Русские летописные сообщения

     Русские летописи, как и летописи других народов, многократно переписывались, дополняясь и сокращаясь, при этом часто менялись политическая направленность или угол освещения событий в зависимости от цели переписчика или желания заказчика. Все это не скрывали и сами летописцы - авторского права на уже составленную часть летописи не существовало (1). Каждый из дошедших до нас списков имеет свои особенности, может не содержать части материала или включать версию, противоречащую ранее изложенной  (1*). 
     В настоящей работе мы в основном пользуемся «Повестью временных лет», изданной Академией наук СССР в 1950 г. под редакцией В.П.Андриановой-Перетц с комментариями Д.С.Лихачева. Повесть издана по Лаврентьевскому списку, дополненному из других списков. 
     Автор «Повести» ставит перед собой задачу описать историю государства, центром которого был Киев, о чем он и сообщает в названии своего труда: «Се повести времяньных летъ, откуду есть пошла руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду руская земля стала есть». В летопись не включены сведения, относящиеся к ранней истории (до XI в.) Азово-Причерноморской Руси, известные нам по арабским и византийским источникам, хотя сведения о Новгородской Руси включены в значительном количестве. В попытке оторвать историю Киевской Руси от истории Руси Азово-Причерноморской и проявляется политическая направленность летописи. Для достижения поставленной цели летописцы идут двумя путями: они акцентируют роль северного пришлого элемента и, одновременно, приобщают Русь к славянам. Свидетельство тому - рассказы: 
1) о приглашении варягов-Руси в Новгород; 2) о происхождении названия «Русь» (под 6406 г.); 3) о посещении Св. Андреем славянских земель. 
     Стремление летописи перенести центр тяжести Руси на север отмечают большинство исследователей: норманисты видят в этом отражение действительных исторических событий, а антинорманисты - желание киевских князей вывести свою родословную с севера. 
     Приведем полный текст рассказа о приглашении варягов-Русь в Новгород (2): 
     «Въ лето 6367. Имаху дань варязи изъ заморья на чюди и на словенех, на мери и на всехъ, кривичехъ. А козари имаху на полянех, и на северех, и на вятичехъ, имаху по беле и веверице от дыма». 
     «Въ лето 6370. Изъгнаша варяги за море; и не даша имъ дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в нихъ правды, и въста роль на родь, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: «Поищемъ собе князя, иже бы володелъ нами и судилъ по праву». И идоша за море къ варягомъ, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си. Реша русь, чюдь, словени, и кривичи и вси: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нетъ. Да пойдете княжить и володети нами». И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша; старейший, Рюрикъ, седе Новегороде, а другий, Синеусъ, на Беле-озере, а третий Изборьсте, Труворъ. И от техъ варягъ прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени. По двою же лету Синеусъ умре и брать его Труворъ. И прия власть Рюрикъ, и раздая мужемъ своимъ грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро. И по темъ городомъ суть находници варязи, а перьвии насельници в Новегороде словене, въ Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Беле-озере весь, в Муроме мурома; и теми всеми обладаше Рюрикъ...». 
     Норманисты и антинорманисты видят в этом рассказе отождествление Руси с варягами, которые в свою очередь отождествляются с норманнами в широком смысле слова, то есть с народами Скандинавского полуострова. Для норманистов этот рассказ является важным историческим документом, прямо подтверждающим их теорию, антинорманисты считают его «ученым домыслом», «легендой, полной противоречий», не представляющей никакой исторической ценности (3) (2*). 
     Проанализируем рассказ. «Въ лето 6367. Имаху дань варязи изъ заморья на чюди и на словенех, на мери и на всехъ, кривичехъ». Происхождение слова «варяг» разобрано выше, его «положительное» значение - «торговец», «воин» - полностью соотвеетствует тому смыслу, который вкладывает в него летописец. Естественно, что варяги могут быть разные, и в приведенном сообщении имеются в виду «варяги из заморья», значит бьши и другие варяги - не «из заморья», а местные. Далее слеедует более подробное объяснение того, кто же входит в число «варягов». «Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гьте, тако и си», - то есть варягами могут быть шведы, норманны, англичане, готландцы и Русь. Таким образом, летописец сообщает, что русы входили в число торговцев (варягов) Балтийского моря, но не были ни шведами, ни норманнами, ни англичанами, ни готландцами. Название «Русь» полностью определяло этих варягов и дополнительных пояснений относительно их этнической принадлежности или происхождения не требовалось. Русь хорошо известна и живет на этих землях, что следует из ее участия в приглашении князя и подробнее освещается в Иоакимовской летописи (см. ниже). 
     После изгнания варягов возникли междоусобные войны среди местных племен; чтобы избежать раздоров, решили (не существенно для нас, была ли это одна из враждующих группировок) обратиться за помощью к варягам: «...и идоша за море къ варягом, к руси...». Эта фраза подтверждает, что русы принадлежали к торговцам Балтийского моря, имели свои базы «за морем» и обладали достаточной силой, чтобы к ним имело смысл обратиться. 
     В числе приглашающих на первом месте выступает местная Русь, которая противопоставляется славянам и другим племенам, живущим на этих землях: «...Реша Русь, чюдь, словени и кривичи и вси...», в чем нет противоречия, так как Русь могла быть и «заморская» и «местная». Кроме того, нет никаких указаний, что Русь была изгнана вместе с другими варягами, собиравшими дань. Естественно, что из всех варяжских (военно-торговых) организаций Балтийского (Варяжского) моря, местная Русь и ее союзники пригласили Русь заморскую. 
     После прихода «всей» заморской Руси, Русь устраняет междоусобицы и в лице своего князя и его людей управляет обширными территориями пригласивших ее племен. В плане рассматриваемой гипотезы не имеет значения, спровоцировала ли Русь изгнание варягов или воспользовалась восстанием местных племен, однако в результате она устранила своих конкурентов ценою снятия баз с Балтийского моря. 
     «И от техъ варягь прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени», - здесь летописец поясняет, что от тех варягов-Руси и получила название «Русская земля». 
     Напомним, что летописец составляет историю Киевской Руси, поэтому название «Русская земля» вполне правомочно. Остается неосвещенным вопрос, когда она получила это название. Границы «Русской земли» определены А.Н.Насоновым (4), возникнуть же это понятие могло значительно раньше описываемых событий, как считает Б.А.Рыбаков (5), в VI-VII вв. н. э., и не связано с приглашением Рюрика. 
     Далее летописец указывает, что после приглашения Руси Новгород не становится «Русской землей», новгородцы остаются самостоятельными торговцами - еще одним видом варягов, имеющим славянское происхождение. 
     «И по темь городомъ суть находници варязи, а перьвии насельници в Новегороде словене, в Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Белеозере весь, в Муроме мурома; и теми всеми обладаше Рюрикъ», - то есть во всех городах, подвластных Рюрику, варяги-Русь являются пришлым элементом. 
     Анализ показал: 
     1. Понятие «варяг» не определяет этнической принадлежности и происхождения торговца. 
     2. Русь, являясь варягами, не является ни норманнами, ни англичанами, ни шведами, ни славянами (3*). 
     3. Ко времени приглашения Рюрика Русь имела базы на Балтийском море, была местным (хотя и не коренным) населением в Новгороде. 
     4. Рассказ не содержит никаких внутренних противоречий, наоборот, видно, что летописец хорошо знает описываемые события, тщательно поясняет каждую мысль (4*). 
     В силу важности этого рассказа, приведем анализ его варианта по древнейшей Иоакимовской летописи, пересказанной Татищевым (5*). По этой летописи впервые Русь упоминается в связи с именем легендарного князя Вандала, правившего в Великом городе (Новгороде) за 12 княжений до Рюрика. У Вандала было три сына: 
Избор, Владимир и Столпосвят, в честь каждого из которых был построен город. По-видимому, в именах сыновей отразились названия городов, игравших важную роль. Имени «Избор» соответствует город Изборск. Трудно сказать, с каким городом связано имя «Владимир», возможно, с Владимиром-на-Клязьме, так как этот район играл огромную роль в древней торговле, о чем свидетельствует «скопление» городов (6). Имя «Столпосвят» состоит из двух слов: «столп» и «свят», смысловое значение его может быть связано с культом русских языческих богов и, возможно, соответствует Киеву. 
     Девятый после Владимира князь, Буревой, много и успешно воевал с варягами, захватил Карелию, но в конечном счете потерпел поражение и умер в изгнании. В результате поражения славяне, Русь и чудь должны были платить тяжкую дань варягам. Сын Буревого, Гостомысл, был приглашен, чтобы возглавить борьбу против варягов, и победил. Его владения простирались по берегам Балтийского моря; он построил город Выборг (6*). Дочь Гостомысла была замужем за соседним варяжским князем. Не имея прямых наследников мужского пола (его сыновья погибли), Гостомысл созвал старейшин от славян, русов, чуди, веси, мери, кривичей и дреговичей и предложил им пригласить на княжение сына своей дочери - Рюрика. 
     Во всех случаях Русь противопоставляется варягам и славянам, которые являются ее союзниками. 
     В других летописных списках содержится дополнительный материал об этих событиях; указывается, например, что захват власти Рюриком не прошел гладко, ему пришлось подавить восстание новгородцев. Соловьев, защищая достоверность рассказа, говорит, что невозможно было представить ложную версию об обстоятельствах появления на славянских землях родоначальника правящей династии, когда еще живы были люди, помнящие крещение Руси (7). 
     Из рассказа, помещенного под 6406 г., рассмотрим лишь объяснение происхождения «нового» имени полян. 
     «Бе единъ языкъ словенескъ: словени, иже седяху по Дунаеви, их же прияша угри, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомая Русь... (8). ...А словеньский языкъ и рускый одно есть, от варягь бо прозвашася Русью, а первое беша словене; аще и поляне звахуся, но словеньскаа речь бе. Полями же прозвани быши, зане в поли седяху, а язык словенски единъ» (9). 
     Летописец сообщает, что славянское племя полян приняло имя варягов-Русь. В связи с этим возникает два вопроса: 1) Можно ли быть уверенным, что сообщение достоверно? 2) О чем свидетельствует это сообщение? 
     На первый вопрос можно ответить утвердительно. Действительно, если бы поляне приняли новое имя не от варягов, а от славянского племени Русь, существование которого предполагает Б.А.Рыбаков (7*) (10), то как может летописец, поставивший себе целью доказать единство славянского народа и славянство Руси, утвержать, что поляне приняли имя «Русь» не от своих собратьев-славян, а от пришельцев-варягов? 
     Относительно второго положения отметим, что доказывать «славянство» полян не нужно - изменение названия не меняет этнической принадлежности. Необходимость доказательства свидетельствует, что изменение имени есть лишь внешнее проявление формирования на славянской этнической основе новой нации (древних русов - по Рыбакову), в которую влилась неславянская Русь. 
     Аргументы, приводимые летописцем, не убедительны, так как общность языка, письменности, религии не доказывает этнического единства, хотя вместе с единством территории способствует его образованию. Самым интересным в рассказе является уверенность летописца, что «славянство» полян-Руси требует доказательства. .         Приобщение русской элиты и княжеского дома к славянам является целью и рассказа о благословении Святым Андреем места, на котором впоследствии был построен Киев (11, 12). Таким образом. Святой Андрей непосредственно связывается со славянскими землями, а княжеский дом, покровителем которого он является (13), становится местным, «искони славянским». 
     Из греческого «досье» апостола Андрея известно, что он совершал путешествия в Синапу и Корсунь; культ его был особенно распространен по северному побережью Черного моря (14), именно в тех местах, где он проповедовал, согласно описанию его третьего путешествия. В Византии существовало мнение, что Святой Андрей  ходил в Русскую землю. Император Михаил VII Дука писал Всеволоду Ярославовичу, отцу Владимира Мономаха, что «одни и те же самовидцы евангельской проповеди провозгласили христианство у обоих  народов» (15). Единственным местом, где Св. Андрей (8*) мог проповедовать русам - рашия, был Боспор, что, по-видимому, и имел в виду император.