Моя первая большая статья по проблемам сексуальноcти «Половая мораль в свете социологии» была написана по просьбе редакции журнала «Советская педагогика» и немедленно опубликована без каких бы то ни было купюр (1966, № 12). В последующие 37 лет я безуспешно пытался объяснить коллегам-ученым тривиальный факт, что сексуальность - такая же важная сфера общественной и личной жизни, как трудовая и политическая деятельность, и что, подобно им, она требует культуры и образования. Моя книга «Введение в сексологию» (1988) вышла в СССР лишь через десять лет после ее официальной апробации и после четырех иноязычных публикаций. И хотя советская формула «у нас секса нет» давно отмерла, серьезный разговор «про это» в отечественной педагогике до сих пор отсутствует, что в условиях эпидемии СПИДа оборачивается самым настоящим геноцидом. В данной статье, опираясь на результаты новейших исследований, я хочу поделиться размышлениями о современных тенденциях развития сексуальности, имеющих жизненно важное значение для педагогики и смежных дисциплин. Подробную аргументацию и ссылки на источники читатель может найти в моих опубликованных работах, прежде всего в книге «Подростковая сексуальность на рубеже ХХI века» (2001).

Историческое развитие человеческой сексуальности, как и всех прочих сфер жизни, подчинено нормам индивидуализации и плюрализации, так что сегодня нужно говорить не о сексуальности, а о сексуальностях, не о сексуальной культуре, а о сексуальных культурах. Однако главные тенденции этого развития являются глобальными.

Сексуально-эротическое поведение и мотивация на наших глазах эмансипируются от репродуктивной биологии, связанной с продолжением рода, которой они обязаны своим происхождением в филогенезе.

На индивидуально-психологическом, мотивационном уровне так было всегда. Люди, как и животные, спариваются не для размножения, а для удовольствия. Однако в прошлом эта сторона дела всячески вуалировалась и приглушалась. Биологически и культурно «нормальной» считалась только такая сексуальная активность, которая способствовала или могла привести к зачатию. В ХХ в. положение изменилось. Общественное сознание (нормативная культура) приняло тот факт, что сексуальность не направлена на деторождение, не нуждается в оправдании и является самоценной. Эта установка противоречит принципам антисексуальной цивилизации. Христианские фундаменталисты выступают против контрацепции не менее яростно, чем против абортов, потому что речь идет не только о праве человека воспрепятствовать рождению новой жизни, но и о легитимации чувственности, которую они отрицают в принципе.

В конце ХХ в. мотивационное разделение сексуальности и репродукции обрело также материальную базу. С одной стороны, эффективная контрацепция позволяет людям заниматься сексом, не боясь зачатия. С другой стороны, генная инженерия создает потенциальную возможность производить потомство «в пробирке», с заранее запрограммированными наследственными данными, без сексуального общения и даже личного контакта родителей. Расширение сферы индивидуальной репродуктивной свободы чревато серьезными социальными последствиями (например, угрозой депопуляции, вместо привычного перенаселения, или изменения необходимого соотношения полов, если «все» вдруг захотят рожать мальчиков). Однако помимо традиционных стихийных способов регулирования рождаемости (если девочек станет мало, их рождение станет более престижным) и методов материального поощрения желаемого репродуктивного поведения, техногенное общество, в случае необходимости, сможет корректировать нежелательные явления, не прибегая к насилию над индивидами.

Благодаря достижениям медицины, особенно сексофармакологии (эффективные средства контрацепции и препараты типа виагры), существенно расширяются возрастные рамки сексуальной активности: люди могут испытывать сексуальные радости чаще и дольше, чем в недавнем прошлом. Биологические причины мужской импотенции и женской аноргазмии оказываются преодолимыми, поддающимися коррекции. Однако чтобы продолжать сексуальную жизнь до старости, нужно заботиться о поддержании не только потенции, но и здоровья, красоты и культуры тела в целом, причем это в равной мере касается мужчин и женщин. Новая культура телесности иногда порождает тревоги и психологические расстройства (например, болезненное желание похудеть, anorexia nervosa, которая раньше была исключительно женским расстройством, в конце ХХ в. стала появляться также у молодых мужчин), но одновременно стимулирует заботу о здоровье и о соблюдении правил личной гигиены. Однако это возможно только при достаточно высоком уровне благосостояния и общественного здравоохранения. Бедные и необразованные слои населения (и целые общества) остаются также сравнительно сексуально обездоленными. Это значит, что любые психосексуальные процессы и отношения необходимо рассматривать в контексте сексуально-эротической культуры, которая, в свою очередь, органически связана с социально-экономическими отношениями общества.

В ХХ в. радикально изменились представления людей о здоровье. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), начиная с 1975 г., разграничивает понятия репродуктивного и сексуального здоровья. По определению ВОЗ, сексуальное здоровье - «не просто отсутствие расстройств, дисфункций или болезней, а связанное с сексуальностью состояние физического, эмоционального, душевного и социального благополучия». Сексуальное здоровье требует доступа к информации, образованию и медицинскому обслуживанию и предполагает «положительный и уважительный подход к сексуальности, свободный от принуждения, дискриминации и насилия». Всемирная Сексологическая Ассоциация на конгрессе в Валенсии (1997) приняла специальную «Декларацию сексуальных прав», где говорится, что «сексуальность - органическая часть личности любого человеческого существа. Ее полное развитие зависит от удовлетворения базовых человеческих потребностей, таких как желание контакта, интимности, выражения эмоций, удовольствия, нежности и любви… Сексуальная свобода включает возможность для индивидов полностью выразить свой сексуальный потенциал. Однако это исключает все формы сексуального принуждения, эксплуатации и злоупотребления в любое время и в любых жизненных ситуациях»

Сдвиги в сексуальной культуре неразрывно связаны с изменениями гендерного порядка, характера взаимоотношений мужчин и женщин. Главными субъектами и агентами этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика. Дело здесь не столько в более широкой адаптивности женщин, сколько в общей логике социально-классовых отношений. Любые радикальные социальные изменения осуществляют прежде всего те, кто в них заинтересован, в данном случае - женщины, которые шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Степень и темпы изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности и фемининности неравномерны в разных странах, социально-экономических слоях, социально-возрастных группах и среди разных категорий мужчин и женщин. При этом происходит не «феминизация» мужчин и / или «маскулинизация» женщин и образование некоего «унисекса», а ослабление поляризации половых различий и связанной с ними социальной стратификации. Многие традиционные различия мужского и женского, которые привычно ассоциируются с половым диморфизмом, не столько исчезают, сколько трансформируются и перестают быть обязательной социальной нормой. Это открывает дорогу проявлению множества индивидуальных вариаций, которые могут быть вообще не связаны с полом и гендером.

Сексуальная революция второй половины ХХ века была прежде всего женской революцией. Идея равенства прав и обязанностей полов в постели - плоть от плоти общего принципа социального равенства. Сравнительно-исторический анализ динамики сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивационных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта, числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т.д. Эти сдвиги продолжаются и сейчас, вызывая обострение многих старых и появление новых психосексуальных проблем.

Соотношение половых (биологически обусловленных) и гендерных (социально-сконструированных) различий мужской и женской сексуальности остается теоретическим спорным. Появление гормональной контрацепции дает женщинам небывалую власть над репродуктивными процессами. Сегодня женщина может решать этот вопрос без согласия и даже без ведома мужчины. Ресексуализация женщин, которые лучше мужчин рефлексируют и вербализуют свои сексуальные потребности, также создает для мужчин трудности, такие, как исполнительская тревожность. Распространение таких ранее запретных сексуальных позиций как «женщина сверху» и куннилингус, повышая сексуальное удовольствие обоих партнеров, - одновременно символический удар по фаллоцентризму и гегемонной маскулинности. Cовременные молодые женщины ожидают от своих партнеров не только высокой потенции, но и понимания, ласки и нежности, которые в прежний мужской джентльменский набор не входили. Традиционная поляризация мужской и женской сексуальности корректируется принципами основанного на взаимном согласии партнерского секса.

Однако, при всем выравнивании мужских и женских сексуальных сценариев, мужская сексуальность остается более экстенсивной, предметной, не связанной с эмоциональной близостью и переживаемой не как отношение, а как завоевание и достижение. Многие мужчины по-прежнему отождествляют маскулинность с сексуальностью, осмысливая последнюю главным образом количественно - размеры пениса, сила эрекции, частота сношений и количество женщин. Почти каждый юный Вертер по-прежнему втайне завидует Дон Жуану. Многие юноши ассоциируют взрослость с началом сексуальной жизни, отождествляя «мужественность» (вирильность) с потенцией, а ее реализацию - с агрессией и насилием.

Сексуальное раскрепощение женщин везде и всюду способствует росту их сексуальной активности и удовлетворенности, уменьшает фригидность и т.д. Тем не менее женщины чаще мужчин испытывают отсутствие сексуального желания (в Финском национальном опросе 1992 г. это признали от 5 до 20% мужчин и от 15 до 55% женщин). В Петербурге, по данным репрезентативного опроса 1996 г., отсутствие или редкость сексуального удовольствия признали 5% мужчин и 36% женщин. Это не только сексологическая, но и социальная проблема.

В прошлом изучение сексуального поведения часто строилось вокруг институтов брака и семьи. Сопоставление брачной, добрачной и внебрачной сексуальной активности и сегодня остается существенным. Вопреки предсказаниям радикалов, моногамный брак и юридически неоформленные постоянные партнерские отношения (сожительства) отнюдь не отмирают. Как показывает Всемирное исследование ценностей, для граждан постиндустриальных обществ частная жизнь важнее политической. Когда в 1990 году население 43 стран опрашивали, какая сфера жизни для них самая важная, первое место - 83% - заняла семья. Хотя современные люди значительно терпимее относятся к разводу, аборту, внебрачным связям и проституции, они отнюдь не поддерживают идею отмирания брака и семьи, что же касается заботы о детях, то ее ценность, как и ценность самих детей, даже возрастает. По всем социологическим опросам, женатые люди больше удовлетворены жизнью, чем одинокие. Большинство людей считают совместную жизнь с сексуальным партнером наиболее близкой к идеалу (и фактически основная часть сексуальной активности приходится на стабильные партнерские отношения). Однако сами семейные ценности дифференцируются, на первый план выходят показатели качества жизни и субъективного благополучия. Современные партнерства и браки тяготеют к тому, чтобы быть «чистыми» (термин А. Гидденса), самоценными отношениями, основанными на взаимной любви и психологической интимности, независимо от способа их социального оформления. Такие отношения значительно менее устойчивы, чем церковный брак или буржуазный брак по расчету, основанный на общности имущественных интересов. Отсюда - неизбежное увеличение числа разводов и связанных с ними социально-психологических проблем. Актуальной задачей общества становится не только укрепление семьи, но и повышение культуры развода, от недостатка которой больше всего страдают дети. Те же самые процессы, которые порождают болезненные проблемы, нередко содержат в себе объективные предпосылки их смягчения (например, психологическая травма, причиняемая ребенку разводом родителей, смягчается осознанием того, что это явление массово, ты не один в таком положении). Но это возможно только при наличии реалистической социально-педагогической стратегии.

Установка на возможную временность сексуального партнерства производна от высокой социальной мобильности, которая делает любые социальные идентичности и принадлежности (профессиональные, территориально-этнические, конфессиональные и т.д.) более изменчивыми и сменными. Высокая мобильность создает ситуацию ненадежности и неопределенности, но одновременно увеличивает степень индивидуальной свободы и связанной с нею ответственности.

Типичная форма сексуального партнерства у современных молодых людей - так называемая серийная моногамия, когда человек живет одновременно только с одним партнером /партнершей, но эти отношения продолжаются не всю жизнь, а только какой-то более или менее длительный отрезок времени. Эта установка противоречит, с одной стороны, идее пожизненного брачного союза, а с другой - леворадикальным идеям о ненужности института брака и супружеской верности вообще. Отношение серьезных социологов к серийной моногамии сначала было ироническим, казалось, что она может существовать только в молодежной среде и при отсутствии детей. Но последние десятилетия показали, что подобная практика, нравится нам это или нет, в городской среде становится все более распространенной, а связанные с нею социальные издержки могут быть компенсированы продуманной государственной политикой социального страхования.

Важные сдвиги происходят в сфере сексуальной морали. Хотя моральное регулирование и оценка сексуальных отношений не исчезают, они становятся более гибкими и реалистическими. В результате, во-первых, уменьшается разрыв между повседневной, бытовой и официальной моралью и, следовательно, становится меньше лицемерия. Во-вторых, суживается круг морально оцениваемых явлений. Число и тип сексуальных партнеров и конкретные сексуальные техники (что именно люди делают в постели) постепенно становятся исключительно делом личного усмотрения. Как сказал знаменитый немецкий социолог Теодор Адорно, «главное и единственное правило сексуальной морали - обвинитель всегда неправ». Однако сужение сферы морального регулирования компенсируется более высокими требованиями к характеру отношений. Важнейшим критерием моральной оценки сексуальных действий и отношений становится их добровольность, взаимное согласие партнеров, причем требовательность общества в этом отношении заметно повышается. Осуждению, а порой и юридическому преследованию, подвергается не только прямое сексуальное насилие, но и различные формы сексуального принуждения, на которые раньше не обращали внимания. Нетерпимость к сексуальному насилию и принуждению тесно связана с равенством мужчин и женщин, демократичностью и просвещенностью общества. В связи с этим возникает ряд теоретических и научно-практических проблем - как разграничить реальное насилие от условного, игрового, можно ли устранить гендерную асимметричность в процессе ухаживания, сделать так, чтобы «да» всегда было «да», а «нет» - всегда «нет», или же некоторая неопределенность и непредсказуемость, будучи фактором риска, представляет собой неотъемлемый компонент флирта и сексуальной игры?

Важный элемент современной сексуальной культуры - нормализация гомосексуальности, связанная с общим ростом социальной терпимости, ослаблением гендерной биполярности и эмансипацией сексуальности от репродукции. Хотя гомофобия и дискриминализация людей по признаку их сексуальной ориентации остается серьезной социально-политической проблемой, в последние 30 лет, по данным массовых национальных опросов, во всем мире наблюдается заметный рост терпимости к однополой любви, особенно среди молодых (18-24 года) и более образованных людей, а также увеличение числа мужчин и особенно женщин, которые признают, что испытывали сексуально-эротическое влечение к лицам собственного пола. По данным Британского национального опроса 2000 года (Англия всегда славилась гомофобией), доля терпимых к гомосексуальности мужчин по сравнению с опросом 1990 г. выросла с 25.3% до 42.1%, а доля женщин - с 32.6% до 59.1%. Растет и число людей, признающих наличие в своем опыте гомосексуальных контактов. В 1990 г. при самостоятельном заполнении анкеты этот факт признали 6% мужчин и 3.3% женщин, а в 2000 г. - 7.0% и 9.7%. В то же время доля людей, считающих себя геями или лесбиянками или ведущих исключительно гомосексуальный образ жизни, везде и всюду остается незначительной.

Согласно выработанной ВОЗ Международной классификации болезней (МКБ -10), принятой во всех цивилизованных странах, включая Россию (с 1999 г.) и Китай (с 2001 г.), гомосексуальность не считается болезнью и не подлежит лечению. Многие западные страны, включая Германию и Францию, в последние годы легализовали однополые браки или домашние партнерства. Кстати, это можно сделать без конфронтации с церковью, поскольку речь идет не о церковном браке, а о гражданском союзе, где все налогоплательщики равны. Европейское сообщество считает дискриминацию людей по признаку их сексуальной ориентации такой же юридически и морально неприемлемой, как расизм или антисемитизм. Это касается, в частности, легального возраста согласия. Летом 2002 года, в то самое время, когда в России начались дебаты о запрещении однополой любви, Австрия и Венгрия, следуя общеевропейским принципам, уравняли гетеро= и гомосексуальные связи, установив единый возраст согласия - 14 лет. В сентябре 2002 г. такие же нормы ввела в свой новый уголовный кодекс Молдова

Намечаются сдвиги в признании права однополых пар на усыновление детей. В феврале 2002 г. авторитетная Американская Академия Педиатрии опубликовала доклад, одобряющий усыновление и удочерение детей семьями, где оба партнера - представители сексуальных меньшинств. По заключению Академии, подобные семьи способны обеспечить детям мирное, здоровое и эмоционально стабильное детство. Этот вывод основан на результатах специального исследования, которое показало, что жизнь в однополых семьях не наносит никакого ущерба детям

Можно предположить, что долгосрочным результатом нормализации однополой любви будет не столько увеличение абсолютного числа геев и лесбиянок, сколько то, что люди перестанут категоризировать себя и других по этому признаку. Ведь никто не классифицирует и не дискриминирует людей по тому, предпочитают ли они блондинок или брюнеток и практикуют ли они позицию «женщина сверху», которая в Древней Руси приравнивалась к содомии. В демократическом обществе сексуальная ориентация из политической проблемы постепенно становится делом индивидуального предпочтения.

Нормализация гомосексуальности - первый случай социального признания индивидуально-групповых особенностей, не укладывающихся в прокрустово ложе полового диморфизма и репродуктивной модели сексуальности. Это актуализирует проблему определения и соотношения социально-нравственных и медико-биологических критериев сексуального здоровья, которые все больше выходят из сферы исключительной компетенции психиатрии и сексопатологии. Вместо того, чтобы безуспешно пытаться изменить необычный стиль сексуальной жизни своего клиента, по принципу «телеграфный столб - это хорошо отредактированная сосна», врачи и психологи помогают человеку добиться максимально возможного благополучия в рамках его собственной индивидуальности, уменьшив связанные с ней специфические трудности и риски.

Принципиально меняется отношение общества к эротике. В ХХ в. ее включили в число законных предметов массового потребления. Научные исследования показывают, что административные запреты на эротику большей частью неэффективны, а сами сексуально-эротические материалы не приносят того вреда, который им приписывают. Потребление эротики становится делом индивидуального усмотрения, а свобода получения и распространения сексуальной информации - одним из неотчуждаемых прав взрослого человека.

Существенный сдвиг в сексуальных установках конца ХХ в. - нормализация аутоэротизма и мастурбации. Мастурбационная тревожность и чувство вины по этому поводу, отравлявшие жизнь бесчисленным поколениям мужчин и женщин, постепенно отходят в прошлое. Среди опрошенных в 1996 г. 15-18-летних французских подростков мастурбационный опыт имели 93% мальчиков и 45% девочек. По данным Французского национального опроса 1991 г., 67% взрослых мужчин и 72% женщин сказали, что никогда не испытывали чувства вины по поводу мастурбации; среди 18-19-летних мужчин так сказали 82%. Многие взрослые благополучно женатые люди не только дополняют мастурбацией партнерские отношения, но и считают ее самоценной формой сексуальной активности. Четыре пятых опрошенных в 1996 г. немецких студентов говорят, что мастурбация - самостоятельная форма сексуального удовлетворения, наряду с партнерским сексом.

Исключительно важной формой сексуального удовлетворения, особенно для тех людей, которым по тем или иным причинам трудно реализовать свои эротические желания в обычных отношениях, лицом к лицу, становится виртуальный секс Интернет - это и новая, не ограниченная даже государственными границами, служба знакомств, и возможность проиграть свои воображаемые сексуальные идентичности, и просто шанс выговориться. Как и всякое новое явление, это чревато опасностями, прежде всего - возможностью отрыва от действительности и ухода из реальной жизни в виртуальную. Сексологи уже говорят об особой «виртуальной сексуальной зависимости». Однако эти страхи преувеличены. «Интернет-зависимости», как и «телемании», по поводу которой паниковали в середине ХХ в., подвержены главным образом люди с уже наличными коммуникативными проблемами и трудностями. К тому же виртуальный секс может использоваться и в целях сексуальной терапии.

Меняются функции коммерческого секса (проституции). В XIX и начале XX в. бордели часто посещали юноши, только начинавшие половую жизнь. Во второй половине XX в. значение этой функции проституции резко уменьшилось. Среди американских мужчин, опрошенных Кинзи, с проститутками начинали половую жизнь 22%, а сейчас - только 3%. По данным Французского национального опроса 1991 г., среди мужчин 1922-1925 гг. рождения начали половую жизнь с проституткой 21,1%, среди родившихся в 1962-1971 гг. - 2,5%, а в младшей возрастной группе (1972-1973 гг. рождения) - никто. Современные подростки и юноши большей частью проходят «сексуальную инициацию» с собственными сверстницами.

Отрицательные стороны коммерческого секса общеизвестны. Во-первых, он угрожает здоровью населения, будучи рассадником венерических заболеваний, а в последние годы - и СПИДа. Во-вторых, он покоится на угнетении женщин, вынужденных торговать собой. В-третьих, проституция безнравственна. В-четвертых, она тесно связана с преступным миром. В-пятых, несмотря ни на какие запреты, в нее вовлекаются несовершеннолетние

Однако проституция вообще, а подростковая - тем более неотделима от таких социальных условий, как бедность, безработица, бездомность. Не уничтожив их, устранить проституцию нельзя. Кроме того, нужно ясно осознавать, кого и от чего мы хотим защитить. Защита общества от инфекционных заболеваний, женщин и детей - от сексуальной эксплуатации, людей вообще от греха и безнравственности - совершенно разные задачи, требующие разных методов.

Сексуальное обслуживание за деньги имеет достаточно глубокие социальные, психологические и сексуальные функции. Оно упрощает и ускоряет сексуальное сближение, избавляя мужчину от необходимости ухаживать, соблюдать какие-то ритуалы. В принципе любовная игра сама по себе доставляет огромное удовольствие, но есть мужчины, которых она не интересует или которые не умеют ее вести. Коммерческий секс избавляет мужчину от ответственности, как социальной (в случае беременности), так и эмоциональной. Нормальная сексуальная близость предполагает какую-то личную, эмоциональную вовлеченность, заботу о партнере. Однако некоторые мужчины к этому не способны. Им нужен именно отчужденный, анонимный секс, свободный не только от обязательств, но и от интимности. Коммерческий секс привлекает мужчин экзотическим разнообразием, возможностью приобретения нового опыта. «Порядочные» женщины, воспитанные в антисексуальном духе, часто не дают себе труда позаботиться об эротической технике, приемах возбуждения и т.д., поэтому они быстро надоедают. Профессиональная проститутка обязана совершенствовать свою технику, она не только учит своих клиентов, но и сама постоянно учится у них. Кроме того, она делает то, что клиент хочет, тогда как жена может ему в этом отказать. Сексуальные желания многих мужчин содержат нечто не вполне обычное. До тех пор пока секс считается «грязным», «плохие» женщины всегда будут для некоторых мужчин соблазнительнее «хороших», ибо «порядочность» ассоциируется с монотонностью и скукой. Существует и проблема возраста. Стареющих мужчин влекут молодые женщины, тогда как их собственная привлекательность уменьшается. Власть, богатство или престиж вполне способны компенсировать это. Остальным приходится довольствоваться законным браком или обращаться к проституткам. Нередко мужчина ищет в проститутке не только сексуального партнера, но и собеседницу, которой он может изливать свои обиды, изображать из себя более значительного человека, чем он на самом деле является, и т.п. Проституция - это секс вдали от дома. Недаром она процветает в больших городах, вблизи военных учреждений и т.д. Самые частые клиенты проституток - приезжие и командированные. Наконец, проституция - последнее убежище для несчастных, уродливых, больных, кто считает, что не может привлечь женщину иначе как за деньги.

Существует несколько вариантов социальной политики.

Самая трудная проблема, которую ХХ век оставил в наследство ХХI-му, - отношение к детской сексуальности. В этом вопросе существуют две противоположные и одинаково важные тенденции. С одной стороны, в противоположность средневековой идее имманентной чистоты и асексуальности ребенка (хотя она сосуществовала с идеей имманентной детской греховности, от которой ребенка может уберечь только строгость и родительский контроль), современная наука признает факт существования детской сексуальности, которую должны учитывать родители и воспитатели и из которой вытекает также право детей и особенно подростков на получение сексуальной информации.

С другой стороны, современное общество, в отличие от ряда древних цивилизаций, остро осознает необходимость защиты детей от сексуальных посягательств и эксплуатации со стороны взрослых. Прежде всего, это делается путем установления легального возраста согласия - минимальный возраст, начиная с которого закон допускает добровольные сексуальные отношения между взрослым (старше 18 лет) и подростком. Самый распространенный в Европе легальный возраст согласия, принятый в половине всех европейских стран, - 14 лет; еще в одной четверти стран - 15 лет, лишь в 15 странах действует 16-летний рубеж. Во всех цивилизованных странах существуют также строгие наказания за вовлечение несовершеннолетних в проституцию и использование их в производстве и распространении детской порнографии. В подпольной сексиндустрии эти нормы не соблюдаются, это делает борьбу с детской порнографией трудным международным делом. Поскольку дети - естественные жертвы всех, включая сексуальные, злоупотреблений взрослых, а покушения на детей вызывают сильную эмоциональную реакцию общества, консервативные силы часто используют их для разжигания массовой истерии в средствах массовой информации. Зачастую непонятно, идет ли речь о защите детей от сексуальной эксплуатации со стороны взрослых, или от их собственной пробуждающейся сексуальности. Однако криминологическая статистика свидетельствует, что количество сексуальных преступлений против детей зависит не от возраста согласия, а от эффективности правоохранительной системы данного государства. Как писал Ленин, эффективность закона зависит не от строгости наказания, а от его неотвратимости.

Особенно большие сдвиги происходят в характере сексуального поведения и ценностей подростков. Во второй половине ХХ в. практически во всем мире произошло снижение возраста сексуального дебюта и уменьшение разницы в этом отношении между мужчинами и женщинами. Пик этого процесса пришелся в Европе и США на 1960-70-е годы, затем он затормозился. По данным последнего Британского национального опроса, 30% 16 -19-летних мужчин и 26% женщин этого возраста пережили первый коитус еще до наступления 16 лет, средний возраст сексуального дебюта в этой подгруппе - 16 лет. Но хотя в целом возраст сексуального дебюта между 1990 и 2000 гг. снизился, это произошло не в последние 5 лет, а в начале 1990-х годов (Copas et al., 2002). Сходные данные существуют по другим европейским странам, в том числе славянским. Средний возраст сексуального дебюта в странах Восточной Европы колеблется у юношей от 15.1 лет (в Хорватии) до 15.7 лет (в Чехии и Сербии), а у девушек - от 15.5 (в Польша) до 16.3 лет (в Сербия) (Bernik and Hlebec, 2001).

Снижение возраста сексуального дебюта и автономизация подростковой и юношеской сексуальности от «внешних» форм социального контроля (со стороны родителей, школы, церкви и государства) создает ряд потенциально опасных ситуаций, прежде всего - нежелательных беременностей, абортов и заражения инфекциями, передаваемыми половым путем (ИППП), последнюю угрозу сделал особенно серьезной СПИД. Кроме того, в 1970-х годах раннее начало сексуальной жизни на Западе повсеместно коррелировало с различными антинормативными и девиантными поступками (плохая школьная успеваемость, пьянство, хулиганство, конфликты с учителями и родителями и т.д.). Однако в 1980-90-х гг. положение изменилось. Хотя раннее начало сексуальной жизни и сегодня часто сочетается у подростков с проблемным поведением и стремлением скорее повзрослеть, последствия этого зависят как от социальных условий, так и от индивидуальных, личных особенностей подростка. В тех странах, где существует эффективное сексуальное просвещение, сексуальная активность подростков значительно реже сопровождается эпидемиологическими и другими социальными издержками.

Характер сексуального поведения подростка зависит не только от его субкультуры, но и от его собственных глубинных личностных свойств. Возраст сексуального дебюта и индивидуальный стиль сексуальной активности старшеклассников коррелируют со степенью их индивидуальной физической зрелости (точнее - с тем, как они ее воспринимают) и со стремлением скорее добиться взрослого статуса. Психологи выяснили, что важнейшая психологическая черта молодых 18-20-летних мужчин, ведущих интенсивную сексуальную жизнь и имеющих связи с большим количеством женщин, - любовь к новизне и риску, с которой коррелируют гипермаскулинность, физическая привлекательность, эмоциональная раскованность и повышенный уровень секреции тестостерона. Иными словами, эти юноши сексуальнее своих сверстников и полнее персонифицируют в себе традиционные ценности маскулинности - предприимчивость, смелость, раскованность, любовь к риску и т.д.

Отсюда вытекает, что те же самые, предположительно природные, черты, которые дают этим мальчикам определенные социосексуальные преимущества (в средних классах школы они пользуются авторитетом у мальчиков, а в старших классах приобретают успех у девочек) одновременно являются факторами риска , способствующими девиантному поведению, склонности к наркотикам, алкоголизму и сексуальному насилию. Знание этого весьма существенно для выработки дифференцированной стратегии как сексуального, так и всякого прочего воспитания и образования молодежи, в том числе и особенно - для профилактики наркомании. Хотя тенденции развития подростковой сексуальности всюду одни и те же, между странами есть существенные различия. В европейском регионе ученые различают три типа сексуальных культур.

В странах Северной Европы, где отношение к сексуальности традиционно терпимое, подростки максимально автономны от старших, половые/гендерные различия резко уменьшаются и существует систематическое сексуальное просвещение, демографическая и эпидемиологическая статистика наиболее благоприятна. Систематическое сравнение динамики подростковых беременностей, абортов, инфекций, передаваемых половым путем, и изнасилований показывает, что в терпимых, пермиссивных странах (Скандинавские страны, Нидерланды), дело обстоит гораздо лучше, чем там, где больше уповают на запреты и ограничения, как, например, в США. В 1996 г. число абортов на 1000 женщин репродуктивного возраста в Нидерландах составляло 6.5, а в США - 22.9. Исследователи объясняют успех Нидерландов превосходной программой сексуального просвещения и тем, что социальная политика государства здесь совпадает с личными установками людей.

В странах Южной Европы (Италия, Испания, Греция и др.) традиционные стереотипы, влияние родительской семьи и религии сильнее, сексуальное просвещение здесь менее откровенно, сохраняется двойной стандарт и т.д. Однако главные тенденции развития здесь те же самые. Третья группа стран (условно - Центральной Европы), включающая Англию, Францию и Германию, стоит посредине, причем одни больше тяготеют к первому, а другие - ко второму полюсу. Кроме различий между странами, существуют большие социально-классовые и региональные различия.

Убедившись в неэффективности внешнего контроля за подростковой сексуальностью, педагоги и психологи возложили надежды на сексуальное просвещение. Вначале некоторые думали, что с этим справится родительская семья, но надежды не оправдались. Даже в первобытных обществах, где функции четко распределены, подготовкой подростков к половой жизни занимались не родители, а кто-то из старших членов рода, специально облеченный этими обязанностями. Информация столь интимного свойства, если ее сообщает близкий человек, создает напряженное эмоционально-эротическое поле, в котором неловко чувствуют себя и родители, и дети. Хотя в современном обществе семейный разговор на «сексуальные» темы стал культурно и психологически более приемлемым, чем раньше, сравнительные исследования показывают, что независимо от степени терпимости и просвещенности родителей, подростки больше ориентируются на нормы собственного поколения. По данным последнего (2002 год) опроса 15-17-летних американцев, почти половина из них (и 56% из тех, кто уже расстался с девственностью), никогда не обсуждали своих сексуальных решений с родителями. Родители 37% сексуально активных тинейджеров даже не подозревают об этой стороне жизни своих детей. 20% родителей узнали об этом случайно, со стороны. 28% опрошенных подростков сообщили родителям о своем сексуальном дебюте постфактум. До своего сексуального дебюта говорили с родителями о сексе только 11% опрошенных. В других странах дело обстоит не лучше. Родительская семья - важный фактор нравственного и эмоционального воспитания детей, но сексуального образования она не дает и дать не может. Это делают другие социальные институты - общество сверстников, средства массовой информации, а прежде всего - школа, причем акцент делается не на запретах, а на убеждении и просвещении.

Предпринимаемые в этом направлении усилия дают положительные плоды, особенно в том, что касается уменьшения количества абортов и профилактики ИППП и ВИЧ-инфекции, Те страны, которые с этим запоздали, например, США (в 1969 г. лидер американских ультра-правых Роберт Уэлч утверждал, что школьное сексуальное просвещение - «грязный коммунистический заговор для подрыва духовного здоровья американской молодежи»), имеют значительно худшие демографические и эпидемиологические показатели по всем связанным с сексуальностью вопросам.

Всемирная организация здравоохранения проанализировала, как влияют на поведение школьников разные действующие программы сексуального просвещения. Оказалось, что ни одна из них не способствует ускорению начала сексуальной жизни учащихся: школьный курс либо отсрочивает начало половой жизни, либо делает ее более упорядоченной. Сексуально активные школьники, прошедшие соответствующий курс, ведут себя менее рискованно, чем их хуже образованные сверстники. При этом программы, которые не просто призывали подростков не спешить с началом половой жизни, но и обучали правилам безопасного секса, значительно эффективнее тех, которые пропагандировали только сексуальное воздержание. Самыми успешными являются программы, которые а) начинаются раньше, чем школьники вступают в половые отношения, и б) вооружают учащихся не только биолого-медицинскими знаниями об анатомии и физиологии репродуктивной системы, контрацепции и т.п., но и психологическими навыками и социально-нравственными нормами - как поступать в критических ситуациях, сопротивляться нажиму сверстников и т.п..

Для сексуального просвещения широко используются телевидение и Интернет. Например, Германский федеральный центр медицинского просвещения издает и бесплатно, по первой же просьбе, рассылает всем желающим прекрасно изданные научно-популярные книги и методические пособия, с учетом этнокультурных различий населения. Существует особая консультативная служба для подростков. Немецкий подросток, у которого возникли какие-то сексуальные тревоги, может совершенно бесплатно и анонимно, не "засвечиваясь", получить по Интернету грамотный ответ на любые вопросы, а в случае необходимости - продолжить разговор лично со специалистом. Такие службы существуют в большинстве западно-европейских стран.

Как выглядит на этом фоне Россия?

Исторически традиционная русская сексуальная культура, как на бытовом, так и на символическом уровне, всегда отличалась крайней противоречивостью (это подробно рассмотрено в моей книге «Сексуальная культура в России: Клубничка на березке». М. 1997)

Жесткий патриархатный порядок, логическим завершением которой была пословица «не бьет - не любит», сочетается с фемининным национальным характером и синдромом «сильной женщины».

Откровенный крестьянский натурализм, не знающий закрытости и интимности, соседствует с суровым внемирским православным аскетизмом. Разобщенность телесности и духовности проявляется и в языке, и в телесном каноне, и в представлениях о любви.

Изощренная матерщина и иное сквернословие соседствуют с отсутствием высокой эротической лексики. Это усугубляется сословными и классовыми контрастами.

Начиная, как минимум, с ХVII века, все цивилизационные процессы в России проходили под влиянием и во взаимодействии с Западом, «цивилизация» воспринимается как европеизация и вестернизация и вызывает прямо противоположные чувства. Одни видят в этом прогрессивную индивидуализацию и обогащение жизненного мира, а другие - разложение и деградацию. Всевластие бюрократического государства и отсутствие четкого разграничения публичной и частной жизни затрудняет формирование автономных субкультур, являющихся необходимой предпосылкой сексуального, как и всякого другого, плюрализма и терпимости. Отношение к сексуальности и эротике в России всегда политизировано и поляризовано, а реальные проблемы частной жизни при этом нередко теряются.

Тем не менее, в России ХIХ - начала ХХ в. происходили принципиально те же процессы, что и в Европе, и обсуждались они в том же самом интеллектуальном ключе. Особенно важную роль в развитии русской сексуально-эротической культуры сыграл Серебряный век.

Октябрьская революция прервала это поступательное развитие. Декадентская эротика была чужда рабоче-крестьянским массам, а большевистская партия видела в неуправляемой сексуальности угрозу своей идеологии тотального контроля над личностью. Столкнувшись уже в 1920-х годах со сложными социально-демографическими и социально-медицинскими проблемами (дезорганизация брачно-семейных отношений, рост числа нежелательных беременностей и абортов, распространение проституции, ИППП и т.д.) и не сумев разрешить их цивилизованным путем, Советская власть в 1930-х гг. обратилась к репрессивным, командно-административным методам (рекриминализация гомосексуальности, запрещение коммерческой эротики, ограничение свободы развода, запрещение искусственных абортов и т.д.) Идеологическим оправданием этой политики была уникальная большевистская сексофобия («у нас секса нет»), с резко выраженной анти-буржуазной и анти-западной направленностью. С помощью репрессивных мер вся сексуально-эротическая культура - эротическое искусство, научные сексологические исследования и какое бы то ни было сексуальное просвещение - в СССР была выкорчевана.

Официально провозглашенные практические цели этой политики - укрепление семьи и нравственности и повышение рождаемости - не были достигнуты. Напротив, она имела эффект бумеранга. Вместо повышения рождаемости страна получила рост числа подпольных абортов, а как только аборты были легализованы - заняла по этому показателю первое место в мире. Запрещение легального сексуально-эротического дискурса неизбежно низводит человеческую сексуальность до уровня немой, чисто физиологической, активности, делая ее не только примитивной, но и социально опасной и непредсказуемой.

Уже в начале 1960-х гг., как только репрессивный режим ослабел, сексуальный дискурс стал возрождаться, причем выяснилась не только чудовищная отсталость страны, но и то, что, несмотря на все репрессии и социальную изолированность от Запада, главные тенденции динамики сексуального поведения в СССР были те же, что и там - снижение возраста сексуального дебюта, эмансипация сексуальной мотивации от матримониальной, рост числа разводов, добрачных и внебрачных зачатий и рождений, повышение интереса к эротике, ресексуализация женщин и т.д. В том же направлении эволюционировали и сексуальные установки россиян.

По данным всех эмпирических исследований, существенные сдвиги в этом направлении начались не в эпоху перестройки и гласности, а уже в 1960-х и особенно 1970-х годах. Молодежь 1990-х годов только продолжила этот процесс эмансипации.

Отличие России от Запада заключается не в направлении развития, а в его хронологических рамках и в степени осознания обществом происходящих перемен.

По данным российско-финского исследования 1996 г., сексуальное поведение и ценности петербуржцев середины 1990-х годов напоминают те, которые существовали в Финляндии в начале 1970-х годов, когда там был достигнут пик сексуальной терпимости. Теперь некоторые ее проявления, такие как проституция и порнография, подвергаются критике с точки зрения гендерного равенства. В России либерализация сексуальной морали началась позже и приняла форму коммерциализации секса, которая часто сочетается с махровым сексизмом и традиционализмом, особенно если речь заходит о праве женщин на сексуальное самоопределение.

Степень либерализма россиян неодинакова в разных вопросах. При сравнении в 1994 г. сексуальных установок населения 24 стран, россияне (было опрошено 1998 человек, из них 64% - женщины, средний возраст - 41 год) опередили всех остальных по готовности принять и оправдать внебрачные связи (их категорически осудили только 36% опрошенных, а 17% признали допустимыми при всех условиях); в оценке добрачного и подросткового (до 16 лет) секса россияне оказались на среднем уровне, но ближе к либеральному полюсу, а в оценке гомосексуальных отношений - в консервативной части спектра («всегда неправильными» их считают 57%, а вообще не осуждают только 19% опрошенных).

Существенное различие России от Запада касается уровня осознанности происходящих процессов. В демократических cтранах Запада сдвигам в сексуальном поведении обычно предшествовали сдвиги в социальных установках, которые выражались и обсуждались публично. В России на бытовом уровне дело обстоит так же (иначе просто не бывает). Однако цензурные запреты (раньше) и отсутствие профессионального дискурса (теперь) препятствуют осознанию этих сдвигов, которые из-за этого кажутся неожиданными и катастрофическими, а порой и в самом деле становятся таковыми.

Прежде всего это касается подростковой сексуальности. Динамика и структура сексуальной активности российских городских подростков вполне сравнима с тем, что происходит в остальном мире. По данным С.И. Голода (1996), возраст сексуального дебюта российских подростков за последние тридцать лет все время снижался.

Таблица 1. Возраст начала сексуальной жизни ленинградскими студентами (% тех, кто уже имеет сексуальный опыт)

По данным нашего опроса 1993 г., в 16 лет первый половой акт пережили 38% мальчиков и 25% девочек, в 1995 г. эти цифры повысились до 50% и 33%. Некоитальные, социально и психологически менее ответственные, сексуальные контакты начинаются гораздо раньше и распространены значительно шире. Многие сексуальные контакты подростков являются разновозрастными.

Сами по себе эти цифры не сенсационны и вполне сопоставимы с западными. Тип современной российской подростковой сексуальной культуры, включая корреляции между ранним сексуальным дебютом и анти-нормативным поведением, очень похож на то, что существовало в США и в странах Западной Европы 30 лет тому назад. Однако в России эти сдвиги происходят в крайне неблагоприятной социально-экономической обстановке и на фоне крайне низкого уровня сексуальной культуры.

Только что опубликованное российско-голландское исследование (Ketting, Dmitrieva and Averin, 2002), в ходе которого были опрошены 1600 школьников 10-11 классов из 41 школы Дмитрова, Мурманска, Мытищей, Пскова и Таганрога, подтвердило результаты предыдущих исследований. Хотя сексуальная активность провинциальных подростков несколько ниже, чем в столицах, в 16-17 лет она быстро нарастает. А знаний о безопасном сексе у них нет. Только 15% матерей и 4% отцов говорили с детьми на «сексуальные» темы. Школу как важный источник сексуальной информации назвали только 7% опрошенных.. Большую часть информации о сексуальной жизни подростки получают из книг и журналов (53%), телевидения и радио (38% ), от друзей (33%) и от собственных любовников (35%). Информация эта несистематична и во многом недостоверна (на российском телевидении нет ни одной просветительской программы).

Это сказывается на сексуальном поведении подростков. 42% девушек не пользовались при первом сношении никакой контрацепцией, а 13% пользовались самым ненадежным методом (прерванное сношение). Гормональными пилюлями при первом сношении пользовались только 2.2% , а при последнем - 6.4% опрошенных сексуально искушенных девушек. Для сравнения: среди опрошенных в 1998 г немецких подростков не воспользовались контрацепцией при первом сношении только 11% девочек! По справедливому замечанию Эверта Кеттинга, cексуальное поведение российских подростков принадлежит к ХХI веку, а их сексуальное сознание и знания остаются на уровне середины 1950-х годов.

Неудивительно, что в России катастрофически велик процент незапланированных беременностей и абортов, а прирост СПИДа - самый большой

в Европе. Обращает на себя внимание также рост проституции, в том числе подростковой и детской, распространенность в молодежной среде сексуального насилия, торговля несовершеннолетними, безнаказанное производство и распространение детской порнографии и т.д.

Сексуальное поведение подростков сильно зависит от социальных условий данным Ю.А.Ямпольской, которая обследовала в 1999 г. 1000 учащихся ПТУ (средний возраст 15.5 лет), каждый третий (31%) из них имеет показатели полового созревания ниже нормативных для мальчиков этого возраста, а 2.6% процента подростков имеют выраженную общую задержку физического развития. Большинство из них достигает нормального уровня развития только к концу профессионального обучения (средний возраст 18.5 лет) («Физиология роста и развития детей и подростков», М.: 2000, с.269). В то же время сексуальную жизнь учащиеся ПТУ начинают значительно раньше обычных школьников. По данным нашего опроса 1995 г., к 16 годам сексуальный опыт имели 44.1% мальчиков-школьников и 62.7% учащихся ПТУ. У девочек соответствующие цифры составляют 23.9% и 46.0%. Без учета половых, средовых, социальных и индивидуально-типологических различий говорить о единых «нормах» полового созревания и сексуального поведения подростков бессмысленно.

В дополнение к общим задачам борьбы с бедностью, детской безнадзорностью, преступностью и наркоманией, необходимое условие преодоления отрицательных последствий подростковой сексуальности - сексуальное образование. Взрослое население России поддерживает эту идею. По данным общенационального опроса ВЦИОМ в 1994 г., 81% взрослых выступали за введение полового просвещения в образовательных учреждениях для

14-16-летних подростков, только 10% были против. Такие же результаты давали многочисленные выборочные опросы школьников, учителей и родителей.

Однако политически и методически неподготовленная попытка Министерства образования инициировать в 1996 г. при поддержке ООН экспериментальный проект такого рода провалилась. Против идеи сексуального просвещения начался и продолжается форменный крестовый поход под анти-западными лозунгами. Дело изображается так, будто за пропагандой безопасного секса и контрацепции стоят западные спецслужбы, желающие не только деморализовать, но и физически истребить российский народ. В этом походе приняли участие и некоторые деятели медицины и педагогики. Ни в одном из официальных документов РАО последних лет сексуальное здоровье подростков даже не упоминается. Студенты медицинских и педагогических вузов не получают никакого сексологического образования. Под благовидным предлогом защиты детей и нравственности в Думу внесены законопроекты, предлагающие запретить все, что вызывает у подростков сексуальное возбуждение. Возрождаются и популяризируются антимастурбационные страхи. Под видом борьбы с порнографией пытаются восстановить цензуру и даже предлагают ввести уголовное наказание за гомосексуальность, что явно противоречит Конституции и международно-правовым обязательствам России.

Разумеется, повернуть всемирную историю вспять или хотя бы «вывести» Россию из Европы никому не удастся. Низкий уровень сексуальной культуры и отсутствие сексуального просвещения вредит только российским подросткам, благоприятствуя распространению СПИДа и других опасных инфекций.

Продолжение нынешней сексуальной политики ( точнее - заменяющей ее анти-сексуальной истерии), в сочетании с другими неблагоприятными условиями (низкий уровень жизни, низкая рождаемость, высокая детская смертность, низкая культура здоровья и особенно традиционная нечувствительность россиян к факторам социального и личного риска и угрозы смерти, связанная с такими культурно-историческими диспозициями как фатализм, социальный мазохизм и выученная беспомощность) увеличивает вероятность физического вымирания и деградации страны.

Российской педагогике не следует быть соучастницей геноцида собственной молодежи.

© И.С. Кон