Лаура Перлз

Заметки о тревоге и страхе

       Страх – это страх инаковости; объекта, человека, распознаваемого события. Он мобилизует повышенное внимание (ориентацию) к опасной ситуации и к управлению ею.
       Возрастает метаболизм: возбуждение, гнев, агрессивность.
       Страх и храбрость – не взаимоисключающие явления, а проявления одного и того же опыта: контакта с опасностью. Повышенное осознание и временный избыток энергии облегчают чрезвычайное управление ситуацией. Так «храбрость» не выглядит чем-то особенным для «скромного» героя.
       В противоположность этому, тревога возникает в ситуации слияния, там и тогда, когда это слияние находится под угрозой. Угроза остается, в сущности, неясной – как тенденция к разрыву, возникая или в самом индивиде или в его окружении, и в состоянии слияния объективно не выявляется.
       Состояние слияния – система организмического равновесия, которое поддерживается без специально осознаваемой ориентации и специально направленного контроля. Если равновесие нарушено, возникает тревога.
       Тревога – это самая ранняя младенческая эмоция. (Альтернатива ей – безразличие, когда равновесие слияния поддерживается стопроцентно). Это состояние общего недифференцированного раздражения, которое не обеспечивает достаточной ориентации для успешного управления ситуацией.
       Тревога как инфантильная, в основном, эмоция может адекватно преодолеваться в младенчестве только чисто инфантильными средствами. Недифференцированное раздражение разряжается в недифференцированных, ненаправленных моторных реакциях: плаче и хаотических движениях, которых, в свою очередь, обычно достаточно, чтобы восстановить равновесие. Я не думаю, что младенец может быть парализован тревогой. И никакой взрослый с полным обладанием функциями поддержки и контакта не бывает парализован страхом.
        Паралич – это торможение потенциально неадекватной манипуляции в комбинации с ложной или неадекватной ориентацией. В таком состоянии полуориентации существует смутное «застенчивое» осознание ответственности моторной деятельности за какое бы то ни было изменение ситуации. Первое осознание – это осознание разрыва слияния, за который должна быть ответственна собственная, уже признанная, деятельность, - так как граница между собственной и чьей-то еще деятельностью еще не установлена или функционирует неадекватно (шок, наркотики, истощение, проекция, интроекция и т.д.). Таким образом, паралич кажется некоторым видом магического жеста, попыткой предотвратить или игнорировать катастрофическое событие – разрыв слияния – и собственное чувство вины.
        Следующая таблица может яснее проиллюстрировать соответствие различных фаз ориентации и манипуляции и эмоциональной реакции на угрозу срыва равновесия.

         Если мы поинтересуемся ценностью этих различных реакций для выживания, мы можем сделать следующие наблюдения: выражение тревоги, например, проявление беспомощности и неорганизованной моторной активности, пробуждает в окружении сочувствие, симпатию, и с ними – восстановление равновесия. Следовательно, по крайней мере, для младенца это адекватная реакция. Для взрослого ценность ее минимальна, ибо то, что вызывает симпатию и желание помочь в маленьком ребенке, может вызвать антипатию, насмешку и отвержение в случае взрослого человека, особенно, если тревога и дезорганизация возникают только в определенных видах переживаний (фобия), тогда как в других областях пациент может демонстрировать адекватную ориентацию и контроль.
        Что касается пробуждения симпатии в окружении, человек с психотическим расстройством может действовать несколько лучше, так как его тревога может быть так же очевидна и всепоглощающа, как и у младенца. Но в то время, как нераспознанные специфические потребности маленького ребенка сравнительно примитивны и могут быть более или менее легко поняты опытным окружением, нераспознанные специфические потребности взрослого психотика значительно усложнены не только его более дифференцированной структурой взрослого, но и интроекциями и проекциями, которые с трудом могут быть оценены, не говоря уже об удовлетворении, даже наиболее опытным и сочувствующим окружением, таким образом его тревога никогда полностью не исчезает.

(Prepared for the presentation to the New York Institute for Gestalt Therapy in 1965).