|
Выдержки из произведения.
В полном объеме вы можете скачать текст в архиве
ZIP по ссылке расположенной выше
С. И. Поварнин.
Искусство спора.
О теории и практике спора
Предисловие к
первому изданию
Спор имеет огромное
значение в жизни, в науке, в государственных и общественных
делах. Где нет споров о важных, серьезных вопросах, там
застой. Наше время в России особенно богато горячими спорами
общественного и политического характера. Между тем нет книг,
которые могли бы дать хотя бы некоторые указания по теории и
технике спора. «Эвристика» Шопенгауэра, являющаяся
необработанным набором случайно попавшегося под руку
материала – не в счет.
Предлагаемая книжка ставит задачей насколько можно
пополнить этот недостаток для лиц, совершенно не знакомых
с логикой. Она является приспособленным для этой цели
извлечением из большого труда автора о прикладной логике в
связи с теорией спора, – труда, предназначенного для лиц,
знакомых хотя бы с начатками логики. Труд этот также
приготовлен уже к печати.
Теория спора – предмет совершенно неразработанный в
современной науке. Естественно, что первые попытки ее
разработки и популяризации не могут претендовать на
какую-либо полноту. Но надеюсь, что и они не останутся
бесполезными для мыслящего читателя.
Предисловие ко
второму изданию
Первое издание носило
название «Спор». Как выяснилось, это название было слишком
неопределенно и приводило к недоразумениям относительно
содержания книги. В новом издании книга называется
«Искусством спора».
Во второе издание книги внесено довольно много
дополнений. Наиболее обширные из них в Главах 7, 15 и 18.
Внесен ряд мелких поправок и улучшений. Вычеркнуты два не
подходящие более примера. В существенном же книга
перепечатывается без изменений.
С. Поварнин
Общие сведения
о споре
Глава 1.
О доказательствах
Тезиc. Выяснение
тезиса. Определение понятий. «Количество» суждения.
Степени «модальности». Важность выяснения мыслей.
1. Прежде чем говорить о споре и его особенностях,
надо хотя бы в самых общих чертах ознакомиться с
доказательствами. Ведь мир состоит из доказательств.
Один доказывает, что такая-то мысль верна, другой – что
она ошибочна.
Та мысль, для обоснования истины или ложности которой
строится доказательство, называется тезисом
доказательства. Она – конечная цель наших усилий.
Тезис в доказательстве – как король в шахматной игре.
Хороший шахматный игрок всегда должен иметь в виду
короля, какой бы ход ни задумывал. Так и хороший
доказыватель в споре или без спора: о чем он в
доказательстве ни заводит речь, всегда, в конечном
счете, имеет одну главную цель – тезис, его оправдание
или опровержение и т.п.
Вот почему первое требование от приступающего к
серьезному доказательству или спору – выяснить спорную
мысль, выяснить тезис, т.е. вникнуть в него и понять
так, чтоб он стал для нас совершенно ясным и отчетливым
по смыслу. Это сберегает много времени и охраняет от
множества ошибок.
2. Для того, чтобы выяснить тезис, достаточно
обыкновенно выяснить три вопроса относительно этого
тезиса.
Во-первых, – все ли слова и выражения тезиса вполне и
отчетливо нам понятны.
Само собою ясно, что если нам надо опровергать или
оправдывать, например, тезис: «социализация земли в
данное время необходима», мы должны вполне ясно и
отчетливо понимать, что такое «социализация земли» [1].
Без этого у нас выйдет не настоящее доказательство, а
какая-то «фальсификация», «безграмотная мазня». Между
тем в этом именно пункте – в понимании смысла слов
тезиса – грешат очень часто доказательства вообще и
особенно споры.
Если смысл слова в тезисе не вполне ясен и отчетлив,
то надо «определить» это «слово» или понятие. Например,
приищем определение понятия «социализация земли». Это
«отмена всякой собственности на землю и объявление земли
достоянием всего народа». Если мы удовлетворимся для
наших целей этим определением, то можем идти дальше.
Если же что-нибудь нам покажется неясным при таком
определении, – мы должны тут же стараться выяснить и эту
неясность. Одним словом, надо стараться выяснить каждое
понятие тезиса по возможности до полной кристальной
ясности и отчетливости.
3. Как же надо выяснить понятие? Для этого на
практике существуют два средства:
а) самому своими силами определить понятие, но это
часто даже невозможно;
б) воспользоваться уже готовыми чужими определениями.
Второй способ обыкновенно предпочтительнее, если дело
не касается понятий из нашей специальности, превосходно
«как пять пальцев нам знакомых». Хорошо определить
понятие – дело обычно трудное, иногда же, особенно в
споре, очень трудное, требующее больших знаний, навыка,
труда, затраты времени. Лучше воспользоваться
определениями тех людей, которые могли затратить на них
все это, определение которых прошло через огонь критики.
Всего более можно рекомендовать для данной цели
определения из какой-нибудь серьезной и авторитетной
научной книги. Это само собой понятно. Если таких нет
под руками, годится определение из хорошего
энциклопедического словаря и других подобных источников.
Бывает так, что одно и то же понятие разные книги и
разные авторитеты определяют различно. Тогда мы,
конечно, выбираем какое-нибудь наиболее по нашему мнению
правильное определение. Но в таком случае должно
помнить, что существует несколько определений данного
понятия, и иметь это в виду, особенно в спорах, чтобы не
вышло недоразумений. Хорошо, если мы помним их все и
знаем их недостатки; но, во всяком случае, надо не
забывать, что определений данного понятия есть
несколько.
Определения тех понятий, с которыми нам приходится
особенно часто встречаться в доказательствах и спорах,
надо все заучить по возможности точно и вполне
сознательно. Например, в современных спорах постоянно
встречаются слова: интернационал, социализм, буржуазия,
пролетариат, социализация земли, капитал и т.д. Между
тем приходится часто убеждаться, что очень многие до сих
пор совершенно не понимают или превратно понимают смысл
таких слов. Спросим, что значит слово – собеседник или
не ответит, или занесет такую околесицу, что хоть уши
зажимай. А ведь как трезвонит этими словами!.. Во
избежание нелепых споров и опасности превратиться в
попугая следует, повторяю, хотя бы заучивать
определения, разобравшись в них как следует. Не
доверяться тому, что «когда-то об этом читал».
Прочитаешь, а потом забудешь и, грубо выражаясь,
«переврешь». Тут нужно именно, по крайней мере, разумное
заучивание, чтобы не получалась «каша в голове».
4. Второй пункт, который надо выяснить в тезисе,
следующий. В тезисе, как и во всяком простом «суждении»,
всегда что-нибудь утверждается или отрицается о
каком-нибудь предмете или о многих предметах одного и
того же класса. И вот для ясности и отчетливости
мышления надо знать, об одном ли только предмете идет
речь или обо всех без исключения предметах данного
класса, или не обо всех, а некоторых (большинстве,
многих, почти всех, нескольких и т.п.). Между тем во
многих суждениях, которые высказываются в
доказательствах и словах, этого именно и не видно.
Например, человек говорит, «люди злы». Ведь мысль его не
ясна. Все люди без исключения, или большинство? Не зная
этого, нельзя, например, опровергать подобный тезис,
потому что способы опровержения тут различны.
Иногда приходится выяснять, всегда ли свойствен
предмету тот признак, который ему приписывается, или не
всегда. Без этого тоже мысль часто бывает неясной.
Например, кто-нибудь говорит: «когда солнце садится в
тучи, на завтра ждать дождя». Вполне естественно
спросить: всегда без исключения, или же в большинстве
случаев.
Выяснение этого пункта называется выяснением суждения
(значит, и тезиса) по «количеству». Там, где
«количество» тезиса не ясно, как например, в суждении
«люди злы», тезис называется неопределенным по
количеству.
5. Затем надо выяснить, каким мы суждением считаем
тезис, несомненно истинным, достоверным, или несомненно
ложным, или же только вероятным в большей или меньшей
степени, очень вероятным, просто вероятным и т.п. Или же
опровергаемый, например, тезис кажется нам только
возможным: нет доводов за него, но нет доводов и против.
Опять-таки, в зависимости от всего этого приходится
приводить различные способы доказательства.
Между тем о выяснении этих различий в тезисе
(различий в степенях модальности, как называет их
логика) заботятся меньше всего. Для мало обработанного
среднего ума какую мысль ни возьми, она вся или
достоверна, или несомненно ложна, середины нет, а вернее
он о таких «тонкостях» и не задумывается. Так что если
встретится человек, который сознательно старается
выяснить, достоверна или только вероятна мысль, и
придает этой разнице большое значение, то это бывает
обыкновенно признаком хорошо обработанного ума.
К сожалению, такой ум встречается не часто. Чаще
всего не разбирают модальности тезиса. Человеку пришла
мысль, скажем: «Бога не существует» – и он не поставит
себе вопроса: несомненно это, или только вероятно или
даже только возможно, – а станет прямо доказывать, как
несомненное. Или понравилась мысль, что на планете Марс
есть обитатели, – и он уже спорит за нее, как за
достоверную. Ученый, астроном, человек с хорошо
обработанным умом, будет высчитывать, насколько, в какой
степени это вероятно. Для некультурного ума – это уже
достоверно.
6. Итак, вот три главных пункта, которые обыкновенно
достаточно и всегда необходимо выяснить при выяснении
тезиса: а) все неясные для нас понятия, в него входящие;
б) «количество» его и в) «модальность» его.
Может показаться, что на такое выяснение требуется
слишком много времени и эта трата излишняя. Но такой
взгляд глубоко ошибочен. Во-первых, в среднем – времени
на выяснение идет немного. Если есть трудные случаи, то
есть и чрезвычайно легкие, требующие двух-трех секунд. И
надо помнить, что длительность выяснения очень
сокращается навыком в нем. Во-вторых же, – и это самое
главное – время, потраченное на выяснение, всегда
окупается, часто в сто крат, в тысячу крат. Оно не
только вносит в доказательство и спор недостижимую без
него ясность, отчетливость и целесообразность, но
обыкновенно очень сокращает спор, делая невозможным
различные бесполезные доказательства не того, что
следует доказать, лишние опровержения и множество ошибок
и софизмов, связанных с неправильным пониманием тезиса.
Бывает иногда и так, что стоит только выяснить тезис,
как станет очевидно, что и спорить-то не из-за чего: по
существу, например, люди согласны друг с другом. Пока
тезис был неясен им, они этого не замечали.
Надо так приучить себя к выяснению тезиса перед
доказательством или спором, как мы приучены брать вилку
перед тем, как есть бифштекс.
Глава 2.
О доказательствах (продолжение)
О доводах. «Связь в
доказательстве». Ошибки: в тезисе, в доводах и в
связи.
1. В доказательство истинности или ложности тезиса мы
приводим другие мысли, так называемые доводы или
основания доказательства. Это должны быть такие мысли:
а) которые считаем верными не только мы сами, но и тот
человек или те люди, кому мы доказываем и б) из которых
вытекает, что тезис истинен или ложен.
Конечно, если мы приведем такой довод, который наш
собеседник не признает верным, то это будет промах.
Нужно будет или доказать истинность самого этого довода,
а потом уже опираться на него при доказательстве тезиса;
или же искать другого, более удачного довода. Например,
если я хочу кому-нибудь доказать, что «работать надо», а
в виде довода прибавлю, «потому что так Бог велит», то
такой довод будет годиться только для верующего. Если же
человек не верит в Бога, а я приведу ему этот довод, то,
конечно, ничего ему не докажу. Затем, как сказано, надо,
чтобы из довода вытекала истинность тезиса; надо чтобы
тезис и основания (доводы) были так связаны, что кто
признает верным довод, тот должен необходимо признать
верным и тезис. Если эта связь сразу не видна, надо
уметь показать, что она есть.
Без этого тоже доказательство – не доказательство.
Например, если кто хочет доказать, что «у нас скоро хлеб
подорожает» и приведет довод: «в Америке вчера было
землетрясенье», то такое доказательство меня не убедит.
Да, в Америке было землетрясенье. Довод верен. Но он
«ничего не доказывает». Какая же связь между этим
доводом и тезисом, что «скоро хлеб у нас подорожает»?
Может быть, и связь эта есть, но я-то ее не вижу. Покажи
ее – и тогда будет настоящее доказательство. А пока не
вижу этой связи, никакой, самый верный довод, меня не
убедит.
Таким образом, вот что нужно для доказательства,
кроме тезиса: а) основания (доводы) и б) связь между
ними и тезисом.
2. Каждый важный довод в доказательстве надо
рассмотреть отдельно и тоже выяснить, – так же выяснить,
как мы выяснили тезис. Ведь если мы не вполне поймем
довод, то разве можем вполне уверенно сказать, что он
истинен или что он ложен? Эта работа выяснения и здесь
совершенно необходима. Надо только научиться делать ее
скоро. И кто попробовал проделывать ее при
доказательствах, тот вполне оценит, от скольких ошибок и
траты времени она оберегает. Не надо доверяться «первому
взгляду» и думать, что выяснять не требуется. Эта-то
наша самая обычная человеческая ошибка, что многие мысли
нам кажутся вполне ясными. но придет случай, затронет
противник такую мысль, и окажется, что мысль эта для нас
совсем не ясна, напротив, очень туманна и иногда даже
ложно понята нами. Тогда мы можем стать в споре в очень
нелепое положение. Иллюзия ясности мысли – самая большая
опасность для человеческого ума. Типичные примеры ее
находили в беседах Сократа (насколько они переданы в
диалогах Ксенофонта и Платона). Подходит к нему
какой-нибудь юноша или муж, которому «все ясно» в той
или иной мысли. Сократ начинает ставить вопросы. В конце
концов, оказывается, что у собеседника иллюзия ясности
мысли прикрывает тьму и непроходимые туманы, в которых
гнездятся и кроются самые грубые ошибки.
3. Ошибки в доказательствах бывают, главным образом,
трех видов: а) или в тезисе, или б) в доводах (в
основаниях), или в) в связи между доводами и тезисом, в
«рассуждении».
Ошибки в тезисе состоят в том, что мы взялись
доказывать один тезис, а на самом деле доказали или
доказываем другой. Иногда это тезис, сходный с настоящим
тезисом или как-нибудь с ним связанный, иногда же – и
без всякой видимой связи. Эта ошибка называется
отступлением от тезиса. Примеры ее встречаются на каждом
шагу в споре. Например, человек хочет доказать, что
православие – плохая вера, а доказывает, что
православные священники часто плохи. Или хочет доказать,
что нерассудительный человек глуп, а доказывает, что
глупый человек не рассудителен. А это вовсе не одно и то
же. Отступления от тезиса бывают самые разные. Можно
вместо одной мысли доказывать похожую на нее, но
все-таки другую мысль, а можно заменить ее и совсем не
похожей другою мыслью. Бывает, что человек видит, что
тезиса ему не защитить или не доказать – и нарочно
подменивает его другим, так чтобы противник не заметил.
Это называется подменой тезиса. Бывает и так, что прямо
человек забыл свой тезис. Спрашивает потом: «с чего,
бишь, мы начали спор?». Это будет потеря тезиса и т.д.
4. Ошибки в доводах бывают чаще всего две: а) ложный
довод, б) произвольный довод. Ложный довод, – когда кто
опирается на явно ложную мысль. Например, если кто в
доказательство тезиса скажет, что земля держится на трех
китах, мы, конечно, этого довода не примем, сочтем его
за ложный. Произвольный же довод – такой, который хотя и
не заведомо ложен, но еще сам требует должного
доказательства. Например, если кто в доказательство
тезиса приведет мысль, что «скоро будет конец мира» – то
это будет произвольный довод. Мы можем потребовать
других доводов, а этого не принять, или потребуем, чтобы
этот довод был доказан.
5. Наконец, ошибки в «связи» между основаниями и
тезисом («в рассуждении») состоят в том, что тезис не
вытекает, не следует из оснований, или же не видно, как
он следует из них. Например, скажем, кто-нибудь
доказывает: «у нас будет в этом году неурожай». – Почему
ты так думаешь? – «А потому, что на солнце много стало
пятен». Естественно, большинство из нас спросит, какая
же связь здесь между тезисом и основанием. Не видно, как
истинность тезиса следует из этого основания. Или если
кто заявит: «Наполеон носил серую куртку и К. носит
серую куртку, значит К. – Наполеон». Тут мы прямо
скажем, что нет связи между основаниями и тезисом;
неправильно человек рассуждает.
6. Какие бывают ошибки в рассуждении, подробнее учит
логика. Без нее в подробности входить нельзя. У кого ум
«способен к доказательствам», тот легче, конечно, может
найти в них ошибку, чем менее способный. Здравый смысл
да навык думать оказывают при этом большие услуги. Но, в
общем, часто ошибку найти трудно, если доказательство
сложное. Иногда и чувствуешь что-то да не так, а где
ошибка, определить не можешь. Вот тут-то и помогает
знание логики на практике.
Глава 3.
Спор из-за истинности мысли
Спорная мысль.
Пункты разногласия. Число их. Установка их и выбор
между ними. Тезис и антитезис спора. Составные
антитезисы.
1. Не следует думать, что достаточно встретить
«спорную мысль», чтобы сейчас же сделать ее, при
желании, «тезисом спора». Она всегда требует некоторого
предварительного исследования и обработки, прежде чем
взять из нее этот тезис. Именно, необходимо выяснить
точно, в чем мы с нею не согласны; установить «пункты
разногласия».
Даже в самой простейшей спорной мысли возможны, по
крайней мере, два пункта, в которых она может нам
показаться ошибочной. Например, дана самая простая
спорная мысль: «Петр умер». Выяснив ее количество и
модальность (гл. 1. п. 5), мы найдем, что не согласиться
с ней можно лишь или потому, что «Петр не умер, а жив»,
или потому, что суждение это считается достоверным, в то
время как, по нашему мнению, оно только вероятно.
Правильно будет думать: не несомненно, что «Петр умер»,
а «вероятно, что Петр умер».
Найти и точно указать, в каком именно пункте мы не
согласны с данной мыслью, – значит «установить пункт
разногласия». Это должно быть исходной точкой каждого
правильного спора.
2. Возьмем другой пример, более сложный. Положим,
кто-нибудь говорит: «эти обвиняемые совершили
преступление, предусмотренное такою-то статьей уложения
о наказаниях». Эта мысль показалась спорною. Выяснив ее
(что всегда приходится делать в таких случаях), мы
нашли, что: а) дело идет обо всех обвиняемых; б) что
мысль выдается за достоверную; в) что все в словесном
выражении ее для нас отчетливо понятно.
Выражая несогласие с нею, мы можем, конечно,
ограничиться тем, что скажем: «я совершенно не согласен
с вашим мнением». Но, услышав это, противник непременно
спросит с чем? (или иногда ошибочно: почему?). Этим
вопросом он потребует установки пункта разногласия. Вам
придется отдать себе отчет, в чем именно вы не согласны,
и установить пункты разногласия. «Мест», в которых можно
искать этих пунктов, имеется несколько. В данной мысли
мы можем не соглашаться: а) с тем, что все обвиняемые
совершили данное преступление; б) с тем, что вообще
кто-нибудь из них совершил его; в) с тем, что данный
проступок преступление; г) с тем, что оно –
преступление, предусмотренное такой-то статьей; д) с
тем, что эта мысль достоверна и т.д. Нужно приобрести
навык быстро, иногда «моментально» находить и
пересматривать все места, в которых возможно разногласие
в данной мысли. Особенно необходим этот навык в
некоторых специальностях,– например, в юридической
практике спора.
Просмотрев, все места возможного несогласия с мыслью,
мы отмечаем, что не согласны с тем-то в ней и с тем-то,
т.е. что имеется такой-то пункт разногласия или такие-то
два, три и т.д. пункта. Например, мы нашли два пункта
разногласия: а) в том, что все обвиняемые совершили
данный поступок; б) в том, что данный поступок,
преступление, указываемое такой-то статьей закона. В
подобном случае или каждый из этих пунктов становится
источником особого спора (или особой части составного
спора); или же мы выбираем для спора один из них,
наиболее для нас выгодный, оставив в стороне остальные
пункты. Обыкновенно лучше все-таки и в этом случае
оговорить, т.е. по крайней мере, предварительно
установить все найденные пункты разногласия, хотя мы и
спорим только об одном. Иначе молчание противник примет
за знак согласия.
3. Установка пунктов разногласия делается обыкновенно
тем путем, что мы, в противоположность неправильному
взгляду противника в данном пункте, выдвигаем свой
несовместимый с ним взгляд, как истинный. Например,
вышеуказанные два пункта разногласия во взятой нами
мысли можно установить так: «я совершенно не согласен с
вами. Во-первых, не все обвиняемые совершили этот
поступок; во-вторых, этот поступок не подходит под
такую-то статью». Таким образом, каждый пункт
разногласия отлился в форму двух противоположных,
несовместимых одна с другой мыслей: а) все обвиняемые
совершили данный поступок, – некоторые обвиняемые не
совершали его; б) данный поступок подходит под такую-то
статью, – он не подходит под эту статью. Эти две
несовместимых и борющихся одна с другой мыслей
называются тезисом и антитезисом спора. Тезис – та
мысль, которая выделена из спорной мысли; антитезис –
мысль выдвинутая в противовес тезису и, обыкновенно,
установившая пункт разногласия. Борьба между двумя этими
мыслями и составляет сущность наиболее важных правильных
споров. Во взятом нами примере тезис будет: все
обвиняемые совершили данный проступок; антитезис:
некоторые обвиняемые не совершили его. Тезис: данный
проступок подходит под статью такую-то; антитезис: он не
подходит под нее.
4. Надо стараться всячески, чтобы антитезис (а,
следовательно, и тезис) были возможно проще и выражены
короче. Во всяком случае, промахом является составной
антитезис, состоящий сразу из двух и более мыслей.
Например, тезис: данный проступок подходит под статью
одиннадцатую, антитезис: нет, он не подходит под нее, а
подходит под статью двенадцатую. Тут в антитезисе две
мысли; намечаются два пункта разногласия, причем, если
мы начнем с доказательства первой мысли, нужно еще
добавочное доказательство для второй и т.д.
В общем, составные антитезисы (как и тезисы) влекут
множество неудобств, вносят обычно в спор крайнюю
запутанность, сбивчивость, неопределенность. Поэтому,
встретившись с ними, необходимо сейчас же расчленить их
на составные элементарные суждения и рассматривать
каждый пункт разногласия отдельно.
Установка и выбор пунктов разногласия – чрезвычайно
важная часть в споре. В важных спорах их нужно
производить особенно тщательно и с полным сознанием
того, что делаем. Важность их возрастает вместе с
важностью спора.
Если пункт разногласия не установлен или даже если
установлен, но составной, сложный пункт разногласия,
спор ведется часто положительно «в слепую». Неправильный
выбор пункта разногласия тоже может решить судьбу всего
спора, как это бывает иногда, например, в судебных
процессах.
Точно также важно в случае спора из-за мысли помнить
вполне точно и отчетливо не только тезис спора, но и
антитезис его, и никогда не упускать из виду, что
таковой существует. Это не только помогает отчетливости
спора, но и дает возможность легко отразить некоторые
ошибочные нападения на тезис, и, когда противник тезиса
«упускает из рук нападение», переходить самому в
«контратаку».
Глава 4.
Спор из-за доказательства
Отличие спора за
мысль и за доказательство. Начало спора из-за
доказательства. Антитезис в этом виде спора.
Сочетание одних видов спора. Кто выбирает форму
споров?
1. Однако, далеко не всякий спор есть спор из-за
мысли, точнее из-за истинности мысли. Очень часто мы
вовсе не касаемся прямо вопроса об истинности мысли или
ее ложности, но нас интересует, как обосновывает или как
опровергает ее противник. Насколько правильны его
доказательства? – Иначе сказать, часто задача спора не
опровергнуть или оправдать какую-нибудь мысль, а только
показать, что она не доказана противником, не оправдана
или не опровергнута им. Следовательно, в то время, как
1) в результате удачного спора из-за истинности мысли
мы приходим к выводу: эта мысль – истина или эта мысль
ошибочна.
2) в результате удачного спора из-за доказательства
мысли получаем вывод: эта мысль не оправдана нашими
противниками или эта мысль не опровергнута нашими
противниками. Различие в задачах спора здесь огромное.
Ведь если противник опровергнул наше доказательство
тезиса, одно это еще вовсе не значит, что наш тезис
ложен. Просто, мы, может быть, не сумели его доказать.
Это бывает в спорах и вообще при доказательствах
нередко. Учитель может легко сокрушить доказательство
Пифагоровой теоремы, изобретенное гимназистом «по
вдохновению» в грозный час у классной доски. Но теорема
Пифагора от этого ничуть не поколеблется. Учитель
поставит «кол» за неуменье доказать ее, а ученик, может
быть, ознакомится с «настоящим» доказательством и
только. Точно так же если противник опровергает нашу
мысль, но неудачно, и мы разбили его опровержение в пух
и прах, одно это еще не значит, что тезис наш истинен.
Может быть, наш тезис совершенно ошибочен, да противник
то не умеет опровергнуть. Такие случаи бывают нередко.
Поэтому, неудачное доказательство, взятое само по себе,
означает только, что человек не сумел оправдать или
опровергнуть тезис, а истинности или ложности тезиса не
касается вовсе.
Для того, чтобы оправдать или опровергнуть тезис,
всегда нужно еще особое, специальное доказательство его
истины или ошибочности [2].
2. Нарушение этого правила происходит, однако, в
спорах на каждом шагу. Опровергли доказательство и
думают, что этим одним уже разбили и тезис. Разбили
опровержение противника против своего тезиса и думают,
что доказали истинность тезиса и т.п. Например, защитник
на суде разбирает доводы обвинения… Прямой и правильный
вывод из этого один «обвинение не доказано», но он
делает иной раз вывод: тезис обвинения («подсудимый
виновен») ошибочен. Иначе сказать, подсудимый не
виновен. Практически это, конечно, особого значения не
имеет, потому что подсудимый должен быть оправдан и в
том и в другом случае – и за недоказанностью обвинения,
и по признанной невиновности. Но логически – это грубый
промах.
Спор из-за доказательства и начинается иначе, чем
спор из-за мысли. Если доказательство приведено уже
противником, мы прямо нападаем на него, не касаясь
тезиса. Если же противник только высказал мысль, не
доказав ее, а мы почему-либо не желаем нападать на саму
эту мысль, а предпочитаем проверить ее основания, то мы
«требуем доказательства» ее. Например, кто-нибудь
сказал: «этот больной не выживет». Если мы не желаем
пускаться в трудное иногда опровержение этой мысли, то
спрашиваем собеседника: «почему вы так думаете?» Он
обыкновенно проводит свои доказательства. Мы опровергаем
их и, если это удалось, приходим к выводу, что мысль эта
не доказана, и тем удовлетворяемся.
3. В споре из-за доказательства антитезис в
большинстве случаев (когда дело идет о достоверности
тезиса) не играет совершенно никакой роли. Поэтому, его
обыкновенно и не выделяют и не имеют в виду. Например,
дан тезис: «Бога не существует». Мы выбираем спор из-за
доказательства и спрашиваем: «почему вы так думаете?»
Противник приводит доказательства, и дальше мы имеем
дело уже с этими доказательствами и вопросом, следует из
них тезис или нет. Редко может встретиться необходимость
принять во внимание антитезис.
За антитезис мы беремся в таких случаях обычно лишь
тогда, когда, окончив спор о доказательстве тезиса,
например, выяснив, что доказательство ошибочно, мы
переходим к спору об истинности тезиса. Сочетание обоих
этих видов спора практикуется часто и очень желательно,
если оно возможно: только обе части такого составного
спора надо вести, резко разграничивая одну от другой,
резко отделяя их задачи. Например, разбив доказательство
в пользу тезиса «Бог не существует», приведенное
противником, мы можем сказать так: «вы видите, что
доказательство это не пригодно. Мало того: можно
доказать, что сам ваш тезис не выдерживает критики» или
т.п. Это будет переход от спора о доказательстве к спору
о тезисе, и тут придется сейчас же натолкнуться на
необходимость антитезиса: «Бог существует».
4. Из всего сказанного в этих двух Главах следует,
что выбор между спором из-за мысли и спором из-за
доказательства обычно принадлежит нападающей стороне,
оппоненту. Устанавливая антитезис или приводя возражения
против тезиса, он делает спор спором из-за тезиса;
нападая на доказательство тезиса, если оно дано, и,
требуя его, если оно не дано, он предлагает этим спор
из-за доказательства. Защитнику же тезиса (или
«держателю тезиса») обычно остается одно: принять
предложенный спор или отказаться от него, «отклонить
спор».
Эта особенность «нападения» в некоторых случаях и в
искусных руках дает ему некоторое преимущество.
Нападающий может выбрать ту форму спора, какая легче и
выгоднее в данном случае для него и затруднительнее для
противника. Очень часто, когда спорщик не вполне уверен,
что может доказать ложность тезиса, хотя и убежден в
ней, – он предпочитает поставить задачей спора
недоказанность тезиса. Он выбирает спор из-за
доказательства и требует, чтобы мы доказали свой тезис.
Общеизвестное дело, что часто мы вполне и с полным
правом уверены в истинности тезиса, но доказать ее не
можем, по крайней мере доказать сейчас, сразу. Например,
доказательство забыто нами, что бывает очень нередко.
Тогда нам остается или рискнуть все же на попытку
доказательства или отклонить спор. И то и другое часто
невыгодно. Между тем, если бы противник начал спорить
из-за тезиса и сам стал приводить свои доказательства –
именно доказывать ложность тезиса, – то дело его могло
бы быть и проиграно.
Глава 5.
Виды спора
Сосредоточенный и
бесформенный спор. Простой и сложный спор. Спор без
слушателей и при слушателях. «Психология слушателя».
Спор письменный и устный.
1. Кроме спора из-за тезиса и из-за доказательства,
есть разные другие виды спора, различимые с разных
других точек зрения. Их тоже очень важно запомнить.
Бывает спор сосредоточенный и бесформенный.
Сосредоточенный спор, – когда спорящие все время имеют в
виду спорный тезис, и все, что они говорят или что
приводят в доказательство, служит для того, чтобы
опровергнуть или защитить этот тезис. Одним словом, спор
вертится около одного центра, одного средоточия, не
отходя от него в стороны. Бесформенный же спор не имеет
такого средоточия. Начался он из-за какого-нибудь одного
тезиса. При обмене возражениями схватились за
какой-нибудь довод или частную мысль и стали спорить уже
о ней, позабыв о первом тезисе. Потом перешли к третьей
мысли, к четвертой, нигде не завершили спора, а обращая
его в ряд отдельных схваток. К концу спора спрашивают:
«с чего же мы, собственно, начали спор», – и не всегда
могут вспомнить это. Такой спор можно назвать
бесформенным. Это самый низший из подобных видов спора.
Наибольшее значение при решении какого-нибудь вопроса
имеют, конечно, сосредоточенные споры. Они, в свою
очередь могут вестись беспорядочно или в известном
порядке, по известному плану. Бесформенный же спор
всегда беспорядочен.
2. Можно вести спор вдвоем, один на один. Это будет
простой, одиночный спор. Но часто спор ведется между
несколькими лицами, из которых каждое вступает в спор
или со стороны защиты тезиса, или со стороны нападения.
Это будет сложный спор.
Сложный спор вести в порядке и правильно труднее, чем
спор простой. Это само собой ясно. Нередко такие споры
обращаются в нечто совершенно несуразное. Между тем
сложный спор, в общем, может иметь огромное,
исключительное значение, особенно в тех случаях, где
посредством спора думают приблизиться к истине. В нем
лучше всего представляется возможность выслушать и
взвесить все или многие доводы в пользу тезиса или
против него и лучше оценить их сравнительную силу.
Конечно, чтобы правильно сделать такую оценку, чтобы
вынести из спора всю возможную пользу, необходим сам по
себе хороший, здоровый и ясный ум, вместе со знанием
обсуждаемого вопроса. Но без сложного спора и такому уму
чрезвычайно редко удалось бы вполне правильно и уверенно
оценить тезис. И так везде: и в науке, и в общественной
жизни, и в частной жизни. Чем более выдающихся по уму и
знанию людей участвует в сложном споре, чем упорнее
спор, чем важнее тезис спора, тем большие могут
получиться результаты, при прочих условиях равных.
Однако, как мы уже отметили выше, вести в порядке
сложный спор трудно и чем больше участников в нем, тем,
чаще всего, труднее. Спор со многими участниками может
сам собою «наладиться» – особенно устный спор – лишь в
тех случаях, когда все участники его обладают хорошей
дисциплиной ума, способностью схватывать сущность того,
что говорится, и пониманием сущности задачи спора. В
остальных случаях необходим руководитель споров –
«председатель собрания» и т.п. Причем, надо сказать,
умелые руководители споров встречаются довольно редко.
Зато часто сложный спор ведется так безграмотно, что
внушает отвращение к «совместному обсуждению» вопросов.
К сожалению, это бывает и во время научных споров в
ученых обществах. И там на редкость «безграмотные» в
логическом смысле споры.
Одной из самых трудно преодолимых преград к хорошему
ведению спора является у людей неуменье слушать другого
человека. Об этом нам придется сейчас говорить
подробнее.
3. И простой, и сложный спор могут происходить при
слушателях и без слушателей. Иногда это различие имеет
огромное, решающее влияние не только на характер спора,
но и на исход его.
Присутствие слушателей, если они даже совершенно
молчать не выражают никаким другим образом одобрения или
неодобрения, обыкновенно действует на спорящих. Особенно
на людей самолюбивых, впечатлительных, нервных. Победа
при слушателях больше льстит тщеславию, поражение
становится более досадным и неприятным. Отсюда большее
упорство во мнениях, большая у иных горячность, большая
склонность прибегать к разным уверткам и уловкам и т.п.
Еще хуже, если слушатели, как часто бывает, высказывают,
так или иначе, свои симпатии или антипатии, одобрение
или неодобрение. Одни выражают их улыбкой, кивком
головы, и т.д. и т.д.: другие–громким смехом или
«гоготаньем». Некоторые вставляют свои одобрительные или
неодобрительные замечания: «Слабо!», «Верно!» и т.д. или
встречают удачное, по их мнению, место аплодисментами
или шиканьем (в собраниях). Иные гудят, мычат, ревут,
гогочут, свистят и т.д. в меру своей некультурности. Еще
ступень ниже–и выступает на сцену кулак, самый сильный
аргумент невежества и тупости. Нужен исключительный
характер или долгий навык, чтобы совершенно не обращать
внимания на слушателей, и спорить как бы один на один.
Нужно сильно «закалить себя в битвах», чтобы достигнуть
этой цели. На человека нервного и не закаленного
сочувствие или несочувствие слушателей всегда действует
или возбуждающим или угнетающим образом.
4. В споре при слушателях, если мы, конечно,
заботимся об их мнении, приходится применяться не только
к противнику, но и к слушателям. Иной довод, например,
годился бы без слушателей; при слушателях мы его не
пустим в ход – по той или иной причине. Должны искать
другого довода. От таких случаев один только шаг до
особого типа спора – спора для слушателей.
Этот тип споров встречается очень часто, особенно в
общественной жизни. Тут люди спорят не для приближения к
истине, не для того, чтобы убедить друг друга, а
исключительно, чтобы убедить слушателей или произвести
на них то или иное впечатление. Вот, например,
предвыборное собрание. Члены двух партий «сражают» друг
друга. Только очень наивный человек может подумать, что
они желают убедить друг друга. Они желают убедить
«почтеннейшую публику» и потому подбирают, по мере
разумения, такие доводы, которые понятны слушателям и
сильнее всего могут на них подействовать. В серьезном
споре без слушателей эти доводы, может быть, отошли бы
совершенно на второй план. Или возьмем собеседования с
сектантами. Ни опытный миссионер, ни опытный начетник
обыкновенно нисколько и не помышляют убеждать друг
друга. Это было бы несбыточным желанием. Оба пастыря
заботятся только о «стаде», хотят убедить слушателей
или, по крайней мере, произвести на них то или иное
впечатление.
5. Кому приходится часто спорить при слушателях, тот
должен ознакомиться на практике с «психологией
слушателя» – предметом вообще не безынтересным. Прежде
всего, надо помнить, что большинство людей очень плохо
умеют «слушать» чужие слова, особенно если речь не
задевает их насущных, наиболее живых и реальных
интересов. Часто можно заметить, что даже противника
споре вас попросту «не слушает», взор его рассеянно
блуждает или устремлен рассеянно вперед. Или же по лицу
видно, что он думает «о своем».
Но это не значит, что он вам не будет возражать. Он
выхватит из ваших слов какую-нибудь случайно задевшую
его мысль, которую одну только может быть, и слышал, и
идет в нападение. От «слушателя» же спора можно ожидать
и еще менее. Но если человек даже старается внимательно
слушать, это еще не значит, что он «слышит», т. е.
понимает сущность того, что вы говорите. Если дело не
касается предмета, который он знает, как «дважды два
четыре», и если он при этом не заинтересован живейшим
образом в теме ваших слов, он может совершенно не
уловить сущности даже очень короткой реплики, в
несколько фраз. Не говорю уже о речах. Мне случалось
проверять на опыте, сколько и что вынес слушатель
небольшой речи среднего оратора. Оказывается, очень
немногие могут восстановить логический ход ее и довольно
редкие могут уловить ее главную мысль, схватив ее
сущность.
Из-за этого несчастного «неуменья слушать» друг друга
многие споры обращаются в нечто невообразимо-нелепое, в
какой то ужасающий сумбур. Что касается простого
слушателя, не участвующего в споре, его положение
обыкновенно еще хуже. Исключая знатоков данного вопроса,
живо заинтересованных спором, большинство часто поистине
«хлопает ушами». Среди этого большинства можно выделить
два главных типа слушателей. Одни явились с предвзятым
мнением, симпатиями, антипатиями. Другие – не имеют
никакого мнения по данному вопросу или не имеют
«твердого» мнения. Первые будут поддерживать «своего»,
ему сочувствовать, ловить его мысли – какие в силах
уловить – и не слушать или явно пристрастно слушать его
противника. Вторые – будут судить о ходе спора главным
образом по внешним признакам: по авторитету, по
уверенному тону одного, по робости возражений другого,
по отношению к спору «знатоков предмета» и т.д., и т.д.
И у первых и у вторых мысль работает очень мало. Эта
пассивность мышления у большинства слушателей устного
спора наблюдается всюду, от митинговых споров до споров
в ученых обществах. Она делает часто аудиторию
действительно похожей на «панургово стадо». С этой
особенностью приходится считаться каждому, кто спорит
при слушателях и придает им значение. Она же является
необычайно благоприятной почвой для воздействия
всевозможных софистов.
То же, хотя и в меньшей степени, можно сказать и о
большинстве читателей. Умение читать–далеко не частая
вещь. Иной читает очень много и усердно, а выносит очень
мало, да еще превратно понятое.
6. Спор устный и спор письменный также сильно
отличаются во многих отношениях.
В устном споре, особенно если он ведется при
слушателях, часто очень важную роль играют «внешние» и
психологические условия. Тут огромное значение имеет,
например, внушение: внушительная манера держаться и
говорить, самоуверенность, апломб и т.д. Робкий,
застенчивый человек, особенно не привыкший спорить при
многочисленных посторонних слушателях, всегда проиграет
по сравнению с самоуверенным или даже иногда наглым (при
прочих условиях, конечно, приблизительно сходных). Затем
огромное преимущество в устном споре получает быстрота
мышления. Кто скорее мыслит, «за словом в карман не
лезет», находчив, тот при одинаковом уме и запасе знаний
всегда одолеет противника в устном споре. Большое
преимущество в устном споре при слушателях имеет также
уменье говорить метко и остроумно и т.д. Все эти внешние
преимущества или совсем уничтожаются в письменном споре,
или сглаживаются, и более может выступить на первый план
внутренняя логическая сторона спора.
7. Письменный спор, если взять его вообще, гораздо
более пригоден для выяснения истины, чем устный.
Поэтому, научные устные споры, например, в научных
обществах довольно редко имеют большую научную ценность.
Тут тоже обычное неуменье слушать, поглощение верблюда и
оценивание комара и т.п., как во всех сложных спорах. Но
зато письменный спор имеет другие недостатки. Он тянется
слишком долго–иногда несколько лет. Читатели (занимающие
здесь место слушателей) успевают забыть его отдельные
звенья и не всегда имеют время и возможность
восстановить их в памяти. Этим иногда широко пользуются
спорящие для безнаказанного искажения мыслей противника,
для ответов не по существу и т.д. и т.д. Еще хуже, когда
спор ведется не на страницах одного издания, а в двух
или нескольких различных изданиях. Во многих случаях нам
доступно только одно издание и поэтому поневоле
приходится судить о ходе спора по ответам одной только
стороны. Тут злоупотреблений не оберешься. Особенно
любопытны в этом отношении некоторые газетные споры.
Иногда прочтешь одну газету: из нее видно вполне ясно,
что в споре А. поразил Б. насмерть. Кто читает другую
газету, в которой пишет Б., тот вынесет впечатление
|
|
