|
Роман Золотовицкий
Интернет и социометрия
“Прибежали в
избу дети
Стали требовать отца:
Тятя, тятя! Наши сети
Притащили мертвеца…”
Н.А.
Некрасов
|
Многие помнят нашумевший
несколько лет назад американский фильм “Матрица”, в котором
все люди подчинены одному сложному механизму-организму,
похожему одновременно и на всемирную паутину вроде интернета,
а с другой стороны – на гигантского паука, управляющего
спецслужбами, подчиняющими себе людей через компьютеры.
Матрица создает для людей специальную искусственную
реальность, моделирует жизнь, и люди даже не знают ничего о
настоящей жизни. Горстка храбрецов, сумевших избежать
тотального контроля, пытается обмануть Матрицу. И у
человечества не осталось ни одной сферы (ситуации, места,
отношения), которая могла бы существовать без Матрицы.
Люди достигли такой высокой степени технического прогресса,
что уже не могут обойтись без Матрицы – отключение человека
от этой высокотехнотронной сети – почти 100%-ная гибель
человека. В фильме главный герой только и становится
Человеком в нашем смысле, когда тайные освободители
Человечества отключают его от Матрицы (кадры сами по себе
наиболее впечатляющие во всем фильме). И тут нужно, просто
необходимо сделать одно маленькое, но чрезвычайно значимое
замечание: любая связь и любая сеть амбивалентна – те, кто
связаны чем-то, всегда связаны двусторонней связью и могут
влиять друг на друга. Когда мы видим какие-то провода и
шланги, которые питают (или отравляют) человека, агентов
Матрицы, выслеживающих любые попытки вырваться из заранее
заданного, мы прежде всего воспринимаем их как оковы.
Западная традиция социальной науки вообще априорно ставит
индивида в оппозицию к группе и считает социализацию
необходимым, но насильственным злом.
Мы уже давно привыкли видеть в групповой силе что-то
зловещее, подавляющее нашу индивидуальность. Помните как у
Станислава Лема мыслящий океан сначала кажется злой силой а
потом… впрочем, невозможно разделить все персонажи и все
поступки на положительные и отрицательные – и в
художественной литературе, и в жизни. Мы привыкли
противопоставлять свое “я” чуждой, часто враждебной
групповой силе. Так что же, общее не может быть частью моего
“Я”? В противном случае пришлось бы признать какие-то права
(“особые права”) моего “Я” на общее, а это “комильфо”… М.
Вебер называет это харизмой и, будучи весьма рациональным
социологом, даже не пытается объяснить научно феномен
харизмы. З. Фрейд пишет о неуправляемости толпы и разгуле
бессознательных сил. К. Юнг сформулировал свою знаменитую
гипотезу о “коллективном бессознательном”. И, наконец,
Морено не стал объяснять и оценивать лики групповых сил, все
эти “мы” и “они”, которые на протяжении всей жизни играют
огромную роль в нашей жизни. Морено впервые сделал из этих
абстракций (которыми вечно спекулировали все социальные
науки) конкретными осязаемыми персонажами социодрамы и,
следовательно, любой социальной драмы.
Отнюдь не случайно в самое последнее время заговорили о Боге
интернета, о мистической силе, одновременно связывающей всех
и подчиняющей все человечество. Возможно в ближайшие
десятилетия мы станем свидетелями появления множества новых
мифов на эту тему, нового особого пласта народного
фольклора, станем читателями текстов нового литературного
“сетевого” жанра. Новизна видится тут не только в
интерактивных возможностях компьютерного обмена, ссылках,
чатах и пр., но и в особом понятии, которое ближе всего к
старому “публикация”, однако имеет совсем иную природу. Дело
в том, что и “публики” как таковой в Сети нет, а можно
помыслить лишь некое пока абстрактное “сетевое сообщество”,
которое имеет одновременно и признаки макрочеловеческой,
социетальной структуры, и свойства микрогруппы, “общины” или
чего-то вроде “контактной группы”. Дальность и близость
превращаются из географических, физических, экономических и
политических в психологические, информационные и своеобразно
понятые контактные измерения (понятия). Дистанция между
людьми, как ни странно, приобрела большую конкретность в так
называемом информационном обществе. Появилось больше
нюансов, оттенков, приблизилось, стало реальным понятие
“близость”. Начиная с типографского станка и включая самые
современные технологии коммуникации, мы можем проследить как
постепенно пространство общения становится символическим, а
уже поэтому мы можем говорить о массовых контактах и
массовой информации. Единственный экземпляр рукописной книги
несет на себе не только руку переписчика, его почерк,
настроение, индивидуальность, но и все взгляды,
прикосновения, прочтения (Гадамер приводит свой знаменитый
пример с сельской иконой, которая за 300 лет своего
существования уже не просто передает все, что вложил в нее
иконописец, а плюс к тому, все поцелуи и все слезы, пролитые
на нее). Индивидуальность обращения (и общения) – вещь
тонкая, но она может быть сохранена, передана и
преобразована субъектом если он подходит к этому творчески.
“Существовать – значит быть воспринимаемым” – писали
философы-субъективисты в течение всего ХХ века. “Выживет
только креативный человек” – пишет Морено в своей книге “Кто
выживет?”.
Кто мог бы подумать, что за какие-нибудь 100-150 лет мир из
разобщенного “лоскутного одеяла” стран и культур превратится
в глобальное целое и огромное большинство людей вступит
между собой в отношения, даже не желая этого? На этот
отчасти риторический вопрос есть простенький ответ: Морено.
Нужно сразу отметить, что глобализация и всеобщность
коммуникации Человечества пока еще вовсе не приводит к тому,
что оно становится единым целым – пока абсолютно лишь само
общение, возможное везде и всегда. Глобализация пока идет за
счет информатизации, стандартизации, коммуникации – все это
поверхностная акцентуация, слабо отражающая содержание
общения, не передающая глубокие чувства. Глобализация и
глубина сейчас – антиподы, но кто знает, что будет дальше?
В связи с появлением всемирной сети Интернет появилось много
попыток осмысления ее феномена, говорят уже о многих сетях,
о “сетевых” организациях, приносящих то благо, то вред
(когда люди попадают в эти “сети”). Попытки заглянуть в
глубину (пока весьма робкие) еще не стимулируются степенью
развития Ресурсов общения Человечества и сама “флора”,
выросшая в этих субпространствах, “мыслящая плесень” (или
“коррозийная диффузная смесь” из софта и “железа”) еще не
кажется столь опасной для всего Человечества. Но уже ясно,
что абсолютно все имеют к этому отношение – океан уже мыслит
и давно, но этот океан еще и чувствует, раздираемый
противоположными характерами и судьбами. Теперь самое время
вспомнить Морено. Но, приглашая нового пророка в свое
отечество лучше (как вы все хорошо знаете) скромно
отказаться от чего-то одного: или от звания пророка, или от
отечества…
Что такое вообще “сеть”?
Сеть – очень широкое,
обтекаемое понятие. Очень многие явления в мире имеют
сетевую структуру или ее в них можно обнаружить. Сеть
каналов, сеть проводов, радиосеть – не являются
искусственным интеллектом, однако созданы людьми и так или
иначе передают что-то от одних людей к другим людям (сети
передающие что-то в природу или собирающие в природе данного
подхода не отменяют). Сеть многоуровневого маркетинга, сеть
юридических лиц, сеть понятий, и т.д. – более сложные сети,
где “руки” участников сообщения видны более явственно и где
можно уже, как правило, прочитать или истолковать смысл и
значение любого послания и сообщения.
Хотя сеть сосудов может показаться уже не созданной
человеком и не объединяющей каких-то людей. Но ведь прежде
всего мы “набрасываем” на эти явления сеть категорий (а это
уже “человеческая сеть”) и, собственно само понятие “Сеть” у
нас откуда? Так или иначе оно фиксирует некие отношенческие
феномены (между группами людей, между созданными ими
системами, теориями, парадигмами, между эпохами). Да и сеть
в природе (например сеть отношений в стаде павианов) – это
прежде всего сеть событий (ими занимается этология – наука о
поведении животных), жестко заданных и передаваемых по
наследству.
Очень важно различать здесь 3 формы существования сети:
|
процесс
|
объект
|
результат,реальность |
Сообщение
(не персонифицированное) |
Послание,
сообщение, подписка |
Реальная сеть
|
Общение
(индивидуализированное, персональное и
персонажное, ролевое)
|
Лицо, портал,
обслуживающие структуры, конференция, чат и
вообще субъект |
Реальность
общения, ситуации, групповая реальность,
реальность сети |
Эти 3 формы сети определяют и три формы существования любой
организации, в одной из которых мы можем разглядеть главную
прото-Сеть – мать животворящую всех сетей, социометрическую
матрицу. Но обнаружить ее можно только с помощью глубинной
диагностики при следующих обязательных условиях: а)
диагностика опирается и использует спонтанность субъектов
данной сети б) субъекты участвуют в диагностике в) субъекты
видят к каким изменениям ведет диагностика, в том числе и
сети, которые создаются в результате диагностики.
|
процесс
|
объект
|
результат, реальность, |
|
организация как процесс |
организация как объект |
организация как реальность |
|
Примеры организаций различной объектности
|
|
обмен |
юридическое лицо
|
реальные
результаты |
|
обслуживание
|
консультант
|
организационные изменения |
Таким образом, любая сеть (независимо от “технэ” - техники
передачи, носителя и переносимого - изначально сеть
человеческих взаимоотношений, которые в формализованных и
технических сетях обычно законсервированы и уже не передают
процесс общения людей. В таких сетях люди дискретно задают
какие-то стандартные события и состояния, правила,
предпочтения и не вмешиваются в сообщение устройств и
аппаратов. То же относится и к кибернетическим сетям с
обратной связью. Саморегулирующиеся сети даже без
долговременного вмешательства человека все свои флуктуации
проводят в виде ролевой игры, где распределение ролей и даже
сами роли могут меняться. Но мы можем констатировать во всем
руку создателя, то есть сказать, что все эти события могли
вполне произойти и ведомые непосредственно людьми, а не
опосредованно через программу, пусть имеющую степени
свободы. В любом случае всякий диалог – в конечном счете
между субъектами – людьми и группами.
Социальный атом и атом
организации.
“Сущность
социальной организации состоит в произрастании
общества из интеракций ее членов. Это
определение можно перевернуть и оно не утратит
своей верности: сущность социальных организаций
состоит в произрастании интеракций из почвы
общества. Какой из способов рассмотрения будет
уместен, целиком зависит от позиции наблюдателя”
Я.Л.Морено
|
Сеть не очень-то открывает
свою природу тем, кто набрасывает на нее сеть монопредметных
понятий и вообще не может быть понята в рамках одного
подхода, будь то информационный, экономический или
управленческий. “Подходящий” подход можно было бы назвать
организационным если бы “организационный” означало бы
“подход” (слово-то модное, многообещающее, сам грешу) с
претензией на комплексность, но ведь в том-то и дело, что
можно было бы даже поставить знак равенства Сеть =
Организация (самоорганизация), да только обе эти системы
голыми руками не возьмешь. Нужна очень лаконичная сеть
понятий, опирающихся на минимальную аксиоматику, берущая за
точку отсчета атом, в котором уже есть все минимально
необходимые для жизни организации-сети качества, а руки,
вооруженные инструментами предметного понимания не позволяют
увидеть целого, содержащего в каждом атоме этой системы.
Нужен “микроскоп” такого уровня увеличения, на котором видна
элементарная сетевая структура и в то же время не
“электронный”, чтобы не потерять целостность атомного уровня
жизни этой сети. Этот уровень должен быть минимально
необходимым для жизни, то уже быть сетью, быть организацией,
быть жизнью. Нужна комплексная практика и теория
одновременно, высвечивающая ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ АТОМ,
какую-то элементарную пару, “разность потенциалов”,
порождающая элементарную энергию организации и связывающая
любых субъектов.
В отличии от физики и биологии нам не нужно искать базовый
уровень, онтологически фиксируемый. Нет нужды сначала
определять субъекты, которые могут образовать элементарную
пару. Достаточна одна лишь аксиома его СПОНТАННОСТИ даже не
нужно будет доказывать его существование. Здесь наше
рассуждение отчетливо разветвляется: тем, кто собирается
брать “объект” в предметные клещи и извлекать “из
междуящичного пространства” своего черта и распинать его на
гербарий открывается накатанная дорога, где каждый шаг –
доказательство (например бытия Бога), но трудный путь не
освобождает от “чувства вины” за верность принятых аксиом,
где нужно каждое рассуждение начинать с экзистенциальных
предпосылок и перед всяким осмысленным выражением завешивать
квантор существования “Е”? (прошу верстальщика перевернуть
букву “Е” вверх ногами”)
Что же - без скрипичного ключа нет музыки? С другой стороны
развилки рассуждение, имеющее отчетливый надрассудочный
импульс (удивительно узнаваемое в философии и знакомое
Канту, конечно), первоначально допускающее существование
субъекта, и не столько даже само существование, сколько
действие, которое и делает его субъектом, имеющим выбор -
сразу подчеркнем – необязательно осознанный, но спонтанный
(а других выборов не бывает). Выбор – это и есть минимальное
действие. Не всякая деятельность является активностью. Не
всякая активность – выбором. Спонтанность, конечно, может
быть деструктивной, разрушающей целостность, даже
разрушающей самого субъекта. Но, однако, одной спонтанности
достаточно чтобы БЫТЬ. Точнее БЫТЬ или НЕ БЫТЬ (не всегда
субъект может это сформулировать). Вот тот выбор, право на
который дается субъекту сразу, по рождению. У человека,
например, такое качество как спонтанность есть тогда, когда
еще ничего человеческого еще нет, еще в утробе, уже там он
именно поэтому и только поэтому может предположительно
считаться частью Человечества (а, значит, и Сети). Именно
тот, кто может выбирать, и может общаться, значит выбирать
Другого субъекта для общения. Значит и создавать вообще
что-то субъективное и, следовательно, сеть субъектов.
Знамо дело – дальше дорога для спонтанных, поскольку только
в общении она проявляется полностью, то есть для понимания
субъектной Сети (той первичной, дающей начало всем сетям)
нужно войти в контакт, быть в общении с другим спонтанным
субъектом, стало быть, признать и проявить свою собственную
спонтанность. Здесь ботаники отдыхают, здесь царство образа.
А образы (субъекты, а не то, что они говорят) соединяются
прежде всего образной связью, а потом уже логикой (вспомните
как принимаются Решения – сначала они таки принимаются
где-то внутри субъекта, а потом уже или формулируются, или
обосновываются или и то, и другое). Первую брешь в мощной
стене Логики проделал Зигмунд Фрейд, принявший метод
свободных ассоциаций в своей терапевтической и
исследовательской работе. И если события могут быть связаны
свободными ассоциациями, то и любые субъекты могут
ассоциировать себя с кем угодно, создавая самые причудливые
сочетания и сети. И вообще самый демократический лозунг (и
тост) в мире: “Каждый имеет право ассоциировать что угодно с
чем угодно!” По субъективной логике, существующей только в
одном экземпляре на все времена во всей вселенной (иначе
какой он субъект?), и следует идти самым пытливым
исследователям Ее Величества Сети и ее подданных.
Спонтанность и сеть.
Выбор.
Презумпция существования
субъекта (как бы “Аксиома общения”) предполагает априорное
существование процесса общения или общающихся субъектов
(одного из двух достаточно) порождает много следствий для
сети…
Возьмем простой пример с телефонной сетью. Если у абонента
есть только одно соединение с Сетью (а полноценно общаться,
как правило, можно только с одним партнером одновременно) и
ограниченный отрезок времени он должен выбирать что делать в
данный момент: принимать звонки или звонить самому? На мой
взгляд, любой абонент, обладающий только спонтанностью и
доступом в сеть, если он ставит прагматические цели в столь
широкой парадигме, получает несомненное преимущество,
вступая в общение по собственной инициативе. Вообще
создается впечатление, что Выбор – это когда выбираешь ты, а
когда выбирают тебя – это выбор и спонтанность другого.
Прагматична ли такая спонтанность? Совершенно очевидно, что
в прагматическом общении (в прагматической организации)
инициатива и собственный выбор несравненно эффективнее. В
остальной жизни (вне данной прагмы) мы не можем сказать что
эффективнее, хотя бы потому, что нет прагматического
взгляда, относительно которого можно было бы это утверждать.
В жизни не может быть счастлив тот, кто не слышит других и
не замечает тех, кто его выбирает. В прагматическом, деловом
контексте (его часто пытаются распространить на всю
остальную жизнь) также нужны обратные сигналы и многие
специалисты удивятся такому вопросу: что важнее – больше
времени тратить на входные обращения, чтение (в том числе на
получение информации ) или на выходные обращения, публикацию
(передачу информации)? Этот вопрос действительно напоминает
тот бессмысленный (заимствованный из социометрии и
искаженный) вопрос, который любят задавать детям взрослые и
психоаналитики: кого ты больше любишь папу или маму? Однако
каждый вправе выбирать себе прагматическую стратегию
поведения в Сети сам, однако в том случае если он имеет
достаточно спонтанности. Здесь этот вопрос задан не с
теоретической целью, а для взаимодействия с прагмой
(прагматизмом, целями) читателя, обращающегося вообще к
Сети. Вопроса “обращаться ли к Сети или нет” не существует –
субъекта нет без Сети. А вот Выбор – воспринимать или
вещать, с кем общаться, с кем не общаться и другие – создаёт
саму Сеть.
В конкретной деловой интеракции (пока она не переросла свою
“прагму”) уже нет смысла отслеживать чья активность больше,
мы говорим о самом простом понятии Сети – во-первых мы
соотносим субъекта с Сетью как целым (а она бесконечна),
во-вторых мы говорим о “голой”, не оснащенной никакой
техникой сообщения структуре, существующей изначально.
Именно сеть сообщающихся субъектов я и называю Сетью, из
которой происходят, питаются и постоянно создаются ВСЕ
ОСТАЛЬНЫЕ СЕТИ: электрическая, телефонная, компьютерная,
Интернет, информационная, управленческая, психосоциальная,
категориально-понятийная, сеть свободных ассоциаций и пр.
Постулируя существование Сети субъектов, нам легче будет
определить и понять все типы аспектных взаимодействий,
обменов, все виды сетей – независимо от того прагматические
они или парадигматические. Все сети одновременно
взаимодействуют друг с другом, связывая (и разъединяя) одних
и тех же субъектов между собой. Иначе просто прекратится
генерирование новых сетей и в конечном счете новых
субъектов. Ведь если субъекты не будут “прорастать” в новых
сетях, осваивать новые роли они сохранятся лишь в
консервированном виде, а в жизненном процессе они будут
исчезать, не получая новых возможностей для общения. Новые
сети создают новые возможности выбора, компенсации,
развития. Субъект без выбора теряет свою спонтанность и,
естественно, свою субъективность, становится объектом. Это
социальная смерть субъекта. Теперь Вы понимаете отчего умер
Буриданов осёл?
Теперь сузим наш взгляд до прагматических (или деловых)
организаций. Отношение такой организации к окружающей среде
прагматизировано и, следовательно, все отношения между
суб-субъектами внутри нее также должны быть прагматизированы
(здесь наверное полезны были бы пояснения и я отсылаю
читателя к своей заметке “Организация: “Кто” или “что”?
адрес www.odn.ru ). Но
именно “сузить” взгляд от Сети до любой из разнообразнейших
аспектных, предметных, прагматических сетей как раз очень
сложно, потому что любое взаимодействие двух субъектов
провоцирует включение разных сетей и, соответственно, разные
сети втягивают субъектов (также как ситуации). Ведь любая
сеть – это прежде всего ситуация, внутри которой субъекты
могут преследовать свои цели.
Экономические сети, несомненно, при развитости общего
экономического поля идеально приспособлены для
формализованного сообщения в виде обмена, единственной
аксиомой которого (на чем держится вся мировая экономическая
система) является условная его эквивалентность. То есть
стоимости в данный момент и в данном месте (ситуации)
считаются условно равными если обмен произведен с обеих
сторон добровольно. А спонтанность субъекта мы уже
пастулировали выше в более общем случае. Но определить
степень спонтанности субъекта в данном обмене сами
экономические сети (и поле) не могут, да и в понятие
экономического субъекта спонтанность не обязательно должна
входить (не умножай сущности…). Речь не идет о правовом
режиме и о политике экономического либерализма. Сама сеть
экономических обменов создает стоимостную сеть, образующую
все стоимости в мире, совершенно не обязательно связанные в
единый мировой рынок. Поэтому повторюсь: в рамках самой
экономической сети факторы, которые могут повлиять на
стоимости и создаваемые ими другие (например, так называемые
прибавочные) стоимости, не участвуют. И на восточном базаре,
и на теневом рынке, и в маркитантской торговле участником
признается всякий, кто обменяется чем-то материальным и он
постольку признается материальным субъектом (что
приближается, в общем, к объекту). Вопрос что считать
материальным здесь мы рассматривать не будем.
Понятие “сетевой экономики” в общем мало эвристично и не
создает принципиально новых смыслов, в том числе и для
участвующих в ней субъектов. И гипотеза Паринова о решающей
роли “расстояния” в различении сетевых, иерархических и
рыночных форм управления совершенно не учитывает того
очевидного факта, что дистанция взаимодействия субъектов –
прежде всего социальная, а не физическая. Нет смысла здесь
доказывать, что все дистанции диктуются субъектами, и что
социальная определяет физическую, например, а не наоборот.
Стоит констатировать лишь одно из существенных непреодолимых
отличий социальной (психологической) дистанции: расстояние
от субъекта А до субъекта Б никогда не равно расстоянию от
субъекта Б до субъекта А в их реальностях (а в других это
расстояние не существует). Кроме того субъект А не равен
самому себе в следующий момент времени. Поэтому
пространственно-временной континуум всякой сети изначально “АНИЗОТРОПНЫЙ”,
то есть меняет свои свойства в зависимости от направления.
Отсюда отличие аспектной, прагматической или технологической
(например, информационной или экономической) сети состоит
еще и в том, что она создает изотропную для данного аспекта
взаимодействия среду, например биржу или символическое
пространство игры (пусть даже по нечетко поставленным
условиям и правилам).
Отсюда также следует невозможность создания закрытых сетей,
точнее сетей с жестко фиксированным социальным качеством.
Предположим, некто А и Б решили создать закрытую сеть,
учитывающую их индивидуальности, но с свято
законсервированным каким-нибудь социальным качеством
(например, “порядочность”), которым они наделяют друг друга
и предъявляют всякому, кто захочет войти в их круг. Но вот
приходит некто В, приглашенный, например, субъектом Б,
которого он рекомендует А как “в высшей степени
порядочного”. Однако при встрече А с В у субъекта А
формируется иное представление: А видит качества В несколько
иначе и сколько бы не обсуждали А и Б свое (столь важное для
них) качество, общее для них и, следовательно сильно
мотивирующее их на общение друг с другом, они не смогут
договориться о 100% -ном “культурном консерве”, позволяющем
технологизировать прием в сеть или изгнание из сети. Этот
эффект я предложил называть ВИРТУАЛЬНО-ТРАНЗИТИВНЫМ ЭФФЕКТОМ
изменения в сети любого качества при передаче. Известны
комнатные эксперименты “испорченный телефон” (популярная
игра). А теперь представьте себе, что сообщение
распространяется сразу по нескольким направлениям – можно ли
утверждать, что степень искажения (не качество, а степень)
будет одинаковой? Это свойство любого социального (в том
числе виртуального) пространства я и называю
анизотропностью.
В сетях сообщаются субъекты, которые часто подразумевают,
что все их оппоненты - одной с ними изотропной среды и не
задумываются о том, например, что входя в сеть, они
одновременно открываются для различных внешних (в том числе
анизотропных им) воздействий. Осененные человеческим и
искусственным разумом, создаются информационные системы,
вкладываются миллионы долларов в финансовые, биржевые,
банковские, поисковые, бухгалтерские системы и сети, имеющие
много степеней защиты от несанкционированного доступа.
Решения тиражируются, рассылаются демоверсии, игры,
рекламные адреса, адреса страниц и порталов, которым нужно
только одно: чтобы Вы их посетили (можете не читать).
Открытость диктуется в большей степени выгодой, чем
моральными императивами (ценностями), спонтанность
приветствуется.
Откуда только появляются всеми осуждаемые выродки, создающие
вирусы? А хакеры иногда ломают лед под “дорогой жизни”…а,
может, они подсознательно хотят растопить лед равнодушия по
отношению к тем, кто импровизирует, к маргиналам? Ведь
приглашают же солиднейшие всемирно известные фирмы к себе
мальчишек, взламывающих их серверы? Зачем? Чтобы еще выше
поднять уровень их технологий? Но все ли можно
технологизировать? Неужели создатели вирусов не могут найти
другого пути для поиска своей индивидуальности? Может быть
технологизация и индивидуация – суть две непримиримые
тенденции в развитии мировой Сети? Вспомните про двух
уважающих друг друга субъектов А и Б – похоже их постоянное
сообщение порождается неутолимым стремлением к индивидуации
через отражение друг в друге. Но для их сообщения,
переходящего в общение, требуются технологии общения,
которые почему-то рано или поздно инфицирует кто-то третий.
Интернет-технологии, несомненно упрощают техническую сторону
взаимодействия и в то же время могут “собирать” разные
свойства среды для общения в разных направлениях, то есть
собирать несколько изотропных сред в одну (как это
происходит, например в конференциях или групповых играх),
или интегрировать между собой локальные системы и сети.
Выигрыш настолько соблазнителен и очевиден, что мы не
задумываясь идем за прогрессом, не обращая внимания на его
односторонность. Так всегда было с техническим прогрессом.
Всегда игры развивали новые направления, давали импульс к
созданию принципиально новых технологий задолго до
компьютерных технологий (вспомним хотя бы о паровом
самокрутящемся шаре Архимеда). Но при этом человеческий дух
и Человечество всегда стремились к целостности, необходимой
для выживания. Кто-то должен “переварить” новые технологии,
осмыслить их, пережить и помочь пережить другим, тем, кто
круто изменил свою жизнь в связи с прогрессом.
Заключительное
лирическое отступление.
Теперь и рабочий стол любого
писателя не узнать (уж про пресс-папье никто не
вспоминает!): вместо кипы бумаг и книг – “клава”, модем и
провода, провода, провода… Чувствуешь себя придатком этого
искусственного разума, в недрах которого, в узле крупного
пересечения проводов находишься, временно выпавший из
внимания и опеки курсора. Но дело даже не в ощущении
всеведающей силы компьютерного разума, а в том, что не
осталось никакого темного уголка (а хоть бы и черного
ящика!), где не прослеживаются бесконечные связи, в
безолаберно-пыльном частном мирке с теплым протухшим
временем. Информационный вирус (предтеча всех вирусов: и
компьютерных, и медицинских, и культурных) то есть голый и
пустой бегущий байт, не способный сам по себе передать
аромат и настроение, ощущение и предчувствие, идеи и
ценности, всепроникающий и всеядный, всепожирающий не имеет
собственной души. Неодушевленный он просто связывает двух
паразитов (осколки чьих то индивидуальностей и групповых
душ) в разных концах планеты. И собрать эти осколки чьих-то
жизней безумно сложно (лишь искусству это под силу и то не
всякому). Аналогично чеховскому ружью в пьесе – если уже
есть провода, то почему бы по ним не передать чего-нибудь?
Вам будет трудно с непривычки заснуть, не узнав сколько
голосов получил кандидат в губернаторы Чукотки или
подробности финансового кризиса в Нижнем Какаду. Только
услышав прогноз погоды в Техасе, Вы сможете решить –
натирать ли лицо жиром в завтрашнем многокилометровом лыжном
переходе. Так события Вашей жизни безвозвратно смешиваются и
переплетаются с событиями всего мира. И так появляются
надписи “Zdes bil Wasja”, обессмертившие своего создателя.
Вот только мир почему-то не торопится заметить Вас как
событие.
Информация об авторе: Роман
Золотовицкий родился в 1960 году, в Москве. Закончил МГУ,
философский факультет. Аспирант ИСРАН. Организационный
консультант и тренер. Директор института организационной
терапии. Адрес:
|
