David Gordon Maribeth Meyers-Anderson

Phoenix

Therapeutic Patterns of Milton H. Erickson

Meta Publications, Inc.

P.O. Box 1910, Capitola, CA 95010

Дэвид Гордон Мэрибет Майерс-Андерсон

Феникс

Терапевтические паттерны Милтона Эриксона

Санкт-Петербург «прайм-ЕВРОЗНАК»

Москва

«ОЛМА-ПРЕСС»

2004

УДК 159.98 Г 67

Права на перевод получены издательством «прлйм-ЕВРОЗНАК» соглашением с Meta Publications, Inc., P.O. Box 1910, Capitola, CA 95010

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть

воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Гордон Д., Майерс-Андерсон М.

Феникс. Терапевтические паттерны Милтона Эриксона.  —  СПб.: Г 67 прайм-ЕВРОЗНАК, 2004. — 192 с. (Серия «Магия высшей практиче­ской психологии»).

ISBN 5-93878-148-5

Милтон X. Эриксон (1901-1980) - лучший специалист XX века в области гипноза и краткосрочной психотерапии, основатель и президент Американского общества кли­нического гипноза, основатель и редактор журнала «American Journal of Clinical Hypnosis», автор более ста работ по психотерапии. Среди коллег ему не было рав­ных в разнообразии творческого подхода, проницательности, изобретательности и интуиции.

Книга Д. Гордона и М. Майерс-Андерсон «Феникс» - книга о магии этого совер­шенного коммуникатора. Она посвящена паттернам негипнотических форм психо­терапевтического вмешательства, используемых Милтоном Эриксоном, его уникаль­ным терапевтическим подходам и замечательным достижениям в помощи другим людям обрести счастливую, полноценную и продуктивную жизнь.

Дэвид Гордон, Мэрибет Майерс-Андерсон

ФЕНИКС. ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ПАТТЕРНЫ МИЛТОНА ЭРИКСОНА

Перевод с английского: Н. Миронов Научный редактор: С. Комаров

Общероссийский классификатор

продукции ОК-005-93, том 2-953000 — книги, брошюры Подписано в печать 12.07.2004. Формат 70 х 108 '/,,. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 22,4. Тираж 3000 экз. Заказ № 2422. «прайм-ЕВРОЗНАК». 195009, Санкт-Петербург, ул. Комсомола, д. 41, оф. 419, 421.

Заказ на печать размещен через издательство «ОЛМА-ПРЕСС Инвест». 125239, Москва, Звездный бульвар, д. 23А, строение 10.

Отпечатано с готовых диапозитивов в полиграфической фирме «Красный пролетарий». 127473, Москва, ул. Краснопролетарская, д. 16.

© 1981 by Meta Publications, Inc. © Перевод на русский язык Н. Миронов, 2003 ISBN 5-93878-148-5                                  © Серия, оформление прайм-ЕВРОЗНАК, 2004

ISBN 0-916990-10-9 (англ.)             © прайм-еврознак, 2004

оглавление

Глава 1. Финикс.................................................6

Об этой книге................................................................................................11

Феникс.............................................................................................................14

Глава 2. Пигмалион........................................... 16

Поборники изменений...............................................................................20

Орфей..........'.....................................................................................................30

Генеративные обобщения..........................................................................32

Гибкость...................................................................................................................33

Юмор........................................................................................................................34

Будущее...................................................................................................................36

Глава 3. Перевоплощение..................................38

Установление раппорта

и подстройка к индивидуальному опыту............................................38

Содержательный раппорт................................................................................46

Поведенческий раппорт....................................................................................51

Культурный раппорт..........................................................................................54

Глава 4. Пробный камень..................................61

Формы вмешательства

с использованием фреймов референции.............................................61

Критерии.........................................................................................................62

Идентификация критериев......................................................................65

Сортировка и пересортировка................................................................67

Сортировка в поисках положительных сторон................................70

Сортировка в поисках очень слабых мест...........................................85

Сортировка в поисках релевантности..................................................97

Глава 5. Снежный ком......................................юэ

Поведенческие формы вмешательства..............................................109

Паттерны поведения.................................................................................109

Содержание и паттерны поведения....................................................114

Идентификация паттернов поведения..............................................118

Какие изменения следует внести?.......................................................125

Вовлечение клиента в поведение.........................................................128

Шелковые кошельки...............................................................................133

Свиные уши.................................................................................................148

Глава 6. Танец со змеями..................................157

Аннотированная стенограмма...............................................................157

Глава 7. Происхождение вида...........................168

Послесловие.....................................................188

Библиография..................................................189

Глава 1

Финикс

Финикс пылал под летним июньским солнцем 1978 года. Мы только что прибыли в этот оазис Аризоны после жаркой и пыльной дороги по бескрайним сверкающим пустыням, и теперь возможность растянуться перед стрекочу­щим кондиционером в номере мотеля казалась пределом рос­коши. Несколько часов назад, пока мы жарились в автомобиле, у нас была масса времени, чтобы предаваться воспоминаниям о самых значительных в нашей жизни успехах и неудачах, на­деждах и планах. Долгая дорога располагает к таким раздумьям и мечтам. Казалось, даже колючие кактусы, вздымающиеся хол­мы и бескрайние просторы, простирающиеся за окнами нашей машины, направляли нас в наших внутренних странствиях есте­ственно, словно иголка, утягивающая за собой нить. И вот доро­га позади, пейзаж ограничивается блеклыми гостиничными сте­нами, и каждый из нас начинает размышлять о великом собы­тии, которое вот-вот произойдет.

Вот уже четыре года мы слышали восторженные отзывы о ра­боте доктора Милтона X. Эриксона из Финикса, штат Аризона, известнейшего в мире гипнотерапевта, читали о нем и пытались изучить его методы. Мы заинтересовались работой доктора Эрик­сона, когда проходили обучение у Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера (благодаря содействию которых столь эффективные гип­нотические паттерны Милтона Эриксона стали доступны дру­гим людям); словно стервятники, слетевшиеся на добычу, мы жадно проглатывали все печатные труды Эриксона, какие только мог­ли раздобыть. Мы приложили массу усилий, чтобы превратить его паттерны в неотъемлемую составляющую повседневной комму­никации с окружающими. Мы не только использовали их в на-

шей терапевтической практике, но и преисполнились гордыни настолько, что стали разъезжать по стране, обучая других искус­ству коммуникативной алхимии доктора Эриксона. Мы безза­стенчиво воспевали его техники и проницательность перед все­ми, кто только готов был нас слушать, и наверняка во время этих проповедей глаза у нас сияли искренним энтузиазмом, а руки тряслись от восторга. Вот уже несколько лет мы разговаривали, ели, пили и спали с именем Эриксона в мыслях. Он стал членом нашей семьи. Честно говоря, мы даже подражали его голосу. И при этом до сих пор мы ни разу не ВСТРЕЧАЛИСЬ с этим челове­ком! И вот завтра мы наконец встретимся с Милтоном Эриксо­ном, и все наши прошлые подражания и проповеди будут оправ­даны греющей самолюбие индульгенцией личного контакта. «Доктор Эриксон? Ну конечно, мы знаем... старину Милтона...» Но только ли это означала для нас предстоящая встреча? До нее еще остава­лось несколько часов, и пока что можно привольно предаваться мечтам, попутно освежая пятки, — спасибо продукции компании Феддерс, производящей кондиционеры... Но даже сквозь фильтры ветер пустыни доносил до нас что-то такое... нечто, к чему мы вряд ли были готовы. Нам предстоит не просто торжественный и почетный визит к человеку, ставшему для нас предметом нацио­нальной гордости, к человеку, о котором мы прежде только чита­ли. Мы думали, что едем в Финикс, чтобы утвердиться в том, что мы уже знаем... и еще не предполагали, что вместо этого нам пред­стоит осознать, сколь многому мы еще должны научиться. Этой встрече суждено было стать не развязкой, а прелюдией.

На следующий день мы отправились в путь, окутанные еще прохладной, но уже готовой смениться зноем утренней атмосфе­рой Финикса. В некоторых местах времена года меняются дваж­ды, трижды, а то и четырежды в году. Пустыня претерпевает се­зонные изменения пять-шесть раз в течение одних суток. Прихо­дится либо приспосабливаться к этим флуктуациям, либо прятаться от них. Мы научились приспосабливаться, а потому нам было при­ятно отмечать едва заметные изменения светотени и перспекти­вы, дуновения воздуха, звуки и смену ароматов, сопровождающие эти ежедневные сезонные изменения.

Мы брели по просторным чистым улицам, обрамленным усе­янными плодами апельсиновыми деревьями, пока не достигли окруженного буйной растительностью углового здания. Дом не был ни ухоженным, ни запущенным: нам подумалось, что он очень уютный, а вокруг растет как раз столько сорняков и странных растений, чтобы дом не казался чересчур уж вылизанным. Двор как бы говорил: «Идите сюда прямо по этому газону, для того он

здесь и устроен». Подталкивая друг друга, мы робко приблизи­лись к входной двери, где нас радушно встретила миссис Эрик­сон. Она проводила нас в кабинет доктора Эриксона. Кабинет оказался маленьким, а его стены, увешанные фотографиями и полками с книгами и бесчисленными сувенирами, были выкра­шены в ярко-лиловый цвет. В комнате уже находились другие паломники. Мы обменялись с ними кивками, и это показалось нам достаточным проявлением учтивости, — даже почти чрез­мерным. Каким-то образом мы чувствовали, что это не формаль­ный прием, а личная интимная беседа. Мы расселись по местам, и словно индейцы в вигваме, молча сидели и ждали, нервничая, прихода шамана, который передаст духам наши мольбы.

И вот дверь отворяется. Миссис Эриксон вкатывает кресло доктора Эриксона. Вне всяких сомнений, он — единственный в этой комнате, кто не затаил в этот момент дыхание. Он одет во все лиловое, а на шее повязан шнурок, унизанный лиловыми ракуш­ками каури. Несмотря на блеск хромированного кресла и буйство пурпура, наше внимание сразу привлекли изумительно сияющие глаза доктора — глаза юноши. Вот так так! Мы и не предполагали, что Милтон Эриксон окажется самым молодым среди нас. Он об­ратил пару своих сияющих прожекторов на каждого из нас по очереди, и каждый понял, что его заметили. Этого мы тоже никак не ожидали. Все наши штудии и приготовления теперь казались пустячной суетой, и вот, избавившись от бремени ожиданий, мы расселись по креслам и приготовились к настоящему уроку. Док­тор Милтон Эриксон вдел нитку в иголку и принялся вышивать...

Итак, первое условие взаимодействия с пациентами, клиентами или испытуемыми заключается в осознании того, что каждый из них — личность. В природе нет двух одинаковых людей. Не найдется двух людей, которые бы одинаково поняли одну и туже фразу, а потому при взаимодействии с людьми нечего и думать уложить их в русло ваших представлений о том, какими они должны быть... Надо постараться выявить, каковы ИХ СОБСТВЕННЫЕ представления о себе. Я видел телепередачу о приручении дельфинов, в которой ученые пытались выяснить, как думают дельфины, как функционирует их интеллект. И оказалось, что ученые антропоморфизируют дельфинов... вместо того, чтобы понять дельфинов как дельфинов, а не как еще одну разновидность людей. А теперь передайте-ка мне вон того северного оленя... Дэн Гоулмен сказал, что это простое стеклянное пресс-папье. Он не заметил, что мой олень вмерз в айсберг... Так вот,

ЯЗЫК — это не только то, что мы ГОВОРИМ. Дельфины могут с целью коммуникации изменять положение своего тела, придавать своему телу различные формы, — так они передают или получают сообщения. То же самое делают и люди... Вот вам, к примеру, такая ситуация. Наша дочь жила на военно-воздушной базе в Окинаве, она жена полковника. В прошлом году ей предложили в качестве пилотного проекта посетить семьи двадцати трех подростков из семей военных, которые бросили учебу, и убедить их вернуться в школу, — просто попробовать это сделать, чтобы выяснить, возможно ли такое в принципе. Ей выделили здание с кухней и разрешили сформировать собственную концепцию школы. Всех ребят, бросивших школу, неоднократно арестовывали, обвиняли в изнасиловании, в наркомании, воровстве, вооруженных нападениях... в неповиновении властям. Все они пришли послушать, что эта учительница скажет о своей школе, которую им предстояло посещать. Моя дочь объяснила им, что они могут ходить в школу на добровольных началах. Добираться до нее придется пешком или на автобусе. Абсолютно добровольно. Но моя дочь пояснила, что преподает в этой школе и НЕ позволит никому мешать ей вести занятия... она будет исключать всех, кто станет ей мешать, — на день, на неделю или навсегда. Она установила и ДРУГИЕ правила. «Это ВАША школа. ВЫ ею управляете. Я здесь только преподаю».

И вот в первом ее классе был один ученик, который имел больше всего судимостей, и он совершенно изменился, стал >спокойным и положительным человеком, а в конце года уехал в Штаты, чтобы поступить в колледж. И вдруг в аэропорту этот здоровый буйный парень расчувствовался... он заключил мою дочь в объятия, расцеловал ее на прощание и заплакал. И моя дочь говорила мне: «И я тоже заплакала. Он целовал меня и плакал, и я целовала его и плакала». Тут подошли другие ученики и стали смеяться над ним, потому что он разревелся. Он повернулся к ним в гневе и сказал: «Кто угодно заплачет, когда теряет своего ЛУЧШЕГО друга. Если кто-то из вас думает, что может ОСТАНОВИТЬ меня, пойдем, выйдем!» И моя дочь рассказала, что они продолжали обниматься, целоваться и плакать.

В самом начале следующего учебного года, в первый день, помня о том, что произошло в прошлом году, они все собрались, чтобы посмотреть, как «старая леди Элиотт» (тогда моя дочь впервые УЗНАЛА о том, что она старая

леди) собирается улаживать проблемы. В первый же день Билли сказал Джо: «Джо, давай вынем полки из холодильника, и ты запрешь меня в нем и продержишь там пару минут, пока я не поймаю хороший кайф, а потом выпустишь меня». И вот Джо любезно согласился запереть Билли в морозилке, а через несколько минут Билли, шатаясь, выбрался оттуда, балдея от своего кайфа. И полез в холодильник во ВТОРОЙ раз... все собрались посмотреть, включая нашу дочь. Он залез туда еще раз, потом снова вылез, и моя дочь подумала, что же она такое может сделать, чтобы это прекратить. Внезапно ее осенила блестящая мысль. Она повернулась к парню, который был дежурным по кухне, и сказала: «Джордж, ты что, разрешаешь этим двум оболтусам распоряжаться в твоей кухне?» Тот ответил: «Конечно, не разрешаю! Эй, ребята, давайте-ка проучим этих оболтусов». Они установили свою СОБСТВЕННУЮ дисциплину. Она занималась только преподаванием. И вот в феврале два парня отметили свой ПЕРВЫЙ год образцового поведения... ни арестов, ни наркотиков, ни краж, — никаких правонарушений. Моя дочь не применяла никаких дисциплинарных мер. Она просто общалась со своими учениками на том уровне, на котором они находились.

Уж не знаю даже с каких пор психиатры и психологи разрабатывают теоретические схемы, методы психотерапии. Каждый год президент Американской психологической ассоциации выдвигает НОВУЮ психологическую теорию человеческого поведения. А психиатры ПОСТОЯННО формируют различные школы психотерапии. Я думаю, самую дурную услугу оказал нам Фрейд. Да, Фрейд внес огромный вклад в ПОНИМАНИЕ человеческого поведения, но он же оказал нам медвежью услугу тем, как он использовал свое понимание человеческого поведения. Он сформировал школу гипотетического мышления, которое, по его мнению, было применимо ко ВСЕМ людям, к ЛЮБОМУ возрасту, к мужчинам и женщинам, к старым и малым, к людям ЛЮБОГО уровня образования, во ВСЕХ культурах, во ВСЕХ ситуациях и во ВСЕ времена. Фрейд анализировал Моисея, Эдгара Аллана По, Алису в Стране Чудес и молодого фермера из Северной Дакоты и при этом не видел разницы между фермером из Северной Дакоты и чемпионом Нью-Йорка по настольному теннису. И так происходит во ВСЕХ школах психотерапии.

А теперь я приведу вам пример из повседневной жизни. Однажды я возвращался домой из колледжа, и тут мимо нас на фермерский двор в поисках питья промчалась сорвавшаяся лошадь с уздой. Лошадь была вся в поту. Фермер не признал в ней свою, так что мы загнали лошадь в угол. Я прыгнул ей на спину. И поскольку на ней оставалась узда, я дернул за поводья, крикнул «Но!» и поскакал на шоссе. Я знал, что лошадь повернет в правильном направлении. Но сам-то я не знал, какое направление правильное. А лошадь рысью и галопом мчалась вперед. Иногда она забывала, что находится на шоссе, и поворачивала в поле. И тогда я натягивал поводья и привлекал ее внимание к тому, что шоссе находится там, где ему и ПОЛОЖЕНО быть. И вот, наконец, проехав километров семь, я успокоил ее, она повернула к какой-то ферме, и тамошний фермер сказал: «Так ВОТ как эта тварь вернулась сюда. Где же ты ее нашел?» Я ответил: «Километров за семь отсюда». «А как ты узнал, что она должна вернуться именно СЮДА?» Я ответил: «Я не знал. ЛОШАДЬ знала. Я только возвращал ее на дорогу». Наверное, именно так следует проводить психотерапию...

В течение этого дня и многих последующих дней мы учились, открывали новое и менялись. Мы открывали и изучали различ­ные уровни и формы коммуникации, о которых раньше не подо­зревали, и учились по-новому воспринимать те формы, которые были нам уже знакомы. И в каждом из нас доктор Эриксон посеял семена изменения, которые продолжали расцветать в нашей лич­ной и профессиональной жизни. Как это восхитительно — учить­ся и развиваться. И мы надеемся, что для вас эти страницы станут семенами, которые вы посадите в своем собственном неухожен­ном саду — личном и профессиональном.

Об этой книге

Мы, ее авторы, занимаемся моделированием человеческой коммуникации. Иными словами, мы идентифицируем в рамках коммуникативных систем (внутри- или межличностных) те пат­терны, которые могут быть полезны для достижения устойчи­вых результатов в этих системах. В частности, Ричард Бэндлер, Джон Гриндер и Джудит Делозье описали многие вербальные и сенсорные паттерны, которые использует доктор Эриксон при введении в измененные состояния сознания в книге «Паттерны

гипнотических техник доктора медицины Милтона X. Эриксона. Том I и И» (Bandler & Grinder, 1975; Grinder, Delozier & Bandler, 1977). Таким образом, эти паттерны составляют модель (карту/ функциональное описание /технологию) того, как Эриксон ис­пользует язык и сенсорные системы для помощи другим людям в достижении трансовых состояний. Значение работы Бэндлера, Гриндера и Делозье состоит в том, что вы, используя те же самые модели (технологию) в своей собственной работе с гипнозом, сможете благодаря им вводить ваших клиентов в трансовые со­стояния так же, как это делал сам Эриксон, и с аналогичными результатами, характерными для его гипнотических индукций1.

Как бы то ни было, вышло так, что значительная доля тео­ретического и практического внимания уделялась именно гип­нотической работе Эриксона, при этом о его терапевтической работе почти ничего не говорилось. Любой, кому посчастливи­лось участвовать в обучающем семинаре Эриксона, мог заме­тить, что большинство описываемых им историй работы с па­циентами не включают использование формальных гипноти­ческих индукций2. Таким образом, ДАННАЯ книга посвящена паттернам терапевтических форм вмешательства, используемых Милтоном Эриксоном. Доктор Эриксон уже давно известен свои­ми уникальными терапевтическими подходами и замечатель­ными достижениями в помощи другим людям обрести счастли­вую, полноценную и продуктивную жизнь. Каждый, кому дове­лось читать отчеты о замечательных примерах терапевтического вмешательства (в частности, приводимых в книге Джея Хэйли «Необычная психотерапия» (Haley, 1973)), несомненно, был по­ражен необычайным разнообразием и эффективностью мето­дов доктора Эриксона по созданию благоприятной терапевти­ческой среды для разрешения любых проблемных контекстов; его способности нельзя назвать иначе как магическими... и та­ковыми они и являются. Это магия совершенного коммуника­тора. Мы можем многому научиться у Милтона Эриксона. Но как это сделать?

В этой книге мы будем рассматривать паттерны, которые мы идентифицировали в работе доктора Эриксона: они касаются раз­работки, организации и использования различных форм тера­певтического вмешательства. Наш опыт говорит о том, что боль­шей части творимой им терапевтической магии может обучить­ся каждый, кто готов посвятить свое время и усилия изучению паттернов, описанных в этой книге3. Паттерны, которые мы пред­лагаем здесь вашему вниманию, представляют собой способы об-

суждения, рассмотрения и понимания того, что делает Эриксон. И эти паттерны заслуживают вашего интереса именно потому, что они работают, — иными словами, если вы изучите их и нач­нете использовать, вы сможете воспроизвести в своей собствен­ной терапевтической работе многие из тех, казалось бы, магиче­ских результатов, которыми характеризуется работа Эриксона. Мы надеемся и полагаем, что когда вы овладеете описанными здесь паттернами терапевтического вмешательства, они переста­нут быть частью вашего осознаваемого опыта и войдут в число естественным образом демонстрируемых и организованных форм поведения и интуиции.

Особенностью печатной информации является ее последо­вательный характер: слова следуют друг за другом, и лишь после того, как вы их прочтете, описываемые ими паттерны интегриру­ются в форме доступных пониманию репрезентаций. Именно перед вами стоит непростая задача, поскольку поразительная эффек­тивность работы Эриксона со своими клиентами является ре­зультатом одновременного взаимодействия многих паттернов, присутствующих в его поведении. А между тем паттерны, кото­рые мы опишем в последующих главах (а также описываемые в публикациях других авторов), рассматриваются по отдельнос­ти, так что создается впечатление, будто они сами по себе пред­ставляют эффективные формы вмешательства, самостоятельные сущности, которые могут быть «применены» в случае необходи­мости. Однако такая последовательная презентация служит лишь целям ясности изложения. На деле же все те паттерны, которые мы здесь описываем, не только характеризуют работу Эриксона практически в каждый отдельно взятый момент времени, но и свя­заны между собой, и их эффективность напрямую зависит от характера этой взаимосвязи.

Любой, кому посчастливилось провести хотя бы короткое время рядом с Милтоном Эриксоном, безусловно, оценил тот разнообразный и весомый вклад, который вносят в общий смысл и характер коммуникации тон голоса, темп речи и телодвиже-. ния. И действительно, эти качества относятся к числу наиболее значимых и эффективных характеристик коммуникации с кли­ентами. Надеясь сохранить эти качества, насколько это возмож­но, в нетронутом виде, мы решили использовать в этой книге дословные стенограммы, сделанные во время наших визитов к док­тору Эриксону, чтобы дать вам возможность услышать истории его работы с пациентами из его собственных уст. В этих стеног­раммах отмечались также паузы, построение фраз и расстановка

14 акцентов, чтобы как можно точнее передать некоторые характе­ристики оригинальных аудиозаписей. Ни один мемуарист и био­граф не может сравниться с тем, как сам Эриксон описывает свою работу, и мы надеемся, что благодаря такому методу изложения вы сможете увидеть за этими историями и комментариями не только терапевтические техники, но и человека с сияющими гла­зами.

Феникс

Милтон Эриксон умер прежде, чем мы завершили работу над этой книгой, и его прах покоится ныне на вершине Пика Скво. Однако вы заметите, что на протяжении всей книги мы настойчиво говорим о нем так, будто он еще жив. Это вовсе не значит, что теперь-то мы точно сошли с ума и реальность ус­кользает у нас из-под ног (даже если это так, мы принимаем этот факт с радостью). Просто таким образом мы выражаем уверен­ность в том, что уникальность и значимость работы Эриксона бессмертны и пребудут с нами вовек. Доктор Эриксон прожил свою жизнь, отдавая себя по крупицам всем и каждому, кто готов был их взять,, ничего не утаивая для себя, поскольку знал, что на месте каждой отданной частички вырастут две новые. Так оно и было, и с его смертью ничего не изменилось. Милтон Эриксон настолько глубоко растворен в каждом^ с кем он соприкасался_2__ что всякий раз, когда мы поражаемся богатству другого челове­ческого существа, пробуем что-то новое с надеждой смотрим в будущее или смеемся над нашими личными и коллективными

t

слабостями, Милтон Эриксон, подобно Фениксу, восстает из пепла.

Итак, как вы делаете какую-нибудь трудную работу? Берт и Ланс завели для меня в Мичигане огород, и я платил им за урожай столько же, за сколько покупал овощи на рынке... Вот как они получали от меня свои карманные деньги... они ЗАРАБАТЫВАЛИ их. У меня было поле картошки. Тридцать грядок — ДЛИННЫХ грядок! — вы же знаете, как сажают картошку, ее сажают на бороздах... одну картосрелину, вторую, третью... вы окучиваете землю вокруг корневища, и картошка оказывается под землей. Тридцать длинных грядок... окучить их — огромная работа. Как заставить двух маленьких мальчиков окучить огромное поле? Им надо окучивать грядку за грядкой, а поле впереди все еще ТАКОЕ ЖЕ большое... Пусть они окучат диагональную линию, отсюда досюда, а затем окучат диагональную линию вот

здесь и посредине, и продолжают делить это поле на                 15

маленькие части, и создают все больше и больше узоров, и тогда становится ВЕСЕЛО создавать узоры. Они превращают тяжелую работу в игру.

Примечания

1  Для более подробного ознакомления с моделированием (а также с прекрасными примерами его использования) мы отсылаем читателя к работе Дилтса, Гриндера, Бэндлера, Кэмерон-Бэндлер и Делозье «Нейро-лингвистическое программирование. Том I» (Dilts, Grinder, Bandler, Cameron-Bandler & Delozier, 1980), а также к работе Бэндлера и Гриндера «Структура магии. Том I» (Bandler & Grinder, 1975)

2  Если вы уже знакомы с паттернами гипнотической коммуникации Эриксона (см. Bandler & Grinder, 1975; Grinder, Delozier & Bandler, 1977), вы, разумеется, заметите, что все коммуникации Эриксона имеют гипнотическую организацию. Однако он использовал формальные трансовые состояния не так часто, как это предполагает описательный и аналитический интерес, который породила его терапевтическая деятельность, несмотря на их несомненную пользу и зрелищность. (Если вы не участвовали ни в одном учебном семинаре Эриксона,

см. Zeig, 1980).

3 Тот факт, что вы научитесь воспроизводить в собственном поведении технологию работы доктора Эриксона, еще не означает, что благодаря этой технологии вы станете Милтоном Эриксоном. Выбор, который вы будете делать, определяя содержание этой техно­логии, будет принадлежать вам; он будет характерным для вас и для вашей личностной истории, подобно тому как выбор самого Эриксона являлся уникальным результатом его личностной истории. Здесь можно провести параллель с обучением столярному делу: мастер-краснодеревщик может обучить вас работе с деревообрабатывающи­ми инструментами и техниками, которыми он в совершенстве владеет, но предметы мебели, которые вы будете создавать с помощью этих техник, будут следствием ваших собственных эстетических вкусов.

Глава 2

Пигмалион

Жил некогда на острове Кипр замечательный скульп­тор по имени Пигмалион, решивший всецело посвя­тить себя искусству, поскольку не мог найти женщи­ны, соответствующей его идеалу красоты. Вскоре в его мастерс­кую была доставлена глыба восхитительного мрамора, и он изва­ял женщину — воплощение всего, что он считал прекрасным. Пигмалион был настолько поражен собственным творением, что обратился с мольбой к Афродите, чтобы она помогла ему найти женщину, не уступающую красотой его скульптуре. Но Афроди­та понимала, что только сама статуя сможет удовлетворить чая­ниям Пигмалиона, а потому вдохнула в нее жизнь, увидеть кото­рую тот жаждал столь неистово. Пигмалион назвал ожившую статую Галатеей и женился на творении своих собственных рук.

Разумеется, не только у Пигмалиона имеются собственные нормы и представления о том, что красиво, а что нет. И вне зави­симости от того, как возникли эти убеждения, каждый из нас исходит из личных представлений о красоте, интеллигентности, воспитанности, достойных целях и многом другом. Никто не ду­мает, не говорит, не делает и не преследует все ЧТО ПОПАЛО. В окружающем мире всегда существуют определенные возмож­ности, которые человек так или иначе исключает из собственно­го опыта (даже те из нас, кто считает, что важно «быть открытым ко всему», исключают для себя возможность быть открытым лишь к некоторым вещам или не быть открытым ни к чему). Само собой, именно эти различия в наших личных нормах и представ­лениях и делают нас уникальными.

Но есть и другой аспект, в котором мы подобны Пигмалиону. Порой намеренно, но чаще неосознанно мы наделяем окружаю-

щий мир собственными представлениями о том, каким этот мир 1J является или должен являться. Каждый раз, когда мы вступаем во взаимодействие с другим человеком, то, что мы сообщаем ему, слу­жит проявлением или воплощением представлений, составляю­щих нашу личную модель мира. И если вы, подобно Пигмалиону, искусно пользуетесь имеющимися в вашем арсенале коммуника­тивными инструментами и навыками, вы можете внедрить в ва­шего собеседника представления и нормы, соответствующие ва­шим собственным. Так происходит, когда приятель-модник про­свещает вас относительно новых веяний и вы, следуя его наставлениям, обновляете свой гардероб, или когда психотерапевт убеждает вас, что выплакаться полезно для душевного здоровья, и вы, следуя его совету, заливаетесь горючими слезами.

Наш опыт говорит о том, что все психотерапевты подобны Пигмалиону в том смысле, что все они, будучи индивидами, ус­воили определенные способы понимания мира поведения и опы­та, а затем — в той степени, в которой они искусны в своей про­фессии, — внушают эти способы понимания и своим клиентам. Например, последователи транзактного анализа учат клиентов рас­сматривать свой личный опыт как проявления эго-состояний «Ро­дителя», «Взрослого» и «Ребенка». Несомненно, возможны и дру­гие способы классификации опыта и поведения; почему бы, к при­меру, не разделить эго-состояния на состояния младенца, подростка и старика или на гипореактивные, реактивные и гиперреактивные состояния? Сторонник рационально-эмотивной теории будет учить вас организовывать и выверять свои убеждения в соответствии с определенными критериями логики и рационализма. Все это — примеры «институциализированных» наборов убеждений, ценно­стей и перцептивных особенностей. Нам частенько случалось на­блюдать аналогичное явление на уровне отдельного индивида: пси­хотерапевт, испытавший на собственном опыте удовлетворение от того, что он всегда говорит другим, чего он от них хочет, затем явно или неявно пытается внушить это представление и связан­ные и ним формы поведения своим клиентам. Психотерапевт, на­шедший в медитации избавление от преследующих его самого про­блем, как правило, предлагает попробовать медитацию всем пациентам, обращающимся к нему со своими разнообразными проблемами. Разумеется, в функции психотерапевта входит по­мощь клиентам в изменении представлений, норм и форм поведе­ния или усвоении новых. Все эти примеры мы привели для иллю­страции одного нашего наблюдения: мы заметили, что характер изменений, которых тот или иной психотерапевт хочет добиться от своих клиентов, как правило, соответствует модели мира само­го психотерапевта (особенностям его профессиональной подготовки

и личного опыта), а не является функцией модели мира клиента и вообще с нею не связан. Все дело в том, что рекомендации, исхо­дящие из наших персональных и профессиональных норм или представлений, отнюдь не охватывают всего диапазона возможно­стей, а, напротив, ОГРАНИЧИВАЮТ диапазон возможностей. И психотерапевты, подобно Пигмалиону, в лице своих клиентов непреднамеренно производят копии самих себя. В подобном методе лечения как таковом нет ничего предосудительного или ошибочно­го, однако его эффективность зиждется на предпосылке, согласно которой то, что хорошо для одного человека, хорошо и для другого, а также на том, что проблемные ситуации, подпадающие под одну и ту же категорию и субъективное описание, структурно изоморфны и что предлагаемое готовое решение приемлемо для любого инди­вида и может быть скопировано.

В число поразительных особенностей Милтона Эриксона вхо­дит его многократно подтвержденная способность добиваться ус­пеха в работе с клиентами, которые жаловались на самые разные проблемы и принадлежали к самым разным слоям общества. Сек­рет неизменного успеха Эриксона состоит в том, что изменения в представлениях или формах поведения, которые он предлагает сво­им клиентам, всегда связаны с моделью мира самого КЛИЕНТА. Терапия Эриксона столь действенна не потому, что он способен гип­нотизировать людей, — она действенна потому, что он умеет ис­пользовать гипноз так, что это соответствует модели мира клиента. Эриксон добивается успеха не потому, что ему известен «правиль­ный метод лечения» той или иной проблемы, — он добивается ус­пеха, поскольку при разработке оптимальной формы вмешатель­ства руководствуется моделью мира клиента. Представляется ес­тественным и неизбежным, что каждый психотерапевт проводит терапию в соответствии со своими представлениями о том, приме­нение какого терапевтического метода является в данном случае оптимальным. И также естественно, что психотерапевт задает воп­росы, реагирует на ответы и дает рекомендации в соответствии со своими представлениями о том, что в данном случае является оп­тимальным, достоверным, значимым, осмысленным и так далее. Вспомните, к примеру, какой-нибудь вопрос, по поводу которого ваши взгляды в течение жизни подверглись принципиальным из­менениям (скажем, вопрос о моногамии, представления о честно­сти, отношение к смерти или вера в астрологию). Если сравнить ваши реакции (то, что вы по этому поводу говорили и чувствовали, и даже выражение вашего лица) в связи с этим вопросом до и после изменения ваших взглядов, вероятно, окажется, что реакции тоже изменились. Этот факт кажется банальным, однако теперь волей-неволей придется сделать следующий шаг и признать, что, за ис-

ключением случаев сознательного контроля, формы вашего пове­дения и коммуникации в контексте терапии в не меньшей степени являются функцией ваших личных представлений, безотноситель­но того, идет это на пользу терапии или нет, и это накладывает определенные ограничения на характер ваших взаимодействий с клиентом.

Разумеется, Милтон Эриксон не является исключением в том смысле, что также придерживается определенных представлений и исходит из тех или иных обобщений, которые с неизбежнос­тью направляют его терапевтические интеракции по определен­ным путям, причем это происходит на очень глубоком уровне. Собственно говоря, наша книга и есть декларация представле­ний и обобщений, которыми руководствуется Милтон Эриксон в терапевтических интеракциях с клиентами, и тех представле­ний, которые он последовательно внушает своим клиентам. За­дача этой книги — не перечисление «правильных» методов про­ведения терапии, а доступное для воспроизведения описание ха­рактеризующих работу Эриксона представлений и обобщений, которые касаются терапии и процесса изменения.

У Милтона Эриксона можно научиться не столько набору тех­ник, сколько новому и весьма полезному способу рассмотрения и постижения человеческого поведения и его последствий, а так­же организации терапевтического взаимодействия. Это подразу­мевает ответы на следующие вопросы: кто решает, каких измене­ний следует добиться, какова природа взаимоотношений между клиентом и психотерапевтом, каковы функции инсайта и каких обобщений, касающихся человеческой жизни, полезно и уместно придерживаться. В настоящей главе мы рассмотрим эти вопросы с эриксонианской точки зрения. Мы считаем, что взгляды Эрик­сона по этим вопросам заслуживают описания и внимательного изучения по двум причинам. Во-первых, наш личный опыт пока­зывает, что принятие критериев Эриксона относительно психоте­рапии в качестве собственных позволило нам без насилия и в ко­роткие сроки достичь поразительного роста действенности тера­пии и устойчивости изменений, происходящих в жизни наших клиентов. Во-вторых (и это касается каждого психотерапевта), наш опыт показывает, что личная позиция Эриксона по отношению к человеческой жизни и характер используемых им техник самым тесным образом взаимосвязаны между собой, так что если при­нять любой из этих компонентов, второй естественным образом выработается со временем. Поэтому мы рекомендуем вниматель­но проанализировать предлагаемые в этой главе материалы. Наши доводы относительно лаконичны и представляют собой далеко не

исчерпывающее изложение вопросов, которые на первый взгляд представляются второстепенными, однако имеют далеко идущие последствия. Возможно, в конце концов вы согласитесь, что имен­но эти, а не любые другие соображения определяют формирова­ние эриксонианского подхода к терапии в целом. Описания, кото­рые мы предлагаем в этой главе (да, собственно говоря, и на про­тяжении всей книги), представляют собой некие альтернативы — альтернативы, избранные Милтоном Эриксоном и касающиеся орга­низации нашего восприятия окружающего мира и суждений о мире. Мы не намерены заместить этими соображениями критерии, су­ществующие у вас на данный момент, но если вы найдете их по­лезными, они могут ДОПОЛНИТЬ собой тот арсенал средств, которым вы гордитесь как своим уникальным репертуаром вос­приятия и понимания.

Поборники изменений

Эриксон рассматривает как аксиому тот факт, что клиент, прежде чем войти в его кабинет, уже предпринял в попытке из­менить себя все меры, ИЗВЕСТНЫЕ ему на сознательном уров­не. Хотя среди клиентов порой встречаются профессионалы, го­товые потягаться своими навыками саморазрушения с мастерством каждого встречающегося на их пути психотерапевта и повергаю­щие психологов в прах одного за другим, тем не менее люди вхо­дят в двери психотерапевтических клиник по большей части по­тому, что искренне ищут помощи на пути самоизменения и нуж­даются в ней. Истоки описываемых ими проблем неизменно коренятся в их отдаленном, а иногда и не столь отдаленном про­шлом. Проблемы, о которых слышит психотерапевт, преследуют клиента с детства или со студенческой поры, с прошлого года или последние несколько дней, но никогда — лишь в течение последних мгновений. Среда человеческого обитания в достаточной степени капризна и непредсказуема, чтобы наша жизнь с гаран­тией периодически омрачалась неудачами, досадными осложне­ниями и труднопреодолимыми препятствиями, однако большин­ству людей удается развить навыки решения практических задач и разрешения сложных ситуаций, позволяющие справиться с чрез­вычайными обстоятельствами. А потому разумно предположить, что как с мелкими, так и с серьезными проблемами сталкивается значительно большее количество людей, чем те, кого тернистый жизненный путь приводит на пороги психотерапевтических кли­ник. И, кроме того, вероятно, даже те, кто прибегает к услугам

консультирования, никогда не ставят своих психотерапевтов в из­вестность обо всех бесчисленных мелких неприятностях, кото­рые ежедневно преподносит им жизнь (по крайней мере, хоте­лось бы надеяться). Факт состоит в том, что в большинстве слу­чаев люди успешно с ними справляются.

Спросите любого из своих клиентов, что именно он пытался сделать^ чтобы разрешить свои проблемы, и он обязательно рас­скажет вам именно о тех средствах, которые_способны помочь"" в достижении желанных для него_изменений. Снова и снова вы

""будете убеждаться в том, что для того, чтобы избавиться от сво­их проблем, люди пробуют все ИЗВЕСТНЫЕ им способы, а ког­да собственные усилия оказываются тщетными, они обращаются к друзьям, к книгам по самопомощи, к психотерапевтам и лю-' бым другим источникам новой полезной информации. И вы, как психотерапевт, становитесь востребованным источником этой ин­формации только после того, как человек на собственном не­удачном опыте убеждается, что не обладает личными ресурсами, необходимыми для удовлетворительного разрешения возникших у негогпэоблём, или не способен должным образом их использовать. Ласто клиенты'приступают к процессу терапии с осознан­ной или неосознанной ориентацией на то, что НАД ними долж­на быть произведена работа и что эту работу должен проделать психотерапевт. Они столкнулись с препятствием, которое, как они полагают, невозможно преодолеть с помощью их личных ре­сурсов, и передают свои проблемы в руки тех, кто более искушен в этой области, чем они сами, — .подобно водителю сломавшейся машины, который не может сам ее починить.

Ввиду того что в поведении большинства клиентов на момент обращения необходимые навыки разрешения проблем с очевиднос­тью отсутствуют (иначе эти люди не оказались бы в вашем кабине­те), психотерапевт, по мнению Эриксона, отвечает за то, чтобы ис­пользовать знания, опыт, имеющуюся информацию и интуицию для определения оптимального направления изменений, а также выбо­ра метода, наиболее адекватного для данного человека. Клиенты знают, что все их попытки справиться с проблемой оказались тщет­ными, а также, вероятно, понимают, какого результата они хотят добиться, однако, как правило, они не знают, какой новый опыт и какое поведение им нужны для достижения желаемого результата. Эриксон неоднократно отмечал, что все^ че.го_ они хотят, — это из-__ менений. Любых. История терапевтической работы Эриксона с кли-ентами изобилует примерами, когда людям предлагались формы опыта, имеющие очень мало — или вовсе ничего — общего с их изначальными просьбами, но в конце концов именно они оказы-

> вались в высшей степени эффективными для достижения желае­мых изменений. Важное следствие предпосылки Эриксона о том, что клиенты уже предприняли все известные им шаги по разре­шению своих проблем, состоит в том, чтд_неспособность человека__

удовлетворить свои личные или социальные ожидания, как пра-вило^ проистекает не из упрямого нежелания, злонамфенного_умысла или генетических факторов^— она является результатом недо­статочного или неадекватного штьгга~научения. Такое понимание людей_избавляет психотерапевта от необходимости прибегать к столь обычным явлениям, как УПРЕКИ или ЧУВСТВО ВИНЫ, й, такимобразом, ^збавляет_его от намеренного или ненамеренно-

—го осуждения своих .клиентов и их действий (или, наоборот7жалр: сти~к ним), а также от приписывания членам их семей роли демо­нов иди ангелов,-

Итак, пациенты, которые к вам пришли, пришли к вам потому, что они не знают, ПОЧЕМУ именно они пришли. У них есть проблемы, и если бы они знали, в чем СОСТОЯТ эти проблемы, они бы не пришли. А поскольку они не знают, в чем НА САМОМ ДЕЛЕ состоят их проблемы, они и вам не могут о них рассказать. Они в состоянии сообщить лишь достаточно путаные рассказы о том, что они думают. А вы слушаете их сквозь призму СОБСТВЕННОГО жизненного

опыта и не знаете, о чем они говорят, однако^вам следует  ___

^знать о том-то ш эт ог о не знаете. А затем вам нужно попытаться сделать НЕЧТО, что вызовет в пациенте изменение... любое маломальское изменение, поскольку пациент хочет изменений, сколь бы малы они ни были, и он примет это В КАЧЕСТВЕ изменения. Он не будет останавливаться, чтобы измерить СТЕПЕНЬ этого изменения. Он примет его в качестве изменения. И изменение будет развиваться в соответствии с его собственными нуждами... Будто вы лепите снежный ком, катя его по горному склону. Сначала снежок у вас совсем маленький, но вот он скатывается вниз и становится все больше и больше... и превращается в лавину размером с гору!

„ Вопрос о том, с каких именно изменений Эриксон предпочи­тает начинать процесс терапии, будет рассмотрен в главах 4 и 5. Однако раз уж мы говорим о личной ориентации Эриксона, ка­сающейся выбора задач и направлений изменения для клиентов, уместно указать на то, что он призывает психотерапевтов не пла­нировать процесс терапии, а позволять течению каждого сеанса и подсознанию служить источником информации и направлять ваши усилия1.

Я всегда доверяю своему подсознанию. Сегодня слишком многие психотерапевты пытаются планировать свои размышления, вместо того чтобы подождать, когда они сами увидят, какой стимул получают, а затем позволить своему подсознанию РЕАГИРОВАТЬ на этот стимул... Я не пытаюсь структурировать мою психотерапевтическую работу — разве что приблизительно, в самых общих чертах И точно также лишь в самых общих чертах структурирует ее сам пациент. Он делает это в соответствии со СВОИМИ ПОТРЕБНОСТЯМИ. Нежесткая структура, которую я создаю, позволяет ему шаг за шагом открывать что-то, что он

подавляет и чего не знает о самом себе. Есть множество______

вещей, которые мы знаем, но не знаем о том, что мы_их______

знаем, а ведь нам нужно ЗНАТЬ о том, что мы знаем их..

Доверяпте своему подсознанию. Это прекрасный способ жить, прекрасный способ совершать поступки. Сколько народу планирует поехать на Большой Каньон? Только вот они планируют поехать отсюда туда, а если бы я решил поехать на Большой Каньон, я бы поехал в этом направлении, потом повернул направо, потом налево... и в результате исколесил бы весь Большой Каньон и к тому же повидал еще кучу всего. Поэтому, отправляясь в поездку воскресным утром, я просто наугад поворачиваю налево и направо... и посещаю МАССУ мест, о существовании которых я даже не ЗНАЛ.

Эриксон указывает здесь на то, что не следует формировать ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ относительно характера проблем ваших ] клиентов. Его установка реагировать на настоящий момент, а не на заранее^родуманный план — способ адаптировать свою рабо­ту к требованиям клиентов^ не пытаясь_ограничить клиентов за­ранее установленным набором требований, которые могут ока­заться неадекватными или утратить актуал"ьность к моменту про­ведения следующего сеанса. Эриксон обеспечивает адекватность предлагаемых им форм вмешательства также путем анализа их эффективности и характера их личного и экологического воз­действия в условиях той среды, в которой живет его клиент.

Итак, первое условие взаимодействия с пациентами, клиентами или испытуемыми заключается в осознании того, что каждый из них — личность. В природе нет двух одинаковых людей. Не найдется двух людей, которые бы одинаково поняли одну и туже фразу, а потому при взаимодействии с людьми нечего и думать уложить их в руслоо ваших представлений о том. какими они должны

быть... Надо постараться выявить, каковы ИХ СОБСТВЕННЫЕ представления о себе.

Часто психотерапевт преднамеренно или непреднамеренно пытается внушить своим клиентам некие взгляды на мир и спосо­бы взаимодействия с миром, которые оказались эффективными для самого психотерапевта и других людей, но которые вполне могут оказаться неудобными и неуместными в отношении опыта взаимо­действия с миром для данного клиента. Психотерапевты также не­редко пытаются вызвать у клиента изменения, несовместимые со средой, в которой_живет_этот человек. Эриксон не только иниции-'руёт изменения, согласующиеся с естественной средой обитания своих клиентов, но и по возможности задействует их естественную среду обитания с целью наступления желаемых изменений. В ко­нечном итоге люди проводят в кабинетах психологических кон­сультаций лишь ничтожную часть своего времени и должны быть способны адекватно функционировать в условиях повседневной жизни. Использование естественного течения событий окружаю­щего клиентов мира обеспечивает предсказуемость и естественность результатов терапии Эриксона, — это отличительная черта всей его работы. В последующих главах мы приведем много примеров того, как Эриксон использовал условия окружающей среды, но один из них мы предлагаем вашему вниманию уже сейчас:

Однажды, когда я читал лекции в штате Милуоки, Уильям спросил меня: «Сестра моей матери живет в Милуоки. Она материально независима, очень религиозна и не любит мою мать, и мать тоже не любит ее. Эта женщина наняла приходящую домработницу, ежедневно занимающуюся домашним хозяйством и приготовлением пищи, а остальное время проводит одна в большом доме, ходит в церковь и ни t      с кем не дружит. Она приходит в церковь и тихо засыпает. В течение последних девяти месяцев у нее началась ужасная депрессия. Я беспокоюсь за нее и хотел бы заехать к ней и чем-нибудь ей помочь. Из всей родни она сколько-нибудь ладит только со мной, но моей помощи она не примет. Вы не могли бы позвонить ей и узнать, чем вы можете ей помочь?» И вот я позвонил этой страдающей депрессией женщине... представился и подробно рассказал о себе... и попросил, чтобы она показала мне свой дом. Осматривая дом, я заметил, что она — женщина очень состоятельная и ведет одинокую праздную жизнь, и хотя она ходит в церковь, но держится особняком; и вот, проходя по дому комната за комнатой... я заметил три африканские фиалки и горошек для саженцев с пересаженным туда ростком

Теперь я знал, какой вид терапии я могу ей предложить. Я сказал ей: «Я хочу, чтобы вы покупали себе все африканские фиалки, которые вы увидите... они ваши. Я хочу, чтобы вы купили себе пару сотен горшков для саженцев и вырастили новые фиалки, а также приобрели пару сотен горшков в качестве подарков. 'Как только ростки приживутся, вы будете посылать их в подарок на каждый день рождения, на каждые именины, на каждую помолвку, на каждую свадьбу; всем, кто болен, на каждые поминки, на каждый церковный благотворительный базар». И она купила двести африканских фиалок, а когда приходится ухаживать за двумя сотнями фиалок, есть чем занять день. Эта женщина стала «королевой африканских фиалок» штата Милуоки, и теперь у нее бесчисленное количество друзей. Всего лишь одна недолгая встреча. _Л просто развернул ее нужном_направлении и сказал:__ "Встряхнись". А она проделала всю остальную часть терапии. Именно это самое важное в mepanuu..надо

выявить потенциал, доступный вашим пациентом

и побудить пациентов им_воспользоваться, и тогда роно___

или поздно они с головой уйдут в работу.

Очевидно, что Эриксон в значительной степени контроли­рует то, что происходит в процессе терапии. Он решает, в каком новом опыте нуждается его клиент, что ему нужно делать, чтобы приобрести этот новый опыт обучения, а затем подталкивает его к совершению соответствующих поступков. Несмотря на актив­ную, директивную ориентацию при построении терапевтических отношений, Эриксон считает, что если кто-то_и отвечает за рабо­ту по изменению, то эта ответственность^— и заслуга^— принад­лежит именно клиенту Роль психотерапевта — обеспечить кли-* енту подходящие условия для обучения^но изменения происхо­дят именно в личности клиента, и любые изменения в конечном счете происходят в результате собственных усилий клиента. Это важное различение, поскольку оно переключает клиентов с роли пассивных реципиентов помощи на роль активных агентов соб­ственного прогресса на пути к изменению.

Нельзя заставить человека бросить курить. Как-то раз ко мне пришел мужчина и сказал: «Мне шестьдесят пять лет, я выкуриваю по три пачки сигарет в день; на самом деле я не могу позволить себе тратить деньги подобным образом, но я это делаю. Мне до чертиков надоело кашлять по утрам и по ночам. Я плохо сплю, а еда кажется совершенно безвкусной. Я думаю, все дело в курении,

поэтому я хочу бросить». В конце приема я сказал; «Простите, сэр, за целый час нашей беседы вы не предоставили мне НИ ЕДИНОГО свидетельства того, что действительно хотите бросить курить». Он ушел домой и рассказал все своей жене, которая сказала: «Возвращайся назад к этому докторишке и скажи ему, что я знаю тебя лучше, чем ОН, и я знаю, что ты хочешь бросить курить!» Мужчина вернулся. Я сказал ему: «Вы напрасно тратите время, но я проведу с вами еще один час, В НАДЕЖДЕ ОБНАРУЖИТЬ свидетельства того, что вы хотите бросить курить». В конце второго часа я сказал: «Правда состоит в том, что вы не хотите бросить курить». Он снова ушел домой и рассказал все своей жене, которая сказала: «Я пойду С ТОБОЙ посмотреть на этого докторишку». И она заявила, что я должен ввести ее мужа в транс и заставить его

бросить курить. И тогда я сказал ей наедине: «Можно______

ЗАСТАВИТЬ человека 6pocumь курить с помoщью различных вызывающих отвращение техник, но эффеккт вызывающих ^отвращение техник непродолжптелен. Можно МОТИВИРОВАТЬ его^бдосить курить, но если он не ХОЧЕТ бросить курить, сколь_бы хороша ни была

'"он снова начнет курить». На это она ответила: «Мой муж "хочет бросить курить: введите его в транс и вы убедитесь, что он этого хочет». Я сказал: «Хорошо, я введу его в транс и внушу ему ОЧЕНЬ сильную мотивацию, чтобы он бросил курить». Я ввел его в транс и сказал ему: Курите сколько захотите. Но попробуйте каждый раз, когда соберетесь зажигать сигарету, вместо этого класть в стеклянную 'бутылку мелочь на сумму, раненую ее стоимости^ и таким

образом каждый день вы будете класть в бутылку мелочи на три пачки сигарет». Итак, в первые недели он заинтересовался накоплением монет в бутылке и поэтому бросил курить, чтобы иметь возможность положить кучу монет в бутылку из-под молока. Первую неделю он был полон энтузиазма... до сих пор ему не доводилось копить деньги. Бутылка наполнялась монетками, и он начал планировать путешествие. Первая неделя прошла очень хорошо, вторая прошла восхитительно, а третья неделя наполнила супругов предвкушением будущего путешествия. И вот на четвертой неделе этот мужчина сказал своей жене: «Я не могу привыкнуть хорошо спать по ночам. Я не могу привыкнуть  « к тому, что я не кашляю. Я не могу привыкнуть к тому, что пища кажется мне вкусной. Я собираюсь снова начать курить». Она была в таком бешенстве, что позвонила мне и рассказала о его проступке, и тогда он добавил:

"Я пытаюсь притворяться, будто хочу курить".

И вспоминаю, как обна женщина сказала: «я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы мне тяжело было курить», на что я ответил: «Могу ПРЕДЛОЖИТЬ вам несколько способов, но следить за тем, чтобы курение продолжало быть для вас тяжелым, — ваша задача». Она ответила: «А я знаю, что будет для меня тяжелым: я слишком много ем. Прикажите мне держать сигареты в подвале, а спички на чердаке, а выкуривать разрешите только по одной сигарете за раз, — и тогда мне придется спускаться в подвал за сигаретами, а затем подниматься на чердак за спичками; такая зарядка поможет мне снизить вес». И она настолько увлеклась похуданием, что бросила курить. У нее появилась новая цель, и она смогла решать сразу ДВЕ задачи.

Когда я закончил свою лекцию в Бостонском государственном госпитале, ко мне подошла седовласая женщина и спросила: «Вы меня помните?» Я ответил: «Судя по вашему вопросу, должен помнить». — «Конечно, вы должны помнить меня, — сказала она. — Вы посвятили мне статью». «Это не помогает мне вас вспомнить», — ответил я. Тогда она сказала: «Думаю, я могу легко освежить вашу память. Я уже бабушка. А Джим все еще занимается болезнями внутренних органов». И тогда я вспомнил. В 1930-м, когда я стал сотрудником клиники в Ворчестере, я познакомился с молодой практиканткой, очень умной женщиной... просто ПОРАЗИТЕЛЬНО умной и очень способной. Но внезапно в последние полгода она стала очень нервной, похудела, плохо спала, постоянно тревожилась. Она искала советов у других психиатров. Она сказала мне: «Я не знаю, по поводу чего я тревожусь. Я не знаю, почему я не сплю. Но я в БЕДЕ, и я это знаю. Я постоянно нахожусь в состоянии тревожности». Она участвовала в некоторых моих гипнотических экспериментах, проводимых в клинике, и вот однажды в июне она пришла ко мне и сказала: «Доктор Эриксон, у меня невроз, и я не знаю, что происходит. Я прошу вас оказать мне любезность — прийти ко мне домой сегодня вечером, ввести меня в глубокий гипнотический транс и попросить меня отправиться в постель. И вы скажете мне..._пусть ваше,, подсознание подумает, в чем состоит ерша проблема. Дайте мне по крайней мере час. Может быть,^то займет ДВА часа, может быть, "и больше, — откуда мне знать? И  по прошествии этого времени вы зайдете ко мне и спросите, закончила ли я думать, и я вам отвечу». И вот около половины одиннадцатого она сказала: «Я закончу меньше чем через

полчаса, и когда вы придете разбудить меня, скажите мне, что я не должна ничего вспоминать... просто поговорите со мной о чем угодно, а перед уходом скажите: "Мне кажется, вы кое о чем знаете"». Итак, около одиннадцати она заговорила со мной, посмотрела на будильник и на наручные часы... Посторонний мужчина в ее квартире в одиннадцать вечера! Что я тут делаю? И тогда я небрежно уронил: «Мне кажется, вы кое о чем знаете». Она покраснела и сказала: «Доктор Эриксон, уходите. УХОДИТЕ!!! Оставьте меня, уходите НЕМЕДЛЕННО, прочь отсюда!!!» И я ушел. В конце июня срок ее практики истек, и больше я ее не видел. Я не знал, что было с ней дальше. В конце сентября она пришла ко мне в кабинет: «Доктор Эриксон, я вышла замуж за молодого врача, его зовут Джим. Сегодня у меня выходной. Мы оба работаем в Государственной больнице Норт-Хэмптона. У меня сегодня выходной, поэтому я осталась лежать в постели, наслаждаясь своим счастьем и недоумевая, что же я сделала, чтобы ЗАСЛУЖИТЬ такое счастье. Внезапно я вспомнила тот июньский день, когда я велела вам покинуть мою квартиру, и я думаю, что обязана объяснить вам свое поведение». Она сказала: «В состоянии транса передо мной развернулся длинный манускрипт, в котором были аргументы "за" и аргументы "против". Я записывала аргументы "за" и "против" брака с Джимом. Я из зажиточной семьи, я всю жизнь наслаждалась богатством, путешествиями, театром. Джим — выходец из совершенно иной среды. Он знал лишь тяжелую работу, и, кроме того, я способнее его. И вот в трансовом состоянии я выписала все аргументы за брак с ним, а затем все аргументы против. А потом я начала их читать. Я вычеркивала по одному пункту "за" и "против": они как бы нейтрализовали друг друга. Итак, я продолжала вычеркивать по одному аргументу за и против. И наконец у меня осталось множество "за" и ни одного "против". И когда вы сказали; "Вы кое о чем знаете", я подумала: "Я собираюсь замуж за Джима". Это озадачило меня, потому что у меня уже было несколько свиданий с Джимом... Он мне нравился, и он ясно показывал, что и я ему нравлюсь. Но все же меня одолевали сомнения, и утром я вспомнила про этот гипнотический опыт, и вот я приехала из Норт-Хэмптона в Ворчестер рассказать вам о нем». Это было в Бостонском государственном госпитале, а Джим занимался болезнями внутренних органов. Итак, это был ЕДИНСТВЕННЫЙ вечер...

полностью изменивший всю ее жизнь, и я никак не мог понять, что же все-таки я сделал. Не могла понять и она. Пока не наступил сентябрь... а поженились они в июле.

Одно из проявлений этой позиции состоит в том, что тера­певтические усилия Эриксона, как правило, ориентированы на то, чтобы побудить клиентов^совершать лоступки во_внешнем мире, направленные на получение необходимоопыта. В главе 5 мы

подробно рассмотрим какого родаПюступки рекомендует Эрик­сон своим клиентам и как он добивается их совершения, а пока нам кажется важным указать на один из результатов привлечения клиентов к активному участию в достижении желаемых ими из­менений. Результат этот состоит в том, что, совершая активные действия, клиенты убеждаются, что они в состоянии обрести кон­троль над своей жизнью и эффективными изменениями, которые, как они знают, они должны внести в свою жизнь. Нам представ­ляется, что это превосходная инвестиция в будущее человека. Та­кая ориентация изменяет весь характер терапии — с «Я психте-рапевт, я произвожу над вами некоторые действия^.чюбы-изме-нить вас на "Я клиент, я произвожу действия, чтобы изменить

_себя»^ Нередко психотерапевты,Движимые искренним желани­ем обеспечить своим клиентам счастье и удовлетворение, непред­намеренно создают почву для формирования рабочих отноше­ний зависимости, негласно допускающих необходимость профес­сионального терапевтического вмешательства для достижения изменений. Соответственно многие люди завершают процесс те­рапии с чувством удовлетворения достигнутыми изменениями и знанием о том, что для достижения этих изменений им потребо­валась помощь психотерапевта. Очень часто этот опыт обобща­ется, перерастая в правило: «Если я сталкиваюсь с трудностями на жизненном пути, нужно идти к психотерапевту». Можно, ко­нечно, возразить, что в этом правиле нет ничего плохого. Однако Эриксон заинтересован не только в разрешении текущих про­блем, но и в том, чтобы помочь своим клиентам стать самостоя­тельными личностями, способными и умеющими пользоваться всеми своими ресурсами и при необходимости готовыми стать психотерапевтами для самих себя. Будучи психотерапевтами и тренерами по подготовке психотерапевтов, мы сделали наблюде­ние, согласно которому многие виды современной терапии до сих пор чрезмерно подчеркивают лечебные аспекты терапии (то__ есть избавление от~~конкретной проблемы или" симптома) и уде­ляют слиШком мало_внимания формированию_творческйх_лич-

~ностей, людей, способных создавать для себя желаемые или не­обходимые формы "опыта.

Орфей

Около года назад одна женщина написала мне: «Я прохожу курс психоанализа, подвергаясь активному анализу в течение тридцати лет. Сейчас я заканчиваю ЧЕТЫРЕХЛЕТНИЙ курс транзактного анализа, и когда я его закончу, я хотела бы стать вашей пациенткой»... Я уведомил ее, что мои ресурсы ограниченны.

Эриксон_не считает, что осознанное понимание собственных проблем являемся необходимой предпосылкой для достижения зна­чимых "изменений и, более того для большинства случаев^находит это^ювершенно бесполезным. Прежде всего обнажение корней про блемы часто требует длительного копания, о чем знает любой, кто проходил курс психоанализа. Такое усердное вытаскивание на свет своего прошлого было бы оправданным, если бы это знание влекло за собой желаемые изменения. Наш опыт, однако, говорит о том, что само по себе знание об источниках эмоциональных проблем редко приводит к «излечению». Оно может явиться ценным источ­ником информации для психотерапевта и, вероятно, вызывает вре­менное облегчение благодаря катарсису, но само по себе и без обра­щения к другим средствам вряд ли способно на большее, чем удов­летворение любопытства клиента. Когда в нашей частной практике клиенты искренне ищут осознанного понимания исторических сил, лежащих в основе их теперешних трудностей, мы иногда исследуем совместно с ними этот вопрос, пока они не почувствуют, что их просьба удовлетворена. И тогда мы спрашиваем их, достаточно ли полученного теперь знания о том, «почему» они делают то, что они делают, для того, чтобы что-то изменить, на что неизменно получа­ем ответ: «Нет, пожалуй, недостаточно». Поэтому существуют серь­езные основания сомневаться в том, что понимание собственных проблем полезно или необходимо для их коррекции. Более того, путь к такому осознанию может оказаться очень долгим. В процес­се своей работы Эриксон неоднократно демонстрировал, что осоз­нание вовсе не является необходимым условием или сопутствую­щим фактором роста и изменения. Приведем пример:

В каком объеме терапии нуждается человек? Когда я первый год работал на факультете Государственной медицинской школы округа Уэйн, декан подошел ко мне и сказал: «Эриксон, у нас есть серьезный студент... на втором курсе он потерял ногу в автомобильной катастрофе, но носит протез. До несчастного случая он был веселым, общительным молодым человеком, всегда дружелюбным, отзывчивым. дvшoй компании. Но стоило ему надеть

протез — и он стол отстраненным, необщительным, потерял всех своих друзей». Затем он добавил: «И пожалуйста, не произносите в его присутствии слово "нога". Он болезненно реагирует на это слово». Я ответил: «Хорошо, попробую что-нибудь сделать». Я подождал, пока у меня установятся отношения со студентами, что заняло около трех недель. Затем я выбрал Джерри, Тома и Джо. Я сказал им: «Пустите слух, что я собираюсь выкинуть одну из своих, хм, знаменитых шуточек, но вы не знаете, какую ИМЕННО. Просто пустите слух, что Эриксон что-то затевает». А на следующее утро я говорю: «Джерри, поднимитесь на четвертый этаж и задержите там лифт. Вы, Том, встаньте у входа на лестничную клетку и смотрите вниз, на первый этаж. А вы, Джо, стойте на первом этаже, нажимайте на кнопку вызова лифта и ругайтесь, что уборщица задерживает лифт наверху, чтобы опустить на нем свои ведра и швабры». Слух был пущен. И, разумеется, ВСЕ были на месте уже в полвосьмого... ровно к тому моменту, когда я прихожу на факультет. И тут я вхожу, притворяюсь, что страшно удивился, увидев их всех здесь в полвосьмого. Мы перекинулись парой слов о погоде, и я сказал: «Джо, вызовите, пожалуйста, лифт», на что Джо отвечает: «По-моему, эта чертова уборщица держит лифт наверху, на четвертом этаже». Мы снова болтаем, а затем я опять напоминаю Джо, что надо вызвать лифт. А примерно без пяти восемь загорается свет на втором этаже. Я поворачиваюсь к гиперсенситивному студенту с протезом, стоящему поодаль в углу, и говорю: «Давайте-ка мы, увечные, поковыляем по лестнице, а здоровые пускай ждут лифта». И мы, увечные, пустились ковылять по лестнице. Нас увидел Том, подал сигнал Джерри, тот отпустил лифт, и вся остальная группа поехала на лифте. Уже в конце того же часа к отчужденному студенту вернулось общительное расположение духа. Все, что я сделал, это изменил его образ ВОСПРИЯТИЯ вещей. То, как он РАССМАТРИВАЛ себя. Я поднял его над статусом калеки и идентифицировал его с собой, профессором, который ТАКЖЕ немного прихрамывал. Это придало ему новый статус, и всю оставшуюся часть учебного года он наслаждался своим пребыванием в медицинском училище. И сделать это было очень просто. Сколько психотерапевтов начали бы вдаватыя

32            в подробности его семейной истории, истории

происшествия, предпринятых им мер по адаптации к нормальной жизни и так далее, а также, конечно, тех мер, которые он ДОЛЖЕН предпринять. А я всего-навсего вырвал его из оков его горестного положения и бросил в новую ситуацию, с которой он МОГ справиться. А всю остальную часть терапии проделал ОН САМ, без посторонней помощи.

Такова краткосрочная терапия, терапия без осознания, без самозабвенного копания в прошлом и бесконечного разглагольствования по его поводу... Нельзя ведь ничего изменить в прошлом. Вы будете жить завтра, на следующей неделе, Бог даст, на следующий год, а потому вас интересует то, что ждет за поворотом. И наслаждайтесь жизнью на этом пути.

Генеративные обобщения

Как и все мы, Милтон Эриксон придерживался своих соб­ственных критериев относительно того, какие уроки пюдям_]важно

__усвоить, чтобы наслаждаться счастливой продуктивной жизнью.

Чаще всего в его работе встречаются три — о^учение гиБкости, обладанию чувством юмора по отношению к себе и окружаю­щему миру, а также способности смотреть в будущее. Эти цен­ные критерии редко становились эксплицитной целью терапев­тического вмешательства Эриксона. Тем не менее он почти все­гда вплетает в ткань своей работы с клиентами опыт, который хотя бы периферически включает новые знания, касающиеся личностной гибкости, юмора и ориентирования себя на буду­щее; в любом случае эти обобщения характеризуют природу коммуникаций и взаимодействий, вообще свойственных Эрик­сону. Усилия, направленные на переориентацию своих клиен­тов в отношении этих ценностей, позволяют любым иницииру­емым изменениям оказывать на клиентов длительный эффект. И снова отметим факт, на который мы указывали в предыду­щем разделе: одной из целей Эриксона в контексте терапевти­ческих отношений является поиск и открытие доступа к тем генеративным (одновременно порождающим и обобщающим. — Прим. перев.) ресурсам, которые нужны его клиентам, чтобы стать самодостаточными личностями. Часто это означает не толь­ко коррекцию текущих проблем, но и организацию опыта, не­обходимого для успешного разрешения проблем в будущем.

Гибкость

Я вспоминаю совместную прогулку к озеру с другим психиатром, который постоянно жил в городе. Это было в зо-е годы. Вокруг озера было много деревьев. Я проходил сквозь них с чувством комфорта, а он — с чувством отвращения, то и дело отпуская раздраженные реплики по поводу ветвей, которые то и дело хлестали его, даже сбили с него очки. Поэтому мне пришлось сказать ему. «Тебе нужно научиться проходить сквозь кусты и деревья, это совсем не то, что ходить по открытой местности или по просторным тротуарам. Нужно иначе балансировать... и автоматически реагировать на ветви, отслеживая их краем глаза, но не обращая на них внимания, и нужно изменить характер движений, чтобы ветви не препятствовали твоему движению вперед».

Можно описать проблемы клиента с позиций наличия или отсутствия гибкости. Под «гибкостью» мы понимаем способность человека рассматривать ситуацию с различных точек зрения или способность реагировать на различные ситуации различным и адек­ватным образом. Клиент, который говорит вам: «Каждый раз, ког­да я приглашаю девушку на свидание, я начинаю так нервничать, что теряю дар речи», говорит вам о том, что он не обладает гибко­стью форм поведения в контексте «свиданий». Иными словами, каждый раз, когда он оказывается в ситуации «свидания», он реа­гирует на нее неизменно (негибко), начиная нервничать и немея. Поскольку существуют ситуации, в которых безмолвие является уместным (например, во время церковных проповедей), данному человеку недостает именно гибкости поведения, чтобы, оставаясь безмолвным в церкви, он мог свободно общаться, выйдя из церк­ви и направляясь к месту свидания. Эриксон утверждает, что чем больше гибкости и разнообразия вы проявляете в своем поведе­нии, с тем большей вероятностью вы сможете успешно адаптиро­ваться к превратностям повседневной жизни. Для психотерапевта это качество является, пожалуй, еще более важным, поскольку от него ежедневно требуется так или иначе приспосабливаться к вза­имопониманию и сотрудничеству с одной уникальной личностью за другой. Мы особо настаиваем, что, читая истории работы с кли­ентами, приводимые в этой книге, надо держать в сознании поня­тие гибкости, поскольку во всех этих случаях (как и на протяже­нии всей своей профессиональной карьеры) Эриксон демонстри­рует качество, вероятно, являющееся наиболее яркой отличительной характеристикой его работы, — уникальную способность адапти­ровать свое поведение и коммуникации к такому установлению

раппорта и достижению тех целей, которые он находил адекват­ными и полезными по отношению к стоящему перед ним челове­ку. И нередко «конечным результатом», на достижение которого были направлены усилия Эриксона, являлось воспитание в кли­енте способности быть гибким.

Ведь ВСЕ мы, каждый по-своему, страшно негибки, хотя даже и не подозреваем об этом. Я вспоминаю завтрак в чикагском отеле с коллегой, который наблюдал за тем, как я ем свой бутерброд, в ПОЛНЕЙШЕМ ужасе. Этот ужас ясно читался на его лице. Я не знал, что означает этот ужас... БУТЕРБРОД-то был приготовлен на славу! Наконец он сказал: «Да что же это с вами, вы что, СОВСЕМ не знаете, как вести себя за столом?» Я ответил: «А почему вы спрашиваете?» — «Вы намазали бутерброд маслом, разломили его пополам, а теперь едите половину бутерброда». Я сказал: «Именно так... это очень вкусно», на что он ответил: «ПРАВИЛЬНО — РАЗРЕЗАТЬ бутерброд на четыре части и съедать каждый кусочек по отдельности». Я спросил его, почему, и он сказал: «Потому что это единственный СПОСОБ есть бутерброд!» И вот на следующее утро я съел свой бутерброд ЦЕЛИКОМ, не деля его пополам. В конце концов и он научился есть бутерброды с полным удовольствием и так, как это удобно делать.

Юмор

Надо учить своих пациентов отделываться от своих горестей СМЕХОМ и наслаждаться радостями жизни. Однажды ко мне обратилась одна алкоголичка... она рассказала мне о неприятностях, которые доставляла ей дочь-старшеклассница. Она рассказывала: «Прямо не знаю, что с ней делать с тех пор, как мы поехали кататься на нашем...» ...Как называется машина с откидным верхом?... Ах да, кабриолет. «И вот она ведет машину... нам было очень весело, и тут одна птичка, пролетавшая над нами, капнула как раз в тот момент, когда наша дочь зевнула. И с тех пор девочка НАСТОЛЬКО стыдится себя. Такое впечатление, будто она просто не может вынести этой жизни. И мой алкоголизм ей, конечно же, отнюдь не помогает». Я сказал: «Хорошо, расскажите мне ЕЩЕ что-нибудь о вашей дочери». — «Вообще-то она очень милая девушка, только у нее ужасный невроз на этой почве». — «А у нее есть чувство юмора?» — «Да было раньше, до этого случая, — ответила мать. — А после у нее развилось отвращение ко многим пищевым продуктам, так что ее жизнь превратилась

в кошмар». Я спросил мать: «Вы сказали, что у нее хорошее чувство юмора, но она уже несколько лет им не ПОЛЬЗУЕТСЯ. Наверное, в этой способной девочке заперто много юмора. Итак, вы не против, если я проведу небольшой сеанс терапии дистанционно?» Мать ответила: «Нет, я не против». И вот я отправил девушке по почте из Филадельфии открытку с наставлениями об опасностях зевания во время езды в открытой машине. Девушка получила открытку и спросила: «Кто этот человек и как он ВООБЩЕ узнал об этом? Я знаю, что никогда не рассказывала ему. Это ТЫ рассказала ему?!!» Мать спросила: «А как его зовут?». «Подписано "М. X. Эриксон"», — ответила дочь. На что мать сказала: «Я никогда не была в Филадельсрии. Я не знаю ни одного жителя Филадельфии с ТАКИМ именем. Правда, смешно?» Девушка рассмеялась и ответила: «Действительно, смешно». И она еще долго продолжала заливаться хохотом. И вернулась к нормальной жизни. А ведь это был всего лишь дружеский совет.

Хотя многое из того, что случается с людьми и что люди сами совершают, не смешно ни по внешним проявлениям, ни по своей природе, предмет для смеха можно найти практически во всем. Про­фессиональные комики прекрасно это знают и могут заставить нас смеяться по поводу развода, потери работы, фобий, бедности, безза­щитности и даже смерти. К месту сказанная острота порой способна приглушить боль, сделать более приемлемыми новые и рискованные темы и облегчить гнетущую ситуацию. Эриксон осознает пользу юмора в преодолении неудач и досадных неожиданностей и не только эф­фективно использует собственное заразительное чувство юмора, но и умеет на примере и на опыте внушить своим клиентам подобное легкое отношение к превратностям человеческой судьбы.

Фундаментальное положение, которое люди должны усвоить, состоит в том, что в их жизни НЕ должно быть места уязвленным чувствам. Когда у вас появляются уязвленные чувства, бегите, не просто идите, а бегите к ближайшей помойке и избавьтесь от них, и вы заживете куда счастливей. Если кто-то хочет ОСКОРБИТЬ вас... ничего страшного. Я вспоминаю анекдот об одном ирландце и раввине. Этот ирландец по имени Пат ненавидел евреев. Однажды утром он встретил раввина и начал его поносить, называя его всеми оскорбительными прозвищами, какие только знал. Когда поток ругательств Пата иссяк, раввин мягким голосом сказал: «Пат, когда кто-то дарит тебе подарок, а ты его не хочешь, что ты делаешь? Ты его возьмешь?» — «Конечно нет!» — ответил Пат. Тогда раввин сказал: «Ты подарил мне кучу

оскорблений, а я ее не хочу, так что оставь оскорбления себе».

Будущее

Был у меня еще Джон. Джон приставал ко всем, кто заходил в палату. Он изводил сиделок объяснениями: «Меня сюда упрятали безо всякой причины. Я тут случайно». И я проинструктировал весь персонал отделения: каждый раз, когда он скажет, что он тут случайно, просто отвечать: «Но вы же все равно уже тут». Получая один и тот же ответ полгода кряду, Джон наконец сказал: «Я ЗНАЮ, ЧТО Я ТУГИ» Персонал отделения доложил мне об этом, и я пошел к Джону и сказал: «Но вы же все равно уже тут». Он ответил: «Я знаю, что я тут». На что я сказал: «Вот именно, вы тут. И теперь, когда вы тут, что вы хотели бы сделать, чтобы ВЫБРАТЬСЯ отсюда?» Не прошло и девяти месяцев, как его выписали, он устроился на работу, помогал сестре закончить колледж и оказывал материальную помощь семье. Он не прошел никакой психотерапии, кроме «Вы тут». Вынудить пациента признать, где он находится в данный момент своей жизни, встретить его в этой точке и перекинуть мост в будущее — это очень важно.

Самым значительным достижением Фрейда является представ­ление о том, что ключ к теперешним проблемам погребен в про­шлом. Тот факт, что истоки своих проблем следует искать в про­шлом, не подлежит сомнению. То, что истоки проблем и ключ к их решению — это одно и то же, уже куда менее бесспорно. Как мы отмечали в предыдущем разделе, знание о том, «почему» человек делает то, что он делает, не обязательно помогает ему измениться. Более того, независимо от того, где и когда был найден ключ, если он будет когда-либо повернут в замке, это произойдет сейчас или в будущем, а не в прошлом. Клиенты, как правило, входят в кабинет психологической консультации, волоча за собой историю проверок и перепроверок природы и истоков своих проблем. По мнению Эрик­сона, это пустая трата драгоценного времени, и большая часть его терапевтической работы явно или неявно направлена на переори­ентацию его клиентов на взгляд вперед, а не назад.

В1933 годуя беседовал с коллегой-психиатром. Он был блестящим психиатром. Он относился к своим клиентам очень объективно, в профессиональном отношении он был очень компетентен, но в ЛИЧНОМ плане он был совершенный невротик. И вот он сказал, что собирается оставить работу и пройти курс психоанализа. Я спросил его: «Боб, почему вы

хотите пройти психоанализ?», и он ответил: «Понимаете, я хочу избавиться от страха перед женщинами. Я хочу

жениться, обзавестись домом и детьми». Тогда я сказал: «Боб,

если вы не преодолеете страх перед женщинами до 1940 года,

забудьте о терапии». В 1965 году умерла его мать,

а он все еще проходил психоанализ. Некоторые из лечивших его

аналитиков уже умерли, а он ВСЕ ЕЩЕ проходил терапию.