Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Аномальное   

Здоровье

Рейки  

Астрал  

Йога

Религия  

Астрология

Магия

Русь  

Аюрведа  

Масоны

Секс

Бизнес 

НЛП

Сознание

Боевое  

Он и она

Таро  

Вегетарианство  

Ошо

Успех

Восток  

Парапсихология

Философия

Гипноз  

Психология  

Эзотерика  

ДЭИР

Развитие

900 рецептов бизнеса

Главная страница

Обучение

Видеоматериалы автора

Библиотека 12000 книг

Видеокурс. Выход в астрал

Статьи автора по астралу

Статьи по астралу

Практики

Аудиокниги

Музыка

онлайн- видео

Партнерская программа

Фильмы

Программы

Ресурсы сайта

Контактные данные

Как выжить с мужчиной и Как выжить с современной женщиной.

скачать

Выдержки из произведения

Иоанна Хмелевская

Как выжить с мужчиной

Я сидела за столиком и ревмя реве­ла. Слезы лились прямехонько в гуси­ную печенку, так что соуса, которого по рецепту не полагается, образовалось жуткое количество. Его становилось все больше и больше, пока блюдо не стало совсем несъедобным.

Напротив, как все уже легко догадались, сидел мужчина, который меня разлюбил.

Явление это — я сейчас не о соусе в гусиной печенке — достаточно рас­пространенное, принимает разные фор­мы и бросается в глаза более или менее, впрочем, иногда и совсем не бросается, что, правда,  бывает раз в сто лет. Ведь это каким же надо быть пнем, чтобы не распознать женщину, которую разлю­били не по ее желанию.

Большому горю обязательно нужен какой-то выход. Иначе оно просто задушит всякую нормальную женщи­ну. Ненормальную тоже. Таких заду­шенных обычно вынимают из петли, вылавливают из проточных и непроточных вод и подвергают неприятной процедуре промыва­ния желудка. На подобные неэстетичные, нера­зумные и достойные всяческого порицания дей­ствия их толкает именно этот не нашедший выхода, шипящий в подкожных, соединительных, жировых и каких там еще тканях клубок зло­вредных и умственно ограниченных змей. Дан­ная умственная отсталость проявляется в том, что, утопив или отравив свою жертву, они тем самым лишаются объекта издевательства, и все развлечение — насмарку. Но это так, к слову.

По каким-то таинственным и необъяснимым причинам мужчины вдруг перестают любить жен­щин, за которыми еще совсем недавно носились, как мартовские коты. Я здесь не говорю, конеч­но, о тех случаях, когда эти причины видны нево­оруженным глазом и все вокруг диву даются, что он в ней так долго видел. Тогда исчезновение чувств кажется всем вполне обоснованным, ибо:

·  Прежняя сильфида разжирела, как сви­номатка, и ужасно сопит, когда моет ноги.

·  Жутко постарела: лицевая часть в мор­щинах, да и все остальные — изрядно привяли.

·  Дома ходит растрепанная, в старом ха­лате, шлепая тапками со стоптанными задниками.

·  Собственно говоря, никогда не умела прилично готовить. А сколько можно вы­держивать дрянную жратву?

·  Скандалит, ноет и вообще зудит.

·  Ноет, зудит и предъявляет претензии, как вариант, рассказывает со всеми под­робностями, что снилось соседке со вто­рого этажа, именно тогда, когда нор­мальный человек:

a) смотрит чемпионат мира по футбо­лу, где мы дошли до финала;

б) вдруг находит решение профессиональ­ной проблемы, с которой безнадежно мучается последние два года;

в) забросил удочку, а огромная рыба хо­дит вокруг его приманки;

г) хочет, наконец, спокойно почитать га­зету;

д) как раз сладко засыпает;

е) пришел домой жутко голодный и вмес­то конкретики на тарелке получает ду­ховную пищу, от которой звенит в ушах;

ж) говорит по телефону с кем-то важ­ным, кого наконец-то удалось заловить;

з) спешит на долгожданную встречу, а молния на брюках отказывается со­трудничать.

·  Транжирит его деньги, возбуждая все­общий ужас и зависть.

·  Получив образование и сделав карьеру, так превосходит мужчину, что скрыть это нельзя, как ни старайся.

·  Абсолютно ничего в жизни не достиг­нув, так им помыкает, что скрыть этого нельзя, и т.д.

·  Демонстрирует просто неприличную глу­пость.

·  Демонстрирует просто неприличный ум.

·  Ковыряет в зубах, которые с течением времени утратили свое первоначальное качество.

·  Решительно возражает, когда завалива­ются спать на диван в грязных ботин­ках.

·  Сама ложится спать на диван в грязных ботинках. Но это уже получается какой-то монстр. Ведь ни одна женщина, даже пьяная в стельку, ничего подобного не совершала с самого сотворения мира.

·  И так далее.

Все вышеперечисленные причины исчезно­вения большой любви вполне обоснованны и ни у кого не вызывают удивления. Однако мужчи­ны идут дальше, отправляются в некую неизве­данную область чувств и перестают нас любить без малейшего повода.

Я не подурнела, не растолстела, не постаре­ла, не поглупела, не поумнела, умела готовить, деньги транжирила только собственные, не со­пела, не шаркала ногами, не помыкала, не зудела, грязные ботинки тоже ни при чем.

А он все-таки меня разлюбил.

А черт его знает, может, просто пе­рестал притворяться, что любит?..

Они, конечно, притворяются. И кто знает, может, даже в девяноста процентах случаев. Ну, пожалуй, в семидесяти пяти. А притворяются, потому что этакий тип хочет:

·  С кем-то спать, а с этой, что как раз под рукой, выходит легче, проще и дешевле.

·  Возвращаться домой, где все прибрано, а грязные рубашки сами постирались и вернулись в шкаф, по пути пришив себе пуговицы.

·  Возвращаться домой, где перед тобой сама по себе возникает тарелка с ужи­ном.

·  Иметь надлежащий уход на случай грип­па, насморка и проблем с желудком.

·  Чтобы кто-то вычистил салон машины без дополнительных расходов.

·  Чтобы кто-то им восхищался и обожал.

·  Чтобы было на ком выместить стресс, накопившийся на работе.

·  Похвастаться красивой женщиной, что нравится другим.

·  Не мыть после себя ванну.

·  Жить спокойно и с комфортом.

Притворяться более или менее удачно, но все равно это чувствуется. Нет на свете такой толстокожей женщины, чтобы этого не чувство­вала. И нет такой, которая бы в этом себе созна­лась. Каждая себя убеждает, что ничего подоб­ного, ей все только кажется...

Поначалу, когда передо мной поставили эту пресловутую гусиную печенку, ароматную и ап­петитную, я собралась съесть ее с превеликим удовольствием, тем более что была жутко голод­ная. Но уже первый кусок стал у меня поперек горла, загородив дорогу всем остальным.

Зря я так сразу решила взять быка за рога. Надо было сначала подкрепиться.

Если особа женского пола как раз пребывает на диете, то решительное объяснение с мужчи­ной рекомендуется проводить до еды. Железно, данная особа потеряет аппетит и извлечет тем самым из своего несчастья явную пользу, кото­рая в состоянии возместить любые потери. Горь­кие рыдания утихнут на весах, а в измученной душе вспыхнет искорка удовлетворения. А уж потом черная зависть подруг превратит эту ис­корку в настоящее пламя.

Есть, правда, лица, которые, нервничая, лопа­ют со страшной силой. К счастью, таких немного, и можно посчитать их исключением, только под­тверждающим общее правило. Да и для таких есть вполне приемлемый выход: пусть цепляют­ся к мужику после еды, а не до. Может, им и удастся съесть меньше.

А вообще-то еда, как таковая, нужна мужчи­нам. Именно они являются истинными гурмана­ми, ставящими превыше всего вкусовые наслаж­дения. На миллион увлекающихся данной сто­роной жизни самцов приходится только одна самка. Можно таковую считать ошибкой приро­ды и не принимать в расчет. Самцов же надо просто-напросто кормить...

Минуточку, сейчас речь совсем о другом, о кормлении самцов я скажу позже, и вряд ли мне это доставит удовольствие. Ведь дело-то доволь­но опасное...

Тьфу, я же сказала, не сейчас! Прямо ата­визм какой-то!..

Мужчины обожают молчать.

Они бывают жутко болтливыми, что вовсе не противоречит предыдущему тезису. Мужчи­ны болтливы по-своему, с женщиной эти болт­ливые тоже будут молчать. Между собой они сплетничают, аж слюной брызжут, но треп в своей компании — это одно, а молчание — совсем другое. Один из ста тысяч... да какие там тыся­чи, один из ста миллионов готов разговаривать со своей женщиной, ведь, по их мнению, не для разговоров мы, женщины, созданы. Такой тип может, на худой конец, поговорить с по­сторонней женщиной на разные конкретные темы, служебные, например, о политике, на худой конец, о погоде, может детство золотое вспомнить, героическую военную молодость, с посторонней — о чем угодно, но не со своей и не дай Бог о чувствах. Об этом они молчат, как партизаны.

Ну, разумеется, за исключением предвари­тельных нежностей типа: «Я тебя люблю, только ты навсегда, ты — счастье мое, моя ты звездоч­ка, рыбочка, хрюшечка, жабочка» и так далее. Позже, когда связь уже установилась, таинствен­ная сила забивает им кляп в рот и, хоть ты трес­ни, слова из такого не вытянешь, все равно на каком языке.

Особенно, если начинают остывать их чувства к нам, некогда такие пла­менные.

Вот тут-то в воздухе и появляется некий подозрительный запашок.

Какой-то он не такой, как прежде, и каждая женщина это замечает. Раньше все терпеливо сносил, а теперь сердится и скандалит по любо­му поводу. Раньше замечал, а теперь словно ос­леп. Раньше при виде кровати от него аж искры летели, а теперь моментально засыпает мертвым сном, как будто рядом с ним лежит трухля­вое полено. Раньше пытался заключить в объя­тия при любой оказии, выбирая обычно самую неподходящую, теперь отодвигается как можно дальше. Раньше изливал душу и советовался, те­перь мы от третьих лиц узнаем, что его работа сгорела, а сам он получил благодарность в приказе за спасение из пламени секретарши директора.

Стоп, а не в секретарше ли?..

Ничего подобного. Секретарша встречает свою пятьдесят вторую весну, а красавицей она не была и четверть века назад. Исключительно высококвалифицированная рабочая сила. А значит не сердце, а только разум. И как, позвольте вас спросить, такой разум уразуметь?..

А наш подлец все молчит. Молчит и молчит, аж плохо делается. То злой бывает, то равнодушный, еще неизвестно, что хуже. А то из-за ерун­ды так раскричится, хоть святых выноси. А что тут такого, что посудная тряпка забыта на теле­фоне, велика важность, позвонил кто-то, когда в кухне крутилась, только и всего. А вот и нет, нам доходчиво объясняют, что дом превратился в свинарник, и приличный человек такого бе­зобразия терпеть не может. Или на деликатное замечание, что ботинки надо вытирать за две­рью, узнаем, где мы, оказывается, живем. Не в квартире, а в тюрьме, казематы это и узилище, галеры с надсмотрщиками-садистами. Никакой жизни тут нет!..

Ой, худо.

А потом, подлец, молчит.

И что прикажете с таким делать? Никакие вопросы: нежные, умоляющие, наводящие, со слезой, категоричные и деловые, гневные и скандальные — не дают результата. Или уходит от ответа, или заявляет, что нервничает из-за про­блем на работе, а то и вообще ничего не отвечает и по-прежнему молчит. Убить его, что ли? Нет уж, дудки! Убив, уже точно ничего не узнаем и будем мучиться до конца жизни, а то и дольше.

Может, поэтому женщины редко убивают мужчин?

Упорного молчания в подозрительной атмосфере не вынесет ни одна нормальная женщина. Свое собственное — пожалуйста, но только не его. Собственное — всегда обосновано и имеет под собой весьма веские причины, его же — как раз наоборот.

Поэтому любая хочет понять, в чем дело, и выцарапать суть из этого идиотского молчаливого нутра. Она старается, как может, и в ре­зультате добивается того, что:

·  Ситуация ухудшается с минуты на минуту, так как он еще не созрел, чтобы расколоться.

·  Теряет его из виду и из пределов досягаемости ногтей, так как он, движимый инстинктом самосохранения, не возвра­щается домой раньше полуночи.

·  Узнает со всей беспощадностью, что ее бросили, и она должна оставить всякую надежду.

·  Слышит разную неумелую ложь.

·  Оба убивают друг дружку.

Последний вариант довольно редок, так как обычно одному удается убить другого, самому оставшись в живых.

А упорно безмолвствующий гад, наконец, добровольно нарушит свое молчание только за­тем, чтобы осчастливить нас заявлением, что его чувство сыграло в долгий ящик. Молчал, потому что думал, а хорошенько все обдумав, пришел к выводу, что прежняя любовь окончательно сдохла, а он сам теперь отбывает в неизвестном направ­лении.

Некоторые категорически отказываются от всяких там ящиков и, упираясь всеми четырьмя лапами, клянутся и божатся, что своей женщи­ны они никогда не любили, а только притворя­лись, будучи все в трудах и заботах, что в конце концов им обрыдло. Иногда в этом есть доля правды.

А еще некоторые в подобной ситуации не­сут всякую чушь о дружбе и заботе, поддержа­нии знакомства и добрых отношениях и прочее в том же духе. Правда, глупости они и раньше говорили, так что можете не обращать внимания.

Ясное дело, вся эта прелесть объявляется в тот момент, когда организовывать какое-либо противодействие уже поздно. Мужчина решил очень основательно, хорошенько все утрамбовал и забетонировал. Тут только бомба поможет... Несчастная женщина, не имея под рукой бомбы, может только вырвать себе все волосы, а следовательно, нельзя им давать много времени. Быка за рога надо брать раньше.

Взятие быка за рога заключается в том, что­бы задать нужный вопрос в нужный момент и с нужным давлением. На такой вопрос мы получа­ем ответ, и лучше бы язык у нас отсох раньше.

Будучи в глубине души уверена, что именно я услышу, но цепляясь остатками сил за весьма призрачную надежду и одурманенная запахом гусиной печенки, я нужный вопрос задала, от­вет получила и наконец могла утешиться, что меня больше не обманывают, и спокойно при­ступить к проливанию слез.

Особо отвратительным был тот факт, что он свою печенку съел-таки. С аппетитом.

Ни в коем случае нельзя допустить ошибку с выбором нужного момента для быка.

Дико нервничающая женщина, предчувствуя несчастье, целиком поглощена исключительно своими сомнениями, опасениями, надеждами и волнениями, из рук у нее все валится, серое вещество рассыпается и трепыхаются всякие внутренние органы, рациональные же мысли никак не могут пробиться в ее голову. И вот в самый разгар такого веселенького самочувствия женщина совершенно перестает владеть собой, доходит до точки кипения, глаза застит туман, губы сводит судорогой, и именно этот момент он выбирает, чтобы схватиться за бычьи рога. К удару она совсем не готова и даже не представляет себе, что ее ждет, поэтому легко теряет почву под ногами и впадает в отчаяние.

Спрашивается, зачем, ей все это нужно?

Особа хоть сколько-нибудь благоразумная и предусмотрительная начинает с разговора с самой собой. Отвечает за подозреваемого мужчину, исходит из худшего варианта и настраивает­ся на полный провал. Например:

Она: «Послушай, дорогой, давай поговорим спокойно».

Он: (молчит).

Она: «Послушай, дорогой, мы можем пого­ворить?»

Он: «Гмммм».

Она: «Послушай, дорогой...»

Чтобы зря не терять времени и не тратить весь день на разговор с самой собой, приходится усилием воли выкинуть из головы фанаберии уп­рямого идиота и сразу переходить к следующей фазе, когда он, наконец, отложив газету и с выражением лица:

а.) мученическим;

б) взбешенным;

в) каменным и непроницаемым;

г) лицемерно-доброжелательным;

д) подозрительно-враждебным;

е) возмущенным

начал издавать членораздельные звуки.

Она: «Между нами словно черная кошка пробежала, и как-то ты ко мне переме­нился. В чем дело?»

Он: «Ни в чем».

Она: «Как же ни в чем, когда ты переме­нился?»

Он: «Не переменился».

Она: «Еще как! Мне кажется, ты меня раз­любил».

Он: (молчит и пялится в окно).

Она: «Я же с тобой разговариваю! Ответь мне что-нибудь!»

Он: «Что тебе ответить?»

Она: (скрипя зубами. Разговор с самой собой хорош еще тем, что можно скрипеть чем угодно и когда угодно.) «Слушай, ты меня еще любишь? Я для тебя хоть что-нибудь значу?»

Он: (по-настоящему никогда бы так быстро не сдался, но в разговоре с самой собой можно опустить тяжелые и незначимые фрагменты). «Мммм... ну...»

Она: «Говори прямо! Ты меня еще любишь или нет?»

Он:   (отчаянно вырывает у нее этого быка и сам берется за рога). «Нет»

Она: «Как это, нет?..»

Он: (уже менее напряженно, так как худшее позади). «А так это. Ты спросила. Я ответил. Нет. Не люблю. Ведь это же и так видно. Я тебя разлюбил».

Она: «Ты хочешь сказать, что я для тебя уже ничего не значу?»

Он: «Вот именно. Это я и хочу сказать».

Она: (прерывает на минуту разговор сама с собою, так как чувствует, что задыхается. Вытирает слезы, переводит дух, немного приходит в себя и продолжает): «И что же теперь будет? Мы расстаемся?»

Он: «Да. Я все обдумал. Так будет лучше. Ра­зойдемся культурно и останемся друзьями».

Она:   (в разговоре сама с собой задумывается и принимает вариант номер два, худший).

Он: «...разойдемся, и я тебя знать не знаю. Забудь о моем существовании».

Она:  (подумав еще, принимает вариант номер три, еще хуже, чтобы быть готовой ко всему).

Он: «Ты мне уже давно опротивела. Видеть тебя не могу! Убирайся, чтоб духу твоего здесь не было!»

Она: (поскольку хуже уже быть не может, успокаи­вается и переходит к прозе жизни). А али­менты ты мне будешь платить?

Он «Спятила? С чего это я тебе буду пла­тить! Молодая, здоровая баба, иди рабо­тать! »

Она: (будучи несколько ошарашена развитием ситуации в разговоре сама с собой, начинает лихорадочно соображать, что же ей делать и куда податься. Понемногу в ней назревает бунт и начинают проклевываться рациональные мысли).

«Ну уж нет! Работать я моту, по­жалуйста, а вот идти никуда не на­мерена!

Сам убирайся!

И прямехонько к той бабе, ради ко­торой ты меня бросил, подлец!»

Он: (в разговоре сама с собой тут никак нельзя преду­гадать, что он сделает или скажет. Скорее всего от бабы машинально будет отпираться, но все это уже не имеет никакого значения.

Продолже­ние диалога представляется затруднительным).

Немного подготовленная и слегка закаленная приведенным выше разговором женщина мо­жет приступать к прорыву мужеского молчания и выяснению отношений. Для подкрепления рас­шатанной психики неплохо предварительно ку­пить новую шляпку, туфли или еще какую тряп­ку, чтобы иметь про запас ни разу не надеван­ную вещь. Сама мысль об обнове — бальзам для измученной женской души.

Разговор сама с собой, конечно, можно провести, но смысла в нем немного, ибо сразу выс­какивают и торчат со всей очевидностью вопро­сы типа «почему?» и средь них принципиаль­ный: «почему ты меня разлюбил?» Ни одна женщина сама по себе на него не ответит, да и у мужчины возникнут трудности, если, конечно, нет очевидных причин, изложенных нескольки­ми страницами раньше. А значит, выяснение отношений может приобрести характер острый и совсем нежелательный.

В зависимости от темперамента сторон мо­гут пострадать:

·  Лицо заинтересованного лица, участвующего в обмене мнениями.

·  Одежда лица см. выше.

·  Волосяной покров лица см. выше.

·  Стеклянная и фарфоровая посуда.

·  Долго и заботливо выращиваемые цве­ты в горшках.

·  Хорошие отношения с соседями.

·  Некоторые не слишком прочные предметы меблировки.

·  Безукоризненная до сих пор репутация в глазах закона.

·  Черт знает что еще.

И на кой ляд нам вся эта морока с возмещением понесенного ущерба, не говоря уже о расходах?..

Таким образом, момент, чтобы сломить мужское молчание, был мной выбран самый неудач­ный со всех точек зрения, тем самым была ис­порчена не только гусиная печенка, но и креп­кая связь с мужчиной. И правильно меня бросили. Глупость должна быть наказуема.

Меня бросили, экс-мой мужчина проводил меня, стис­нув зубы, домой и с нескрываемым облегчением удалился. Его уже не было. Оказался вне преде­лов досягаемости. И я не могла:

·  Закатить ему страшный скандал.

·  Задать ему вопросы, настойчиво требуя ответов.

·  Припереть его к стенке.

·  Расцарапать ему ногтями рожу.

·  Разбить о его башку несколько тарелок.

·  Предстать перед ним прихорошившейся и искусительной, чтобы предложить бокал вина на прощание.

·  Затащить его в постель.

·  Рыдать в жилетку.

·  Я ничего не могла.

Хотя жилетка, под которой ничего не бьется, кроме нетерпения и враждебности, представляется нам пред­метом, лишенным ценности.

Жи­летке мы должны как минимум нра­виться, чтобы имело смысл проливать в нее слезы.

Мне хотелось забиться в уголок и не дотрагиваться до того узла, что во мне завязался. Или наоборот — мазохистски расковыривать его ма­никюрными ножницами. И ни с кем не разгова­ривать, а если уж и говорить, то никак не о документации. А скорее о типах надгробных плит.

Самой большой трагедией женщин стало равноправие.

Биология, к сожалению, за общим прогрессом не последовала. Сопротивляется почему-то, люди свое, а она свое, и никто ей не указ.

С прискорбием приходится констатировать, что по-прежнему только женщины рожают детей и — мало того — еще и выкармливают их своей грудью, и ни один мужик не собирается этим заняться. Ни один также не рвется браться за то, что традиционно считалось дамской рабо­той. Единственная мука, которой они доброволь­но подвергаются, это — химическая завивка, да и то, где сегодняшней холодной до прежней — горячей!

Одна дама как-то сказала, что ходит в парик­махерскую и делает химию только для того, что­бы пережить неземное наслаждение, когда сни­маешь это горячее железо с головы.

Мужчины весьма благоразумно решились на сию процедуру, только когда она приобрела бо­лее мягкий характер. И можно только позавидо­вать их здравомыслию.

Женщины же, по всей видимости, последний ум растеряли.

Мало им было рождения детей, мало домашних развлечений в виде стирки, готовки и шитья, мало проблем с мужиками, которых надо обслуживать, так еще занялись прямым мазохизмом и решили пойти на службу и зараба­тывать деньги. Таким образом, к традицион­ным занятиям прибавили себе еще модерно­вые.

И вот мы видим счастливую женщину, живущую полной жизнью, прямо-таки нуждающу­юся во всевозможных политических и граждан­ских правах: в одной руке у нее пылесос, в дру­гой — калькулятор, третьей с нежной улыбкой на устах она подливает чаек дорогому мужень­ку, четвертой исправляет ошибку в школьной тетради ребенка, пятой связывает в узел гряз­ное белье, чтобы отнести в прачечную, шестой... погодите, погодите, это какой-то осьминог полу­чается! Да ладно уж, шестой делает себе изыс­канный макияж, седьмой поливает цветочки... Восьмой моет посуду.

Ну, скажем, узел с бельем удастся всучить мужу, хотя они прачечной терпеть не могут. Странное дело, чистая, условно чистая и даже грязная наволочка на подушке не производит на них ни малейшего впечатления, та же самая наволочка, пересчитываемая в прачечной, потря­сает их до глубины души. Удивительное явле­ние. Узел, однако, весит порядочно, что дает нам аргументы. Мужчина, как почти все животные мужского пола, физически сильнее, а даже если это и не так, ни за что в жизни не признается. Вот пусть и таскает.

Ясное дело, существуют честные и благо­родные, которые помогают женщине по дому и на кухне. А вообще непорядок. У нас равно­правие или нет? Равноправие. Тогда почему накухне мужчина помогает женщине, а не на­оборот? Должно быть все поровну. По четным дням она ему помогает, по нечетным — он ей,а о високосных годах, так и быть, спорить не будем.      

А раз такой случай, давайте представим себе этот перевернутый мир, где женщина оказывается на месте мужчины, а мужчина — на месте женщины. Вот красотища-то!

Да, есть такие, есть, что и в магазин сходят, и посуду помоют, и картошку почистят, и на родительское собрание в школу пойдут, и сами себе постирают трусы и носки, и даже чай женщине подадут. Все сделают, мрачнея день ото дня, и в конце концов нас разлюбят, ибо вовсе не такая каторга — цель всей их жизни.

Нет, не совсем так: Одни нас разлюбят, а другие на нас женятся.

Тут их сам черт не разберет. Одно ясно: что бы они ни сделали, цель будет одна — избавить­ся от традиционно бабской работы.

Таким макаром женщины с воплями протеста, размахиванием направо и налево белой рабыней, эксплуатацией человека человеком, ущемленным биологическим видом, дискриминацией по половому признаку и прочими подобными бреднями достигли ошеломляющего успеха в виде каторж­ной работы для себя и фантастических льгот и привилегий для мужчин. А последние с огромным здравомыслием, а следует признать, что когда речь идет о том, чтобы избавиться от утомительных обязанностей, они проявляют прямо-таки потря­сающую расторопность, тут же сообразили, в чем дело, ничуть не сопротивлялись и с чувством удов­летворения приняли предложенные им выгоды.

А видя при этом жуткую глупость женщин, перестали их уважать.

Беда женщин в связи с эмансипацией так велика и необъятна, так глубока и всестороння, содержит в себе столько аспектов, что не зна­ешь, с какого боку к ней и подступиться. Своей хронологии эта гадость не имеет, поэтому пройдемся по разделам.

Начнем с самого жестокого и отвратительного.
С денег.

Ладно уж, что там говорить, было время, когда какая-нибудь такая несчастная, даже с солидным капиталом, доступа к нему не имела, так как имуществом распоряжался папенька, супруг, брат, дядюшка или еще какой-нибудь предста­витель явно худшей половины человечества. Но как известно, голь на выдумку хитра, притесня­емые дамы прекрасно приспособились к суще­ствующим порядкам и вытягивали из всех этих господ денежки самыми разнообразными спосо­бами, правда, иногда с удивлением обнаружи­вая, что доить-то уже и нечего, так как те тоже умеют транжирить. Весьма прискорбно. Понят­но, такое положение дел следовало изменить, что и было сделано.

Но получив право распоряжаться собственностью, надо было на этом и остановиться, а не лезть очертя голову дальше.

Мужчины в прежние времена знали, что должны зарабатывать на дом, семью и детей, еще на случайные связи с дамами известного поведения, а также на всякие прочие собственные хобби и развлечения. Ну, и зарабатывали, как миленькие, ведь им и в голову не могло прийти, что может быть как-то иначе. Они по природе своей ленивы и консервативны. Так все и шло привычным путем. И вдруг — вот радость-то — эти глупые бабы по своей соб­ственной воле кинулись освобождать их от обя­занностей, перекладывая всю тяжесть на соб­ственные плечи.

Надо сказать, удалось. Переложили.

Таким образом, приобрели обязанности наравне с мужчинами и, хочешь не хочешь, теперь женщины вынуж­дены:

·  Получать образование и профессию.

·  Вставать в шесть утра и спешно выбе­гать из дому, невзирая на погоду и са­мочувствие.

·  Заставлять себя обдумывать вопросы, чуждые вашей натуре, а то и просто от­вратительные.

·  Контактировать с людьми, которых тер­петь не можешь.

·  Держать язык за зубами.

·  Поджимать хвост.

·  Заниматься хищениями, злоупотребле­ниями и созданием недостачи.

·  Принимать молниеносные решения, что для каждой особи женского рода высшего порядка является сущей пыткой. (Для осо­бей низшего порядка — это не проблема, например, для атакующей пантеры.)

·  Портить с таким трудом раздобытую одежду в общественном транспорте.

·  Считать.

(Здесь следует обратить внимание на явление таинственное и необъяснимое. Из ста женщин считать умеет максимум одна, как редчайшее исключение на некоторые сотни приходится две, из ста мужчин считать умеют девяносто восемь. Исключения только подтверждают правило. И ведь во всех расчетных отделах, кассах, банках, бухгалтериях и прочих счетных заведениях сидят женщины. Вкалывают эти несчастные в поте лица и совершенно справедливо полагают, что их труд тяжелее, чем у шахтеров в за­бое. А значит и должен лучше оплачи­ваться. И правильно, шахтер делает свое дело, то, что умеет, они же — совсем на­оборот. Во всем этом нет ни малейшего смысла. И кто подобный идиотизм выду­мал? Не иначе, как какой-нибудь ярый антифеминист!..)

·  Короче говоря, зарабатывать деньги.

Да еще при всем при этом женщины докатились до такой стадии кретинизма, что если ка­кая-нибудь может работать на производстве и зарабатывать деньги, но не делает этого, счита­ют ее законченной дурой.

Вообще-то зарабатывание денег само по себе дело весьма приятное. Свои собственные заработанные можно потратить на что твоей душе угодно и даже ко всеобщему осуждению растранжирить. Однако тут возникает один недостаток: проявля­ется некая отвратительная и крайне обремени­тельная черта — чувство ответственности.

И тут в душе страшный конфликт, который все разрастается и превращается в настоящий ураган. Шляпка или счет за телефон?.. Летний костюмчик или арматура для раковины, что вчера окончательно накрылась?.. Скромненькая накидка из норки или ремонт в ванной?.. Пер­чатки или мясо на обед?..

Надо сказать, в последнем случае любая женщина, даже сверхответственная, предпочтет пер­чатки, ведь от еды только толстеешь. И совер­шенно правильно сделает.

Чувство ответственности, как таковое, заложено в женщинах самой природой, но ограничи­вается только элементами, биологически ей при­сущими. А именно — детьми. Чрезвычайно ред­ко случается, чтобы женщина, вьнося из горящего дома тефлоновую сковородку и новые туфли, забыла о детях, сладко спящих в колыбели. Столь же редки случаи, когда она забывает забрать сво­их чад из детсада, забывает об их ветрянке, обеде и вообще существовании. Дети закодированы в ее подсознании. Ребенок, оставленный дома, гло­жет ее не меньше, чем пираньи в реках Южной Америки, и может совершенно отравить удоволь­ствие от бала в Венской опере. Ребенок, самосто­ятельно разогревающий обед после школы, зас­тавляет ее кидаться к телефону во время:

·  — конференции на высшем уровне;

·  — операции желчного пузыря и сердечно­го клапана;

·  — ревизии в ювелирном магазине;

·  — продажи билетов в железнодорожной кассе пассажирам, чей поезд отправля­ется через сорок секунд;

·  — забега на сто метров для женщин на Олимпийских играх;

а также любых других занятий.

Вот, пожалуй, клинический случай:

Во время различных конных состязаний на ипподроме раз двадцать в сезон из громкоговорителя раздается отчаянный призыв к некоему папаше, чей маленький Павлик ожидает в секре­тариате. Старики не упомнят, чтобы подобный призыв хоть раз был обращен к матери, которая в вихре азарта позабыла о своем Павлике на­прочь. И не думайте, пожалуйста, что мамаши бывают на ипподроме реже. Кому как не мне, завсегдатаю, это знать.

Ответственность за Павлика при­суща матери биологически.
Я же говорила,  что биология от­стает!

Все остальное — совсем наоборот. Точно так же биологически мамаша уверена, что за все остальное должен отвечать мужчина. Собственная ответственность только портит ей характер.

Сражаться с биологией не рекомендуется. Ре­зультаты могут быть самыми плачевными. Пока еще в этой борьбе никто не победил, а если и победил, то только себе навредил, впрочем, так ему и надо.

Вне всякого сомнения, не иначе как дьяволом подсказанная идея самой зарабатывать день­ги родилась где-нибудь на кухне во время уто­мительной домашней работы. Возможно, у хо­зяйки как раз что-нибудь на плите убежало.

И хозяйка размечталась. Сидит она себе элегантно одетая и причесанная с изысканным ма­кияжем в каком-нибудь учреждении, вокруг — только взрослые люди, которые не размазыва­ют по лицу слезы грязными руками, ревя при этом во все горло, иногда —даже мужчины, которым она совсем не обязана штопать носки и гладить рубашки... (И никто ее не заставит, даже если на них все, как корова жевала!) Обя­занности ее строго ограничены, тюкает себе спокойненько на машинке, перекладывает бу­маги из одной стопочки в другую, бумажки ле­гонькие, беленькие, не кипят, не пригорают, есть не просят и мыть их не надо, восемь часов сплош­ного удовольствия, отдыха и спокойствия. И за все это ей еще и заплатят! Ну скажите по сове­сти, кто о таком счастье не мечтал?!..

Воображение — вещь непредсказуе­мая и практически безграничная — могло нарисовать и другие картины.

Вся дорогая семейка за столом: ребенок опрокинул на себя тарелку супа, муж требует соли, второй ребенок отказывается есть морковь, в кухне подгорают сырники; а почему бы все то же самое не делать за деньги? Официантка! Ка­кая прекрасная профессия! Не хочет дурашка моркови — и не надо; суп разлили — можно подтереть с вежливой улыбочкой и таким при­ятным сознанием, что менять одежду сопляку и стирать ее будет кто-то другой. А что там подгорает, ее вообще не касается; и за такое удоволь­ствие еще и деньги платят!..

Или вот еще: делает она анализы в лаборатории, всякие химические опыты, интересные и приятные, ну, разве что запах слишком силь­ный; а то раскраивает ткань, что-нибудь новень­кое придумывает или ухаживает за ноющим и стенающим болваном не сутки напролет, а всего несколько часов и получает за это бешеные день­ги. Разве не рай?! И какого черта она даром мучается, сидя дома?!..

Вот такие-то голубые мечты и привели к известным нам последствиям. Только проклятое воображение не учло одной мелочи.

Рай — раем, удовольствие — удовольстви­ем, но собственный-то дом, муж и дети никуда не делись. Благоприобретенная профессия от­нимает свои восемь часов, преодоление про­странства между местом жительства и местом работы тоже требует времени, итого будет ча­сов девять. В жалкий остаток, что эмансипиро­ванная женщина сэкономит от светового дня, ей надо затолкать:

·  — уборку квартиры;

·  — как минимум обед и ужин, если у нее хватило ума спихнуть на кого-нибудь завтрак;

·  — покупку продуктов — и здесь возблаго­дарим Господа, что в родной стране кон­чился очередной государственный строй (от слова «очередь», если кто не понял);

·  — постирушку;

·  — и еще несколько мелочей.

Женщине не остается времени на себя.

Но об этом подлое воображение не сказало ни слова. Не предостерегло. Не продемонстрировало портрет запущенной кикиморы с вися­щими патлами или клоком соломы на голове, с обломанными ногтями, с увядшей, но зато с обильными морщинами кожей и прочими пре­лестями, что так щедро нас украсили. Ни звука не проронило о платье, которое, конечно, не кра­сит человека, но женщину может вконец изуро­довать. В общем, надуло нас самым подлейшим образом.

Надо признать, погорели мы основательно.
А что хуже всего, мужчи­ны воспользовались случаем момен­тально и всесторонне.

Особы с безразлично каким уровнем интеллекта, но зато с инстинктом выше средне­го не только справляются с вышеописанным катаклизмом, но даже кое-что при этом выигрывают. Прежде всего:

1. В рамках педагогической деятельности снимают со своей шеи детей. Ребенка надо подготовить к жизни, а значит, он должен уметь:

а.) мыться сам, включая уши;

б) одеваться сам, включая правильное со­поставление петель и пуговиц;

в) приготовить себе завтрак из продук­тов, не угрожающих здоровью, и даже его съесть;

г) попасть из школы прямо домой, не вы­искивая по дороге дополнительных раз­влечений на свою и нашу голову;

д) понять, хотя бы приблизительно, зачем ходить в школу и почему ему все-таки лучше эту школу окончить. Задача, ко­нечно, не из легких, но достижимая;

е) выполнить примитивные домашние обязанности, как то:

— вымыть за со­бой тарелку и стакан, не разбив при этом ни один из предметов, а также поместить извозюканные

— грязью;

— соком;

— яйцом всмятку;

— маслом от заглотанных в спешке шпрот;

— пастой из ручки;

— смазкой от случайно встреченного бульдозера

предметы гардероба в корзину для грязного белья, а не на подоконник среди только что принесенных из магазина продуктов, или под стопку книг и тетрадей;

ж) собственноручно и эффективно вычи­стить свои ботинки;

з) и прочее в таком роде.

2. Используя изощреннейшие приемы, по­степенно или же одним ударом приуча­ют и заставляют мужчину делать абсо­лютно то же самое, что и ребенка. Сверх программы, неумеренно восхищаясь его физической силой, склоняют к занятию тяжелой атлетикой, то есть делать по­купки. Речь идет, естественно, о простых и однородных продуктах, ведь ничего другого мужчина купить не в состоя­нии. В конце концов, нельзя же от него требовать слишком много.

3. Беспощаднейшим образом избавляются от глубоко укоренившегося атавизма — чувства долга, а следовательно, прини­мают во внимание, что:

а.) принадлежащий ей мужчина — не па­ралитик;

б) у него имеются две функционирующие руки и в придачу две ноги;

в) над конечностями возвышается голо­ва, а в ней расположено устройство, называемое мозгом;

г) устройство информирует его, что:

— он голоден;

— ему нужны чистые трусы и рубашка;

— все это ему должна предоставить женщина;

— а фигушки, женщины под рукой нет, так как она отправилась на работу;

— если даже и есть, то категорически от­казывается от предоставления услуг;

— человек может продержаться без еды сорок дней, но при этом неважно себя чувствует;

— что же до трусов и рубах, то в грязном виде они обычно производят дур­ное впечатление;

— нужно что-то делать.

После безрезультатных попыток склонить женщину к выполнению обязанностей, которые перестали быть ее обязанностями, устройство предлагает несколько аварийных вариантов:

1. Удовлетворить свои потребности самому.

(Отвратительно.)

2. Учинить жуткий скандал.

(Ненадежно. Может не подействовать.)

3. Пригласить специалиста.

(Дорого.)

4. Заменить женщину.

(Интересно.)

После чего обычно мужчина перестает нас любить и отбывает в неизвестном направлении. Вот и вся польза женщинам от равно­правия...

То есть нет, не так, я совсем другое хотела сказать. Они в состоянии сменять женщину на другую, всегда и везде, при любых обстоятельствах, без малейшего повода и каких-либо ста­раний с нашей стороны. Это своего рода сти­хийное бедствие, которому трудно что-нибудь противопоставить.

Если все же женщине с инстинктом выше среднего удастся только что описанную акцию провернуть без достижения радикального эффекта, то есть без потери мужчины, она приобретает огромные преимущества.

Возвратившись с работы, она совсем, не должна:

·  — В дикой спешке готовить еду.

·  — (Да чего уж там. Ладно. Кто-то все равно должен приготовить. Но пусть она сделает это в свободное время и оставит в холодильнике, а вечером только подогреет. На это уйдет не больше пятнадцати минут.)

·  — Мыть посуду, накопившуюся за весь день.

·  — Сломя голову кидаться стирать, убирать, гладить, пришивать и исправлять, чис­тить и препираться, искать и находить.

Зато она может:

1. Заварить себе кофейку, расположиться поудобнее и углубиться в чтение.

2.  Отдохнув, внимательно поглядеться в зеркало и подумать, чего ей не хватает.

3. Вымыть голову.

4. Сменить рабочую одежду на вечернюю и выйти:

— на встречу со знакомыми;

— в гости;

— в кафе, в кино, на прогулку, прошвырнуться по магазинам, в парк культу­ры и отдыха, да куда угодно;

— никуда не выходить и провести тихий вечер дома;

— встретиться с интересным  муж­чиной.

Вот тут-то и начинается...

Со всем этим равноправием мужчи­ны тоже явно поглупели.
Прежде все­го демонстрируют полнейшее и поразительнейшее отсутствие логики.

В те незабвенные времена, когда женщина жила еще исключительно частной жизнью и не взваливала себе на спину дополнительно работу по профессии и проклятье зарабатывать деньги, а значит, когда у нее было меньше обязанностей и нагрузок, с ней цацкались, как с тухлым яй­цом. Кидались поднимать оброненные платочки и веерочки...

Хотя нет, платочки и веерочки тут ни при чем. Их обычно роняли, чтобы завлечь свой «предмет». Обычно при этом возникали всевозможные недоразумения и даже несчастья, если поднимать бросался другой, а тот, кто нужен, дурак набитый, столб столбом, не разобравшись в ситуации. Так что к повсед­невной жизни все это не имеет никакого от­ношения.

...только совершеннейший медведь неотесанный раньше мог сидеть, когда женщина стоит. Только совер­шеннейший болван невоспитанный мог не помочь ей нести что-либо тяжелое, вырвав оное из слабых дамс­ких ручек. Только распоследний под­лец, да будет он проклят во веки веков, заставил бы ее заниматься какими бы то ни было делами в при­сутственных местах, будь то ви­зит к чиновнику или присмотр за ремонтом всего дома, не говоря уж о мытье экипажа или закладывании лошадей.

Нынче же, когда добившаяся идиотского рав­ноправия женщина делает все и еще кое-что, к ней относятся так, что сказать страшно. Она может стоять себе до посинения, когда мужчина сидит развалившись и плюет в потолок. Может таскать какие угодно тяжести (я лично однажды из чисто спортивного интереса и жуткой обиды в соотношении фифти-фифти как-то взвесила все, что приволокла из магазина. Получилось ше­стнадцать с половиной килограммов), а мужчи­на и глазом не моргнет...

Ну ладно-ладно. В обществе собственной женщины или даже просто знакомой носят, поднимают и стоят. Будь на их месте родной дедуш­ка, что там ни говори, тоже мужчина, и он бы носил, поднимал и стоял. Именно поэтому со­временные мужчины стараются избегать как дедушек, так и женщин, занятых своими обязанностями.

...Все на нее сваливают, начиная с сантехника и кончая налоговой инспекцией. Я соб­ственными глазами видела, как женщина седла­ла коня и не по службе, а в частном порядке. А ее постоянный поклонник, стоявший тут же рядом, был занят исключительно своим внешним видом.

Если ее не заставляют мыть машину, то только потому, что боятся — или вымоет плохо, или, не дай Бог, чего поломает.

Нет, сейчас речь идет не о взрыве пламенной страсти! Не о том первом этапе чувств, когда драгоценнейшая ножка никак не может ступить в лужу, даже если обута в резиновый сапог, ког­да из драгоценнейшей ручки вырывают вечер­нюю сумочку весом сто пятьдесят граммов и вовсе не с целью грабежа, как кто-нибудь мог подумать, а только чтобы облегчить жизнь лю­бимой, а некоторые идут так далеко, что даже подают чай для двоих. Нет, сейчас речь о после­днем этапе, который может длиться и полвека.

Ну, и где тут смысл, где логика?

Эмансипированная женщина, выходя из дома, должна иметь при себе деньги. Или эту, как ее, кредитную карточку, все равно.

Так ей и надо. Было время, когда в общественных местах за нее платил мужчина и сго­рел бы со стыда, если вдруг денег не хватило. В нынешнее жуткое время никогда не знаешь, может, придется за него самой заплатить. Что его вполне устроит.

Единственные, кто сохранили благоразумие, это дамы профессионально предосудительного, или, как еще говорят, легкого поведения. Только они трактуют мужчин как положено, и ни одно­му даже в голову не приходит не расплатиться. Есть в этом какая-то сермяжная правда, которую следует всесторонне и тщательно изучить современными научными методами.

Мужчины, потерявшие в результате эмансипации свое естественное прирожденное превосходство, поначалу возмущенные и дезориентированные, а в результате — беспомощные, однако, быстро обнаружили огромную для себя пользу. Расходов меньше. Энергию и творческие идеи из себя выколупывать во что бы то ни стало уже и не очень нужно, ведь женщины частично взяли это на свои плечи. Можно прилечь и рассла­биться. Ах, каким приятным становится этот мир!

Однако со свойственной всем мужчинам тупостью они не заметили, что одновременно усохли и их мужские качества. Ну разве что остались им еще мыши.

Мыши — лучший индикатор, выявляющий разницу между полами, ничто в мире с ними не сравнится. По каким-то таинственным и науке неизвестным причинам почти все женщины панически боятся этих милых зверюшек, а из муж­чин — практически никто. И с подобной биологической шуткой не поспоришь. Мужское превос­ходство, мужская отвага, мужское рыцарство, мужская сила, мужское всё при виде мышей про­является наилучшим образом, пробуждая в жен­щинах чувства соответствующие и противопо­ложному полу прямо-таки необходимые. Одни только мыши. Это, конечно, немного, но хоть что-то. И приходится удивляться, что мужчины не пользуются ими значительно шире. Ну вот, разве мальчишки разводят белых мышек, что, несомнен­но, является проявлением здорового инстинкта.

Между нами говоря, далеко не все женщины так уж этих мышей боятся. В большинстве — да, но вовсе не все. А вот симулировать жуткую панику при виде мышонка, чтобы получить мужскую реакцию, по которой давно истосковались, — на это ума хватает. И надо же, мужчины в этот страх перед грызунами свято верят и вся­чески его рекламируют, что свидетельствует о глубоко укоренившейся в их подсознании по­требности сражаться с драконом, защищая пре­красную принцессу.

Принимая во внимание, что данное произведение написано особой женского пола, не сто­ит ожидать от него абсолютной логичности, а также следования заявленной теме. Нет на свете такой женщины, на здоровье которой вредно бы не отразилось следование заявленной теме.

С древнейших времен их самым сокровенным желанием было вызвать восхищение и преклонение. Женщины сознательно шли навстречу дан­ным стремлениям, но всякие недоумки мужеского полу им это дело только усложняли. Используя не­счастное равноправие, они продемонстрировали:

·  Беспомощность в жизни и финансах.

·  Меньшую сопротивляемость абсолютно всему.

·  Дикую лень.              

·  Потрясающее легкомыслие.

·  Огромнейшую глупость, проявляющую­ся, в частности, в глубочайшем убежде­нии, что женщина может одновременно существовать в трех лицах и находить­ся одновременно в разных местах, занимаясь разными делами.

·  Эгоизм и сибаритство прямо-таки безграничные.

·  А также всевозможные черты, заимство­ванные у женщин и каждой нормальной женщине ненавистные, ибо кому же охота сражаться еще и с собственным полом.

Правда, неверность, предрасположенность ко лжи и трусость в мирное время могли и не демонстрировать. Эти мужские черты женщинам хорошо известны с древнейших времен.

Ну и как прикажете испытывать перед такими восхищение и прекло­нение?!
А может, все дело портит одежда?..
В этом вопросе женщины совсем тронулись.

Другой разговор, что время от времени моду диктуют исключительно заядлые антифеминис­ты. Может, даже  извращенцы. Смертельно нена­видя женщин, они исподволь пытаются вызвать к ним отвращение и у других. Должна заметить, это им в значительной степени удалось.

На женщин же явно нашло какое-то затме­ние. Они пошли навстречу таким модельерам и нарядились в:

·  Мешки из-под картошки.

·  Нечто типа хорошо накачанных авто­покрышек.

·  Лохмотья

(Что касается лохмотьев, они, возмож­но, оправданы поэтической традицией «Пушистого снега шлейф». Героиня этой песни одета была в лохмотья, из-под ко­торых просвечивало розовое тело, что явно возбуждало барина. Как оно могло быть розовым лютой зимой на треску­чем морозе — непонятно. Уместнее была бы желтоватая синюшность, а значит, к поэзии нельзя относиться серьезно.)

·  Колодки, заменяющие обувь.

·  Мужские куртки и свитера, прямо-таки нагло толстящие.

·  Брюки не по фигуре.

·  Комбинезоны, содранные с тракторис­тов.

·  Тряпки, посудные и половые.

·  И тому подобное, невзирая на произво­димый эффект.

А кто и когда видел Мерилин Монро или Джину Лоллобриджиду, не говоря уж о мадам де Помпадур, в драных портках для работы в хле­ву? А если которая из них и появилась на людях в большом свитере, то только затем, чтобы его тут же снять.

От подобного эффектного приема придет­ся отказаться. Если бы женщинам при каждом брошенном на них мужском взгляде приходилось поспешно сдирать с себя наиболее от­вратительные предметы гардероба, то, принимая во внимание количество мужчин, слоня­ющихся там и сям, жуткое бы на улицах царило оживление. Мало нам, что ли, без того работы?

Женщинам, как известно, присущи женс­кие признаки: красивые бюсты, красивые лица, красивые ноги, красивые волосы. Бюсты в мешках не видны (что имеет свой смысл для особ с легким брачком), лица еще не так давно красили в зеленый и красный цвета (мода на такой маки­яж, к счастью, прошла, но была, и на нее клюну­ли те, что поглупее. Может, у них при зеркале плохое освещение?), ноги же утонули в бахилах до середины лодыжки, не говоря уж о брюках. Остались только волосы. Но в этой области муж­чины составили нам серьезную конкуренцию, и этим их теперь не удивишь.

Достойное всяческого осуждения сознательное обезображивание с помощью одежды явля­ется следствием того факта, что, по сути дела, женщины одеваются не для мужчин, а для женщин.

На посиделках в бабской компании мы мог­ли бы преспокойненько прийти в домашнем ха­лате и бигуди, да в чем угодно, кого бы нам, казалось, там очаровывать? ан нет! Мы наря­димся в последний писк моды, прямехонько из Парижа, от того самого извращенца-антифеми­ниста. Приятельницы позеленеют, каждая заме­тит, и каждую скрючит. И разве их утешит тот факт, что эта гангрена выглядит в модном одея­нии как путало огородное? Ничего подобного. Они бы тоже хотели так выглядеть.

Разумной женщине плевать на цвет приятельницы. Она, конечно, тоже следует моде, но без излишеств и так, чтобы иметь возможность про­демонстрировать свои достоинства. Ведь никог­да не известно, а вдруг в сугубо бабскую компа­нию случайно затешется какой-нибудь мужчи­на, а его не тряпки интересуют, а их содержимое. И оценит по достоинству. Вот тут-то приятель­ницы посинеют, что является гораздо более су­щественным колористическим эффектом, чем пошлая зелень.

Всевозможные драные лохмотья и отвислые портки надежно скрывают дамские прелести. А мужчины, известно, слепые тетери и замеча­ют только то, что им явно и недвусмысленно показывают. И можете быть уверены, ничегошеньки они не увидят, если с первого взгляда их охватит ужас и отвращение.

Тем более удивляет тот факт, что сами они пошли тем же путем. Начали подражать женщинам, быть может, в надежде, что рано или по­здно превратятся в слабый пол и ничего уже не будут должны делать, а глупые бабы все им обес­печат на блюдечке с голубой каемочкой. Так обленились, что даже бриться перестали. И те­перь, куда ни глянь, всюду в лучшем случае какие-то библейские пророки да волшебники Черноморы, а в худшем — нищие с паперти, Марксы с Энгельсами или просто пещерные человеки. И опять брак логики. Хотят быть молодыми до конца жизни, а этими бородами жутко себя старят. Видать, лень победила благие по­рывы.

А может, и женщины со специфическими вкусами или с намерением навредить убедили их, что с бородами те выглядят просто неотра­зимо.

Похоже, забыли старую народную мудрость: волос долог, да ум короток.

Разве что, помимо их воли, наконец-то обнаружилось истинное положение вещей?..

А уж об одежде лучше и не говорить. Преж­де шестнадцатилетний юноша со стыда бы сго­рел, заставь его надеть расклешенные штаниш­ки в цветочек или горошек до колен. Солидный человек среднего возраста скорее отравился бы, нежели надел пеструю рубашонку, даже на отдыхе, даже в глухом лесу, не говоря уж об общественном месте. И оба были бы абсолютно пра­вы, ибо в вышеназванных предметах гардероба каждый мужчина в возрасте от полутора до ста лет выглядит, скажем откровенно, как полный идиот.

Позабыто даже классическое: «К военным людям так и льнут...» Может, конечно, и есть у мужчин какие мозги, но явно свихнутые.

Не замечают, как блестят глаза у женщин, когда те увидят их даже не во фраке или смокинге, а хотя бы в обычной элегантной мужской одежде, как например:

— в доспехах или хотя бы в блестящей кира­се, ну в крайнем случае в кольчуге;

— в шлеме с перьями или изящной каске с ш ишаком;

— в черной пелерине и такого же цвета шля­пе с широкими полями, из-под которой по­блескивает зажатый в зубах стилет;

— со львиной шкурой через плечо.

Хотя это уж слишком, львы сейчас под охраной.

Или, в общем, в том, что не висит. То, что висит, производит на женщин дурное впечатление. Гораздо более уместным является то, что хорошо пригнано по мужской фигуре.

Ну, на худой конец, может быть вечерний костюм, элегантная спортивная одежда, только не тренировочный костюм и не бермуды, которые демонстрируют бабки, не мужчина должен свои бабки демонстрировать, как породистая лошадь, а женщина. Ну и, конечно, форма, все­возможные мундиры... Даже мент в мундире — это нечто гораздо более интересное, чем мент в гражданской одежде... Задавленная этим чертовым равноправием женщина мечтает о настоящем мужчине, который, нормальное дело, должен отличаться от нее всесторонне. Только бы такой появился, и пусть посмотрит, как она на него смотрит...

И пусть она посмотрит, Как он на нее смотрит...

Правда, сверхэкстравагантная одежда — проблема скорее молодежная, но тесно связанная с проблемой взаимных чувств или, наоборот, чувств, не встретивших взаимности; в этой области, к сожалению, НЕТ  НЕ молодых людей!

Тело увяло, но душа молода. А сердце еще моложе. Явление весьма распространенное.

Многие молодые особи женского пола, кото­рые в мужской одежде и двухсторонних патлах — здесь хвост, а здесь борода — видят массу неотразимых достоинств, сами выглядят подобным образом, возбуждая тем самым взаимные вос­торги. Правда, это вовсе обеим сторонам не мешает при виде фигуры, несколько напомина­ющей человека, тут же кардинально изменить свои вкусы.

Чтобы избежать недоразумений, хотелось бы пояснить вещь совершенно очевидную, хотя, кто знает, может и не для всех? Если человек появляется в жаркий день на пляже во фраке и лаки­рованных туфлях без рациональных причин, скорее это вызовет не восторг, а серьезные опа­сения, так как сумасшедших боятся во всем мире. Есть, правда, племена, которые им поклоняются, но у меня сильные подозрения, что делают это из того же самого примитивного страха.

De gustibus non est disputandum — о вкусах не спорят. И все же конь должен выглядеть как конь, а слон как слон. Жутко кудлатая корова вызывала бы как минимум удивление, овца — другое дело, а лев без гривы был бы не львом, а львицей. Женщина должна быть похожа на женщину, а мужчина — на мужчину, а иначе проис­ходит именно то, что происходит.

Поглупев, мужчины забыли свою главную обязанность.

Некогда, в давние и не такие уж давние времена, каждый мужчина стремился быть жереб­цом, если не публично, то уж хотя бы в глубине души. Женщину терзала мысль, что никто ее больше не хочет, а мужчину угнетал страх, что он уже ничего не может. Отсюда всякие комп­лексы и прочие напасти.

Каждый должен делать то, для чего он создан.
Мужчины были созданы для женщин.

Святой их обязанностью является удовлетворение:

— пожелании;

— требований;

— потребностей:

а) духовных;

б) материальных;

в) невысказанных;

— фанаберии;

— капризов;

— мечтаний;

— амбиций;

— а также всевозможных чувств противо­положного им пола.

Принимая во внимание их умственную не­достаточность, догадываешься, что из перечис­ленного выше они понимают немного. Ничего тут не поделаешь. Божья кара. Ведь им прихо­дится:

1. Завоевывать женщин.

Стремление завоевать что бы то ни было свойственно мужской природе. Врожденная лень является элементом тормозящим, значение которого в том, что он конкретизирует ситуацию. Мужчина решается завоевать толь­ко тогда, когда это ему действительно нужно позарез, а значит, завоеванная женщина может быть абсолютно уверена, что ее совер­шенно честно желают и добиваются, а это все­гда приятно сознавать.

2. Заботиться о женщинах, особенно о завоеванных.

Главной ошибкой мужчин является пренебрежение завоеванной добычей. Добыча переста­ет чувствовать себя ценной и желанной и начи­нает сильно обижаться, после чего очень скоро перестает быть добычей. Как вариант, оставаясь добычей, так отравляет жизнь добытчику, что тот на чем свет стоит проклинает день, когда у него зародилась сама мысль добиваться.

3. На каждом шагу проявлять энергию, инициативу и предприимчивость.

Вне всякого сомнения, мужчина обязан при­гласить женщину, особенно свою, на:

— завтрак у Тиффани;

— бал в Савойе;

— дансинг в забегаловке;

— поход на байдарках;

— уикэнд на Гавайях;

— отпуск в родной деревне;

—вечер в кино, опере, театре, цирке, лунапарке и вообще где придется;

— зимний (может быть, летний) чай на двоих;

— короче говоря, на все.

А для этого требуется извлечь из себя максимум энергии и инициативы, ибо не все так просто организовать (особенно этот завтрак у Тиффани). Сверх того, нужно немало денег, ведь последние здорово облегчают не только жизнь, но и трудные предприятия. И здесь нелишней окажется предприимчивость, поскольку раздобыть деньги можно разными способами, но все они требуют сил как умственных, так и физи­ческих. (Взять, к примеру, такую примитивную вещь, как тормознуть на большой дороге меж­дугородный автобус и ограбить пассажиров. Ис­тория свидетельствует, что такую штуку весь­ма успешно проделывали в прошлом с дили­жансами. С последними нынче напряженно, поэтому не будем привередничать, сойдут и автобусы.)

4.   Ограничивать собственные дурацкие претензии, как, например,

а) ежедневное питание (тут им не ресторан);

б) чистые предметы гардероба, готовые к употреблению и лежащие в шкафу (тут им не прачечная);

в) тишина и спокойствие, так необходи­мые для чтения газет (тут им не изба-читальня);

г)  желание принимать горизонтальное положение в самое неподходящее вре­мя дня, а главное — в одиночку (тут им не санаторий);

а также все прочее (тут им не дворец, а они — не короли).

Со всеми этими обязанностями у мужчин — сплошные проколы. Можно было бы еще простить недостатки с выполнением пунктов 2, 3 и 4, если хотя бы справлялись с пунктом первым. Но эмансипация так задурила им голову, что они окончательно растерялись.

Другое дело, что женщины сами, по собственной инициативе и на свою погибель усложняют им задачу как только могут.

Кто читал исторические произведения, писанные в не слишком средневековые времена, знает, сколько горечи и неведомых миру слез накопилось в женских сердцах на базе обычаев, господствовавших целые столетия.

Она, несчастная, ничто, а он — все. Она завлекает и соблазняет, а он, этот подлец, выбирает. И чаще всего — неудачно. А если он еще, не дай Бог, по природе человек робкий, так прямо хоть вешайся. Если наглый и агрессивный — и того хуже. Если дурак, то намеков не понимает, а если умный, не заловишь. Конец света!

Одна добрая душа, хорошо понимая женс­кие страдания, придумала белые вальсы и танго (дамы приглашают кавалеров), и, пользуясь редчайшим случаем, эти самые дамы с горящи­ми глазами набрасывались на присмотренных кавалеров, иногда даже кое-чего и добиваясь.

Слушайте, а вдруг главной и тщательно скрываемой целью всего этого равноправия было именно изменение этих идиотских обычаев?..

И вот выпущенные на свободу женщины зашли слишком, далеко и пере­гнули палку.

Все видят, что творится. Женщины атаку­ют мужчин, затаскивают их в постель и как разъяренные гарпии раздирают их зубами и когтями...

Пардон, я не то хотела сказать. Обычно ничего им не раздирают.

И все же женщины стали агрессивными. Атакуют. Прут нахально, как танки. Бросаются на них, словно голодные тигрицы, и неудивительно, что мужчины начали бояться.

В этом-то и есть самое жуткое безобразие. Явление категорически недопустимое, ибо противоречит природе. А борьба с природой, как в данном трактате уже было сказано, еще никому на пользу не пошла.

Не сука за кобелем, а кобель за сукой. Не голубица летает за голубцом (погодите, голубец — это, кажется, что-то кулинарное)... за голубем, а голубь за голубицей (или голубкой).

Не кошка за котом, а кот за кошкой.

(Идет себе кошка по двору, не смотрит ни направо, ни налево, а строго перед собой, в голу­бую даль, изящно изгибается, а хвост задран гор­до и соблазнительно и направлен прямиком в небо, идет медленно, чтобы ее хорошенько успели рас­смотреть. А котяра сидит на крыше и, естествен­но, глазеет. Кошка же притворяется, что вовсе его не замечает, знать о нем не знает, и заворачи­вает за угол. Вот тут-то он и стартует!..)

...Не курица за петухом, а петух за курицей, не овца за бараном, а баран за овцой, не кобыла за жеребцом, а жеребец за кобылой и так далее. Что до поведения каракатиц или каких-нибудь там, к примеру, амеб, четкого представления я не имею, но покажите мне человека, желающего уподобиться каракатице или амебе.

Общий принцип ясен — мужской пол бегает за женским. А вовсе не наоборот. А также вся­чески его завлекает и соблазняет.

Ярчайшим примером верного подхода к делу и в природе является павлин. Он распускает свой хвост не только будучи в ярости, но и с целью очаровать павлиниху (а лучше ска­зать — паву). А сколько бедняга мучается, что­бы привлечь внимание дамы, ни в сказке ска­зать, ни пером описать! Попробовали бы вы без помощи рук и ног одним только кобчиком растопырить два метра перьев, это вам не ба­ран чихал. А посмотрите, как парень старает­ся! Вот пример, достойный всяческого поощ­рения и подражания!

Только человек пытается изменить естественный ход вещей, и уже сейчас видно, что к добру это не приводит.

Женщины бросаются на мужчин. Некогда бросались на них и амазонки. И что, какой им от этого был прок, где они сейчас? А и раньше, когда они функционировали, кто амазонок любил, кто с ними цацкался?

В наш испорченный век атаки на мужчин, правда, не встречают отпора в виде удара саблей или острой стрелы в грудь (в прямом смысле без всяких там Амуров), может потому, что мало кто из мужчин сейчас носит при себе саблю или лук со стрелами, однако они, эти атаки, наносят ущерб другого рода.

Три вещи в этом смысле заставля­ют содрогнуться.

Во-первых:

Несчастные мужчины потеряли воз­можность завоевывать.

Врожденное их стремление, издревле закодированное в генах, лишено теперь смысла. Только соберешься развернуть крылья, тут тебя и мордой об стол. Желанная добыча вместо того, чтобы уворачиваться, сама кидается на­встречу и прямо-таки лезет в объятия охотни­ка, которого вся эта ерунда начинает мало-помалу раздражать, а затем окончательно де­морализует. Он укладывается на мягкую травку и валяется там, элегантно раззявив рот, ожидая, когда галушки сами начнут туда за­скакивать.

И галушки заскакивают, вынуждая его давиться.

Такое изобилие мучит и угнетает не только мужчину, но и вообще человека. Мужчин это положение вещей начинает доставать. Массиро­ванная дамская атака вызывает у них чувства совершенно нежелательные, а именно:

— безотчетное сопротивление;

— легкий испуг;

— жуткую панику;

— враждебность по отношению к нападаю­щему;

— все возрастающий дух противоречия;

— ложное чувство собственного достоин­ства;

— прочую блажь;

— глубокое убеждение, что для них нет ни­чего невозможного.

После чего происходят необратимые изменения, превращая их в прима­донну или куртизанку прошлого сто­летия, хлещущую по щекам своего покровителя.

Волосы встают дыбом.

А кроме того, начинаются всякие комплек­сы и депрессии. Единственная область жизни, где у всех были равные права (хотя и неравные возможности, но с этим уже ничего не поделаешь, косоглазие, торчащие уши, рост никудыш­ный или горб — на все Божья воля. Правда, я знавала двух горбатых, которые были людьми чрезвычайно интересными и привлекательны­ми! Богатство и разнообразие вкусов сглажива­ет острые углы.) Не было запрещенных приемов, и у каждого был шанс на успех. Плевать на карь­еру и место работы, на директора и даже мини­стра, победы на интимном фронте позволяли крепко держать пальму первенства и ощущать на голове лавровый венок. А какая, спрашивает­ся, может быть пальма и какой венок, если по­тенциальный победитель чувствует себя повер­женным и завоеванным какой-то мегерой с бе­шеным темпераментом?..

Лени им, конечно, не занимать, и ценят они больше всего на свете свой собственный покой. Может быть, поэтому, попавшись в сети и удерживаемые силой, симулируют большую любовь? Само в руки попало, так пусть все остается, как есть, что понапрасну дергаться и протестовать...

И отсюда второе следствие:

Воистину великая правда в словах: пришло махом, пошло прахом.

Без комментария.

Ну и в-третьих:

Женщины сами себя лишили огромного удовольствия, а именно сопро­тивления,

 при абсолютной уверен­ности, что оно будет преодолено.

Об идиоте, который ни черта не понимает и даже не пытается сломить сопротивление, демонстрируя чувствительность мотылька и манеры летучей мыши (речь не о том, чтобы вцепиться в волосы, а совсем наоборот. Летучая мышь, ведомая радаром, огибает все препят­ствия, даже не пытаясь их форсировать), не стоит и упоминать. Такому в аккурат подходят и нынешние времена и нынешние обычаи. Так ему и надо.

Сопротивление, предназначенное на слом, имеет многочисленные и разнородные виды и зависит от самых разных факторов:

— Этапа знакомства.

— Сопутствующих обстоятельств.

— Характера выбранного победителя.

— Планов на будущее.

— Собственного хотения.

— И много чего прочего непредсказуемого.

Первый этап знакомства усел, как белье после стирки, полинял и потерял все свое очарование.

В наши дни дело ограничивается двумя предложениями крест-накрест, и хорошо еще, если вообще произносятся какие-то слова. После чего заинтересованные лица тут же приступают к контактам интимного свойства, каковые даже не требуют знания языка другой стороны. Всякие предварительные процедуры, разные там индей­ские хитрости и донжуанские штучки, эти пав­линьи хвосты и кошачьи походки — все кануло в Лету. Самая захватывающая часть взаимоот­ношений двух полов исчезла, растаяла, «как сон, как мираж». Современная молодежь даже не догадывается, сколько теряет, а людям постарше остается только сожалеть, тяжко вздыхая.

На этом почти исчезнувшем первом этапе сопротивление бывает деликатное, незаметное и в высшей степени дипломатичное. Можно было и даже рекомендовалось:

— притворяться, будто смотришь в другую сторону и горячо желанного партнера совсем не видишь, ну точь-в-точь, как та кошка во дворе;

— симулировать страшные колебания, если тебя пригласят куда бы то ни было;

— совершенно случайно появляться там, где наш избранник бывает регулярно;

— по так нам свойственной рассеянности касаться его рукава своей ручкой;

по-змеиному ускользать из таких мест, где у него было бы слишком много шансов;

— выворачиваться из жадных объятий с должным, опозданием;

— исчезать из поля зрения так, чтобы он знал, где искать, и с роскошным замира­нием сердца ждать, когда тебя найдут;

— создавать интимную обстановку только затем, чтобы в нужную и тщательно под­готовленную минуту резко менять ее на НЕ интимную;

— и так далее.

Всего не перечислишь, поэтому ограничим­ся приведенными выше примерами. А кроме того, одно дело город, а совсем другое — лоно приро­ды. Любая женщина, даже самая глупая, везде найдет себе поле деятельности, ибо женщины — существа в высшей степени зловредные и коварные...

Последние слова не следует принимать во внимание и рекомендуется как можно скорее о них забыть.

На следующих этапах, которые сохранились значительно лучше, чем первый, мы оказываем уже непосредственное сопротивление, вот где истинное наслаждение-то! Ясное дело, что под рукой должен быть главный вспомогательный элемент, а именно — кровать в виде:

— настоящей кровати;

— лежанки любого размера и типа;

— лесного мха, усеянного шишками;

(на шишки следует обратить особое вни­мание, ибо они могут отравить самые пла­менные мгновения);

— сена в чужом сарае;

— крыши железнодорожного вагона

(знаю такой случай, правда, это было во время войны);

— медвежьей шкуры у камина;

— чего бы то ни было горизонтального и по возможности плоского.

На худой конец может быть и с наклоном.

Перед тем, как дать себя завлечь на подоб­ное ложе, притворяемся, что оказываем сопро­тивление от:

изо всей силы

ДО

легкого и непродолжительного,

в зависимости от характера противника.

Кто в этом не видит смысла, пусть попробует.
Сразу увидит.

Преодолеваемое сопротивление испокон века является приятнейшим женским развлечением. И отказываться от него — сущий идиотизм.

Преодоление же сопротивления являлось наиглавнейшим удовольствием мужчины, и ли­шить его этого — еще больший идиотизм.

А поглядите, что нынче творится! Это он, влекомый к горизонтальной плоскости, начина­ет дрожать и сопротивляться, как агнец, пред­назначенный в жертву. Аж плакать хочется... А!.. Кстати, кое-что проясняется. Наши далекие буй­ные предки некогда волокли баб за волосы. По­нятно теперь, зачем современные мужчины от­ращивают эти буйные патлы, даже если они об­рамляют блестящую лысину...

Дальнейшие этапы, когда он уже наш, тоже не позволяют почить на лаврах, но это уже дру­гая история.

Сопутствующие обстоятельства чрезвычайно важны.

Иначе дело обстоит, например, в период военных действий, а иначе во время мира во всем мире. Иначе — в безлюдных местах, а иначе — в толпе. Иначе — в дороге, а иначе — у себя дома. Иначе — на работе (особенно, если глаз положили на начальника), а иначе — в местах массового отдыха трудящихся. Иначе — у дру­зей на дне рождения, а иначе — на пляже у кромки волн. Иначе, когда человек торопится, а иначе, когда у него масса времени. И так далее.

Не менее важен и характер победителя. Луч­ше всего для наших целей годятся энергичные, решительные, горячие, насмерть влюбленные и уверенные в себе. С такими можно все себе  позволить, и упоительному наслаждению всеми этапами ничто не мешает. Хуже всего робкие, чувствительные, неуверенные и хорошо воспи­танные, так как в этом случае сопротивление необходимо дозировать с аптекарской точнос­тью, что, ясное дело, требует дополнительных (и немалых) усилий.

По отношению к робкому, чувствительному, неуверенному и хорошо воспитанному сле­дует:

— постоянно вставать у него на пути и под­совываться ему под нос;

— из объятий выворачиваться, не теряя не­посредственного контакта так, чтобы в этих объятиях остаться;

— в момент исчезновения ловить его взгляд, помня об ободряющей улыбке;

— не подмигивать, это его спугнет;

— упаси Бог, не создавать интимную обста­новку;

— тщательно выверить время для колеба­ний в случае приглашения куда бы то ни было;

— оказывая активное сопротивление, внима­тельным образом ловить момент, когда у него руки опускаются из вежливости. Пре­кратить сопротивление на полсекунды раньше, чем у него пропадет запал.

Страшно утомительно.

Что касается планов на будущее, все зависит от того, что с ним хотим сделать.

·  Заловить его в качестве минутного ув­лечения.

·  Законтрактировать его в качестве дол­госрочного партнера.

·  С его помощью отомстить кому-нибудь другому.

·  Сделать назло подруге.

·  Выйти за него замуж.

·  Добиться от него услуг типа:

— сменить дверной замок;

— установить новую сушку в ванной;

— перетащить очень тяжелые вещи;

— сопровождать нас на новогодний кар­навал;

— отремонтировать квартиру;

— перевести важные для нас документы с японского;

— одолжить денег;

— и тому подобное.

·  Провести с ним отпуск на Капри.

Приглашение на Капри следует при­нять сразу без малейших колебаний.
 Даже в гениально изображаемые ко­лебания никто не поверит.

Свои хотения бывают чрезвычайно разнообразными, и здесь главная трудность — их за­маскировать. Раскрывать хотения нельзя ни в коем случае, независимо от того, собираемся ли мы провести несколько приятных минут на медвежьей шкуре или, наоборот, намереваемся сде­лать его отцом наших детей. Изначально рас­крывать свои желания — прерогатива профес­сионалок легкого поведения, и здесь все ограничивается деньгами, чего ни одна из них не утаивает и что к нам лично касательства не имеет.

О разных прочих говорить не будем, так как всего предвидеть и описать невозможно.

Во всяком случае, одно абсолютно точно:

Не лезьте к нему с этим сексом да еще с грубым насилием. Грубое насилие — их область, а не наша. Умнее будет лишь поощрить, а уж он пусть и лезет.

Можно пользоваться изощренными приемами, почему бы и нет? Это дело вкуса.

В одном-единственном случае полагается ве­сти себя иначе, приблизительно так, как ведут себя женщины, когда не хотят. А именно: если мужчина — взломщик, который не только ре­шил вас ограбить, а еще и изнасиловать, чтобы уж получить максимум удовольствия.

Вот тут-то мы рекомендуем предельную агрессивность. Наброситьсй на него в страстном порыве не только можно, а п