Г. Майер
ПСИХОЛОГИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО
МЫШЛЕНИЯ
Майер (Waier)
Генрих (5
февраля 1867—28 ноября 1933) — немецкий философ и психолог.
Профессор университетов в Цюрихе (1900), Тюбингене (с 1901),
Готтингене (с 1911), Гейдельберге (с 1918) и Берлине (с 1920). Член
ряда европейских академий.
Основные работы Г. Майера посвящены общим вопросам философии,
логики и психологии, анализу соотношения и взаимосвязи наук о
духовной жизни человека. Широкую известность получила его книга «Psychologie
des emotionalen Denkens»
(Tubingen,
1908), в которой впервые была предложена подробная психологическая
классификация основных видов мышления, систематизация их
существенных характеристик. Важной заслугой Майера явилось
выделение, наряду с «судящим» (рассуждающим, собственно логическим)
мышлением, таких видов интеллектуальной деятельности человека,
которые тесно связаны с его эмоциональной и мотивационной сферой
(«эмоциональное», «аффективное» мышление и др.). Данная работа
представлена в хрестоматии по ее подробному реферату, выполненному
И. И. Лапшиным («Психология эмоционального мышления Генриха
Майера». — В кн.: «Новые идеи в философии». Спб.,
1914,
вып.
16,
с.
1—42).
Сочинения:
Psychologie und Phylosophie.— «Kong. f. exper. Psy-chol.», 1914,
vol. 1; Logic und Psychologie.—
«Festsch.
f.
t.
Riehl.»,
1914.
Книга Генриха Майера «Psychologie
des emotionalen Denkens»
представляет детально разработанное исследование на тему,
намеченную еще Огюстом Контом под именем «логики чувств».
Собственно психологии «эмоционального мышления» автор предпосылает
очерк психологии мышления вообще. Прежде всего он обращает внимание
на то, что до сих пор еще в логике господствует слишком узкое
понимание природы суждения. Под суждением принято разуметь только
такой акт мысли, который обязательно находит себе выражение в полном
грамматическом высказывании.
Между тем существуют элементарные акты суждения, привходящие в
восприятия, воспоминания и представления познавательной фантазии. С
другой стороны, ошибочно думать, будто всякое представление есть
логическое суждение: мы можем представлять что-нибудь не с
познавательной целью, а руководимые побуждениями чувства. Отсюда
можно установить два типа мышления: 1) судящее мышление, в котором
на первом плане, так сказать, в фокусе нашего внимания
познавательный интерес как таковой, и 2) эмоциональное мышление, где
на первом плане стоят потребности практические — потребности
чувства и воли.
Прежде всего Майер рассматривает логическую сторону мыслительного
процесса — вопрос о природе суждения. В суждение входят три момента
(последний не всегда): истолкование, объективация и присоединение
представления объекта мысли к словесному выражению. Под
истолкованием надо разуметь процесс апперцепции, ассимиляции нового
представления прежним запасом., в связи с истолкованием совершается
объективирование представления. Под объективированием Майер
разумеет не проекцию представления во вне, не отнесение его к
внешнему объекту (такое объективирование имеет место лишь в
процессе восприятия), но придание логическим элементам представления
общезначимости. «Всякий акт объективирования включает в себя
имманентное отношение субъекта к объекту. Судящий ставит объект в
определенное отношение к себе, и только таким путем нам доступны
объекты действительности». Мы познаем мир и внешний, и внутренний
при помощи известных логических функций, которые и сообщают мысли
транссубъективное значение: «в структуру мира явления привходят не
только формы созерцания и реальная категория, но также и
субъективно-логические категории, вот почему мы считаем отношения
субъективно-логических категорий, когда они являются предметами
суждений отношения, за нечто «действительное, за реальный объект».
Элементарные
формы суждения — это суждения восприятия и воспоминания. Суждение
восприятия есть тот акт, которым ощущение превращается в
восприятие. Истолкование восприятия сводится к образованию
примитивного понятия, которое предшествует и возникновению слова.
Истолкование может быть интуитивным
и концептуальным. Пример первого: Отец!, пример второго:
дерево. Объективирование в суждениях восприятия заключает в себе
применение трех моментов. Локализация — пространственное приурочение
объекта восприятия, темпорализация — временное приурочение
объекта восприятия и применение к объекту реальных категорий:
процесс, состояние и вещь. Короче г6воря, мы так психически
организованы, что необходимо опознаем комплекс ощущений в суждении
восприятия как некоторую вещь, наделенную качествами и подверженную
изменяемости, причем приурочиваем процесс восприятия к известному
месту и времени. Свое завершение элементарный акт восприятия
находит иногда в словесном выражении. Суждение воспоминания есть тот
акт мысли, которым мы опознаем в воспроизведении раньше бывшее,
превращаем его в воспоминание.
Далее следует отметить наши суждения о собственной душевной жизни,
которые Майер называет психологическими. В психической области нет
просто состояний и процессов, не приуроченных к «Я», хотя бы это
приурочение, т. е. иначе говоря, самосознание, и было смутно, как у
животных. Это заметно на структуре даже безличных психологических
суждений: мне грустно, весело, страшно.
За психологическими суждениями следуют суждения отношения, т.е. те,
в в которых мыслятся представления отношений. Не все представления
отношений суть познавательные акты, .могут быть и
эмоциональные представления отношений.
Что же касается познаватешльных суждений отношения отношения, то они
могут быть следующие:
1)
субъективно-логические отношения (установка равенства,
тождества, сходства, единства, множества);
2)
пространственные и временные отношения, куда входят, например,
суждение о форме, сравнение отдельных временных частей события в
отношении их различной скорости)
3)
Отнoшения реальной зависимости, куда входят отношения причины и
действия, средства и цели;
4)
Отношения экзистенциальные, в
экзистенциальных суждениях, где
имеется в виду установка объективной реальности известного явления
(например, Вильгельм Телль существовал);
5)
Семантические отношения, отношения слова к обозначаемому объекту;
6)
Суждения функциональные. Признание данного представления или
суждения «знакомым», «виденным», «фантастическим»,
«вероятным», «сомнительным», «очевидным» и т. п. есть
установка известного функционального отношения
между познавательным процессом и его объектом. От таких
познавательных функциональных отношений следует отличать:
7)
Чисто презентативные отношения, когда я просто созерцаю известное
представление;
8)
Аффективно-функциональные отношения, когда я радуюсь чему-нибудь,
ненавижу что-нибудь, сострадаю чему-нибудь и т. д.; 3) волевые
функциональные отношения: в актах хотения и желания, приказания.
Последний вид суждений, рассматриваемых Майером - это
суждения фантазии. Речь идет сейчас о познавательной
фантазии – об эмоциональной речь будет впереди. Фантазия привходит
в акты объективного познания и играет в них существенную
роль. Во-первых, ее деятельность наблюдается в наших представлениях
и сужденияхо будущем, затем в математическом мышлении, где мы
конструируем понятия при помощи познавательной фантазии. Сюда же
Майер мог бы отнести представления человека о окружающей его
действительности вне кругозора непосредственного поля зрения
(например, мое представление о расположении предметов в
соседней комнате, о соседних улицах и т, д.). Далее следуют
представлений о чужой душевной жизни. Познание чужой душевной жизни
получается не чисто ассоциативным путем и не путем традиционного,
отлитого в сложные формы заключения по аналогии, но путем
непроизвольно совершаемого примитивного заключения по аналогии,
опирающегося на инстинктивно осуществляемые индукции.
Дифференциация живых существ от остальных идет у ребенка путем
различения (вызываемого практическими, а не теоретическими
побуждениями) объектов, произвольно
действующих в окружающей среде, от остальных. К суждениям фантазии
нужно отнести и сообщенные суждения, т. е. те акты мысли, которые
возбуждаются во мне извне путем речи или письма. Наконец, к области
суждений фантазии следует отнести наши метафизические построения,
наши концепции сущности вещей.
Набросав очерк психологии судящего мышления, Майер переходит к
характеристике эмоционального мышления. И там, и здесь наблюдаются
аналогичные логические процессы (и истолкование, и
объективирование, и деятельность категориального аппарата), но
общая тенденция в актах эмоционального мышления иная: познавательный
процесс здесь затенен, отодвинут на задний план, не опознан как
таковой фокус внимания сосредоточен на практической цели, для
которой познание является лишь побочным средством. Чтобы уяснить
себе природу логических актов в эмоциональных представлениях, прежде
всего нужно разобраться в природе чувствований.
Майер указывает на тот факт, что вся жизнь чувствований стоит
непременно в определенном соответствии потребностям и стремлениям
«Я», дифференцировавшимся из животного инстинкта самосохранения так
же, как из этого инстинкта вырос и познавательный интерес. Возможны
ли представления без чувственного тона или чувствования без
познавательного коррелята? На оба эти вопроса Майер отвечает
отрицательно. Так называемые индифферентные психические состояния
надо понимать в относительном, а не абсолютном смысле — это
психические состояния с неопознанным, лежащим ниже порога внимания
чувственным тоном. В чувствованиях, с другой стороны, может
отсутствовать представление объекта чувствования, но какие-нибудь
элементы представления все же имеются в наличности.
Акты аффективного мышления представляют аналогию с актами судящего
мышления. Здесь есть и. истолкование, и категориальный аппарат.
Вместо же объективирования здесь есть иллюзорное объективирование:
мы относим образы фантазии к вымышленной действительности путем
аффективного самовнушения — таково аффективное суждение
самовнушения, к нему сводятся акты веры. «Вера есть сознание
значимости, но такое, которое основывается не на познавательных
данных, но на самовнушении». Что касается момента внешнего
выражения, то он здесь большей частью отсутствует, ибо аффективные
представления фантазии и звуковые выразительные движения — трудно
совместимые формы разряда чувствований. Было бы ошибкой считать
междометия словесным выражением для аффективных представлений — это
не предложения и даже не зачатки их, а просто разряды чувств; окрик
«Карл!» мог бы быть заменен, например, свистом. Аффективные
представления могут привходить в качестве промежуточных звеньев и в
сложные акты познавательной фантазии, например в умозаключения, но
убеждение достигается не логической принудительностью аргументации,
а подспудным влиянием на внушаемость собеседника.
Эмоциональное мышление можно подразделить на аффективное и волевое.
Аффективное мышление находит себе своеобразное применение в
эстетическом и религиозном мышлении.
Под эстетическим мышлением Майер отнюдь не разумеет эстетическое
суждение оценки, таковое есть просто вид нормального познавательного
суждения, но самое эстетическое переживание, в котором что-нибудь
нравится или не нравится нам. Прежде всего возникает вопрос, при
каких условиях какой-нибудь объект природы или искусства может
возбуждать в нас эстетические представления фантазии. Уже Фехнер
справедливо указывал, что в эстетическом переживании следует
отмечать два фактора: прямой и косвенный. Прямым является самый
объект природы или искусства, стимулирующий нашу фантазию, как
таковой. Из него развивается косвенный, ассоциативный. Этот
последний можно рассматривать с двух сторон: с формальной и
материальной. С формальной стороны чувственное впечатление порождает
эстетическую игру представлений в том случае, если оно „вызывает в
нас беспрепятственно развивающийся, внутренне свободный процесс
смены представлений
Материальная сторона ассоциативного фактора заключается в
значительности изображаемого, в изображении ценных, интересных
сторон человеческой личности и того, что имеет к ней отношение.
Объект вызывает аффективную фантазию постольку, поскольку он
является одушевленным; проекция же психики совершается с тем большей
легкостью, чем более технически совершенна форма изображаемого.
Представление чужой психики, построенное
из материалов собственных переживаний, здесь не
«взаправдашнее», оно отвечает потребности аффективной
фантазии — и только. Примером может служить такое
суждение при взгляде на картину «Тайная вечеря»: «Вон этот там — это
Иуда; он, очевидно, в испуге опрокинул солонку». Майер полагает, что
это вовсе не познавательное суждение, но эмоционально-аффективный
акт мысли: «То, что я, вижу, есть для меня Иуда только в силу
аффективно-эстетического способа представления». Конечно, такая
фраза может соответствовать и чисто познавательному суждению, и тут
невозможно провести строгой границы во внешнем способе выражения. В
эстетический акт мысли входит наряду с «истолкованием» и
объективирование: псевдообъективирование, т.е. приписывание объекту
«невзаправдашней» нереальности, реальности в качестве объекта
созерцания. При этом, безусловно, нельзя сказать, будто
сознательное посменное сопоставление «видимости» и «реальности»
имеет место в эстетическом созерцании, наоборот, такой, процесс
привел бы к уничтожению эстетического наслаждения: сознательным
самообманом эстетическую иллюзию никак нельзя назвать. При анализе
религиозного мышления часто делают ошибку, приписывая актам
религиозной мысли чисто познавательное значение. Этим, например,
грешит интеллектуалистическая теория происхождения религии,
выдвигающая на первый план познавательный мотив: религиозные
представления возникли в силу стремления объяснить окружающую
действительность. На самом деле религиозное мышление сводится к
эмоциональным представлениям фантазии, к суждениям веры, а не к
суждениям теоретическим. Суждение «я верю в то-то и то-то» есть
просто психологическое познавательное суждение, но суждение «бог
существует» есть суждение веры. Такие верования вызываются прежде
всего отнюдь не познавательными, а аффективными и волевыми
побуждениями.
Религиозные акты мысли, по Майеру, суть аффективные умозаключения —
не познавательные процессы. В них входит: 1) непосредственное
оценивание известных фактов, вызванное
желанием достигать известных благ и избегать известных зол. С этим
оцениванием связаны: 2) чувство зависимости по отношению
к божественному началу и 3) импульс к осуществлению акта
веры. Теперь обратимся к другой
разновидности эмоционального мышления — к мышлению
волевому. Можно установить три класса волевого мышления:
акты волевого мышления в собственном смысле слова, акты
нежелательного мышления и акты императивного мышления.
I.
Акты волевого мышления в собственном смысле слова. Майер осуждает и
интеллектуалистическую теорию, по которой господствующая роль в
волевом процессе отводится представлениям, и сенсуалистическую,
которая сближает воление с мышечным напряжением. Схема волевого акта
представляется Майеру такой. Известный стимул вызывает хотение, оно,
в свою очередь, связано с представлением цели, оцениваемым
чувством, в это хотение привходит чувство напряжения. Далее следует
решимость,
импульс к действию и поступок, с этими заключительными стадиями
связано чувство раздражения. Стимул не есть мотив поступка; но его
повод, с которым связано неприятное чувство, обязательно
привходящее в него, являющееся условием для актуализации волевого
предрасположения. Иногда расчленяют понятия мотива
и полагания цели. На самом деле мотив и полагание цели не отделимы.
Можно было бы указать на волевые акты без представления цели, где
есть мотив, но нет представления цели («слепая воля»). Однако таких
волевых актов вовсе нет. Мотив есть причина поступка, в
то время как стимул — повод.
В волевое мышление входят обычные акты, и истолкование, и
объективирование, изредка речь. Необходимость вывода имеет здесь
гипотетический характер: «если хочешь того-то, то должен думать
так-то». Процесс обдумывания в волевом акте заключает в себе две
стороны: А) Обдумывание цели (должен ли я?). Тут может иметь место
простая альтернатива: или «да», или «нет»; иногда же первоначальная
дилемма осложняется привхождением новых мотивов. Б) Обдумывание
средств (могу ли я?) — оно включает в себя чисто познавательные
процессы. За обдумыванием наступает решимость, она зависит не только
от игры представлений, но и от волевых предрасположений.
К решимости примыкает волевой импульс и затем волевой поступок. Их
отношение может быть двояким: 1) импульс совпадает по времени с
поступком, или 2) импульс отделен временным промежутком от поступка.
В первом случае нужно иметь в виду, что импульс не есть моментальный
акт, но скорее распространяется на весь поступок.
Во втором случае временная обособленность импульса от поступка
кажущаяся:
de facto
волевой импульс, в форме волевых предрасположений, распространяется
и на отдаленнейшие цели.
II.
Акты пожелательного мышления. Желание есть внутреннее стремление, не
сопровождающееся тенденцией к поступку. Зигварт высказывает странную
мысль, будто у животных нет желаний, но лишь хотения. Майер не
соглашается с ним и находит, что история лисицы и винограда служит
достаточно веским опровержением подобной мысли.
III.
Третий вид волевого мышления — это императивные акты (запрещение,
приказание, просьба, совет, предостережение). Иногда императивный
характер мысли не выражен во внешней словесной форме, но сути дела
это не меняет.
Подводя итоги, следует сказать, что книга Майера содержит ряд
интересных психологических идей, прежде всего — расширение понятия
«суждение». Суждение в собственном смысле слова, конечно, связано со
словесным высказыванием, но судящая деятельность, рассудка привходит
во все познавательные процессы: различение и отождествление
ощущений, продуктов памяти и воображения, восприятие — все эти
процессы заключают в себе множество актов суждения, хотя большинству
их не соответствуют никакие словесные формы. Затем самые процессы
мышления (как связанные со словесными высказываниями, так и не
связанные с ними) Майер делит на судящее и эмоциональное мышления.
Это разграничение ценно в том отношении, что оно рассеивает
интеллектуалистический предрассудок, будто в мышлении
познавательный интерес играет первостепенную роль. Исследование
Майера убедительно показывает, что «эмоциональное мышление» занимает
значительное место в умственной деятельности человека. В различных
областях человеческой деятельности своеобразная природа
эмоционального мышления в общем тонко обрисована Майером, жаль
только, что он не касается патологических форм эмоционального
мышления, на изучении которых предрассудки интеллектуалистического
толкования выступили бы с особенной яркостью. |