|
Е.Д. Соколова, Ф.Б.
Березин, Т. В. Барлас
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ СТРЕСС
Соколова Е.Д., Березин
Ф.Б., Барлас Т.В.
Эмоциональный стресс: психологические механизмы,
клинические проявления, психотерапия.
// MateriaMedica. 1996. N 1(9). С. 5—25 (с сокращ.)
Термин «стресс»,
получивший в наши дни столь широкое распространение,
впервые был введен в научное употребление применительно
к техническим объектам. В XVII в. английский ученый
Роберт Гук применил этот термин для характеристики
объектов (например, мостов), испытывающих нагрузку и
сопротивляющихся ей. Эта историческая аналогия интересна
тем, что понятие «стресс» в современной физиологии,
психологии, медицине (базирующейся на клинических
исследованиях Г. Селье) включает в себя представления о
связях стресса с нагрузкой на сложные системы
(биологические, психологические,
социально-психологические) и с сопротивлением этой
нагрузке. В соответствии с этими представлениями стресс
рассматривается как физиологический синдром, слагающийся
из совокупности неспецифически вызванных изменений, как
неспецифическая реакция организма на предъявляемые к
нему требования. Характер этого синдрома относительно
независим от вызвавших его факторов (стрессоров), что
позволило Селье говорить об общем адаптационном синдроме
[3].
Представления об эмоциональном
(психическом) стрессе сформировались благодаря тому, что
в междисциплинарных исследованиях была установлена роль
психических факторов в развитии состояния стресса.
Многолетние исследования психического стресса
подтвердили общность физиологических изменений,
возникающих при физиологическом и психическом стрессе,
и, в то же время, позволили говорить о некоторых важных
различиях в механизмах их формирования. Если
физиологический стресс возникает в связи с
непосредственным физическим воздействием, то при
эмоциональном стрессе влияние психических стрессоров
(или комплексной стрессогенной ситуации) опосредуется
через сложные психические процессы. Эти процессы
обеспечивают оценку стимула и сопоставление его с
предыдущим опытом. Стимул приобретает характер
стрессора, если в результате такой психологической
переработки стимула возникает ощущение угрозы. Обычно
это имеет место в том случае, если психологическая
оценка обнаруживает очевидное несоответствие между
требованиями среды и потребностями субъекта, его
психическими и физическими ресурсами, которые необходимы
для удовлетворения этих потребностей. Субъективное
отношение к стимулу, зависящее от неповторимого
индивидуального опыта (в значительной мере восходящего к
периоду раннего детства), личностных особенностей,
характера когнитивных процессов и психического
состояния, представляет собой важный психологический
механизм и определяет индивидуальную значимость
стрессора.
Индивидуальная оценка
и индивидуальная интерпретация воздействия обусловливают
роль психических факторов и в формировании стресса,
вызванного физическим стимулом, поскольку такое
воздействие обычно сопровождается психической
переработкой. Таким образом, круг стрессоров,
существенных для развития психического (эмоционального)
стресса, весьма широк. В их число входят физические
стрессоры (благодаря процессу психологической
переработки их воздействия), психические стрессоры,
имеющие индивидуальную значимость, и ситуации, в которых
ощущение угрозы связано с прогнозированием будущих, в
том числе и маловероятных, стрессогенных событий. Уже то
обстоятельство, что стресс возникает при взаимодействии
субъекта с широким кругом стрессоров, индивидуальная
значимость которых существенно варьирует и развивается
как ответ не только на реальные, но и на гипотетические
ситуации, исключает возможность устанавливать
непосредственную зависимость психического стресса от
характеристик среды. Каждый раздражитель при
определенных условиях приобретает роль психологического
стрессора и, вместе с тем, ни одна ситуация не вызывает
стресс у всех без исключения индивидов [5].
Значение индивидуальной предрасположенности уменьшается
при чрезвычайных, экстремальных условиях, природных или
антропогенных катастрофах, войнах, криминальном насилии,
но даже в этих случаях посттравматический стресс
возникает далеко не у всех перенесших травматическое
событие. С другой стороны, повседневные жизненные
события (такие как, изменения семейных взаимоотношений,
состояния собственного здоровья или здоровья близких,
характера деятельности или материального положения) в
силу их индивидуальной значимости могут оказаться
существенными для развития эмоционального стресса,
приводящего к расстройствам здоровья [9].
Среди таких жизненных событий выделяются ситуации,
непосредственно воспринимаемые как угрожающие (болезни,
конфликты, угроза социальному статусу); ситуации потери
(смерть близких, разрыв значимых отношений), которые
представляют собой угрозу системе социальной поддержки;
ситуации напряжения, «испытания», требующие новых усилий
или использования новых ресурсов [6]. В
последнем случае события могут даже выступать как
желательные (новая ответственная работа, вступление в
брак, поступление в ВУЗ), а угроза будет связана с
разрушением сложившихся стереотипов и возможной
несостоятельностью в новых условиях.
Важную роль в
формировании стресса играют особенности социализации в
детском возрасте, когда в существенной мере определяется
индивидуальная значимость жизненных событий и
формируются стереотипы реагирования. Вероятность
возникновения связанных со стрессом психических
(особенно невротических) расстройств зависит от
соотношения стрессоров, которые воздействовали на
человека в детстве и зрелом возрасте [8]. По
нашим данным [2] для лиц, у которых в зрелом
возрасте под влиянием различных жизненных событий
возникали такие расстройства, в детстве были характерны
стрессовые ситуации, обусловленные неадекватным
поведением матери: ее упрямство, нетерпимость к чужому
мнению, завышенные притязания, авторитарность,
властность, чрезмерные требования к ребенку, или,
напротив, обидчивость, сниженный фон настроения,
пессимизм, неуверенность в себе. Выделялся также
комплекс негативного воздействия со стороны отца: его
поведение, снижающее самооценку ребенка, недостаток
внимания и понимания, агрессивность или отчуждение,
затрудняющее идентификацию с ним. При этом особенности
взаимодействия с матерью не позволяли компенсировать
стрессогенные ситуации, связанные с отцом. К числу
других стрессовых ситуаций детства следует отнести
конфликтность и нестабильность семьи и положение
«обойденного» ребенка (предпочтение ему братьев или
сестер). Описанные стрессогенные воздействия могут
непосредственно приводить к клинически выраженным
расстройствам уже в детстве, но они оказывают влияние и
на возникновение стресса в зрелом возрасте, порождая
отсутствие чувства базисной безопасности (что расширяет
круг индивидуально значимых стрессоров и снижает
устойчивость к ним) и формирование неадекватных моделей
поведения (что способствует созданию стрессогенных
ситуаций и препятствует их эффективному преодолению).
Ценность изучения
индивидуально значимых жизненных событий обусловлена
тем, что такие события увеличивают вероятность стресса и
его клинических проявлений, поскольку они изменяют
взаимодействие человека и его окружения, предъявляют
повышенные требования к адаптационным ресурсам. Однако,
центр тяжести при оценке психического стресса не может
переноситься на характеристики среды. Стресс
представляет собой не совокупность средовых воздействий,
а внутреннее состояние организма, при котором
осложняется осуществление его интегративных функций. Как
первичное звено в развитии психического стресса
выступает фрустрация — психическое состояние,
которое возникает при блокаде удовлетворения значимых
потребностей и проявляется ощущением неудовлетворенности
и психического напряжения, возникающего из-за
невозможности реализовать те или иные цели. Клиническая
оценка такого состояния нередко сопряжена со
значительными трудностями, что связано с рядом
обстоятельств. Во-первых, диапазон потребностей, блокада
которых вызывает состояние фрустрации, весьма широк и
никогда не осознается во всей своей полноте. Это может
быть обусловлено недостаточной интроспекцией или
сопротивлением осознанию потребностей, которые
противоречат представлению человека о себе. Во-вторых,
блокада удовлетворения потребностей чаще определяется не
видимым внешним препятствием, а существованием
конкурирующих и разнонаправленных потребностей. Такие
состояния представляют собой интрапсихический конфликт,
который также нередко не осознается. Простым примером
интрапсихического конфликта может быть поддержание
отношений или продолжение деятельности, которые не
удовлетворяют человека в силу того, что они вызывают
чрезмерное напряжение или нарушают сложившуюся
самооценку, но осуществляются, поскольку удовлетворяют
симбиотическую тенденцию или потребность в повышении
социального статуса. В-третьих, в реальной ситуации мы
обычно имеем дело с взаимодействием комплекса
потребностей и совокупности фрустрирующих ситуаций. При
этом очень сложно выявить значение конкретной
потребности, а развитие психического стресса связывается
с одновременным или последовательным возникновением ряда
фрустраций, с нарастанием суммарной фрустрационной
напряженности.
Вероятность развития
психического стресса при повышении фрустрационной
напряженности зависит от особенностей личности,
обусловливающих степень устойчивости к психическому
стрессу. Подобные черты обозначались как «чувство
когерентности», повышающие ресурсы противостояния
стрессогенным ситуациям [4], «личностная
выносливость», понимаемая как потенциальная способность
активного преодоления трудностей [7].
Личностные ресурсы в значительной степени определяются
способностью к построению интегрированного поведения
[1], что позволяет даже в условиях
фрустрационной напряженности сохранить устойчивость
избранной линии поведения, соразмерно учитывать
собственные потребности и требования окружения,
соотносить немедленные результаты и отставленные
последствия тех или иных поступков. При хорошей
интегрированности поведения энергия распределяется по
различным направлениям поведения в соответствии с
важностью реализуемых потребностей. Чем выше способность
к интеграции поведения, тем более успешно преодоление
стрессогенных ситуаций.
Клинические явления,
обусловленные психическим стрессом, можно разделить на
острые стрессовые реакции, которые возникают после
сильного травматического переживания исключительно
угрожающего характера и завершаются в течение дней, а
иногда и часов; посттравматические стрессовые
расстройства, которые представляют собой затяжную,
непосредственную или отставленную реакцию на подобного
рода переживание; реакции адаптации, при которых
прослеживается четкая связь (в том числе и временная) со
стрессовым событием, влекущим за собой более или менее
выраженное жизненное изменение; невротические состояния
и личностные декомпенсации, при которых обычно
обнаруживается зависимость от повторного или
хронического воздействия стрессоров («жизненных
событий»), трудно разрешимых эмоциональных проблем,
интрапсихических конфликтов, длительного нарастания
фрустрации и психического напряжения. При невротических
состояниях и личностных декомпенсациях роль
предшествовавшего опыта и особенностей личности, которые
определяют индивидуальную уязвимость, наиболее выражены.
Значение эмоционального стресса при этих состояниях
очевидно, поскольку стресс не связан с одной конкретной
и явной ситуацией, а реализуется в более широком
жизненном контексте.
Литература
1. Березин Ф.Б.
Психическая и психофизиологическая адаптация человека.
Л., «Наука», 1988.
2. Березин Ф.Б.,
Барлас T.B. Социально-психологи-ческая адаптация при
невротических и психосоматических расстройствах, //
Журн. Невропат. и психиатрии им. С.С. Корсакова, 1994,
т. 94,
N 6, с. 38–43.
3. (Selye H.) Селье
Г. Очерки об адаптационном синдроме. Медгиз, М., 1960.
4. Antonovsky A.
Unraveling the Mystery of health: How people manage
stress and stay well. San Francisco, Jossly Bass, 1987.
5. Cofer Ch.N.,
AppleyM.H., Motiwacja: Teoria badania. Warszawa, 1972.
6. Lazarus R. S.
From psychological stress to the emotions: A history of
changing outlook. // Ann.Rev. Psychol., 1993, v. 44, p.
1–21.
7. Maddi S.R.,
Kobasa S.C. The hardy executive: Health under stress.
Pacific Grove, CA: Brooks cole, 1984.
8. Reister G.,
TressW., Schepank H., Manz R. The epidemiology of
psychogenic disorders and consequences for prevention //
Psychother. Psychosom., 1989, v. 52 (1–3), p. 10–20.
9. Tennen H., Swis
J., Affeck G. Personality and daily experience: The
promise and the challenge. // J. Pers., 1991, v. 59, p.
313–337.
|
