Милтон Г.Эриксон, Эрнест Л.Росси

ЧЕЛОВЕК ИЗ ФЕВРАЛЯ

Гипнотерапия  развитие самосознания личности

      Milton H.Erickson, M.D, Ernest L.Rossi, Ph.D.

      THE FEBRUARY MAN

      Evolving Consciousness and Identity n Hypnotherapy

      Перевод с английского Е.Л.Длугач

     Библиотека психологии и психотерапии

      Выпуск 8

      Москва

      Независимая фирма "Класс"

       Эриксон М., Росси Э.  Человек  из  Февраля  /Пер. с  англ. Е.Л.Длугач. – М.: Независимая фирма "Класс"

      Книга посвящена детальному разбору случая из практики Милтона Эриксона – легендарного и, возможно, самого крупного целителя нашего времени.

      Анализ этого случая содержит многоуровневую коммуникацию с бессознательным  пациентки и терапевтическую переработку травмирующих воспоминаний, бывших источником ее тяжелых фобий  и  депрессии. Следуя за "ключами"-подсказками в речи и поведении пациентки, Эриксон создает образ Человека из Февраля, навещающего и сопровождающего ее в нелегких путешествиях в прошлое, чтобы поддержать и дать возможность от этого прошлого освободиться.

      Эта книга получила высочайшую оценку у психотерапевтов самых разных теоретических ориентаций.

      Будучи адресована профессионалам, работа эта может быть захватывающим чтением для любого вдумчивого читателя: ведь каждое достоверное описание успешной психотерапии вселяет надежду.

      ISBN 0-87630-545-1 (USA)

      ISBN 5-86375-006-5 (РФ)

      © Браннер/Мэзел

      © Независимая фирма "Класс"

      © Е.Л.Длугач, перевод нарусский язык

ПРОГУЛКИ ПО ВОДЕ

       Сначала – факты. Случай "мисс С." – это всего четыре гипнотерапевтические сессии, проведенные Милтоном Эриксоном в 1945 году. Его мастерство в полном расцвете, а слава – далеко впереди.

      "Человек из Февраля" – это имя и образ Эриксона, когда пациентка в трансе испытывает глубокую возрастную регрессию и, естественно,с доктором "не знакома".

      Перед нами редкий пример хорошо документированного случая. Мы можем рассмотреть любые детали, от нас ничего не скрывают,  работа психотерапевта вся на виду. Блистательная, на грани невозможного, работа. Все кажется невероятно простым и ... совершенно недоступным. Можно строить любые догадки о том,  как это у него получается, – и все равно оставаться "на берегу", испытывая при этом почему-то не уныние, а благодарность: такое возможно, сохранился фрагмент работы такого мастера.

      Стенограмма  этих сессий пролежала в архиве тридцать лет, ожидая своего часа. Он настал в конце 70-х годов,  когда Эриксон обратил на нее внимание одного из своих самых выдающихся своих последователей, Эрнеста Росси.

      "Ученик чародея" стал задавать вопросы,  и так они  проговорили полных 15 часов. Из  этого обсуждения родился "второй план" книги, анализирующий и объясняющий происходящее, – своего  рода  руководство по "толкованию  наведений"  ...  или путеводитель по лабиринту.  Без этих комментариев что-то из магии сессий мастера осталось  бы  абсолютно непонятным,  а что-то – даже и вовсе незамеченным. С настоящей магией так бывает.

      Известно, что Эриксон часто отвечал на вопросы учеников метафорой или историей, а те просили его объяснить или показать "что-ни- будь попроще, даже поскучнее", да так и не добивались своего (Маргарет Мид, 1979). В обсуждении с Росси Эриксон объясняет то, что делает, прямее и проще обычного. Не удивительно, что специалисты по наследию Эриксона считают эту книгу уникальной.

      Её структура сложна:  есть стенограммы сессий, разделенные насмысловые отрезки. Есть обсуждение 1979 года. Плюс еще более поздниеи тоже важные для понимания комментарии Эрнеста Росси. А есть и вовсе иное измерение: трансовое время, а в нем – как бы прошлое, "когда деревья были большими".  Это детское время пациентки,  в котором онастановится маленькой  евочкой,  и ее навещает  Февральский  Человек.Вот в этом измененном "ни-здесь-ни-там" времени и происходят главные терапевтические события.

      Чтобы не "заблудиться в отражениях" и получить от этой книги все, что она может дать, читателю лучше сразу настроиться на особые отношения со временем. Можно, например, сначала прочитать только стенограммы, опуская все комментарии – и  это будет совсем другая книга. А потом начать все сначала, осторожно строя "мостики" между событиями и их анализом. Но кому-то больше понравится сразу читать и то, и другое, медленно входя в эту странную "партитуру", доверившись поворотам лабиринта, где каждая точка между трансом и реальностью не похожа на  предыдущую.  И  где  то и дело кончается явь и начинается другая явь. И кончается один транс, и начинается другой транс... И где возможно совершенно особое время – "прошлое-в-настоящем".

      Работа в  этом времени дает Эриксону-психотерапевту доступ к детским травматическим переживаниям "Джейн" и возможность вмешиваться там, где, казалось бы, уже никому не вмешаться. Расхожее мнение о том, что гипнотерапия – симптоматическое лечение, не идущее вглубь,

      сталкивается с очевидной глубиной движения к причинам, к "созвездию" значимых ситуаций, травм – и их переработке. И что бы Эриксон ни говорил про психоанализ, отрицая и высмеивая его как институт, как способ существования одной из теорий, – но трудно не видеть, как изящна его работа с вытеснением, сопротивлением, переносом. Этот случай интересен и с академической точки зрения, причем для психотерапевта или психолога любой теоретической ориентации.

      Убедительный разбор применения "умного гипноза", виртуозное использование системы эриксоновских техник – да, но еще: гениальный психотерапевт и клиническая реальность, которая больше любых схем. Они хороши постольку, поскольку служат ей (а не наоборот, как, к сожалению, бывает).

      В этой реальности Эриксон работает смело – он вообще мало  чего боялся – и при этом очень осторожно. Посмотрите, например, на ювелирной тонкости подготовку к наведению транса,  на тщательность проработки  побочных тем и ситуаций, на скрупулезное закрепление всех промежуточных результатов. И, конечно, поразительна его готовность и умение стать тем,  что нужно пациентке; они – соавторы трансовой работы, терапевтического эффекта и, в конце концов, даже названия книги.

      Ее непременно прочтет всякий, кто относит себя к одной из "помогающих профессий". Она о том, что помочь возможно. О превращении в рабочий инструмент любого обстоятельства, любого слова – и  о  том, чего это требует от профессионала.

      Но "Человек из Февраля" может стать захватывающим интеллектуальным приключением и для любого читателя, хоть немного интересующегося психологией – или гипнозом, или фобиями, или "легендой о чародее и мудреце Эриксоне"... Для такого читателя это – история о том, как можно войти в прошлую и настоящую в жизнь другого человека, вместе с ним пройти по самым трудным ее поворотам и вывести другого обратно в "эту" реальность, измененную путешествием во времени. Психотерапевт обращается  к  детству клиента не только для того,  чтобы найти и исправить "поломки"; к его работе подключаются могущественные силы – свойственные любому ребенку любопытство, готовность учиться и меняться.

      И как раз эти состояния души – лучшие для того,  чтобы последовать за Милтоном Эриксоном – самым неожиданным и "невозможным" целителем нашего века – туда, где нет готовых ответов.

      Леонид Кроль,

      Екатерина Михайлова

    Сеанс I. Часть 11

      ПОДХОД К ТЕРАПЕВТИЧЕСКОМУ ГИПНОЗУ

       Сейчас – сорок лет спустя – очень трудно оценить первые несколько глав застенографированного сеанса Эриксона. Невозможно выразить смысл шуток, головоломок и игр одними лишь словами, не учитывая сопровождающих их интонаций и жестов. Идея первой беседы, которую доктор Эриксон вместе с доктором Финком ведут с клиенткой, сводится к тому, чтобы сначала привлечь к себе ее внимание, а потом и безраздельно завладеть им (1-я стадия микродинамики наведения транса). Это нужно для того, чтобы ослабить привычные сознательные установки путем запутывания, смещения оценок, приведения в замешательство, а также когнитивной перегрузки и "кривой логики" (non sequiturs) (2-я стадия микродинамики наведения транса). Если читатель испытает некоторое замешательство и перегрузку восприятия, пытаясь понять содержание этого разговора, то ему остается лишь удивляться тому, насколько сильнее оказывается замешательство клиентки, подвергающейся ассоциативному словесному штурму, даже если она и пытается сохранить мужество2.

      1.0. Замешательство: как с помощью ассоциативных игр и головоломок привести пациента в состояние готовности к реагированию и начать гипноз.

      Эриксон: Отвлекаясь от всей этой шелухи, как Вы относитесь к Джини Отри?

      Финк: Конечно, я должен ездить на лошади так же, как и он. Или это не имеет никакого лошадиного смысла? Я встал не с той ноги. Как я отношусь к Джини Отри?

      Эриксон: Какое это имеет отношении к саду?

      Финк: Ну, лошадь его удобряет.

      Эриксон: А какая связь между падением, садом и Джини Отри?

      Финк: Чистая белиберда.

       Эриксон: Можете напеть это? (Д-р Финк напевает: "Ветер носит меня, как перекати-поле".)

      Финк: Падение... перекати-поле... Джини Отри...

      Эриксон: Да-да. Но сам-то он не падает. Я узнавал, что растет в его саду – Джини Отри поет про перекати-поле.

      Финк: Эту песню стоит запомнить.

      Эриксон: Это не песня – это лошадь другой масти!

      Клиентка: Я попыталась связать это с ...!? (Клиентка замолкает в замешательстве.)

      Финк: И все-таки я не уследил.

      Эриксон: Я совершенно уверен, что он не помнит этого, и Ваше замечание должно освежить его память – но не освежило. Следовательно, он Вас не слышал. (Клиентка придвигается ближе к мисс Дей).

       Финк: Очко в мою пользу.

      Клиентка: Что она3 делает?

      Финк: Пишет письмо. Другу.

      Росси: [В 1987]4 Сеанс начинается с разговора, вроде бы не имеющего отношения к делу. Д-р Милтон Эриксон спрашивает д-ра Финка, нравится ли ему Джини Отри (популярный поющий ковбой того времени). Д-р Финк не очень остроумно, но с большим воодушевлением каламбурит о "лошадином смысле". Затем Эриксон начинает ассоциативную игру, используя ложные силлогизмы: "Какое это имеет отношение к саду?" и "Какая связь между падением, садом и Джини Отри?"

       Эта игра слов сразу же оказывает воздействие на сознание клиентки: она приходит в явное замешательство, не чувствуя, что именно этого незаметно добивается Эриксон. Создается впечатление, что Эриксон даже не обращается к ней; он знает, что она его слышит, но делает вид, будто беседует только с д-ром Финком.

      Клиентка вскоре обнаруживает желание присоединиться к загадочной ассоциативной игре, ведущейся вокруг нее, и говорит: "Я попыталась связать это с ...?!" и замолкает. Это свидетельствует о ее замешательстве – идеальном состоянии для начала гипноза, потому что ее внимание целиком сосредоточилось на поведении Эриксона и она находится в ожидании четких директив от него и д-ра Финка. Эта потребность в четких указаниях говорит в пользу того, что клиентка находится в состоянии готовности к отклику: она может принять любое ясное внушение. Эриксон считает это состояние идеальным для начала проведения гипнотерапевтического сеанса.

      1.1. Как усилить микродинамику наведения транса, манипулируя вопросами, "кривой логикой" и незнанием

      Эриксон: Какой оттенок у этого коричневого цвета?

      Клиентка: Не знаю. Все, что могу сказать – что цвет коричневый.

      Эриксон: Что имеется в виду?

      Финк: Наверное, мрачное настроение.

      Клиентка: Счастлива, что знаю об этом.

      Эриксон: А кто у нас такой мрачный?

      Финк: Я. Вижу все в колышущемся темно-коричневом цвете.

      Клиентка: А вообще это что-нибудь означает?

      Эриксон: Нет. Доктор Финк просто пленился звучанием фразы.

      М-с Финк: Доктор Эриксон, а когда Вы можете сказать о цвете, что он коричневый?

      Эриксон: Да это же очень просто: после того, как я был ему формально представлен.

      Финк: Это было нечто желчно-зеленое.

      Эриксон: Почему Джерри выбрал именно Вас для сеанса автоматического письма?

      Клиентка: Я должна подумать, чтобы дать правильный ответ.

      Эриксон: Давайте поможем Джерри. Что я спросил?

      Клиентка: Не думаю, что смогу ему помочь. Я запуталась три или четыре шага назад.

      Росси: Довольно трудно понять до конца этот отрывок, но одна вещь сразу бросается в глаза. Когда клиентка говорит: "Я запуталась три или четыре шага назад", – она признает, что находится в замешательстве. Перед нами одна за другой проходят пять стадий, характеризующих микродинамику наведения транса:

      1) внимание сосредоточивается на тех темах, которые Вы предлагаете;

      2) привычные ментальные установки становятся невозможными, и клиентка совершенно запутывается, потому что безуспешно пытается уследить за разговором;

      3) клиентка начинает внутренний творческий поиск в рамках своего сознания, не догадываясь об этом;

      4) этот поиск активизирует подсознательные процессы, которые приводят в состояние готовности к творческому гипнотическому отклику.

      И в самом деле, в ответе на вопрос: "Почему Джерри выбрал именно Вас для сеанса автоматического письма?" – можно уловить первый намек начавшейся гипнотической работы. Клиентка сконфуженно говорит: "Я должна подумать, чтобы дать правильный ответ", – а Вы сразу же усиливаете ее растерянность, вдруг предлагая помочь д-ру Финку.

      Эриксон: У каждого бывают минуты замешательства и минуты озарения!

      Росси: Запутывание клиентки необходимо для того, чтобы разрушить сложившиеся заученные ограничения и ввести новые. Продолжая применять этот же метод, Вы задаете новую серию вопросов, создающих ощущение незнания. Подобное незнание запускает механизм внутреннего поиска, который с большой вероятностью приведет к автоматическому письму.

      1.2. Загадки, головоломки и когнитивная перегрузка; активизация способностей пациента; этика "игр с сознанием"

      Финк: Это не тепло-коричневый цвет, верно?

      Эриксон: Я помогу Вам. Все, что Вы должны сделать – это принять мою помощь. Вот она: Св. Петр должен поймать палтуса. Зачем?

      Мисс Дей: Мы разрешаем Вам отгадать. Это поможет Вам разобраться.

      Финк: Не подскажете ли Вы мне две пропущенные буквы?

      Клиентка: Что-то забрезжило. Это так просто, да?

      Эриксон: Я ошибся, Джерри.

      Финк: Может, это должен быть Св. Андрей?

      Эриксон: Я ошибся, но я исправлюсь. Только я здорово продешевлю, если исправлю свою ошибку сразу.

      Клиентка: Вы собираетесь продолжать в том же духе?

      Эриксон: Какой-то бедняга заорал во всю мочь: "Зачем?"

      Клиентка: Теперь и до меня дошло.

      Эриксон: Мари, если Вы очень переживаете, пойдемте в кухню, и я Вам все объясню.

      Финк: Вот именно поэтому Эриксон – гений, а я – нет.

      Мисс Дей: Это настоящая загадка, да?

      Финк: Простите, Вы мне ответите на один вопрос?

      Эриксон: Да.

      Финк: Вы подскажете мне буквы, входящие в слово?

      Эриксон: А я ведь уже ответил на один вопрос. Вы спросили, отвечу ли я на один вопрос, и я ответил: "Да". Понимаете?

      Финк: Даже слишком хорошо. Попробую сказать это по-другому. Каждое ли слово указывает на букву?

      Эриксон: По-моему, он пытается заставить меня ответить на второй вопрос после того, как я ответил на первый.

      Финк: Ха-ха!

      Эриксон: Ну, ладно. Теперь ответьте – на сколько опоздал поезд?

      Финк: Примерно на двадцать минут.

      Эриксон: Я думал, что Вы так и не обратите на это внимания.

      Финк: Так просто? То есть "это" означает нечто важное, относящееся к тому, что мы должны угадать?

      Клиентка: Господи! Вот это да! Теперь ответьте на этот вопрос.

      Финк: Вы уже ответили.

      Эриксон: (Берет блокнот) Вы же смотрели сюда.

      Финк: Это слово – "грязный".

      Эриксон: Ну, и как это связано со страницей?

      Финк: Здорово!

      Эриксон: Как бы Вы описали эту страницу?

      Финк: Вы хотите сказать, что в то время как я пытался отгадать Ваше слово...

      Эриксон: Я всего лишь описал эту страницу с помощью предложения, которое на ней написано. Вы, по-моему, еще не совсем меня поняли?

      Финк: Конечно, не совсем.

      Эриксон: Ну, хорошо. А как это связано с Эллой Финк?

      Финк: Думаю, мы оба – грязные скоты.

      Эриксон: Это было просто.

      Финк: Очень просто.

      Эриксон: Вам нравится, как он отгадывает?

      Клиентка: Замечательно!

      Мисс Дей: Почему из слова "Святой" Вы взяли только две буквы – "с" и "в"?

      Финк: "Св." – сокращенно "Святой".

      Эриксон: Я пользуюсь именем Св. Петра, чтобы напомнить о загадке; я напоминаю в начале, напоминаю в конце, чтобы совсем сбить его с толку.

      Финк: Я следовал Вашему примеру.

      Эриксон: В слове было четыре буквы. Поэтому он и не смог отгадать. Если бы я сказал: "Жена Св. Петра должна выловить палтуса", – Вы бы могли догадаться.

      Финк: У Св. Петра не было жены! Если бы она у него была, он не был бы Св. Петром!

      Мисс Дей: Вы можете это доказать?

      Финк: Нет, конечно. Да я и не собираюсь дальше убеждать Вас.

      Клиентка: И все же мне бы хотелось узнать эти четыре буквы.

      Эриксон: Вот Вам длинное слово – Константинополь. Можете произнести его? Слово "этот" что-нибудь означает? Здесь четыре буквы, согласны?

      Клиентка: Как просто, когда кто-нибудь другой все за вас делает.

      Финк: Все было прекрасно.

      Эриксон: Мы с Вами сегодня хорошо поработали, Джерри.

      Финк: Вы шутите?

      Эриксон: Даю голову на отсечение, что не шучу.

      Клиентка: Конечно, нет. Хотя все это так сложно.

      Росси: [В 1987] В этом разговоре так все запутано и нелогично, что создается впечатление хаотической ментальной игры в пинг-понг. Ощущение игры появляется, когда мы видим Эриксона, моментально отражающего удары д-ра Финка и мисс С. На самом деле немалую роль играет обаятельная манера разговора, когда Эриксон, улучив подходящий момент, сообщает своим пациентам о том, каким именно методом он пользуется для своих "игр с сознанием". Улыбка его излучает доброжелательность, хотя сам он бдительно наблюдает за тем, как пациент реагирует на объяснения. В его поведении, как обычно, проглядывает несколько смысловых уровней, и он внимательно наблюдает, какой же из них будет подхвачен пациентом.

      На первом уровне он чистосердечно забавляется этой игрой, сдвигающей ассоциативные процессы таким образом, что пациент даже не замечает этого. На втором уровне Эриксон проводит практический эксперимент, в ходе которого исследует природу сознания и гипноза. На третьем уровне Эриксон вроде бы бесхитростно объясняет, как ему интересно работать с ассоциативными процессами, а на самом деле щедро делится тайнами своего мастерства. При этом если пациент хочет продолжить "игры с сознанием", то дальнейшее углубление гипноза зависит от собственных его ожиданий и веры в Эриксона.

      То, что я здесь говорю, прекраснейшим образом иллюстрирует зарождающуюся этику "игр с сознанием". Основной принцип этой этики состоит в том, что пациент имеет представление о применяемых методах и что он согласен сотрудничать, понимая, для чего это нужно. Своими словами: "Я напоминаю в начале, напоминаю в конце, чтобы окончательно сбить с толку" – Эриксон применяет так называемую структурированную амнезию. Структурированная амнезия – это такой феномен, при котором все ассоциации, приходящие в голову между моментами первого и последнего напоминания, теряются в амнестическом провале, так что мысли путаются и сознательное мышление становится невозможным.

      В конце этого запутанного, но очаровательного разговора клиентка говорит: "Хотя это так сложно" – и тем самым признает свою когнитивную перегрузку. И в самом деле, эта беседа показывает, на что сознательно шел Эриксон, нагромождая свои порой раздражающие и нудные загадки, головоломки и ассоциативные игры. Он делал это, прекрасно понимая всю важность подавления осознанной душевной деятельности в противовес активизации подсознательных ассоциативных процессов, участвующих в гипнозе. Эриксон неоднократно подчеркивал, что идеальным для его гипнотерапии является такое состояние, когда все возможности пациента активизированы до начала гипноза. Такой подход существенно отличается от общепринятой точки зрения, согласно которой гипноз – это введение пациента в спокойное аморфное состояние, в котором он становится покорным орудием в руках индуктора.

      1.3. Как сформировать раннюю установку на обучение автоматическому письму, используя вопросы, предположения и любопытство

      Эриксон: Что случилось с Вашей рукой? Она движется вверх от колена к карандашу.

      Клиентка: Невозможно даже перевести дыхание.

      Эриксон: Думаю, возможно. Попробуйте.

       Клиентка: Хорошо. Итак, я подняла карандаш – и что? Она5 заставила меня встать ночью и посмотреть на будильник. Я была ужасно рассержена на нее.

      Росси: Что же происходит на самом деле, когда Вы спрашиваете клиентку о том, что случилось с ее рукой? Может быть, ее рука поднялась случайно, а Вы просто воспользовались случаем прокомментировать это как движение к карандашу для автоматического письма?

      Эриксон: Да.

      Росси: Спрашивая, Вы предполагаете, что рука клиентки бессознательно движется к карандашу. Это в свою очередь вызывает замешательство, которое лишает клиентку возможности действовать осознанно и помогает гипнозу, во время которого она должна просто сидеть и ждать автоматического отклика.

      Мур: Пациентам всегда интересно: что же такое особенное видит д-р Эриксон, если они еще вообще ничего не ощущают.

      Росси: Конечно, для активизации подсознательных процессов нужны такие вопросы, на которые сознание не может дать простой ответ.

      Эриксон: Вы начинаете учиться с того момента, когда слышите что-то новенькое, как ребенок. Вам интересно, что было сказано, что это значит и так далее.

      Мур: Ребенок пытается уяснить для себя значение слова.

      Росси: Вопросами такого рода Вы формируете раннюю установку на обучение, которая корнями уходит в глубокое детство.

      1.4. Как пробудить воспоминания, задавая вопросы; в ожидании автоматического отклика

      Эриксон: То, что случится потом, будет иметь отношение к чему-то вне этой комнаты.

      Клиентка: Что я должна сделать?

      Эриксон: А что я сказал?

      Клиентка: (Пауза) Это очень хороший карандаш. (Мертвая тишина.) Он всегда поражает меня. Правда, очень утомительный процесс?

      Эриксон: Качественная работа требует времени.

      Клиентка: Я знаю, что она6 собирается ответить. Она собирается ответить "да". Все-таки как это сложно. И вся суета только для того, чтобы получить утвердительный ответ. (Весь этот абзац относится к автоматическому письму).

      Эриксон: Как Вы думаете, что это означает?

      Клиентка: Я отказываюсь отвечать, потому что я не думаю, чтобы это что-нибудь значило.

      Эриксон: Вы отказываетесь отвечать. Но Вы ведь хотите узнать правду, да?

      Клиентка: Конечно.

      Эриксон: Своей фразой "То, что случится потом, будет иметь отношение к чему-то вне этой комнаты" – я заставляю клиентку вспомнить то, что никак не связано с данной ситуацией.

      Росси: А все-таки, какова истинная цель Вашего утверждения – незаметно пробудить воспоминания, не относящиеся к этой комнате?

      Эриксон: Да.

      Росси: Затем клиентка спрашивает: "Что я должна сделать?" Вы же в ответ задаете ей следующий вопрос: "А что я сказал?", который вновь активизирует внутренний поиск. То есть клиентка уже настолько запуталась, что не помнит Вашего первоначального высказывания. Это в свою очередь вызывает новые сомнения, и, стало быть, делает невозможными ее сознательные установки.

      Эриксон: Гм.

      Росси: Вы очень внимательно следили за рукой клиентки, ожидая, не сделает ли она еще какое-нибудь автоматическое движение. Она замечает, что "все это очень утомительно", но Вы ободряете ее трюизмом: "Качественная работа требует времени". Поскольку с последним высказыванием трудно не согласиться, клиентке приходится также признать и то, что она выполняет "качественную работу". Результатом этой работы и будет автоматическое письмо. Затем клиентка вскользь бросает, что все окончится тогда, когда ее рука скажет "да". Вы спрашиваете ее, что же это означает, но она занимает круговую оборону, отказываясь отвечать, и отрицает, что в автоматическом письме есть какой-то скрытый смысл. Вы пытаетесь заставить клиентку дать ответ, играя на ее любопытстве, и задаете ей вопрос: "Но Вы ведь хотите узнать правду, да?" После того, как она отвечает "Конечно", она полностью меняет свое прежнее отношение к автоматическому письму и больше не думает, что оно лишено смысла. Теперь она готова задуматься над тем, что же пишет ее рука.

      1.5. Как с помощью вопросов закрепить технику автоматического письма

      Клиентка: (Клиентка очень медленно и неуверенно выводит "да". Такая манера характерна для автоматического письма.)

      Эриксон: Сейчас я задам Вам один вопрос, а Вы ответите первое, что придет в голову. Ваше "да" противоречит чему-нибудь из того, что Вы говорили раньше?

      Росси: В действительности Вы не имеете представления, противоречит ли чему-нибудь "да" автоматического письма. Просто Вы вновь запускаете механизм внутреннего поиска, чтобы закрепить приемы автоматического письма.

      Эриксон: Да.

      1.6. Как противоречивость и запутанность на сознательном уровне активизируют внутренний поиск и углубляют транс

      Клиентка: Я бы сказала "нет".

      Эриксон: А вот сейчас ответьте одним словом. Так противоречит ли это чему-нибудь?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Это относится к тому, что Вы сказали раньше?

      Клиентка: Да. Но это бессмысленно.

      Эриксон: А где-нибудь в другом месте Вы это говорили?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: То есть, это было сказано только здесь?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Только здесь?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Последние "да" и "нет" противоречат друг другу.

      Росси: Стало быть, ее сознание искренне обескуражено.

      Эриксон: Правильно!

      Мур: Эта запутанность активизирует внутренний поиск, который автоматически углубляет состояние транса.

      Росси: Практически на все Ваши вопросы нельзя ответить на сознательном уровне, поэтому клиентка и впадает в гипнотическое состояние. Пока она ждет ответов от активизировавшихся подсознательных процессов, сознание с его установками направляется совсем в другую сторону.

      Эриксон: Да.

      1.7. Дальнейшее углубление транса на основе постоянных противоречий, замешательства и "двойного узла" (Double – Bind) сознания-подсознания; два уровня ответа "да" и "нет"; гипнотическое состояние

      Эриксон: Какой Ваш ответ ближе к действительности – первый или второй?

      Клиентка: Второй. Но в этом нет ничего особенного. Я только выбрала между "да" и "нет".

      Эриксон: А Ваш ответ как-нибудь связан с тем, что у Вас болит плечо и "стреляет" вот сюда (показывает в направлении вниз от плеча)?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Может быть, он связан с тем, что "стреляет" вверх?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Вы что-нибудь забыли?

      Клиентка: Да. Не спрашивайте меня, что именно. Я не знаю.

      Эриксон: А Ваш ответ как-нибудь связан с тем, что Вы забыли?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Вы верите, что Вы это забыли?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Вы забыли это?

      Клиентка: Да. Но это бессмысленно.

      Эриксон: Бессмысленно? Не хотите ли поспорить сами с собой?

      Клиентка: Нет, конечно.

      Эриксон: Это было бы забавно.

      Клиентка: Наверное.

      Эриксон: Давайте посмотрим на Ваш ответ. В нем есть смысл?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Посмотрим, что пишет Ваша рука.

      Клиентка: Наверное, "да".

      Эриксон: Она всегда пишет то, что Вы не говорите.

      Клиентка: Как правило. Я знаю, что она собирается ответить.

      Эриксон: Обратите внимание на противоречивые ответы "да" и "нет", которые клиентка дает на мои вопросы. На первые два вопроса: "Вы что-нибудь забыли?" и "А Ваш ответ как-нибудь связан с тем, что Вы забыли?" – клиентка отвечает "да". На третий вопрос: "Вы верите, что Вы это забыли?" – она отвечает "нет". Я повторяю свой вопрос: "Вы забыли это?" – и здесь она говорит: "Да. Но это бессмысленно". То есть, она сама обнаружила противоречие.

      Росси: Клиентка противоречит сама себе, потому что вконец запуталась?

      Эриксон: Да.

      Росси: Вы знаете, чем глубже я задумываюсь над причинами замешательства нашей клиентки, тем сильнее склоняюсь к тому, что она попала в "двойной узел" сознания – подсознания. И поэтому в зависимости от того, на каком уровне – сознательном или подсознательном – формируется ответ, клиентка отвечает "да" или "нет". Ее "да", вероятно, является сознательным ответом: она осознает, что что-то забыла. Ее "нет" в ответ на вопрос: "Вы верите, что Вы это забыли?", скорее всего, указывает на подсознательную реакцию, из чего следует, что клиентка ничего не забыла.

      Все же вместе: противоречивость высказываний, внутренний поиск и автоматическое письмо – говорят о том, что клиентка вошла в гипнотическое состояние – и это без применения ритуальных способов наведения транса.

      1.8. Как усилить внутреннюю сосредоточенность и верно направить поиск, обращаясь к удивлению; сущность гипноза по Эриксону как активизация возможностей при отказе от заученных ограничений

      Эриксон: Мы должны прерваться. Удивит ли Вас кто-нибудь сегодня вечером?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А кто удивит Вас?

      Клиентка: Вы.

      Эриксон: Я?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Вы поможете мне?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А еще кто-нибудь Вас удивит?

      Клиентка: Доктор Финк.

      Эриксон: А что говорит Ваша рука? Кто-нибудь еще поможет?

      Клиентка: Она, судя по всему, говорит "да".

      Росси: Теперь для того, чтобы сосредоточить клиентку на внутреннем поиске, Вы используете феномен удивления. Она считает, что удивить ее могут два человека – Вы или д-р Финк. Почти все пациенты настроены на внешний источник удивления. Спрашивая мисс С., поможет ли она Вам, а фактически почти утверждая это, Вы изменяете вектор поиска с внешнего на внутренний. Так как автоматическое письмо фокусирует внимание на внутреннем поиске нужного ответа, Вы стараетесь усилить сосредоточенность клиентки и спрашиваете ее, что пишет ее рука.

      Эриксон: Да. Это именно то, чего я от нее добиваюсь. Никто из нас пока не знает правильного ответа. Поэтому я заставляю ее противоречить самой себе и допустить мысль о том, что помочь ей может также кто-то другой. Это допущение означает, что вне зависимости от источника – она сама, я или доктор Финк – клиентка все равно получит то, что ей нужно. Другими словами, я пытаюсь не допустить предвзятого отношения к информации, исходя из какой-то одной, сознательно выбранной точки зрения. Я не хочу, чтобы клиентка считала, что получает ее только от меня или от д-ра Финка.

      Росси: Вы активизируете внутренний поиск, свободный от каких бы то ни было сознательных оценок. Сущность гипноза по Эриксону состоит совсем не в том, чтобы навязать пациенту какие-то новые знания, а в том, чтобы обнаружить в его психике такие феномены, которые не зависят от критериев и заученных ограничений, заданных сознанием. Этот вывод очень важен по той причине, что основная масса людей (в том числе и профессионалов) до сих пор считает, что гипноз применяется для управлением человеком, словно он робот, лишенный разума.

      Мур: Это абсолютно неправильно.

      Росси: Главной задачей гипноза является поиск как можно более беспристрастного ответа. Вы согласны с этим?

      Эриксон: Да! (Эриксон рассказывает о следователе, который отказался от стандартного детектора лжи, а теперь хочет использовать все преимущества гипноза, потому что задаваемые вопросы:

      1) перекрывают все возможные ответы;

      2) вызывают сумятицу в мыслях отвечающего;

      3) допускают как утвердительные, так и отрицательные

      ответы.)

      1.9. Инициация косвенного поиска травматических воспоминаний: "Вам не хочется отвечать"; интуиция Эриксона как подсознательная реакция на едва заметные изменения в поведении пациента

      Эриксон: Теперь можно и прерваться. Не напоминают ли Вам эти цветы о том, чего Вы не любите? Я бы предпочел, чтобы Вам не хотелось отвечать на этот вопрос.

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Вы напишете это?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Стало быть, не напишете?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Вы уверены в этом?

      Клиентка: Не следовало бы говорить "да", но я все же скажу.

      Эриксон: Я хочу, чтобы Вы мне дали обещание.

      Клиентка: Хорошо, я обещаю.

      Эриксон: Если бы Вы пообещали не ехать домой на автобусе, что бы Вы сделали?

      Клиентка: Я бы поехала на автобусе.

      Эриксон: Но если Вы и в самом деле пообещали, то что бы Вы сделали?

      Клиентка: Наверное, пошла бы пешком.

      Эриксон: Если бы Вам нужно было в центр, что бы Вы сделали?

      Клиентка: Взяла бы такси – или села бы на трамвай.

      Эриксон: Почему Вы предпочли такси?

      Клиентка: Я очень не люблю трамваи.

      Эриксон: Приведите еще какие-нибудь аргументы в пользу такси.

      Клиентка: Они более быстрые.

      Эриксон: Они более быстрые, да? На них быстрее доедешь. Таким образом, обещая, что Вы не поедете на автобусе, Вы на самом деле быстрее добрались бы до центра, верно? Хорошо.

      Клиентка: Сейчас что-то произойдет.

      Эриксон: Я собираюсь уступить свое место д-ру Финку. Я уже использовал все свои преимущества. Теперь поглядим на него в этой роли. Как Вы думаете, что он собирается делать?

      Клиентка: Трудно сказать.

      Эриксон: Но можно?

      Клиентка: Господи, ну конечно!

      Росси: В чем же состоит причина столь странной просьбы: отвечать на вопрос о цветах без всякого желания?

      Эриксон: Если в сознании клиентки имеются какие-то вытесненные воспоминания, то цветы будут играть важную роль для их обнаружения. Цветы, как правило, всем нравятся. Но часто с чем-то привлекательным связано то, что совсем не привлекает.

      Росси: Не понял.

      Эриксон: Предположим, Бетти (жена Эриксона) забыла о том, что ее любимый пес Роджер умер. Она очень любила Роджера, и его смерть ее конечно огорчила. Чтобы не горевать слишком сильно, она предпочла вообще забыть о нем.

      Росси: Следовательно, то, что нам не нравится, очень часто связано с тем, что нам нравится.

      Мур: Это вроде шипов на розе.

      Росси: Итак, Вы настраиваете клиентку на обнаружение травматических воспоминаний, т.е. того, что ей не нравится, но одновременно важно и дорого для нее.

      Эриксон: Совершенно верно, это поиск травматических воспоминаний – только я не позволяю клиентке осознать, что добиваюсь от нее именно этого.

      Росси: То есть Вы ищете травматические воспоминания тактично и осторожно?

      Мур: Предоставляя пациенту возможность все проделать самому.

      Росси: Таким образом, фраза "Вам не хочется отвечать" фактически является косвенным внушением для поиска вытесненных образов. Здесь начинается третья стадия микродинамики наведения транса – стадия подсознательного поиска.

      [В 1987] Полный вопрос Эриксона: "Не напоминают ли Вам эти цветы о том, чего Вы не любите? Я бы предпочел, чтобы Вам не хотелось отвечать на этот вопрос", – свидетельствует о его необыкновенной интуиции. Как выяснится позже, клиентка действительно боится цветов, не сознавая этого; цветы связаны с водой, а страх воды – главная проблема клиентки.

      Но что такое интуиция? Эриксон считает, что это подсознательная реакция на едва уловимые изменения в поведении. Например, в случае с нашей клиенткой можно предположить, что Эриксон подсознательно уловил ее почти незаметную негативную реакцию на цветы, стоящие на столе. Он, наверное, заметил, как она слегка нахмурила брови, избегая смотреть на цветы, или, может быть, сморщила нос, чтобы не вдыхать их аромат. Подсознательные ассоциативные процессы вывели эту легкую негативную реакцию на сознательный уровень мышления Эриксона – и он задал вопрос о цветах. А ведь никто из присутствующих не уловил заключенного в них глубокого смысла.

      [В 1979] Милтон, неужели Вы заранее все обдумали? Неужели Вы планомерно подходили к выявлению травматических воспоминаний? А знали ли Вы, что все проблемы клиентки вытекают из вытесненных травматических воспоминаний?

      Эриксон: Нет, конечно, я был в процессе поиска.

      Росси: Но откуда Вы знали, с чего начать? Может быть, Вам что-то подсказал д-р Финк?

      Эриксон: Нет, он ничего не знал об этом. Он только чувствовал, что с мисс С. не все в порядке. Она работала медсестрой в его клинике и всегда выглядела страшно подавленной. Она не была его клиенткой в прямом смысле этого слова.

      1.10. Можно ли позволить сознанию пациента одержать незначительную победу? Множественные уровни ответов и значений

      Финк: Вы уже решили, о чем спросите д-ра Эриксона?

      Клиентка: Нет. Пускай поломает голову.

      Финк: Вы хотите поставить его в тупик?

      Клиентка: Да.

      Финк: А меня Вы хотите поставить в тупик?

      Клиентка: Да.

      Финк: А себя хотите поставить в тупик?

      Клиентка: Нет.

      Финк: А такси Вы сейчас ловите?

      Клиентка: Да. Что-то я не улавливаю здесь никакого смысла.

      Росси: Мне кажется, клиентка уловила стиль нашей игры и пытается поменяться с Вами ролями.

      Эриксон: О да, Вы ведь всегда позволяете пациентам одержать незначительную победу и извлекаете из этого все, что можно.

      Росси: Несомненно, важен тот факт, что д-р Финк добивается от клиентки признания в том, что себя-то она не хочет поставить в тупик. Другими словами, ей интересно – все ли мы можем перевернуть с ног на голову? Следующий вопрос: "А такси вы сейчас ловите?" – на сознательном уровне совершенно лишен смысла. Однако на подсознательном уровне этот вопрос, вероятно, связан с поиском травматических воспоминаний. Поэтому подсознание отвечает четким "да", и с этого момента клиентка пытается проникнуть в тайну травматических воспоминаний. Сознание же запоздало добавляет: "Что-то я не улавливаю здесь никакого смысла".

      Все это знакомит нас с феноменом множественности уровней, с помощью которых Вы добиваетесь терапевтического эффекта. На одном уровне вся Ваша беседа выглядит довольно бессодержательной, раздражая своими повторениями и нелепым вопросом о такси. На другом уровне буквальное содержание фраз в диалоге выступает в качестве кода для более глубинных значений, которые, собственно, Вас и интересуют. Своим последним высказыванием клиентка подтверждает эту множественность; фактически в ее ответе представлен конфликт сознательного и подсознательного понимания методов ее лечения.

      1.11. Как замешательство способствует традиционному погружению в гипнотический сон; метафора и косвенная ассоциативная концентрация внимания как способ начать разговор о депрессии

      Финк: Вызывает ли у Вас какие-нибудь ассоциации имя Икабода Крайна?

      Клиентка: Нет.

      Финк: А такси?

      Клиентка: Да.

      Финк: Тогда продолжим.

      Клиентка: А я забыла, что было вначале.

      Финк: Вы засыпаете крепким сном. Погружаетесь в глубокий и крепкий сон. Вы спите. Можете даже закрыть глаза. Вы засыпаете. Вы крепко-крепко спите. Спите глубоким сном. Вас ничто не беспокоит. Только мой голос и голос д-ра Эриксона долетает до Вас. Вы засыпаете все крепче и крепче. Вы спите глубоким сном. Вы засыпаете все крепче и крепче. Вы оберегаете свой сон. Вы крепко спите. Вы можете сделать все, что Вам хочется. Вы совершенно расслаблены. Вы погружаетесь в глубокий-глубокий сон. Вы засыпаете все крепче и крепче.

      Эриксон: Вы крепко спите. Мы отберем у Вас карандаш, чтобы Вы чувствовали себя удобнее. Мы отодвинем в сторону этот листок, чтобы Вас ничего не беспокоило, и Вы могли крепко-крепко спать. У Вас имеются веские причины для погружения в сон, и Вы справитесь со всеми своими проблемами без всяких затруднений. Вы спите так крепко, что слышите только меня и д-ра Финка. У Вас появляется смутное ощущение, что у Вас сейчас все в порядке, и так будет и дальше. Это так?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Вам не помешает, если я буду разговаривать с д-ром Финком?

      Клиентка: Нет.

      Росси: Зачем Вы упомянули имя Икабода Крайна?

      Эриксон: Он всегда нагонял страх своими темными одеяниями и вообще действовал на всех довольно угнетающе. Я сделал такой ход, чтобы как-нибудь отыскать причины депрессии у нашей клиентки.

      Росси: Это пример на ассоциативное сосредоточение. Затем с помощью вопроса: "А такси вызывает у Вас какие-нибудь ассоциации?" – Вы связываете инфернального Икабода Крайна с такси. В ответе "да" заключается признание клиентки в том, что она уже почти нащупала свои травматические воспоминания.

      Эриксон: Кроме всего прочего, этот вопрос вызывает у нее замешательство, и она говорит: "А я забыла то, что было вначале".

      Росси: Она явно сбита с толку. Создается впечатление, что д-р Финк не хочет, как прежде, воспользоваться преимуществами такого состояния. Внезапно он с завидным энтузиазмом переключается на традиционный способ наведения транса – и начинает погружать ее в сон. В контексте со скрупулезной подготовкой к активизации ассоциативных процессов это назойливое усыпление выглядит весьма парадоксально. Однако это противоречие легко снимается, если мы признаем, что сон выступает здесь в качестве метафоры. Эта метафора заставляет сознательное мышление отказаться от своих притязаний для того, чтобы предоставить большую свободу подсознательным ассоциативным связям.

      1.12. Как с помощью скрытых указаний и навязанных действий судить о глубине транса; как уменьшить сопротивление пациента, обращаясь к конструкции: "Вы ведь это сделаете? Или нет?"

      Эриксон: Я думаю, Вы поспите еще некоторое время, пока не почувствуете, что выспались и что этого вполне достаточно и для Вас, и для д-ра Финка, и для меня. Вы ведь сделаете это? Или нет? А пока продолжайте спать. Глубоким и крепким сном. Когда Вы ощутите, что на самом деле крепко спите, Ваша правая рука поднимется вверх, чтобы дать мне об этом знать. Ваша рука поднимается, верно?

      Клиентка: Да.

      Росси: Здесь Вы даете скрытое указание поднять руку во время "глубокого сна". Во время сеанса Вы достаточно регулярно навязываете своим пациентам такие незначительные детали поведения для того, чтобы убедиться, что пациент реагирует на Ваше внушение и готов к следующему шагу. Поэтому когда клиентка признает, что "крепко спит", она на самом деле выражает свое желание сотрудничать с Вами и дальше.

      Эриксон: Да. Отсюда следует, насколько важно использовать очень осторожную конструкцию, которую я построил: "Вы ведь сделаете это? Или нет?"

      Росси: Почему Вы стали пользоваться столь осторожной формулировкой?

      Эриксон: Я не хочу, чтобы клиентка ответила отказом. Если она захочет сказать "нет", то она не сможет это сделать из-за того, что я уже все сказал за нее.

      Росси: Итак, Вы устранили всякое "нет" – любое отрицание и сопротивление, и с этого момента клиентка целиком отдается во власть Вам и Вашему внушению. Как Вам кажется, ее сопротивление было велико?

      Эриксон: Нет, но она все время колебалась в выборе.

      1.13. Каким образом посредством написания слов справа налево и вверх ногами усилить мысленную установку на действие, а также на обучение новому: метафора действия

      Эриксон: Вам бы хотелось более ловко орудовать рукой? Давайте немного ею подвигаем: вот так, свободно и легко. Это ведь очень просто, верно? А сейчас предположите, что Вы совершаете рукой какие-то другие действия и тоже без всякого напряжения. Теперь о пальцах. Вы когда-нибудь снимаете кольцо? Вы спите. Снимите кольцо и плавно наденьте его обратно. Не снимайте его совсем – только до середины пальца. Сейчас верните кольцо на место. А теперь Вы свободно и легко владеете обеими руками. Возьмите карандаш и напишите, когда Вы родились. Год не нужно, только месяц. Хорошо. Теперь напишите справа налево. Это довольно сложно, а Вы выполнили задание так быстро. Вы часто его делаете? Хотите написать что-нибудь еще?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Посмотрим, напишете ли Вы это вверх ногами. Очень хорошо, правда? Вы первый раз так делали? Вы и не предполагали, что это можно сделать, верно? Теперь возьмите карандаш левой рукой и тоже напишите справа налево. А быстрее можете? Давайте, я Вам помогу. Возьмите по карандашу в обе руки – и пишите теперь ими одновременно. Вам не хочется посмотреть на Ваши опусы после того, как проснетесь? Давайте сохраним этот листок. И, между прочим, Вы не знаете, какой рукой что написано, потому что писали с закрытыми глазами. Согласны?

      Клиентка: Да.

      Росси: Зачем нужны эти странные задания – писать справа налево и вверх ногами?

      Эриксон: Я даю установку на действие.

      Росси: Установку на нечто необыкновенное. Следовательно, Вы формируете исследовательскую установку на обучение новому?

      Эриксон: Попробуйте сами. (Эриксон просит Росси написать слово в прямом и в обратном порядке обеими руками одновременно. Росси испытывает странные ощущения и с нетерпением ждет, что же последует дальше.)

      Росси: Вы делаете невозможным использование привычных критериев, заставляя клиентку физически пережить новый способ письма, который существенно отличается оттого, что она умела делать раньше. Способ написания слов справа налево и вверх ногами является своеобразной метафорой действия для того, чтобы научиться мыслить по-новому. Чтобы избавиться от заученных стереотипов и выработать новые принципы существования, пациенты и прибегают к Вашей терапии. Но откуда вообще взялась идея формирования исследовательской установки на обучение новому?

      Эриксон: Из начальной школы.

      Росси: В результате размышлений над источниками Ваших собственных ощущений?

      Эриксон: Частично, да. Но я также заинтересовался тем, что существуют правши и левши.

      1.14. Общение на двух уровнях: как, используя постгипнотическое внушение, сделать неприятные воспоминания привлекательными и комфортными, полностью отвечая за это; рефрейминг травмы посредством структурированных заданий

      Эриксон: Как Вы думаете, будет ли Вам интересно поломать голову над тем, что какой рукой написано, после Вашего пробуждения? Давайте положим этот листок под блокнот, а Вам я даю задание не забыть мне напомнить, чтобы мы к этому вернулись. Возьмите на себя такую ответственность. Если я забуду, Вы напомните мне об этом, ладно? Вы крепко спите?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А не кажется ли Вам теперь, что Вы вполне можете достичь своей цели – точно так же, как Вы только что написали слово "январь" справа налево и вверх ногами? Я даю Вам новое задание, это понятно? А когда Вы крепко спите, Вы понимаете значительно больше, чем когда бодрствуете. И Вас ведь это совсем не беспокоит, верно? Это ведь так приятно – не волноваться о том, что может огорчить Вас, когда Вы не спите, согласны?

      Эриксон: Здесь я вызываю у клиентки чувство ответственности за свои действия, над которыми она будет размышлять, когда проснется.

      Росси: В Ваших высказываниях опять четко проглядывают два уровня. На первом уровне Вы всего лишь рассуждаете о способах письма, в то время как на втором Вы имеете в виду притягательное обнаружение таинственных травматических воспоминаний, за которые отныне клиентка полностью отвечает. Если же она все-таки не захочет чего-то вспоминать, то вина за это перенесется на Вас ("Если я забуду, Вы уж напомните мне об этом").

      Эриксон: Смысл моих фраз: "А не кажется ли Вам, что Вы вполне можете достичь своей цели" и "Это ведь так приятно – не волноваться о том, что может огорчить Вас" – сводится к тому, что клиентка не должна бояться своих травматических воспоминаний.

      Росси: Вы разделяете в травме то, что должно оставаться глубоко похороненным под грузом воспоминаний, оттого, что можно с легкостью вспомнить – так же легко, как научиться новому способу письма.

      1.15. Замешательство, превращающее отрицание в утверждение: Микродинамика транса и отказ от заученных ограничений; метод Эриксона как установка не на содержание высказываний, а на причины их возникновения

      Росси: Вы помните то, что Вы написали после того, как проснулись? К чему относится Ваше "да"?

      Клиентка: Не знаю.

      Эриксон: А хотите узнать?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Вы сказали "нет"?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Хорошо. Сказать Вам, что имел в виду я?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Обратите внимание на то, как после моего вопроса: "Вы сказали "нет"? – отрицание превращается в утверждение.

      Росси: Неужели Вы знаете заранее, что надо спрашивать? Не могу в это поверить! Я работаю с Вами вот уже семь лет – и все еще с трудом могу поверить в то, что все эти заключения post hoc не шутка с Вашей стороны. Сейчас перед нами как раз такой случай. Ну почему в это так трудно поверить? (Эриксон и Мур смеются над недоверчивостью Росси.) Может быть, потому, что психотерапевтов в основном интересует содержание высказываний, в то время как Вы исследуете возможности психической динамики пациента. Создается впечатление, что два отрицания превратились в утверждение вследствие замены прежних значений слов теми, которые подразумеваются Вами. Почему же это произошло? Вы опять ослабляете отрицательное сопротивление, да?

      Эриксон: Немного позже Вы увидите, как клиентка признается в своем подсознательном, а не сознательном знании.

      Росси: И Вы всегда способствуете этому, превращая отрицание в утверждение?! Насколько это характерно для вашего метода! Пациент начинает понимать, что подсознание "знает" больше сознания – что именно подсознание ответственно за появление, изменение и исчезновение симптомов. Сознательные установки и заученные ограничения теряют свою силу, поэтому важную роль начинают играть подсознательные процессы и микродинамика внутреннего поиска.

      1.16. Наведение транса с помощью неосознанных ассоциаций; подсознательное понимание; неуловимые трансы более высоких порядков и феномен передачи мыслей

      Эриксон: Были ли Вы уверены после своего пробуждения, что Вас никто не гипнотизировал? Вы поддерживали в себе эту уверенность? Я пытаюсь задать вопрос так, чтобы Вы его поняли на подсознательном уровне. Так было у Вас такое чувство?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: И это причинило Вам боль?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А Вы это осознаете?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: То есть Вы поняли на подсознательном уровне?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А Вас не смущает, что сейчас я это знаю?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: А теперь я хочу уступить свое место д-ру Финку. Ничего, если я поговорю с ним в Вашем присутствии?

      Клиентка: Ничего.

      Эриксон: А если он поговорит со мной?

      Клиентка: Ничего.

      Эриксон: Вы будете слушать наш разговор?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А не могли бы Вы не слушать?

      Клиентка: Могла бы.

      Эриксон: Представьте себе, что Вы слушаете, а если Вам будет неинтересно, – не обращайте на это внимания. Не надо обращать внимания, ладно? Впрочем, если хотите – обращайте. (Д-ру Финку) Что Вы думаете о переориентации?

      Финк: Что это установление адекватных соотношений.

      Эриксон: (Клиентке) Вам понятно, о чем мы говорили?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: И как Вам кажется, это так?

      Клиентка: Да.

      Росси: Из Вашего вопроса: "Когда Вы проснулись, Вы верили в то, что Вас никто не гипнотизировал?" – получается, что я упустил еще какой-то транс?

      Эриксон: Если клиентка в какой-то момент впала в транс, она и сохранит это состояние.

      Росси: Что-то не понял.

      Мур: Если когда-либо Вы погрузили пациента в транс, то когда бы в дальнейшем Вы ни начинали с ним работать, он частично будет находиться в состоянии транса. Ответы типа тех, что приведены выше, свидетельствуют о том, что пациент находится в трансе второго или третьего порядка (смотря, что Вы исследуете). Так как Милтон один раз уже ввел клиентку в транс, то обескураживающие вопросы вновь индуцируют нужное состояние.

      Росси: Я, кажется, понял – только для этого понадобилось вдолбить мне это в голову! (Смех) Если однажды пациент связал свое поведение в состоянии транса с каким-либо определенным психотерапевтом, то эта связь устанавливается навсегда. Поэтому для очередного наведения транса (на этот раз ассоциативным путем) психотерапевту достаточно как-то напомнить о своем поведении в предыдущем сеансе – использовать ту же интонацию голоса или ту же манеру разговора. Пациент может и не осознавать такие "вторичные трансы". Более того, так как эти трансы очень кратковременны, даже психотерепевту порой не удается уловить их, хотя он и ожидает появления такого микротранса. Из-за неуловимости трансов второго и третьего порядков можно совершенно неправильно оценить передачу мыслей между пациентом и психотерапевтом.

      1.17. Как спровоцировать возрастную регрессию, обращаясь к аффективному мостику, диссоциации, загадкам и "играм с сознанием"

      Эриксон: Не могли бы Вы вспомнить Ваши ощущения, когда Вы впервые написали здесь слово "январь"? Я бы хотел, чтобы Вы почувствовали это так сильно, как будто пишете это сейчас. Заставляйте себя вспоминать это до тех пор, пока не почувствуете, что Ваши руки пишут. Вспоминайте до тех пор, пока не ощутите совершенно отчетливо, что Ваши руки пишут. Сейчас Вы чувствуете это с той же очевидностью, с какой находитесь в этой комнате. Вам необходимо узнать, что существует множество вещей, которые Вы можете сделать так же просто. (Клиентка пишет.) Вам понравилось, как Вы это сделали?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А скажите, писать двумя руками одновременно или вверх ногами – это ведь совсем не похоже на то, как Вы писали раньше?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Считайте, что Вы просто решали задачки. Наверное, в Вашей жизни было много моментов, к которым тоже надо относиться, как к задачкам. Задачу надо осмыслить, а потом решить, так? Сегодня вечером мы с д-ром Финком играли в слова, которые я составил. Отгадывать вообще увлекательно, правда? Жизнь полна загадок, согласны? И я бы предложил Вам относиться к ним соответствующим образом, т.е. отгадывать их с интересом и воодушевлением, а разгадав, с удовлетворением признать, насколько это было просто. Сейчас ты7 позабыла массу вещей. Ты забыла март 1945 года, февраль 1945 года, январь 1945 года и даже декабрь 1944 года. Это так?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А ты можешь сделать это еще раз?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: И ты сделаешь это очень-очень хорошо, правда? Но только, думая об этом, ты недостаточно ясно себе представляешь, о чем идет речь. Это заставляет тебя задуматься над тем, кто я, верно?

      Клиентка: Да.

      Росси: Вы начинаете с того, что просите клиентку вспомнить, что же она ощущала, когда впервые по Вашей просьбе писала слово "январь". Вы пользуетесь аффективным мостиком для концентрации внимания на свежих воспоминаниях, чтобы сформировать установку на возрастную регрессию. Вы катализируете возрастную регрессию, вызывая диссоциативный процесс, который генетически связан с тем, что писать двумя руками одновременно и вверх ногами – "совсем не так, как клиентка писала раньше". Истоки диссоциации восходят к самому началу сеанса, когда Вы загадываете ребусы и загадки для того, чтобы вызвать замешательство клиентки; в то время как она разгадывает эти загадки, у нее появляется "чувство удовлетворения". Из Вашего высказывания: "Сейчас ты позабыла массу вещей" – следует, что у Вас уже была встреча с клиенткой?

      Эриксон: Извините, но я не сохранил полную запись того сеанса.

      Росси: Ничего страшного. Главное, чтобы читатель понял, что Вы уже встречались с нашей клиенткой, но не застенографировали Вашу беседу. Так как эта милая дама не была Вашей постоянной клиенткой, у Вас, наверное, тогда и в мыслях не было, что Вы с ней займетесь столь важной работой. Спасибо за то, что хоть теперь у нас есть стенографистка!

       Ваша последняя фраза: "но только думая об этом, ты недостаточно ясно себе представляешь, о чем идет речь", – ослабляет имеющиеся сознательные ограничения и инициирует внутренний поиск.  В самом конце Вы интригующе замечаете: "Это заставляет тебя задуматься  над тем, кто я". Этот странный намек усиливает внутренний поиск в нужном направлении. В итоге Вы подготавливаете почву для  возникновения возрастной регрессии и для появления Февральского человека.

    Сеанс I. Часть 28

      СОЗДАНИЕ ОБРАЗА ФЕВРАЛЬСКОГО ЧЕЛОВЕКА

      1.18. Знакомство с Февральским человеком. Стадия I: динамика возрастной регрессии

      Эриксон: В какой-то момент ты убедишься наконец, что цела и невредима, что находишься в полной безопасности, что на свете существует человек, которому ты полностью доверяешь, кто никогда не оставит тебя в беде и которому всегда можно протянуть руки. А тебя ведь в детстве учили давать ручку? Ты, наверное, видела, как здороваются взрослые. Но, видимо, невозможно вспомнить, когда же ты впервые поняла, что такое рукопожатие? Очень тяжело вспомнить, когда ты сама впервые протянула для него руку. Нелегко вспомнить и то, что произошло на следующий день после этого. Но даже если ты и забыла о множестве вещей, которые случились с тобой после твоего первого рукопожатия, то теперь воспоминание о нем подступает все ближе и ближе, верно? А теперь отгадай загадку. Как тебе кажется, ты знаешь, какой сейчас месяц?

      Клиентка: Февраль. (На самом деле март. Мисс С. с помощью возрастной регрессии перенеслась в раннее детство, что мы увидим немного позже.)

      Эриксон: Легкая болтовня о первом рукопожатии стимулирует подсознательный поиск воспоминания о нем, даже если это и не осознается. Этот поиск усиливает вызванную мною возрастную регрессию.

      Росси: Вы говорите: "Очень тяжело вспомнить, когда ты впервые сама протянула руку", с чем, конечно, клиентка должна внутренне согласиться. Не может она отрицать также, что "нелегко вспомнить и то, что произошло на следующий день...". Следовательно, клиентка оказывается под влиянием мощной утвердительной установки.

      Эриксон: Я формирую возрастную регрессию, обращаясь к ее ранним воспоминаниям.

      Росси: Рассмотрим теперь Ваши слова о временной регрессии: "И даже если ты позабыла о множестве вещей, которые произошли с тобой после твоего первого рукопожатия, воспоминание о нем теперь подступает все ближе и ближе, верно?" Это внушение логически вытекает из всего предыдущего и продолжает работу над созданием временной регрессии. Внутренняя логика здесь совершенно неоспорима: клиентка действительно все яснее и лучше вспоминает свое первое рукопожатие, потому что все происшедшие с ней амнезии привели к появлению белых пятен в ее памяти. Время как бы опускается до более низкой отметки, и клиентка возвращается в свое детство.

      Как мы только что показали, динамика возрастной регрессии вовсе не сводится к прямому внушению. Наблюдая за Вашей работой, можно сделать следующие выводы:

       1) Первые две стадии транса обязаны своим появлением ослаблению привычных установок. Вы добиваетесь этого тем, что концентрируете внимание клиентки на Ваших высказываниях, которым она следует столь буквально, что впадает в противоречия (не сознавая это).

      2) Вы пользуетесь аффективным мостиком к ранним воспоминаниям, чтобы с помощью загадок и головоломок локализовать раннюю установку на обучение.

      3) Вы задаете вопросы, которые не могут обеспечить осознанный ответ и возвращают клиентку ко все более раннему детскому опыту и детским воспоминаниям (типа ее первого рукопожатия).

      4) Вы с большой осторожностью манипулируете совершенно различными процессами. Мы назовем это "стыковкой противоположностей". Вы подчеркиваете, что все события, которые случились с нашей клиенткой после ее первого рукопожатия и о которых она совсем забыла, парадоксальным образом приближают ее к ранним воспоминаниям. Сначала Вы сбиваете ее с толку, чтобы затем, используя всевозможные "забывания", внезапно запустить механизм возрастной регрессии и натолкнуть клиентку на ранние воспоминания.

      Если допустить, что некая инстанция контролирует процесс забывания и воспоминания, то Вы нашли способ воздействия на нее. В результате такого забывания и воспоминания пациент приходит в состояние готовности к ответу, и тем самым дает "зеленую улицу" внушению. В этом заключается сущность Вашего гипноза: ослабить привычные установки и заученные ограничения для того, чтобы с помощью сформировавшейся готовности к ответу усилить восприятие внушения. Это значительно сложнее, чем классический прямой гипноз. Такой гипноз совершенно недостоверен, и по этой причине многие психологи сомневались в ценности возрастной регрессии как подлинно гипнотического феномена. Ваш подход предъявляет к психотерапевту большие требования, но он приводит к более надежным результатам (конечно, если обучиться Вашему методу).

      Интересно, существует ли какая-нибудь неврологическая модель, которая могла бы нам помочь? Может быть, голографический метод Карла Прибрама предоставит нам такие возможности?

      Эриксон: Наверное, да, но я не особенно знаком с его подходом.

      1.19. Появление Февральского человека. Стадия II: как ориентироваться в возрастной регрессии пациента

      Эриксон: Какой сейчас год? Февраль 1929-го – правильно?

      Клиентка: Не знаю (здесь и далее говорит детским голосом).

      Эриксон: Не знаешь.

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: А тебя это не волнует?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Ты хотела бы выяснить, какой сейчас год? Можешь написать его?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Ты не умеешь писать?

      Клиентка: Не умею.

      Эриксон: Но говорить-то умеешь?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А месяц сейчас какой – февраль?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А тебе известно, откуда ты узнала, что сейчас февраль?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: А мне известно. Мне известно, откуда ты узнала, что сейчас февраль. Сказать? Сказать прямо сейчас или подождать? Тебе хочется узнать?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Вот мы тут с тобой разговариваем. А ты знаешь, кто я? Тебе знаком мой голос?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Если бы ты открыла глаза и взглянула на меня, ты бы меня узнала?

      Клиентка: Не думаю.

      Росси: Вы догадались, что клиентка в результате возрастной регрессии оказалась в феврале 1929 года. Сама она не в состоянии это подтвердить, потому что вернулась в тот возраст, когда еще не умеет писать. Более того, она не может даже объяснить, откуда ей стало известно про февраль 1929 года. Так как Вы пока не знаете, в каком именно возрасте оказалась клиентка, Вы должны определить его по репликам маленькой Джейн. Я верно Вас понял?

      Эриксон: Да.

      Росси: Когда клиентка отрицает сам факт вашего знакомства, она полностью подтверждает реальность возрастной регрессии. Сначала Вы намекали на изменение Вашего образа (см. раздел 1.17: "это заставляет тебя задуматься над тем, кто я"), а здесь впервые прямо утверждаете, что Ваша реальная личность – личность доктора Милтона Эриксона – исчезла. Эта впервые установленная анонимность предоставляет Вам большие возможности для исследования возрастной регрессии нашей клиентки.

      1.20. Формирование Февральского человека. Стадия III: установление доброжелательных отношений; изменения голоса; исследование возрастной регрессии с привлечением реальных объектов и игр

      Эриксон: Ну, тогда скажем так: даже не зная меня, ты можешь по моей интонации судить о том, как сильно ты меня любишь. Теперь – положи руки на колени вот так – ладонями вверх. Эти две вещицы я вложу в твою ладонь одну между мизинцем и безымянным пальцем, а другую между средним и указательным. А сейчас я хочу спросить – что это за желтые вещицы лежат у тебя на ладони? Наверное, нужно открыть глаза, да?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Открой глаза и скажи, что это за желтые предметы?

      Клиентка: (Открывает глаза) Они похожи на золото.

      Эриксон: Показывай левой рукой. Что ты здесь видишь?

      Клиентка: Кольцо.

      Эриксон: Есть ли здесь еще что-нибудь желтое?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: А серебряное?

      Клиентка: Я не отличаю золото от серебра.

      Эриксон: А это серебро?

      Клиентка: Нет, золото.

      Эриксон: А это? (Показывает на другой предмет)

      Клиентка: И это золото.

      Эриксон: Что это за вещи?

      Клиентка: Карандаши.

      Эриксон: А откуда ты это знаешь?

      Клиентка: От верблюда (совсем детским голосом).

      Эриксон: Теперь тебе ясно, откуда ты знаешь, что сейчас февраль?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Хочешь, я тебе расскажу? Что случилось в прошлом месяце?

      Клиентка: Бабушка уехала к себе.

      Эриксон: А что сделала ты?

      Клиентка: Осталась дома.

      Эриксон: А как насчет дня рождения?

      Клиентка: Да, у меня был день рождения.

      Эриксон: Он был в прошлом месяце, да? А какой это был месяц?

      Клиентка: Январь.

      Эриксон: Ты иногда очень быстро отгадываешь, верно?

      Росси: Вы пользуетесь здесь очень мягкой и нежной манерой разговора, как обычно разговаривают с детьми. Это, естественно, усиливает возрастную регрессию. Вы кладете на ладонь клиентки кольцо и карандаш и начинаете задавать ей простые вопросы: что она видит, из чего это сделано и т.д. Клиентка отвечает так, как ответил бы ребенок – и это вновь подтверждает реальность возрастной регрессии. Вы задаете вопросы в очень простой форме, пытаясь определить возраст клиентки, установить день ее рождения и узнать о том, что же такое с ней случилось. Вы изучаете состояние возрастной регрессии, пытаясь отыскать такие детские воспоминания, которые требуют психотерапевтического вмешательства.

      Эриксон: Да.

      1.21. Первый "визит" Февральского человека: постгипнотическое внушение, стимулирующее уверенность и беззаботность основу "новых" отношений

      Эриксон: Можно мне это взять? Хочешь угадать, кто я?

      Клиентка: Не знаю.

      Эриксон: Ну хоть попробуй. Подсказать тебе?

      Клиентка: Кажется, я где-то Вас видела.

      Эриксон: Мы скоро опять увидимся. А потом снова. Пока это только лишь обещания. Но когда-нибудь ты начнешь со мной шутить и тебе это понравится. Ты любишь шутить?

      Клиентка: Я не знаю никаких шуток.

      Эриксон: Но ты ведь любишь смеяться, правда?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Я тебе обещаю, что через какое-то время, очень и очень нескоро, мы опять увидимся и вдоволь насмеемся. Ты мне веришь?

      Клиентка: Да.

      Росси: Здесь Вы довели до кульминации кропотливую работу по созданию своей "трансовой" личности. На первом этапе (раздел 1.18) Вы даете установку на того, кто "всегда будет рядом", на втором (раздел 1.19) – постулируете свою анонимность и перестаете быть доктором Эриксоном. На третьем этапе (раздел 1.20) Вы уверяете клиентку в том, что даже если она Вас не узнает – ничего страшного не произойдет, потому что она "по одной только интонации может судить о том, как она Вас любит". С помощью вопросов: "Хочешь угадать, кто я?", "Подсказать тебе?" и утверждения "Мы скоро опять увидимся. А потом снова. Пока это только обещания. Но когда-нибудь ты начнешь со мной шутить и тебе это понравится" – Вы жестко фиксируете свою новую терапевтическую роль.

      Таким образом, сохраняя полную анонимность и не открывая клиентке ни своего имени, ни своей терапевтической роли, Вы даете ей четкое представление о типе ваших отношений. В действительности Вы проводите постгипнотическую работу – внушаете клиентке уверенность в том, что Вы будете неоднократно появляться в ее будущей жизни. Такая уверенность сама по себе очень важна для нее, потому что из-за ранней смерти отца она была одинока в детстве. Упоминание о шутках предполагает легкость и приятность вашего общения, что опять же резко контрастирует с эмоциональным климатом ее детства. Вы достаточно тактичны, чтобы не перегружать детское сознание. Вы говорите ровным счетом то, что нужно, чтобы в Вашем присутствии клиентка чувствовала себя легко и надежно. Ваш разговорный язык в то же время доступен ей на ее теперешнем детском уровне понимания. После того, как клиентка признается в том, что она верит Вам, Вы утверждаете себя в новой роли, закладывая фундамент ваших будущих отношений.

      1.22 Первая детская травма: какую роль играют скрытые утверждения типа "все изменится" в терапевтических аналогиях; значение таких импликаций для установления относительности возраста

      Эриксон: Как ты думаешь, кем ты станешь, когда вырастешь?

      Клиентка: Не знаю. Может, выйду замуж за богача. Так мама говорит.

      Эриксон: Как ты считаешь, тебе было бы интересно забежать вперед и посмотреть, кем же ты будешь?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А как тебе кажется, тебе нужно будет работать?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А почему ты думаешь, что должна будешь работать?

      Клиентка: А разве не каждый....?

      Эриксон: Да. Даже если ты вышла замуж за богача. Тебе что-нибудь не нравится?

      Клиентка: Да. Масса вещей.

      Эриксон: И что же это такое?

      Клиентка: Да их очень много.

      Эриксон: Назови одну – самую неприятную.

      Клиентка: Куда попал папа, когда умер?

      Эриксон: Ты действительно не знаешь?

      Клиентка: Я не совсем уверена.

      Эриксон: А ты хочешь знать точно?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Такой маленькой девочке, как ты, надо объяснить так, чтобы ей было понятно, верно?

      Клиентка: Гм.

      Эриксон: Когда ты повзрослеешь, это объяснение должно будет измениться, потому что ты узнаешь много различных вещей, согласна? Подходит ли для тебя следующее объяснение? – Твой отец после смерти попал в Рай.

      Клиентка: Мне так и говорят.

      Эриксон: А когда ты была совсем крошкой, тебе говорили, что Бог – это огромный добрый старик, да? А мама тоже так думает?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Мама ведь старше. И она знает уйму всяких вещей. Маленькие дети ходят в школу и их там учат, что один плюс один равняется двум. Дети считают, что это очень трудно. А потом их учат, что два плюс два будет четыре – и вот это-то в самом деле трудно. А как ты думаешь, маме это легко?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Для нее это просто, потому что она знает больше, чем первоклассник. Как ты думаешь, ошибается ли ребенок, когда он говорит, что складывать один плюс один очень трудно?

      Клиентка: Да, ошибается.

      Эриксон: Неправильно. Ему действительно трудно. А как ты думаешь, мама ошибается, когда говорит, что это просто?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Это просто для мамы и трудно для маленького ребенка. Итак, тебе должны объяснить, что после смерти твой отец попал в Рай. Когда ты станешь старше, ты будешь в то же самое объяснение вкладывать немного иной смысл. Я ответил на твой вопрос?

      Клиентка: Да (Неуверенно).

      Росси: Своим вопросом, который ориентирует клиентку на будущее ("Как ты думаешь, кем ты станешь, когда вырастешь?"), Вы вновь усиливаете ее детские переживания. Потом Вы пытаетесь определить способ психотерапевтического воздействия, так как в данном случае необходимо помочь клиентке принять мысль о необходимости иметь детей. Можете ли Вы сказать что-нибудь в связи с детской манерой вести разговор и о возможности включения этого в Ваш метод?

      Эриксон: Ребенку трудно сложить один плюс один. Еще труднее складывать два плюс два. А маме это легко. Но когда она была такой же маленькой девочкой, как наша клиентка, ей тоже это давалось нелегко. Следовательно, по мере того, как Вы взрослеете – все меняется.

      Росси: Все упрощается. Поэтому Вы столь осторожно отвечаете на волнующий клиентку вопрос: "Куда делся папа после смерти?". Вы включаете в свой ответ такие терапевтические аналогии, которые клиентка может понять в рамках своего детского сознания. В то же время Вы косвенным путем внушаете ей мысль о том, что по мере взросления способ объяснения меняется.

      1.23. Как с помощью гипноза сделать более эффективными индивидуальные паттерны обучения; "отлучение" Барта от бутылочки; неразрешимые детские вопросы; эмоциональный комфорт как следствие "подсознательного знания" всего организма; утилизационный подход Эриксона

      Эриксон: Не хочешь ли ты спросить что-нибудь еще? Тебя ничего не беспокоит?

      Клиентка: Конечно, беспокоит. И очень много.

      Эриксон: Назови хотя бы что-нибудь.

      Клиентка: Вообще-то это не очень меня волнует, ну да ладно. Откуда птицы знают, куда им надо возвращаться?

      Эриксон: У них есть внутреннее чутье. Откуда младенец знает, как надо глотать?

      Клиентка: Не знаю. Он просто глотает.

      Эриксон: А когда ты сама хочешь пить, то тебе ведь не нужно объяснять, что ты должна выпить воды? Именно так человек и взрослеет. А когда что-то попадает в глаза, то ты моргаешь, верно? А кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что надо так делать? Ты сама научилась .этому. А откуда волосы знают, что расти нужно с макушки? Вот так и мы растем. Очень увлекательный процесс. Иногда тебе хочется картошки с мясом, а иногда нет. Твой желудок когда-нибудь объяснил, почему это так?

      Клиентка: Не знаю.

      Эриксон: А когда ты заиграешься дотемна, что говорит тебе твой организм? Что надо идти спать, верно? Кто-нибудь учил тебя спать?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Все так устроено. Поэтому птицы знают, когда им улетать и когда прилетать; листья знают, когда им опадать и когда появляться; цветы знают, когда цвести. Правда, все замечательно устроено?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Я отвечаю на один из тех типичных детских вопросов, на которые весьма трудно дать простой ответ.

      Росси: И чего Вы этим добиваетесь?

      Эриксон: У детей всегда бывает масса вопросов, и здесь я пытаюсь доказать, что на некоторые вопросы ответы может дать наш организм. Иногда он, например, говорит, что хотя вы и голодны – вы не хотите картошки с мясом. Именно поэтому те вопросы, на которые мы не можем ответить, можно передать в компетенцию нашего организма. Волосы ведь и без нашей помощи знают, как им расти.

      Росси: Клиентка должна испытать блаженное чувство эмоционального комфорта, узнав, что ответы на ее вопросы возникают где-то глубоко внутри без всякого ее активного и сознательного участия.

       Эриксон: Да. (Рассказывает о своем сыне Барте.) Барт тогда еще пил из бутылочки. Однажды он проснулся от голода, и я приготовил ему смесь. Но когда я отвернулся к холодильнику, то услышал дикий грохот. Барт, сидя на своем стульчике, наблюдал за мной. Бутылочки каким-то образом упали на пол и разбились все до единой; я достал второй комплект бутылочек и опять приготовил смесь. Теперь, открывая дверь холодильника, я не сводил с Барта глаз. И тут я увидел, как он осторожно подталкивает контейнер с бутылочками к краю своего столика. Я остановил его (чтобы бутылочки опять не разбились). Барт спустился со своего стульчика, прошел в столовую, сел за стол и сказал: "Я голоден". Отныне никаких бутылочек! Он сам отучил себя от бутылочки. И отучил окончательно!

      Росси: Стало быть, это был его специфический способ взросления – разбить все бутылочки!

      Эриксон: (Продолжает рассказывать истории про своих детей, каждый из которых открывал свой совершенно уникальный способ взросления. Здесь к присутствующим присоединяется д-р Роберт Пирсон. Все смеются.)

      Пирсон: Я уже большой!

      Эриксон: У каждого ребенка имеется неповторимая схема поведения.

      Росси: А у каждого человека имеется своя индивидуальная схема обучения. Ваш гипноз активизирует эти схемы, а вовсе не навязывает клиенту какие-то посторонние идеи. До сих пор многие психотерапевты традиционно навязывают клиенту свои собственные взгляды.

      Мур: Если все, что Вы говорите, верно, то Ваш метод может совершить революцию в психотерапии.

      Росси: Милтон, прокомментируйте, пожалуйста, Вашу мысль о том, что этот метод и все косвенные формы внушения, которые он использует, заключается в активизации уникальных паттернов обучения каждого человека в противоположность навязыванию ему каких-либо посторонних идей. В этом сущность Вашего утилизационного подхода к внушению.

      Эриксон: Да. Ведь неизвестно, приведет ли внушение моих собственных идей к какому-нибудь результату.

      Росси: Следовательно, можно свести Ваш метод к следующему: Вы оперируете с заведомо эффективными процессами, потому что они имманентны психике пациента, Вы не навязываете свои взгляды, так как не знаете, какое влияние окажет это на ту или иную личность. Вы понимаете, как трудно добиться официального признания Вашего метода, потому что гораздо проще сказать пациенту: "Я хочу, чтобы Вы сделали то-то и то-то". А вот этим-то Вы и не занимаетесь. (Входит неизвестный посетитель.)

      Посетитель: Получается, что Вы переориентируете процессы? По крайней мере, в тех случаях, когда Вы хотите, чтобы пациенты применяли свои паттерны обучения в изменившейся ситуации? Мне кажется, что именно на этом пути появляются привычки.

      Росси: Заученные ограничения.

      Посетитель: Доктор Эриксон, так Вы переориентируете эти процессы?

      Эриксон: Если Вы активизировали некоторые процессы, то отныне пациент может их использовать. Это приводит к спонтанной коррекции.

      Мур: Как Вы думаете, имела ли место такая активизация, когда несколько лет назад я играла роль м-ра Августа для одной из своих клиенток? Ее отец умер, когда ей было восемь лет. Во время наших сеансов, введя клиентку в состояние временной регрессии, я представлялась ей как м-р Август. М-р Август научил клиентку мечтать о совместных походах в зоопарк, в игровой городок; он дарил ей подарки – и вообще оказывал ей знаки внимания, которых она была лишена после смерти отца. Но все это соответствовало собственным мечтам клиентки о том, как должен был относиться к ней мистер Август.

      Эриксон: Конечно, это были ее собственные мысли! После смерти отца она должна была мечтать именно об этом!

      Мур: Но вообще-то она должна была осознать, что другого и не хочет.

      Эриксон: Да.

      1.24. Как помочь пациенту отказаться от ограничений, отговорок и дурных привычек естественным путем; удивление и незнание – свидетельство подсознательной работы; терапевтические метафоры психологического развития

      Эриксон: Тебя что-нибудь беспокоит? Ты чего-нибудь боишься?

      Клиентка: Я не хочу уезжать.

      Эриксон: А куда это ты собралась?

      Клиентка: Не знаю.

      Эриксон: Это тебя очень пугает? Тебе кажется, что с тобой что-то случится?

      Клиентка: Не знаю.

      Эриксон: Я тебе обещал, что мы опять увидимся. А я держу свое слово. Итак, я еще вернусь. Ты мне веришь?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Я тебе обещал, что мы еще увидимся опять. А я держу свое слово. Поэтому, даже если ты куда-то уедешь, то вернешься обратно.

      Клиентка: Вы уверены?

      Эриксон: Вернешься к тому, что ты любишь. Не имеет никакого значения, где мы находимся в данный момент, правда? Как ты считаешь, сможешь ли ты когда-нибудь полюбить другой дом?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: А других людей ты сможешь полюбить?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Так же, как и тех, кого ты любишь сейчас?

      Клиентка: Может быть

      Эриксон: А тебе не кажется, что ты сможешь их полюбить даже сильнее, чем тех, кого любишь сейчас?

      Клиентка: Думаю, да.

      Эриксон: Ладно. Ты любишь этот дом. Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить другой?

      Клиентка: Может быть. Но я этого не хочу.

      Эриксон: Не хочешь? А по-моему, очень приятно любить свой дом в детстве; любить свой дом, становясь старше; любить свой дом тогда, когда становишься совсем взрослым. Думаю, что когда ты стар, тоже хорошо любить свой дом. Это ведь так приятно, согласна?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Я думаю, с тобой будет именно так. Надеюсь, что я не ошибаюсь. Надеюсь, что с тобой всегда будет происходить что-то важное и хорошее; что у тебя появится много новых вещей, которые ты будешь любить так же сильно, как и те, которые ты любишь сейчас. Итак, у тебя появятся новые вещи, о которых ты сейчас даже не имеешь представления. И ты полюбишь их так же сильно, как любишь этот дом – немного по-другому, конечно, но все-таки ты их обязательно полюбишь. Как в этом доме тебя окружают вещи, которые ты любишь, так и в других домах будут вещи, которые ты со временем начнешь любить. Ты меня понимаешь?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Интересно, что означает фраза: "Я не хочу уезжать"?

      Росси: Наверное, ей здесь нравится?

      Эриксон: (Рассказывает историю об одной их своих дочерей. Она была печальна в день своего рожденья, потому что поняла, что повзрослела окончательно.) В такой ситуации часто можно услышать что-нибудь подобное. Наша клиентка не хочет расставаться со своим уютным детским мирком.

      Когда я говорю: "Я обещал тебе, что мы снова увидимся", – я вселяю в клиентку уверенность в том, что даже если она и уедет (а это произойдет, когда она повзрослеет), – я ее не покину.

      Утвердительный ответ клиентки на вопрос: "А других людей ты сможешь полюбить?" – ускоряет ее психологическое развитие: взрослея, она полюбит людей.

      Росси: [В 1987] Эриксон заканчивает этот диалог, используя терапевтическую метафору о подходящем доме (в широком смысле этого слова) для каждого жизненного периода. В качестве компенсации того, что клиентка должна повзрослеть, у нее "появятся новые вещи, о которых она сейчас даже не имеет представления. И она их полюбит так же сильно, как любит свой дом немного по-другому, конечно, но она их обязательно полюбит". Эта фраза косвенным путем внушает клиентке мысль о том, что, взрослея, она будет сталкиваться со все более интересными вещами, о которых сейчас даже и не догадывается. С помощью феномена незнания подсознанию дается команда начать творческий поиск, не принимая во внимание какие-либо сознательные ограничения. В своей дальнейшей жизни клиентка не будет зажата заученными ограничениями своего детства. Она их просто перерастет!

      1.25. Рефрейминг страха и боли с помощью концепции об относительности возраста: обращение к понятию о телесном, интеллектуальном и эмоциональном изменении; "отреагирование" как ригидность поведения; этика оказания "психической" помощи для рефрейминга; первое упоминание о страхе плавания

      Эриксон: Тебя беспокоит что-нибудь? Ты чего-нибудь боишься?

      Клиентка: Очень многого. Например, большой собаки на углу нашей улицы. Еще я не люблю плавать.

      Эриксон: А сколько лет этой собаке?

      Клиентка: Не знаю, но она очень большая.

      Эриксон: А как ты думаешь, каким образом ты будешь относиться к этой собаке, когда повзрослеешь? И что ты тогда будешь делать?

      Клиентка: Я посмеюсь над ней.

      Эриксон: И все-таки будешь помнить о том, что когда-то ее боялась, да? Но все равно будешь смеяться над ней?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: А бояться этой собаки – плохо?

      Клиентка: Не люблю чего-то бояться.

      Эриксон: Ты ведь не любишь спотыкаться? Но возможно ли вырасти и не споткнуться ни разу?

      Клиентка: Вообще-то это было бы хорошо.

      Эриксон: А не чувствовала ли ты облегчение, когда тебе удалили зуб – даже если тебе и было больно при этом?

      Клиентка: Да, чувствовала.

      Эриксон: Потому что это означало, что ты взрослеешь. Но не думаешь же ты в самом деле, будто каждый, кто имеет представление о том, как спотыкаются, немедленно начнет обивать носки своих ботинок?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: Может быть, когда-нибудь ты спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала. Ладно?

      Клиентка: Ладно.

      Эриксон: Я совсем не считаю, что спотыкаться очень приятно. Но я рад, что испытал это, потому что теперь знаю, что это такое. И когда кто-нибудь говорит мне, что он споткнулся, я знаю, как ему было больно. Ты согласна со мной?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Взрослея, наша клиентка часто обращала внимание на изменения своего внешнего вида. Она убеждалась, что слишком мала для того, чтобы дотянуться до стола, но верила в то, что скоро вырастет – и достанет до него. Она открывала для себя следующие нехитрые истины: "Было время, когда я не умела ползать, а потом я этому научилась; было время, когда я не умела ходить – а теперь могу". Постепенно она принимает неизбежность таких изменений и начинает соотносить с ними все происходящее.

      Росси: Вы всегда стараетесь ориентировать клиента именно на эту концепцию, с которой все мы не раз сталкиваемся в жизни.

      Эриксон: Более того, я считаю это изменение основным законом нашего существования. (Эриксон делится с нами опытом своей работы с подростками, которым необходимо помочь разобраться в том, что все в них – тело, эмоции и жизненный опыт – претерпевают закономерные изменения.)

      Росси: Залог душевного здоровья состоит в том, чтобы научиться адекватно относиться к своим изменениям.

      Эриксон: Да. Ребенок с легкостью привыкает к изменениям своего тела, но ему еще очень трудно понять природу столь абстрактных для него когнитивных и аффективных изменений.

      Росси: Да и большинство взрослых с трудом оценивают их. Они злятся – и вымещают на всех свою злость, они подавлены – и они "отреагируют" депрессию. Мы с полным основанием можем сказать, что такое "отреагирование" является разновидностью ригидного поведения: мы не отдаем себе отчета в том, что состояние, в котором мы находимся в данный момент, может измениться; мы не знаем, как способствовать таким изменениям и как управлять ими. Что же является альтернативой такого "отреагирования", которое производит впечатление совершенно автономной функции?

      [В 1987] Эриксон помогает клиентке изменить свое отношение к страху и боли, обращаясь на этот раз к концепции относительности возраста, с которой он познакомил нас раньше (раздел 1.22). Совершенно так же, как операция "один плюс один" трудна для малыша, но проста для взрослого, "большая собака на углу улицы" пугает ребенка, но вызывает смех у взрослого человека. Подобным же образом Эриксон изменяет отношение к боли при удалении зуба, подчеркивая важность этого момента для развития человеческого организма ("Это означает, что ты взрослеешь"). Изменяет он и отношение к спотыканию, подчеркивая относительность болевого ощущения ("Может быть, ты когда-нибудь спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала").

      Такой рефрейминг, вообще говоря, противоречит взглядам Эриксона на недопустимость навязывания пациенту идей психотерапевта. В тот момент мы не попросили Эриксона разрешить это противоречие. Но позже я понял, что Эриксон, как всегда, активизирует психическую динамику пациента, не добавляя никакого нового содержания: он имеет дело с личными переживаниями пациента, облекая в словесную форму уже существующие, но пока еще неактивные образы (подсознание). Все это можно увидеть в ответах клиентки на якобы неожиданные для нее вопросы Эриксона. В примере с собакой она на вопрос: "Что ты будешь с нею делать?" – сама сообщает "новую" для себя мысль: "Я посмеюсь над ней." И два других рефрейминга – изменение отношения к удалению зуба и к спотыканию – что с полным основанием можно отнести к феноменам исключительно детского возраста – клиентка тоже полностью принимает. Ее немедленное и безоговорочное "да" свидетельствует о том, что Эриксон, образно говоря, только щелкнул выключателем, а вовсе не ввернул новые лампочки.

      И опять к вопросу об этике. Насколько велика разница между безнравственностью манипулирования сознанием пациента (в смысле его идеологической обработки) и этичностью оказания ему необходимой "психической" помощи (в смысле рефрейминга его отношения к жизни). Когда с пациентом работают методом манипулирования сознанием, применяя различные формы давления и отрицательное стимулирование, то ему навязывают несвойственные и даже вредные идеи. Когда же пациенту тактично оказывают "психическую" помощь, то представления, которые уже имеются у него, но пока еще не осознаются, выводятся на сознательный уровень. Большую роль в такой мобилизации собственных возможностей пациента для лучшего осознавания и выбора линии поведения играют скрытые утверждения, которые часто встречаются в высказываниях психотерапевта.

      1.26. Постгипнотическое внушение, подготавливающее почву для будущей работы: клиентка признается в своем страхе; как частые встречи с Февральским человеком вызывают у клиентки временные искажения

      Эриксон: Итак, ты не любишь плавать?

      Клиентка: Нет.

      Эриксон: А почему?

      Клиентка: Не знаю.

      Эриксон: А что ты вообще думаешь о плавании?

      Клиентка: Люди так часто тонут.

      Эриксон: Ты знала кого-нибудь, кто утонул?

      Клиентка: Нет, но ведь это так и есть.

      Эриксон: А ты когда-нибудь набирала полный рот воды?

      Клиентка: Множество раз.

      Эриксон: И при этом ужасно пугалась?

      Клиентка: Нет, не особенно.

      Эриксон: Когда-нибудь, когда мы с тобой встретимся опять, мы пожмем друг другу руку – когда-нибудь опять. А тебе хочется встретиться со мной еще раз?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: И когда мы теперь увидимся? После дня твоего рождения? Это тебя устраивает?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Когда мы встретимся в следующий раз, мне бы хотелось, чтобы ты побольше рассказала мне о плавании и при этом получила бы удовольствие от своего рассказа. Ты сделаешь это?

      Клиентка: Да.

      Эриксон: Мы увидимся после дня твоего рождения.

      Клиентка: Но меня здесь уже не будет.

      Эриксон: Мы увидимся вне зависимости от того, где ты в тот момент будешь находиться. Я тебе это обещаю, хорошо? Как ты думаешь, я сдержу свое слово? А сейчас я считаю, что тебе нужно закрыть глаза и немного отдохнуть. Я пожму тебе руку, когда мы встретимся опять.