянием
Французского общества Гештальта на
территории нашей страны тоже стали открываться учебные институты
Гештальта.
В основу
Гештальт-подхода легли интуитивные догадки и предположения
Фрица
Перлза — психоаналитика, еврея
немецкого происхождения, в возрасте пятидесяти трех лет
эмигрировавшего в Соединенные Штаты.
Гештальт был зачат где-то в
40-е годы в Южной Африке. В свидетельстве о его рождении и
официальном крещений указаны дата
— 1951 год и место — Нью-Йорк. О его
детстве и о том, как он развивался, мы
знаем совсем мало. Широко известным он стал намного позднее, в
Калифорнии, в связи с всколыхнувшим всю планету
«контркультурным» движением 1968 года, направленным на поиски новых
гуманистических творческих ценностей и
утверждавшим ответственность каждого человека за самого себя.
Лозунг этого движения:
быть, а не иметь,
познавать, а не властвовать.
Гештальт, выйдя за пределы
психотерапии, выступает как настоящая экзистенциальная
философия, «искусство жизни», как особый взгляд на человека в
этом мире.
Гений Перлза и его сотрудников (в
частности Лоры Перлз и Пола
Гудмана) проявился в разработке
стройной синтетической системы, включившей в себя несколько
философских, методологических и терапевтических направлений
европейского, американского и восточного происхождений, которые
вместе составили новый Гештальт, где «целое отлично от простой суммы
его частей».
Гештальт расположен на пересечении
психоанализа, психо-телесных видов
терапии райхианского толка,
психодрамы, направлений, работающих с воображением и сновидениями (в
том числе с направляемыми фантазиями —
waking dreams),
феноменологического и экзистенциального подходов, восточных
философий.
Он ставит акцент на
осознавании актуального
жизненного опыта «здесь и теперь»
(что, конечно же, не исключает обращения к прошлому жизненному
опыту) и полностью восстанавливает в своих правах эмоции и
телесные ощущения, которые все еще часто запрещаются нашей
культурой, столь жестко регламентирующей выражение не только гнева,
грусти и тревоги... но и нежности, любви и радости!
Гештальт — целостный подход к
человеческому существу, одновременно охватывающий его
сенсорную, аффективную, интеллектуальную, духовную
составляющие и способствующий осуществлению
«глобального
переживания, при котором тело смогло
бы заговорить, а слово — воплотиться» (Анн
Розье)
Гештальт-подход благоприятствует
установлению подлинного контакта между людьми, развитию
творческого приспособления организма
к окружающей его среде, а также
осознаванию тех внутренних механизмов, которые слишком часто
толкают нас на повторение избитых стереотипов в поведении. Он
выявляет наши процессы блокировки или обрывы в нормальном
протекании цикла удовлетворения наших потребностей, снимает маски с
наших избеганий, страхов, запретов и иллюзий.
Гештальт-подход стремится
не просто к объяснению причин наших трудностей, а к
исследованию новых путей их разрешения: навязчивому стремлению
«узнать почему» он предпочитает мобилизующее на изменение
«почувствовать как».
Гештальт — это ответственность
человека за собственные выборы и избегания. Каждый работает в своем
ритме и решает свои задачи, отталкиваясь от всплывающего
непосредственно в данный момент ощущения, эмоции или актуальных
потребностей. Повторное переживание «незавершенной» или не до конца
разрешенной ситуации из прошлого, а также неуверенность в
будущем могут служить отправной точкой для терапевтической
сессии.
Каждый терапевтический сеанс, даже
если он проводится в присутствии всей группы, нацелен, как правило,
на одного определенного человека. В этом случае группа
используется для поддержки клиента или в качестве
амплификатора — «эхо».
Гештальт-терапия
оригинальным образом сочетает и интегрирует в себе множество
различных, как вербальных, так и невербальных, техник:
пробуждение сенсорики, работа с
энергией, дыханием, телом или голосом, выражение эмоций, работа со
сновидениями и воображением (waking
dreams), психодрама,
креативность (рисунок, лепка, музыка, танец и т.
д.).
Далее я еще подробно остановлюсь на
теоретических основаниях, методологических принципах,
«стилевом» и практическом техническом разнообразии в
Гештальте. Пока же мне хотелось бы
одной фразой выразить то, что, как мне кажется, характеризует
Гештальт-подход: речь идет не о
понимании, анализе или интерпретации событий, поступков или чувств,
а, скорее,
о поощрении
глобального осознавания того,
каким образом мы функционируем: как протекают процессы нашего
приспособления к окружающей среде; как мы интегрируем актуальный
опыт; как проявляются наши избегания, наши механизмы защиты или
сопротивления.
(«Сопротивления», в сугубо
гештальтистском понимании,—«механизмы
защиты» или избегания, то есть искажения или обрывы «цикла
контакта». Чаще других встречаются
конфлуэнция, интроекция, проекция,
ретрофлексия и дефлексия. (См.
главу 7: Теория
self.)
В своих исходных позициях
Гештальт-подход отличается как от психоанализа, так и от
бихевиоризма; он представляет из себя оригинальный
«третий путь».
Он предлагает не понять, не научиться, а экспериментировать с
той целью, чтобы максимально расширить наше жизненное пространство и
нашу свободу выбора, попытаться уйти от пораженческого детерминизма
прошлого и окружающей среды, от «исторической» и «географической»
обусловленности нашим детством и окружающими нас людьми; тогда мы
оказываемся способными найти собственное пространство для проявления
свободы и ответственности.
Отваживаясь на «психологический»
парафраз одного из заявлений Сартра, я
бы сказал:
важно не то, что из
меня сделали, а то, что я сам
делаю с тем,
что из меня сделали.
(В
действительности Сартр развивает
сходную идею в совсем ином контексте.
«Вопрошая о праксисе, философия
таким образом вопрошает о человеке... суть не в том,
что сделали из человека, а в
том, что он делает из того, что сделали из него. То что сделали
из человека,— это те структуры, значимые системы, которые
изучаются
гуманитарными
науками. То, что делает он,—это сама история...» (интервью для
журнала «L'Arc»,
октябрь, 1966).)
Конечно же, ни в коем случае не
следует наивно отрицать ни груза биологической наследственности,
ни опыта, полученного в раннем детстве,
как, впрочем, и преуменьшать значение культурного давления
социального окружения. Однако Гештальт-подход нацеливает,
скорее, на поиски внутренней гармонии моего глобального
бытия-в-мире с целью
обнаружения и укрепления моего собственного пространства свободы,
развития моего собственного оригинального стиля жизни.
Гештальт
побуждает меня прежде всего лучше узнать и принять себя таким, какой
я есть на самом деле, не принуждая себя к изменению в соответствии с
некоей идеальной индивидуальной или социальной, внутренней или
внешней, философской, моральной,
политической или религиозной образцовой моделью.
Стать
самим собой прежде, чем стать другим,—
в этом заключается «парадоксальная теория изменения»
(Бейсер, 1970).(Бейсер
развивает в своей ставшей классической статье идею, которую в
действительности Карл Роджерс высказал
еще в 1956 году и опубликовал в 1961-м:
Именно в тот момент, когда я принимаю себя таким, какой я есть,
я становлюсь способным изменяться» (On
becoming a Person.
Boston,
1961).
Гештальт поощряет меня плыть
вперед, держась моего собственного потока, а не истощаться,
стремясь побороть его: выявлять
глубинные течения внутри моей личности, использовать переменные
ветры моего окружения, бдительно и с
ответственностью следя при этом за парусами и штурвалом с
тем, чтобы осознать, что я есть, и
прочертить эфемерный след на поверхности
океана, пройдя по дороге, которую
выбрал я сам.
На практике все эти принципы
проявляются в совершенно особой рабочей методике
феноменологического толка, в которой используются
определенные техники, иногда называемые «играми» или «упражнениями»
(Цит. по:
Levizky
A.
The
Rules and Games of
Gestalt
Therapy.—
Fagan and
Shepherd
Gestalt therapy now. New York. Science and
Behavior Books, 1970.).
Очень
часто эти техники (которые частично были
заимствованы из психодрамы, а
частично — из других подходов, например
из трансактного анализа)
путают с самой Гештальт-терапией. Так,
нередко люди, почти ничего не знающие о базовых принципах подхода в
целом, утверждают, что они занимаются
Гештальтом, под тем простым предлогом, что они используют «пустой
стул» или заставляют других разговаривать с
подушкой!.. Как будто заниматься
психодрамой означает просто ломать комедию, а лечь на диван
достаточно для того, чтобы заняться психоанализом! (В
действительности современные нормы большинства институтов Гештальта
требуют профессионального опыта,
образования и специального контроля, что подразумевает по меньшей
мере десять лет работы, то есть как минимум 3 года обучения и
2 года практики в какой-либо
«психосоциальной» профессии, 2—3 года личной терапии, от 3 до 4
лет специального обучения
Гештальту, 1—2 года профессиональной
практики под контролем (супервизии).
Техники
Гештальта обретают смысл только в контексте самого
Гештальт-подхода, то есть будучи
включенными в связный метод и применяемыми в соответствии с
целостной философией, которую и пытается передать эта книга.
И никогда не будет излишним повторить, что
суть
Гетальта состоит не в его техниках, а в его
общем духе,
который и оправдывает существование
этих техник.
Отдельные техники
А теперь, предлагая более
конкретный обзор для тех, кто никогда не занимался практикой
Гештальта, я кратко опишу некоторые (из нескольких сотен) наиболее
часто используемые в Гештальт-терапии
техники: упражнение в осознавании,
технику «горячего стула», проигрывание (воплощение в действие),
монодраму, усиление (амплификацию),
прямое обращение, работу со снами, метафорическое выражение...
Упражнение в осознавании
«Сейчас я осознаю свои напряженные
плечи, я сгорбился, сконцентрировавшись над компьютером. Мой взгляд
неподвижен. Я осознаю свою зажатую позу, а еще — изолированность...
Теперь я поднял голову: вот Анна, она читает книгу, сидя возле меня
на диване. Я же не осознавал ее присутствия. Я ей улыбаюсь, но ведь
она меня не видит: она поглощена своим чтением.
Я ощущаю легкое беспокойство,
обнаружив, что мы находимся в одной комнате, но совсем не обращаем
друг на друга никакого внимания!.. Теперь у меня в голове всплывает
образ: многие годы я делил одну комнату с братом и взял себе в
привычку сознательно развивать у себя безразличие к его делам, чтобы
чувствовать себя более свободным. Я поступал так, словно его не
существовало! А вообще-то, как поживает мой брат? Вот уже целую
вечность я не получал от него никаких известий; однако мы и не
ссорились! Я встаю и иду звонить ему по телефону...»
Здесь идет речь о целостном
осознавании, постоянной внимательности к непрерывному потоку моих
физических ощущений (экстероцептивных
и проприоцептивных), моих
чувств, осознавании непрерывной последовательности «фигур»,
выступающих на передний план из «фона», образованного множеством
переживаемых мной и моей личностью ситуаций — одновременно в
телесном, эмоциональном, рациональном планах, в плане воображения и
поведения.
Это классическое упражнение часто
используется для разогрева, оно позволяет от актуальных
ощущений прийти к «незавершенной ситуации» из прошлого.
Фундаментальное отношение осознавания
(awareness)
позволяет ответить на четыре ключевых вопроса, которые любил
задавать Перлз:
Что ты сейчас делаешь?
Что
ты ощущаешь в данный момент?
Чего ты сейчас избегаешь?
Что ты хочешь, чего ты ждешь
от меня?
«Hot
seat» и «пустой ступ»
Hot seat
буквально означает горячее или обжигающее сидение (иногда его
называют open
seat —
открытый стул), (Не путать с
empty
chair—
пустым стулом, предназначенным для одного или нескольких
воображаемых партнеров.) Этой
технике
Фриц Перлз отдавал особое предпочтение
в конце своей жизни, когда он проводил многочисленные
демонстрационные сеансы. С этой целью он ставил на подиуме рядом со
своим стулом еще один, и желающий «работать» клиент сам выходил и
садился на стул, выражая таким образом свою готовность участвовать в
одном с терапевтом процессе. На пустом стуле, находящемся
напротив, клиент мог вообразить сидящим любого человека, с которым
ему хотелось бы вступить в контакт.
В Парижской школе Гештальта мы
работаем обычно с большими подушками, а не с пустым
стулом: группа сидит на полу, на ковровом покрытии или на
матрацах с разложенными на них подушками самых разных размеров,
цветов и форм. Такое расположение способствует возникновению
атмосферы интимности, оно позволяет каждому найти комфортное для
себя положение, легко его меняя; оно способствует контакту,
спонтанному проявлению движений тела, а также развитию осознанных,
индивидуальных или коллективных «проигрываний».
Возникающие обстановка и эмоциональный
климат меняются в зависимости от расположения участников,
которые могут
• сидеть рядом (как бы в укрытии)
за столом, как в дискуссионной группе,
• сидеть на стульях в круге,
как в «базовой группе» (или «Т.
Group»),
сидеть на полу, как в группе по
«психо-телесной» работе (чем и является
Гештальт).
Однако необходимо подчеркнуть, что
Гештальт, в отличие от широко распространенного мнения, в своей
основе не является исключительно
«психо-телесным» видом терапии. Есть такие терапевты и школы,
которые работают в основном вербально, при этом телесная подвижность
ограничена. Сам Перлз, начиная свою
практику гештальтиста в Нью-Йорке,
предлагал пациентам лечь на диван, в конце же своей практики,
в Исалене, в Калифорнии, уже будучи
достаточно пожилым, он передвигался с
трудом, поэтому никогда не садился на пол и проводил очень мало
собственно телесной работы, в отличие от того, как впоследствии
работали его калифорнийские последователи...
В Парижской школе
Гештальта мы используем подушки (а
также любые другие предметы: одежду, сумки, женские украшения
и т.д.) в качестве «переходных объектов»
(В несколько более широком смысле по
сравнению с «переходным объектом»
Винникотта...), способных последовательно символизировать людей,
части тела и даже абстрактные сущности. Мы предоставляем клиенту
самому выбрать подходящий для него предмет. Он может внутренне
визуализировать, общаться вербально
или взаимодействовать в настоящем с воображаемыми партнерами: так, к
примеру, одна подушка будет представлять его жену, другая —
покойного отца, которому у него «еще есть что сказать» и которого он
может по желанию позвать, обругать, ударить, задушить или же обнять,
приласкать или затопить слезами. Но эта же подушка может точно так
же представлять одиночество, автономность или ревность и в этом
качестве оказаться отброшенной,
пронесенной с триумфом или растоптанной...
Вместе с тем чрезмерное
использование любого переходного объекта может, наоборот,
помешать прямому контакту терапевта
и клиента, ибо в этом случае между ними будет постоянно находиться
посторонний предмет. Однако, по справедливому замечанию
Исидора
Фрома, суть Гештальт-терапии
состоит как раз в развитии этого контакта
(Isadore
From.
A Requiem for
Gestalt.— The
Gestalt Journal,
vol. VII, N 1, 1984.)
.
Тогда смысл переходного объекта (и, в частности, подушки) будет
заключаться в создании и поддержании непрерывного челночного
движения между отношениями, существующими в фантазии клиента,
и действительными отношениями, развивающимися здесь и теперь.
Вспомним, что один и тот же продукт, в
зависимости от его дозировки, может быть лекарством, ядом или
просто источником аромата, входящего в состав модных духов.
Такого рода проигрывание чувств,
которые люди в повседневной жизни
обычно подавляют или, наоборот, слишком быстро облекают в
слова, вербализуют, словно стараясь избавиться от них, часто
используется в Гештальте. В результате
создаются условия, позволяющие клиенту сначала проявить свои
чувства, отреагировать на них
(абреакция этих чувств), а потом и ликвидировать
«незавершенность» тех «незакрытых ситуаций», которые порождают
стереотипное невротическое поведение или не соответствующие данному
моменту устаревшие сценарии (В том значении, в котором это
слово употребляется в Трансактном
анализе: «жизненный сценарий», чаше
всего формирующийся в раннем детстве, обычно не
бессознательный, а
предсознательный или «неузнанный», он
проявляется без осознавания самого
заинтересованного лица, в соответствии с устаревшими родительскими
предписаниями).
Механизм действия такого типа
эмоциональной или катарсической
терапии предполагает разные гипотезы,
вернуться к которым у нас в этой книге еще будет возможность
(См. главу 10 «Мозг и Гештальт»:
гипотезы, касающиеся биохимических и психофизиологических
реакций, происходящих на межполушарном
и подкорковом уровнях, которые ведут к
преобразованию межнейронных синоптических
соединений и способствуют связыванию
между собой актуального соматического опыта,
эмоцинпальной
(лимбической) мобилизации и
ментального (кортикального) представления.).
А пока я хотел бы просто подчеркнуть, что цель любой
психотерапевтической интервенции состоит не в преобразовании
внешней ситуации, не в изменении внешнего окружения, других
людей или хода событий, а, скорее, в преобразовании внутреннего
восприятия (которое клиент формирует у себя сам) происходящих
фактов, их взаимосвязей и всех их возможных значений.
Таким образом, психотерапевтическая работа нацелена на приобретение
клиентом нового личностного опыта, перестройку своей индивидуальной
системы восприятия и представлений.
Проигрывание (воплощение в действие)
Прежде всего я непременно хочу
уточнить, что намеренное проигрывание (или воплощение в действие,
англ.—
enactment) пережитых
или воображаемых ситуаций, которому отдается особое
предпочтение в Гештальт-терапии,
противоположно по своей сути импульсивному или защитному
«переходу к действию» (англ.—
acting out),
которое справедливо разоблачается в психоанализе: такого рода
переход к действию представляет собой избегание, вызывающее
нечто вроде «короткого замыкания»
осознавания (с подменой вербального анализа действием).
Намеренное проигрывание, наоборот, способствует
осознаванию (awareness)
через зримое и ощутимое («воплощенное») действие, мобилизующее тело
и эмоции и таким образом позволяющее клиенту прожить ситуацию
более интенсивно, воспроизвести ее,
поэкспериментировать и исследовать смутные подавленные и даже
незнакомые чувства (См. статью
Перлза
«Acting out vs. Acting Through» in
Gestalt is (сборник
текстов под редакцией Джона
Стивенса).
New York.
Real People Press,
1975.) . Вот несколько кратких тому примеров:
Отправная ситуация |
Импульсивный переход к
действию |
Намеренное проигрывание |
Я ощущаю себя непонятым
другими людьми
Один из участников группы
занял место, которое я страстно которое я страстно стремился
занять сам |
Хлопнув дверью, я по кидаю
группу и в одиночестве продолжаю развивать свои мрачные
мысли
=
бегство, поддерживающее мое ощущение
отвергнутости
Я хватаю его и, ругаясь,
отталкиваю...
=
жестокость, поддерживающая гнев и маскирующая
психологические составляющие ситуации |
Решаю сознательно удалиться на
полчаса из группы, которая продолжает работать без меня
=
символизация отвержения,
позволяющая провести его анализ
Ведущий предлагает рукопашную
схватку с последующим вербальным обсуждением того, как
происходила борьба
= символизация соперничества с
последующей об ратной связью от группы |
Уточним, что мы на сеансах запрещаем
переход к жестоким или сексуальным действиям, однако разрешаем
физические проявления контролируемой агрессивности или
нежности (См. техническое обсуждение этих аспектов в главах 8 и 9.).
Монодрама
Монодрама —
это вариант психодрамы (практиковавшейся Морено), в которой
протагонист сам играет одну за другой все разнообразные роли
из возникшей в его памяти ситуации. Так, например, он может сначала
изобразить самого себя, а затем свою жену или суровую, отвергающую
его мать рядом с той же самой, но уже любящей и открытой матерью. Он
может изобразить, как заговорила бы его голова, находящаяся в
конфликте с его половым органом, и последовательно воплотить эти две
части организма. Он может даже изобразить более абстрактные понятия,
например его потребность в безопасности, как бы ведущую диалог с его
жаждой независимости и приключений.
А для того чтобы ситуация оставалась
понятной (как для него самого, так и для возможных свидетелей), мы
обычно предлагаем ему менять место всякий раз, как он меняет
роль.
Монодрама позволяет мне играть,
воссоздавать мои собственные переживания по мере их возникновения в
ходе ситуации; при этом исключается возможность интерференции с
личной проблематикой внешнего партнера, который не всегда настроен
«на ту же самую длину волны»— как это
иногда случается в классической психодраме. Ведь для меня важно не
представить и увидеть мою мать в ее «истинном обличье», а
разобраться в моих собственных внутренних, субъективных и
противоречивых представлениях в отношении моей матери, придать
новую форму моему собственному материнскому образу (имаго) в
юнгианском смысле этого слова. Однако
исполняющая ее роль партнерша (или партнер), с одной стороны, почти
ничего не знает ни о моей матери, ни о том, как я ее себе
представляю, а с другой стороны, сильно рискует бессознательно
примешать отношение к своей реальной матери, а также собственный
материнский образ.
Полярности
Монодрама
позволяет в разной манере исследовать, осознавать и соединять разные
полюса человеческих взаимоотношений. При этом различия между
такого рода полярностями не сводятся к искусственной, обманчивой и
безжизненной позолоченной середине: ведь я могу в одно и
то же время ощущать по отношению к другому человеку бешеную
агрессию и страстную любовь. Каждое из этих двух чувств
требует от клиента их максимального уяснения, а не их
«нейтрализации» в бесцветной
относительной любви или алгебраического суммирования двух бурных и
противоречащих друг другу чувств, которые на самом деле скорее
взаимодополняют, чем уничтожают друг
друга.
Традиционному статическому и
ограничивающему равновесию Гештальт
предпочитает достижение динамического равновесия. Гештальт призывает
нас расправить крылья во всю их ширь подобно тому, как это
делает канатоходец, поддерживающий свое равновесие, раскрывая оба
веера балансира.
«Как птица в облаках,
как простой мотоциклист,
Жизнь находит свое равновесие только в
движении»
(Жорж
Дюамель).
Амплификация
Одно из важнейших направлений работы в
Гештальте состоит в преобразовании
имплицитного в эксплицитное путем проекции вовне той игры, что
происходит на внутренней сцене.
В результате человек получает возможность лучше осознать то, каким
образом он действует здесь и теперь, на
границе-контакт
(См. главу 7: Теория
self.)
между им самим и окружающей его средой.
С этой целью терапевт следит за
течением процесса, внимательно наблюдая за «поверхностными
явлениями», и не погружается в темные и неясные глубины
бессознательного, которые могут быть исследованы только в
искусственном свете интерпретаций.
В современных исследованиях в области
клеточной биологии придается основное значение функциям мембраны
любой живой клетки, являющейся защитным барьером и одновременно
поверхностью, через которую происходит обмен с окружающей клетку
средой. Аналогично в работах гештальтистов
подчеркивается реальная и метафорическая роль кожи, которая
нас предохраняет, служит границей нашего тела и характеризует
происходящие в теле процессы, а кроме того, является специфическим
органом, выполняющим функции контакта и обмена с окружающей
нас средой как через посредство сенсорных нервных окончаний, так и
через мириады ее пор.
В отношении этой темы можно сказать,
что Фрейд интересовался главным
образом тремя отверстиями нашего тела (оральным, анальным и
генитальным), тогда как
Перлз, сверх того, учитывает еще и
все множество отверстий органов чувств и кожи!
Итак, подобно политологу,
гештальтист бдительно следит за всем,
что происходит в пограничных зонах...
Действия
гештальт-терапевта направлены с поверхности в глубину, но
это вовсе не означает, что сам он все время остается на
поверхности. Опыт показывает, что
Гештальт легче, чем другие, главным образом вербальные, подходы,
достигает глубинных, архаических слоев личности, само
формирование которых связано с
довербальным периодом развития человека.
Гештальтист остается внимателен к
самым мимолетным признакам глубинных эмоциональных реакций, таким,
как расширение кровеносных сосудов лица и шеи (что проявляется в
легких изменениях отттенков цвета
кожи), сжатые челюсти, изменение ритма дыхания, слюноотделения,
внезапные перемены в тональности голоса, изменения в направлении
взгляда и, конечно же, автоматические «микрожесты» кистей рук и
стоп.
Нередко терапевт предлагает клиенту
усилить эти бессознательные жесты, рассматривая их как нечто
вроде незаметных для пациента «оговорок тела», указывающих на
происходящий, но незаметный для него процесс:
Терапевт: — Что делает твоя рука в то
время, как ты говоришь?
Кристина: —...?...
Э-э! Я не знаю, я не обращала
внимания!
Терапевт: —Я предлагаю тебе продолжать
делать тот же самый жест, усилив его.
Кристина машинально теребит свое
обручальное кольцо, перемещая его вдоль пальца. Когда она усиливает
свое движение, то обручальное кольцо
соскальзывает с безымянного пальца!
Кристина: —
Хм! Да! Верно: мне надоела эта тюрьма!.. Он
принимает меня за свою служанку: у
меня нет никакой личной жизни... (и т. д.)
Обобщая, можно сказать, что речь идет
о глубоком экспериментировании в том, что происходит, о
погружении в ощущение или в чувство — как приятное, так и
тягостное, об искреннем участии в процессе, и в особенности о том,
чтобы слушать свое тело, а не принуждать его к молчанию. Ведь
тот, кого не слушают,
будет стремиться кричать,
а не молчать,
а попытка «обуздать» тело толкает его
на проявления совсем неожиданных соматических симптомов.
Для нас здоровье — это не «бесшумная
работа органов» (по знаменитому определению хирурга Рене
Лериша), а, скорее, гармоничное
функционирование внутренних и внешних обменов, то есть ощущение
полноты существования: это не забвение своего безмолвного
тела, а осознавшие тела в радости жизни.
Постепенная амплификация телесных или
эмоциональных ощущений может сопровождаться классической техникой
круга: клиенту предлагается обратиться последовательно к каждому
члену группы, повторяя один и тот же жест или одну и ту же фразу с
небольшими изменениями, соответствующими его действительному
ощущению, которое возникает у него от каждого человека.
Такое более глубокое и широкое
исследование проявленного чувства достигается благодаря «эффекту
резонанса», ведущему иногда к инсайту
(Инсайт (англ.—
insight),
или сатори (хинди): внезапное и
ясное осознавание, подобное
просветлению.).
Часто повторение сопровождается не
только ускорением ритма, но также усилением интенсивности и
последующим эмоциональным отреагированием.
— Я больше не позволю так со мной обращаться! — Мне надоело! Я
больше не позволю так со мной обращаться!
— Я больше не позволю со мной так
обращаться этому идиоту!
— Мне надоело!
Хватит! Я скажу ему, что это — ВСЕ!.. ЗАВТРА ЖЕ!
«Говоря громко, говорящий может
услышать то, что он говорит» (Амбрози)
(Jean
Ambrosi.
La
Gestalt
thirapie
revisited.
Toulouse.
Privat,
1984.)
Клиент, услышав, как он сам громким
голосом заявляет нечто группе свидетелей, получает тем самым важный
опыт, совершенно отличный как от его чувств, когда смутно, как бы
«предсознательно» он произносит то же
самое, но без четкой формулировки, так и от переживания, возникшего
у него от доверительного «признания» на сеансе индивидуальной
терапии.
Типичным тому примером может быть
заявление: «Я намерен совершить самоубийство», значение и важность
которого меняются в зависимости от того, произнесено ли оно в
глубине души, доверительно сказано другому человеку или высказано
публично.
Прямое обращение (говорить с...
а не о...)
В Гештальте
избегают говорить (to
gossip)
(То gossip
(англ.) — сплетничать.) о другом человеке (присутствующем или
отсутствующем). К нему обращаются напрямую, что позволяет перейти от
внутренней рефлексии интеллектуального порядка к взаимному
эмоциональному контакту: — Я считаю, что сейчас мне Пьер не
помог... — Кому ты это говоришь?
— Пьер, я обижен на тебя, потому что
ты мне не помог: я прекрасно знаю, что ты считал меня смешным... —
Тебе хочется проверить свои впечатления? — Пьер, считаешь ли ты, что
я был сейчас смешон, когда разразился рыданиями?
Иногда участникам терапии предлагается
сопоставить свои впечатления с впечатлениями заинтересованных
наблюдателей. Такое сравнение выявляет скрытое воздействие тех
проекций, которыми мы бессознательно себя окружаем. Подобного
рода сопоставления позволяют избежать упреков соседу за
свои собственные проекции в его отношении!
Мы все — участники
карнавала, во время которого
мы наряжаем нашего партнера в
маску, чтобы тут же подвергнуть его
критике:
—
Похоже, ты не согласен с моим предложением!.. Так в чем же ты меня
обвиняешь?
Все эти техники способствуют более
искреннему и прямому контакту: речь идет не о том, чтобы прийти к
согласию (в подозрительной поверхностной
конфлуэнции — слиянии), а о том, чтобы прийти к
ясному взаимопониманию. Не доказывать свою правоту и не
убеждать, не объясняться и не объяснять, а просто
самовыражаться, оставаясь при этом внимательным не к
многочисленным почему, а к тому, как происходят наши
действия и выборы.
Само собой разумеется, что участникам
группы предлагается отвечать честно, не обманывая, и одновременно не
опасаться заявлять о своей скуке, своем несогласии или о своей
агрессивности.
Итак,
речь всегда идет о констатации реальны |